***
Бриенна Тарт отлично ладила с лошадьми. Глядя на то, как она воркует у самого уха его коня, рассёдлывая его и стреноживая — а самого Джейме, меж тем, безо всяких церемоний привязала к дереву — он понял, почему глупое животное не явило никаких признаков беспокойства в ту злополучную ночь. Лошади чуют добрых людей, милорд, и легко подчиняются им, наставлял его старый Освелл, конюх в Кастерли Рок, когда Джейме был маленьким. Он непременно говорил это с ноткой упрёка — насколько вообще можно упрекать детей лорда, — ведь Серсея никогда не ладила с лошадьми, боялась их и недолюбливала, и лошади платили ей тем же. Джейме же порой бывал неоправданно груб с ними, платя животным за обиду сестры. У этой девушки доброе сердце, сказала как-то Оленна Тирелл Джейме о телохранительнице своей внучки, слишком доброе для этого жестокого мира. Другие же зубоскалили: что ей ещё остаётся, когда нет титек, и рожа так страшна, что только и прятать её под забралом или шарфом Молчаливой Сестры? Имени говорившего теперь Джейме не мог вспомнить. Он вообще редко обращал внимание на Бриенну Тарт и то, что о ней говорили. Прежде. Теперь ему удалось испытать доброту её на собственной шкуре. И он был склонен со старой матушкой Мейса Тирелла не согласиться. Ведь при всей своей доброте Бриенна отлично вязала узлы. Джейме в ярости дёрнул руками, но верёвки не поддались, и он не добился ничего, кроме саднящей боли в запястьях. Он был связан по рукам и ногам, грубая верёвка в несколько витков перехватывала его талию и толстый ствол дерева. Никаких шансов. Более униженным Джейме Ланнистер не чувствовал себя никогда. Грубый плащ сбился и натёр ему шею, но, вероятно, ему стоило быть благодарным и за такое одеяние. Той проклятой ночью Бриенна застала его врасплох, и очнулся он покачивающимся в седле в одних шерстяных штанах и тунике. На следующий день они встретили на дороге мимоезжего путника, согласившегося продать им свой плащ и простой полотняный дублет; Бриенна заплатила ему десятикратную цену. Тогда Джейме хотелось выкрикнуть своё имя, посулить золотые горы в обмен на помощь… но мужчина, встреченный ими, лишь мазнул по его лицу взглядом безо всякого интереса, и все слова и обещания замерли у Джейме на языке: без своего багрянца и золота он был никем. Этот же мужчина рассказал им вести. Может быть, всего лишь сплетни из Королевской Гавани, но женщина им поверила. Поверила и осунулась, словно из неё вынули душу. Ночью Джейме слышал, как она плачет, а наутро лицо её было опухшим и ещё более безобразным. Но даже он не сумел отпустить ни единой шуточки в её адрес, хотя ненавидел её всей душой. Это было всё равно что пнуть котёнка, у которого только что убили мать. Джейме по Ренли Баратеону не скорбел. Безусловно, тот нравился ему больше, чем Станнис, и, пожалуй, даже больше Роберта, но его убийство не тронуло его сердце. Конечно, Джейме не был дураком и не верил ни в случайную смерть молодого и крепкого Ренли, ни в то, что повар отравил его из обиды, из мести или из чистой злобы. Но кто приложил к этому руку? Станнис? Его отец, лорд Тайвин? Серсея, быть может? Об этом думать хотелось меньше всего, хоть он и знал, что она любила интриги и была готова на всё ради защиты сыновей. Пугало Джейме и приводило в бешенство то, что в столь смутные времена он был затерян в глуши лесной с угрюмой безобразной бабой, для которой вдруг стал трофеем. — Эй, — позвал он Бриенну, управившуюся с лошадьми и теперь сидящую у костра, — мне надо отлить. Она фыркнула, но всё же подошла. Вынула из ножен кинжал, неторопливо размотала верёвку, чуть ослабила верёвку на плечах, чтобы он мог сделать крохотный шаг. — А руки? — Так управишься. Они пошли в сторону ближайших кустов; она следовала за ним — он чувствовал на себе её взгляд и остриё кинжала за спиной. Если бы только Джейме добраться до него! Когда вернулись, Бриенна снова привязала его, снова крепко стянула лодыжки. Она подбросила дров в костёр, а Джейме лишь наблюдал за её ссутулившейся спиной да слушал, как она шмыгает носом — должно быть, опять разревелась. — Послушай, — обратился Джейме к спине, — не знаю, куда ты меня тащишь, но уверен, что ты это делаешь по приказанию лорда Ренли. Она замерла, выпрямившись, но не повернулась. С минуту молчала, потом буркнула: — Это так. — Мы оба знаем, что он мёртв. Это печально, но это так. Бриенна посмотрела на него через плечо. — Тебя это печалит, Цареубийца? Не будь ты здесь, я бы голову дала на отсечение, что это твоих рук дело. Джейме едва не разразился проклятиями, но ему пришлось прикусить язык, ведь он собирался предложить этой корове перемирие и сделку. И пусть он постарался остаться как можно более равнодушным внешне, внутри него всё клокотало от ярости. Эйерис. Всё из-за Эйериса. Так проклятый Таргариен мстил ему из могилы. — И осталась бы без головы. К тому же, я здесь. И скажу тебе, что приказание мёртвого лорда не имеет силы. Развяжи меня, верни мою одежду и меч, и когда мы вернёмся в Королевскую Гавань, я ни слова никому не скажу. Это останется… недоразумением, только между нами. И я подыщу тебе хорошее место. Она мгновенно взвилась на ноги, подошла к нему угрожающе быстро. Щёки её пунцовели, и, подозревал Джейме, вовсе не от смущения, а от гнева. — Так бы ты и поступил, верно?! — почти выкрикнула Бриенна. — Разве стоят чего-то клятвы для Цареубийцы Ланнистера? Но я не такова! Как он мог забыть, что говорит с дурой, чьи мозги забиты глупыми рыцарскими сказками, в которых ни слова правды? Джейме криво ухмыльнулся. -Твой лорд умер. Это не измена, — втолковывал он ей, как ребёнку. Бриенна вздрогнула, как будто это ударили её. Но не поколебалась. — Его смерть для меня ничего не меняет. Я получила приказ и поклялась выполнить его. К тому же, осталась леди Маргери и сыновья милорда, я служу им. — Леди Маргери… — Губы Джейме скривились при воспоминании о кротком бархатном взгляде Маргери Тирелл. Большинство и видели только эту кротость, вежливость, красоту и доброту, но самому Джейме не казалось, что умом супруга Ренли хоть в чём-то уступает своей бабке. — Вот, что я думаю: твоё дело, приказ Ренли едва бы понравились королю — иначе ты не была бы на тракте одна, словно удрала из Королевской Гавани тайком. Если это так, то едва ли Маргери станет поддерживать эту затею. Она разумна и сделает то, что лучше для неё и детей, чтобы они могли сохранить Штормовой Предел. А лучше в этом случае с королём не ссориться. К тому же, есть ещё наш Жирный Розан и интересы Хайгардена. Уверен, если это послужит им, леди Маргери может оказаться даже в постели короля… Бриенна замерла, ноздри её раздулись, а в следующий миг она наотмашь ударила Джейме по лицу. Рука у неё была тяжёлая, голова его мотнулась назад, и Джейме больно ударился затылком о дерево. Зашипел от боли, мысленно прибавляя это к тем вещам, которые не забудет и никогда не простит деве с острова Тарт.***
Уже к концу второго дня пути Джейме понял, что Семеро мстили ему за не слишком ретивые молитвы. Безусловно, его люди не могли спустить никому похищение своего лорда, но, сколько ни прислушивался он, сколько ни оборачивался, всматриваясь вдаль, всё было тщетно: лес вокруг них был пустынным и тихим, а если какой-то шорох и заставлял сердце Джейме замирать в ожидании, то ему тут же приходилось разочаровываться. Эта корова с Тарта оказалась отличным — уж куда лучше Пека — следопытом и сама следы путала не хуже, чем читала. Будь она на его стороне, он в два счёта нашёл бы старковских девчонок и уже был бы в Королевской Гавани. Но прежде Бриенна такого рвения не проявляла, теперь же гнала лошадей так, что он был уверен: они уже близко. Если бы Боги были бы милосердны, то его солдаты настигли бы их в каких-то нескольких лигах от беглянок. Но Боги, увы, милосердными не были. К тому же, Джейме приходилось посмотреть правде в глаза, и он понимал, что у Бриенны есть одно, но очень весомое преимущество перед всем его отрядом: он сам. Едва ли среди солдат нашёлся бы человек столь отчаянный или столь безумный, решившийся бы рисковать головой Джейме, а после стоять перед его сестрой с объяснениями, почему он мёртв. А Джейме не сомневался в том, что, стоит хоть кому-то из его людей подобраться к ним, Тартская Дева тотчас заслонится им, как щитом, и будет держать свой нож у его горла, пока они не уберутся подальше — или её не убьют. Но, вероятно, умирая, она найдёт в себе силы провести кинжалом по его горлу. Она никогда не производила на Джейме впечатление жестокой, а всё же и на подобную подлость он её способной не считал; нет, он полагал, что Бриенна с острова Тарт, от отчаяния взявшая в руки меч и обрядившаяся в рыцарские доспехи, глуповата, что она мягкая и ранимая, как и все девицы, ведомая и, на самом деле, не такая уж бесстрашная. За что и поплатился. За эти долгие часы он имел возможность убедиться в неправильности каждого из этих выводов. Похоже, она вбила в свою уродливую белобрысую башку, что её долг перед Ренли или кем-то там ещё заключается в том, чтобы таскать на поводке Цареубийцу и, вероятно, предложить свой меч Сансе Старк. И, похоже, выполняя свой долг, она намерена была идти до конца. Когда первая вспышка злости и отчаянной, бессильной ярости прошла, Джейме попробовал перетянуть её на свою сторону. Понимая, что до того наговорил ей лишнего, он извинялся, уговаривал, сулил ей золотые горы, если она передумает и вместо пленителя сделается его союзником. Он болтал и болтал без умолку, но Бриенна Тарт оставалась глуха к каждому его слову и безмолвна, словно он говорил со Стеной. Впрочем, стоило ли удивляться, горько ухмылялся Джейме, шепча проклятия в спину этой непробиваемой дуре. Едва она присоединилась к его отряду, стало понятно, что она не испытывает к нему ни малейшего уважения, а вся та вежливость была лишь показательной вежливостью девицы из благородного дома, воспитанной септой, всегда сдержанной, невозмутимой и холодной. О, Джейме хорошо знал, что такое эта вежливость! Лишь единицы вроде Неда Старка или короля Роберта находили в себе смелость открыто высказывать ему своё презрение — большинство же расшаркивалось с ним надменно и снисходительно, будто бы им было доступно что-то, ему вовсе неведомое. И Бриенна Тарт была такой же, ничем не лучше. Теперь Джейме Ланнистер стал для неё всего лишь трофеем, а вести вежливые беседы с трофеями ни к чему. Когда стало понятно, что все его уговоры ни к чему не приведут, а вежливые неискренние слова у Джейме закончились, он принялся осыпать её бранью, глумиться и злословить. Понимая, что вредит самому себе, он всё же не мог остановиться: зная, что его слова могут бить не слабее меча, а такую ранимую натуру, как Тартская Дева, — особенно, он не отказывал себе в удовольствии отомстить хотя бы таким образом. Всё ждал, когда же ей надоест, она остановит лошадей, стащит его с седла и попытается снова ударить… тогда бы он мог попытаться вырвать у неё меч, ведь он всё ещё был силён, хоть и не так ловок, как прежде, в своих путах. Или мог бы попробовать навредить ей ещё как-то. Он без раздумий бросил бы её подыхать здесь, в безмолвной глуши, ушёл бы, слушая её предсмертные стоны или, может быть, мольбы о помощи… увёл бы лошадь, чтобы у Бриенны не было ни единого шанса. Но и его насмешки пропали втуне, как и прежде уговоры и вымученные комплименты: лошади не сбавляли шага, Бриенна безропотно сносила все его остроты; он мог бы подумать, будто бы она к колкостям не чувствительна, если бы не видел, как она раз за разом вжимала голову в плечи, словно пыталась спрятаться от насмешек. Что ж, хотя бы от них её не спасали ни панцирь, ни меч, и Джейме мог упиваться этим подобием мести, не опасаясь ответного удара. Они продолжали свой путь, даже когда опустилась тьма, и Бриенна была вынуждена зажечь факел. В тёмном пустынном лесу это было лучшим маяком, и Джейме, всё ещё не терявший надежду на то, что его люди идут по их следу, как следует высмеял этот глупейший поступок женщины. Она осталась так же глуха, как и ко всему, что он говорил прежде в этот день. Тогда Джейме предположил, что она собирается ехать без остановки, и приготовился к очень длинной и утомительной ночи в седле; зад его уже ныл, отвратительный грубый холст, в который он теперь был обряжен, совсем не защищал, да и седло, в котором путешествовал когда-то кто-то из его солдат, было дешёвым и плохо пригнанным. Это он тоже собирался припомнить Бриенне Тарт позже, когда вновь обретёт свою силу. Но внезапно она остановила свою лошадь и дёрнула повод жеребца Джейме. Тот встал, как вкопанный. Воинская привычка заставила Джейме прислушаться и подобраться, но вокруг по-прежнему было тихо. Бриенна спешилась и стянула с лошади его. — Собираешься прикончить меня прямо здесь? — ехидно поинтересовался Джейме, сдерживая стон, когда в затёкших мышцах разлилась тупая боль. — Переночуем здесь, — холодно ответила ему она, подведя его к толстому дереву, заставив сесть и привязывая к шершавому стволу. — Лошади устали. — Подумать только! Лошади! — хохотнул он. — Я скромно умолчу о твоём пленнике, но о себе-то ты когда-нибудь заботишься?! Она раскладывала костёр в пяти шагах от него и не смотрела на Джейме. Он покрутил запястьями, не надеясь распутать крепкие узлы, но пытаясь лишь размять занемевшие руки. Ответа от Тартской Девы всё не было. — Что ж, видимо, нет. Тем хуже для тебя. Тот самый рыцарь из сказок, не жалеющий себя ради других… только с щелью между ног, и в этом-то и вся беда. — Под пальцами Бриенны родились искры, поглотили мелкие сухие веточки, разгорелись в оранжевые языки пламени; она подняла глаза, посмотрела на Джейме поверх костра, и взгляд этот был полон неприязни. Но он не дрогнул. Что ему до того, что думает о нём эта корова? — Единственный человек на свете, который был к тебе по-настоящему добр — наверное, — теперь мёртв. Думаешь, кроме Ренли кто-то действительно в состоянии оценить то, что ты делаешь? Кто-то хочет этого? Всё, что ты получишь в итоге — снисхождение и вроде как понимающие вздохи за спиной, если не насмешки. А я бы мог сделать так, чтобы над тобой не смеялись, если бы ты не таскала меня на верёвке, как мула. Девушка вынула из седельной сумки кролика, которого добыла сегодня днём, и принялась сдирать с него шкурку с таким усердием и вниманием, как будто от этого занятия зависела вся её жизнь. Джейме полагал, что на месте несчастного зверька она представляет его. — Хочешь, чтобы я поверила твоим словам, Цареубийца? — Её голос стал для него неожиданностью, ведь Джейме уже не ждал от неё ответа. — Я не глухая, хотя ты, может быть, думаешь и так. Я слышала всё — всё, — что ты говорил мне сегодня, каждое отвратительное слово. И после этого ты хочешь, чтобы я поверила, что кроме лорда Ренли, — голос дрогнул, но Бриенна быстро взяла себя в руки, — ты желаешь мне добра? Ты готов помочь мне? — Она засмеялась и покачала головой. — Если ты кому-то и желаешь добра, то только себе. Хотя я и в этом не уверена. Джейме замолчал. Последние слова Бриенны почему-то задели его больше, чем он мог предположить. Она не знала его, понятия не имела, что он за человек, судила о нём только по тому, что слышала от других, по этой проклятой истории с Эйерисом — хотя тогда сама была ещё малышкой, и Селвина Тарта тогда и близко к Королевской Гавани не было. Но самым удивительным было то, что её слова о нём почти полностью соответствовали истине. О, нет, он не хотел умирать, он хотел ещё пожить, видеть, как его враги и враги его семьи растворяются в небытие, хотел побеждать на турнирах заносчивых мальцов, годившихся ему в сыновья, любить Серсею, чувствовать её поцелуи, слышать её стоны; хотел увидеть, как прочно Джоффри сидит на Железном Троне, и посмеяться у гроба Роберта, ведь это его сын, его семя правит Семью Королевствами… Он хотел всего этого — или думал, что хотел? Ожесточение, родившееся в тот день, когда он сидел на Железном Троне под презрительным взглядом Неда Старка, росло и крепло в нём день ото дня мрачной тенью, застило ему радости жизни, саму жизнь. Его преступления, его пороки стали его бронёй, сквозь которую ничто не могло достучаться до его сердца. Он был холоден к детям, равнодушен к горестям Серсеи, насмехался, насмехался, всю-то жизнь насмехался… тот мальчик в Винтерфелле, его готовность перерезать глотки его сёстрам… Желал ли он, в самом деле, добра лишь себе, желал ли он вообще чего-нибудь, кроме смерти в битве с достойным противником? — Что меня ждёт? — Желание глумиться над этой коровой отпало само собой. В эту минуту Джейме ненавидел её больше, чем когда она ударила его или таскала на привязи, — ведь она заставила его заглянуть в собственное сердце. — Убьёшь меня, а мою голову преподнесёшь Сансе Старк, чтобы она целовала её перед сном? Бриенна фыркнула. — Не думаю, что леди Санса стала бы тебя целовать, Цареубийца, живого или мёртвого. Она слишком хороша для тебя. Как и мой меч — не стану я марать благородную сталь в твоей чёрной крови. — В моей чёрной крови — вот как?! Она нацепила освежёванного и выпотрошенного кролика на палку, подвесила над костром. Несколько капель жира с шипением упали в пламя. Бриенна вынула меч из ножен и принялась полировать промасленной тряпицей то самое лезвие, которое не желала марать о Джейме. Клинок у неё был ничем не примечательный, это Джейме заметил ещё давно, однако она обращалась с ним с той любовью, словно то был какой-нибудь легендарный меч из валирийской стали. Может статься, один только свой меч она и любила, кроме Ренли, конечно. Но взаимностью ей мог ответить только меч. — Если ты не собираешься меня убить, то что тогда? — недоумённо поинтересовался он. — Затребуешь выкуп с моей сестры или отца? Приведёшь к какому-нибудь выжившему из ума септону, заплутавшему в этой глуши и решившему, что здесь его обитель, и заставишь его обвенчать нас? На последних словах Бриенна вскинула на него взгляд. Джейме улыбнулся ей самой своей ослепительной улыбкой, мысленно проклиная её. — Будь ты последним мужчиной на земле и умоляй ты меня пойти за тебя замуж, я бы никогда не согласилась, Цареубийца. И хватит валять дурака, — голос её зазвучал грозно. — Мне нечего скрывать от тебя, а твои идиотские гадания до смерти мне надоели. Я собираюсь привести тебя к леди Арье и леди Сансе, а дальше только им решать, что с тобой делать. Но ты ценный пленник и станешь нам хорошей защитой. — Нам?! — Джейме расхохотался. — Думаешь, они примут тебя в свою жалкую свиту? Уж точно не тогда, когда ты явишься к ним в сопровождении Ланнистера! В свете костра он видел, как она нахмурилась. Было похоже, что его слова пробудили собственные опасения Тартской Девы. — Я приволоку Ланнистера на верёвке — это совсем другое дело! — запальчиво воскликнула она, но, похоже, даже это не вернуло ей спокойствия. — Как бы вам потом об этом не пожалеть, миледи, — процедил он нарочито вежливо. Он и не надеялся сегодня поужинать, несмотря на аппетитного кролика, жарящегося над костром: он наговорил сегодня Бриенне Тарт достаточно неприятных вещей, чтобы она не оделила его и чёрствой коркой хлеба. Во всяком случае, сам он так бы и поступил со столь зарвавшимся пленником. Джейме знал, что не станет просить её о еде, несмотря на то, что желудок сводило от голода; что бы она там о нём ни думала, он был слишком горд, чтобы просить о чём-то столь мелком человека, которого презирал так сильно, как её. Запах, правда, от кролика поднимался замечательный, голодному Джейме он и вовсе казался лучшим ароматом на свете — а ведь Тартской Деве было далеко до лучших поваров, служивших королю Роберту, у неё не было для мяса никаких приправ, да и бок у кролика в одном месте заметно подгорел. В животе у Джейме неприлично громко заурчало, и Бриенна на миг подняла на него взгляд. Джейме тотчас отвернулся, не желая видеть победоносную усмешку, наверняка появившуюся на её некрасивом лице. Пусть смеётся, пусть считает, что победила его — этой победой она лишь унижает себя; когда он вернётся в Королевскую Гавань, волоча за собой на верёвке Бриенну Тарт, предательницу короны, чернь отомстит ей за его унижение. Джейме не глядел на Бриенну, но слышал её неторопливые шаги — тартская корова расхаживала по поляне. Неожиданно она приблизилась к нему; краем глаза, всё так же не поворачиваясь, Ланнистер увидел её огромные сапожищи — а потом прямо перед его носом появилась половина кроличьей тушки. Не жалкий маленький кусочек, не обглоданная кость — нет, Бриенна разделила с ним мясо точно пополам. Он поднял на неё изумлённый взгляд. — Будешь ты есть или нет? — раздражённо осведомилась Бриенна. — Не хочу, чтобы ты потерял сознание и рухнул с седла в самый неподходящий момент. Сперва Джейме хотел поинтересоваться, какой момент она всё-таки считает подходящим для этого. Потом хотел взять это мясо, бросить куда-нибудь подальше, на радость лисам, что наверняка водились в округе; хотел не унижаться, принимая еду у той, кого считал злейшим своим врагом. Но проклятое нутро пересилило гордость, он схватил мясо связанными руками и вгрызся в него так, словно никогда не ел ничего лучше. Бриенна мгновение смотрела на него, словно хотела что-то сказать, потом вернулась на своё место по ту сторону костра и тоже занялась едой. Удача благоволила Бриенне Тарт: к закату следующего дня они настигли беглецов. Выскочили на дочек Неда Старка внезапно из желтеющих зарослей — а те уже беспечно расселись вокруг костра. Будь Джейме не связан, как баран, не сиди он на ведомой чужими руками лошади, он бы порадовался, как радовался всегда, когда мог застать противника врасплох. Но он был там, где был, и он ненавидел себя за это. Они всполошились, как вспугнутые птахи, когда листья и ветви с шорохом расступились, пропуская Бриенну и Джейме. Должно быть, считали, что хорошо спрятались, а погони, меж тем, боялись до смерти. Я почти вас поймал, думал Джейме, безучастно глядя, как леди Арья подхватывает свой смешной игрушечный меч. Красота Сансы Старк и прежде обращала на себя внимание, едва только молодая королева оказывалась в поле зрения — вот и теперь Джейме прежде всего взглянул на неё. О, как же она переменилась! Куда-то делась эта утончённая, горделивая красота, которую не могло заставить померкнуть даже пренебрежение Джоффри и явное несчастье? Санса Старк исхудала, осунулась, вся как будто заострилась; лицо её было бледным, под глазами залегли тёмные тени, прекрасные медные волосы безжалостно связаны в толстую косу. А в голубых глазах застыл испуг. Санса Старк смотрела за спины незваных гостей, словно ожидала, что вот-вот из кустов выскочит целая армия, посланная за ней её мужем. Были тут и остальные беглецы: маленькая Арья с удивительно короткими — и неровно подстриженными — волосами, воинственная, как и прежде, но куда более злая; мальчишка из личной гвардии Неда Старка, он выхватил меч из ножен на поясе в первое же мгновение, но так и не пустил его в ход; и — надо же! — этот безумец Сандор Клиган. Он-то и выглядел самым спокойным, ручища его лишь предупреждающе легла на рукоять меча, но и этого хватило бы всякому, кто задумал бы схватиться с ним, чтобы подумать дважды. А Джейме подумал о том, что же всё-таки привело столь эгоистичного и равнодушного ко всему Пса к этому костру смертников. И он не смог смолчать. — Вот и блудный пёс нашёлся! Твой хозяин разгневан настолько, что лучше бы тебе бежать из Вестероса прямо сейчас, пока с тебя не спустили шкуру! — И это была правда, столь явное предательство ранило бы Джоффри в его чёрствое сердце куда больнее, чем побег Сансы. Клиган даже не дрогнул, только на миг остановил тяжёлый взгляд на Джейме — и в нём, к ужасу Ланнистера, мелькнула жалость. — С ума ты, что ли, сошёл, Ланнистер?! — рявкнул он. — Чихать я хотел на твоего короля, да и на тебя заодно. А ты, прежде чем угрожать, взгляни повнимательнее: это ты связан, а не я! Тем временем Санса оправилась от первого испуга и осторожно выступила вперёд. На Джейме она упорно не смотрела, только на Бриенну. — Леди Бриенна, что вы здесь делаете? И что здесь… делает он? И — в таком виде? К изумлению Джейме, Тартская Дева встала на одно колено перед Сансой и поклонилась ей, словно присягая на верность. — Миледи… Ваше Величество, — спохватилась она. Санса лишь отмахнулась. — Я надеюсь, что избавилась от Джоффри и от этого титула вместе с ним. Джейме лишь хмыкнул. Слышал бы Джофф… — Мой господин, лорд Ренли Баратеон, прознав о вашем бегстве, вознамерился помочь вам в том… чего вы хотели достичь и… — она стрельнула взглядом в Джейме, и он с удивлением понял, что она всё ещё не считала возможным говорить при нём открыто. Всё ещё боялась. — Он послал меня, чтобы я нашла вас и вашу сестру и помогла вам в пути. Помогала и оберегала. Куда бы вы ни шли… И, пусть лорд Ренли теперь мёртв… — голос Бриенны дрогнул, она замолчала. — Что? — опешила Санса. — Лорд Ренли мёртв? — Убит в Королевской Гавани — так мы слышали, — вставил Джейме. Уж очень ему не нравилось стоять тут бессловесным, словно невольник на продажу. Санса, вероятно, хотела ему что-то ответить, но с нею поравнялась леди Арья: во взгляде её полыхало настоящее пламя. Настоящая, густая, первородная ненависть. — Лорд Ренли был хорошим человеком, и, бьюсь об заклад, это ваша родня приложила руку к его смерти. Джейме только пожал плечами. Слова Арьи перекликались с худшими его подозрениями, но он не желал пускать их в своё сердце. — Итак, вас за нами послал лорд Ренли… — протянула Санса. — Приятно сознавать, что и в Королевской Гавани после смерти отца у нас остались союзники; горько от того, что Ренли мёртв. А вас, леди Бриенна, я всегда уважала, как и лорд Ренли ценил вас, и я постараюсь ценить вас так же. Если вы всё ещё хотите служить мне — добро пожаловать. Если же вы хотите освободиться от данной вами клятве, что ж, — она вздохнула, — вы свободны. Бриенна быстро замотала головой, светлые пряди прилипли к влажному от моросящего дождя широкому лбу. — Нет, миледи, теперь я желаю этого ещё больше. Как пёс, потерявший хозяина, подумалось Джейме. — Я рада. — Санса слабо улыбнулась. — Вы всегда нравились мне, миледи. Но я хочу предупредить вас: пока мы не доберёмся до владений моего брата, мы вне закона и в очень большой опасности. За нами, должно быть, гонится не один отряд, мы не можем попросить убежища ни в одном замке, даже постоялые дворы вынуждены обходить стороной, боясь быть узнанными. Это трудное путешествие и может оно закончиться довольно печально. — Меня это не пугает, — тут же отозвалась Бриенна. Джейме хмыкнул, не скрывая своего презрения к ней. Теперь-то и на него обратили внимание. — А что он здесь делает? — повторила Арья вопрос сестры. Тартская Дева снова посмотрела на Джейме, и ему показалось, что она смутилась. — Я… Король Джоффри отправил сира Джейме за вами. И я постаралась ему помешать найти вас. — Тем, что притащили его прямиком к нам? — поинтересовался Пёс. Скрежещущий голос Клигана вкупе с его изуродованной рожей могли привести в замешательство кого угодно, даже самого смелого воина, и Бриенна не стала исключением. Джейме с удовольствием видел, как румянец расползается по её широкому лицу, но тут на помощь ей пришла леди Арья. — Ты сам сказал, что он связан! Он же пленник, так какой вред он может причинить нам? — Слушайся свою госпожу, Пёс, — вставил он. Клиган помрачнел и сделал шаг к Джейме. Это не сулило ему ничего хорошего, а впрочем ему теперь было всё равно. Если Бриенну он ещё мог надеяться одолеть в одиночку — конечно, если бы представился счастливый случай, — то управиться с ними всеми у него не было ни единого шанса. В голове вдруг стало пусто и легко. Пусть делают, что хотят. Пусть… Серсея и отец заставят их потом пожалеть об этом стократно. — Довольно! — высокий голос Сансы заставил Сандора отступить. — Признаться, я не рассчитывала ни на помощь, ни на пленника… столь высокородного. — Она задумчиво смотрела на Джейме, и он снова почувствовал себя живым товаром. Арья Старк тоже рассматривала его исподлобья, уперев кулаки в бока. И её-то взгляд Джейме вовсе не нравился. — Обезглавить его — и дело с концом! Лишний рот, а кроме того, если кто-то прознает, что он у нас, нам точно несдобровать. Может быть, на твой побег Джофф мог бы ещё наплевать, но если кто-то узнает, что Цареубийца у нас в плену, искать нас будут вдвое… втрое, вдесятеро усерднее. А девчонка-то была умна. Вот только ход её мыслей нравился ему ещё меньше, чем её взгляд. — Обезглавим его, а голову отправим королеве Серсее. Даже тогда мы будем вдвое милосерднее неё, — тут голос её сорвался, и она отвернулась. Пёс снова коснулся рукояти своего меча. — Твои идеи мне редко нравятся, миледи, но с этой я, пожалуй, соглашусь. Он сделал шаг, и Джейме подобрался. Видел бы сейчас Нед Старк своих дочерей, так спокойно и легко выносящих приговор… Пёс сделал ещё шаг, и тут Бриенна медленным и твёрдым жестом положила руку на рукоять собственного клинка. Улыбка растянула губы Джейме. Вот она и выслуживается, решила, должно быть, первой снести ему голову, не дожидаясь, пока это сделает Пёс или вот Джендри Уотерс… Похвально, Бриенна Тарт, похвально, но глупо. Ты ведь ещё поплатишься за это. — При всём уважении, сир… — сказала она твёрдо, так же твёрдо глядя в лицо Сандору Клигану. Ладонь её всё ещё лежала на рукояти меча, но вынимать его из ножен она не спешила. — Миледи… — Она посмотрела на Сансу, потом на Арью. — Когда я шла за вами, я поклялась, что не причиню сиру Джейме вреда, если только исключительные обстоятельства не заставят меня этого сделать. И не позволю, чтобы кто-то другой причинил. Я дала эту клятву лорду Ренли, так же, как клятву оберегать вас, если сумею найти, и её я тоже… — Это, по-вашему, не исключительные обстоятельства?! — резко поинтересовалась Арья. Бриенна слегка улыбнулась, но взгляд её остался твёрдым. Джейме позволил себе выдохнуть. — Нет, миледи. Он пленник, он связан, он не причинит вам вреда. Если уж на то пошло, — теперь она обратилась к Сансе, вероятно, считая её здесь самой разумной — и не без основания, — в случае чего… если нас настигнут, сир Джейме может стать отличным поводом для войск короля… быть аккуратнее. Но я сама не трону его и пальцем и никому другому не позволю этого. Эту клятву я намерена сдержать. Санса долго смотрела на Джейме, очевидно, раздумывая над сказанным Тартской Девой. И, хоть ему самому вовсе не улыбалось быть невольным защитником Старков, всё было лучше, чем погибнуть связанным от меча предателя. — Но что, если сиру Джейме ваше предложение придётся не по вкусу, как и его роль? Джейме посмотрел на неё, и леди Санса не дрогнула. — Как будто у меня есть выбор.