Дождь для иссохшего сердца

      Обе головы существа, Руш и Раш, заухмылялись и умилились — такой забавный им попался омежка. Руш отпустил лапой вторую голову, а камушек поднёс ниже и разжал когти. Тот мягко приземлился прямо между нежных ушек.       — Никто не пострадает, — эхом повторил Руш. — Покажешь попку.       — Еда! — возразил ему Раш и снова получил по морде.       Часть тела изогнулась, шустро перебралась по стене и легла позади кроли, отрезая ему путь назад.       Мотя моргнул и невольно поймал скатившийся по лбу камушек. Походило на то, будто он был в борделе и ему заплатили за раздевание. От негодования он щёлкнул зубками, но в душу закралось нехорошее ощущение. Мотя потряс талисман и убедился, что кровавый кристалл, а это действительно был он, совсем его заглушил!       — Стой! — Мотя выставил вперед лапку. Надежд на борьбу не осталось. Только… Переговоры. — Стой. Я покажу. Только ты меня не ешь. И проводи на ту сторону. Потом.       Мотя вздохнул. Потом. Вряд ли тварюшка ограничится рассматриванием хвостика. Как, впрочем, и клиенты в борделе.       — На ту сторону? Проводим. Прокатим, — Руш забулькал, а потом зарокотал, взбудоражено скребя когтями по камням и ворочаясь с боку на бок. Члены тяжело стукнули о дорожку, и Раш с укором уставился на брата. Не влезут в такого омежку! Лучше бы сожрать.       Мотя тяжело вздохнул. Конечно, хотелось бы, чтобы этого никто не видел, но он почему-то не сомневался, что Салазар не откажет себе в удовольствии полюбоваться на его путешествие через Бездну. Нельзя сказать, что он совсем не ждал подобных испытаний. А главное, они могли оказаться не менее опасными, чем побег от того, кто желает сожрать, ведь Мотя довольно небольшой кроль, и у его способности принять член есть границы. Но попытаться придётся, драться с Рушем и Рашем не выйдет.       Мотя припрятал камень в сумочку, отряхнул лапки и повернулся к мордам дрожащим хвостиком. Налетел подземный ветерок и взметнул легкую шерстку, показывая светлый подшерсточек и донося до Руша и Раша запах кроличьей попки.       Руш от нежного аромата захлебнулся и зарокотал громче, всё ниже и ниже склоняясь, пока его ноздри не начали раздувать шёрстку вблизи. Он ткнулся мордой, а небольшой гребешок на подбородке упёрся прямо под хвостик.       — Сладенький. Маленький. Мягкий, — хвост с треском пополз по земле, в конце концов добравшись до лапок кроли. Щекотно потрогал за них, а затем скользнул выше, шаря по ткани и ища вход к тельцу.       Мотя стерпел подобную характеристику, решив реагировать мудро. Маленький, да. И его легко повредить. Так что надо быть осторожнее. Но прежде всего он позаботился о своей сумочке, отложив ее, чтобы она не попала под тяжёлый хвост, сжав в лапе только баночку со смазкой.       Раш всё ещё недовольно пофыркивал на идею Руша, но аромат сочного кроли ему нравился. Только он терпеть не стал и потрогал их добычу не хвостом, а пощупал лапой за бочок, стараясь загнуть когти назад и не задеть.       Одежды на Моте было немного, под школьной мантией только одна кофточка, по тельцу прошли мурашки от скольжения грубоватого подземного существа. Мотя старался заглянуть под хвост, чтобы оценить размеры члена, терпеливо позволяя наминать бочок.       Мантию задрал Руш, а штанишки когтём подцепил Раш. Пришлось повозиться, чтобы не разорвать — было приятно, когда маленькое существо оставалось в итоге целым. Особенно когда у него столь нежный хвостик. Лапа надавила кроле на спинку, чтобы тот наклонился, и Руш замотал от радости длинным языком, тут же облизав снизу вверх хвостик, а потом и всего кролика. Раш упёрся лбом ему в шею и нетерпеливо оттолкнул, чтобы самому сунуть язык между кроличьих ножек и посмаковать добычу.       — А он не глуп, — заметил Салазар, наблюдая за происходящим. — Они братья Урышца, Руш и Раш. Сыновья подземного владыки, но скорее… Его ублюдки, если говорить по-наземному. Почти никакого статуса нет. В своём племени изгои, так как их двое, а не трое. Если бы не забота Урышца, который их откармливал, их бы съели ещё в детстве. Хм. Откармливал, а потом и трахал. Впрочем, я слышал, в последние годы Урышц не только делился с ними добычей и омегами, но и отдал часть сокровищ. Понимаешь, да? Моте лучше действительно с ним договориться.       — Почему они считают мастера Мотю омегой? — Кроля никто не ел, поэтому джиннчик высунулся из-за Салазара, с опаской и любопытством разглядывая в тусклом свете необычную тварь. — Они совсем не похожи на Урышца. В них есть Сила?       — Они не так часто встречали наземных существ, а кроли пахнут слишком нежно, чтобы заподозрить, что этот запах принадлежит самцу, — пояснил Салазар. — Феромоны не действуют как положено, слишком разные народы. К примеру, у снежных ящеров и драконов все действует наоборот: дракон альфа для снежного будет пахнуть как возбужденный омега.       Он приблизил вид на Мотю, махнув рукой.       — Подземные жители редко похожи, даже родственники. Урышц — джинн, порождение магмы. Они существа попроще.       — А они сдержат слово? — Нудари смущало рассуждение про феромоны и то, что мастер Мотя пах нежно. Но он ведь и был нежным! Эти кроличьи ушки, будоражащий хвостик…       — Если он переживёт, то почему бы и нет? Они твари вроде Урышца, осознанные, — пожал плечами Салазар. — Если нет желания убить, то не станут это делать просто так.       Когда вперёд вывалились оба члена, их разглядел даже джиннчик.       — Ох, чего это они? — шёпотом спросил он, поглядывая, как кролю ощупывают. — У них два!.. — по-прежнему тихо пискнул Нудар и обнял Салазара, уткнувшись носом ему под руку, чтобы не видеть мучения мастера Моти. Два члена — это же совсем не честно! Но больше неуместного возмущения его накрыла печаль. — А ты… тоже не станешь убивать просто так?       — Для меня всегда есть повод убить. Но не всегда есть настроение убивать все живое, что попадётся на глаза.       Салазар солгал. Такого настроения у него не бывало никогда, смерть не приносила ему удовлетворения, поэтому он обычно придавал ей смысл, пуская жертв на корм более полезным существам. Но джиннчика хотелось попугать.       Мотя тем временем перебирал лапками, чтобы выпутаться из одежды. А глаза косили на члены. Большие. Очень… У него поджался животик от лёгкого страха и… Предвкушения? Да, Мотя понимал, что потянет этот размер. И ситуация принимала неожиданно интригующий поворот. Если только как следует подготовиться…       Влажные языки тут были как раз кстати. И Мотя приподнял хвостик, стараясь подставить попку прямо под скользкий кончик.       Раш полизал кролю между ножек, задел его морковку, а потом с удовольствием ввинтил язык под оттопыренный хвостик. Почти еда. Он не останавливался, скользил всё дальше, растягивая сильнее.       Тяжеленькая морковка Моти повозилась по языку и начала потихонечку крепнуть. Но он прежде всего сосредоточенно потянул попку в стороны, стараясь расслабиться и раскрыться перед языком. Все же язык наверняка мягче… Привычная попка легко поначалу приняла его, но вскоре и он стал слишком толстым, Мотя охнул, жмурясь и замирая, прижимая мокрые ушки. Язык плотно наполнил его попку и был немного шершавым.       Руш заворчал, а потом подлез башкой спереди и облизал всю кроличью мордашку. И обмусолил уши, пока члены нетерпеливо простучали по камням.       — Сладкий омежка!       Кроля неожиданно вздёрнули вверх две лапы, и теперь он покачивался с раскрытой попкой, в которую волной протолкнулся язык, уже с усилием и рокотом со стороны Раша. Мотя покачивался на языке, растопырив лапки. Как цветочек на стебельке. Язык внутри попки, чувствительной от многих лет забав, ходил волнами, и от этого его тело все сильнее охватывало жаром. Руш вновь прикусил уши и наконец их отпустил, обратив внимание на сосочки. Много! Он потыкался в каждый, крепко цепляя пластинками на морде и проезжаясь по ним.       Сосочки затвердели яркими бусинками на сильном плотном тельце, и кроль томно вздохнул. Его красная морковка уже крепко торчала.       Руш подлез под кроличью попку и тоже попытался сунуть кончик своего языка — Раш не сразу ему уступил и отстранился, хотя вместе протискивалось с трудом. Мотя чуть не вскрикнул, когда языка стало два. Кажется, они испытывали предел расширения его попки! Но это плотное давление на самое нужное местечко заставляло его морковку обтекать, а по позвоночнику словно пробегались разряды молнии. Оторвавшись от тесной попки, Раш снова ухватил за кроличьи уши. Массивное тело пробила дрожь, оно изогнулось и переползло, чтобы члены оказались поближе к добыче. Кролю ткнули мордочкой между ними и поставили на землю коленями.       Мотя даже немного потерялся в ощущениях, а очнувшись, увидел перед глазами два члена. Довольно необычных, но все же члены есть члены. Какие бы они ни были рельефные, их форма должна была позволять проникать в разные дырочки, ямки и норки и спокойно в них двигаться. Мотя не был специалистом по магическим тварям, но все же мог вспомнить лишь один вид, который совершенно не сочетался по строению с остальными…       Мельком подумав об этом, чтобы успокоить себя, Мотя обхватил члены крепкими лапками и на пробу провел, выискивая, какие есть особенности и чувствительные зоны.       Грубоватая шкурка на члене поддалась вверх и приоткрылась — вниз тут же вязко потекло, пачкая Моте лапки. Со всех сторон приоткрывались небольшие пластинки и заливали смазкой. Руш и Раш взбудоражено молотили хвостами, потом вновь ввязались в спор и стали покусывать друг другу морды. Но если приглядеться, они не только ругались друг на друга и рычали, но ещё и вылизывались, тёрлись мордами и урчали.       Кролю они укусили за бочка с двух сторон, накапав слюной.       — Вкусный! — в очередной раз пророкотал Руш и полез обсасывать кроличью морковку, потыкивая её языком.       «Приемлемо», — решил Мотя, когда члены, показавшиеся суховатыми, сами засочились смазкой. А судя по поведению «друг с другом» ящеры не собирались стирать его собственную шкурку о камни. Подрагивая от волнения, Мотя крепко задрочил оба члена, не зная, рисковать ли брать их в рот. Поможет ли это потом его многострадальной попке или наоборот раззадорит существ? Но любопытство победило, да и скользкий язык существа возбудил морковку. Прижимая один член к своей груди, Мотя толкнул второй за щечку, пробуя подземного на вкус. Он опасался, что будет под стать запаху, словно вообще не принадлежит существу, но неожиданно было интересно. Чуть сладковато и ароматно. Мотя голову не терял, и осторожно толкая языком необычную истекающую соком головку, деловито сунул себе под попку бутылек, сразу вливая всю смазку от натертостей. И со стоном провел морковкой по языку, инстинктивно поискав под членами место, куда ее можно было воткнуть.       Раш нервно дёрнул башкой и сильнее затрещал хвостами, а Руш одобрительно качнул членами и удобнее вывернул тело, подставляясь. Раш запыхтел, он ещё понимал, когда с ними сплетался Урышц, но чтобы какой-то омежка! Пусть и сладенький… он прирыкнул и дёрнул кролю за ушки, переворачиваясь безопасным местом. Руш насупился и обвил морковку языком, плотно сдавливая, чтобы кроль потолкался так. Члены подёргались, пачкая смазкой его грудку, и Раш хлёстко ударил тонким хвостом по отставленной попке.       Мотя и не думал совершать ничего предосудительного, просто сработал инстинкт альфы. Он не ожидал, что его естественный интерес будет заметен. Но кроля не смутился, хотя ушки загорелись от грубого захвата. И морковка затолкалась быстрее.       Раш продолжил кусаться, а Руш замер, сжав вкусную морковку, не собираясь делиться омежьей сладостью. Он жмурился, легонько шевеля членами и обтираясь о нежного кролика. Давно им не встречались такие омежки, да и Урышц не приносил в последнее время вкусненькое. От довольства Руш поскрёб Раша когтями под шейными гребнями, и тот выпустил кроличьи уши из пасти, откидываясь и утробно постанывая.       Мотя сразу переключился на другой член, засовывая его за щечку и быстро вздрачивая первый. Кроль шумно чмокал, поднимая хвостик и уже втайне ожидая, как его насадят на такую крупную морковку. Он любил толстые морковки… Хотя самому было безопаснее на них садиться, вряд ли подземное чудище поймёт, что нельзя засаживать, как в течного омегу своего вида. Поэтому он начал сам осторожно придвигаться.       Раш разделял все его манипуляции, и когда перестал стонать, то резво подкинул кроля вверх, тут же ловя в лапы и любуясь покачивающейся попкой. Всё же Руш оказался прав, омежка попался хорошенький. Как только живым остался? С любопытной мысли его сбил Руш, вскинув хвосты и чуть прикусив их добычу за член.       — Попробуй! — пьяно попросил он, и Раш потыкался кроле в живот, сомкнув на морковке пасть.       Взлетев под невысокий свод пещеры, Мотя даже пискнул. Мотя не пугался, ни когда его кусали за ушки, ни когда шлепнули по мягкому заду, потому что это даже разогревало его. Обычные, наземные альфы тоже любили помять кроличье плотное тельце, а неженкой мастер Мотя никогда не был. Но вот клыкастая пасть на морковке заставила прижать ушки. Крепкая морковка протестующе подергалась.       — Это уж он умеет, — рассмеялся Салазар. — Еще и удовольствие получит!       Прислушавшись к влажным звукам, не похожим на хруст костей, Нудари аккуратно выглянул одним глазком из-под руки Салазара. Мотеньку и правда никто не ел. А хвостик так заманчиво дёргался вверх…       Джиннчик потоптался с ноги на ногу, устав и немного продрогнув, но ему необходимо убедиться, что мастер Мотя пройдёт на ту сторону.       — Салазар, ты давно так не развлекался? — джиннчик мягко подёргал его рукав. — Столько всего случилось по пути от Владыки.       — М? — Салазар оторвал взгляд от кроли. Вид у него был вполне довольный, но не сказать, что взбудораженный. Видел и более страшные зрелища.       — Тебе не скучно? — Нудар не стал добавлять «со мной». В ожидании ответа он переминался с ноги на ногу, уже поменьше беспокоясь за мастера Мотю. — Столько приключений, пока мы сюда добрались. И здесь.       — Что за странные вопросы? — Салазар развернулся и приподнял пальцем его подбородок. — Ничего необычного в этих приключениях нет. За столетия моей жизни бывало всякое. Но от скуки я не страдаю. Ты хорошо позанимался с тем бетой. Надеюсь, будешь радовать меня и впредь.       — Просто хочу, чтобы тебе было хорошо, — Нудар не отвёл взгляда, медленно перехватив руку Салазара, повёл ею выше, чтобы прижаться холодной щёчкой к раскрытой ладони. И только тогда закрыл глаза под влажные звуки и чмоки за спиной. Ему хотелось, чтобы Салазара не переполняла злость, чтобы он был доволен и спокоен — и тогда не случится ничего страшного, никто никому не навредит. Но даже и не столько поэтому, просто… — Я люблю тебя.       Джинн не видел, но взгляд мага от этого наивного признания ожесточился, зрачки сузились.       — Значит, когда этот кроль завершит свой поход через Бездну, — тихо и зловеще произнес он, — я заставлю тебя подтвердить эти слова. Чтобы больше попусту не молол языком.       Салазар, конечно, понимал, что джинну любить его не за что, и всерьёз подозревал, что тот неуклюже подлизывается.       Нудар поёжился от жестковатых слов, но в ответ кивнул серьёзно.       — Я готов, — он отпустил Салазара и мотнул хвостиком, настороженно вглядываясь в то, как скрутили мастера Мотю. Но раз даже Салазар подтвердил, что тот пройдёт бездну, значит, так и будет.       — Говорят мясо кролей очень нежное и вкусное, — Салазар склонил голову набок, поглаживая джиннчика по хвостику.       — Салазар! — Нудари передёрнулся, потому что только сумел успокоиться и не переживать за мастера Мотю. Он спрятал лицо у Салазара на груди, вжался в него и замотал хвостиком. — Мы не будем есть кролей. Хорошо? И мастера Мотю никто есть не будет.       Джиннчик покосился на то, как крутили кролика Руш и Раш.       — Он просто им нравится. Не как еда, — убеждал он даже не Салазара, а самого себя.       — Я их и не ел, — пожал плечами Салазар, которого развеселило возмущение Нудари. — Но кого только не едят. Даже джиннчиков. А ты беспокоишься за какого-то кролю.       Он щёлкнул по хвостику.       — Но ты прав. Кажется, им и правда хочется его как следует отодрать. Если ты хорошенько попросишь, я спущу им какого-то пленника, чтобы перекусили, если проголодаются.       Нудари весь нахохлился и обхватил себя за плечи, отодвигаясь, но всё ещё касаясь Салазара бедром.       — Пусть тащат, — хмуро согласился джиннчик, до конца не осознавая, что так просто ведётся на слова Салазара. — Самого жуткого. Который ел кролей.       — Ого! — Салазар восхитился. — Мне нравится твоя кровожадность. Правда, в моих подвалах пустовато, Урыщц пожрал пленных. Я давно не пополнял запасы. Надо подумать, кого можно сбросить. Я покажу тебе несколько камер, чтобы ты выбрал.       Хвостик тут же сдулся, а Нудари дёрнул плечом. Он постоял в молчании ещё немного, таращась в землю, подбирая ответ. Пугало, что из-за его неосторожных слов могут кого-то убить. Но мастер Мотя важнее.       — Не хочу идти в темницу, там холодно и страшно, — попробовал увильнуть джиннчик, запоздало понимая, что Салазар может показать ему камеры как сейчас показывал кролю.