От боли до крика ровно двадцать этажей

У Кейджи, кстати, синяки не только от Куроо. А он улыбается по-другому. Как-то слишком нежно. И Кейджи хочется его ударить. От чего бы и не ударить? Может, тогда Акааши получит больше боли. Не смотреть на Бокуто. Взгляд Куроо не смотрит в глаза. Скользит по губам, ключицам, следуя по дорожке своих укусов и довольствуясь собой. Не смотреть на Бокуто. А садится на него легко и просто в разъебанном, простите, во всех смыслах, состоянии. Куроо поворачивает наездника к себе спиной и заламывает руки. До тех пор, пока Бокуто не приковывает Кейджи к Куроо. Не смотреть на Бокуто не выходит. - Нет... Погоди... Сопротивляться, когда в нем оказываются оба парня - не выходит даже если бы он хотел. - Акааши. Говорит не Куроо. Кейджи жмурится, но Бокуто ловит его лицо. - Посмотри на меня. И не то что бы у него слабость к приказам и хорошая вместимость задницы, но Акааши послушно смотрит, пока тот не заставляет его закатить глаза и опрокинуть затылок на плечо Куроо. - Тебе больно, Акааши? Нет. Голос теперь непонятный. Но Куроо называет его по имени давно. Даже если он попросит остановиться. Им так хорошо вместе, а местом был Кейджи. Больно это хорошо. Слишком больно тоже хорошо, то, что он не сможет сопротивляться тоже хорошо. Взгляд Бокуто - очень плохо. Пугает. Страшно. Не смотри в глаза. Пугает. Страшно. Не надо смотреть в глаза. - Акааши, тебе нравится? Звучит после вопроса о боли. Скользит улыбка четвёртого. Кейджи вздрагивает не от возбуждения. - Акааши, ты грязная шлюха. Звучит так же близко, как от Бокуто, но голос не его. Голос Дайшо. Приходится открыть глаза и посмотреть на губы парня. - Акааши... Губы открываются у Бокуто. - Ты... Но голос точно Дайшо. И Кейджи поднимает взгляд на его ярко зелёные глаза. - Убийца. Только у Бокуто они жёлтые.