Станнис Вестеросский

Очень плохо потерпеть поражение в битве с иноземными воинами, но ещё горше быть побеждённым иноземными женщинами. — Александр Великий

Александр чувствовал на своей коже лёгкий бриз со стороны реки. Этой ночью, попеременно соревнуясь между собой, дули западный и южный ветра — нежный Зефир и жаркий Нот, дополняя друг друга, одновременно дарили лёгкость и тепло. Нежно обдуваемый ветрами искрящийся костёр подпитывался и накалял трещавшее в нём дерево, освещая, словно Прометеев огонь, тёмное пространство заснувшей на первый взгляд верфи. Рабочий день на королевских верфях подошёл к концу, но не подошла к концу энергия работавших на ней людей. Гвардейцы Александра с воинами Велариона, получив от своих лордов пару бочек с вином и откупорив их, радостно смеялись и свистели. И тут было, отчего посвистеть. — Признаю, они и правда просто невероятны… — улыбаясь, произнёс Александр, зачарованно не отрывая взгляда от танцующих девушек. Мелодично гудела струна одной арфы, свистела флейта, вторили два барабана, утверждая энергичный ритм, развевались шёлковые одежды девушек — жёлтый, зелёный и синий. Взлетали гибкие, тонкие руки, метались длинные шелковистые волосы, сверкали драгоценности, вспыхивали прекрасные глаза красавиц. Александр был просто в восторге от небольшого, устроенного Монфордом представления. Они вдвоём сидели на вынесенных из здания начальника верфи стульях-креслах, на которых сегодня они уже успели посидеть во время совещания. На губы Велариона так и нисходила улыбка, а Баратеон крутил чашу с плескавшимся разбавленным вином. — Давос, как тебе танец дам? — обернувшись назад и приняв на секунду серьёзный вид, спросил Баратеон. Стоявший позади с открытым ртом Луковый Рыцарь мгновенно опамятовался. — Хорошо, даже очень хорошо… — тихо и как-то неуверенно, будто боясь признаться, ответил он. Александр, повернувшись назад, улыбнулся Велариону. — Слышал? Давосу нравится, Монфорд, и мне тоже нравится. Где ты таких служанок вообще добыл? Не отрывающий взгляда от танца светлокожий сын Люцериса хмыкнул. — Прямиком из Лисса. Улыбка Баратеона в тот же миг погасла. Понизив голос, он наклонился к уху Велариона. — Неужто рабыни? — шёпотом задал вопрос Олень. — Ты же знаешь, что… — Нет-нет, — понимая, как это могло прозвучать, исправляясь, затараторил лорд Приливов. — Ты меня неправильно понял. Когда я их купил, я сразу же их освободил. Они свободны, уверяю тебя. Покупать и освобождать не запрещено. Александр выдохнул. — Хорошо, коли так, — с облегчением в голосе проговорил брат короля. — Не думаю, что ты стал бы мне лгать в подобном… Веларион рассмеялся. — От тебя подобное вряд ли можно утаить, — насмешливо подметил он. Они с Веларионом вроде как отныне были приятелями, по крайней мере, бывшему царю хотелось верить в это. Находясь между собственных людей или наедине, они более не общались официально. По мнению Александра, на самом деле Монфорд вполне был неплохим парнем, правда — вздорным, вспыльчивым и суетливым, как и сам Александр, но зато не скучным. В отличие от прежнего Станниса, новому Баратеону его компания приходилась по душе. Упустив тему с Лиссом, Александр с Монфордом снова устремили взгляды к жаркому танцу. На самом деле Баратеон весь этот вечер видел и смотрел только на одну девушку, ту, у которой лицо было цвета белой жемчужины. Златокудрая, сладко улыбающаяся и с нежно лиловыми, как высокогорное поле, усеянное весенними гиацинтами, глазами. Такой она была. Ливень золотисто-светлых волос с отблесками серебра метался вверх и вниз, влево и право. Она не смотрела на Александра. Но он знал, что именно от его пристального взгляда розовели её щёки. Поймав на себе его разглядывания, она быстро отвернулась к другой части публики. Но это долго не продлилось. Александр всё продолжал смотреть только на неё. Всё-таки не удержавшись, она наконец-то улыбнулась бывшему царю, и её зубы сверкнули жемчугом; черты её нежного лица казались совершенными; длинные ресницы блестели; гладкая, как мрамор, кожа имела молочный отлив. Линия ноги, бедра и талии была прекрасна, как линия изворотливых ливийских дюн, морских волн, облаков в небе, как мир, частью которого по жребию богов она являлась. И улыбалась она так радостно, как олицетворение самой радости жизни. Девушка была действительно «станом и видом богине подобна младой»: гибкая и грациозная, но при этом плавная и утончённая, со всеми теми роскошными формами и совершенными линиями, которые так сводят мужей с ума. Она отличалась уверенной осанкой — а если её не было, выступала артистическая наигранная скромность, добавляющая ей определённого достоинства. Когда она глубоко дышала или подпрыгивала, подымалась грудь, высокая, круглая, на которую Александр, не отрываясь, смотрел. …Так Менелай, нагой Елены грудь увидев, Меч свой выронил, я знаю… Говорят, так божился Аристофан в своей комедии Лисистрата. Его мать Олимпиада всегда говорила, что мужчины устроены очень просто и все без исключения попадаются на один крючок. Возможно, она действительно была права? Девушки продолжали идти в грациозном, плавном танце, так и перча броскими разлетающимися одеждами. Они все были яркими даже на фоне горящего костра, но и среди них троих, по-прежнему, со своими золотыми косами с вкраплением серебра, со своей свежестью, с глубоким блеском счастливых глаз, одна девушка всё-таки была самой прекрасной… По старой привычке Александр, тихонько поворачивая чашу в ладонях, размышлял. Баратеон, не отрываясь, продолжал следить за каждым её движением. Слишком приковывающе… Александру припомнился стишок Сапфо. У меня ли девица Есть родная, золотая, Что весенний златоцвет — Милая Клеида! Душистая роза Пиерии, Не отдам её за всё Золото на свете. Громко и жарко выдохнув, он, что-то окончательно для себя решив, обратился к Велариону. — Светловолосая довольно хороша, — произнёс он, пытаясь придать голосу спокойствия. — Она самая… — неожиданно споткнулся брат короля, не зная, как описать. — Самая… самая живая и яркая… — шёпотом всё же подобрал он слова. Монфорд, обратив на него внимание, плутовато и в некотором роде понимающе усмехнулся. — Понравилась, да? — хитровато протянул он. — Кстати, она умеет не только танцевать… — Не только? — поднял бровь Баратеон. Веларион хмыкнул. — Она ещё играет на различных инструментах и поёт. — Я бы послушал её игру… — вздохнул бывший царь, а после паузы добавил. — В танце у неё точно появился один почитатель. — Почитатель? — У такой девушки должен быть хотя бы один почитатель, ты так не думаешь? — Возможно, — пожал плечами лорд. — Возможно… Александр облизнул как-то в раз пересохшие губы. Стукнув кубком об колено, он резко озвучил то, что на самом деле хотел. — Уступи мне её. Между ними повисла тишина, и… пригубливавший вино Веларион неожиданно закашлялся. Его глаза по-настоящему выдавали искреннее удивление. За всё их знакомство Александр впервые видел насколько изумлённого сына Люцериса. Он вовсю вытаращился на него. — Что-что? — переспросил он. — Не делай вид, что не услышал, Монфорд, — обыденным голосом, вернув взор к танцу, проговорил Александр, также пригубливая из чаши. — Ты шутишь? Баратеон, оторвавшись на секунду, без тени усмешки на лице вгляделся в лицо Велариона. — Нисколько. Ты ведь говорил, что мы друзья? Друзья ведь должны делать друг другу подарки? — Ты же скоро женишься? — Но ещё не женился? — как ни в чём не бывало сказал он, снова устремив взгляд на одну особу. — Не вижу проблем. Веларион несколько раз в замешательстве поморгал, будто оценивая, не мерещится ли ему. Прошло не так много времени, как он разразился громким хохотом и мигом залпом осушил свой кубок. — Ну, коль мы друзья… — улыбаясь и кивая, начал он, но после, выдерживая заминку, сказал то, чего желали уши Баратеон. — Она твоя. Александр, отпив от своего кубка уже с довольной улыбкой, пихнул в бок лорда Дрифтмарка.  — Не волнуйся, я никогда этого не забуду. Как и никому не скажу, что славный лорд Высокого Прилива любит заглянуть в Лисс за женской красотой. — Какой ты искренний, — посмеиваясь, выдавил Монфорд. — Так же, как и ты, не пожалевший показать мне свои сокровища, — не забыл упомянуть Баратеон. — Ты точно та самая ханжа, Станнис Баратеон, о котором все до этого говорили? — Мы просто до этого с тобой не общались, то-то и всего. Монфорд, опустив голову, о чём-то задумался. — Знаешь, у меня тогда к тебе тоже есть просьба. — Говори, — кратко и не отрываясь, сказал Александр. Немного пожавшись, он всё-таки вымолвил: — У меня есть брат-бастард. Возьмёшь его к себе в пажи, а затем в оруженосцы? Бывший царь, по правде говоря, ожидал чего-то большего и был приятно удивлён лишь такого рода просьбой. — Конечно, — довольно быстро и легко согласился он, боясь упустить мельчайшую деталь. Тем временем он подмигнул лиссенийке. На её лице по-новому расцвела, будто белым бутоном, сверкающая улыбка. Александр больше не мог сидеть. Залпом осушив чашу с разбавленным водой вином, он, передав её стоявшему рядом слуге, уверенно поднялся на ноги. Подивившийся такому Монфорд немедля спросил у него. — Ты куда? — Хочу станцевать с дамами. Веларион в очередной раз выпал. В противоположность Александру, пил он сегодня чистое вино. — С дамами? — нахмурился он. — Да, — усмехнулся бывший царь. — Все ведь почему-то стесняются? Надо скрасить им компанию. — Демонстративно оглядел лица рыцарей и воинов он и направился к костру с девушками. Заметившие лорда музыканты стихли, а девушки приостановились. Стало тихо, и лишь поленья трещали в огне. Бывшему царю было всё равно, настроение было слишком хорошим, слишком вздорным, как и сегодняшняя ночь. Подойдя к светловолосой девушке, он попросил у неё руки. Лиссенийка после небольшой задержки неуверенно и явной опаской удовлетворила его просьбу. Легко коснувшись к её руки горячими губами, Александр прошёлся по лицам своей дружины, свистнул и махнул музыкантам заводить мелодию заново. Он вполне мог составить девушкам компанию, так как, в отличие от местных, знал и был обучен Роксаной заводному бактрийскому танцу. Приглашённые музыканты со столицы кивнули, и следившие за ним воины взревели — по верфи разнёсся свист и хлопанье ладоней. Дважды звучно стукнув каблуком сапога по земле, Александр расправив руки, щёлкнул пальцами и пошёл в дикий пляс. — О! Ничего себе! — Лорд Станнис! Поддерживая, загудели рыцари и воины, плотнее обступив полукругом костёр. — Давайте! Давайте! Давайте, милорд! Девушки сначала хлопали ресницами, но затем рассмеялись и принялись подстраиваться под живой темп Александра. Ритм ускорялся, и чем быстрее они танцевали, тем больше подбадривали их криком и хлопаньем в ладоши. Музыка становилась всё громче, зазвучала подключившаяся и молчавшая до этого всё время волынка, а со стороны толпы послышались какие-то гиканья и совет брату короля схватить одну из девушек. Александр схватил светловолосую красавицу за руку, и они закружились в буйном вихре. Где-то краем глаза и уха ему был слышен дикий смех едва не упавшего со стула Велариона на всю верфь. — Седьмое пекло и подери тебя Владыка Света! Ты где такому научился?! У Александра не было времени ему отвечать. В голове у него промелькнула забавная мысль. В своё время он так же танцевал от эйфории после победы под Гавгамелами. В тот раз он был в стельку пьян, в этот — полностью трезв. Правда таилась несколько в другом, он не вышел бы танцевать трезвым, но со златокудрой девицей — почему бы и нет?