***
Из-под ножа повара летели мелкие брызги морозных яблок, которые тот крошил для зефира. Вивьену, что примостился у стола с фляжкой, они до нелепой странности напоминали искры от кузнечного молота. Но ведь именно ему однажды показалось, что уязвимая, истекающая кровью плоть, может обернуться металлом. Его учитель не верил своим глазам, увидев это чудо изнутри, когда менял ему грудную клетку. Так зачаровать металл, чтобы он стал частью живого тела, заменил важнейшие органы и подвижные мышцы. К счастью, его учитель был искусен и смог воплотить его задумку, ведь сам Вивьен не смог бы покопаться в своей груди. Учитель даже держал в руках его сердце и установил его на место. Но отчего-то потом всё равно назвал его бездушной куклой и заявил, что может пользоваться им как инструментом. Даже не для тонкой работы, а для ублажения чужого плотского желания. Учитель тоже взялся делать протезы, и получалось у него неплохо. Однажды он даже решил, что превзошёл Вивьена, и тогда тот стал игрушкой. Вивьен редко вспоминал те дни, но когда в зачарованном желудке плескался алкоголь, а перед глазами стоял Нудари с перевязанной головой, он спрашивал себя, почему, пережив в своей жизни такое предательство, он ещё не похитил джиннчика и не уволок его в свои Слоистые горы? Там даже Салазар их не достал бы. Слоистые горы были владениями Вивьена после смерти старого вонючего тролля, который успел признать его своим супругом. Вивьен так и не дождался его на брачном ложе, первая течка в его жизни была такой мучительной, что он захотел сменить и свой живот на кованую клетку. И у него уже был готов чертеж. Но вместо этого пока что он изготовил для себя несколько игрушек, которые хранил в потайных отсеках в бедрах. Да, в его неживом теле многое было спрятано. Оружие, взрывчатка, яды. Конечно, Салазар сразу просмотрел его своей тёмной силой, и от него секретов не осталось. Но даже маг не смог бы преодолеть зачарованные врата Слоистых гор. — Кто там правит, пока ты здесь свой металлолом греешь? — полюбопытствовал Повар, когда Вивьен рассказал про Слоистые горы. Не про возможный побег с джиннчиком, разумеется. Не при Безлицем, что чистил для повара целый таз батата. — Мой ученик. Тролль. Он был сколькитоюродным племянником моего мужа, и в числе прочих наследников приперся в Слоистые горы, надеясь что-то получить из его сокровищ, — с усмешкой лязгнул Вивьен. — Но оказался умнее других и не стал умирать. Я его сделал своим помощником и учеником. Толковый малец для тролля. Впрочем, полукровка. На что только надеялся с этим наследством? — Я слышал, у вас и армия есть, вроде Безлицых? — Повар погладил своего Безлицего по голове, проходя мимо. Все равно руки были липкие, в яблоках, и их мыть надо было. — Ну как армия… — Вивьен развел руками. — Над этим еще работать и работать… Я пробовал делать полностью неживые механизмы, но это… Опасно. Однажды в них тоже завелась бы жизнь, но она бы не имела сочувствия к тому, что сделано из нежной плоти. Поэтому я стал лишь создавать сосуды. Для камней. Да, у моих воинов вместо сердца камень со склонов, и это не так страшно, как считается в людских балладах. Горы признали меня, я просто дал им для моей защиты больше маневра, чем камнепад или землетрясения, от которых портится моя кузница! Повар зацокал. — Кто бы победил? Безлицый или твой воин? — Мой воин, — убежденно заявил Вивьен. — Но я не могу послать его в поход. Они не покидают Слоистых гор. Он вздохнул со свистом. — Я даже не смог их призвать, когда меня схватили великаны и чуть не раздавили своими кулаками, — пожаловался Вивьен. — Мы давно с ними воюем. У моего ученика были разные идеи, как создать мобильную армию. Но это все слишком напоминает Безлицых, не хочу. — Они не так уж и плохи, — Повар сунул Безлицему под нос кусок яблока. Тот поднял на него невыразительные глаза, прежде чем медлительно принять угощение. — Видишь? Салазар не приказывал ему есть то, что я даю. Безлицые могут долго не есть, их питает сила Салазара. А когда надо срочно подкрепиться, они могут сожрать всё, что годится в пищу. Кроме человечьего мяса, почему-то Салазар не захотел делать из них людоедов. И вот, смотри. Безлицый должен помогать мне по кухне и передавать приказы Салазара. Значит он ест мои угощения по собственной воле! Разве он не прелесть? Вивьен поперхнулся. Прелестным ему этот парень с глазами дохлой рыбы никак не казался. Но у Повара было свое мнение на этот счёт. Он заботился о нем, как дедуля о любимом внучке. — Я хочу послать письмо племяннику, — осторожно сказал Вивьен, поглядывая на Безлицего. Все равно Салазар бы узнал. — Чтобы закрыл до моего возвращения горы. — А ты всерьёз планируешь вернуться? — Повар обернулся на него. — Если со мной что-то случится, малец будет моим наследником, — глухо сказал Вивьен.32. Доказательство любви
19 ноября 2022 г. в 18:01
Нудари дёрнулся всем телом от грубого движения. Раздирающей боли не было, словно внутрь втолкнули не настоящее лезвие, а обтёсанную статуэтку. Но тело сопротивлялось, внутри заныло. Ползущий холод и онемение пугали, джиннчик стиснул зубы и терпел. Только слёзы стекали на нос, морозили щёку.
Он любил Салазара, его боль и его красоту, готов был пойти за ним куда угодно, но не знал, какие ещё ждут испытания. Так горько и печально становилось от того, что Салазар не мог поверить. И так жаль его.
Салазар смотрел на него широко раскрытыми глазами, не отпуская рукоять. Лезвие плоско растягивало попку, но не было видно ни капли крови. Рука задрожала, и всё же он медлил, не в силах поверить. Это было жестокое испытание, но настолько действенное, что он даже сомневался, хочет ли его применять. Никто не смог бы его пройти — так считал Салазар.
Однажды Реон рассказал ему об этой особенности кинжала. Что он не сможет им выпить того, кто искренне его любит. Конечно, как острый кинжал он мог кого угодно поцарапать и зарезать, но при попытке забрать чужую жизнь в тёмную сталь, не получится даже ранить. Вместо того, чтобы вытянуть жизненные соки и кровь, кинжал начнёт поглощать чужую любовь, как самую чистую и высокую силу. А настоящую любовь исчерпать невозможно, как ледник не сумеет заморозить солнце.
Салазар слабой рукой отпустил кинжал, и тот начал согреваться, перестав вытягивать из Нудари энергию. Но защита осталась. Теперь Салазар не смог бы нанести этим кинжалом вреда джиннчику, даже вздумай использовать его как обычный нож — чтобы распилить Нудари на части или выбить рукоятью глаз.
Джиннчик стёр о подушечку слёзы, прислушиваясь к своим ощущениям. Чувствительность возвращалась к конечностям, кинжал больше не продирал холодом — пульсировал, словно живой. Нудари не видел Салазара, сопел в подушечку, поэтому решил, что маг от него что-то ждёт. Кинжал по-прежнему торчал в попке, но джиннчик его больше не боялся. Он упёрся коленями и грудкой, заводя руки назад и чутко прислушиваясь к Салазару за спиной. Понравится ли ему новая идея?
Пальцы осторожно тронули рукоять и погладили. Нудари покачивал хвостиком на голове, пробуя получше обхватить кинжал. Тот лёг в руку, будто только этого и ждал. Джиннчик прижмурился и плавно потянул его из попки, прогибаясь, чтобы Салазару было удобнее наблюдать. Он расставил коленки, вцепился в ягодицу, оттягивая в сторону, и когда бережно протолкнул кинжал обратно, то ахнул. Пальцы на ногах поджались, а щёки разрумянились уже не от злости. Лезвие обволакивала смазка, Нудари шумно задышал, пропуская рукоять между пальцев.
Салазар не сводил взгляда с влажной дырочки, которая с хлюпаньем впустила лезвие, лишившее жизни тысячи существ наземных и подземных. Но джиннчик был в безопасности, играясь этим тёмным грозным оружием. И теперь всё, что раньше думал о нем Салазар, потеряло смысл.
Он и правда его полюбил. И подобную любовь маг вряд ли встречал в своей жизни. Возможно только перед самой смертью Дари начал испытывать к нему нечто такое. И потому Салазар доверил его руке хранение кинжала. Но проверять на высохшей руке слова Реона, который появился спустя столетия после смерти Дари, было бесполезно.
— Это проклятый кинжал, — напомнил маг бесцветным голосом.
У Нудари дрогнули пальцы и замер хвостик. Внутри всё оцепенело от равнодушия Салазара, джиннчик выдернул кинжал и перевернулся, чтобы сесть. На Салазара взгляд не поднимался, поэтому Нудари смотрел на свои голые коленки. Он, кажется, прошёл проверку, вот только этого оказалось недостаточно.
— Глупый и распущенный. Я знаю. — Он уныло кивнул, сдерживая слёзы, несколько всё равно капнуло на лезвие. — Но мне хотелось тебя порадовать. Тем, что я его больше не боюсь.
Он протянул кинжал Салазару, а сам блуждал по постели взглядом, ища, куда отбросил штаны.
Нудари всё ещё тёк, всё ещё был возбуждён и теперь ощущал стыд за то, что сделал. И за то, что был гол. Он поскорее накинул на себя шкурку, чтобы Салазар этого не видел.
Салазар молча принял кинжал.
— Ты мне предлагаешь вот так воткнуть его в волосы? Вылижи, чем испачкал. — Салазар медленно поднёс лезвие к губам Нудари.
Он-то надеялся, что джиннчика не охладят слова о том, что кинжал проклят, но видимо поспешил в своих выводах.
Нудари прижался к кинжалу языком, как совсем недавно это делал сам Салазар, и скользнул к рукоятке. Закрыл глаза. А добравшись до руки мага, поцеловал его пальцы, потираясь о лезвие щёчкой.
— Так достаточно?
— Нет.
Салазар ухватил джиннчика за хвостик на голове, оттянул ее назад и мокро поцеловал в губки. Вторая рука смяла попку, оттягивая одну половинку. Целуя, Салазар мял его попку крепко, оставляя следы на мягкой булочке. Узнав о том, что джиннчик правда его любит, маг стал еще грубее и развязнее. Но… Вреда причинить не мог.
Нудари всхлипнул с облегчением, наконец-то чувствуя, что Салазару не всё равно. Он ответно вцепился ему в плечо и укусил за губу. Из намятой попки текло, сам джиннчик жадно дышал Салазаром и кусался за каждое сомнение и беспокойство, что успел ощутить.
Салазар затащил джиннчика себе на колени. Он позволял кусать и губы, и язык, тем более это было даже совсем не больно, словно кусался котенок. Маг протолкнул средний палец в хлюпающую попку и, нащупав приятное местечко, начал мучительно наглаживать его.
— Салаза-ар!
Нудари извивался у него на коленях как змейка. Крутился, подставляясь под руки, пачкал Салазару штаны, а потом полез ему под рубашку. Юркнул пальцами между тканей, добрался до сердца, чтобы потрогать — так ли сильно бьётся, как у него самого? Правда ли маг его желает?
Сердце колотилось быстро, неровно. Но маг не пытался его прижать к горячему паху, вместо этого всё тискал его попку, засунул в нее уже два пальца и с чмоканьем быстро двигал ими внутри.
Джиннчик замотал головой, уткнулся Салазару в шею, обнял, вжавшись в него грудкой, разделяя неровный ритм. А вторую руку сунул вниз, пережимая свой член. Нудари помнил, что Салазару больше нравилось, когда он сдерживался. Но сейчас всё тело трясло, джиннчик совсем не мог терпеть и поэтому выгнулся, судорожно обжав пальцы Салазара внутри.
— Водный джинн… — проворчал Салазар, вытаскивая мокрые пальцы и глядя на них. — Течешь и течешь.
Он шлепнул Нудари мокрой ладонью по попке.
— Сегодня вечером я уеду, — сообщил он. — Надо будет чем-то заткнуть вот эту дырочку, чтобы Скалу не затопило.
Он снова погрузил в него пальцы, на этот раз сразу четыре. Оставаться на время течки не желал. И не хотел думать о причинах.
Нудари взвизгнул, беспомощно виляя попкой, растекаясь по Салазару, цепляясь пальцами за его цветные пряди.
— Не уходи-и! Так только из-за тебя! — он сам прижался в поцелуе, сам не давал отвернуться и сам толкнул Салазара на спину. — Останься со мной.
Взгляд джиннчика заволокло туманом, он выгнул попку, всем весом вжимаясь в Салазара сверху и стараясь удержать.
Как он вёл себя? Дядя бы не одобрил. Никто бы не одобрил, что Нудари лез к тёмному магу в штаны. А он лез. Влажно жался бёдрышками и почти плакал — Салазар должен быть рядом, должен, должен — и никто другой!
— Пока никуда не ухожу, — Салазар позволял джиннчику извиваться и послушно упал на спину. — Займешься устройством и укрощением своего раба. Ты должен выбрать, как его присвоишь.
Он прикрыл глаза, раскидывая руки в стороны. Член упирался в джиннчика, он отдал ему инициативу.
Нудари не понимал, о ком говорил Салазар — он таращился на мага, такого обманчиво покорного.
— Тебе не страшно? — Джиннчик прополз попкой ниже, смял ткань и потёрся щёчкой о его живот. В первые их встречи Нудари сеял разрушение, а сейчас его тянуло играться. Не было страшно, что что-то выйдет из-под контроля.
Искорки, ещё не молнии, заскакали на ладони, он сам удивился, как легко это вышло. Нудари мог ими повелевать, внутри и снаружи он сам искрился.
— Смотри! Всё ещё не страшно? — Нудари огладил пах Салазара через ткань, наблюдая за пляской искорок. А потом сунул руку внутрь. Обхватил ствол, добрался до влажной головки, продолжая покалывать своей силой.
— Вспомнил, каким бываешь опасным, и решил с этим поиграть?
Такого Салазар не ожидал! Видимо перед течкой Нудари потерял страх. Он почти успел забыть, но с омегами случались странности в этот период. И Нудари не только осмелел, но еще и весьма ловко пустил в ход искорки. Перед глазами на миг мелькнул поджаренный молнией пери, но крохотные искорки слишком сладко покалывали головку, так что все тело покрывалось мурашками.
Магия Салазара не позволила бы джиннчику с низким уровнем сил искалечить его, а значит можно было насладиться такой необычной лаской.
Салазар чуть выгнул стройное гибкое тело, член обтекал в ладошках джиннчика.
Нудари помотал хвостиком и сам стёк ниже, дёргая с Салазара штаны, тут же прижимаясь ртом. Причмокнул, толкая головку за щёку, а ладонь с искорками уложил Салазару на живот. Джиннчик лип к его телу, гладил, разнося поток искорок, пока сбоку не добрался ладошкой до ягодицы. Сжал пальцы, щупая и жмурясь, ластясь как котик и поглаживая языком ствол снизу.
Живот Салазара волнообразно дернулся под ладонью, и член сам толкнулся в лицо джиннчика. Маг всё ему прощал, даже приставание к крепким ягодицам, пока он делал ему так хорошо язычком.
В конце концов пока течка не разгорелась, они могут напоследок провести вместе время.
Тело Салазара так и просилось в руки, Нудари никогда ещё не встречал такое совершенство. Он прижал головку губами и выпустил изо рта, заползая повыше. Да так и лёг, прижавшись к члену, ощущая его дрожь и твёрдость своим животом. Джиннчик свернулся, обнимая мага всем телом, а потом что-то в нём задвоилось. Он словно стал чуточку больше и растёкся по Салазару уже не телом. Чувствовал прохладу и мощь, старался всё-всё собой обхватить и вился, всей своей сутью притираясь и вжимаясь в него. Холодный и всесильный маг, его хотелось собой отогреть.
Нудари заводил попкой, покачиваясь в новых для себя ощущениях. Это было не как с Урышцем, он сам скользил вдоль силы Салазара, позволяя ей в себя проникнуть. Салазар наслаждался этими ощущениями, крепкий толстый член твёрдо упирался в Нудари. Маг не сразу понял, что джиннчик пытается прощупать его силу и принять ее в себя, в свою туманную сущность. А осознав, он улыбнулся, не открывая глаза, и сконцентрировал силу, делая ее поплотнее, чтобы у Нудари получилось.
У того задрожали бёдрышки, он обмяк, втираясь в Салазара — попку и даже глубже наполняло без члена. Эта сила могла разорвать, не оставить от него ни кусочка, но джиннчик льнул к ней. Он не замечал, как смазки стало больше, она пачкала их с Салазаром. Всё, что осталось — плотная чужая сила, и Нудари на ней. Он хныкнул, обтираясь животом о Салазара, завёл руку назад, чтобы убедиться: в попке ничего нет, но он наполнен Салазаром. Вот бы отщипнуть от него кусочек и тоже сделать кольцо.
— Подвигайся. — Маг сгустил свою силу ещё больше. Так ему не приходилось ее использовать. Словно он сам был джинном. Обычному магу такое напряжение далось бы тяжело, но Салазар оттачивал и раньше подобное умение, расширяя свою защиту или избивая, придушивая кого-то на расстоянии. Так что ему хватало навыка и терпения, чтобы насладиться этим сполна.
Туманчик ласкал все его тело, хотя соприкасались они лишь настолько, насколько позволяло его маленькое тело.
Нудари упёрся коленками, но телом пошевелить не мог. В голове было вязко, он нахмурился, прилагая усилие, чтобы проскользить нефизически. Вот бы Салазар всегда обнимал собой и защищал своей мощью.
Джиннчик трепетал, искорки заскакали у него по хвостику, ему казалось, что Салазар переполнил всю его суть. Вверх-вниз вдоль силы альфы, вверх-вниз, неповоротливо и плотно.
Не в силах справиться, Нудари слабенько укусил Салазара за сосок и так, терзая его зубками, кончил между их животами.
От слабого ерзанья Нудари сам маг, конечно, кончить не успел. Тихо застонав, Салазар снова выгнулся под джиннчиком. И, не желая сдерживаться, перекатил его на спинку и чувствительно засадил в туманчик, собирая его в плотную тучку. Горячий член вонзался куда-то между ног Нудари.
Джиннчик блестел на него глазами, любуясь всем сердцем. Он старался поплотнее обжать Салазара, чтобы тому было приятно, но перестарался. Нудари устал концентрироваться и управлять своей силой, чего по-настоящему не умел. Поэтому так и норовил расползтись в стороны.
Салазар сам сгребал его в кучку, его тёмные глаза затуманились, пока он трудился над ней, терзая своим членом. Но семя не стал изливать, опасаясь неожиданных последствий. Всё же у джиннчика начиналась течка. И потому он сдвинул Нудари ниже, чтобы обкончать его лицо.
Джиннчик собрался из последних сил и подставил щёчку, принимая под Салазаром твёрдый облик. Он жмурился, раскинув ножки, измотанный и такой счастливый. Всё-таки он нужен Салазару вместе со своей любовью.
Салазар уткнулся лицом в постель, ещё твёрдый член прижимался к лицу джиннчика. В голове словно раскалывались скалы, сходили снежные лавины. Вяло двинув бёдрами, Салазар перекатился на бок и прижал джиннчика к боку.
— Идем мыться.
Нудари пошевелился лишь для того, чтобы уложить ладонь Салазару на грудь. Ему нравилось ощущать стук сердца так близко, ещё чуть-чуть и удалось бы забраться прямо туда и напитать собой. Отдышавшись, джиннчик дотянулся до кинжала и легонько погладил.
Салазар позволил Нудари потрогать кинжал и сел вместе с ним. Безлицые дали знать, что вода готова для купания. Салазар встал, держа джиннчика на руках, подсаживая, чтобы он обнимал его руками и ногами, и понёс в купальню.
Если бы Нудари умел петь, он бы выводил трели как пташка Лаккари. А так он лишь ластился к Великому Магу, журчал себе под нос и сверкал глазами. Счастье пузырилось у него внутри. Получилось! Неужто всё получилось?
— Салаза-ар! Салазар, — он потёрся щёчкой, воспаряя над всеми обидами и слабенько покусывая Салазара за плечо.
Салазар легко донёс его до купальни, что была наполнена паром. В широкой ванне они могли уместиться вдвоём, но всё же маг сначала запустил туда поплавать джиннчика, а сам начал неспешно стягивать сразу промокшую от пара одежду. На краю ванны лежали мыло, полотенца и мягкие мочалки. Никаких изысков, но слугам уже велено было купить масла и бальзамы для умащения тела и волос.
Нудари бултыхнулся в воду с головой — мастер Мотя был прав, в воде он быстрее восстанавливался. Поэтому хватило сил булькать и таращиться через бортик. Салазару не нужно было делать ничего особенного, чтобы джиннчик влипал в него взглядом. От слепящего совершенства наворачивались на глаза слёзы, и Нудари спрятался в воду, застенчиво кружась в водовороте, который сам же и устроил. Он любил играться в ванне, но в заботах во дворце совсем не было времени.