***
— Нудар, сын Саида, за порчу имущества на невольничьем рынке и устроенные беспорядки, из-за которых стражи не сумели вовремя остановить негодяя Шаара и его чудищ, ты приговариваешься к двадцати ударам плетью и приравниваешься по положению к рабам, с запретом появляться во дворце, — объявил ему незнакомый чёрный ифрит, вырастая перед ним с двумя стражами. Джиннчика тут же опутала сеть и его поволокли на экзекуцию. — Тебе ещё повезло, что тебя не обвинили в том, что ты похитил двух рабов, которых маг выкупил уже потом, — шепнул Нудару один из стражей, знавший его дядю. От страха Нудар потерял дар речи, только хвостик в ужасе трясся. Если бы не сдерживающая тело и силу сеть, молнии бы ударили в землю, а так он мог лишь округлить глаза. Новость про Салазара едва всколыхнула в его сердце надежду, но увы, плеть это никак не отменяло. Раньше Нудар тоже получал телесные наказания, но они никогда не были такими серьёзными. А если приговор будет исполнять этот сильный страшный ифрит? Да на нём ведь живого места не останется! К тому моменту, как они дошли до помоста, омежка от страха побледнел и был ни жив, ни мёртв. Палачом неожиданно оказался омега: высокий, гибкий, жилистый — он нетерпеливо рассекал воздух плетью, но стоило джинну оказаться рядом, как его цепкий холодный взгляд пронзил насквозь. — Что это? — внимание омеги привлекло блеснувшее украшение. — С рынка? Нудар лишь кивнул, чувствуя, как не слушается язык. — Украл, — самодовольно усмехнулся палач. — Ещё пять ударов. — Нет! Подарок! — хрипло отозвался Нудар, но украшение уже сорвали, а его самого толкнули на колени к столбу, выпутав из сети и сковав за ним руки. Ткань на спине порвали и он мелко затрясся, слыша очередной щелчок плети в воздухе. А потом первый удар обжёг спину. Нудар кричал так, как никогда ещё: надрывно, громко, с отчаянием. Он не был ни сильным, ни выносливым, ни стойким — просто рыдал взахлёб и давился стонами боли, едва стерпев десять безжалостных ударов, предназначенных скорее отъявленным преступникам, а затем повис, потеряв сознание от боли. Салазар поймал руку увлекшегося наказанием палача. Его узкие ноздри раздувались от гнева и ненависти. Он прошипел фразу на неизвестном окружающим языке, свидетельствующую о том, что он является Высшим палачом. — Отпусти его, если хочешь жить, — добавил он. У палачей гильдии было неписанное правило безвозмездно выполнять просьбы братьев по ремеслу — быть помягче или напротив пожестче с жертвой, которая могла оказаться близким или наоборот злейшим врагом другому палачу. Но «просьба» высшего палача почти приравнивалась к приказу. Хотя Салазар и переходил все границы, прося простить преступнику целых пятнадцать ударов, у него на лице было написано, что за каждый лишний удар он выдерет жилу из тела палача. К тому, кто посмел его остановить, Инсар обернулся, с оскалом вздёрнув бровь, но постепенно его лицо стало бесстрастным и ничего не выражающим, лишь тёмный прищур отражал его мысли. — Никчёмный джинн, — так же приглушенно ответил Салазару палач и выдернул руку. Плеть в задумчивости описала в воздухе дугу, даже не направившись в сторону распростёртого омежки. Инсар продолжил обычным голосом, обращаясь к присутствующим: — Слабый джинн. Если продолжить — умрёт, — он презрительно скривился, и плеть раздосадовано хлестнула воздух. Салазар тихо процедил сквозь зубы другую фразу — обещание смерти — и тут же отошёл от палача. Медленно отвязав Нудара, он осторожно закинул его на спину и пошёл прочь под изумлёнными взглядами всех собравшихся. Маг отнёс его в покои лекаря и оставил лежать на кушетке, намазав иссечённую спину своей мазью. Лекарь знал, что с ней надо было делать, оставалось надеяться, что он не постесняется отдать боль своего племянника другому существу. Долго Салазар смотрел на прощанье на избитое небольшое бледное тело Нудара, но на его лице за всё время не выражалось ничего, кроме злости. Из покоев лекаря он вышел, больше не тронув Нудара. — Господин лекарь, господин лекарь! — в покои ворвался всклокоченный слуга. — Наложник Блэйз рожает! Увидев, что лекаря нет и на кушетке валяется его избитый племянник, он выскочил и напоролся на стражу. — Там Нудар, ему же запретили находиться тут! — наябедничал слуга. — А он лечится как ни в чём не бывало у дядюшки! — Сарам сейчас на базаре, Владыка лично отправил его туда, — знакомый Нудару чёрный ифрит заглянул в комнату и прищурился. — Снимите с него эту мазь. Это не лекарство. Бросьте в огонь. Наказания он почти избежал, но Владыка ещё его не простил. Нанеси ему обычное лекарство от ран, завтра он должен вернуться к работе садовника как раб. Как очнётся — выкиньте его из дворца. Слуга, ворча, подчинился. Мазь Салазара сняли со спины и ягодиц Нудара, она сгорела в очаге с едким чёрным дымом. Вместо неё располосованную спину намазали лечебным бальзамом и наложили повязку. Едва джиннчик пришёл в себя, его пинками отправили к воротам. Нудар плохо понимал, что происходит: в голове всё плыло, спину жутко жгло, а рядом не было ни дяди, ни Салазара, ни кого-то ещё, кто мог бы избавить от боли и успокоить. У него вообще ничего не было, даже утешающего подарка от мага. Когда юного джинна толкнули, он сделал ещё несколько заплетающихся шагов в сторону, а потом приткнулся к стене, забившись от чужих глаз в очередной уступ, стараясь слиться с ней по серости своим хвостиком. Нудар не ощущал в себе силы шевелиться дальше, быть таким же активным, как утром и предвкушать поездку — он чувствовал всё своё бессилие и никчёмность, горько плача и при этом стараясь не издать ни звука.6. Наказание
28 августа 2020 г. в 20:21
Нудар не знал, что сказать и стоит ли говорить — просто потянулся к лицу Салазара и тронул его щёку горячими губами, хотя бы так пытаясь отвлечь от того, что творилось у него внутри.
— В этом ожерелье ты красивый, — пробормотал Салазар и легко усадил джиннчика на себя верхом. — С тобой я даже попрощаюсь.
Маг провёл ладонью по его мокрой груди и животу.
— С твоей стороны наивно и глупо думать, что ты мне чем-то сможешь пригодиться, больше, чем на одну... или пару ночей, — вздохнул Салазар, прижимая ладонями его соски. — Ты ничего из себя не представляешь даже у себя на родине. Слуга, к тому же бестолковый. Ты будешь скучать, а я о тебе даже не вспомню.
Маг сглотнул, прижимая его за бёдра к своему паху.
Дождь постепенно стих, Нудар лишь кротко улыбнулся, запоминая, что Салазар назвал его красивым. Он ластился к его руке, не чувствуя даже тени обиды за другие слова — они были правдой, но звучали не для него. Джиннчик едва покачивался, а его хвостик набрался смелости и аккуратно скользнул Салазару в штаны, будто бы случайно.
— Некоторые воспоминания стоят того, чтобы помнить, — едва слышно возразил Нудар, и его взгляд, полный желания, блеснул так же ярко, как драгоценный камень в украшении. Никого раньше он не желал так сильно ни телом, ни сердцем.
Салазар промолчал, поглаживая его бока, член уже приподнял тонкую ткань штанов. Завтра они расстанутся на долгие годы. Салазар не так часто приезжал, а слуга вряд ли сможет покинуть дворец для долгого путешествия на Север.
— Завтра тебя накажут, — в голосе Салазара даже промелькнула тень сожаления. — Давай, поскачи своей попкой на моем члене, пока она цела.
Нудар тяжко вздохнул, невольно поджимая ягодицы, только представив, какое будет наказание за погром и хаос на рынке. Но это завтра. Он едва качнулся назад, чуть взвившись туманным хвостиком, чтобы приспустить с мага штаны и усесться ему на живот. Юный джин помнил, какое большое у Салазара достоинство, поэтому понадеялся схитрить — притёрся к его крепкому члену хвостиком и скользнул ниже, осторожно пробуя насадиться туманным телом.
— Я хочу ощутить твою плоть, — хрипло проговорил Салазар. — Хочу, чтобы тебе было больно, чтобы ты чувствовал меня всем своим телом.
Он притянул Нудара для поцелуя и с силой всосал его губки. Капля с украшения легла Салазару на исцарапанную грудь.
Нудар сдался, со стоном отвечая на поцелуй и обнимая мага уже ногами. Его мокрый хвостик на голове дрожал от лёгкого страха, но несмотря на это он подчинился, приподнимаясь над бёдрами Салазара. Юный джинн завёл руку назад с благоговением касаясь мощного ствола. Как бы ни было страшно, Салазар был единственным, от кого всё сводило внутри от тайного желания и предвкушения.
Крупная головка члена уперлась во влажную задницу Нудара, но Салазар не толкал его вниз, глядя выжидающе, прищурив глаза.
— Сегодня ещё ты можешь получить то, на что напрашиваешься, так чего же медлишь? — хрипло спросил маг. Его член касался припухшей, вчера растраханной дырочки между ягодиц джинна, скользил, дразня, и Салазар ждал, когда джинн сам сядет на него.
— Запоминаю... момент, — Нудар прерывисто выдохнул и плавно, осторожно качнулся назад, тут же вытягиваясь в струнку, но продолжая садиться. Он почти задыхался, ещё не привыкнув к размеру альфы, и в то же время закусывал губу от удовольствия, до крови. Может, пока Салазар смотрел на него, разговаривал с ним и был в нём, он мог вернуться в реальность?
Салазар гладил его по коленям. Когда член глубоко вошел в тело джиннчика, положил руку на его живот, стараясь ощутить давление изнутри.
Юный джинн поджал живот, чтобы магу было легче ощутить то, что чувствовал он. Как крупный член распирал изнутри, не позволяя думать о чём-то ещё. Щёки Нудара горели, он боялся даже представить, как выглядит со стороны, поэтому просто со стоном качнулся на члене альфы, крупно вздрагивая и обволакивая изнутри новой порцией смазки.
Салазар, затаив дыхание, прощупывал животик джинна, но вдруг скользнул пальцами вниз и сжал его член. Проведя большим пальцем по головке, маг слизнул с него смазку.
Коротко двигаясь, Нудар ошалело проследил за рукой мага и вздрогнул от удовольствия. Он позволил себе закрыть глаза, и на трепещущих ресницах проступили слёзы — так невыносимо хорошо ему было. И распирающее чувство внутри, и краткая ласка от Салазара, и желание альфы — от этой смеси он впал в невыразимую эйфорию. Нудар всхлипнул, двигаясь резче, хотя ноги дрожали. Его взгляд, полный обожания, вновь устремился к лицу мага — джинн знал, что не сможет остаться при Владыке. Знал, что не найдёт покоя, если вздумает струсить и не поехать завтра вместе с ним.
Салазар столкнул с себя его дрожащее тело и, уткнув лицом в пол, навалился сверху. Джинн и так грозил свалиться с него, а терпения не осталось. Салазар вошёл в него сзади и принялся размашисто трахать, придерживая за бёдра, пока не излился внутрь. Но не отстранился, а наоборот, разлёгся на нём, шумно дыша, как зверь, продолжая вжиматься в его попку.
Нудар тихо проскулил, беспомощно цепляясь пальцами за пол. Салазар двигался в нём обжигающе хорошо, так, что мокрый хвостик на голове плясал от радости. На последних толчках омежка не сдерживал себя, искренне выстанывая, а когда ощутил в себе горячее семя, закатил глаза, скромно кончив на пол. От близкого дыхания альфы, его тяжести, всё тело прошивала мелкая дрожь, а мурашки щекотно стягивали кожу. Тело само сжимало мага внутри, не желая расставаться с этим ощущением, а Нудар улыбался искусанными губами и жмурился.
Салазар издал короткий стон, упираясь лбом в пол. Узел ощутимо раздался внутри Нударовой попки, и они оказались крепко сцеплены. Уткнувшись лицом в мокрый хвостик, маг провёл большим пальцем по смуглой длинной шее сзади.
Джиннчик неконтролируемо заёрзал ногами, ощущая желанный узел, выгнулся по струнке, подставляя Салазару шею. Он ахнул, в блаженстве закатывая глаза и вновь коротко кончил — его изнутри било восторгом осознание, что он невозможно близко к магу. Нудар шумно выдохнул и извернулся, целуя пальцы альфы.
Салазар прихватил шею Нудара зубами сзади, словно собираясь пометить. Прижав ладонь к его животу, он вновь упруго выстрелил в него струёй семени.
Нудар тихо застонал, мечтая ощутить укус крепче, но тут же отвлёкся на ощущения внутри. Стало распирать сильнее, ладонь Салазара давила, и юный джинн накрыл её своими пальцами, неожиданно для себя вдавливая её сильнее и вновь крупно вздрагивая с коротким выдохом.
Салазар хрипло усмехнулся и сжал ещё сильнее, надавливая до боли. Он ещё сильнее навалился на джиннчика.
— Хочешь метку, мелочь? — грубо спросил он, задыхаясь от наслаждения. У него самого клыки чесались пометить мальчишку.
Дыхание спёрло от такого давления, но юный джинн просяще проскулил:
— Да... да! — он в восторге мотнул хвостиком, сильнее открывая шею, крупно дрожа от предвкушения. Сейчас Нудар не думал ни о возможном порицании от дяди, ни о слухах из-за метки — он просто задыхался от счастья.
Салазар широко облизал смуглую шейку и впился зубами до капелек крови, сильнее вжимаясь во влажный задок. Маг совершенно не волновался из-за того, что метка повлияет на всю жизнь омежки, он делал его своим, не собираясь брать за него ответственность.
Нудар сдавленно ахнул, слабо дёрнувшись под альфой — его горящая попка сжала член мага. Где-то рядом полыхнула молния, поджигая ткань у окна, но он уже этого не видел, обмякнув на полу и провалившись в блаженное небытие, устало кончив насухо.
Салазар лениво накрыл вспыхнувший огонь колпаком тьмы, поглотившей жар. Перекатившись с джинном на бок, он устало прикрыл глаза, устроив голову на своей руке.
Хвостик Нудара мотнулся следом, когда маг перевернулся. Но сам джинн ещё не скоро пришёл в себя. Он разлепил ресницы, и ощущения навалились на него разом: растерзанная попка, горящая метка на шее, измазанный в собственной сперме живот и болезненная сладкая наполненность внутри. Сопя, омежка с трепетом коснулся своего живота, понимая, что придётся стащить у дяди лечебные мази.
Салазар проснулся, когда узел уменьшился. Маг отодвинул от себя влажную попку джиннчика и сел, поводя заболевшими от неудобной позы плечами. Оставив Нудара на полу, он прошёл к столику, напился воды из графина и накинул на голое тело теплый халат.
Нудар задремал, разомлев от сцепки, но стоило магу уйти, он начал мёрзнуть. Недовольно причмокнув сквозь сон, юный джинн обнял себя за живот и подтянул колени к груди. Из его продрогшей попки текло на мокрый пол, который ещё не успел высохнуть от дождя. Всё ещё влажный хвостик на голове тоже доставлял неприятные ощущения, но несмотря на это, Нудар улыбался сквозь сон.
Салазар, не удержавшись, подхватил его на руки и опустил в кресло у окна, отвернув его от себя спинкой. Сам маг устроился на кровати и положил рядом на подушку кинжал.
Лишь утром Нудар проснулся от надоедливого солнечного луча, резанувшего по глазам. С тихим вздохом он потянулся, открывая глаза и едва сдерживая за зубами стон — растраханная попка саднила, напоминая о том, как хорошо было на узле Салазара. Коротко бросив взгляд на кровать, Нудар поспешил обернуться туманом и скользнуть в окно: многое нужно было успеть сделать, чтобы незаметно уехать вместе с магом. Но сначала привести себя в порядок и вернуться к своим обязанностям, чтобы не нарваться на наказание.
Несмотря на ночную усталость и лёгкий озноб от того, что заснул мокрым, Нудар носился по саду с нескрываемым энтузиазмом. Он успел помыться, разглядеть получше оставленную Салазаром метку, спрятать её и другие следы, написать дяде записку, чтобы подбросить перед отъездом, — словом, был счастлив и предвкушал поездку. Не заготовив вещи и еду, не придумав конкретный план — он просто светился от осознания, что скоро уедет вместе с магом.
Как бы там ни было, с утра пораньше Салазар отправился на базар, чтобы облегчить участь бестолкового джинна. Не то чтобы ему было не всё равно, но в этой ситуации наказание должен был понести торгаш. Подробно расписав в гильдии преступления незадачливого торговца и не скрывая роль сбежавшего Шаара, маг снял с Нударчика почти все обвинения — торгаши надеялись повесить на него всю вину, что стоило бы ему жизни.