Рукою смертного бог будет поражен! — Анаксарх
— Александр! Да здравствует наш царь и герой! — Был ли ещё когда-либо в истории Греции такой великий царь?! — Да! Даже храбрый Ахилл не столь отважен! — Так давайте же выпьем за него, добрые товарищи! За нашего собственного Геракла! Он снова здесь, наблюдает, смотрит за собой со стороны. Сколько здравниц и неприкрытой лести льётся в его сторону. Почему боги заставляют его на это смотреть? Едва держась на своих двух ногах, шатаясь в разные стороны, одетый в шелка Александр c высокомерием отвечает воинам: — Я благословлён богами, воины мои! Скажите мне? Мой отец изначально планировал сей поход. Но смог бы он преуспеть и совершить то, что совершил я?! Благодаря мне вы все покрыли себя славой! Как же противно глядеть ему на самого себя. После хвалебной бравады льстецы кричат Александру, что он Велик. На всю их фальшь только один человек, не побоявшись, поднимается из-за стола и говорит ему правду, кидая её прямо царю в лицо: — Я бы сказал, что это мы покрыли тебя славой. Слишком горделиво заявлять, что ты свершил всё сам. — Кто это посмел сказать?! — крикнул прошлый Александр, как напыщенный петух, озираясь взглядом по залу, выискивая того, кто решился бросить ему это в лицо. — Я! — возвысившись над залом, бесстрашно отвечает его друг. Взирая на всё это, его снова начинает съедать желание броситься и перервать то, что будет дальше. Но, к его сожалению, он сейчас всего лишь бессильный наблюдатель. — Как же это противно. Видеть, как ты, Александр, упиваешься глупыми восхищениями и глупой лестью, как персидский царь! — Что ты сказал? Повтори! — Я сказал, что ты забываешься, Александр. Ты такой же человек и такой же македонянин, как и все мы! Перестань заставлять нас склоняться пред тобой, как будто ты равен Зевсу! Не персы мы тебе! Твой отец никогда бы до такого не опустился! Услышав его слова, себялюбивый царь взревел, как будто сумасшедший лев. — Да как ты посмел! Я твой царь, царь Македонии и Азии! Тебе не кажется, Клит, что именно ты забываешься! Я даровал тебе целую сатрапию, будь благодарен мне, своему царю! Перекрывая цареву браваду, Клит выкрикивает тогда: — Не нужна мне твоя сатрапия, Александр! Ты уже позабыл своим скудным умом битву на Гранике?! Если бы я тогда не пришёл тебе на помощь, ты бы уже давно был мёртв! Никем бы ты и не стал! Ни царём Азии, ни фараоном Египта! Как ты думаешь, кто твоя опора?! Персы?! Именно твой отец Филипп из ничего создал армию, которой ты так гордишься! Да ты бы ничего и не добился, если бы не твой отец и мы! Македонцы! Плюющегося и сулящим проклятиями в Клита, Александр видит себя со стороны. Его, хватая, держат воины, не давая кинуться к другу. — Да как ты смеешь, неблагодарное животное?! Закрой свой поганый рот! Не друг ты мне больше, Клит! Я не нуждаюсь более в тебе, отправляйся назад домой! Увы, Клит не замолчал. — Ты не нуждаешься во мне?! Что, убьёшь меня? Так же подло, как ты убил Пармениона?! После упоминания Пармениона прошлый Александр больше не слышал ничего. Вырвавшись из пьяного захвата Селевка, что пытался его удержать и не свалиться, царь, подлетев к перепуганному стражнику, выхватил из его рук копьё. — Иди сюда, Клит! Я тебя убью! — крикнул царь, как будто обезумевший, но на Клита это не произвело впечатления, он остался стоять на месте. — Александр! Я пред тобой! Если ты желаешь убить за правду меня, твоего друга и товарища, служившего тебе все эти годы и спасшего тебе жизнь, да будет так! Убей меня, если сможешь! Закрыв глаза, он кидается на Клита. Не в силах смотреть снова на эту отвратительную сцену, Александр с горечью повторяет действия того Александра, так же закрывая веки. Зажмурившись, ему на несколько мгновений видится лишь тьма, как будто его там и вовсе не было. Но у богов, как всегда, свои умыслы. Он, сжимая руки, чувствует липкую кровь, что течёт по древку, омывая его руки. После ощущения крови на руках Александр, борясь с собой в предчувствии того, что его сейчас ожидает, открывает глаза. Его предчувствия не обманывают его, уже в который раз бывший царь оказывается на своём месте. На него, застыв с удивлением на лице, смотрел прямо в очи лучший друг, насаженный на острие копья. Тот, кто не боялся говорить ему правду, спасший его столько раз, был насажен Александром, как будто зверь. Такова была его плата за верную службу, крепкую дружбу и правду. — Прости, Клит… Звуки криков тонут в зале, а тело его друга, откинувшись назад с копьём в сердце, падает на пол с глухим звуком. Открыв веки, Александр увидел ставший ему уже немного родным потолок из чёрного камня. Клит… Вернейший из людей, достойнейший из мужей, убитый собственноручно Александром из-за глупого вспыльчивого нрава и выпивки. Не так он должен был закончить жизнь. Уже которую ночь бывшему царю снился один и тот же сон, где он наблюдает со стороны свою ссору с Клитом, а после его убийство. Каждую ночь Александр занимает во сне собственное место, наблюдая за деяниями рук своих. «Что хотят сказать мне этим боги?» — задавался вопросом бывший царь. Будь здесь Клит, Александр, непременно подавив свою гордость, в мольбах попросил бы у него о прощении, которого он, по его мнению, не заслуживает.«У кого есть друзья, у того нет друга», — так говорил его учитель Аристотель, и он был полностью прав. Сколько друзей имелось у Александра, но по-настоящему верных друзей оказалось единицы. — Не способный к раскаянию неисцелим, — всё ещё глядя в потолок, пробубнил Александр, а после тяжело вздохнул. В последнее время его часто прорывало на философские рассуждения. — Почему вы не спите, милорд Станнис? — прошептала сонным голосом девушка, переворачиваясь на кровати в сторону Александра. Совершенно позабыв о том, что с ним разделяла ложе женщина, Александр про себя выругался. «Проклятье, нельзя болтать на эллинском в голос». — Мне просто приснился плохой сон, ничего такого. — Может быть, я вас снова успокою? — игриво произнеся, она провела пальцем по обнажённой груди Станниса, а затем придвинулась к нему. — Нет, мне нужно выспаться, — отказался он. Не задавая лишних вопросов, девушка с каштановыми волосами молча уложила ему на плечо свою голову. Нового лорда Драконьего Камня это не слишком успокоило.***
— Неверно! Вам ведь уже показывали, как надо! Вы стоите, как будто наложили в штаны! — сморщившись в негодовании, выкрикнул Станнис, со всей скорости приближаясь к построению леса пик. Распалённый лорд Драконьего Камня, подбежав к одному из воинов, выхватил из рук держащего копьё со щитом. Встав перед строем воинов, он снова принялся в который раз пояснять. — Смотрите! Это не обычная пехотная пика, она, как можете видеть, куда длиннее обычной, на её конце не просто так, для миловидности, есть противовес. Наклоняйте её немного назад, уравновешивая, чтобы она не переваливалась вперёд и не зарывалась в землю, — демонстрируя пред воинами балансировку копьём, Александр на общее обозрение показал хват. — У вас неправильная хватка древка, зажимать нужно так, чтобы расстояние между вашими руками было не более трёх локтей, а от противовеса два. Правую ногу отведите назад и упритесь в землю, левую же ногу также с силой уприте в землю, но только впереди себя. Щитом, закреплённым на локте левой руки и на шее, при хвате пытайтесь прикрыть весь свой корпус и низ подбородка, щит прижмите к левому плечу, но не к челюсти, а то потеряете зубы. Когда принимаете положение, старайтесь, чтобы кисть вашей левой руки не выглядывала из-за щита, корпус немного разверните полубоком, таким положением удобно принимать атаку, а также мгновенно начать натиск на врага. Я надеюсь, на этот раз вы запомнили?! — Да, милорд! — несколько сотен глоток воинов было ему ответом. Вторично продемонстрировав будущим фалангитам то, что он от них хотел, Александр, отойдя на пару десятков метров, принялся наблюдать. По команде сотников, четыре сотни человек, поделённые на два отряда, глубиной строя в восемь человек, пытаясь держать построение, начали движение друг на друга. Глядя на всё это зрелище, бывший царь, скривив лицо, замотал головой. «Четыре сотни человек — это меньше, чем половина тысячной хилиархии, и даже меньше, чем одна пятисотенная пентесиархия. Однако назвать и считать их сейчас фалангитами язык не повернётся», — почесав недавно выбритую бороду, Александр задумался. Основой созданного его отцом войска была тяжёлая пехота педзетайров-фалангитов. Филиппова фаланга, которую в итоге Александр получил в наследство, насчитывала двенадцать таксисов по полторы тысячи воинов в каждом. В дальнейшем Александр реформировал фалангу, поделив её на тысячные хилиархии для большей гибкости. Текущая проблема нового Станниса приходилась в частности на то, что создание чего-то большего, чем отряд отборной дружины, на этом острове было практически непосильной задачей. На острове имелось только парочка захудалых деревень и небольшой городок с портом. Людей было весьма мало, а ресурсы острова не могли прокормить большое число гарнизона. Будь в распоряжении Александра одно из королевств, например, Штормовые Земли, дело с созданием пары полков фаланги представлялось уже не такой сложной задачей. Однако, даже с большим числом вотчины создание большого постоянного войска являлось очень сложным в условиях господствующей системы, устроенной в Вестеросе. Ко всему прочему, Александра также немного пугала глупая смена времён года, естественно, очень сильно влияющая на продовольствие. Фаланга была фалангой, она являлась единственной возможной, дешёвой, но в то же время устрашающей силой. Александр хорошо знал, что отлично выполнять свою работу она могла только благодаря содействию с другими видами войск. Для хорошей боеспособности войска, помимо фалангитов, нужны были ещё более подвижные щитоносцы — гипасписты вместе с конными гетайрами. Фаланга педзетайров составляла основу боевого построения войска македонян, представляя собой с фессалийской конницей демонстрирующее крыло наковальни. Молотом же войска выступало именно атакующее крыло, представленное пешей царской дружиной гипаспистами с конными гетайрами. Но даже так, учитывая все перечисленные отряды, войску позарез нужны были лучники, застрельщики, пехота наёмников и лёгкая варварская кавалерия. Где же всё это взять или, точнее говоря, набрать, в данный момент у Александра даже в мыслях не представлялось. Пока бывший царь был намерен ограничиться только одной хилиархией в тысячу человек. Тем не менее, к слову говоря, фалангиты это будут или гипасписты, он ещё до конца не решил. Разумно было набрать до тех четырёх сотен человек, что у него имелись, ещё шесть сотен и образовать отборный отряд щитоносцев. Но с другой стороны, знание о засилье кавалерии на полях сражений Вестероса само по себе призывало Александра тренировать своих дружинников никак не иначе, чем как фалангу по отцовскому типу и методам, правда, с добавлением новшеств этого мира, арбалетчиками между полками и алебардщиками. Бывший царь считал, что воины с алебардами вполне могли стать в будущем неплохой заменой гипаспистам. Помимо неясной проблемы с пехотой, имелись ещё большие проблемы с кавалерией. Те четыре десятка конников, что у него имелись, были ещё той потехой, но решать эту проблему Александр был намерен в Королевской Гавани. Благо, небольшие измышления на этот счёт у него уже присутствовали. Впрочем, у Александра возникало огромное множество разного рода мыслей о типах возможных тактик. Мир, в котором он сейчас пребывал, был очень интересен с военной точки зрения для бывшего завоевателя. Но к его глубочайшему сожалению, в данный момент он был ограничен по всем направлениям. Ему только и оставалось, что довольствоваться малым, занимаясь своей новой потешной фалангой. — Пикинёры, пики наперевес! — прозвучали звучные голоса сотников, а после звук трубы. Воины, прослышавшие уже знакомую для себя команду, начали опускать длинные пики без наконечников в сторону импровизированного противника. Александр, забыв об своих раздумьях, принялся внимательно наблюдать за воинами. Пытаясь отбивать шаг и ритм и наряду с этим неумело удерживать строй, два отряда пикинёров, сблизившись до расстояния десяти шагов, услышали новую команду. — К бою! Натиск! Преодолены последние шаги между концами пик — над полем послышался глухой звук сотни ударяющихся древков копий о деревянные щиты. Силясь и пытаясь опрокинуть друг друга, два отряда, матерясь, толкали своих противников. — Ребята, давите их! — слышались выкрики десятников с сотниками. Зорко вглядываясь в происходящее, Александр услышал звук лопнувшего древка. Щепки древка вздыбились над воинами, падая мужчинам на головы. Один из воинов в центре, у которого поломалось древко пики, подавшись за линию строя, упал вперёд, выпадая из боевого построения. Оппонент завалившегося несчастливца из противоположного отряда, стоявший напротив, видя удачу, также выступил из строя. Устремил свою пику в появившуюся брешь, где только что стоял его противник, он упёрся в щит следующего за ним человека. Упавший воин, матерясь, поднявшись на ноги, огибая пику, что была над его головой, схватил её посередине за древко. — Ах ты сука! — злобно выругавшись, воин, упираясь в землю ногами, дёрнул её со всей силы на себя. Оба воина, завалившись, начали барахтаться в собственном строю. Один, упав назад, на щит товарища, что стоял позади, мешал ему орудовать пикой, второй же, с противоположной стороны, повторил подвиг первого, выпав за боевое построения. Увидев всё это непотребство, Александр грозно крикнул: — Уберите этих двух, блядь, назад и замените позади стоячими! Они разваливают вам фалангу! Услышав грозную матерщину своего лорда, командиры десятков начал кричать советующие команды. — Извиняюсь за это жалкое зрелище, милорд, — угрюмо проговорил рядом стоящий с Александром командир его фаланги, сир Алин Колдвин. На замечания старого ветерана, прошедшего осаду Штормового Предела, Станнис хмыкнул. — Не переживай, я вполне ожидал подобного результата. Воинская наука, которой они сейчас обучаются, не постигается за месяц, — сказал Александр, успокаивая немного приунывшего командира. — Скажу честно, я даже немного удивлён тем, что они за пару недель вполне удовлетворительно научились понимать и исполнять команды. Построение они, конечно, держат скверно, а также порой забывают о тактике, но всё это дело наживное. Думаю, полугода постоянных упражнений им вполне хватит, чтобы стать тем, что я хочу видеть. «Может, и немного меньше, всё же эти люди являются воинами уже давно, и они вполне смекалистые», — подумалось Александру, но этого он не озвучил. Обычная подготовка фалангитов занимала полгода, и то, что он сейчас видел, было на уровне трёхмесячного обучения простого бывшего македонца-пастуха. — Милорд Станнис, я всё ещё не могу понять, откуда вы всего этого понабрались? Вы и вправду хотите сделать пехоту равной кавалерии? На заданный вопрос от ветерана Александр, ухмыльнувшись, туманно ответил: — Возможно, книжки помогли, возможно, боги, а может, и сам придумал. Неужели ты думаешь, что я бы не смог? — Ни в коем случае, но всё же… идея эта очень интересная. — Конечно, нужно будет через несколько месяцев посмотреть, что они смогут против кавалерии. — Да, будет забавно понаблюдать, — задумчиво протянул Колдвин. Ничего не ответив своему командиру гвардии, Александр улыбнулся. Устремляя взгляд на всё ещё борющихся на поляне воинов, он с несвойственным Станнису задором крикнул: — Воины! Поднажмите! Отряд победитель в игрищах получит от меня награду! На слова о награде для победителей от своего лорда, ответом Александру стали множество радостных кличей.***
Сир Давос Сиворт, более известный под насмешливым прозвищем Лукового Рыцаря, сидел на чалом жеребце, а его чем-то развеселённый спутник, коим выступал Джулиан Рейнвуд, — на рыжевато-гнедой кобыле. Нынче они вдвоём в порту ожидали своего лорда. На обветренном от морского ветра лице рыцаря не отражалось ни единой эмоции. А как могло быть иначе? Отряд лорда Станниса приближался к их небольшой компании, позванивая сбруей и бряцая сталью. Одетый сейчас более роскошно, чем обычно позволял себе, Давос изрядно чувствовал себя разодетым дураком и снова спрашивал себя, зачем он здесь. Над медленно чеканящим рысью отрядом лорда Драконьего Камня развевалось новое знамя. Теперь взамен знамени с вздыбленным чёрным коронованным оленем на золотом поле красовалась ярко-золотая, коронованная голова оленя на чисто-белоснежном полотнище. Что было очень удивительным для Давоса, так это то, что над рогами оленя Станниса отныне присутствовала лучезарно-золотая семиконечная звезда. «Впервые вижу милорда таким. Мне, правда это не мерещится?» — немного удивляясь, подумалось Давосу. Весьма грациозно гарцуя на жеребце цвета серебра, молодой лорд Драконьего Камня в золотистом дублете с замысловатой вышивкой выглядел необычайно величественно. По памяти Давоса Сиворта, это вовсе был первый раз, когда Станнис Баратеон так одевался. Проезжающему вместе со своим отрядом лорду по главной улице городка, что примыкал к порту, простой люд, расступаясь, кланялся. В ответ же на увесистые поклоны от жителей города, Станнис приветливо улыбаясь, кивая им в ответ, помахивал рукой. «Как будто король…» — посетила Давоса запоздалая догадка. Сиворт, видевший несколько раз короля Роберта, в настоящий момент с большой долей вероятности, будь король здесь, перепутал бы его с родным братом Станнисом, приняв именно последнего за короля. Уж больно поведение лорда Драконьего Камня сегодня утром походило на монаршее. Венценосный Роберт Баратеон всегда выглядел величаво, возвышаясь над другими, но эта усмешка, играющая на лице среднего Баратеона вместе с пронзительной томностью взгляда, выглядела настолько завоёвывающее, что Давос даже усомнился на несколько секунд в том, что его лорд является именно им. Подъехав со своей свитой в лице пары десятков одоспешенных рыцарей, вместе со знаменосцем, удерживающим белоснежное знамя, лорд Станнис первым поприветствовал Давоса и Рейнвуда. — Сир Давос, Джулиан, сегодня вполне неплохое утро, вам так не кажется? Отвесив поклоны, как того требовали правила, они оба скосили взгляды на древко с новым знаменем их лорда. Завидев, куда устремились глаза подопечных, Станнис усмехнулся, а после хмыкнул. — Вас что-то в нём смутило? Текущий начальник порта, краснощёкий Рейнвуд, замотал головой. — Нет, милорд, оно… намного лучше старого, — ответил немного смущённый после пронизывающего взгляда лорда Рейнвуд. По его виду Давос сразу мог сказать, что тому, так же, как и Луковому Рыцарю, было всё же интересно, почему над рогами золотистого оленя присутствовала семиконечная звезда. Подавив желание, Давос промолчал. Всё же он считал, что если лорд захотел сменить себе знамя, то бывший контрабандист был не вправе осуждать своего благодетеля. Однако Давос знал, Станнис Баратеон никогда слишком сильно не верил в богов. Почему же теперь на его знамени был изображён символ веры в Семерых, его немного озадачивало. Впрочем, несколько догадок у него всё же имелось. — Милорд Станнис, лорд Веларион прибыл, он прямо сейчас швартуется в доках, — заговорил снова за двух Рейнвуд. — Мы сразу же отправили вам уведомление, как только увидели знамя лорда Монфорда на горизонте. Всё ещё улыбаясь глядевшим на свиту лорда простолюдинам, Станнис двинулся по направлению к гавани. — Это хорошо, значит, я вовремя. Давос Сиворт, направляя лошадь за своим лордом, наконец-то, прочистив горло, спросил: — Мой лорд, для чего мы здесь? Вы ведь могли и сами встретить милорда Монфорда, — конь Давоса поравнялся с лошадью Станниса, и теперь он увидел лицо своего лорда. Станнис больше не излучал ту приветливость, что имела место ранее, теперь его лицо было целиком сосредоточенным. — Вы мои люди, а значит и моя свита. Если я говорю, что вы должны присутствовать, значит, вы должны присутствовать. — Вы ведь недолюбливаете лорда Монфорда, тогда почему пригласили его? — осторожно поинтересовался Давос, кинув мимолётный взгляд назад на едущих позади них рыцарей с Джулианом Рейнвудом. — Лорд Монфорд и так является вашим вассалом, вам… — Потому что я так хочу, — перебивая Давоса, ощетинился Станнис, а после, немного смягчившись, заговорил. — Если ты не знаешь, то я тебе скажу, — в тоне лорда Драконьего Камня промелькнули искорки недовольства. — Все эти разодетые, благородные господа, что в Королевской Гавани, что здесь, недолюбливают меня, Давос. Лорд Веларион не является исключением. — Вы решили с ним подружиться? Станнис вяло кивнул. — При Эйрисе не так давно почивший отец Монфорда был в малом совете и занимал должность, что ныне занимаю я. Поверьте мне, сир Давос, у молодого Велариона есть повод недолюбливать меня и всех Баратеонов. В прошлый раз я обошёлся с ним весьма грубо, впрочем, с его отцом было так же. Я хочу попытаться это исправить. — Остальных лордов вы также позвали с подобной целью? — снова спросил Давос, а затем прикусил язык. Слишком много он выпытывал у лорда Станниса, низкое происхождение Сиворта давало о себе знать. На очередной вопрос от Лукового Рыцаря, Станнис, как предполагал Давос, не разозлился, а только задумчиво отвёл взгляд. — Да, я успел многих обидеть своей грубостью. Глубоко вздохнув, лорд Драконьего Камня выругался. — Как же здесь воняет дерьмом и рыбой, хуже, чем в Королевской Гавани. Клянусь своими волосами, когда-нибудь, когда у меня будет хватать денег, я проведу здешним людям канализацию. Повторив за своим лордом такой же глубокий вздох, Давос улыбнулся. — Вы знаете, я уже внюхался и совершенно не чувствую этого запаха. Однако расчистить улицы от мусора всё же было бы неплохо. — Думаю, это сделать мне уж по силам, — усмехнувшись, проговорил Станнис, натягивая на лицо прежнюю обворожительную улыбку. Достигнув нужного причала, свита лорда Драконьего Камня вместе с ним спешилась. Выступив впереди всех, брат короля двинулся к кораблю с серебряным морским Коньком на парусе. Трап на корабле был спущен, а команда, всюду носившаяся на корабле, сворачивала паруса. Подойдя к кораблю, Давос вместе со Станнисом заметили на нём отдающего приказы платиноволосого с вкраплением золота молодого человека. Не заметив капитана корабля на судне, Станнис громко хмыкнул: — Видимо, молодой Веларион предпочитает водить свой корабль сам. Похвально. Промолчав на замечание своего лорда, Давос завёл руки назад и сжал их. Судя по всему, всё-таки завидев, что под кораблем кто-то стоит, молодой лорд Монфорд, отдав ещё какие-то приказы напоследок, двинулся к трапу с несколькими людьми. — Милорд Станнис, неужели вы самостоятельно решили встретить меня? Это впервые на моей памяти, — проговорил не то с сарказмом, не то вполне серьёзно владелец Дрифтмарка, сходя с трапа. Встав напротив лорда Драконьего Камня, довольно красивый парень с длинными посеребрёнными волосами и фиалковыми искрами в глазах, учтиво поклонился. Его шляпа, похожая на те, что носят в Мире, от этого слегка качнулась. — Я очень рад, что вы меня лично принимаете. — Надеюсь, ветер сопутствовал вам? — спросил Станнис. — Уж точно не обидел. Приветливо заулыбавшись в ответ потомку валирийцев, Станнис молча выступил вперёд Давоса, а затем протянул тому руку. На проявленную благожелательность своего сюзерена лорд Дрифтмарка, как и предполагал Давос, опешил, странно воззрившись на Станниса. Немного медля, он всё же заключил руку Баратеона в крепком рукопожатии. Молча глядя на приветствие между лордами, бывший контрабандист мгновенно подметил, что таким простым жестом, направленным на Велариона, его лорд подчеркнул тому равенство между ними. — Приветствую вас, лорд Веларион, на Драконьем Камне! — довольно громогласно огласил, подобно своему старшему брату, Станнис затянувшуюся тишину. Всё ещё улыбаясь, положив тому немного бестактно на плечо свою руку, он проговорил, удивляя Велариона. — Не будем медлить, надеюсь, вы проголодались и отведаете обед в моём доме? Странно скосив взгляд на своё плечо, где всё ещё покоилась рука Станниса, лорд Морского Конька ответил: — Почту за честь, милорд.