Войны зависят от славы, и часто ложь, которой поверили, становится истиной. — Александр Великий
Они закончили прогулку с Амандой примерно через час. Оказалось, её мягкий и тёплый бок вполне мог служить хорошим таким противовесом. Слегка поддерживаясь и опираясь на девушку, Монфорд совсем не шатался и через некоторое время полностью отошёл от винных и ромовых паров. Когда у него с головы наконец-то выветрился последний туман, только тогда он, сославшись на различные проблемы, решил заняться делом и пойти поискать одного вёрткого Оленя, который должен был ему золота. Под конец прогулки Монфорд честно и прямо сказал Аманде, чтобы в следующий раз от неё пахло гвоздикой или мускатным орехом. Удивительно, но это замечание совершенно её не обидело. Расставшись с ней и отправив шлявшегося за ним Оливера драить лошадиную сбрую с бардом, лорд Дрифтмарка нацелился на другую сторону их общего лагеря. Шатёр Станниса Баратеона находился ровно напротив шатра короля. Почти такой же по размерам, почти похожей комплектации с покроем. Может быть, только немного поменьше. Вся разница между ними, скорее всего, заключалась только в цвете. У старшего был жёлтый, у младшего ясно-белый, над которым реял аналогичного цвета стяг. Как успел подметить Веларион, средний Олень в гербовом деле был порядком нетривиален, и у него существовала интересная привязка пехотинцев и конников к определённому цвету знамени с его вариацией. Лично для себя он чаще всего использовал Золотого Оленя на белом поле. Чёрное поле с золотом принадлежало пехоте, а рыцарям доставался пурпур с той же желтизной. Независимо от трёх цветов полей, всюду без изменений присутствовал лишь Олень из золота старого родового поля, стяг которого сам Станнис понемногу начал выводить из своего обихода. Противоположная сторона общего бивака встретила Монфорда такой же картиной, как в других его частях. Кто-то просто сновал без дела, кто-то был занят работой, кто-то же ещё вкушал пищу и одновременно с тем причащался выпивкой. По пути им был встречен шатающийся без дела и знакомый на лицо мальчишка, который в нынешний момент пребывал у Станниса в пажах. Он сразу признал в нём сына лукового контрабандиста на службе у Баратеона. На вопрос о своём лорде тот лишь пожал плечами и ответил мужчине, что ещё вчера, на сегодняшнее утро, он был полностью отпущен и предоставлен самому себе. Вторым под руку и глаз лорда Морского Рубежа подвернулся играющий в кости рядом со своим шатром капитан пехотинцев сир Алин Колдвин. Отклик от подскочившего при виде лорда мужчины и его оппонента по игре последовал практически аналогичный, как и ранее от младшего Сиворта. Оказалось, сегодня у Станниса действительно происходил какой-то всеобщий день отдыха. Монфорд, честно говоря, был несколько в замешательстве и в конечном итоге просто решил бесцеремонно наведаться в палатку к Баратеону. Без приглашений он никогда не приходил к людям, но золото с получением морального удовлетворения от победы сами вынуждали. Молодой лорд не слишком любил терпеть и ждать. Вход в шатёр среднего Баратеона, как обычно, охраняло двое воинов. Один был немного выше, другой ниже, оба стояли с алебардами и в обтянутых чёрной тканью бригантинах. — Доброе утро, лорд Веларион, — склонили они низко-низко головы, как только завидели подходящего к ним мужчину. — Ага, — был немногословен Монфорд. — Я к вашему лорду, — с ходу бросил он. Пройти ему почему-то не дали. Почти перед самым его носом два стражника весьма скоро метнулись друг к другу и загородили проход. — Не серчайте, милорд, и просим у вас прощения, но далее вам нельзя, — пояснялся перед ним тот воин, что был повыше. Лорд Дрифтмарка с небольшим прищуром окинул обоих стражников. — Это ещё почему? — задал он вопрос, но и сам логично решил объясниться с причиной своего визита. — У меня весьма срочное дело к лорду Баратеону. Оба стражника переглянулись. — Тут такое дело… — слегка жмурясь, начал воин пониже. — Он отсутствует, его нет, — окончил за товарища гвардеец повыше. — А где он тогда? — Мы не знаем, милорд, — пожали они оба плечами. Молодой лорд несколько опешил. Они не знают, где ходит их лорд? Что за глупый вздор. — Он случайно там не спит? — кивнув на палатку и с подозревающей улыбкой поинтересовался Веларион. У каждого человека, как он подумал, имеются слабости. Быть может, даже сам Станнис Баратеон решил просто-напросто один день отдохнуть? Его предположение оказалось ложным. — Нет, не спит, простите нас, милорд Монфорд, но его и правда… просто нет, — повторил ранее сказанное воин повыше, а затем добавил сверху ещё доселе неизвестных сведений. — Он вышел с шатра, когда было ещё затемно, и куда-то отправился. С того момента мы больше его не видели и он не возвращался. Считайте, даже мимо тут не проходил. Лорд Морского Рубежа лишь с досадой хмыкнул. Он решил было уже уходить, попутно думая, где вообще может носить этого Оленя, как неожиданно из шатра раздался чей-то приятный голос, и буквально вслед послышался едва уловимый для уха хруст тростника. Монфорд в крайней степени недовольства снова всмотрелся в двух воинов: эти наглецы не иначе как только что солгали ему прямиком в лицо. — Кто там? — вывел его из ропотливых дум весьма знакомый голос. Не успел он зазвучать где-то там на той стороне, как из шатра потихоньку выглянул острый носик, а за ним неотступно белое и нахмуренное девичье лицо с гривой распущенных светлых волос. Под тёплыми лучами солнца в тот же миг ярким всполохом загорелось настоящее Золото и Серебро. Броское, сверкающее, ослепляющее, дивно насыщенное в своём кованом гарте с закалом. Нос мужчины взбудоражил мягкий аромат луноцвета. Сладкий-сладкий, душистый-душистый… Нежно-лиловые, как весенние гиацинты, глаза сердито блеснули искорками гнева, всмотревшись в лорда. Они на секунду опешили. Лишь на секунду. Как только особа поняла, кто именно перед ней, то недовольные черты лица моментально смягчились, представив миру прежнюю милую улыбку. Когда две половинки белой парусины разошлись и воины отступили в стороны, к лорду вышла высокая, импозантная, прямо приковывающая взор молодая девушка в голубом воздушном шёлке и белом мирийском кружеве. Лёгкая ткань была подхвачена ветерком, и мужчина слегка засмотрелся на её излуки. Это оказалось его бывшее и так называемое для остального света приобретение в Лисе. На ней не было никаких привычных для вестеросских дам грузных и тяжёлых тканей с корсетами. Не было и никаких странных и замысловатых причёсок, которыми так любили обременять себя они. Её платье было простым и направленным лишь на мягкий и скользящий обвод формы тела: лёгкий, но плотный шёлк с тонкой серебряной нитью по краям. Подобным женщинам больше ничего и не требовалось. Ни множества украшений, ни какого-либо выделения определённых достоинств. Всё уже было готово и без этого. Весь лагерь смотрел на неё голодными и вожделеющими глазами, но, к слову говоря, она редко появлялась за пределами шатра Станниса, да и отвечала обычно всем холодом и подчёркнутой суховатой вежливостью. Как отвечала — скорее, произносила пару ласковых слов на лиснийском, который попросту и естественно никто не понимал. А вот Монфорд, в отличие от других, вполне неплохо его знал, и от этого настроение мужчины моментально поднималось. Умела она в слово. — Лорд Монфорд, доброе утро, рада вас сегодня видеть, — на несколько плоховатом и ломаном общем языке, но уже намного лучше, чем было раньше, поприветствовала чужеземка мужчину. — Вы к господину Станнису? — Так и есть, — кивнул мужчина. — Этель, позови своего лорда, — не доверяя уверением стражников, попросил он. — Его нет, — подтверждая ранее сказанное воинами, повторила она за ними. Монфорд почувствовал, как у него задёргалась бровь. Его встретила в точности та же песня. Они будто все сговорились! — А где он? — косясь на воинов, задал он вопрос по второму кругу, как какой-то попугай. — Он сказал мне никому не ведать об этом, — поставив в словах неправильные ударения, ответила девушка. — Не ведать? — нахмурился мужчина, переваривая ещё немного поступившей информации. — Подожди, так он сказал тебе? Ты знаешь, где он? — оживился мужчина. — Знаю-знаю… — с особой хитрецой и улыбкой пропела Этель. В глазах её плясали радость и какое-то непонятное удовольствие от обладания недоступной для других информацией. У неё был безмятежный и спокойный голос. Станнис поговаривал Монфорду, что находит этот голос для себя очаровательным. Паж не знает, капитан гвардии не знает, воины также ничего не знают. Зато, получается, только Этель знает? Забавно. — Так, может быть, ты всё же расскажешь мне? — с усмешкой поднял он бровь. — Ну, не знаю-не знаю… — шутливо, будто раздумывая, произнесла она. С уст стражников, стоявших сбоку от них, послышались едва уловимые смешки. — В смысле не знаешь? Девушка подозрительным взглядом окинула суетившихся вокруг и глядевших на них людей. Включая, между прочим, обоих стражников. — Не тут, м’лорд, — покачала она головой. — Ладно, проходите. Я внутри вам всё расскажу. — Добрая леди, — резко вступился молчавший до этого стражник повыше. — Это шатёр лорда Станниса. Впускать… Лицо Этель стало строгим. Её взгляд властно скосился на них, и это вполне ясно дало понять Монфорду, чем отныне она обладала. — Это хороший друг Его Светлости и целый Владетель Дрифтмарка, а ещё добрый человек, спасший меня и желающий узнать о моём положении со здравием. Мы поговорим с ним от силы пару минут. Можете потом обо всём непременно сообщить лорду. Если из шатра что-то исчезнет, то просто обвините меня, — деловито пояснила она им. Оба стражника, судя по их слегка осунувшимся лицам и заметавшимся глазам, несколько замялись. Интересно почему? Тем временем она продолжала требовательно сверлить их взглядом. Воины вздохнули, переглянулись между собой и… всё-таки согласились. Они поразительно и утвердительно покивали. Монфорд в крайней степени был впечатлен этим. Такого исхода он совершенно не ожидал. Его впустили пускай и на минутку, но всё же без одобрения и присутствия самого владельца. Тут следовало только молча похлопать. — Мы так и сделаем, — с уверением произнёс один стражников. — Не в обиду вам, лорд Веларион. — Я всё понимаю, — без тени малейшей обиды кивнул лорд. Этель в тот же момент вёртко и грациозно крутнулась на месте. Одним красивым движением две белые парусины взметнулись в стороны, и она опять юркнула в ставку лорда Драконьего Камня. Теперь уже беспрепятственно и Монфорд мог последовать за ней, что, собственно, он и сделал. Как только Веларион вступил в ещё один шатровый мир, то он, аналогично стану его коронованного собрата, встретил мужчину недурным по размаху пространством, подсвечиваемым большим количеством лампад. Правда, тут не было никаких перегородок, отделяющих и межующих палатку на какие-либо части, — всё округлое пространство было абсолютно и полностью свободно от подобных препятствий. Веларион с определённой долей интереса внимательным глазом окинул походные пенаты Станниса. Здесь чувствовалась особая атмосфера хаотичности с кипевшей над чем-то работой. В небольшом горшочке при входе рос зелёный и молодой финик. На приличном ложе где-то далеко впереди виднелась доска из-под волантийской кайвассы с резными фигурками. Подле самой кровати стояла арфа. Под ноги сразу подворачивались лежащие прямо на полу какие-то две книги о древних королях. Первая была раскрытой и точно говорила о Гарденерах, а вторая, как мог предположить Монфорд по искусно отделанной обложке с древним гербом разделённого на четыре щита в лице «ладьи, сосны, винограда и ворона», повествовала, скорее всего, о Хоарах с Железных островов. Был ещё слева, с самого края, большой стол с лупой и нагромождением различных карт. С такого расстояние мужчина сумел рассмотреть только подробную карту Узкого моря, так как она лежала поверх остальных. Чего-чего, а берега Вестероса и Эссоса он хорошо знал и мог даже издали их определить. Нос мужчины, планомерно принюхавшись, уловил знакомый запах. В воздухе витал хотя и достаточно устойчивый, но в то же время едва уловимый и совсем ненавязчивый аромат заморского луноцвета. Такой же, как и от самой девушки. Всё это место… от запаха, флаконов, предметов одежды и разбросанных серебряных заколок, до лежащего на туалетном столике гребня из красного дерева с искрящейся парой весьма узнаваемых прядей волос, отчётливо говорило о постоянном пребывании здесь только одной женщины. Без малейших сомнений, именно той, что сейчас предстала перед Монфордом. У короля Роберта, в противовес здешней обстановке, всё пребывало с точностью до наоборот. Шатёр старшего Оленя пестрил множеством дешёвых и бьющих, как лошадь копытом, духов, которые так часто любили применять шлюхи и служанки. Обычно наутро во время завтраков можно было ещё часто подметить оставляемые ими следы с мелкими деталями. Тут же всё было иначе… совсем иначе… В этом шатре была лишь одна женщина. Ожидавшая его Этель поманила лорда рукой, а после направилась по шатру достаточно уверенной поступью и с прямой осанкой. Он без возражений снова последовал за ней. Босые ступни девушки касались устеленного тростника и мягких ковров, чередуя тишину с характерным и слышимым ранее мужчиной треском. Она шла плавно, размеренно, ступая так мягко, словно кошка у себя дома, знающая каждый уголок. Огибая все препятствия на своём пути, иноземка вела лорда к столу в центре. Её бёдра от пружинящей походки вальяжно покачивались. Неотступно следовавший за Этель мужчина слегка так засмотрелся на крутившуюся перед его глазами пятую точку. Уж слишком шёлковое платье обвивало тонкий стан, подчёркивая все стройные изгибы с выпуклостями. Будто знавшая, что так и произойдёт, иноземка в какой-то момент резко обернулась к лорду: они встретились взглядами. Она подловила его. На красных устах появилась едва заметная улыбка. Лиснийка с разочарованием вздохнула и как будто в порицании покачала головой. Монфорду оставалось только молчать. Будь это какая-то другая девица, она могла и схлопотать за такое поведение у него, однако в данной особе, в отличие от других, таилась парочка немаловажных деталей… В конце-то концов, Этель привела Велариона к месту своей работы. Им оказался круглый стол из чёрного дерева, заваленный кучей каких-то книг, свитков и исписанных в иероглифах с буквами листов бумаги: ко всему прочему прилагалось ещё блюдце с мандаринками и серебряный кубок. Девушка обогнула стол, а затем, привстав на носочках, подняла руки вверх и, сцепив их в замок, потянулась, как стройная ива к солнечному свету. Голубой и мягкий шёлк ласково обтянул полную и налитую грудь. Спина артистично выгнулась, словно струна, ткань же немного подскочила на её нижней части. «Галерная русалка!» — только и выругался он про себя. Монфорд больше не мог на неё смотреть и просто прикрыл веки. Он хорошо помнил, как недавно Станнис в припадке ярости едва ли не забил целого начальника верфи кнутом. Таких проблем мужчине точно не требовалось. Вместо этого он повернул голову в противоположную сторону и, распахнув глаза, шагнул к заинтересовавшему его сразу столику с весьма любопытной работой. — Я гляну? — спросил он. Блюстительница покоев Баратеона даровала ему позволение. — Конечно, не думаю, что м’лорд был бы против, — приостанавливая на секунду свои потягивания, кивнула она. Справа от него размещался ещё один стол, небольшой, вобравший на себя сверху, в отличие от первого, не книги с бумагой, а много измерительных и не только таковых предметов. На нём были линейка, транспортир, циркуль, а также угольные прутики с серебряной иглой для рисования. Последний инструмент явно свидетельствовал о весьма незаурядных способностях Станниса и владении техникой рисования данным орудием. С прижатыми деревянными планочками краями перед ним раскинулись чертежи какого-то странного приспособления или устройства для трапа корабля. Монфорда данный эскиз с подробными расчётами очень сильно заинтересовал, и он сделал себе пометку потом поговорить с Баратеоном об этом. Он хотел было уже и отойти, но взгляд молодого лорда снова зацепился за кое-что интересное. Глаза Монфорда слегка расширились. Мужчина, аккуратно убрав одну из планочек, понемногу вытянул к свету горевшей лампады другой лист. Под первым чертежом лежал ещё второй, намного больше и недоделанный. Судя по виду яркости тонов серебра и его почернения, Станнис работал над ним уже не первые недели, а скорее всего, быть может, и месяцы. Веларион был порядком им поражён. На пергаменте кропотливой рукой и глазом был нанесён рисунок какой-то осадной машины торсионного действия для метания камней на вес до семидесяти фунтов. Тяжёлый довод для особо тяжёлой фортификации — городской, точно и бесспорно. Для замковых укреплений, работа по верхнему гребню стен — навесов, башен, защитных зубцов. Впору было, конечно, думать о глупых фантазиях, но расчёты до цифры и меры к каждой детали с механизмом говорили совсем об обратном. Человек, без сомнений, знал, что рисует. Оказалось, Станнис был превосходно сведущ в военной инженерии с проектированием. Вопрос только: откуда? Подобных дельцов на вес золота в их Королевстве было порой не сыскать. В Вольных городах дела с этим обстояли получше, однако цена службы такого человека сама по себе тоже была внушающей. Дорогое удовольствие, и наука, требующая многих для этого знаний. Одёрнув себя и напомнив, что его время тут скоротечно улетает, он обернулся к девушке. Пока он разглядывал чужие труды, Этель уже успела усесться, при этом развязно поджав ноги под себя, не касаясь пола, скрестив их в кресле. Она что-то весьма тщательно выписывала пером. Весь её вид говорил о безмятежности и, что самое главное, каком-то лёгком отпечатке усталости. Это было весьма странным, учитывая, что день только начался. Заметив, что мужчина наконец-то отлип от чертёжного стола, иноземка улыбнулась и указала кивком, куда Монфорду можно присесть. Этим местом оказалось такое же мягкое кресло напротив неё. Как логично предположил лорд, в обычных случаях его занимал сам Станнис. Мужчина с осторожностью выполнил её просьбу, зная, что находится в чужом доме. Когда он, наконец, уселся, девушка отставила в сторону свою письменную принадлежность. — Хорошие воины, — заговорила она, глянув при этом на маячивший с тонкой нитью света проход. — Я тоже так считаю, — хмыкнул Веларион. — Когда мы вообще ещё с тобой так поговорим? — вслед спросил он. — Есть такое, — согласилась девица. — Тебе не тяжело в пути? — поинтересовался Монфорд. — Нет, — прозвучал отрицательный ответ. — Хороший опыт, удивительные края и природа. — Я погляжу, ты неплохо освоилась? — обвёл он глазами пространство вокруг. — Всё благодаря вашей чудесной помощи, — с усмешкой заметила она. Лорд Морского Рубежа натянуто рассмеялся. Это была чистейшая правда… — Можно? — кивнул он на лежавшие ближе всех к нему пару листов. Лиссенийка позволительно ему кивнула. Монфорд взял со стола один из листиков и вгляделся в сплетение древних валирийских символов. На нём присутствовало два почерка, одновременно разных и в чём-то похожих. Брови мужчины буквально сразу и прилично приподнялись. — Это… — поднял он глаза. — Это мы вместе с лордом составляли стихи, — быстро предоставила девушка ему ответ. — Две строфы за ним, и две строфы за мной. Своеобразная игра, так сказать. В ней требуется придумать не хуже, чем твой оппонент, и чтобы подходило по смыслу и стилю. — Недурственно… — кивая, оценил и отметил он. — У вас, кстати, у обоих весьма красивые почерки. Монфорд был прилично удивлён: у них двоих оказалось достаточно много общего и они неплохо так сладили. Даже того больше, прямо хорошо проводили вместе время. Кто бы мог подумать, что Баратеон окажется такой разносторонней личностью? Чем больше Монфорд узнавал об Олене, тем только сильнее диву давался. — Мы старались, — улыбнулась лиснийка. — У него, между прочим, большой талант в этом. Мы ещё вот недавно начали вместе с ним писать пьесу на общем. Он очень любит представления и постановки, до такой горячей меры, что зажёгся идеей самостоятельно поставить когда-нибудь в будущем комедийный спектакль. — Интересная цель, — только и сумел сказать лорд. — Таков, как и человек, ставящий их… — с каким-то странным знанием дела тихо ответила Этель. — А чем это ты, собственно говоря, вот сейчас занимаешься? — на вопросе усмехнулся Монфорд. — Тебя обратили в мейстера и обязали целый день переписывать книги? — заинтересованно вгляделся он в исписанные листы перед иноземкой. — Не совсем, — отрицательно покачала девушка головой. — Это… — окинула она тяжёлым взором заваленный книгами и листами стол. — Составление перевода слов с попутной транскрипцией для лорда, — ответила иноземка, а затем открыла рот и застыла. Далее следовал закономерный и смешной конец. Она закрыла рот и начала весьма мило, как ребёнок, прижмуриваться от мыслей. Как догадался Монфорд, девушка потеряла дальнейшую нить речи и, вспоминая слова, думала, как далее продолжить. — Давай всё же перейдём на лиснийский, — предложил он ей. — Нет, мне нужно больше практиковать разговорную речь, — ответила она на родном диалекте и, подняв палец, продолжила составление ответа в уме. Через несколько секунд девушка, немного глотая слова, заговорила: — Его Светлость… весьма… чествует образование и ум, — далее она разогналась и снова ухватила словесную нить. — Я обучаю сейчас лорда высокому валирику и его лиснийскому наречию. Вот, это я и хотела сказать. У меня ведь хорошо получилось? — гордясь собой и улыбаясь, спросила она. — Молодец, — похвалил её мужчина. — Вполне понятно и достойно. Я вообще погляжу, ты, Этель, стала намного лучше говорить на нашем языке. Занималась на досуге? Девушка неожиданно и едва слышно засмеялась. — М’лорд отвечает на моё усердие в занятиях с ним своим со мной. Я думаю, это всё же даёт результаты. Если вы только что мне не польстили, то так и есть. — Я не льстил, — бесстрастно ответил Веларион, а затем добавил. — Поверь, у тебя с каждым днём получается всё лучше и лучше. Ранее ты и двух слов не могла связать. — Это правда, всё так и было, — не стала отпираться Этель. — Будете вино? Дорнийское? — впервые за беседу пригубливая немного с кубка и будто на правах полноправной хозяйки шатра предложила она. — Правда, оно со специями и разбавлено. Возможно, будет немного на любителя. Я могу сказать, чтобы вам… — Нет, — резко перебил он её. — Извини, но я вынужден отказаться. У меня просто следующий приём алкогольных напитков ровно в обед. Я никогда не меняю свой распорядок. Ты ведь уже должна была это, наверное, подметить? — Я помню, — легко кивнула Этель. — Однако вежливость всё-таки требовалось проявить: сами понимаете. — Понимаю, — согласился он. — Так что там насчёт вашего срочного дела к м’лорду? — изящным движением потянулась она к вазе с дольками мандарина. — Что-то хотите от него? Это что-то важное или не слишком? — уложив одну дольку за уста, спросила она, перейдя, собственно, к делу. — Он просто действительно приказал мне не говорить никому о своём месторасположении. — Поверь, для меня это до пекла очень важное дело, — твёрдо промолвил лорд Дрифтмарка. — Он проиграл мне в двух наших интересных пари. Вот и ищу его. Он не был на общем завтраке. Так где он? — требовательно всмотрелся мужчина в лиловые глаза. — Вам так сильно надо? — наклонила она голову. — Да, — неотступно дал он ответ. Девушка под его пристальным взглядом глубоко и с разочарованием вздохнула. Лиснийка будто хотела с ним поторговаться, а затем как-то передумала и получила от этого настоящую сердечную досаду. — Хорошо, — поддалась Этель. — Только потому, что это вы, м’лорд. Видели невдалеке от лагеря холм с небольшой дубовой рощицей? — спросила она без особого энтузиазма в голосе и, когда получила утвердительный кивок от слегка призадумавшегося мужчины, продолжила. — Там растёт ровно десять деревьев. Он там. Лорд ушёл три часа назад перед самой зарёй к этим дубам с парой самых доверенных слуг. Сказал, что хочет посмотреть на красу рассвета с водами реки. Слуги вернулись спустя полтора часа, а вот м’лорда до сей поры, к сожалению, так и нет… — немного выпятив губы, с лёгкой ноткой огорчения произнесла девица. Когда Монфорд услышал её объяснения, у него наконец-то отлегло на ослиной до безумия душе. Он был очень доволен. Узнать, где находится Станнис, оказалось равносильно победе в турнире. — Благодарю за сведения, — живо поблагодарил девицу Монфорд. — А вам, что зашли ко мне и немного поболтали, — слабо улыбнулась иноземка, снова берясь за перо. Она потеряла интерес к дальнейшей беседе, и её глаза планомерно опустились вниз. Воцарилась торжественная тишина, которая ранее тут до этого и властвовала. Остался только приглушённый шорох от пера с периодическим стуком о металлическую чернильницу. Он мягко, практически едва уловимо для уха разрезал безмолвие шатра. Девица, позабыв о нём, всецело погрузилась в своё прежнее занятие. Перед лордом было по-настоящему удивительное зрелище. В большом шатре Станниса Баратеона, посреди множества ковров и свитком, сидела совсем одинокая девушка и переводила для него слова. Как можно было догадаться до подобного занятия для такой красавицы? Здесь следовало лишь разразиться аплодисментами. Баратеон всем найдёт применение и работу. Монфорд, к слову, уже собирался уходить, но затем резко передумал. На него неожиданно легли немного мрачные мысли… Лорд Дрифтмарка опасливо и украдкой посмотрел на вход в шатёр: мужчину интересовала парочка других важных тем, которые очень касались его персоны. Когда у него ещё появится возможность вот так спокойно, без лишних ушей, поговорить? Он тихо покашлял в кулак, чтобы вновь обратить внимание девушки к себе. Далее ему следовало уже более правильно подбирать слова. — Он… — начал Монфорд и замялся. — Вас… ведь не обижает? — понизил голос и перешёл, в конце-то концов, он на совершенно иной тон обращения с лиснийкой, включая саму разговорную речь. Общий язык был отметён им в сторону, уступив место лиснийскому наречию старого валирика. Белая рука остановилась, шелест металлического кончика вместе с ней — тоже. Неясный лиловый огонёк медленно поднялся и блеснул в бликах света лампад, она вгляделась в мужчину уже предельно похолодевшими глазами. Они теперь совсем по-другому смотрели на лорда, так же как и отцветшее на эмоции чудное лицо. Во всех этих оттенках читалось то, что она думала, что он уже давно должен был уйти. Отложив в сторону перо, иноземка, подперев ладонью точёный подбородок, внимательно всмотрелась в Велариона. Она некоторое время молча наблюдала за Монфордом, будто пытаясь прочитать его мысли. Их беседа переменилась и зашла в совсем иное поле. — А он может? Или я чего-то не знаю? — развенчивая тишину, легко усмехнулась и спросила на родном языке иноземка. — Мне показалось, лорд Станнис добрый и чуткий человек, — как само собой разумеющееся и серьёзно проговорила она. — Я ни в чём не нуждаюсь. Поверьте, мне с ним очень интересно беседовать и проводить время. Он достаточно многогранная и импонирующая мне личность с нестандартным мышлением. Монфорд не ожидал подобного отзыва о среднем Олене. От слова совсем. Видимо, кому-то Баратеон больше раскрылся, чем ему. От этого он мог только с облегчением выдохнуть, ибо мужчина всё-таки оказался полностью прав в оценке насчёт куртуазности и манер Баратеона. Это было отрадным известием, ведь ему требовалось присматривать за ней… — Есть такое, — соглашаясь, утвердительно покивал Монфорд. — Но это точно? Он не заставляет вас делать тяжёлую работу? — Нет, не заставляет, — покачала головой девица, и, видя немигающий взор лорда Дрифтмарка, снова уверила его. — Правда, милорд, ничего такого, подобных людей, как он, мало. Мне весьма приятно его общество. То, что вы видите, основной род моей деятельности. Помывкой ног я не занимаюсь и нужники не выношу. Его Светлость обмолвился словом, что если я смогу вдобавок к диалектам Вольных городов хорошо выучить общий язык, то он повысит меня до своего личного переводчика, а, быть может, когда-то потом даже секретаря. Флейты и арфы наконец-то немного уйдут в сторону. Как видите, мне ради этого приходится по-своему немного стараться. Слушавший её лорд всё больше про себя изумлялся. Она не сидела сложа руки и… просто невероятно быстро действовала. Цепкая хватка, что сказать. — Весьма отрадно слышать, — дважды покивал Монфорд. — А вот ваш отец… — в следующий момент начал он и тут же притормозил. Опять украдкой взглянув на вход, мужчина ещё тише прежнего продолжил. — Его Сиятельство… находится в хорошем здравии? Как там ситуация в Лисе? Иноземка, также бросив краткий взгляд к входу, едва слышно хмыкнула. Она хорошо понимала опасения Велариона, хотя они и говорили на лиснийском. — Ниспослал Баккалон, пока что в этом плане всё очень благосклонно. А в Лисе всё как раньше. В нынешний момент обстановка не изменилась. — А ваши братья, уважаемые господа Белирио и Эйрио? Как они добрались домой? Надеюсь, без особых конфузов? — задал он ещё один весьма важный вопрос. — Тоже хорошо, — ответила она, однако на лице абсолютно ничего не отразилось. — Северный ветер всё время сопутствовал им. Неделю назад они успели отписаться мне о своём благополучном прибытии. — Очень рад это слышать. — Кстати, — что-то припоминая, произнесла девушка. — Между тем, моя старшая сестра Лотея попросила передать вам свои наилучшие пожелания. Лорд на несколько секунд подвис. В его голове самопроизвольно начал понемногу вырисовываться непревзойдённый и изумительный лик… Веларион быстро опамятовался. — Я польщён, — резко и донельзя натянуто улыбнулся Монфорд. — Забота второй госпожи мне очень льстит. Веларион в тот миг тревожно постукал ладонью по колену. — Вы ведь знаете, что ему вскоре предстоит свадьба? — Я знаю, не переживайте, — с какой-то странной и двоякой улыбкой заверили его. — Всё в порядке. Почему-то мужчина не слишком ей верил. В её взгляде и складках червлёных губ читались расчётливость и острота. Он хотел спросить у неё кое-что ещё. Более… интимного и деликатного характера, но в конечном итоге быстро отверг своё желание и передумал. Это уже являлось не его заботой и представлялось просто-напросто вульгарным. Однако Монфорд всё-таки решил предупредить девицу. — Вы должны знать, если вы решитесь навредить моему сюзерену, то я буду вынужден заговорить. Иноземка, сменив позу и коснувшись босыми ступнями пола, разогнулась. Её спина ровно откинулась на спинку кресла, руки же застыли на подлокотниках. Она нисколько не была смущена его словами. Девушка с прежней нечитаемой улыбкой пожала плечами, дав тем самым свой ответ, что со всем согласна и не возражает. — Ну, разумеется, — уверяющим голосом произнесла она. — Вы же знаете, я тут вовсе не для этого. Он знает? В том-то и смысл — он ничего не знает, а ему и не ответят. Хорошая шутка с её стороны. Хотя и хотелось бы узнать о настоящих мотивах всего. — Звучит прямо обнадеживающе, — с нервным смешком заметил мужчина. — Тогда я на этом попрощаюсь с вами, госпожа… Серера… — назвал девушку по её настоящему имени и на общем в самом конце Монфорд. — Не буду больше отвлекать вас от работы пустыми разговорами, так же как не хочу более плодить слухов о пребывании тут без владельца. Мне надо найти Станниса, этим я и займусь. Лицом иноземка оставалась спокойной — однако так только могло показаться. По расширившимся на краткий миг глазам Веларион подметил для себя, что его обращение по подлинному имени ей не совсем понравилось. Он всё-таки подловил её. Буквально на самую малость и секунду. Он поднялся с кресла и, развернувшись к ней спиной, быстрой поступью направился на выход. Ему не дали спокойно уйти. — Лорд Монфорд, — окликнули его. — Да? — обернулся он. Там сидел уже совсем другой человек. Взгляд девушки предельно переменился. Стал цепок, колюч, суров. В нём более не выражалось никакой прежней невинной дружелюбности. Она слегка склонила голову и, словно гадюка перед броском, подалась вперёд над столом. На её белые и прекрасные черты планомерно занавесью легли серые тени. Линии с изгибами донельзя огрубели и охладели. Холодная усмешка явилась на уста, а в глазах заплясал насыщенный и спящий до этого властный пурпур. Золото и серебро потускнело, валирийская красота зажглась сумраком и потаённым гневом. — Удачи вам, господин Монфорд, в ваших поисках, — спокойно, но чрезвычайно сухо проговорила она. — И в особенности с получением вашего выигрыша. Возвращение долгов — самое важное дело из всех, а я просто уверена, вам… воздадут всё по достоинству… — медленно, тихо, словно ледяной ручей, зазвучал её голос одновременно деловито и с неприкрытой нотой угрозы. — По достоинству… — повторила ещё раз младшая Галлар. «Долг…» — эхом разошлось в разуме мужчины превратное слово. Он не обратил внимания на смену её тона. А тот свидетельствовал о том, чтобы он больше не повторял прежней ошибки. Намёк был отчётлив и понятен. — Спасибо за добрые пожелания, госпожа, — в знак почтения легко склонил голову лорд. Её лицо быстро разгладилось. Лиснийка лишь лукаво улыбнулась и приложила к своим красным губам указательный палец. Он, не будучи совсем дураком, сразу понял, о чём именно говорил её жест. Если так, то, значит, так. Пока в Лисе исправно списывались отцовские долги, он и готов был молчать. Глаз Монфорда почему-то странно зацепился за доску с фигурками на ложе. Там были резные образы из оникса и слоновой кости — чёрные и белые. Первых абсолютно не осталось на цветастом поле, а вот вторых виднелось ещё изрядно. — Этель, кто же из вас победил? — уже на Общем и по-обычному спросил он. — Я, — был краток ответ. — А какими фигурами ты играла? Ещё одна сочная долька мандарина отправилась за червлёные уста. — Белыми. — Поздравляю. — Это пока что, ведь лорд Станнис достаточно быстро учится, — отвечала она прежним и аналогично незатейливым тоном. — Что с языками, что с обычаями, что с кайвассой. С каждым разом мне приходится всё сложнее. Я бы сказала, он человек истинно большой тяги и без предубеждений, как остальные ваши дикие лорды. Прямо как ребёнок, который только-только родился… — задумчиво, как будто вслух для самой себя рассуждала иноземка. — Он, кстати говоря, хочет, чтобы я побыла натурщицей для ваятеля. Слегка необыкновенное предложение, и я даже немного растеряна. Как думаете… — протянула девица, а затем рдяный язычок одним касанием прошёлся по нижней губе. — Такому мужчине… может понравиться в Лисе? — наклонила голову и с загадочной улыбкой спросила она. На последних словах её охолодевшие прежде глаза вновь ожили и заплясали чем-то совершенно непонятным. Вопрос в конце был поставлен на лиснийском. Неужели ей приглянулся Станнис? Шутит или нет? Младшую госпожу было сложно прочитать и понять. Сначала она говорила одно, потом совсем другое, а на самом деле делала вовсе третье. Монфорд ничего ей не ответил и только с тревогой непроизвольно бросил взгляд на лежавшие справа чертежи. Девушка, увидев, куда именно пали его глаза, от этого лишь шире улыбнулась. Веларион знал, что она не была набитой дурой и вполне легко могла оценить все эти чертежи с картами Станниса. Да что уж там мелочиться, все, что здесь находилось. И рисовать серебряной иглой она точно так же умела, как Баратеон, если, конечно, ещё не лучше. Эти улыбки начали бесить его. Молодой лорд ещё раз всмотрелся в два нечитаемых огонька цвета гиацинтов: и снова ничего. После этого он просто молча развернулся и пошёл на выход. «Что же им могло понадобиться от Оленя?» — задался вопросом шедший в тяжёлых раздумьях мужчина. Эти ушлые лиснийцы… Этель было прекрасным именем, означающим на общем языке — «дворянка». Именно таковое Монфорд придумал для младшей госпожи Галлар в их Королевстве. Дочь разорившегося торгаша… хорошая история получалась и невероятная ситуация из неё вырисовывалась. Самым чреватым в них было то, что Баратеон так и продолжал думать, что попавшая к нему в услужение девушка являлась всего лишь простой дочерью торговца, которую злой отец насильно продал в рабство. Как только Станнис начал озвучивать мысли вслух о кампании против пиратов в Узком море и на Ступенях, им буквально же сразу резко заинтересовались — предельно крепко заинтересовались. Случилось это всё достаточно внезапно, а если быть точнее, то после того как братья девушки провели неофициальную встречу с десницей, и как мог догадываться Монфорд по их общему настроению следом за ней, оба Галлара получили от него достаточно хороший отворот. Предмета переговоров молодой лорд не знал, но, между тем, именно затем гостившая у него вместе с прибывшими родственниками девица зашевелилась. Она сама попросила его о выступлении перед Баратеоном с танцем. И, как и ожидалось, тот, естественно, как всякий мужчина, легко попался на подобный крючок. Даже того больше, реакция Оленя с последующей просьбой чрезвычайно смутили самого мужчину. Чего она этим всем добивалась и было ли это её собственным решением или указанием из Лиса, лорду оставалось лишь гадать. Конечно, Веларион благодаря всему этому сумел договориться и пропихнуть своего братца-бастарда в будущие пажи и оруженосцы сюзерену, однако в нынешний момент подобное его уже не так сильно и радовало. Её решение войти в свиту Мастера над кораблями само по себе было странным. Почему именно к Станнису, а не, например, к королю? Правда, небольшое объяснение у него всё же крутилось в голове. У государя девицы пролетали как ветер, а подобраться через него самого можно было действительно только к среднему Оленю. Молодой мужчина по сей день думал, как такое могло произойти. Как они узнали о готовящейся кампании Станниса в Узком море? Шпионы на Королевских верфях? В обслуге во время совещаний? Что они в сущности хотят? Монфорд стойко ощущал всеми своими позвонками шеи, что отныне требуется намного пристальней наблюдать за младшей госпожой. Во всей данной ситуации он мог лишь надеяться, что ничего из этого плохого не выйдет, а также что это не слишком навредит Баратеону и не вылезет ему самому боком. Во всём этом был виноват его покойный батюшка… Его отец Люцерис набрался слишком больших долгов и обещаний, с которыми теперь приходилось разбираться Монфорду, оказывая различные услуги. История ничему его не научила — с лиснийцами нельзя вести дела. Лучше бы он имел дело с Железным банком или дельцами с Тироша, а никак не с банком семейства Галлар. Своим страстным порывом Станнис сам открыл дорогу и создал прецедент — максимально позволил к себе приблизиться. Что же из этого могло получиться, было совершенно неясно. Слишком поздно Монфорду довелось осознать, что средний Баратеон оказался неплохим человеком. Если бы он только знал, то не позволил бы всему этому произойти. Несмотря на всё происходящее, мужчина невольно начинал в определённой манере восхищаться стойкостью младшей госпожи Галлар. Пребывать в чужом крае, одной… пускай и под присмотром Монфорда, было всё же нетривиальной задачей. А вот нравилось ли ей это или не нравилось, на самом деле было не понять. Откровенно говоря, сами её мысли были малопонятны, как, впрочем, и замыслы, присылаемые ей с юга…***
Зелёная трава высотой по середину голени сминалась подошвами сапог. В лагере, в отличие от холма, вся зелень была растоптана бесчисленным количеством людей, снующих туда-сюда и стремящихся попасть в поле зрение короля, а сюда Монфорд поднимался, считай, вторым. Вторым, потому что Веларион ступал по практически не видимой для глаза, но всё же тропе. На широком и просторном холме раскинулась небольшая дубовая роща, деревьев на десять. Солнце, набиравшее свою силу с каждым мгновением, слепило глаза, но яркий силуэт высокого мужчины, маячившего где-то впереди и вверху, был для него хорошим напутственным ориентиром. Мазком пурпура и черни с вкраплением множества отблесков он поневоле влёк взор, броско выбиваясь из буйства золота лучей и зелени красок. Ещё несколько размеренных шагов, и порядком уставший лорд наконец-то взобрался на холм между грядой молодых дубов. Далее его взор неожиданно для него самого пленился открывшейся панорамой на многие лиги. Долина Мандера завораживала, и он сразу понял, что Станнис тут делал. Густые леса, широкие жёлтые поля, и посреди всего этого вдалеке сверкали воды Мандера всеми цветами радуги, причудливым ореолом отражая солнечные лучи. Река, разливаясь на мили в стороны, вышла из берегов из-за длительных дождей, что, видимо, шли в Просторе до их приезда. Если русло реки было голубым, как безоблачное небо, то вот сама пойма отдавала лёгкой зеленью из-за лугов, спрятанных под водой. Мандер, способный нести на себе торговцев к Хайгардену, после него становился своей бледной копией. Он мельчал, даже сейчас глаз цеплялся за различные коряги, торчавшие из русла реки. Такую реку до обильных дождей смогут одолеть разве что мелкие ладьи железнорождённых, чтоб им пусто было. Хорошие пейзажи, но Монфорд всё-таки направился к сидящему на складном стуле Баратеону. Станнис сидел неподвижно, будто застыв в камне, и, не мигая ни на миг, всматривался вдаль. Его пурпурная шёлковая туника трепыхалась ветром, так же как и схожие по цвету с отделкой штаны, заправленные в жёлтые сафьяновые сапоги. На плечо Баратеона был накинут чёрный лёгкий плащ с точечно вышитым золотыми нитями Оленем, опутанным ветвями лавра и цветом гортензии. В правой руке присутствовала чаша, левая же, будто в ожидании какой-то неведомой опасности, покоилась на навершие меча, ножны которого касались своим кончиком земли. По мере приближения к Оленю Монфорд ощутил, как его лицо планомерно начало вытягиваться. Почему? Потому что рядом с Баратеоном стоял невысокий столик и на нём был установлен небольшой бочонок с краником. Вино. Пил. Он. С бочки! Подобное зрелище, конечно, происходило и ранее, однако достаточно редко и обычно во время обедов, но вот сейчас он причащался с самого утра, да ещё в одиночестве, не пойми на каком холме посреди трав. На секунду его рука ожила, и Станнис пригубил из кубка приличный такой глоток. Король бы, увидь такое, непременно одобрил. Монфорд, подойдя к среднему Оленю, молча встал рядом и скрестил руки на груди. Никаких слов приветствия он не произнёс, дабы не отвлекать сюзерена от созерцания видов. Они молчали так некоторое время, пока, собственно, сам Баратеон первым и рассуждающим тоном не заговорил: — Истинно, время — мудрейшая из всех вещей, потому что оно всё выявляет и обличает. Ничто не укроется от его взора, кроме самой природы. В ней нет ничего, что можно обличить, всё и так безупречно, а со временем, без вмешательства, становится только лучше. Ты согласен со мной, Монфорд? — обратился он к молодому лорду и с вальяжной ленцой повернул голову. На мужчину взглянули два насыщенных, как глубокое море, тёмно-синих глаза. Они были меланхоличными, вялыми, пустыми, весьма сочетающимися с синим и холодным сапфиром на фибуле, скрепляющей чёрный плащ. На секунду Веларион поймал себя на мысли, что у короля цвет глаз всё же был светлый и голубой. Два брата вроде и похожи, но вот тут крылась маленькая и разительная деталь. Он помнил Станниса Баратеона после осады родового гнезда, ожесточённого и хмурого, мечущегося гневом, как и его старший брат. Недавно мужчине удалось познакомиться с добродушным и благожелательным Оленем. Теперь же перед ним был апатичный и флегматичный, так сильно напомнивший Монфорду Последнего Дракона. Станнис во взгляде был похож на Рейгара. Но он не обманывал себя, перед ним был никак не Рейгар, а фигура ещё более состоящая из сплошных загадок. Трудно читаемая и совершенно непонятная, она пересекалась с другой фигурой, которая пребывала сейчас с пером в руках под белыми сводами одного небезызвестного шатра. — Согласен, — после небольшого молчания и раздумий промолвил лорд Морского Рубежа. — А ещё я наконец-то нашёл тебя. Губы Оленя расплылись в усмешке, лицо стало донельзя довольным. — Путь осилит только идущий, — гласно выговорил он и снова устремил взгляд вперёд. — Поздравляю тебя, ты его осилил. Как отыскал меня? — Один человек подсказал, — уклончиво дал ответ Монфорд; Станнис, не развивая тему далее, своим скупым кивком принял его. — Почему сидишь здесь в одиночестве? — Суть вещей познаётся с помощью ощущений. Опыт — фундамент знания, а над ним главенствует логика, которая дарует постигать общее, — обведя горизонт рукой с кубком, щуря на его края глаз, замысловато высказался Баратеон. — А если проще? — наклонил голову лорд. — Заря — подруга музам, спутница самым сокровенным думам, — ещё больше для него упростил Станнис. — Ясно, — также принимая его ответ, покивал мужчина. Красиво, однако, он мог завернуть слово. — Возможно, ты сейчас задаёшься вопросом, что я здесь делаю? И я отвечу. Ты проиграл мне два наших забитых вчера пари. Первое по разговорам о тебе, и второе по их содержанию. Если подводить итоги: я дважды оказался прав, с тебя обещанное золото, — пристально всмотрелся он в профиль черноволосого Оленя. Зеницы Баратеона немного расширились, и Мастер над кораблями медленно перевёл взгляд на лорда Дрифтмарка. — О боги… Монфорд… — протяжно проговорил брат короля, а затем с неверием в голосе спросил: — И ты только ради этого сюда пришёл? Веларион был серьёзен. — Да, — не мигая ответил он. — Почувствовать вкус победы над тобой. — Ага, понятно, — утвердительно покачал головой Станнис. — Я просто, это… как бы уже подумывал возвращаться назад. У Монфорда в тот же миг сжались губы и заиграли желваки. — Китовый хер… — сквозь зубы тихо выругался мужчина. И всё же перед ним был не меланхоличный Рейгар. Заслышавший его Олень закинул голову и попросту громко расхохотался. Но хохотать ему довелось недолго, так как через секунду он подавился, закашлялся, а вино с кубка пролилось слегка на землю. — Монфорд, — отсмеявшись, спокойно и утешающе начал Станнис. — Ну ты, конечно… упорный до безумия, как я погляжу, но мне это нравится. Не переживай, я очень рад, что ты навестил меня и одновременно рассмешил. Как только вернусь в лагерь, золото твоё. В ту же секунду всё отдам. Веларион весьма был удовлетворён положительным ответом Баратеона. Вопрос был быстро решён. Впрочем, у него не имелось сомнений на его отплату. — Мой лорд, мы согреты вашей порядочностью, — скорее для шутки, немного поклонился Монфорд. Оленя это улыбнуло. — Как завтрак у моего венценосного брата? — снова всматриваясь вдаль, бесцветно поинтересовался Станнис. — Неплохо, — одним словом подвёл итог Веларион, рассказывать о шутках короля в свою сторону он не счёл нужным, так как Станнис и так всё прекрасно знал. — Там порядком тебе уделили внимания и немного осудили. Шутили почти все, сам можешь догадаться из-за чего, раз уж я победил в споре, а вот осудил только один человек. Спокойное лицо Баратеона даже не дрогнуло, он только пригубил вина. — Кто? — кратко поинтересовался брат короля. — Рыжий и носатый Мерривезер, — беззастенчиво дал ответ Монфорд. Нашёптывать о людях он не любил, но в случае Ортона — тот просто до жути бесил Велариона своим подхалимством перед королём. Средний Олень едва слышно хмыкнул. — Я запомнил, — кивнул он и мимолётом глянул на мужчину. — Спасибо, Монфорд, за сведения. — Да не за что, — пожал плечами Владетель Дрифтмарка. — Но ты должен знать, твой брат встал на твою защиту и заткнул его. — Я удивлён, — отпивая ещё из чаши, тихо произнёс Баратеон. — Благо на это мы не спорили… — Если подобное действительно так, то что-то ты плохо знаешь собственного брата, — подметил Монфорд. — Мы никогда с ним не были близки, — тяжело вздохнул и отмахнулся Станнис. — Всегда как кошка с собакой. — Я это уже давно понял, — подтвердил молодой лорд. — Кстати, ты ведь вроде говорил, что хотел подружиться с раздольниками? Что случилось, почему пропускаешь застолье? Только… Баратеон высказался на опережение. — Всему своё время. Это я ещё успею, не обедом, так вечером. Увидеть подобную панораму, вот это действительно редкость, — кивнул на раскинувшуюся долину Олень. — Хорошо, долина с рекой мне понятны, однако я считал, ты не пьёшь? — делая шаг и хлопая по бочонку, с улыбкой произнёс Монфорд. — По крайней мере, точно не в таком количестве, как вот тут. — Только в подобные моменты, — усмехнулся Станнис. — Если ты никуда не спешишь, то останься, поразмышляем о всяком. Если желаешь, могу даже уступить тебе место с кубком… — шутливо протянул он, скорее всего намекая на чёткий распорядок Монфорда по употреблению алкоголя. — Не нужно, я постою, — вальяжно опершись рукой об бочонок сверху и тем самым принимая поступившее предложение, ответил мужчина. — Однако ты не считаешь, что это несколько странно выглядит со стороны? — со смешком спросил Веларион. — Мы вдвоём выглядим странно со стороны, — добавил ещё он. — Чувство зависимости от внешних обстоятельств является уделом рабов, — сделал глоток и произнёс Станнис. — К тому же, тут всё равно никого нет. — Сам придумал, или кто-то тебе это сказал? — Солгу, если скажу, что сам. Ты никогда не поверишь, но это был старик из амфоры. — Старик из амфоры? — переспросил, нахмурившись, лорд. — Он жил в большой амфоре, — слабо улыбнулся Станнис. — Это правда, хоть и звучит как чепуха. Не заморачивайся. Возможно, когда-нибудь поведаю. Забавная история была… — шёпотом закончил он, думая, как всегда, совсем о чём-то своём. Монфорд тоже решил не развивать эту странную тему. Когда-нибудь да и расскажет. — Раз зависимость от внешних обстоятельств является уделом рабов, то ты, значит, выпросивший у меня служанку, также их раб? — не хотел сильно уязвлять Оленя, но всё же дерзнул Монфорд. Он уже подумал, что позволил себе немного лишнего, однако эффект был совсем иной. Станнис медленно повернул голову и всмотрелся в Велариона. — Истинно так. Я ведь не говорил, что я другой, — безмятежным голосом ответил он. — Раб собственной пытливости и страсти. Люди — вечные рабы своих страстей. В каждом из нас есть два каких-то начала, управляющие нами и нас ведущие; мы следуем за ними, куда бы они ни повели; одно из них врожденное, это — влечение к удовольствиям, другое — приобретённое нами мнение относительно нравственного блага и стремление к нему. Эти начала в нас иногда согласуются, но бывает, что они находятся в разладе и верх берёт то одно, то другое. Во всей трагедии и комедии жизни: страдание и удовольствие смешаны друг с другом. Веларион думал, что Оленю не понравятся его слова, но спокойным ответом он был несколько впечатлён. Мужчина внимательно слушал Баратеона. Его изречения и выводы всегда были точны. Он так нестандартно рассуждал и изъяснялся, будто целыми днями до этого беседовал с мейстерами или мудрецами из Вольных городов. Вино в чаше брата короля закончилось, и он накренился к столику с бочонком, чтобы восполнить себе потерю. Один поворот краника, и красная жидкость вновь закрутилась по гладким обводам пиалы. — Кстати, насчёт прекрасных служанок. Как тебе Этель? — как бы невзначай спросил Монфорд, пока Станнис точил вино. Он пытался выглядеть слабо заинтересованным, однако на самом деле под этим скрывалось существенное желание узнать подробности с противоположной стороны, потому что первая ничего и никогда об этом не расскажет. — Не подумай ничего такого, но мне довелось побывать сегодня у тебя в шатре. Оказалось, только она знала о твоём местоположении. Восполнив кубок наполовину, Баратеон прикрыл краник и поставил чашу себе на колено. — Этель? — приподнял он голову кверху и задал риторический вопрос. — Прекрасная девушка… — с нескрываемыми искрами тлеющего тепла и нежности в голосе отозвался Баратеон. — Она сначала немного молчала и стеснялась озвучивать свои мысли, но теперь мне наконец-то есть с кем поболтать и разделить скучные вечера. Спасибо тебе за оказанную услугу. Ты преподнёс мне не только отличного переводчика, но и по-своему учителя в одном лице. Честно говоря, я порой поражаюсь её познаниями, она предельно образованная для дочери торговца и просто невероятно много чего знает. Ты знал, например, что Этель помимо всех диалектов Вольных городов знает ещё квартийский? — посмотрел Станнис на Монфорда. — Как-то не доводилось слышать, — двинул плечом молодой лорд. — Но я не удивлён, в Лисе хорошее образование. «Госпожа знает язык Кварта?» — задался и сам вопросом лорд Морского Рубежа. — Видимо, так и есть, — опустил голову и рассеянно покачал ей Баратеон. В следующий момент мужчина, перейдя на полушёпот, как-то приколдовано в раздумье проговорил: — Золото и серебро… солнце и луна… невероятный и удивительный в своём исполнении сплав, прямиком под стать завораживающему пурпуру. Царственные цвета. Теперь я понимаю слова моего отца о деде и том, как у того был особый переизбыток внимания к нашей бабке, — размышляя о своём, с мягкой, но отрешённой улыбкой поведал Станнис, глядя на дрожащую по ветру траву. От начала до конца странные ноты таились в его словах. — Возможно, ты в него пошёл? — ответно улыбнулся Монфорд. Олень слегка вздохнул. — Быть может и так, — совсем не отверг он его предположение и лишь покачал вино в кубке. — Быть может и так… — ещё тише прежнего повторил мужчина. Красная жидкость заплясала в лёгком вихре, и Станнис пристально в неё всмотрелся, будто находясь в поисках чего-то для себя там важного. Поиск ответов. Все их ищут, и мало кто находит. — У вас что-то было? — резко и самое важное спросил Монфорд, пытаясь вместе с тем придать своему голосу как можно большей нейтральности. Станнис вмиг напрягся и с подозрением покосился на Велариона. — Её вид… слишком мучителен и пленителен для моих глаз, — откровенно признался Баратеон. — Но… ничего не было. Я к ней не прикасался. — В смысле совсем? — несколько удивлённо продолжил лорд. — Она не из того поля ягода, а я силой не беру, — повысив слегка голос, дал ответ Олень. — У неё достойные повадки. А вот ты… — как-то начал и замялся Баратеон. Потаённая и прикрываемая ревность? На самом деле Монфорд одновременно был удивлён и не удивлён ответом. Странная смесь. — Я? — вопросил Веларион, а затем понял, на что тот намекает, и отрицательно закачал головой. — Нет-нет. Я тоже к ней не прикасался. Она у меня не больше месяца была, — объяснился он. Ещё бы он на неё покусился. Это точно являлось бы последним, до чего можно было додуматься. Его Сиятельство вряд ли разбрасывался бы целомудренностью своей дочери просто так и задаром. Пускай, конечно, она и была самой младшей. Кто бы что ни говорил, но не в природе лиснийцев дарить то, что на самом деле продаётся. Баратеон на его ответ лишь хмыкнул и отхлебнул. — Понятно. — А не боишься, что кто-то другой покусится на неё? Ты же видел, как некоторые смотрят на неё в лагере? — задал он весьма сложный вопрос. — Если она будет счастлива с этим человеком, то я вполне дарую позволение, — проговорил Баратеон, а затем будто опамятовался и взял себя под контроль. Его голос перестал быть меланхоличным и уверенно стукнул, как стальной сапог. — Монфорд, ты, видимо, спутал моё восхищение и признание способностей с какой-то любовью или безумным плотским вожделением. Это разные вещи, они могут перекликаться, а могут не перекликаться. — Странно, — с подозрением высказался молодой лорд. — Мне вот показалось, глядя на тебя, что там точно присутствовало что-то большее. Думал ты… Станнис перебил. — Поверь мне, если там действительно было что-то большее, то конечный итог тебя бы удивил, — со странным знанием дела проговорил Олень. Ложь. Вот тут он не слишком поверил Оленю, так как слова не пересекались с действительностью. Блеск глаз и жар голоса было не скрыть и не утаить. Они выдавали всё как на духу. Госпожа понравилась ему, это не подлежало никаким сомнениям. И дело тут обстояло не только в красоте, ведь Станнис столь сильно приблизил её к себе, только когда она подучила язык и открыла свои уста. Вот именно тогда… она и полностью овладела его настоящим вниманием. — Удивил? Это ты о чём? — надеясь на продолжение, усмехнулся и поднял бровь Монфорд. — У меня в ближайших родственниках Роберт и приличное количество Драконов, — дал ответ с глубиной Станнис. — Посмотри на него и припомни их фигуры, и подумай, являются ли все лежащие на поверхности слухи настоящей правдой обо мне? Вот как. Он намекал, что может обладать пылкостью, как и его брат? Или, быть может, зерном безумия? Раньше младший Олень не был так сговорчив, видно, всё-таки подпитое вино как-то влияло на него. Монфорд благоразумно принял для себя решение далее тему не развивать. Станнис был интересным собеседником, и предметов для беседы у них впереди было ещё в избытке. — У меня, кстати, в предках тоже имеются Драконы, — предпринял своеобразным образом всё же попытку слегка сменить тему лорд Приливов. — А ещё немножко мелькают Олени. — Точно, запамятовал, — расслабился и хлопнул по колену рукой Баратеон, что ранее покоилась на навершие меча. Мужчина донельзя хитро улыбнулся. — Значит, по-своему, мы с тобой тоже родственники. Буду называть тебя тогда… — задумался он, а после неожиданно для Владетеля Дрифтмарка кинул в него добротного золотого дракона. — Очень-преочень дальним кузеном. Коньку понравилось: польстил-польстил ему Олень. Он подхватил этого золотого. — Знаешь, имейся у меня сестра, я бы в обязательном порядке предложил бы тебе её руку, — кинул Монфорд в Оленя ответного дракона. — Интересные слова, лорд Веларион, — оценивающе и с лукавым прищуром покивал Станнис. — Ты предложил бы — а я бы и не посмел отказаться, — сделал следующий шаг в их игре Баратеон, подкидывая ещё одного дракона. — У вас всегда были, без приуменьшений, прекрасные женщины. Только Моника Веларион родила пятерых сыновей Сераку Баратеону, а вдовствующая королева Алисса Веларион в свои года крепкого и оравшего на всё Королевство Боремунда Баратеона, который впоследствии поддержал притязания дома Веларионов на Великом совете в сто первом году. Было же время, правда?.. — всматриваясь в мужчину, наклонил голову Олень. Монфорд не любил лесть, но ему только что настолько хорошо польстили, что он просто не смог удержаться от довольной и дурацкой улыбки. — Йо-хо-хо… — только и сумел произнести ослабивший защиту и глупо заулыбавшийся молодой лорд, почёсывая щеку. — Проклятье Неведомого, — выругался он вслед. — Моему отцу надобно было точно лучше постараться в своё время с матушкой! — Не беспокойся, — снова всмотревшись вперёд, утешил его Станнис. — У нас есть ещё будущее. Так что ты вполне можешь постараться за отца и всё это воплотить. Он не ослышался? Лорд едва ли не упал с бочки, на которую уже практически сверху лёг грудью. — Ты серьёзно? — нисколько не сдерживаясь и взвинчено спросил удивлённый подобными словами Монфорд. — Конечно, — спокойно ответил, пригубливая из кубка, Баратеон. — Почему бы не вспомнить о старых узах? Таргариены, Веларионы и Баратеоны в былые времена достаточно часто роднились. Супротив всем иным домам, которые находятся в глубине Королевства, Веларионы ютятся прямиком рядом и под боком. Узкое море пространство их интереса и промысла, так же как и моё. Однако, так или иначе, всё зависит от тебя и твоих трудов… — оставляя место для дум, окончил брат короля. — Тогда это и тебя тоже касается, — не забыл подметить лорд Дрифтмарка. — Согласен, — кивнул Станнис. — Только напомнишь мне об этом, когда с обеих сторон будет хоть что-то. Жду, кстати, твоей свадьбы. — Моей… свадьбы? — усмехнувшись, переспросил Монфорд. — Лишь после тебя, ты у нас идёшь первым. Тебе надо будет достаточно постараться со своей будущей лисицей. — А я с ней и постараюсь, — незатейливо и едва слышно рассмеялся в кубок Баратеон. — У меня это предприятие стоит самым главным в списке насущных дел. Их разговор пошёл куда бодрее и живее. Между прочим, как и настроение лорда Морского Рубежа после ранее озвученных слов Оленя. — У тебя там уже имеются какие-нибудь измышления? Сколько у Флорентов девиц в возрасте? — Четыре, если не изменяет память, — поднял голову и прикинул в уме Баратеон. — У меня в планах на самом деле дочь лорда, однако если с ней не получится и мне заплатят больше, то там должна быть девица, которая очень понравилась моему брату. — Девушка… что понравилась твоему брату? — был порядком заинтригован Монфорд. — Верно, — качнул головой Станнис. — Тусклый турнир в Хайгардене, что был год назад. Тиреллы его устраивали, дабы задобрить Роберта. Он там её видел и вроде как сейчас настойчиво рекомендует. Если не ошибаюсь, то он что-то говорил о ней наподобие: «сладкая карамель»… — многозначно и с напускной томностью в голосе протянул брат короля. — Она? — Да, — уже обычным тоном сказал Олень. — По крайней мере, так говорил Роберт, а он разъезжает по всем турнирам в Королевстве и видел воочию большую часть дам, — пожал плечами Баратеон. — Впрочем, у меня имеются сомнения к его рекомендациям. — Не доверяешь его вкусу? — Ты видел дочь Старого Льва? — кинул Баратеон быстрый взгляд на Монфорда. — Она краше весны и пьянее лета, но он исключительно предпочитает… — слегка запнулся он. — Думаю, ты слыхал и даже уже убедился собственными глазами. — А что ты тогда будешь делать с Этель? — поднял бровь Конёк и задал весьма заковыристый вопрос Оленю. — Она тоже краше весны и пьянее лета, ты сам признал немногим раньше. Лоб Станниса поморщился от сложных дум. Видать, он сам был давно в подобных измышлениях. — Передам в компаньонки будущей супруге. Может быть, придумаю ей какую-нибудь должность. Её познания и ум в скором и обозримом времени очень сильно пригодятся. Например, при банальном посещении Эссоса мне точно понадобится переводчик. Я, конечно, сейчас занялся изучением языков, но всё же это займёт не один год. Кстати, мой нынешний учитель — есть будущий мой переводчик. Такая загвоздка… — окончил Мастер над кораблями и сделал ещё один глоток. Слушавший Оленя мужчина только и подумал, как же всё интересно получалось. Монфорду крайне сильно захотелось посмотреть на реакцию одной девицы, когда она об этом всём потом узнает. Особенно на первое решение. Баратеон снова стал задумчивым и начал в привычке крутить кубок в руках. В последнее время после отъезда он часто был таким, хотя ранее в столице и на Драконьем Камне его в подобном было сложно уличить. Олень молча думал о своём, Морской Конь тоже. Монфорду казалось, что они действительно нашли с Баратеоном общий язык и, самое главное, перспективу. Владетель Дрифтмарка лишь надеялся, что все сказанные слова Станниса не являются каким-нибудь пустым и подвыпившим трёпом. С другой стороны, если Олень дал слово с Лисами и шёл до конца в его исполнении, то даль у дома Веларионов взаправду вырисовывалась более радужной. Слегка приоткрытая братом короля дверь порядком интриговала. Он легко шёл на диалог и говорил всё то, чего желал услышать сам молодой лорд. Загадывать наперёд, конечно, было рано, так как всё могло дюжину раз перемениться, но сама подобная возможность и открытость среднего Оленя для подобного заставляла улыбнуться. Их дом всегда роднился с Таргариенами, а отныне на замену им выступали Баратеоны. Раньше были Драконы, пусть же сейчас будут Олени. Монфорд в своих размышлениях неожиданно почувствовал укол вины и откровенного стыда. «Верный» — было самым главным словом из составляющих их девиз, а ведь он, по сути, сейчас был вовсе и не совсем таков. Обмельчал их дом с последним законным представителем, обмельчал… Ветви деревьев над ними шумели, лёгкий ветерок полошил сочную зелень. Перед глазами мужчины встали почерневшее линии серебра на пергаменте с картами, а также ещё многое другое замеченное и подмеченное. Он внезапно припомнил, о чём в действительности хотел поговорить со своим сюзереном. То, что имело настоящую сущность всей его последней работы и хлопот. С недавних пор у мужчины таились подозрения, что Баратеон готовил что-то намного большее, чем просто охота на осмелевших пиратов с вычисткой Ступеней. Только одни метательные машины, рассчитанные на вес камней в семьдесят фунтов, говорили не иначе как о применении их против хорошо укреплённой фортификации и толстых стен. Да и сами долгие сроки подготовки, с невиданным и тщательным подходом, заложенные к планированию этой кампании: для каких-то пиратов бой с десятками и сотнями выстроенных кораблей на водной глади уж точно был не нужен. — Дружище, — развенчивая не продлившуюся долго тишину, вдруг начал опять как бы невзначай Монфорд. — Мне вот сегодня невольно довелось увидеть в твоём шатре карты с чертежами. Так, буквально глазком, не злись на Этель. Хочу слегка поинтересоваться по… Он не договорил. Глядящий вдаль потомок Ориса куда громче и супротив промолвил: — А я думал, ты уже и не заговоришь, — с весьма странной интонацией и смешком произнёс средний Олень. — Думал, мы так и проговорим о всякой абстрактной чепухе и женщинах. Лорд Дрифтмарка слегка растерялся. — Что ты… — хотел сказать он, но затем вмиг и остановился. Станнис взглянул на него. В этот раз совсем иначе, чем прежде. Вялость и сонность на лице улетучились, глаза ожили, заблестев уверенной остротой. Теперь он был никак не меланхоличным. Его взгляд стал тяжёл, таким же по весу, как только после снятой осады Предела. Молодому лорду на мгновение показалось, что Баратеон всё это время перед ним просто играл. Он сразу припомнил недавние слова младшей госпожи о «пьесах и спектаклях». Брат короля звучно поставил недопитый на один глоток кубок на стол, а затем откинулся на тонкую деревянную спинку складного стула и уложил ладонь снова на навершие меча с рубином. Подул сильный ветер, и мужчина прижмурился. Складки пурпурной туники и чёрного плаща Оленя бойко затрепыхались. Без тени алкоголя и прежней тишины в голосе он начал свою речь: — Я знал, что ты немного разбираешься и давно уже всё подметил. За эти месяцы я изучал тебя, а ты, скорее всего, меня. Поговорим о настоящих делах, да? — с какой-то странной и искристой живостью в глазах говорил Станнис, однако голос его был донельзя размерен, деловит, спокоен. — У тебя ведь поднакопились вопросы с наших совещаний, и ты наконец-то созрел. Это похвально, лучше раньше, чем позже. Озадаченность, смущение, смятение — сильная плеяда под разными словами. Монфорд, оказывается, сам вышел на нужное для Оленя поле. Возможно, даже как тот и планировал. Он почувствовал, что с этого момента вестись разговор будет именно о чём-то большем. Быстро взяв себя в узду и отринув прежнее замешательство, Монфорд в тон Мастеру над кораблями проговорил: — Да, поговорим о настоящем… — мужчина отцепился от бочонка, выпрямился и, обойдя столик, встал перед Оленем. Его руки скрестились на груди, половинка тени упала на Баратеона. — Ты готовишь и организовываешь корабельную пехоту с упором на сражение в строю, откуда-то взял специальный трап для пробивания палуб тяжёлых кораблей, далее твой живой интерес к наёмникам и большим осадным машинам. Могу ещё упомянуть твои постоянные беседы с иностранными купцами и само по себе странное планирование морского похода. Главный вопрос, который я и хотел задать: какие твои истинные намерения? Кампания на пиратов ведь всего лишь предлог? Я не идиот, для них всё это не надобно, — перечислил главное лорд и пристально всмотрелся в человека перед ним. Два насыщенных синих огонька плясали в собственной игре и забаве. Их владелец и предлежащая ему странная и нечитаемая улыбка вторили всему этому танцу. Он был… прямо как госпожа Галлар. — Кто знает, — через некоторое время двинул плечами Баратеон. — Могу лишь сказать, что во главе всего стоит обогащение. Тебя же это тоже интересует? Веларионы давно уже не те, что при Морском Змее и Дубовом Кулаке. Вот недавно даже потеряли пост в Малом совете. Тени стали меньше… замыслы с людьми и того подавно обмелели… — с ехидной улыбкой и шёпотом произносил брат короля. Он бил по самому больному. — Да, — стиснув зубы, кивнул Монфорд. — Потеряли… в первую очередь из-за Баратеонов, — напомнил мужчина. — Верно, — щёлкнул пальцами Олень. — Однако на самом деле оскудели вы ещё намного раньше. Говорят, Веларионами всегда руководили честолюбие и любовь к авантюрам. Если в тебе всё ещё теплятся эти качества предков, то нам по пути. Разве ты не желаешь возродить славу и силу своего дома? Настоящую силу, таковую, какова она была в те времена? Твой дом ведь когда-то был богаче Ланнистеров и Хайтауэров… — продолжал Баратеон, но Монфорд не желал больше об этом слушать. Он и так всё это знал, а также знал и нынешнюю правду. — Хватит, — резко бросил молодой лорд. — Не уходи в сторону. Если хочешь, чтобы я тебе помог, то поведай мне, что ты запланировал. Ты ведь задумал что-то большее. Что… именно? — щурясь, требовательно спросил он. Станнис разочарованно выдохнул и задрал голову кверху. Он недолго так просидел, через минуту-другую, будто взвесив что-то на весах, второй в очереди на Железный трон заговорил: — Солнце поднимается на востоке, а мне нравится рассвет, так как он символизирует новое начало. Тёплые моря, сухие ветра, много золота, славы и возможностей. Самое хорошее и верное место там, где Восток встречается с Западом. Я хочу… — тихо начал Станнис, а вслед уже громко без стеснения озвучил черту аппетита и своё притязание. — Чтобы это место стало моим. У Монфорда буквально сразу щёлкнуло. Вся мозаика и интрига в мгновение сложилась. Большая война — он не ошибся в своих догадках и не недооценил амбиции Оленя. «Ступени», — вмиг пронеслось в разуме мужчины наименование бесконтрольного региона. — Для чего они тебе? — не мог не спросить Монфорд. — Да… — со смешинкой протянул Станнис. — Что-то мне просто Драконий Камень не слишком нравится, там апельсин с оливой не растёт. Откровенно сказать, совсем не тот подарок, что я ожидал от Роберта, хочу вот теперь себе место немного потеплее и с большей палитрой цветов, — своеобразно пошутил он, однако после его голос изломился и отдал сталью. — Монфорд, ты прекрасно знаешь ответ, он состоит в контроле над торговыми маршрутами. Лорд Морского Рубежа только прикрыл веки и сделал шаг назад. Безумие… на такое он точно не подписывался. Подобное сулило внимание больших игроков. Баратеон всё заметил. Из-за чёрной пелены к нему обратился его голос. — Что-то ты обомлел и задумался, — с разочарованием произнёс где-то там Олень. — Что случилось, неужели мой самый воинственный, деятельный и смелый из вассалов, желавший показать всем свой вымпел, неожиданно закончился там, где начались слова о выведении в море больше десяти галей? Испугался? Уже передумал принимать участие в походе? — Дело не в этом… — смежив веки, отмахнулся лорд. — А в чём? — наклонил голову Станнис. — Опасные слова и устремления, Ваша Светлость, — серьёзно вглядевшись в Баратеона, предупредил мужчина. — Подсидев вас, кто-то может, например, получить пост Мастера над кораблями, — намекнул он на кое-что. — Лорд Аррен… Баратеон жёстко оборвал его. — Лорд Аррен не всесилен, для начала он пойдёт к королю с подобным предложением. Ты рисуешь себе неправильные представления. Будь уверен, празднования по случаю моей свадьбы оплачивает Роберт из королевской казны. Мнение десницы тут никем не учитывается. А ещё… ты ничего от этого не получишь, потому что твой дом даже не воспринимается в столице, — растолковал Станнис и каверзно усмехнулся. — Хочешь один секрет? Монфорд незамедлительно кивнул, хотя частично и догадывался об этом так называемом «секрете». Усмешка Станниса стала ещё кривее и тревожней. — Я поставлен над вами всеми как надзиратель, — не заставил себя ждать Баратеон со своей настоящей правдой. — Лордам Узкого моря в столице никто не доверяет. В особенности твоему дому, Монфорд, ни на один вшивый медяк. Ты уже должен был вполне заметить всё это, верно? Вы до конца были с Красным Драконом. Моя главная задача следить за вами и вашей лояльностью, за любой потенциальной угрозой сношения с Драконами. Как думаешь, если столица или я её заметим, что произойдёт? Думаю, ответ ты прекрасно осознаёшь… — выразительно окончил он, недосказав, но всё было просто предельно очевидно. «Уничтожите», — мгновенно дал сам себе ответ Веларион. — Если у тебя такая задача, то почему ты сейчас вообще со мной говоришь? Не хочешь её выполнять? — Ты хороший человек, и у меня на стяге не дворняга, чтобы я выполнял каждый приказ какого-то старика, — достаточно ясно ответил Станнис. — Королевством правят Баратеоны, а не Аррены. И все должны будут со временем это хорошо уяснить. — Понятно… — безрадостно и тихо вырвалось у молодого лорда. Ноги мужчины словно отяжелели, стало тяжело и обременённой голове на них. Он запутался и уже не знал, чего хочет. Слишком много проблем выпало на его плечи. Как не одно, так второе. Лорд Драконьего Камня, тем временем опираясь о подлокотник, завалился на одну сторону. Он, словно по-звериному ощущая все веяния собеседника, слегка подался к нему. Тихий, обволакивающий грёзами голос раздался в обоих ушах. — Монфорд, послушай меня, — предельно мягко, дружелюбно и рассудительно проговорил сюзерен. — В целом, если так посмотреть, то мы ведь с самого начала вместе завоёвывали этот континент со всеми Королевствами и выступали единой силой. Можно сказать, Железный трон и нынешнее государство — именно наше детище. Наше общее с тобой, — тихо, словно заговорщицки, приятно уху зашелестел Олень. — Мы пришлые, совсем не местные, в отличие от других. Ты об этом не думал? Таргариенов больше нет, мы остались вдвоём. Твой… и мой дом. Позиции не потеряны, они наоборот укрепились. Баратеоны заполучили себе земли Таргариенов. И мне вот кажется, моя прямая обязанность помочь твоему дому вернуть свои позиции и усилиться. Веларионы всегда были верными союзниками и опорой старой династии. При любых условиях и временах. Верная кровь, которая не единожды была испытана в тяжёлый час. Разве можно о ней забыть? Раз так случилось, что мы остались вдвоём, то почему бы твоему дому не стать теперь подсобьем Баратеонам? Наши предки завоевали и создали это Королевство вместе с Эйгоном, — тяжело, как охапку острого металла на весы, кинул Станнис. — Они высадились в устье Черноводной и, в отличие от первых людей и андалов, наплодивших кучу враждующих королевств, связали континент в одно, принеся хоть какое-то подобие мира. Не Ланнистеры, сидящие на своей горе и не видящие дальше Западных холмов, не Старки со своих мёрзлых пустошей и лесов, не Тиреллы, которые тогда только прислуживали, а мы — и именно мы. Таково наше предназначение и право, не их, ибо они не властны постигнуть большее за глупыми цветами собственных родовых знамён. Стяг и имя дома, включая твоё собственное, без детища лишь просто пустой и жалкий звук. Блеклая строчка в книге с множеством подобных тебе строчек. Баратеон начал разгораться. Голос изменился, глаза полыхнули, лицо слегка покраснело и начало производить невероятно живую мимику. Он говорил чрезвычайно пылко, страстно, быстро, темпераментно и увлечённо, чередуя шёпот с громким гласом. С исступлением и увлечённостью два синих зрачка смотрители только в одну точку. — Кто-то скажет древнее кровь? А я же скажу, что важнее молодое пламя жизни, которое порождает и творит. Пусть оставят сказы о своих забытых королях при себе, утешаясь тем, что нынешней в реальности — ничто. Их можно разве что брать себе в пример, но никак не просто тщетно вспоминать, уповая на прошлые заслуги. Если эстафеты нет, то и смысла в существовании тоже нет. Один двинутый Бейлор сумел воздвигнуть храм, о котором говорят во всех уголках Королевства и к которому стекаются тысячи людей, а некоторые целые тысячелетия стрекочут над своими родовыми твердынями, а потом ещё тысячу лет сидят в них, предаваясь чахоточным воспоминаниям о прошлом. Их больше ничего не интересует. Пляски на имени предков и их камнях. Камень должен быть свой. Лучше, ярче, крепче… тяжелее, чем был прежде. В этом и суть всего. Был Дрифтмарк, мрачный, угрюмый, постоянно сырой и, как поговаривают, нередко затапливаемый. Стал Высокий Прилив, из лунного камня, что виден на сотню лиг даже в ночную темь, с изящными башнями увенчанными кровлей чеканного серебра, горящей на солнце. Прекрасно? Прекрасно, но это ведь не предел, ибо дальше должна следовать золотая кровля. Людская жизнь, как и природа, повинуется процессу сотворения, являясь его составной частью. Наши предки вместе с Эйгоном это хорошо осознавали. А теперь скажи же мне… — рука Оленя, заглушая дрожь и шум ветвей, с крепким хрустом жёстко сжалась на черенке клинка. — Неужели… мы будем… хуже их? Завороженно слушавший Оленя молодой лорд самопроизвольно кивнул. Баратеон во всём был прав. Он точно не был пьян, глаза пускай и горели, но в то же время лучились металлом и цепкостью. По правде говоря, уши Монфорда и желали подобного услышать. Признание не только их самих, но и всех их заслуг. Средний Олень относился к нему как к давнему другу или даже родственнику. Ни нынешний король, ни прошлый так с ними не обращался… Станнис был намного лучше их двоих. — Мы боимся дерзать, хотя в нас таится всё та же кровь, — продолжил потомок Ориса. — Поговаривают, что один Тирелл желает себе славы великого военачальника. Но знаешь, в чём его проблема? В чём отличие от нас? Его проблема в том, что кровь стюардов всегда останется кровью стюардов. Она стылая, немощная, с самого своего рождения и явления на свет. Он не предрасположен к этому, а вот мы предрасположены. Чем мы хуже Корлиса Велариона или Деймона Таргариена? Мы ведь ничего ещё и не пытались. Откуда мы узнаем, на что способны… Молодой лорд почему-то не удержался и отозвался. — Пока не попробуем, — сам того не понимая, выпалил за него Монфорд. — Верно, верно… — с косой усмешкой и странным блеском в глазах медленно покачал головой Олень. — Помоги мне, и ты не будешь… ни забыт, ни мной обижен. Между тем, тут скрывается настоящий ответ на твой вопрос о нашем родстве. Если у тебя кровь изливается и сочится, а не в окоченении едва плывёт, то вопрос этот необсуждаем и навсегда решён, — мужчина наклонился вперёд, и чёрные тени пали с его угля на лицо. — Даю… слово, — весьма грузно промолвил он. Они изучающе вглядывались друг в друга: перенасыщенный синевой сапфир и лоснящийся аметист. Через какое-то время Монфорд увёл свой взор от Баратеона в сторону, чтобы хоть немного развеять навеянное им марево. Оказалось, средний Олень хорошо так мог околдовывать. У молодого лорда всё ещё имелись сомнения, пускай перед ним и был человек, за которым действительно захотелось пойти. — Почему ты это говоришь именно мне? — приняв более расслабленную позу, кладя руку на эфес сабли, спросил сын Люцериса. — У тебя ведь… — Для чего мне люди, которых мне придётся тащить? — резко, как выстрел из баллисты, ответил собственным вопросом на вопрос Олень. — Я недавно понял одну важную вещь. Человек… он по своей природе лучше всего действует и раскрывается, когда сам того желает и стремится к этому. Ты желаешь иной славы, чем турнирной, ты желаешь большего, потому я именно с тобой и говорю. Можешь верить мне, можешь не верить, но чтобы чего-то достичь — драконы не требуются, — уверил его Баратеон. — А что требуется? — поинтересовался Конёк. — Пройдись со мной рядом несколько шагов, и ты узнаешь. — Смелое заявление, пока что ничем не подкреплённое, — подметил Монфорд, а после, ещё сделав упор, добавил: — Совсем ничем. Это никак не смутило Станниса. — Тогда просто немного понаблюдай за мной и впоследствии реши для себя, — сделал он своё аргументированное предложение. — Если не понравится, то развернёшься и уйдёшь. Я не заставляю тебя читать всю книгу целиком, а предлагаю оценить её заглавную букву, — завуалированно проговорил Баратеон и улыбнулся. — Чувствуешь разницу? — Думаешь, мне она понравится? — ответно улыбнулся Веларион. — Я не хочу сотрясать сейчас почём зря воздух, — пожал плечами вздорный внук Рейль Таргариен. — Я докажу тебе всё на практике. Сделаю без дракона то, что Деймон сотворил с драконом. Пусть утрётся вместе с ним на том свете в небытие, — словно лязгнув кнутом, заявил Олень. — Я знаю, как это сделать, и говорю, что наглядно продемонстрирую. Не беспокойся, мы не будем сами по себе воевать… — загадочно в конце произнёс он. Последнее уже было более весомым. В мужчине моментально забурлила новая порция подозрений. — Интригуешь. — Возможно. — А… Глаза Баратеона стали немного сердиты. — Монфорд, — неожиданно жёстко и беря вверх, вымолвил Олень. — Ты уже знаешь, чего я хочу. Далее нам болтать смысла нет, далее только воплощать. Почему так? Потому что не хочу оказаться, как все те пустословы, которые бегают вокруг. Где? Вон там, внизу, — кивнул он через плечо в сторону лагеря с каким-то потайным смыслом на просторскую знать. — Мы или говорим по делу, или возвращаемся назад. Говорим? Или возвращаемся назад? — наседая на мужчину, твёрдо и живо спрашивал Станнис, будто бесноватой рукой раскачивая его маятник внутри. Веларион молчал, однако слова Баратеона всё же сладко манили его. Удачный поход с хорошей добычей действительно мог помочь быстро расплатиться не только по долгам, но ещё при положительном исходе позволить порядком разбогатеть. Если ничего не предпринять, то из него будут ещё долго вить нити, а он так и будет понемногу отсыпать и быть должен. Монфорд сам себе кивнул. Он или распродаёт свой флот, чему никогда не бывать, или сорвёт большой куш. Всё или ничего. — Что от меня требуется и что я ещё получаю? — давая тем самым положительный ответ, спросил об иных важных бонусах лорд Морского Рубежа. Однако затем он, не забывая, упомнил и проявил щепетильность по главному. — Естественно, помимо твоего славного «слова», что ты дал моему дому и по которому мы ещё отдельно поговорим. На его слова брат короля лишь закатил глаза и громко выдохнул, правда с едва заметной и удовлетворительной улыбкой. — Я знал, что в тебе ещё имеется капля старой крови, а ещё… — Мастер над кораблями на секунду запнулся. — Видать иудея… — перейдя на неизвестный язык, ворчливо что-то произнёс он. — Начнём с последнего. Я дам тебе адмирала. Заседать в Малом совете не обещаю, но сотню кораблей Королевского флота вверить в руки и непосредственную службу короне могу устроить. Это меньше, чем раньше, однако и времена другие. Далее можешь ожидать снижения прохождения таможни в гавани столицы для своих товаров. На этом месте брови Велариона слегка приятно приподнялись. — Ты и такое можешь устроить? — Для себя я уже устроил, — усмехнулся Станнис. — Всего-то нужно было поболтать с нашим новым Мастером над монетой. Кстати, дельный и весёлый парень, — пояснил он и продолжил. — Корабли, что будут под твоей рукой как адмирала, можешь использовать в личных целях. Я закрою на это глаза, так как ребятам нужен опыт. Ты ведь вроде упоминал, что у тебя больше торговых судов, чем военных, и что порой вторых не хватает для охраны первых. Самым последним и туманным, если, конечно, повезёт, будет контроль над каким-нибудь островом и проливом на Ступенях, — окончил Олень, а после наклонил набок голову и коротко поинтересовался. — Надеюсь, тебя всё это озвученное устраивает? — И? — хитро улыбнулся мужчина. Олень будто в забывчивости легко прихлопнул себя по колену. — Точно, запамятовал. Добыча, хорошая добыча! В том числе пиратскими и не пиратскими кораблями для приумножения собственных флотов. — Теперь вполне, да, — пожал плечами Монфорд. Его сюзерен и правда оказался вполне щедрым в меру своих возможностей. — Что же тогда требуется от меня? Ухмылка наплыла на тусклые уста. — Первое — провизия, — оттопырил мизинец Баратеон. — У тебя очень плодородный остров с равнинами, думаю, дальше объяснять не нужно. Второе, — вслед пошёл безымянный палец. — Тройка твоих судоверфей. Они должны будут помочь нарастить в кратчайшие сроки Королевский флот до поставленной десницей отметки. Два десятка строящихся судов на стапелях — это хорошо, но четыре десятка — намного лучше. Между тем, после свадьбы у меня будет излишек монет. Я бы хотел лично для себя, как пробу, заложить на твоих верфях десяток торговых судов. — С тебя материалы, — не забыл напомнить молодой лорд. — Само собой, — пожал плечами Станнис и наконец-то отогнул средний палец. — А последнее, это… ты и твои военные корабли в нужный час. Монфорд в задумчивости трижды покивал. — В общем-то говоря, если всё суммировать, то я предоставляю тебе ресурсы и очень близкое расположение всего, а также свои заточенные сабли и паруса, — быстро всё понял и разложил Веларион. — Меня всё устраивает, — подвёл он итог. — Прозорливо, — отсалютовал поднятой на секунду чашей со столика ему Баратеон. — Вы с Петиром удивительно быстро всё смекаете. Монфорду показалась данная похвала странной. Ему не слишком нравился тот мелкий выскочка из Долины. — И всё же, это будет сулить большое замешательство, — произнёс он. — Верно. — Вряд ли десница будет доволен. Баратеон едва слышно хмыкнул. — Ну и пусть, — беззастенчиво ответил Станнис. — Это всё будет намного позже. Да и как-то меня его мнение особо не интересует. Как, впрочем, моё его. Если будет хорошая добыча и успех, золото, как отзвук имени, всё решит. Знаешь, если всё хорошо обставить, то, может быть, и мой венценосный брат присоединится. Он любитель помахать молотом, так сказать, по-настоящему, — со значением сказал он. — Это было бы весьма уместно… — вдумчиво проговорил молодой лорд, а затем припомнил кое-что очень важное. — Вольные города сейчас снова готовятся. У них вскоре может произойти новая война. — Я знаю, — с плутоватой усмешкой кивнул Баратеон. — Формируются новые союзы и альянсы. Война всегда сулит большую добычу. Если ты, конечно, в стане победителей. Глаза лорда Морского Рубежа в игривом подозрении прищурились. — Так ты… — приторно протянул Монфорд. — Готовишься именно к этому танцу? Олень высидел ровно десять секунд, потом кивнул. — Всё верно, — теперь уже без каких-либо увиливаний подтвердил его догадку средний Олень. — Поверь, я пристально за всем слежу. Купцы, переписки, отправленные куда надо люди. Я знаю, что просто вымести оттуда пиратов и усесться там — глупая затея. Так или иначе, затем придётся иметь дело с Тирошем один на один. В таком случае самостоятельно удержаться на Ступенях с имеющимися ресурсами будет весьма сложно, а потому, исходя из этого, я нахожусь в ожидании медленно приближающегося конфликта, где одни стороны будут избивать потенциально враждебные мне другие. Мой план — это выступление на стороне, которой не слишком нравится задранная Тирошем путевая пошлина и его негласное сотрудничество с пиратами в ущерб другим сторонам. Когда Монфорд услышал ответ Баратеона, у него слегка отлегло: Станнис хотел выступить на какой-то стороне. Слава богам, он был не полным безумцем и всё-таки искал союзников. — Умно, — с большим уважением признал он. — У этих потенциальных врагов не останется зубов, и они станут куда сговорчивее. Как лично мне известно, пока конфликт назревает между Лисом, Браавосом и Тирошем. У всех троих порядком поднакопилось друг к другу взаимных претензий. Кто у тебя на примете? Если откидывать середину. Север или Юг? — уже предельно воодушевлённо поинтересовался лорд. Снова десять секунд, потом ответ. — Север, — дал чёткий ответ брат короля. — У меня назначена аудиенция с Морским Владыкой, — ошеломляюще произнёс он, а после весомо добавил: — Титан слегка заинтересован в безопасном и гораздо более дешёвом проходе. Улыбка погасла. Как только Монфорд услышал предоставленный ему ответ, он сразу же внутренне вздрогнул и напрягся. В глазах слегка потемнело, по спине прошёлся леденящий холодок… опасности. Буквально на секунду лорд словно уловил по краешку ноздрей ласковое касание аромата луноцвета. В разуме жарким отголоском вспомнился лиссенийский Скорпион в сапоге. Это была уже не шутка, от которой можно попросту отмахнуться… — Кто-то об этом ещё знает? — снова заулыбавшись и приняв вид, что он просто очень удивился ответом, вопросил Монфорд. Станнис был уже нахмурен. Он хорошо заметил неожиданно сбитый у своего вассала настрой. — Никто, разве что мой мейстер видел печати на письмах. — Переписка велась, когда ты был на Драконьем Камне или в столице? — уточнил Монфорд. Теперь уже сам Олень слегка сощурился. — Камень, — тихо и как шелест прозвучал ответ. — Но я уже обо всём договорился. Почему ты вообще спрашиваешь? — с нотой подозрения в голосе наклонил голову Станнис. Монфорд вторично улыбнулся и пожал плечами. — Да как тебе сказать, просто такое надо хранить под девятью дверцами. Баратеон вроде успокоился и лишь отмахнулся. — Не волнуйся, — заверил его Олень. — Все письма и прочее уже сгинули в пламени. Подобные вещи я даже не собирался хранить или прятать. — Это хорошо, хорошо… — с неким облегчением на душе покивал Монфорд. — Почему именно Браавос? — прогоняя на время тревожные мысли, спросил он. — Он самый сильный игрок, который помимо множества прочих своих неудовольствий, наподобие нападения работорговцев на свои суда, хочет ещё без прямого захвата со своей стороны видеть спокойный проход. Ему нужен постоянный рычаг давления на частично контролирующий регион Тирош. Также за ним может пойти Пентос, — спокойно пояснил Станнис. — Хочешь стать посредником, — догадался Веларион. — Независимой и выгодной фигурой, которая будет обеспечивать безопасность и неподконтрольность места другим игрокам, — дал более расширенную форму определения Баратеон. — Одно дело, когда вместе с пиратами монеты люто гребут триста человек из одного небезызвестного Вольного города, другое, когда только один, но намного меньше. Этому одному намного меньше монет на самом деле хватит с головой. Такие фрукты я продаю. — Неплохо, — признал мужчина, Олень далеко думал. — А по итогам подобного конфликта, если правильно подобрать сторону с победителем, можно будет уже закрепить всё за собой на высоком уровне и надолго. — Ты опять всё правильно понял, — слабо улыбнулся Мастер над кораблями. — Мой приз за участие в конфликте на стороне победителя — Ступени, защищённые на время от посягательства Тироша. Сразу беру всё, а далее спокойно отдыхаю, попутно сажая апельсины и оливы. — Я бы на твоём месте слишком не спешил с заключением союза, — привёл разумный довод, как он посчитал, Монфорд. — Думаешь? — Знаю, — уверенно произнёс Монфорд. — Как обычно бывает в подобного рода сварах, двое начинают, а вслед подходят все остальные. За Лисом может ещё подойти Волантис. Если так и произойдёт, то Титан уже не так уверенно будет шагать. — У меня были такие измышления… — наклонив немного голову, в раздумьях сказал Баратеон. — Я тоже об этом думал, но пробу с настроениями надо снять уже сейчас. Кто хоть в общих чертах немного готов на подобные условия, — озвучивал мысли вслух и близлежащие планы мужчина. — Если говорить о более выгодных позициях, то практичней всего будет выйти на танец к середине или ближе к концу, когда все стороны будут уже порядком избиты. В таком случае можно даже будет устроить во время самого конфликта перекупы. Прямо завтра войны, конечно, не будет, но, судя по тому, что я понял, стороны понемногу начинают уже примеряться друг к другу. Ближайшие годы Узкое море знатно полыхнёт… — рассудительно и монотонно провещал во второй половине Баратеон. Вот теперь перспективы действительно вырисовывались нешуточные. Одни же перекупы одной из сторон Оленя с Королевским флотом, где можно было урвать себе призы, когда требовалось лишь просто громко чихнуть, и тогда все дружно воздадут тебе: «будь здоров». Молодой лорд в очередной раз был предельно впечатлён. У Станниса, оказалось, отлично варила голова. Наперво мужчина немного попятился от его предложения, а сейчас прямо подобрался. Монфорд сразу ухватился за эту соломинку. — Перекупы, нужны перекупы, — резко и бойко выговорил лорд Дрифтмарка. — Право дело, лучше всего будет вмешаться в конфликт после размена ударами между сторонами. Тогда же и выбирать и торговаться. Не спеши, выслушай все стороны. Со всеми поговори. Например… — тут он немножко запнулся, а когда собрался с мыслями, то после паузы окончил. — Тот же самый Лис. В конце-то концов, Монфорд решил всё-таки вывернуть всё и сыграть на стороне своих цепких кредиторов. Точнее сказать, немного подтолкнуть Баратеона в нужную сторону. Тем или иным образом, в окружении Станниса уже сидел соглядатай из Лиса. — Лис? — с большим сомнением переспросил Станнис. Мужчине показалось, или он не слишком брал его в расчёт. — Да, — быстро и без промедления кивнул Монфорд. — У меня там имеются хорошие связи. Могу, например, устроить тебе без каких-либо долгих проволочек любую встречу. Будь уверен, с очень влиятельными и первыми людьми, — заверил он. Баратеон следом за прозвучавшими словами внезапно и пристально в него всмотрелся, будто в поисках лжи. Так продолжалось некоторое время, пока Олень так же неожиданно не увёл свой взор на колыхающиеся сверху ветви. Веларион нервно сглотнул. — Я подумаю над этим… — лишь тихо произнёс брат короля. Далее их было живой ранее разговор как-то неожиданно и угас. Каждый вновь задумался о своём. «Может быть, обо всём рассказать?» — задался вопросом мужчина, когда в очередной раз посмотрел на полностью ушедшего в себя сюзерена. Нет. Пока требовалось отложить данный вариант. Ещё ничего было не определено, а это сулило не только скорую реакцию с юга, но и полное расстройство отношений с Баратеоном и его гнев. Такая она каверзная ситуация — быть между двух огней. Монфорд отвернулся от Оленя и подошёл к краю гребня холма. Он и не заметил, как уже давно наступил обед и солнце вошло в свой полный зенит. Стояло умиротворяющее спокойствие, тишина и просто чудовищная духота. В Просторе действительно летом царствовала настоящая жара. Станнис… этот Олень был совсем другого сорта и породы. Несмотря на внешнее сходство, он абсолютно отличался от старшего брата. Теперь вся ситуация слегка начала проясняться для молодого лорда. Он понял, кто и какие семена сеял. Баратеон вошёл в дипломатические сношения с Морским Владыкой и тем самым Титаном. В противовес этому, как оказывается, самыми изощрёнными и молниеносными выявились лиснийцы. Настоящие телодвижения ещё не начались, а они уже вели счёт, буквально имея возможность контролировать всё поле и дальнейший ход всего. Это откровенно пугало его, ибо становилось непонятно, что они предпримут, если не получат желаемого. Точнее сказать, если поймут, что цель обратилась против них. Монфорд просто чувствовал своей пятой точкой, что вскоре одна особа может попросить его о содействии в определённых действиях. Встреча Галларов с десницей уж точно отныне, ввиду всего выясненного, неспроста. Голова просто начинала идти кругом. Все мутили воду. Браавосийцы с лиснийцами точат сталь, тирошцы хотят сохранить текущий статус, и теперь к ним всем добавлялся ещё амбициозный Олень с собственным виденьем всего. Если Волантис поддержит Лис, то Браавос с Пентосом не будут такой уж сильной помехой, да ещё с Королевским флотом. Интересная партия получалась. Впрочем, если Волантис не поддерживал Лис, то тот действительно оставался в меньшинстве и без партнёра. Монфорду показалось, или он всё же приоткрыл часть головоломки? Хотя, что гадать, полностью союзы ещё не образовались. Пентос и Волантис вполне могут и остаться в стороне. Во всём этом можно было порадоваться только одному: Станнис неплохо умел чесать языком и собирался заходить ко всем сбоку. Олень был вздорен, но искусен в организации дела. Правда, у Велариона, несмотря на симпатию к нему, всё же имелись большие сомнения в каких-нибудь его флотоводческих дарованиях. С другой стороны, покомандовать всегда мог и сам Монфорд. Вот это ему предельно першило. Он всегда хотел доказать, что не горше собственного деда. Станнис был прав… Веларионам нынче тоже было время точить абордажные сабли. Как в ползучих жерновах перемалывались бесцельно тысячи людских жизней, так наперекор всему в неистовом жаре пламени ковались и выплавлялись яркие образы. Мужчина глубоко вдохнул пропитанный травами и полевыми цветами воздух, а после громко его выдохнул. Далее он опять обернулся к своему сюзерену. Тот уже был на каком-то непонятном взводе. Пока Монфорд думал, брат короля тоже к чему-то пришёл. Тёмно-синие глаза метались, пальцы отыгрывали на колене, нога шевелилась в танце. Станнис живо поднялся со складного табурета. Странно улыбнувшись сам себе, Баратеон одним взмахом выплеснул остатки красного вина из кубка на землю, а затем со звучным стуком поставил его на столик. Пройдясь мимо Монфорда на спуск с холма, он энергично затарахтел, как сотня гребцов: — Пошли, адмирал, пообедаем, и я заодно тебе расскажу о базах снабжения и перевалочных пунктах, которые мной были намечены. Знаешь ли, короткое плечо обеспечения — очень важная вещь. Я вот неделями исследовал кампанию Деймона и Корлиса на Ступенях. И представь, что я о них понял? — Что? — пускаясь вслед, спросил лорд. Станнис рассмеялся. — Они…