***
Багровый шар солнца быстро укатился за горизонт, уступая место первым, неярким пока звездам. Друзья плыли в сумерках по чуть краснеющим еще волнам. Иван то и дело озирался, не видно ли среди пенных гребешков волн хорошо знакомого акульего плавника. Морские хищники часто стягиваются к местам сражений, чтобы поживиться ранеными и мертвецами, которые оказываются за бортом. — Надеюсь, если поблизости и были акулы, то они уплыли вслед за кораблями, — словно прочитав его мысли, отрывисто выдохнул Лука. — Кого-то точно успели положить в бою, прежде чем я выпал за борт… андалусийцы не будут церемониться с телами наших, вот акулам и ужин… Иван еле удержался от укоризненных слов, задетый его цинизмом, но, в конце концов, для опустевшей человеческой оболочки не всё ли равно, а они с Лукой должны выжить любой ценой. Лишь бы у Луки хватило сил поспевать за ним… Сам Иван с сожалением избавился от своих любимых дорогущих полусапожек из кордовской кожи, которые начали тянуть на дно, как пудовые гири. Лука сопроводил эту жертву насмешливым фырканьем, что, если бы кое-кто не красовался на борту «Огненной» в неподходящей для моряка обуви, а носил легкие сандалии, «как я, например», то не пришлось бы ее и сбрасывать. Иван был рад, что друг достаточно хорошо чувствует себя, чтобы зубоскалить. Но чем ближе становился берег, тем чаще у него самого начало сбиваться дыхание, в висках зашумела кровь, а ноги стало скручивать первыми судорогами. Руки до плеч уже ломило, словно он просидел на веслах от рассвета до заката. Иван с тоской подумал, что будет ужасно глупо утонуть в нескольких десятках футов от берега. Уйти на дно проще простого, достаточно сдаться, перестать грести, волна накроет тебя с головой. И тогда внутрь хлынет вода… Некстати вспомнилось, что Марко, его дружок детства, вот так однажды скрылся под водой, затем на мгновение всплыл, не успев даже вскрикнуть, и снова камнем пошел ко дну. Хорошо, что взрослые ребята успели вытащить его за волосы. Лука держался рядом, но, кажется, ему было ещё хуже, он отчаянно грёб из последних сил. — Эй, — окликнул его Иван, подплывая поближе и стараясь, чтобы голос звучал спокойно, — как ты? — Сойдёт, — дрожащими губами пробормотал тот в ответ, пытаясь улыбнуться. — Только, почему нет волн? Как-то слишком тихо, словно… Лука замолк, словно боясь договорить до конца, но Иван понял, что дальше должно последовать «…перед смертью» — Не смей, — зашипел Иван, тоже замечая резко подутихшее море. — Не смей сдаваться… Опять за лохмы твои дотащу до берега, но не дам сдохнуть… Он внезапно увидел перед собой вынырнувшее из-за прибрежных скал мерцание огоньков. — Земля! Лука! Земля! — он ощерил зубы, чувствуя, как на лице зудит кожа от солёной воды. Лука рядом зло засмеялся: — Нас к самому Господу Богу в гости несёт… Иван испуганно вздрогнул, думая, что тот начинает заговариваться. — Да хорошо всё со мной… Это монастырь светится впереди… — выдохнул Лука. Ленивый морской прибой выбросил, их, обессилевших, животом на каменистый берег. Иван повернулся на спину, раскинув руки-ноги, словно морская звезда, бессмысленно глядя в непроницаемо-чёрное небо. «Доплыли…» Прохладная вода касалась его ног, щекотала пятки. Рядом Лука жадно втягивал в себя свежий ночной воздух, и, задыхаясь от кашля, колотил руками по гальке. — Вряд ли здешние монахи обрадуются нам… — Иван, собрав силы, уселся, потирая оцарапанную ногу. — Ты же сам, помнится, рассказывал, как вы несколько лет назад ограбили этот монастырь и взяли богатую добычу… Лука зашёлся сквозь кашель клокочущим смехом, кое-как отдышавшись, просипел: — Они за нас молиться должны. Иван с сомнением глянул на него сквозь опухшие от морской воды веки: — С чего бы? — Мы же их в тот раз спасли от греха чревоугодия. Представляешь, на дворе был мясопуст, а у них в закромах и жареная гусятина, и свиные окорока, и пироги с голубями… — Богохульствуешь, сын мой, — смешливо отозвался Иван. — Монахи сыты бывают лишь духом святым. Это всем известно… Переглянувшись, они расхохотались. Утерев выступившие от смеха слёзы, Лука сказал: — К рыбакам надо идти. Они нам точно помогут, лодку дадут. Чернильное небо повисло над землёй. Длинные бесшумные волны били по прибрежной гальке, с непрекращающимся тихим рокотом возвращаясь в море. Изредка до них доносился резкий крик какой-то ночной птицы, да неумолчно стрекотали цикады. Иван, пошатываясь, поднялся. — Сухой нитки не осталось, — вздохнул он, и, неохотно сняв липнущие к телу штаны и рубаху, выкрутил их хорошенько. В свете восходящей луны длинная тень Ивана протянулась по камням, накрывая собой Луку, который сидел у его ног неподвижно, вперив взгляд в его обнажённое тело. — Раз надо, то пойдём… Лука, ты чего замер? Я вроде бы не Медуза Горгона, — спросил Иван, чувствуя под этим взглядом какую-то неловкость, хотя они неоднократно мылись в одной бане, не говоря уже о прилюдном справлении нужды на корабле. Натянул одежду и подал ему руку. — Отожмёшь свои тряпки? — Н-нет… обойдусь. Лука ухватился за его ладонь, с трудом вставая, но нога поехала в сторону, и он едва успел судорожно вцепиться в рубаху Ивана. — С тобой всё хорошо? — Иван придержал его за талию, услышав тихий прерывистый вздох, отступил на шаг, недоумённо заглянул в лицо. — Если не считать шишки, то да… — сдавленно буркнул Лука в ответ, старательно одёрнул книзу мокрую рубаху, нетерпеливо повёл плечом, словно хотел что-то сказать, но так и не решился. Обошёл его и стал подниматься по тропинке вверх. Иван потоптался в нерешительности, затем заторопился следом. Они шли уже с полчаса, колючий кустарник цеплялся за штаны, не единожды заставив Ивана пробормотать проклятия, острые камни впивались в голые ступни. Он с завистью смотрел на лёгкую походку Луки, явно привыкшего ходить босиком. Корявые ветки маслин смутно светлели в темноте. Тропинка круто сворачивала вглубь острова. Вдали неясным контуром вырисовывались мощные стены бенедиктинского монастыря. Иван перекрестился, несмотря на усмешку обернувшегося Луки, наскоро пробормотал молитву, пожал плечами, как бы говоря, что Господь един. — Где эта твоя деревня? Далеко? — поинтересовался он, когда монастырь скрылся за чёрными тенями заросшего кустарником пригорка. — Уже недалеко. Во-он за тем сосновым бором… — Лука кивнул на показавшиеся впереди высокие деревья. Небольшая деревенька пряталась в широкой скалистой расселине. Покосившиеся деревянные домики, заросшие высоким чертополохом проулки и рыбацкие лодки, одиноко покачивающиеся на рейде, выглядели тоскливо в ярком свете вынырнувшей из-за облака луны. — Чёртов юго! Снова перебаламутит всю погоду! — негромко ругнулся Иван. Лука вдруг толкнул его в бок и кивнул в сторону моря. Из-за высокой скалы виднелась галея со знакомым носовым украшением. — Хорошенькое место мы нашли, чтобы спрятаться… — Странно, — пробормотал Иван, — они там все заснули, что ли? — он сердито взглянул на небо: — Ишь, опять вылезла… Ждали её… Деревня казалась вымершей, не было слышно даже привычного собачьего лая. Он прищурился, всматриваясь вдаль. С "Фурии" уже отходили небольшие лодки с налегающими на вёсла гребцами. — Взгляни… вон там… — тихо прошептал ему на ухо Лука, пригибая его к земле. Иван повернул голову влево. Невдалеке от них от них, время от времени оступаясь, шли не менее полусотни мужчин, женщин и детей. Передвигались они гуськом, прячась в тени деревьев. Он было привстал, собираясь бежать к ним, но Лука, догадавшись, плотно прижал его к земле: — Посмотрим, что будут делать андалусийцы. Иван бросил быстрый взгляд на море. — Что, что… — недовольно отозвался он, — пустые дома жечь будут, чтобы злобу свою выпустить. Поживиться-то им нечем. Он оказался прав. Вскоре на берегу вспыхнули факелы, разрывая темноту в клочья, и тут же раздались разъярённые вопли чужаков. Огненно-рыжие всполохи осветили их разочарованные лица, потерявших добычу, которая, казалось, была близка так, что достаточно было протянуть руку. — Нечего здесь больше делать, — Иван решительно потянул Луку по тропе вслед за ушедшими жителями деревни. — Постой! — Лука схватил его за плечи и резко развернул к себе. — Они же в монастырь пошли, прятаться. Неясный лунный свет выхватил из ночного мрака его блестящие глаза. Иван всмотрелся в них внимательней, видя в их глубине легкое замешательство. — Ну, так и мы пойдём, — недоумённо пробормотал он. — Ты, что, не понял? Монахи нас туда не пустят. — Да брось. Может не узнают. Или договоримся… Ведь не звери же они… Деревня за их спинами запылала в ночи одним исполинским костром.***
Монастырь Святого Сильвестра возвышался над островом величественной громадой. Массивные стены, выложенные из огромных, грубо отесанных камней, казались неприступными. Высокая колокольня, увенчанная крестом из местного известняка, смутно белела на тёмном августовском небе. Колокол, под аккомпанемент которого проходила вся окрестная жизнь, сейчас гремел тревожным набатом. А около монастырской калитки собрались рыбаки с семьями. Дюжий привратник в темном балахоне, своим внешним видом напоминающий скорее разбойника, нежели мирного служителя Господа, сурово покрикивал на встревоженных островитян, пропуская их по одному во двор монастыря. Иван и Лука, с трудом прокладывая путь в гудевшей толпе, попытались было под шумок поднырнуть под его рукой, но не тут-то было. Привратник оказался проворнее их, успев телом загородить узкий проход. Иван, покачнувшись от неожиданности, схватился за Луку. Широкий рукав ивановой рубахи задрался, обнажив чёрный узор на коже — работу Марцело, который мастерски расписывал тела товарищей как текстами молитв, так и самыми похабными рисунками. Увиденное заставило монаха нахмуриться. — Куда собрались, чадушки нерадивые? — елейным голосом поинтересовался он, рассматривая их одежду, потом грозно прошептал: — Прочь пошли, дети сатаны. Я ведь звать на помощь никого не буду, сам бока намну, если что… Лука снял с шеи массивный золотой крест на цепочке и протянул ему: — Дай нам укрыться вместе со всеми, божий человек, мы вас не объедим. — Это вы-то, после того разбоя, смеете просить здесь убежища? Иван, жалея материнского православного крестика, быстро вытащил из уха серебряную серьгу в виде соединенных букв I и R, тоже протянул монаху: — Пожалуйста… Князь Качич сам велел нашим братьям на сагиттах остановить этих заморских пиратов, которые повадились сюда. Мы на одной стороне теперь. Привратник, задумчиво хмыкнув, взял протянутые ценности. Иван и Лука с надеждой двинулись было к калитке… — Вот и отправляйтесь нас защищать. Вдвоём, — фыркнул привратник. Сгрёб их за вороты, стукнул лбами, затем отбросил их в сторону с такой силой, что они едва удержались на ногах. Потирая лоб, Лука сердито буркнул: — Нечего было расписывать себя с ног до головы… Авось тогда и сошли бы за здешних рыбарей. Иван, вытаскивая Луку из толпы, нервно расхохотался: — Этого парня да нам бы на «Огненную». Как ты думаешь, что заставляет таких, как он, или вот как отец Марио, уйти из мира? — Ну-у, не знаю, — протянул Лука. — Может, с грехами какими борется… Иван с сомнением ещё раз оглянулся на привратника и заметил, как тот смачно хлопнул по заду хорошенькую девку. — Как минимум, три греха из восьми пока у него выигрывают… — он насмешливо фыркнул в ответ на молчаливый вопрос в глазах Луки. — Блуд, гнев и сребролюбие… Вереница заспанных перепуганных жителей утекала за ворота монастыря, пока Иван и Лука плелись поглубже в заросли кустарника. Устало плюхнулись на землю, как кули с мукой, выбирая пятачок, где поменьше колючек. — Может мы отсидимся здесь, только зайдем поглубже? — предложил Иван, облизывая пересохшие губы и прикладываясь к кожаной фляге с водой. — Не станут же андалусийцы прочесывать весь остров, чем им здесь поживиться? Дойдут до монастыря и повернут назад… им не взять его штурмом с экипажем одной галеи. Лука по его примеру потянулся за своей фляжкой и выматерился: она оказалась раздавлена, когда его выбросило на берег. — Держи, — улыбнулся Иван. Лука отпил глоток и вдруг напряжённо вслушался в ночь: — Бежим дальше! Они у стен монастыря! Стараясь производить как можно меньше шума, они крались среди бесконечных зарослей, как прячущиеся от кошки мыши, пока мужские голоса не растаяли вдалеке…***
Когда ночь перевалила за середину, Иван и Лука набрели на ручеек и теперь сидели на его берегу, жадно зачёрпывая холодную даже в эту жаркую ночь воду, запивая ею сухие полоски солонины, пока не заломило зубы. — Я забыл поблагодарить тебя за спасение моей шкуры… — серьёзно сказал Лука. — Пустое, — отмахнулся Иван. «Любопытно, а прыгнул бы он за мной?» — мелькнула незваная мысль. — Я утонул бы и всё, это не пустое. Спасибо тебе… — А правду говорят, что Златко Далич пошел в этот раз в последний рейд? — тихо полюбопытствовал Иван после недолгого молчания. — Ага, — пробормотал Лука, устало прислоняясь спиной к его спине и вытягивая ноги. — Госпожа Колинда сказала ему недавно: «В твои годы давно уж пора на покой. Выбирай: или я, или твоя сагитта». Подкрепляла она свою речь чугунной сковородой в руке… так что отважный капитан «Шахерезады» бесславно капитулировал, сам понимаешь, — Лука ухмылялся, судя по голосу. Иван тоже рассмеялся, вообразив, как статная кастелянша Пеовицы, которая не растеряла ещё былую красоту, помахивает сковородкой, а Златко, не растерявший за много лет любви к своей горделивой супруге, охотно идет ей на уступки. Колючие ветки тёрна вверху переплелись над луной причудливой аркой. Иван невольно залюбовался этой картиной, слыша, как зевает Лука, чьё горячее тело с острыми лопатками ощущалось сквозь обе их влажные рубахи. Даже пораненные ноги Ивана меньше саднили, омытые водой мерно шепчущего, убаюкивающего ручья. Это родные края, здесь можно найти приют под любым кустом, а уже завтра они могут добраться к своим… смерть не дотянется до них своими костлявыми пальцами и в этот раз. — Поспи… Я покараулю, я же спал днем, когда сменился на веслах… — пробормотал Иван, мужественно подавляя зевоту. — Encontré agua! — послышалось с востока. Они вскочили, сна как ни бывало. Лука болезненно зашипел от собственного резкого движения, схватившись за голову. Иван подхватил его, шатающегося, под руку и они побежали дальше, уворачиваясь от веток, которые хлестали в глаза, и спотыкаясь о корни… Кустарник резко окончился на краю обрыва, куда они вылетели, едва успев замедлиться. Внизу гигантским сердцем билось об изъеденные скалы море. — Вроде тихо, — прошептал тяжело дышащий Лука. — Что я за олух царя небесного! Мы устроились кемарить у ручья, а они тоже шли искать воду. — Оба мы хороши, а ты ещё и ранен… — пожал плечами Иван. — Я старше и опытнее, я должен был думать об укрытии, — сердито сверкнул глазами Лука. — Давай попробуем идти по краю зарослей в сторону горы, может найдём какую-нибудь пещерку… — Прямо под вами есть пещера. Иван вздрогнул, чуть не поскользнувшись на покрытых предутренней росой камнях. Перед ними на склоне стоял высокий юноша с закинутыми за спину удочками и сетью. Из-под его драной соломенной шляпы выбивались такого же цвета нечесаные кудри. Лука уже держал наготове кинжал, выступив вперёд, и куда только слабость подевалась. Юноша взволнованно замахал руками: — Я возвращался с ловли… увидел вас около стены монастыря и решил вам помочь! — Ты ещё громче заори, — процедил Лука. — Только не сочиняй, что ты искал нас по острову полночи, вместо того, чтобы прятаться вместе с родней за крепкими стенами, а, добрый самаритянин? — Можете считать и так, — замялся парнишка. — Но вам нужно укрытие или вы пришли полюбоваться рассветом? Внизу… видите, там выступает узкая скала, которая похожа на нож? С запада под ней идёт подводный ход, там даже ребенку хватит дыхания проплыть. Он ведёт в скрытую пещеру, которая полна воздуха. — Тебя нам сам Бог послал, — радостно вздохнул Иван, примериваясь, как бы половчее спуститься отсюда. — Беги сам скорей в монастырь или ещё куда, парень, ведь эти молодчики приплыли в Хорватию за рабами. Смазливый блондинчик вроде тебя может загреметь в наложники к какому-нибудь мавританскому шейху. Торговцы ведь продают им для услады не только девиц, смекаешь? — Иван выразительно поиграл бровями. Их самаритянин испуганно оглянулся, словно к нему уже подкрадывались похитители: — Вы как заберетесь в пещеру — лучше сидите внутри, пока я не приплыву и не скажу, что они ушли с острова. Чужаки разозлены, я разглядел, что среди них есть раненые, думаю, это ваши люди их так отделали… да? — увидев удовлетворённый кивок Луки, он продолжил: — Если вы попадетесь им в руки, вам и распоследние рабы не позавидуют. — Спасибо, приятель, — от души сказал смягчившийся Лука, пожимая ему руку. — Как тебя звать-то? Когда мы выберемся — отблагодарим тебя не только на словах, не сомневайся… — Я Тин, — юноша шагнул было в кусты, но, бросив последний взгляд через плечо, тихо добавил: — И ещё кое-что… вы постарайтесь не спать там, внутри. С этими словами он исчез. Камешки с шорохом осыпались под ногами неловко спускающихся Ивана и Луки. Друзья вплавь обогнули скалу, которая подобно лезвию врезалась в залив, розоватые предрассветные облака отражались в ленивых волнах. — Давай я нырну и проверю дорогу? — предложил Иван, беспокойно всматриваясь в ещё тёмную воду под скалой. — Если будем наугад нырять, ты потратишь много сил, Лука. Эй, Лука?.. — переспросил он, удивляясь, что не слышит ехидного отклика наподобие «незачем нянчиться со мной, я не обморочная девица». Иван озадаченно обернулся… для того, чтобы подхватить вяло качающееся на волнах бессознательное тело друга. Вспугнутые чайки с пронзительными криками взлетели с обрыва наверху. Иван со сжавшимся сердцем увидел, как вторая андалусийская галея медленно огибает скалы, двигаясь прямо сюда, чтобы бросить якорь. — Лука, о Господи, да очнись же! — яростно затормошил он его. Ударил по бледному лицу с запавшими глазами раз, другой, но ничего не помогало. Лука дышал, но рана подвела его в самый неподходящий момент. Предательское солнце всходило, освещая их, болтающихся у этой треклятой скалы. Еще несколько минут — и люди с приближающейся галеи заметят Ивана с Лукой, останется только их выловить, как рыб в садке. Решившись, Иван снял кушак, быстро привязал Луку за пояс к своей спине, как безвольную куклу. Связал его кисти у себя на шее. Вдохнул и выдохнул несколько раз, набрал так много воздуха, что заболела расширившаяся грудная клетка. И нырнул, увлекая за собой Луку, размышляя, не утопит ли он друга вконец. Еле заметная вертикальная щель входа зияла прямо под ними. Иван возблагодарил Бога, что отверстие было достаточно широко, чтобы проплыть вдвоём. Стены тоннеля сомкнулись вокруг них, но было невозможно рассмотреть во тьме, когда же он закончится. Лука судорожно забарахтался, приходя в себя и мешая плыть. Страшная мысль, что в случае чего воздуха не хватит на обратный путь, и их трупы останутся внутри известняковой кишки, посетила Ивана между двумя гребками из последних сил. Состоящее из крови и слёз море снова рвалось поглотить своих сыновей.