Бессонница

      Потом была оглушительная тишина — несколько страшных секунд растерянности и полной неизвестности. Гермиону словно сковал Ступефай. Она отчаянно пыталась сдвинуться с места, но тело ей не повиновалось. До тех пор, пока Кэтрин не закричала во весь голос от испуга, взрывая её изнутри. Гермиона помчалась к дочери, не чуя под собой ног. Рука судорожно искала палочку на бедре, но пальцы сжимали лишь пустоту. Ничего. Она влетела в кухню, выхватила из подставки самый большой нож, мысленно поблагодарив отца за то, что тот всегда заботился об их своевременной заточке. Из гостиной послышался дрожащий на высоких нотах голос матери — она пыталась успокоить Кэтрин. Гермиона резко остановилась на пороге, оценивая обстановку. Старые рефлексы возникали из небытия, глуша страх. Чисто.       Взгляд выхватил пустую оконную раму, которая щетинилась острыми обломками, россыпи осколков на полу, фигуры в авроратской форме с палочками наизготовку за окном. Джин пряталась за спинкой дивана, прижимая плачущую Кэтрин к груди. Гермиона прошла немного вперёд. Метрах в полутора от окна у стены лежал камень. На тусклом сером фоне выделялись потекшие алые буквы.       ШЛЮХА       Гарри материализовался рядом, тяжело дышащий и раскрасневшийся. Они молча обменялись взглядами. Поттер обошёл комнату, набрасывая заклинания — некоторые из них Гермиона знала, другие были ей незнакомы. Она обошла диван, не выпуская из руки нож, остановилась возле матери, села на колени. Притихшая Кэтрин всхлипывала, уткнувшись носом в своего слонёнка. Сердце Гермионы с силой колотилось, едва выдерживая ритм.       — Мама, ты видела кого-нибудь?       Меньше всего на свете ей сейчас хотелось слышать упрёки — вина и так заполняла её изнутри, словно древнее море, медленно поглощающее свои берега. Джин протянула руку, сжала её запястье в знак молчаливой поддержки. Пальцы ее были холодны, как лёд, и мелко подрагивали.       — Нет. Мы просто сидели, и вдруг… Потом там появились ваши полицейские. Мы были далеко от окна, но сильно испугались. Это из-за того, что я нагрубила миссис Уизли?       — Это из-за того, что миссис Уизли — бешеная сука! — вскипела Гермиона, срываясь наконец. Сейчас она аппарирует в Нору и оторвёт этой чертовой старой стерве голову голыми руками, даже если по дороге её расщепит на миллионы ошметков. Джин ахнула и закрыла Кэтрин уши.       Гарри подошёл к ним, протянул Гермионе руку и помог встать. Она подхватила Кэтрин и понесла в кухню. Гарри и Джин шли следом за ней, так, будто она знала, что делать. В кухне Гермиона усадила Кэтрин за стол, умыла её и дала ей кружку сока и тарелку печенья, потом налила матери воды и помогла сесть.       — Я надеюсь, нам не нужно прятаться в ванной, Гарри? — поинтересовалась она, когда смогла слегка унять кровожадные порывы. Гарри вжал голову в плечи.       — Нет. Теперь всё под контролем. Прости меня, Герм. Мы учли все уловки, к которым могли прибегнуть волшебники, но магг… Обычные люди, я хотел сказать…       Гермиона грохнула кулаком о стол. Тарелка подпрыгнула и приземлилась с громким стуком, печенья рассыпались, расплескался сок. Кэтрин испуганно пискнула, соскочила со стула и забралась на колени к бабушке. Гермиона поняла, что ещё немного, и остатки контроля смоет приступ. Магия тяжело колотилась в груди, словно оживший ком расплавленного свинца. Дышать было трудно, а тело отчаянно требовало движения. Джин неодобрительно качала головой, глядя на неё, но не произносила ни слова. Гермиона подобралась ближе к Гарри, и он инстинктивно отступил на пару шагов назад. Зелья. Она должна срочно выпить зелья, но сперва… Её палочка в сумке с больничными вещами, которую она так и не заставила себя разобрать. Кто знает, вдруг ей удастся какое-нибудь заклинание? Что-нибудь простенькое, незамысловатое… Круциатус?       — Что значит, обычные люди? Поттер, ты вообще в своём уме? Сперва ты врешь мне, что у вас всё под контролем, умалчиваешь тот факт, что в этом дерьме — прости, мам, — замешан чуть не весь бывший Отряд Дамблдора, а теперь выясняется, что мне стоит бояться ещё и простых людей!       Гарри гневно свёл брови.       — Так ты всё же говорила с Люциусом?       — Нет, не говорила, и об этом в том числе очень хочу поговорить с тобой! — выпалила Гермиона, пылая от ярости. Можно было просто избить Гарри первым, что под руку попадётся, но она не хотела окончательно разочаровать мать. Гарри отступил ещё дальше к стене, выгадывая себе несколько секунд на раздумья и выстраивая путь к отступлению.       Пометавшись по кухне в затянувшемся ожидании ответа Гарри, Гермиона благоразумно сочла, что друг ещё потребуется ей живым и хотя бы относительно здоровым. Раскрыв шкафчик, в котором хранились её зелья, она отмерила порцию успокоительного и проглотила залпом. В груди разлился приятный холодок. Она разжала кулаки, сдула выбившуюся прядь с влажного лба. На противоположной стороне кухни Гарри, кажется, вздохнул с облегчением.       — Я решил, что так будет лучше, — сказал он тихо. — Для вас обеих. Малфой согласился со мной. Ты сама прекрасно понимаешь, как сильно его ненавидят все те, кто пострадал во время войны. А сколько людей считают приговоры Пожирателям и их прихвостням несправедливо мягкими! То, что сейчас происходит, — прямое следствие его решений в том числе, Гермиона. И косвенно, непреднамеренно, но Малфой подставил тебя, Кэтрин, твоих родителей. А если вспомнить, о ком именно мы с тобой ведём речь, то возникают вопросы относительно того, насколько это и вправду непреднамеренно. Сама подумай.       — Что вы имеете в виду, Гарри? — вступила в разговор Джин. — Вы считаете, что Гермиона стала жертвой чьих-то интриг? Помимо семейства Уизли, разумеется.       Гермиона прожигала взглядом дыру во лбу Гарри — тот, в свою очередь, избегал контакта глазами так, будто она пыталась вломиться в его голову при помощи легиллименции.       — Я ничего не могу утверждать, но, памятуя, о ком именно мы говорим, могу кое-что предположить. Например, что Малфой предвидел или получил сведения о формировании преступной организации и мог сблизиться с Гермионой специально.       — Это полная ерунда! — отрезала Гермиона. — Зачем? Чтоб его побыстрее убили за осквернение чувств и идеалов ветеранов Второй магической войны?       — Чтобы вывести их из себя, спровоцировать на активные действия и привлечь к делу Кингсли, Аврорат, ту часть общества, которая продолжает симпатизировать чистокровным и скучать по старым порядкам, не признавая открыто расистских идей. Ты только представь, Герм. Бывший Пожиратель, раскаявшийся, лишённый привилегий, но всё ещё богатый, породистый и очень кстати холостой, бескорыстно помогает героине войны и её дочери, потом влюбляется…       — Гарри!       — Влюбляется в бывшего врага, в знамя борьбы фактически. Да ещё и взаимно! А друзья героини и непутёвый муж пытаются за это сжить его со свету. Каково, а? Или давай по-другому. Бывший Пожиратель бескорыстно помогает героине войны, влюбляется, да ещё и взаимно. Друзья героини слагают палочки от избытка чувств, придя к выводу, что даже в самой чёрной зад… Душе пробуждается свет, если речь идёт о любви. Это ведь квинтэссенция того, за что мы боролись, разве нет, Герм? Не убедил? Давай ещё вариант. Ну, ты же всегда обожала мозговые штурмы! Малфой не знает, на чьей стороне Кингсли, авроры, Визенгамот, будут ли ему помогать врачи в Мунго, если его привезут туда тяжело раненным в результате покушения неизвестных лиц. Он находит тебя, ему ничего не стоит тебя очаровать, учитывая твою чистосердечность. У вас бурный роман, он говорит при мне о том, что готов даже жениться на тебе, лишь бы только защитить. Ты в ужасном состоянии — я в шоке. Он выводит из себя Рона, Рон творит что попало. На его фоне мистер Малфой теперь выглядит как минимум невинной жертвой. Что я стану делать? Защищать подругу и её нового возлюбленного, разумеется. Особенно если этот возлюбленный окажет следствию бесценную помощь и заодно отомстит бывшим противникам и обезопасит себя и свою семейку. Каково, а?       Гермиона плюхнулась на стул, спрятала лицо в ладонях.       — Поттер, ты полный параноик. Если б я не знала, до какой степени ты лишён творческих способностей, то решила бы, что ты на досуге развлекаешься опытами в драматургии.       — Но разве его предположения полностью лишены оснований, Гермиона? — осторожно заметила её мать. — Этот человек коварен, ты сама говорила.       — Коварен, а не склонен к бесцельной патетике, мам, — раздражённо отозвалась Гермиона. — Он бы скорее взял нас с Кэтрин в заложницы, а потом потребовал от Кингсли гарантий собственной безопасности в обмен на нашу свободу. Но мы сильно отклонились от темы, Гарри. Хорошая попытка. Однако я всё ещё жду ответов на свои вопросы, которых у меня слишком много. Зелья Забини не будут работать вечно, знаешь ли.       Гарри взъерошил волосы и простонал проклятье.       — Ну хорошо. Да, я скрыл от тебя детали. Каюсь, грешен. Детали, Гермиона, не надо так на меня смотреть! В общем и целом я сказал тебе всё как есть. Мы напали на след Криви и Билла Уизли. Остальные тоже рано или поздно будут у нас. Кингсли готовит кампанию в прессе, мы собираемся как следует запугать наших граждан. Меня тошнит от методов Кингсли, но нам придётся это сделать. Масштаб происходящего пока невелик, но речь идёт о разобщённом обществе и волшебниках с серьёзным боевым опытом. И незаживающими ранами. Такими же, как у тебя и у меня. Я не хотел травмировать тебя ещё больше. И твой чистокровный засранец тоже. Он сам решил, что вам не стоит больше видеться. Он не только не смог тебя защитить — он навлёк на тебя опасность. А камень бросила женщина. Авроры прошляпили её, потому что она третью неделю гуляет утром и вечером по этой улице с лабрадором. На камне нет магии, разве что, возможно, чары, облегчающие прицел или придающие ускорение. Мы отдадим его экспертам. Женщину допросят, выявят, кто надоумил её это сделать, а пока мы должны обезопасить вас от повторения таких случаев.       Гермиона вдохнула побольше воздуха, чтобы выразить своё негодование как следует и заодно выяснить у Гарри, что ему известно об этой женщине. Разумеется, она не верила, что он вот так просто поделится всей известной ему информацией, но попытаться стоило. Однако мать её опередила.       — И как же? Как вы собираетесь это сделать, если всё обстоит так, как вы сказали? Вам придётся приставить к каждому из нас отряд охранников, — сказала Джин. Гермиона обернулась — по лицу матери разлилась матовая бледность, но она выглядела спокойной и собранной. Так, будто собиралась решить проблему с ошибочно начисленной оплатой по счету за электроэнергию… Гермиона перевела взгляд на дочь. Кэтрин, уже давно утомившись бесцельным сидением за столом, вытаскивала из шкафа кухонные полотенца и складывала их в неровную стопку у бабушки на коленях. Джин машинально разглаживала их ладонями, не сводя глаз с Гарри. Поттер вздохнул и привычным нервным движением дёрнул себя за воротник.       — Магглооталкивающие чары. Усовершенствованные. Другие люди не смогут увидеть ваш дом, миссис Грейнджер. Я понимаю, как это неудобно, но это вопрос вашей безопасности. Или мы можем предложить вам другой дом, временное жилье, пока мы не убедимся, что всё точно вернулось на круги своя. К сожалению, вам придётся прервать работу, но это ради вашего блага и ненадолго.       Джин покачала головой.       — Нет, об этом и речи быть не может! Мы останемся в своём доме и продолжим жить так, как жили. Мы не пойдём на поводу у этих… Людей, волшебников, не суть важно. Я всё объясню мужу. Думаю, он согласится со мной. Прошу вас только об одном: сделайте так, чтобы моя дочь и внучка были в безопасности.       Гермиона ощутила новый приступ дурноты. Вновь этот страх за родителей, так хорошо знакомый ей, слившийся с каждым её воспоминанием военных лет — она похоронила его в первые же мирные дни, но он продолжал тлеть под слоем торжественных речей и обещаний больше никогда не во что бы то ни стало. И кто теперь угрожал ей, её семье, её отцу и матери, её ребёнку? Магглы. Магглы? Люди. Кто…       Задать очередной бесполезный вопрос она не успела. Он появился почти бесшумно, изящно материализовавшись посреди кухни как раз между ней самой и Гарри, который тут же выхватил палочку. Джин вскочила со стула, мгновенно отодвинув Кэтрин за спину. Полотенца приземлились на вымытый до блеска пол. Гермиона смотрела на нежданного гостя широко раскрытыми глазами, забыв как дышать, выхватывая знакомые черты кусками, обрывками больного сна. Малфой обернулся к ней. Их взгляды столкнулись, словно два брошенных в запале заклятья.       Боль. Гнев. Вина. Гнев. Вина. Боль. Снова.       Расстояние между ними вдруг схлопнулось до миллиметров — до едва заметного взмаха ресниц. Удар соприкосновения выбил воздух из лёгких. Руки Малфоя сжались вокруг неё в болезненной хватке. Тепло дыхания коснулось её виска, щеки, шеи. Гермиона всхлипнула, теряя равновесие вместе с остатками самообладания. В повисшей тишине что-то пролепетала Кэтрин, протопала по полу — Люциус с явным трудом оторвался от Гермионы, улыбнулся незнакомой ей, пугающе нервной улыбкой, наклонился и подхватил Кэтрин, усадив её на одну руку.       — Добро пожаловать, мистер Малфой, — устало проговорила Джин, и тихое непечатное ругательство Гарри отозвалось эхом. Впрочем, всё это больше не имело значения — ни для неё, ни для Малфоя. Люциус чуть склонил голову, сжал её подбородок кончиками подрагивающих пальцев и заглянул в глаза. Она кивнула, отвечая согласием на безмолвно заданный вопрос, обняла Кэтрин левой рукой, правой крепче сжимая плечо Малфоя. Портал сработал тотчас же — Гермиона не видела, что именно им послужило, и не собиралась задаваться этим вопросом.       Когда она снова открыла глаза, то увидела перед собой хорошо знакомый дом на неестественно зелёной поляне. Над крышей курился дымок, ввинчиваясь в низкие сизые тучи.