Р: Что за манера вечно к нам вязаться??? Э: Ребята, стойте! Друг МАЙК: Сколько можно ждать? Р: Ему лишь бы ныть. Друг МАЙК: И выть. Р: Не любит драться! Друг МАЙК: И не учился никогда читать! Э: Ну, что это за ложь? Р&ДМ: Нас этим не проймёшь! Э: Что с охламонов взять?! Я б хотел. Р&ДМ: Хочу я от него… Э&Р&ДМ: Сбежать!
Ричи едет в Беларусь с опаской и вполне обоснованным волнением. Эдди исполнилось тринадцать всего каких-то восемь месяцев назад, в октябре, и уже тогда американский принц не мог отделаться от чувства, что постепенно теряет первое место в сердце мальчика под натиском обаятельного казахского парня, который «умеет сворачивать язык в трубочку» (по словам Эдди, сказанным прошлым летом), «различает следы животных» (из бормотания Эдди на дне рождения), «играет на барабанах», «вяжет крестиком», «занят хрен пойми чем» (первые два пункта из писем, последний Тозиер-Марш придумал сам). Понятное дело, Ричи ревнует. И ещё как. Королева Беверли говорит, что это чувство нормально испытывать, но ему уже шестнадцать лет, и он почти может считаться взрослым (всего через два года — совершеннолетие!), а взрослые умеют разбираться со своими эмоциями. По крайней мере, парень так считает и не собирается потакать своим импульсивным порывам приехать, набить зарвавшемуся Джошу-шмошу морду, схватить Эдди в охапку и унести в замок, никогда его больше оттуда не выпуская. Это по-детски. Это глупо, и потом, Эдди вряд ли оценит его «благородство», ещё король Уильям может дать люлей, то есть, расторгнуть помолвку, воспользовавшись своим королевским (и отцовским) положением, мама будет в ярости, вдобавок, оскорблённый казахский принц может объявить своё разбитое лицо отличным поводом для войны… Короче, рисков много, и игра не стоит свеч. Хотя Эдди стоит чего угодно, и Ричи готов это самое «что угодно» добыть, если это хоть на минутку отвлечёт его будущего супруга от новоприобретённого друга. Всю поездку Ричи изучает забранные из маминой спальни справочники и туристические листовки — да, он их спёр, но для благого дела, — и отмечает красным места, заносит их в блокнот, исписанный схемами, цифрами и рисунками. Королева Беверли, сидящая напротив, с любопытством косится на сына, настолько увлечённого своим занятием, что даже не замечающего её взгляда. А обычно, почувствовав, что за ним следят, Ричи мигом прячет все свои блокноты, возмущаясь. — Строишь планы по завоеванию Эдди? — не удерживается женщина, спуская рвущуюся с языка подколку. Парень смотрит на неё, как на маленькую: — Я их уже давно не строю, я воплощаю в жизнь. — Что ж нервный такой? — Беверли ни на секунду не верит напускной снисходительной насмешливости сына, зная его, как облупленного. Ричи обожает Эдди, это видно и слепому, но есть то, что видно только матери — он переживает и волнуется, что не справится с ролью мужа, и придётся им и вправду, как сказала однажды королева, быть друзьями в браке. Женщина замечает, как Ричи постукивает пальцами по листовке, и усмехается. Ещё никто не смог уклониться от точных, как стрела, вопросов Беверли Молли Марш (только Стэн, но ему уже ничего не нужно, вопросы тем более бесполезно задавать). — Боюсь, — честно признаёт наконец Ричи. — Чего именно? — королева поворачивается к сыну, показывая, что слушает. — Что я скучный, — американский принц в отчаянии запускает пальцы в и без того растрёпанные волосы, — что я надоем Эдди. Что этот желтушный хмырь лучше меня. Что Эдди не поймёт, что я чувствую, потому что он ещё маленький и… — Маленький? — Я имею в виду, эмоционально, — объясняет свои слова Ричи, — он, конечно, и физически мальчик-с-пальчик, но сейчас не это меня волнует. Эдди только-только вступил в подростковый период, у него скачут гормоны (прямо как у тебя, хмыкает Беверли, и парень восклицает), именно, как у меня когда-то! Это было ужасно, если честно, кошмар, я до сих пор вспоминаю с содроганием! А если у Эдди он пройдёт ещё хуже? Что, если он вдруг решит, что я старый, занудный, да к тому же засранец, вспомнит всё, что я ему говорил, и начнёт мстить? Я этого не выдержу. Эдди сладкий пирожок, я даже не смогу на него злиться по-настоящему, и он решит, что я не воспринимаю его всерьёз, и ещё сильнее обидится! Беверли молчит, потом быстро крестится, шепчет что-то вроде «помогите, превеликие боги» и наклоняется ближе к сыну, положив руку ему на плечо: — По-моему, ты слишком концентрируешься на негативе и сам себя в него загоняешь, выстраиваешь этот путь, идёшь по нему, а потом с обречённым лицом говоришь «ну вот видите, я же говорил». А что, если Эдди понимает, что ты ревнуешь? Что ты его обожаешь? Он, конечно, маленький, но не глупый, сложно не почувствовать, что тебя кто-то любит, когда этот самый кто-то выказывает знаки внимания, особенно так, как это делаешь ты. Он сплетённую тобой фенечку уже сколько лет носит не снимая, даже до сих пор только с ней купается, как мне рассказывали. Разве он стал бы это делать, если бы не дорожил тобой? И мне Эдди тоже пишет, поверь, про тебя он спрашивает больше, чем рассказывает про Джоша. Не бойся, ты его первый настоящий друг, такое не забывают. Слова мамы едва ли убеждают Ричи: фенечку можно просто забыть снять, а спрашивать Эдди может из банальной вежливости, из «письменного» этикета. И потом, как бы ни приятно было быть первым настоящим другом Эдди, это ему всё-таки не подходит. Он хочет быть больше, чем другом (дружба это чудо и так далее, но влюблённость в Эдди не даёт ему покоя). — Ладно, может, ты и права, — Ричи откидывается на спинку сиденья, успешно делая вид, что мама его убедила, запихивает кое-как буклеты и справочники в сумку, так, что цветастые надписи торчат из неё жалкими помятыми листами. Королева недовольно цокает языком на такое обращение с одолженными брошюрами, но ничего не говорит: парень сейчас похож на едва сдерживающийся, бурлящий от волнения вулкан, и ей не хочется, чтобы он взорвался, и тем более она не испытывает никакого желания оказаться в эпицентре взрыва. Карета, в которой едет королевская семья, останавливается возле моста, тот, пронзительно, застарело скрипя, опускается, глухо стукнув о землю, и процессия продолжает свой путь. Вопросы и сомнения, вьющиеся в голове Ричи, едва ли заглушает цоканье лошадиных копыт, парня не отвлекает даже как всегда красивый вид, открывающийся из окошка. Они проезжают через ворота, и Ричи внезапно слышит звонкий, знакомый смех, раздающийся по всему двору замка. Американский принц, не утерпев, выглядывает наружу, ища глазами Эдди, и, к своему неудовольствию, находит его стоящим рядом с королём Уильямом, королевским советником и каким-то желтоволосым парнем, должно быть, Джошем. И нельзя не признать: этот парень может стать (если уже не стал) вполне серьёзным соперником — у него тёплые карие глаза, высокий, как у самого Ричи, рост, обаятельная улыбка, проколоты уши и нос. Казахский принц выглядит одновременно как фасолинка и как крутой парень, способный одним своим появлением на балу очаровать всех придворных дам. К глубокому сожалению Ричи, видимо, все придворные дамы этому придурку (как называет его про себя Тозиер) не нужны, он легко и непринуждённо болтает с Эдди, дожидаясь вместе с остальными, когда карета остановится. Беверли, как всегда, вылезает первой, опираясь на руку одного из слуг (кажется, Бена, Ричи до сих пор не уверен, кто из них кто, хотя Эдди много рассказывал о них) и посылая ему лёгкую улыбку. Американский принц не спешит вылезать, следя за реакцией Эдди. Мальчик взволнованно смотрит на карету, с явным нетерпением ожидая, когда его заморский друг соизволит появиться, он даже притопывает ногой, и Ричи, чувствуя приятную радость от осознания, что его ждут, выбирается наружу. Эдди тут же подбегает к нему и крепко обнимает: — Ты приехал! Я соскучился! — О, я тоже скучал, Эдс, — обнимая мальчика в ответ, признаётся Ричи, может быть, чуть нежнее, чем планировал, потому что по лицам королевы, короля, Крисса и казахского принца пробегают понимающие усмешки. — Ради тебя я даже выдержал восьмичасовую тряску в карете! Можешь себе представить, как болит сейчас моя задница! — Ой, рассказывай больше! — Эдди шутливо пихает его в плечо, заставляя парня притворно скривиться и заохать «ох, какой ты стал сильный, не бей старого больного Ричарда, пощади». — Не ври, ты не старый и не больной! Вот Джош старый, а ты нет! — Ну спасибо, — хмыкает казахский принц, подходя к всё ещё обнимающейся паре и протягивая руку Ричи, — я старше всего лишь на год. Я Джош, приятно познакомиться. Тозиер борется с детским желанием отпихнуть протянутую ладонь, потому что Эдди с надеждой смотрит на него, ожидая, когда парень пожмёт её, и натягивает на лицо слегка кривоватую улыбку: — Я Ричард, можно Ричи, взаимно. Эдди много о тебе рассказывал и писал. Эдди довольно улыбается, с гордостью глядя на парня с жёлтыми-как-солнце-чёрт-побери-волосами: — Конечно, я писал! Джош классный, я думаю, он тебя многому может научить! Казахский принц неожиданно смущается, а улыбка Ричи становится на тон прохладнее, он высвобождает свою ладонь из рукопожатия и, приложив её к груди, сгибается в полупоклоне: — Почту за честь. Но сейчас, извините, я устал от долгой поездки и хотел бы отдохнуть в своей комнате. Эдди сжимает его ещё крепче, чем раньше, утыкается подбородком в грудь, смотря вверх, и заявляет: — Я тебя никуда не отпущу! Вряд ли он понимает, что это значит для меня, пытается остудить себя задохнувшийся от этих слов (и чересчур сильных объятий) Ричи, поглаживая по спине невинно хлопающего глазами Эдди. — Нет, Спагетти, ты должен меня отпустить, а то я упаду прямо здесь от усталости и умру, — шутит парень, слегка приподнимая завизжавшего от неожиданности мальчика и покачав его из стороны в сторону, — я не думаю, что готов ложиться в гроб таким молодым и красивым! — Ты же говорил, что ты старый! — Слишком стар, чтобы умереть молодым, — с важным видом произносит Ричи, размыкает руки и с неохотой, преодолевая себя, отцепляет Эдди, — давай, принцесса, я правда устал, тебе уже тринадцать, ты должен знать, что такое вселенская усталость! — Ла-адно, — Эдди закатывает глаза и ударяет ойкнувшего американского принца по предплечью: — Тогда увидимся через два часа, на обеде! Только попробуй опоздать! Разумеется, они видятся раньше. Ричи едва успевает дойти до комнаты, переодеться в пижаму и рухнуть на мягкие, прохладные простыни, блаженно выдыхая, как в спальню юркой змейкой проскальзывает Эдди, забирается на кровать и садится рядом с уже дремлющим парнем. — Ри-ич? — М? — Ты спишь? — Мгм. — Ты не спишь, ты мне отвечаешь, не притворяйся придурком. Ричи глубоко, тяжело вздыхает и приоткрывает один глаз, мысленно, впрочем, улыбаясь: Эдди всегда приходил к нему, во все времена, неважно, гостил ли американский принц в Беларуси или же белорусский — в Америке. — Я очень хочу спать, пуговка, — парень, не удержавшись, зевает, едва держа глаза открытыми. Эдди аккуратно тычет его пальцем в кончик носа, и Ричи морщится от щекотных прикосновений. — Я не буду мешать, — обещает мальчик, тихонько пристраиваясь под боком у Ричи, сворачиваясь калачиком на одеяле. Американский принц поднимает голову, с заметным усилием держа её в таком положении, обшаривает усталым взглядом комнату, дотягивается кое-как до стоящего рядом с кроватью кресла, стаскивает с него плед и накидывает на Эдди. Убедившись, что мальчик укрыт и не мёрзнет, Ричи роняет голову обратно на подушку и мгновенно засыпает. Когда парень просыпается, то чувствует сильный голод и противоречащее ему желание поспать ещё хотя бы часика четыре, а лучше семь. Немного поразмыслив, Ричи приходит к выводу, что потребность в еде не даст ему осуществить потребность в отдыхе, и, кряхтя, как старый дед, поднимается с кровати. Два часа это мало для уставшего от долгой поездки организма, поэтому принц всё никак не может проморгаться, чтобы согнать с себя остатки сна, а, немного взбодрившись, обнаруживает на тумбочке напротив постели тазик с холодной водой, полотенце и записку, которая аккуратным, наклонённым влево почерком сообщает «Проснёшься — умойся, не забудь почистить зубы и спускайся в обеденную залу. Эдди». Парень улыбается этому командному тону (Эдди приобрёл его с недавнего времени, осознав, что он уже вполне взрослый, чтобы приказывать кому-то), складывает записку в нагрудный карман рубашки и складывает ладони лодочкой, чтобы умыться. После «утренних» процедур Ричи уже не чувствует такой усталости, переодевается и спускается на обед, облизываясь в предвкушении: он обожает всё, что ему предлагают во дворце короля Уильяма — драники, сырники, лазанки, борщ, солянка, блины, оладьи, эти странные котлеты с непроизносимым жужжащим названием*, шкварки, м-м-м, пальчики оближешь и слюной изойдёшь! Вспоминая свои предыдущие трапезы, американский принц жмурится от удовольствия, а чувство голода усиливается. Ричи толкает тяжёлую дверь и замирает на пороге, не веря своим глазам. На его — на его, на его — месте рядом с Эдди сидит Джош, и они весело болтают, параллельно прихлёбывая окрошку и заедая её тёплыми луковыми лепёшками. Ричи не может поверить своим глазам. Приподнятое настроение мгновенно улетучивается, как пух одуванчика, если на него дунуть, и американский принц мрачнеет, даже не пытаясь усмирить забурлившую ревность. Он плюхается по другую сторону от Эдди, который приветственно машет ему рукой и возвращается к какому-то (видимо, охренеть какому важному) разговору; Ричи накладывает себе окрошечной смеси, наливает кваса, солит и, попробовав, морщится: пересолил. — Слишком много насыпал соли? — сочувствующе интересуется король Уильям, почти закончив свою трапезу. Парень кивает, а Эдди тут же поворачивается к нему и смеётся: — Значит, влюбился! Колись, в кого? «В тебя», чуть не ляпает Ричи, но отшучивается: — Во-о-н в ту булочку с мясом, смотри, какая она аппетитная, поджаристая, золотистая… — Ну тебя, дурак! — мальчик улыбается, фыркнув и ничуть не поверив другу, но, не став расспрашивать дальше, отворачивается обратно к Джошу. Казахский принц перехватывает ставший прохладным взгляд Ричи и виновато пожимает плечами, мол, прости, я вообще этого не хотел. Ричи прощать не собирается, но молча продолжает есть, придумывая план, как можно снова обратить внимание Эдди на себя. И придумывает. Эдди едва успевает доесть свою порцию и отодвинуть стул, чтобы выйти из-за стола, когда Ричи хватает его за локоть, скомкано благодарит недоумевающего короля Уильяма за обед и тащит опешившего мальчика из залы. Белорусский принц хлопает глазами, пока они быстрым шагом проносятся по дворцовым коридора, выбегая на улицу, за ворота; Эдди начинает понимать, куда Ричи направляется, когда мимо начинают мелькать знакомые деревья и дома. Догадки подтверждаются, когда вдали показывается слегка мутная, зеленоватая гладь пруда, окружающего прилегающие к дворцовым территориям парки. Ричи плюхается прямо на землю и хлопает Эдди рядом с собой, но подросток не спешит садиться. — Зачем ты меня сюда притащил? — принц не хочет звучать недовольным, но у него выходит это случайно, и Ричи неловко трёт заднюю часть шеи: — Это наше место, и мы с тобой знаем его наизусть, но я выяснил кое-что, что может тебе понравится. Хочешь посмотреть? — Спасибо, что спросил, — хмыкнул Эдди, но уселся рядом, скрестив ноги по-турецки и сложив руки на груди, — ты буквально выдернул меня из-за стола. Что ты хотел мне показать? — Я тут кое-что обнаружил, эээ… — Ричи замялся, подбирая слова, — довольно давно, хотел тебе показать, но потом мы поссорились, и не особо выходили из дворца, и в общем… Он складывает ладони возле губ какой-то причудливой конструкцией и издаёт странный, похожий на трель птицы свист. Эдди приходит в восторг уже от этого, но подпрыгивает и громко ахает, когда замечает, как к берегу направляется нечто, пускающее своим огромным хвостом круги по воде. На берегу, задевая редкие травинки и цепляясь за корягу, появляются сначала зеленоватые пальцы с перепонками, следом поднимается голова, моргающая двойными веками и глядящая сужеными, вертикальными зрачками. Эдди с интересом пялится на неё, а плавающая голова с таким же любопытством пялится на него в ответ. — Это Фиби, — Ричи выглядит гордым собой, — точнее, имя у неё длиннее, но она сказала, что мы можем звать её Фиби. — Это русалка, — шепчет Эдди, ложась на живот и вытягивая шею так, что его лицо оказывается в паре сантиметров от чешуйчатой моськи, — приве-е-ет, меня зовут Эдди. Фиби булькает что-то неразборчивое, пробежавшись светлыми глазами по мальчику и кинув взгляд на Ричи. Тот неожиданно краснеет, и белорусскому принцу становится интересно, что такого могла сказать русалка, чтобы так смутить парня. Они ещё недолго рассматривают друг друга, потом русалка отплывает от берега и начинает плавать неподалёку. Эдди встаёт с земли, садится на мягкую траву и позволяет довольному Ричи лечь головой на колени. — Как так получилось, что я не знал о существовании русалок в этом пруду? — спрашивает задумчиво Эдди, внимательно осматривая кружащую в пруду Фиби. — Я здесь столько лет живу… — Они не очень любят показываться людям, ну, знаешь, не хотят, чтобы на них открыли охоту или сделали что-нибудь ещё столь же неприятное, — Ричи кое-как пожимает плечами: он лежит головой на коленях мальчика, и двигаться не особенно удобно, но парень терпит, зачем ему движения, если можно лежать, как камушек. Тем более, если Эдди разрешает. — Мне, считай, просто повезло с ней познакомиться. — Она очень милая, — Эдди наблюдает за уплывающей в глубины пруда русалкой и переводит взгляд на довольно зажмурившегося Ричи, — спасибо, что показал мне её. — Скорее, тебя ей, но это не имеет значения, — парень фыркает и расслабляется окончательно, пока принц мягко перебирает его кудри. Ричи улыбается, закрывая глаза, наслаждаясь тишиной и приятными прикосновениями, но мысли о том, что всё-таки одна-единственная русалка не перебьёт всех талантов проклятого Джоша, омрачают его безмятежное настроение. Да, он совершил много ошибок в прошлом, например, поссорился с Эдди вместо того, чтобы просто поговорить, поддержать, потом продолжал ссориться с мальчиком и даже не приехал, когда обещал. И, наверное, это справедливо и логично, что белорусский принц подружился с кем-то, кроме него, это даже хорошо, Ричи не против… Почти. Если бы Эдди не смотрел на этого Джоша с таким восхищением и обожанием, как иногда когда-то смотрел на Ричи, то вообще никаких вопросов не возникало бы. Наоборот, если бы не эта маленькая деталь, которая словно втыкает маленькие острые иголки в сердце, парень был бы даже рад, что у друга есть кто-то ещё, приятнее общаться с несколькими людьми, а не только с одним. Ричи не против, например, Даины, княжны Лиззи и прочих. Но Эдди смотрит на Джоша так, будто тот способен на всё, обладает знаниями, недоступными простым смертным, и заслуживает титула самого-самого. Ричи ревнует, мучительно ревнует, ужасно ревнует, и прекрасно понимает, почему. Только сделать с этим пока ничего нельзя: Эдди маленький, сейчас ему хочется свободы и самостоятельности, и если сказать ему всё это, он только скажет, что Ричи не имеет права его ограничивать. И будет прав. Даже к будущему браку американский принц не может прибегнуть, как к аргументу, мол, мы помолвлены, шаг влево, шаг право — расстрел, Эдди его только за это возненавидит и, может быть, даже попросит своего отца расторгнуть помолвку. Льющийся на лицо солнечный свет что-то загораживает, Ричи приоткрывает глаза и видит перед собой веснушчатое лицо мальчика, уже немного покрывшееся персиковым загаром. — О чём ты думаешь? — спрашивает Эдди и смотрит, внимательно изучая. Парень хмыкает и снова закрывает глаза: — Почему ты решил, что я о чём-то думаю? Может, я сплю? — Ты не спишь, — возражает подросток и тормошит морщащего нос друга, — я знаю, как ты выглядишь, когда спишь, а сейчас у тебя такое лицо, будто ты думаешь о чём-то. Причём, видимо, не особо приятном. — Думаю о том, что, наверное, у русалок тоже есть свои драники и лепёшки, сто процентов должны быть, иначе зачем это всё, — шутит Ричи, уклоняясь от ответа, но неожиданно Эдди оказывается не так легко провести, как в детстве, и белорусский принц твёрдо стоит на своём: — Ты думаешь не об этом. Тебя что-то волнует. Или напрягает. — Зачем напрягаться, когда можно не напрягаться, — снова пытается увильнуть парень, но принц всё ещё сверлит его пристальным, слегка обеспокоенным взглядом, и Ричи вздыхает, признаваясь, — о будущем. Я думаю о будущем. — Зачем? — Не знаю. Наверное, это особенность взрослых, иногда, ни с того ни с сего, думать о будущем, когда этого делать совсем не хочется. — Ты не взрослый, ты почти взрослый, это не считается. Ричи усмехается, в который раз за всё время их дружбы поражаясь простой, наивной, но порой совершенно не преодолимой логике мальчика. — Нет, считается, мон ами, ещё как считается. Шестнадцать это не восемнадцать, но особенной разницы на самом деле нет, кроме того, что теперь мне все постоянно твердят про какую-то ответственность, которая у меня скоро наступит. Как будто до этого я её не нёс, ха-ха. — Фу-у-у, быть взрослым так скучно, — Эдди морщит нос и в размышлении лохматит кудри парня так, что Ричи приходится отплёвываться от попавших в рот волос. — Не то слово, Эдс, не то слово.***
Ричи очень сильно пугает Эдди. Нет, он не выскакивает из-за угла, не кричит «Бу!», не притворяется привидением, как делал это в детстве, хохоча, когда Эдди визжал от неожиданности; он не рассказывает страшилки, корча гримасы и подсвечивая себе фонариком лицо. Он просто следует за Эдди везде, куда бы белорусский принц не пошёл. Особенно, если мальчик идёт куда-то с Джошем. Эдди собирается на рыбалку с Джошем — отлично, значит, Ричи тоже в деле. Эдди собирается на занятие и по дороге разговаривает с Джошем? Замечательно, секунд через пять ждите Тозиера-Марша на горизонте, он обязательно появится (мальчик даже засекал время). Ричи буквально везде, прицепился как клещ (как банный лист к жопе, подмечает Виктор, у которого Эдди просит совета) и, видимо, не собирается отцепляться в обозримом будущем. Белорусский принц не понимает, почему Ричи вдруг начал проявлять повышенный интерес ко всему, что делает Эдди (особенно, что странно, с Джошем). Почему? Мальчик, не собираясь мириться с этим, начинает искать причину и находит её в самый неожиданный момент. У Эдди и Джоша есть секретное место. У друзей должны быть секретные или хотя бы полусекретные места, куда можно приходить, когда хочется спрятаться от всего мира или посидеть тихонько, прихлёбывая чай и обмениваясь своими мыслями, обсуждая волнующие темы. Так вот, у Эдди и Джоша есть такое место. Это небольшой домик на дереве, который они с Джошем нашли, исследуя один из лесов, примыкающих к дворцовой территории: Эдди заметил его, когда одна из подгнивших балок чуть не свалилась ему на голову. Друзья ужасно обрадовались находке и за лето привели его в более-менее приличный вид, укрепив, покрасив крышу, залатав дыры в полу, короче, проведя капитальный ремонт. К счастью, залезть на деревья, на ветках которых держался домик, было достаточно легко, а когда они притащили верёвочную лестницу, стало ещё проще. Белорусский принц невольно вспоминал сказку про девочку и мальчика, которые убегали от повседневности в такой же домик и оказывались в волшебной стране, полной троллей, фей и прочих существ (кажется, в названии было слово «мост», но Эдди не был уверен). Правда, сказка грустно закончилась, Эдди долго плакал, когда папа прочёл её ему, Уильяму пришлось успокаивать мальчика. Так вот, о Ричи. Эдди и Джош ускользают в домик после обеда, собираясь, как обычно, лениво поболтать обо всём, что взбредёт. Белорусский принц уже привычно делает пассы руками, заставляя верёвочную лестницу, прочно прибитую к подоконнику, развернуться, спускаясь до земли. Джош забирается первым, Эдди, дождавшись знака от него, лезет следом, они сворачивают лестницу и усаживаются на большие кресла-подушки. — Каждый раз у тебя получается колдовать всё легче, — замечает Джош, взлохматив свои жёлтые волосы, начавшие завиваться от влажного воздуха. Недавно шёл дождь, и небо ещё глядело на землю серыми тучами, не пропускавшими солнца. — Думаю, к восемнадцатилетию ты сможешь уже творить такие вещи! Эдди хмыкает, устраиваясь поудобнее в мнущемся кресле: — С учётом того, что Оксана начала интенсивно обучать меня основам магии примерно года два назад, это вряд ли. Мне ещё столько нужно выучить. Это заклинание для лестницы я нашёл специально, и Оксана помогла мне его отработать, на самом деле, я не так уж много знаю. — Возможно, — пожимает плечами казахский принц, но всё равно выглядит не слишком убеждённым, — но у тебя есть потенциал. — А ты всеведущий маг и колдун, — поддразнивает его Эдди, радуясь, что Джош верит в него. Это приятно греет душу. Парень скручивает фигу, показывая её смеющемуся Эдди, и растягивается в полный рост. — Кстати, о магии: как у вас идут дела с Ричи? — Магия и наша дружба не имеют ничего общего, — замечает подросток, но Джош перебивает его: — Вообще-то, имеют, дружба это чудо, магия это тоже в каком-то смысле чудо, даже если её, в отличие от дружбы, можно разложить на формулы. — Ладно, ладно, имеют, убедил, — Эдди закатывает глаза и, задумываясь над ответом на вопрос друга, начинает теребить фенечку. Он делает это безбоязненно, сплетённый Ричи зачарованный браслетик даже не выцвел за столько лет постоянного ношения. Король, заметив это как-то, загадочно улыбнулся и сказал, что это действует сила любви. С чего вдруг она действует, Эдди не очень понял, но размышлять над этим не стал, были дела поинтереснее. — Дела с Ричи… Ну, ты и сам видишь, что он как будто пытается не выпускать меня из виду. Я не понимаю, почему вдруг он стал ранней версией папы. Лет в пять-шесть папа от меня вообще практически не отходил, тогда я этому был рад, но сейчас это Ричи, и мне тринадцать, и это не так прикольно. Я, в конце концов, хочу побыть иногда один! Джош кивает, показывая, что слушает, но молчит пока, давая Эдди выговориться. — Может, он так пытается восполнить всё то время, что мы были не вместе? — рассуждает вслух белорусский принц, подпирая подбородок рукой. — Он не приехал тем летом, да и вообще, мы практически не разговаривали, когда поссорились из-за свадьбы. — Кстати, я не совсем понимаю, что у вас за прикол со свадьбой, — встревает Джош, поднимаясь на локтях на кресле-подушке и с вопросом в глазах глядя на Эдди. Подросток думает, что у Джоша очень красивые руки, и моргает, отгоняя от себя эту мысль. — Я был там, когда этот ваш советник объявлял о вашей помолвке, но, если честно, не понял до сих пор, почему вы с Ричи поссорились. — Потому что нам о свадьбе сказали уже как о свершившемся факте, с которым все согласны, — вздыхает Эдди, морщась от неприятных воспоминаний, — а ещё его бесило то, что я не стал с этим спорить. Для меня это не было такой трагедией! — А потом? Почему вы не общались потом? — Потому что Ричи дурак, — ворчит Эдди, вызывая этим у Джоша улыбку, — ему не нравилось всё, что я делал. Он вообще был очень странный, впрочем, он и остался таким, что возвращает нас к тому, что Ричи за мной явно следит. Что ты думаешь по этому поводу? — Я думаю, что ты ему… Закончить мысль Джошу не дают: снаружи раздаётся пронзительный свист и громкое: — Хэй! Эдди прикладывает палец к губам и сползает ниже в своём кресле, хотя Ричи и так вряд ли бы его увидел. Джош беззвучно хмыкает, но повторяет за другом. — Эдс, я знаю, что вы там, пустите и меня тоже! Они молчат, не отзываясь. Эдди возмущён: Джош никогда не мешал им с Ричи, когда они уходили в своё секретное место, зато вот почему-то у американского принца хватает наглости проситься в их с Джошем домик. — Эддипунцель, спусти волосы! Принцесса, не оставляй своего принца в беде! Эдди посылает усмехающемуся Джошу взгляд, в котором читается «Я же тебе говорил, Ричи дурак», поднимается с кресла и подходит к окну, высовываясь из него, не пытаясь сдержать своё негодование: — Какого лешего ты сюда припёрся, Ричи?! Тозиер-Марш улыбается, едва завидев Эдди, и корчит гримасу: — Хочу с вами! Мне скучно, вы меня бросили одного! — Ричи, ты обнаглевший, бесстыжий, бессовестный нахал! Это наше с Джошем место, не твоё! — Моё место он уже занял! — Какое твоё место, придурок! — недоумевает Эдди и внезапно видит, как застывает Ричи. Подросток поворачивается и обнаруживает рядом с собой слегка улыбающегося, кудрявого, похожего на одуванчик Джоша, который смотрит прямо на американского принца, а Ричи смотрит на него в ответ. Щёлк. Эдди неожиданно всё понимает.