Станнис Вестеросский

В декабре 330 года Александр прибыл в Ортоспану близ современного Кабула для того, чтобы основать здесь Александрию, получившую название «Кавказской». Он поселил в ней 4 тысячи воинов, 3 тысячи гражданских лиц из обоза и 7 тысяч жителей Гандхары. В первую очередь этот город должен был быть укрепленным пунктом на пути из Индии в Бактриану и Персиду. Несколько месяцев, пока войска почивали, Александр занимался ведением работ по устройству колонии и провинции — возведением укреплений, общественных зданий, прокладкой путей сообщения, станиц, водоснабжения, заготовкой провианта. В дальнейшем управление колонией было возложено на македонянина Нилоксена. Соседняя сатрапия Парфия была тогда же вверена персу Фратаферну, которому было придано 4600 человек. Действия, которые предпринял в это время царь, более характерны не для ведущего войну полководца, а для администратора, озабоченного обеспечением коммуникаций с наиболее удаленными владениями. — Поль Фор, «Александр».

Ему снова снился огонь. Зелёный и неуправляемый, всепоглощающий и безумный. Он вновь стоял в бесцветном тронном зале Красного замка, под сводами, усеянными множеством чёрных знамён и под стать им драконьим черепам. Словно оникс, полированная кость загадочно искривлялась в свете огней, бросала жуткие тени на стены и полы. Над всем этим, возвышаясь как отвесный утёс, располагался трон из тысячи мечей вместе с восседающей на нём фигурой короля… Призрачной, перекрошенной и испорченной. Монфорд наблюдал за двумя неестественно выгнутыми перед ним людьми. Подвешенный за стропила свисал большой и сильный, но в такой момент полностью беспомощный мужчина с проблесками седины в бороде. Его доспехи с каждым мгновением все больше раскаливались красной зарницей, глаза же безумным волчьим блеском сияли полной бездной ненависти. Всё внимание мужчины было приковано к скованному и обвязанному мокрым кожаным шнуром парню, которого прикрепили к изощрённому и непонятному для простого ума приспособлению. Одна нога осуждённого была ради потехи свободной, и она, болтаясь в воздухе, пыталась подцепить самым своим носком лежавший рядом тупой меч. Разжигаемый алхимиками огонь под мужчиной всё больше поднимался, касаясь своими жгучими языками его тела. Сначала на лорде вспыхнул плащ, потом сюрко с Волком, и под конец остались лишь доспехи. Нагрудная пластина нагрелась докрасна, а расплавленное золото со шпор стало ускользать в пламя. Чем больше за этим наблюдал парень напротив мужчины, тем он сильнее боролся и тянулся к мечу. Горло наследника лорда краснело, потом начало темнеть. Металлическая леска, накинутая вокруг его шеи, натягивалась и впивалась в белую кожу. Начали проступать капли крови, и со временем они пролились по вышитому серебром Волку. Король радостно хлопал в ладоши как младенец. Старый человек с длинной бородой и разноцветной цепью на шее молчал, вторил ему толстяк в шелках, соблюдали тишину и люди с Рогом, Палицей и Кинжалом, Чёрными Крыльями. Его отец Люцерис стоял с каменным и серым лицом. Совсем безучастно, совершенно равнодушно — однако это только так могло показаться, ведь его расширившиеся глаза говорили сами за себя. Сам Монфорд хотел выступить и что-то сказать государю, но отец в тот же миг удержал его: с силой схватил за руку, а затем тихо зашипел, как пугливый ужонок, со страхом кивая украдкой на улыбающегося и наслаждавшегося с безумным лицом короля. Он видел и страх на лице золотоволосого гвардейца, на боку которого висел меч с львиной головой. Его вечно горделивое лицо было слегка испуганным и бледным. Он сделал два шага назад и упёрся спиной в колонну. Под конец, будто довершая представление, один из алхимиков бросил в огонь небольшой пузырёк с зелёной жидкостью. Секунда, и произошла небольшая зелёная вспышка. Под сводами чертогов раздался истошный вопль агонии и боли, а вместе с ним волчий вой, полный скорбной потери. Справедливость — они её тут не нашли. Этот король её не дарует. На живом теле кипела кровь, горела плоть: вверх поднялись испарения. Воздух наполнился запахом жареного мяса и странным металлическим зловонием. Труп лорда дёргался и корчился; над телом наследника обвисла перерезанная леской голова со слезами. Монфорд даже не мог представить, что подобным суровым мужам могли принадлежать подобные искажённые голоса. Раскалённая добела сталь доспехов лорда капала как обычная водица. Плавно обтекая вокруг зелёного огня, который не гас, жидкий металл, шипя и сверкая, устремился во все стороны по прорезям между старых каменных плит. Через некоторое время кожа с кровью выгорели, глазниц не осталось. Ничего не осталось… Итогом была только почерневшая и хрупкая кость: чёрная как поле знамени с Драконом. — Смотрите! Пламя и Кровь! Смотрите и запоминайте. Это — Пламя и Кровь! — с безумным пурпуром глаз взирая сверху вниз, повторял девиз Красного Дракона государь. — На колени же всем, кто верен своему королю и кто не желает себе подобной участи! — дал он приказ. Первым преклонил колено его отец, затем были алхимики и все остальные. Последними был Монфорд и единственный здесь находившийся королевский гвардеец. Он упал, как подрубленное дерево. Не на одно колено, как все остальные, а сразу на оба. Защитник державы взглянул на него и ещё шире заулыбался: государь был доволен результатом, и от этого громче, чем прежде, засмеялся. Противно, заливисто, дико. Стоя на коленях и не смея поднять свой взор на короля, в отблесках чёрного и отполированного пола Монфорд видел, как непотухающие языки зелёного пламени потянулись к нему. Он хотел подняться и убежать, но почему-то не смог. Просто продолжал смотреть, пока жар подступал, а где-то сверху слышались отзвуки королевского смеха, резавшие его уши, как ножи. Зелёный и неуправляемый, всепоглощающий и безумный… он снова коснулся его. И обратил в чёрный пепел и прах. — Лорд Монфорд… милорд… — кто-то тихо дозывался его. — Лорд Веларион… Он проснулся внезапно, напряжённый, как струна, и не сразу вспомнил, где находится. Мысли были очень вязкие, а в голове всё ещё стоял образ того самого проклятого и зелёного огня. Докучливый голос и лёгкое касание чьей-то руки тем временем продолжали беспокоить его плечо. — Лорд Монфорд, просыпайтесь, — опять послышался знакомый и детский голосок над ним. — Вам пора. Мужчина, не открывая веки, только покривился. — Куда пора? И какой реи тебе на голову ты от меня хочешь? — грубо и недовольно пробубнил он Оливеру. — Но милорд! — с лёгкой ноткой облегчения и уже громко взорвался голос за его спиной. — Вы ведь сами приказали мне вчера разбудить вас, когда протрубит первая труба, возвещающая о завтраке. Вам категорически нельзя пропускать завтрак с Его Величеством! — привели ему весомый довод и напомнили. Во внешнем мире за пределами шатра, как будто в подтверждение, разразилось рокотание трубы. Тишину нарушали ещё где-то далёкие шаги, голоса, стук копыт да лязг металла доспехов. Это всё служило достаточно хорошим доказательством слов его оруженосца — лагерь уже давно не спал. — Точно… завтрак с королём… — шепотом самому себе произнёс Монфорд. Когда он окончательно поймал связь, мысль и ситуацию, то мигом расплющил веки и поднялся в кровати, как вымпел над стеньгой. — Оливер, быстрее зови слуг, — тут же скомандовал лорд парню. — Скажи гвардейцам тащить бадью, а Джун и Линде — холодную и горячую воду. Цирюльника тоже ко мне. — Да, мой лорд, — довольно отскочив от ложа и поклоняясь, с улыбкой отозвался тощий мальчишка. Белый плащ с чёрно-апельсиновыми вкраплениями только успел мелькнуть пред глазами, как его обладатель уже снаружи надрывал своё горло, призывая дружину Дрифтмарка с его слугами. Монфорд, усевшись на кровати, потёр свои заспанные глаза, после задумчиво почесал серебристую щетину. Мысли по-прежнему возвращались к зареву зелёного пламени. Ему снова приснилась казнь Хранителя Севера и его наследника… всё одно и то же. Полгода не снилось, а тут зелёное пламя в очередной раз решило напомнить о себе. Всё было бы и ничего, сон и сон, но в то же время во всем этом затаилась одна необъяснимая для мужчины загадка… Его там не было, он никогда не присутствовал и не видел воочию их казнь. Отец Монфорда так же ни разу не упоминал об этих событиях во время своей службы предыдущему королю. «Драконий сон?» — с насмешкой над самим собой задался вопросом мужчина. Ему доводилось о них слышать и немного читать, однако он ведь не был из рода Дракона, пускай они раньше и часто роднились. В их доме подобных людей точно никогда не наблюдалось. От этого становилось слегка жутковато, так как не хватало ему ещё и ко всем выпавшим на его голову проблемам всяких вещих неурядиц. А что оно могло нести только таков смысл, Монфорду, по недалёкому примеру других людей, точно не приходилось сомневаться. Пока он думал о всякой сонной чепухе и белиберде, полог шатра был отодвинут и в палатку устремилось большое количество человеческих фигур. Вокруг него вихрем закружилась целая толпа людей. Два воина в начищенных до блеска кирасах с вычеканенным на них Морским Коньком суетливо вносили внутрь бадью, Оливер с важным видом всем этим руководил, девушки метались с вёдрами, а старый брадобрей их семьи, служивший ещё его деду, со своим сыном начал готовить место для своей работы. Прогоняя остатки сна, мужчина поднялся с ложа и хорошенько зевнул. С долей невероятного облегчения, самым первым делом лорд Дрифтмарка почесал себе належанное и жутко свербевшее правое полушарие зада. Заметив его слегка нелицеприятное движение, служанки от этого почему-то странно заулыбались и что-то между собой тихо зашушукались. Задницу его решили обсудить? После кинутого в них хмурого взгляда они быстро притихли и опустили глаза в пол. Интересно, а если он перед ними пустит Мастера над шептунами… они тоже будут в восторге? Не обращая больше никакого внимания на суету шатра, Монфорд по заведённой привычке направился к столику в углу со стоявшими на нём кувшином и сосудами различного размера. Нос в предвкушении обнюхал каждое из горлышек: на устах мужчины появилась улыбка, а далее руки машинально закрутились в работе. Через минуту-другую он уже держал в руке чашу на полтора пинта с очень интересной жидкостью. Станнис пристрастил его на лимонную воду, но Монфорд усовершенствовал данный нехитрый рецепт ромом и вином. Так сказать, сделал по собственному вкусу. Пару ложек дорнийского красного и добротная пинта летнийского рома к воде и лимону — бодрящий напиток готов. Чаша с утра, полчаши перед плотным обедом и вечером по настроению. Разве не чудесно? Не в силах более удержаться, он щедрым для себя глотком наполнил рот только что приготовленным напитком. — Ого, — пристукнув кулаком по столику, резко и жадно вдохнул ноздрями воздух Монфорд. — Обними меня Дева… — выдохнул и с хрипотцой прошептал он. Глаза прояснились, сердце забилось, а в носу и горле приятно защекотало. Его покойный дед Джекейрис был абсолютно прав — лучше летнийского рома ничего не существовало. Вздохнув и набравшись ещё духа для второго захода, он, довершая початое дело, залпом осушил большую чашу до дна. В это самое время внук старого лорда Маллендора только глядел на него и безмолвно моргал. Монфорд, заметив взгляд Оливера, облизал губы и, кивнув на кувшины, спросил у мальчишки: — Будешь? Может быть, тебе тоже сделать? — А… — растерянно открыл он рот и, немного обработав поступившее к нему предложение с его рисками, решил всё же в конце благоразумно отказаться: — Пожалуй, нет, но благодарю за предложение, милорд. «И правильно», — подумал про себя лорд Дрифтмарка, так как, скорее всего, полчаши упокоит его оруженосца самое меньшее до обеда. Откровенно говоря, он и не рассчитывал на положительный ответ, но проявить щедрость и предложить просто требовалось. Когда со временем напитков и специальной алхимии дома Веларионов было покончено, наступил час утреннего туалета, который был несколько упрощённым из-за спешки к королю. После быстрого омовения и последовавших за ним ласк служанок мягкими полотенцами, лорд с только вытертой головой был готов к последнему делу — бритью. Как только он уселся на приготовленный для него стул, над ним сразу же нависла тень мастера. Брадобрей был стар и морщинист, но цепкости глаз и твердости рук ему до сих пор было не отнять. Отточенными и плавными движениями он нанёс на распаренное лицо Монфорда жидкое мыло, состоящее из оливкового масла, пепла, мастики, смолы и выпаренной соли с приличным количеством сахара. Следом перед глазами мужчины засверкало острое лезвие прямой бритвы. Его лица коснулся холодный и острый металл, и недельная щетина живо пошла на убыль, понемногу являя миру гладкую синеву. Молодой лорд Веларион был полностью спокоен. Старый цирюльник брил его деда и отца, а отец самого старика — ещё прадеда и прапрадеда. Они практически шли об руку, ведь, если даруют боги, сыновей Монфорда и внуков будет уже брить суетившийся вокруг старика его сын, когда тот переймёт у того дело. «Брадобрей Владетеля Дрифтмарка» — это был вовсе не шутейский титул, и он действительно существовал. На их острове он почти для всех являлся настоящим Десницей короля за пределами белых стен Высокого Прилива. Одно из правил гласило: «Не хочешь себе проблем, уступи брадобрею лорда дорогу». Через десять минут работа была окончена. Скользнув последний раз по коже, старый цирюльник смахнул вязкую смесь с лезвия бритвы в посудину с водой и отошёл в сторону. В тот же миг как его фигура отодвинулась, к лорду подскочила одна из служанок и прошлась по лицу мокрым полотенцем. Когда и её дело было готово, к нему обратился полный удовлетворения голос: — Мой лорд, оцените же работу, — улыбнулся брадобрей и указал на поднесённое своим сыном большое мирийское зеркало на колёсиках. Монфорд, чтобы не обидеть человека, внимательно всмотрелся в произведение заморских мастеров. На него оттуда, как обычно, взирал молодой, теперь уже гладковыбритый и куда посвежевший, белокожий и привлекательный мужчина лет двадцати, с бледно-аметистовыми глазами и вьющимися серебристыми волосами, которые ниспадали ровными локонами на плечи. Кровь Старой Валирии отчётливо говорила в нём, правда, стоит отметить, сейчас это уже скорее было больше потехой для собственного утешения и самомнения. — Как всегда, просто великолепно, — после минутки разглядываний покивал и принял работу лорд, не поскупившись на похвалу для мужчины. — Благодарю за службу, — дружелюбно улыбнулся он. — Это честь для нас, — низко и одновременно поклонились старый мастер и его молчавший сын. Монфорд благосклонно махнул рукой им разогнуться. С кем точно требовалось иметь хорошие отношения, так это безоговорочно с собственным цирюльником. Если ты, конечно, являлся не глупым северянином и совсем не брился или брился, но лезвием топора. Быть может, и его обухом. Кто же поймёт этих ничего не знающих северных баловней? Далее Веларион вторично перешёл в руки двух служанок. Первая расчесала его волосы и связала их позади синей лентой в небольшой хвост, вторая тем временем подбирала одежду. Остановились они в конечном итоге на льняной белой рубашке и штанах, а также дублете из бирюзового бархата и чёрного атласа с вышитым на нём нитью серебра Морским Коньком. Самой последней деталью всего должно было послужить оружие. Благо нынешний король всё-таки разрешал в своём присутствии его иметь на поясе. Медленными шагами он приблизился к небольшой стойке с оружием, где виднелись пару взятых из сокровищницы дома в путешествие мечей, топоров и кинжалов. Его рука сначала потянулась к обычному длинному мечу с богато отделанной рукоятью, но потом приостановилась и замерла в воздухе. Глаза Монфорда маняще и самовольно покосились на другое покоившееся рядом оружие. Оно само просилось в руку. Не столь изящное, не столь броское и благородное… Им была абордажная сабля Джекейриса Велариона, возглавлявшего флот Королевства во время войны Девятигрошовых королей. Приняв для себя окончательное решение, молодой лорд крепко обхватил рукоять обратной хваткой и потянул с деревянной рамы ножны с оружием. Одним размашистым движением он впоследствии резво и с шелестом вынул широкую на толщину сталь клинка, явив её из мрачного сумрака белому и цветастому свету. Взгляд мужчины прошёл от черенка к острию. В отличие от первого меча, это было не пустозвонное украшение, а настоящее боевое оружие. Без золота, без серебра и драгоценных камней. Только дешёвая бронза рукояти с гардой и испытанная сталь. Из всех украшений на сабле имелись лишь надпись и богато отделанные ножны. Именно такими клинками убивают: дешёвыми, но добротными и щедрыми на тяжёлый металл. Грузное лезвие позволяло рубить кромки щитов, при сильном ударе рвать полотно кольчуг и прорубаться через закрытые двери, а короткий клинок в тесном пространстве корабля был куда эффективнее традиционных длинных кавалерийских мечей. Если затупится, то всегда можно снова наточить. Запаса металла от лезвия до обуха было предостаточно. И это было по-прежнему ловкое оружие, никак не неуклюжее, как двуручные мечи, которым на море совершенно было не место. На широком доле присутствовали выгравированные слова девиза дома Морского Коня: «Старый, Верный, Отважный», — он часто повторял себе их. Снова и снова, день в день. Это был меч его деда. Он, конечно, не был из валирийской стали, но всё же являлся просто-напросто добротным. Возможно, слегка старым, кто-то сказал бы — скупым, зато верно исполнившим свой долг и, самое главное, погубившим приличное количество смутных голов, посмевших выступить против Железного трона. Монфорд с печалью покачал головой. В мыслях в очередной раз эхом повторились три главных слова для их семьи: «Старый, Верный, Отважный». Достаточно гордо звучало, но полностью не всё отображало. Первое было возможным, второе, быть может, третье же, к глубокой скорби, осталось лишь памятью… Запрятав клинок в ножны, мужчина позволил оруженосцу прицепить их к поясу. Затем он махнул рукой Оливеру следовать за ним и направился на выход. Когда Монфорд наконец-то выполз из своей ставки наружу, то первым делом вдохнул полной грудью. Прохладное утро близ реки Мандер встретило его свежим воздухом и легким туманом. В пространстве едва уловимо пахло сосной, мхом и берёзой. Бледное марево призрачно поднималось от зелёной и влажной травы, а от манящих костров, разбросанных по всему лагерю, веяло приятным ароматом всевозможных яств. Огнищ было много, сосчитать их представлялось сложным делом — не так давно были сотни, а сейчас, скорее всего, счёт уже шёл на тысячи. Позади медленно поднималось солнце и тропы с тканями из чёрных становились серыми, а потом со временем загорались тысячью розовых, золотых и багряных тонов. Птицы пели этой бледно-розовой заре, как и где-то в голубых небесах, широко расправив крылья, парящий чей-то охотничий сокол. Наверху, над множеством шатров, развевались, как признанные часовые, цветастые знамёна. По мере того как королевский поезд двигался, и лорды с Дороги Роз стекались к королю, словно муравьи на сладкий мёд. Они планомерно обрастали новыми гербами. К продвигающемуся на юг отряду государя и его брата вместе с лордами Узкого моря уже успели добавиться некоторые и из местных лордов. В нынешний момент, вдобавок к первоначальным Чёрному и Золотому Оленям, Морскому Коньку, Крабам, Рыбе-мечу, Семи Звёздам, можно было увидеть ещё Серебряные Шипы, Медные Гвозди, Золотого Кентавра, Яблони с Барбаканами и Рог Изобилия. Где-то впереди, по заверениям вчерашнего гонца, должна была встречать также Тёмная Лощина с Виверной на чёрном поле. Всё это виделось достаточно любопытным зрелищем. Невероятным образом лорды Дороги Роз, через владения которых лежал их путь, очень сильно озаботились помощью в выборе невесты и смотринами для брата короля. Подхалимы и лизоблюды, не иначе. Весь секрет их суеты таился лишь в поисках милости у нового Королевского дома. Монфорд сжал и разжал пальцы на эфесе сабли. Мир после долгого пребывания во мраке сна был так сладок, что у мужчины слегка закружилась голова и подкосились ноги. Впрочем, это вполне ещё могло быть просто от выпитого залпом напитка. Ром всегда отлично бил по голове, порой бывало, если он принимался на пустой желудок, то как настоящая булава. Его путь лежал прямиком на север их общего бивака к большущему жёлтому шатру — такой точно было не пропустить. Наиболее крупный, с самым большим знаменем. Туда ноги и повели лорда Морского Рубежа. Все куда-то сновали и занимались своими делами. Монфорд также не был исключением и достаточно хорошо вписывался во всю данную суету — практически раскачивался из стороны в сторону, как все. Палаточный лагерь был словно большой корабль. Вся разница заключалась лишь в том, что вместо одного стяга над ним реяло множество. Шёл он, слегка не спеша, размеренно, хотя ранее вроде как спешил. На самом деле на то были свои причины: его икры с ногами просто невыносимо болели после долгой езды. Откровенно говоря, ему и идти никуда не хотелось. Но он должен был. Во время пребывания Велариона в столице он успел подметить, что государь обычно просыпался где-то к обеду или после обеда. Однако так было там. Теперь же, находясь в походе, он предпочитал вскакивать, как упавший перед утром петух с курицы. Только рассветало, как начинался общий завтрак с попутной пьянкой. Он устраивал их не столь регулярно, как вечери, и они и не были вовсе обязательными, но всё-таки явиться на все подобные мероприятия Монфорд считал своей обязанностью и банальным чувством манер. Впереди пред взором мужчины с важным видом вышагивал его оруженосец. Получая от этого какое-то странное удовольствие и выполняя функцию герольда, парень объявлял всем подряд в приказном тоне расходиться в стороны. Монфорду, словом сказать, было абсолютно плевать. Он ничего ему такого не говорил делать, но в то же время было просто приятно. Хочет делать, пусть делает, лишь бы меньше цеплялся к нему со своими сказами о родном крае. Так он с облегчением думал только каких-то пару минут. Через некоторое время мальчишке надоели функции глашатая, и он пошёл в привычное для себя тяжкое словоблудие. — Лорд Веларион, а вы знали, что Мандер… — таки не выдержал и перекинулся со своей болтовней на него Оливер. Оливер Маллендор, сын Мэттью Маллендора, внук лорда Мартина Маллендора, представлялся настоящей головной болью Монфорда. Черноглазый и тощий, с медными волосами и полными губами, как у женщины, парнишка десяти лет отроду кружился вокруг лорда и что-то там щебетал. Парень был как один из мотыльков на плаще, который он носил. Его деда Джекейриса во время войны Девятигрошовых королей спас дед мальчишки, лорд Маллендор. С того момента прошло больше двадцати лет, и вот уже Монфорду пришлось своеобразно расплачиваться взятием внука лорда на службу дому Веларион. Мужчина не знал, чему там его обучали дома, но вот порой вёл себя мальчишка в плаще с кучей бесящих бабочек, будто он уже был лордом Нагорья в обход отца. Оливер болтал о нравах своего края и непобедимых рыцарях Простора, однако лорд Дрифтмарка слабо его слушал. Со всем этим лившимся потоком басен от мальчишки-болтуна, они всё-таки добрались до королевского шатра. Под ним виднелись, помимо слуг, так же толпившиеся оруженосцы, ожидающие своих господ. Монфорд, вполне вероятно повторяя несколько раз уже прозвучавшие в этом месте слова, обратился к Оливеру. — Ожидай меня, — приказал он парню. — Можешь, вон, пока поболтать с другими, — кивнул на стоящих в стороне от ставки короля парней разной высоты и размера лорд. Внук владетеля Нагорья, судя по лицу, только был рад подобному приказанию, ведь у него вместо одних ушей появилось целое множество. Вздохнув и покачав головой на прытко отлетевшего от него мотылька, мужчина незамедлительно двинулся в шатёр. Гремя доспехами и труся белыми плащами, два Королевских гвардейца, что стояли на входе, разошлись в стороны. — Доброе утро, милорд, — почти одновременно поприветствовали они его. Монфорд ничего им не сказал и лишь коротко кивнул. Гвардеец есть гвардеец, пускай он и трижды королевский. Разъединив занавес, лорд оказался в переходе, где томились аналогично стражникам перед шатром двое слуг. Те в мгновение оживились и развели перед ним уже тяжёлый внутренний полог, за которым, собственно, и начинался мир шатра. Как только он вошёл, в нос ударил пронизывающий каждый дюйм запах вина и всевозможных угощений. Веларион оказался в так называемой приёмной, а точнее сказать — в небольшой пиршественной части палатки, которая была ограждена большой и складной тростниковой перегонкой от жилой. Удобно, в общем-то говоря: сползаешь с кровати и сразу к делу. Утром государь принимал и угощал людей именно в своём шатре, вечер же в противовес обычно шёл за открытым небосводом. Король Роберт Первый из дома Баратеонов, он же «Узурпатор», сидел во главе длинного стола и рассказывал собравшимся какую-то шутку. Тут уже находились и составляли компанию новому государю по левую сторону старая крабовая заноза Ардриан Селтигар, лорд Гансер Сангласс, самый первый прибывший к ним из просторцев лорд Бертранд Шермер, а также старый лорд Джон Футли со своим сыном сиром Эддисоном Футли. По правую руку от короля сидели недавно присоединившиеся люди, такие как наследник лорда Горького Моста сир Лорент Касвелл со своей младшей сестрой Амандой Касвелл и прибежавший второпях Ортон Мерривезер с буквально вчера приехавшим на опережение Брюсом Эпплтоном. Как сразу подметил мужчина, на завтраке не хватало только двух человек: Станниса Баратеона и Тогариона Бар-Эммона. Отсутствие первого являлось загадкой, второго — закономерностью. С последним всё было ясно ещё со вчерашнего вечера. Любитель принять лишнего, лорд Острого Мыса попытался сдюжить на этом поприще короля и скорее всего сегодня был даже не в состоянии осознать своё поражение. Появление Монфорда ни для кого не осталось незамеченным: одна из служек объявила всем о приходе лорда Морского Рубежа. Несмотря на увлечённость рассказом, уста Узурпатора тотчас смолкли, а глаза сами по себе метнулись на Велариона. Его холодный взгляд говорил сам за себя. Баратеон никак не мог перестать видеть в нём тень кое-кого другого… — Нежданно-негаданно запахло горькой солью и тяжёлым пойлом… — растяжимо, будто смакуя, протянул венценосный Олень. — И кто же это может быть? Так я знаю. Да это к нам пожаловал само Его Великолепие лорд Приливов и Владетель Дрифтмарка! — с нескрываемой насмешкой в голосе разразился по отношению к нему новый король. — Чем можем быть вам рады? Что это вы вообще решили нас так неожиданно почтить своим присутствием? Монфорд, пропуская мимо ушей привычный для себя тон Баратеона, слегка склонил голову. — Ваша Милость, приветствую вас с новым утром и приношу извинения, что так поздно нагрянул к вам. Так уж случилось. Я сегодня едва поднялся, — был весьма честен он. Лицо Оленя разгладилось. Он, видимо, всё-таки решил не заострять на нём своё внимание и очень желал продолжить свой ранее звучавший рассказ. — Ладно-ладно, — как проявил, так и быстро потерял свой интерес государь, помахивая рукой. — Понимаю, просто проходи. Сейчас найдём тебе место… — выпятив в размышлении губы, произнёс он. Владетель Дрифтмарка окинул стоявший к нему вдоль стол. На нём присутствовало, как обычно, в большинстве своём… жареное мясо, различное мясо и ещё раз вкусное мясо. Король точно не был обременён какой-то либо разницей в завтраке или ужине. Ему хотелось сесть вместе с лордами Узкого моря, однако служанки принесли стул и как будто по какому-то заранее согласованному плану усадили мужчину поближе к концу стола. В конечном итоге Монфорд оказался на достаточно интересном месте. По его левое плечо буквально растекался лорд Брюс Эпплтон. Он хоть и был куда меньше отсутствовавшего Бар-Эммона, но тоже виделся тучноватым. Сальные каштановые волосы и два подбородка слегка портили первое впечатление и создавали образ ленивого человека, только живые глаза выдавали владельца с лихвой. Напротив сидел лорд Футли, являвшийся ровесником давно почившего деда Монфорда. Голая макушка покрыта морщинами, на подбородке жиденькая седая борода. Справа же от него сидела пара отпрысков лорда Касвелла. Леди Аманда и её брат, Лорент. Ближе сидела девушка, буквально прижимаясь плечом к плечу молодого лорда. Нос владетеля Дрифтмарка настойчиво щекотало парфюмом Аманды с ноткой сирени. Блестевшие волосы цвета мокрого песка были распущены и утекали куда-то за спину. Она широко распахнула голубые, как воды Путеводной, глаза и замерла, а после начала часто-часто хлопать ресницами и пытаться словить ходивший по людям взгляд Велариона. У Монфорда была нетерпимость на сирень, и он едва сдержался, чтобы не чихнуть. Буквально через неё сидел её брат и наследник Горького Моста. Лорент представлял собой занятное зрелище. Такие же длинные, как у сестры, волосы, а сам он, так же как и Аманда, хлопал глазами, только разглядывая служанок короля. Дорогие ножны, украшенные рубинами, к поясу привязаны были плохо и держались на одном честном слове. Он создавал впечатление ряженой в мужское одеяние леди, а не мужчины. Местные летние рыцари, что с них взять. Глаза лорда невольно покосились ещё на стоявшего в дальнем углу короля хмурого Джейме Ланнистера. Его силуэт раздражал, однако одновременно с этим и радовал. Он с каждым днём их пути и отдаления от Королевской Гавани становился всё несчастней. Отпрыск Трусливого Кота из Утёса, бьющего в спину, был ещё угрюмей, безрадостней и побитие, чем вчера. Неужели так привык к роскоши и столичной жизни? После весьма скупых кивков и сопутствующих им слов, он решил больше ни на кого не обращать внимания. Даже на морковного лорда Мерривезера, который, выпрыгивая из штанов, забавно пытался заслужить внимание Оленя. «Я тут только ради самого завтрака», — напомнил себе Монфорд. Пока Веларион накидывал в тарелку различную снедь, его посетила забавная мысль, что Демон Трезубца практически находился в окружении среди бывших сторонников Таргариенов. Если бы они точно хорошо захотели, никакая Королевская гвардия его бы не спасла. Король продолжал свой увлекательный рассказ, однако не всем он был интересен. Кого-то вот более интересовала персона Монфорда. Это немного ему льстило, но мешало спокойно позавтракать. Дочь лорда Касвелла улыбалась и ёрзала на стуле, потираясь плечом об мужчину как кошка. Про себя он подозревал, что отец девицы отправил её совместно с братом, дабы та не иначе чем нашла пару. Они на этом поприще, кстати, работали сообща, оба, считай, продавали: он её, она себя. Правда, если первый всем подряд, то сама девушка только и исключительно Велариону. У Монфорда на самом деле в этом поле были несколько иные помыслы. Его интересовал не далекий Простор, а привлекал очень ближний и зажиточный сосед. То есть один жадный Краб. У того имелось целых три очень недурственных внучки. Словом сказать, Селтигар будто знал о его планах и от этого в последнее время при виде молодого лорда очень хитро улыбался. Вот сейчас, между прочим, тоже улыбался, бросая при этом донельзя лисьи взгляды. — Лорд Монфорд, а как вам спалось? — всё-таки не выдержав и, видимо, совсем не зная, как ещё завести беседу, неожиданно заговорила сидевшая рядом с ним девушка. Хотел он или нет, но лорд был вынужден обратить на неё своё внимание. — Достаточно неплохо, — в этот раз соврал он, так как не слишком считал важным посвящать её во сны с горящими живьём людьми. — А вам, миледи Аманда? — вслед проявил он вежливость. — Ой, — улыбнулась шире, чем прежде, Касвелл. По вздымающейся от волнения груди было отчётливо ясно, что она переживает и подбирает следующие свои слова. — Мне сегодня приснилось море с голубой-голубой и прозрачной водой, и будто я в нём решила искупаться. Сперва казалось глубоко, но потом, как выяснилось, очень мелко. Дно совсем не было усыпано галькой или битыми ракушками. Под ступнями был только исключительно мягкий и чистейший песок. Я вот теперь задумалась, а где же бывают в жизни подобные берега и отмели? Это был какой-то её намёк? Если да, то молодец, если нет, молодец с искусно выбранной темой. — То, что вы описали, в большей степени характерно для южных морей, — рассуждая и кидая оливку в рот, обыденным тоном проговорил лорд. — Впрочем, должен заметить, у меня на острове с северной и северо-западной стороны, которые защищены от намыва с юга залива и открытого моря, берега тоже хоть куда. Там есть несколько бухт с весьма чистыми отмелями и без наносов. Шельф там просто отличный. Вначале по лодыжку, затем планомерно по пояс, и так почти до ста шагов без перемен. — До целых ста шагов? — похлопала глазами и удивлённо переспросила девушка. — Хотелось бы и мне это увидеть… — слегка огорчённо приговорила она. Мужчина на это никак не отреагировал. — А где вы вообще бывали? Поговаривают, у вас несколько десятков военных и торговых кораблей на службе, и вы любите их водить самостоятельно. Монфорд, оторвав голяшек от парующей курицы, вздохнул. — Если не считать гаваней нашего Королевства, то пока только в Вольных городах из числа портовых. Помимо них ещё доводилось бывать в Заливе Работорговцев с Новым Гисом. Из недавнего могу только отметить колонию Лората в дельте Сарны, он же Морош и Порт Ихос, лежащий недалеко от Кварта. — А в самом Кварте вы бывали? — при упоминании города в Нефритовом проливе больше всего оживилась Аманда. — Я просто слышала, вы бывали в нём когда-то… — протянула она. — А, ну бывал, — припомнил и покивал Веларион. — Но это было ещё с моим отцом в отрочестве. После этого я самостоятельно туда не заходил. — Я бы тоже хотела там побывать, — стала более откровенной дочь лорда. — А какие эти квартийцы на вид? Правда, что белые, словно молоко? Монфорд усмехнулся. — А какие вас больше интересуют, миледи? Те, что из Кварта или Порта Ихоса? Между ними, кстати говоря, есть ещё колония Кваркаш. В обеих колониях, помимо метрополии, тоже живут квартийцы, хотя, замечу, и в меньшем количестве. Поверьте мне, в каждом из трёх городов встреченный квартиец слегка будет отличаться от своего собрата. — А можете поведать сразу обо всех? — выпалила девушка. Лорд Дрифтмарка в конец-то концов всё же разговорился. Он и не заметил, как стал сам по себе рассказывать, а Аманда лишь улыбаться и кивать, периодически ещё посмеиваясь, когда речь касалась странных увлечений женщин Кварта. Так продолжалось некоторое время, пока слегка увлёкшийся мужчина краем уха не понял, что далёкий где-то ранее голос короля на другой стороне полностью не замолчал. Монфорд тогда встрепенулся и посмотрел на противоположный край стола. Чутьё не подвело его: их разговор со смехом девушки привлёк лишнее внимание. Голубые глаза венценосного Оленя пристально его сверлили. Как только они встретились взглядами, черты Узурпатора ещё более заострились. Он словно кого-то иного усмотрел для себя в лорде Морского Рубежа. Прошло немногим больше двух лет, но память о северянке и одном дураке всё ещё была очень сильна в Баратеоне. Видимо, Олень просто не мог пропустить мимо глаз Монфорда, и то, что девица предпочла болтать с ним, а не слушать его россказни, как славный Демон Трезубца в своё время всех убил и поимел. — Лорд Веларион, — усмехнулся уже подвыпивший Роберт. — Вот если вы всюду были, то поведайте нам, будьте любезны, как там в Тироше можно быстро стать своим для местных? Взгляды сошлись на нём. Олень всё-таки опять решил прицепиться к нему. А ведь мужчина планировал просто молча поесть и уйти… — Не знаю, — пожимая плечами, решил совсем не томить себя изысканиями на глупые вопросы лорд. Государь пуще прежнего улыбнулся. — Волосы покрасить, разве не очевидно, — дал ответ старший Баратеон и хохотнул. — Для этого и путешествовать никуда надо. Ты вот, например, не думал их перекрасить? — перешёл он на более фамильярный тон. Монфорд смутился и нахмурился. Он понял, к чему тот ведёт. — Для чего, Ваше Величество? — Просто… — проговорил король. — Переживаю вот за тебя, вдруг ночью в лагере по ошибке перепутаю кое с кем? Если не забылся, вчера ночью ты пьяный влетел в меня. У меня уже и рука потянулась, честно, едва ли удержался. Знакомые глаза немного причудились. Ты это, поменьше промышляй своими опытами с всякими жидкостями и их приёмом вовнутрь, а то потом после них уж больно буйный. Начинаешь выступать, как Конёк на волнах. Всё же хочу напомнить, что один уже такой когда-то переусердствовал с питьём совсем не того… — намекнул на историю одного Дракона государь. Просторская знать непонятно почему громко рассмеялись, а вот Селтигар и Сангласс между собой только переглянулись: несмотря на всё, дом Веларионов все ещё являлся сильнейшим в Королевских землях. Сам Монфорд чувствовал, как у него сцепились зубы и заиграли скулы. Он в буквальном смысле был в ярости, но приходилось держать себя в руках, так как этот Олень носил корону. Они все заискивали перед ним, но за глазами называли никак не иначе, чем «Узурпатор». Теперь все было иначе. Олени — новый Королевский дом, а Драконы низвергнуты. Во всё это было до сих пор очень трудно поверить. Дом Веларионов сражался на стороне последних почти до самого конца. Они сложили оружие и преклонили колено только тогда, когда роковой ночью объединенный флот сгинул в пучине гневливых вод вместе с законной королевой. Поговаривали, в ту бурю у королевы Рейллы родилась девочка и они вместе с братом как-то сбежали в Эссос. Это было правильным решением, ибо ничего хорошего детям от мятежников не стоило ждать. Смерть Рейгара и убийство короля Эйриса он вполне мог понять, но жестокое убийство Элии с Эйгоном и Рейнис, оставшееся безнаказанным, было сверх меры. Старый Король криво рассмеялся бы от подобного: убийцы получили щедрые награды и полное прощение. В то же время Монфорд отчасти понимал гнев мятежных лордов. Он сам разочаровался в прошлом короле, как и в его наследнике. Рейгар был хорошим воителем, да, сильным и благородным, однако так только казалось. На самом деле он оказался подделкой. Простой пустышкой, под блестящей маской которой скрывался насильник под стать своему отцу. Несмотря на своё отношение к Велариону, нынешний король всё же был лучше прежнего. Так сказать, хотя бы не сжигал заживо лордов за проступки собственного сына. В этом отношении Монфорд не совсем был дураком, чтобы не понять, что от такого короля, как Эйрис Второй, требовалось держаться подальше. Однако Монфорд не обманывался и на его счёт, в отличие других. Этот король, сидящий нынче перед ними, также не даровал справедливости. Если бы это было действительно так, то Цареубийца тут не находился бы, а Григор Клиган и Амори Лорх были бы уже давно мертвы. Ряженный велением Льва и Сокола государь. Тот, кто царствует, но не правит и управляет. Пальцы Монфорда под столом были сцеплены в дрожащий кулак. Он мог так ещё долго сидеть, но мужчину вырвало из дум и рассеяло гнев чьё-то касание к его руке. Чуждое тепло было резким и обволакивающим. Опустив взгляд вниз, лорд застал там покоившуюся на кулаке женскую ладонь. Его глаза сразу же покосились на сидевшую справа от него девушку. Аманда Касвелл делала вид, что не смотрит на Велариона. Немигающим взором она глядела перед собой, однако румянец на щеках, похожий на нежные персики, выдавал её всецело и безоговорочно. — Спасибо, миледи, — наклонившись к ней и убрав женскую ладошку с разжавшегося кулака, тихо прошептал на девичье ушко молодой лорд. Он возвратился к обгладыванию куриной ножки с удвоенной силой. Новый Защитник державы тем временем обводил в задумчивости стол. Прицыкнув, он во всеуслышание задался вопросом: — Проклятье, да где же носит этого Станниса?! Милорды, никто случайно из вас не видел моего братца этим утром? — сидевшие за столом люди только переглянулись между собой. Это было хорошим ответом королю, и Олень лишь недовольно нахмурился. — Что, совсем? Всё как всегда… — с тяжёлым вздохом произнёс он. — Лорд Монфорд, а вы не видели его? — обратился к мужчине сидевший в начале стола зеленоглазый лорд Бертранд Шермер. — Вы же обычно утром составляете компанию лорду Станнису в тренировках? — Обычно так и бывает, — двинул плечами Веларион. — Однако сегодня как исключение — нет. Он вчера обмолвился мне, чтобы я его сегодня утром не беспокоил, — поделился всем, что сам знал, Монфорд. — Не беспокоил? — будто съев лимон, переспросил государь. — Важный какой нашёлся, хотя, скорее всего, дрыхнет без задних ног, — пробубнил старший Баратеон. Мало слушавший дальнейшие разговоры Монфорд был премного рад этой вспышке короля. Благодаря ей, он, можно сказать, только что выиграл спор на двести золотых. Средний Олень пребывал в уверенности, что о нём никто и не вспомнит за столом. Что ж… получилось не так, как ему хотелось. Честно говоря, лорду Приливов и самому было интересно, где запропастился Станнис. Интересный человек во всех отношениях. По сути, всегда приходил, когда захочется, и уходил, когда пожелается. В последнее время на подобных застольях повторялась достаточно забавная ситуация. Заключалась она в том, что непьющий Станнис мог целый обед или завтрак молчать, а затем озвучить вслух какую-то ловкую шутку в сторону своего брата. Далее по обыкновению следовала между всеми полная тишина. Никто попросту не смел засмеяться над Демоном Трезубца, и только с противоположной стороны посмеивался один Олень. Король потом обычно бесился и пыжился, но по глазам было видно, что он по-своему радовался этим шуткам. За оным всем было крайне любопытно наблюдать. Веларион неожиданно поймал себя на мысли, что отсутствие Станниса слегка могло так и огорчать… — Почему вы не пьёте моё вино? — неожиданно обратился к нему слева лорд Эпплтон. Глаза Монфорда покосились на буквально разлёгшегося в стуле мужчину. Он прибыл вчера к ним на опережение с собственным вином и теперь пытался всех заставить его отведать. «Потому что оно сладкое, как моча у беременной кобылицы», — подумал Веларион над донельзя правдивым ответом, но вслух, естественно, его не озвучил. — Я не слишком люблю вино, — деликатно проговорил он. — Не любите? — неверующе произнес Брюс. — Как такое возможно? — улыбнулся лорд. — Как вам сказать… — подбирая в уме ответ, начал Монфорд. — Я предпочитаю летнийский ром и грушевое бренди из Тироша. Из вин могу разве что пить мирийские или дорнийские, — немного по-другому ответил он. — Сухие, если говорить кратко. — Но не всухомятку же сейчас есть? — А запить можно и после еды. Мандерский лорд сразу погрустнел и проговорил: — Так вам, значит, наши вина не нравятся… — задумчиво зашептал лорд. — И вы предпочитаете дорнийское… — после ещё мрачнее добавил он. Наблюдая за лицом мужчины, Монфорд подумал, что у того колёса от телеги отпали, а мир просто утонул. Кто-то мог не любить вина из Простора? Всеми обожаемое Арборское золотое? Да, бывало и такое. Веларион мог пить их приторно-сладкую бурду, только если туда кинуть добротную щепотку соли. У Монфорда была своя правда. Для чего пить три бочки вина и постоянно бегать в туалет, если можно выпить меньше полбочки рома и получить результат намного быстрее? Простая истина жизни. — У меня есть в закромах дорнийское. Принесите его поживее лорду Велариону, — услышав их разговор, приказал Баратеон суетившимся вокруг стола служанкам. — А то он совсем среди нас как белая и непьющая ворона! — не смог и тут он не поострить. С шуткой король это говорил или нет, но Монфорд в признательности кивнул головой. Действительно, дорнийским вином можно было и запить. Когда одна из девиц наполнила лорду пустующий до этого кубок, её подозвал государь, видать, чтобы и ему подлили. — Ой! — прозвучал через минутку женский вскрик. — Ваша Милость, но не здесь же… Монфорд, кинув на государя слабо заинтересованный взгляд, увидел, как тот беззастенчиво уже щипал девушку за зад. Король Роберт — тут больше не требовалось слов. Краем глаза он ещё подметил кривую физиономию Цареубийцы в углу. Судя по его заметавшимся в гневе глазам, брат королевы, мягко говоря, был недоволен. Остальные, включая мужчину, просто делали вид, что всё было в порядке. — Ваше Величество, как насчёт проведения турнира в Штормовом Пределе? — обратился с идеей к Оленю морковный лорд Мерривезер. — О, а я об этом тоже думал! — с широкой улыбкой воскликнул Роберт, отпустив бедную девчушку. — Считайте, у нас с вами одинаковые мысли, — рассмеялся он. Лорд Длинного Стола был настолько доволен собой, что мог сейчас свести себе скулы от улыбки. Идиот, будто это возвращало ему все отобранные у его деда, горе десницы, земли. — Да-да, такое событие не может обойтись без него, — поддакивая, закивал старый лорд Тамблтона Джон Футли. А далее… речь пошла о турнире. Куда же без него? Веларион совсем не был удивлён. Все эти раздольники были ещё теми ни на что не годными прохвостами. Они умели только вино хлебать и красоваться на бесчисленных турнирах. А вот когда дело дошло до войны, то от силы самого богатого королевства остался только смех. Мнительные, трусливые, постоянно лукавые… любители цветов. Вот кто они. За глаза они называли Велариона и других владык Узкого моря никак не иначе, чем Тресковыми лордами, но сам Монфорд считал, что если они морская треска, то просторцы всего-навсего речные пескари. Набивавший себе брюхо лорд Дрифтмарка в горячем обсуждении участия не принимал. Турниры ему были не интересны, так как он тяготел к совсем иному виду ратной славы. Слушал он живой разговор лордов с королём вполуха, однако всё же подмечал про себя общие детали. Если излагать всё вкратце, то сначала в планах шли смотрины у Флорентов, потом просторцы должны были отправиться по домам и только затем прибыть в Предел. У лордов Узкого моря, в отличие от них, был несколько более прямой маршрут. Они просто следовали сразу после Ясноводного Чертога в Предел. Краснота и жестикуляция у короля во время совета о наградах с приглашением гостей подошла к своей отметке. Баратеон так разошёлся в обустройстве празднества, что хотел, судя по исходившим от него словам, пол-Простора созвать к Флорентам и впоследствии затолкать их всех в Штормовой Предел к созываемым в придачу лордам Королевских и Штормовых земель. Монфорд с каждым словом всё больше убеждался, что они с такими пьянками и попутчиками просто никуда не доберутся. Олень горел и желал масштаба. Идея, конечно, вся эта была чудесной. Штормовые люди просто жгуче недолюбливали раздольников из Простора после разграбления теми своих земель во время недавно отгремевшей войны. А что король? Ему на это было побоку, он, видимо, собирался всех мирить. «Государь Миротворец», пытающийся связать всех через всеобщую пьянку. Лорды Узкого моря во время войны были на одной стороне с раздольниками, защищая Красного Дракона, но что насчёт штормовых людей? Пока, как видел молодой лорд собственными глазами, воины обоих Баратеонов только волком смотрели на просторцев… «Десница точно будет пускать слёзы», — только и думалось Велариону в момент беседы короля с лордами о наградах. Болтовня о турнире и прочей свадебной чепухе понемногу угасала. На повестку дня у понабравшихся лордов снова неожиданно вернулся герой последних рассказов и бесчисленных шуток. — Что-то Его Светлости всё нет… — с лукавой улыбкой переглянувшись с остальными людьми, протянул старый лорд Футли. — Видать, можно уже и не ожидать. Молодой человек для нас точно потерян… — Это Станнис, поверьте мне, он может заявиться в любую минуту, — вяло отозвался, пригубливая из кубка, государь. — В последнее время как грохнулся головой, так совсем стал ветреным, однако это всё ещё он. Такая же самая язва. — Мне кажется, Ваша Милость, тут дело немного в ином. У милорда Станниса теперь просто есть более интересные занятия, — продолжил свою мысль лорд Тамблтона. — Более интересные занятия? — нахмурился и не понял Баратеон. — Это вы о чём? В разговор вмешался лорд Шермер. — Ваше Величество, а разве вам не доводилось видеть служанку вашего брата? Я подозреваю, у него сейчас есть чем с ней заняться. Такая ведь девица, заморская так сказать, — под конец откровенно хохотнул он. — Подождите… — чёрные брови Роберта сошлись от дум. — Это та светлая и полногрудая? Вы о ней говорите? — Верно, — откусив кусочек ветчины с вилки, кивнул лорд Смититона. — Как поговаривают, сия дама много времени проводит в шатре лорда Станниса и пользуется прямо очень особым его расположением. — Это всё незатейливое дело господа, — с серьёзным выражением лица произнес толстый Эпплтон. — Будь и у меня такой вкусный завтрак, я бы на наш завтрак тоже не пришёл. — Там может быть не только вкусный завтрак, а ещё сытный обед и восхитительный ужин, — поиграл бровями вверх и вниз сын лорда Тамблтона Эддисон Футли. Мужчины всё шутили, государь же пребывал в мыслях. — Точно-точно… — щурясь в тарелку перед собой, покивал король, а затем буквально прозрел и взорвался с прихлопом по столу. — Точно, у Станниса ведь барышня появилась! Вот я тугодум и забывчивый пьяница. То-то, я гляжу, ему плевать на мои приглашения разделить со мной завтрак. А ведь раньше он смотрел на девиц, словно это вражеские латники. А теперь что? Хитрожопый и тихий проныра, ходил мне тут рассказывал о долге и как себя вести, а сам-то. Вот Конь с яйцами, не в обиду тебе, Монфорд, — улыбаясь, посмотрел Олень на лорда Дрифтмарка. Большая часть мужей за столом дружно расхохотались с небольшой тирады короля. Жевавший Монфорд только улыбнулся. Настроение молодого лорда ещё немного подросло: он, считайте, уже дважды победил в споре со средним Оленем. Сверху к первой сумме добавлялась аналогичная в двести драконов. Было двести, стало четыреста! Жаль, они побились об заклад только на две темы, а не, например, на десять. Он угадал не только, что о нём вспомнят, но и последующий контекст беседы. Впрочем, всё это было слишком легко для Велариона. Не существовало попросту большей новости и предмета для живейшего обсуждения, чем спутница брата короля. — Ваша Милость, а, по-моему, я весьма понимаю милорда Станниса. Со всех нас его сопровождает самая красивая дама! Я вот как её увижу, у меня прямо всё сразу клекочет! — с придыханием не смог удержаться и выкрикнул захмелевший молодой Касвелл. Сидящая рядом с ним его сестра от этого недовольно покривилась и точечно ударила парня локтем в бок. — А сук… да, и ты тоже хороша, Аманда, правда же, милорд Веларион? — выглянув из-за сестры, хитро поинтересовался он. — Аха, — неразборчиво поддакнул, одновременно жуя кусок сыра с ветчиной и запивая всё это вином, Монфорд. — Это правда, вы просто великолепны и поразительны, миледи. От его комплимента у девушки появился румянец. Лорд Морского Рубежа догадывался, что ей было не слишком комфортно находиться в подобной компании и слушать кучу пьяных мужиков с их глупыми рассказами. — Сир Лорент, мы хорошо видели, как вы пускали по ней свои ротовые выделения, — ухмыльнулся старик Селтигар. — Ну, может, и немного было… — засмущался парень. — Да ладно вам, это дело молодое, — рассмеялся серебробородый лорд Клешни. — У меня тоже слегка всё оживилось при её виде. «Вот старый и озабоченный Краб», — подумал Монфорд. — Милорды, но не при леди Аманде такое обсуждать, — отозвался, как чистый глас разума и нравов, религиозный лорд Сангласс. — Семеро учат нас… — Да-да, но в то же время Дева учит нас любить ближних своих! — пошутил король. Гансер Сангласс недовольно засопел, просторцы опять засмеялись, а девушка лишь вымученно улыбнулась. — Кто же мог знать, что лорд Станнис окажется таким большим почитателем валирийской красоты? — продолжил раскручивать шуточный барабан лорд Эпплтон. — Видимо, его поездки в Вольные города по поручению милорда десницы не прошли даром. — Ну, судя по её внешнему виду, начиная от волос до цвета глаз и оканчивая другими женскими достоинствами, она точно обошлась в приличную сумму. Даже боюсь себе представить, сколько подобная служанка может затянуть, — ехидно улыбаясь, поддержал рассуждение Эддисон Футли. — Сир Эддисон, не говорите глупостей, — наигранно возразил лорд Шермер. — Лорд Станнис славится своей стойкостью и твердым упорством. В отличие от вас, я просто уверен, он, находясь в Доме подушек, торговался за её освобождение из оков омерзительного рабства до последнего дракона. Возможно, не единый час им был разменян в подобной ожесточённой схватке! «Дом подушек?» — задался вопросом слушавший их Веларион. Монфорд слегка завис, а затем побольше отхлебнул из чаши. Было весьма удачно, что пока никто из них не знал, что это именно он передал её среднему Оленю… На самом деле все эти звучавшие остроты были ещё цветочками. За спиной короля ходили и куда более злые шутки. Одна из них, как знал Монфорд, например, гласила, что юному Станнису Баратеону пусть и с большим опозданием, но удалось выполнить вместо покойного отца задание короля Эйриса. Продолжение ещё, между прочим, добавляло о вознаграждении среднего Оленя прежним королём Штормовым Пределом. Мужчина был уверен, услышь подобное нынешний король, то не слишком сейчас улыбался бы. Слушавший шутки просторцев государь был очень горд. Махнув рукой, он с полуулыбкой заговорил: — Ой, да плевать Валирия или нет. Я, конечно, точно не лёг бы со всем тем, что хоть немного похоже на ящерицу, однако хотя бы так. Главное, что Станнис немного решил повзрослеть. Пускай забавляется, пока может. Редко такое скажу, но у него наконец-то появился хоть и весьма специфический, однако вкус. Как такое могло произойти? Даже не думал, что он окажется любителем заморских дам. Будь жив наш отец, радовался до одури, а мать прописала бы ему такой трёпки, что он и позабылся, как его вовсе и звать… — с какой-то потускневшей и грустной улыбкой поведал старший Баратеон. — Она точно отметелила бы его и сказала: «Станни, не будь как твой старший дурачок-брат», — король тяжело вздохнул и сделал большой глоток из чаши, после которого уже более тихо приговорил: — У неё была тяжёлая рука. Видят боги, я бы всё отдал, чтобы только увидеть, как она его дубасит, как раньше меня… В стороне от всех этих прений оставался, помимо Монфорда, лишь лорд Длинного Стола. Сидя ближе всех к королю, Ортон Мерривезер, в отличие от других, всем своим видом демонстрировал какое-то неудовольствие. Не сумев сдержать язык за зубами, он в конечном итоге решил поделиться своим отличимым взглядом. — Шутки штуками, уважаемые, однако такая дикость должна знать меру, — скрестив руки на груди, произнёс неожиданно носатый и молодой мужчина. — Мой король, в действительности ваш брат совсем никого не уважает, даже вас. Тут нет никаких рамок и приличий. По существу, он увлёкся какой-то лиснийской шлюхой и, скорее всего, сейчас попросту лежит с ней в обнимку. И это учитывая, что вы выкроили своё драгоценное время и направляетесь на смотрины для него. Не явившись сегодня завтрак, он продемонстрировал всем своё наглядное высокомерие. Он не хочет от неё отлипнуть и посетить нас, а мы, между прочим, сегодня были заняты решением его… Он быстро и заткнулся. Взгляд Роберта Баратеона, к удивлению самого лорда, тяжело на него пал. Глаза короля сузились, лицо преобразилось. Как понимал Веларион, морковный Мерривезер не слишком почувствовал веяния и настрой короля. — Лорд Ортон, что-то вы слишком разболтались и забылись, — прежний радушный голос короля изменился до неузнаваемости и отдал искрой стальной опасности. — Он — член Королевского дома, — выделяя последние два слова, кинул, будто молот на стол, венценосный Олень. — Тебе не кажется, что корона-то у меня и брат он мой, а вовсе как-то не твой. Понимаешь… о чём я? Или тебе разъяснить? Старший Баратеон говорил очень громко, но одновременно с тем поразительно спокойно и серьёзно. Разговоры давно смолкли, как и улыбки. Король выглядел достаточно внушительно. Его фигура за столом представлялась самой большой и широкой как в плечах, так и в корпусе. Монфорд не был низким, но сам он точно и верно виделся ниже Оленя на полголовы. Сейчас молодой лорд в некотором роде даже был рад, что эти светло-голубые глаза с проблеском грозы были направлены вовсе не на него. Рыжий лорд побледнел и растерялся. Скорее всего, он подумал, что уже стал хорошим другом короля и теперь ему позволено больше, чем другим. Всё оказалось совсем не так. Понимание добралось до лорда Длинного Стола. — Мой король… я… приношу извинения за свой глупый язык, — склонив голову, пролепетал молодой мужчина. — Это вино мне ударило в голову. — Твои извинения не к моим ушам, — махнул рукой государь. — Он, конечно, поздно проклюнулся, но вкусы моего брата и его увлечения — это лично его дело. Решил попрактиковаться перед свадьбой? Пусть практикуется. Мне требовалось не местных шлюх из борделей ему подсовывать, а сразу в Вольные города отвезти. Теперь мне всё стало понятно. Если мне не изменяет память, то ты, Ортон, ведь сам-то любитель иноземок и женат на мирийке, верно? Разница между мирийкой и лиснийкой в цвете определённых мест. Я видал девицу Станниса краем глаза, и мне кажется, что тебе надоела твоя чёрненькая и ты просто захотел его светленькую. Знаешь, как это называется? — спросил уже с улыбкой король, а затем и громко дал ответ: — Блядская зависть! — далее воздух шатра разрезал прежний дружелюбный смех. — Будь попроще, а то ты посерел, будто наложил в штаны! Я же просто шучу! Напряжение спало и все заулыбались, некоторые засмеялись, однако намёк короля был весьма понятен и отчётлив. Король Роберт обозначил меру дозволенного и словесную черту в сторону представителя своего дома. Ортон Мерривезер, чувствуя себя уже не так уверенно, как прежде, натянуто улыбался и только молча моргал. — Не думал я, что такое вообще может когда-нибудь произойти, — качая головой, промолвил король. — Сон всё это иль явь, но за женщину, которая сумела сделать моего братца мужчиной, нужно выпить не меньше трёх кубков подряд! — выкрикнул Олень и залпом осушил чашу. Далее он, подтверждая только что сказанные им слова, не теряя времени, махнул рукой восполнить ему бокал. Король лучился, как витраж в септе. Глядевший на нового государя Веларион был уверен, что после этого завтрака все уложатся спать минимум до обеда. Ни о каком снятии лагеря и движении дальше можно и не заикаться. После произошедшего недоразумения дальнейший разговор пошёл по руслу измерения любовных подвигов. Все ушли в пошлость, включая старого лорда Футли, которому уже давно перевалило за шестьдесят. Единственная находящаяся в этой компании девушка только алела, а быстро опьяневшие лорды всё больше болтали. Дочь лорда Касвелла краснела, но упорно продолжала сидеть. Молодой лорд прекрасно знал, почему она не уходит. У Монфорда всё-таки дрогнуло сердце, и он решил увести её отсюда. Он не считал себя каким-то большим и галантным рыцарем, но, видимо, даже он был лучше, чем здесь собравшиеся мужи. В такие минуты ведь требуется кому-то подняться? А ещё… ему немного хотелось насолить одному хитрому Крабу. В отличие от просторских дураков, он прекрасно понимал, что никакой особой милости от короля он не добьётся, а заискивать ему было просто в тягость. Ничего Олень в столице не решал: там правил Сокол. В данный момент его больше всего интересовали два заключённых пари со Станнисом, так как Монфорд их благополучно выиграл. Когда мужчина наелся, он, поднявшись и отставив стул, вытянул руку и легко склонил голову перед девицей. — Миледи, не стоит вам слушать все эти рассказы. Не откажите ли вы мне лучше в небольшой утренней прогулке? Лицо девушки в мгновение зардело, голубые глаза засветились. Её брат сразу ожил, а вот старый Селтигар подавился вином и уставился на Монфорда. Король, тоже обратив на него внимание, лишь захохотал и, как обычно, отпустил шутку. Аманда без промедления поднялась и довольно взяла Велариона под локоть. Они парой зашагали отсюда прочь. — Лорд Монфорд, вы только не наделайте глупостей! Как поговаривают, ваш отец Люцерис, вот бывало… — что-то там говорил за спиной государь. Монфорд не слушал его. Перед самым уходом он заметил, насколько же тоскливо и с завистью смотрел на него один Ланнистер. Молодой лорд догадывался, почему так было. Увы, совсем не из-за девушки…