Еще чуть-чуть - и мы горим

Проныра, озорник, Любитель книг, Ловкач, игрок — Жизнь между строк. И потому Открыт ему Незримый путь В любую суть. <…> Подсыпать в душу яд Всегда он рад. Всего за час Прочтёт он вас. Он волен взять И поменять Строку и с ней — Смысл темы всей. <…> Танец злобного гения На страницах произведения, Это — игра, без сомнения, Обречённых ждёт поражение! Король и Шут — Танец злобного гения

***

      Бар Бесстрашия жил своей обычной жизнью: повсюду толпился народ, гремела музыка, сверкали разноцветные огни, а алкоголь тёк рекой. Всё как всегда. Будто бы ничего и не случилось.       «Ну-у, у них-то действительно не случилось, — невесело усмехнулся Тодео Барраса, принимая бутылку виски из рук улыбчивой и явно на что-то рассчитывавшей барменши. — Это не их лучшая подруга всю последнюю неделю лежит в больничном крыле, обмотанная проводами и капельницами, как древняя мумия бинтами».       — Как-нибудь в другой раз, детка! — он через силу улыбнулся и подмигнул девушке, расстроенной обычно несвойственным ему равнодушием.       Усталость и нервозность последних дней просто сжирали, не оставляя никаких сил на развлечения, даже время на отдых получалось выкроить с трудом. Да и сегодня, если бы не Макс, чуть ли ни пинками разогнавший очередной мозговой штурм и в приказном порядке велевший всем отдохнуть и выспаться до завтра, то Мачо бы всю ночь просидел в компании отца, Эрика, Бёрна и старшего из его воспитанников — Броуди, который передавал им последние новости с улиц.       Тео прекрасно понимал, что Макс был абсолютно прав: толку от уставших и с трудом соображавших людей — никакого. Только вот лично у него с отдыхом как-то не задалось. Было проще сказать, чем сделать. Бесстрашный находился как раз в том состоянии, когда нервы напряжены настолько, что мозг отказывается отключаться и брать передышку, находясь в настороженном ожидании, гоняя по тысячному кругу всё те же мысли и без толку перебирая факты. Пользы от этого не было никакой, только взгляд на события всё больше замыливался. Поэтому Мачо решил напиться. Он искренне надеялся, что уставший организм, изрядно сдобренный алкоголем, просто-напросто отключится и позволит урвать несколько часов такого необходимого ему сейчас сна.       «Конечно, идея не самая лучшая, но зато рабочая, — уверял он себя. — А если утром будет совсем плохо, то можно попробовать выпросить у Корелли её чудодейственную сыворотку для оживления алкогольных зомби. Уверен, для дела она не откажет».       Перехватив бутылку покрепче, Тео намеревался отправиться к себе, но, напоследок оглядевшись, заметил за одним из столиков у стены чем-то явно недовольную Ифе. В первую секунду он подумал, что это была Зола, и даже сделал в её направлении несколько уверенных шагов, но быстро понял, что снова крупно облажался — перед его уставшим взором предстала старшая и, на его взгляд, чересчур уж грозная близняшка. Замерев на несколько секунд, Барраса всё же возобновил своё движение по направлению к девушке.       — Здорово, тихий омут! Где потеряла свою вторую и более добродушную половину? — расплылся он в ухмылке, тяжело плюхнувшись на стул напротив и громко стукнув донышком бутылки о металлическую поверхность стола. — Чего одна и такая хмурая?       — И тебе привет, неандерталец, — Найла поджала губы и окинула парня недовольным взглядом. — А что, у нас много поводов для радости?       — Как минимум один — мы всё ещё живы, — подмигнул Мачо и, открутив крышку, сделал несколько больших глотков виски прямо из горлышка. — Так чего сидишь одна? Вдруг кто-то пристанет?       — Ого! Стаканы для слабаков? — девушка удивлённо приподняла бровь, наблюдая за тем, как собеседник раз за разом прикладывается к бутылке.       — Мне ни к чему посредники. Ну так как?       — А может, я потому и сижу одна, чтоб уж точно пристали? А тут — ты.       — В смысле? — Тео поперхнулся от неожиданности.       — В прямом. — Найла раздражённо повела плечом, оглядывая помещение бара. — Мы все устали как собаки, — она имела в виду тех, кто был задействован в бесконечных операциях, которые организовывал младший Лидер Эрик, — и каждый пытается расслабиться, как может. Ты вот, — кивнула на бутылку в руках парня, — собираешься напиться до отключки, а я хочу сбросить лишнее напряжение, подцепив кого-нибудь на ночь.       — Ты так просто об этом говоришь… Наверно, никогда к этому не привыкну. Обычно девчонки, наоборот, говоря о сексе, трепетно краснеют. А порно смотрят с надеждой, что в конце все непременно поженятся.       — Пф! Секс — это просто секс и ничего больше. Если я этого хочу, то просто беру и не трачу нервы на излишнюю рефлексию. Сбросила напряжение, подняла настроение и пошла дальше впахивать на всеобщее благо! А все эти конфеты, букеты, драмы и слёзы мне не интересны.       — Найла Ифе… Такая невероятно красивая — и такая совершенно неромантичная! — наигранно протяжно вздохнул Барраса, наваливаясь грудью на стол и с интересом разглядывая девушку перед собой.       — Очередной подкат засчитан, но ты всё равно идёшь в трущобы, — хмыкнула та, отпивая пиво из своей бутылки. — Уж какая есть. — она самодовольно развела руками. — Если нужны мечты о «большой и чистой», то тебе — к другой Ифе. Я же точно знаю, чего хочу, и просто беру это. А всякие зефирные розовые сопли оставь Блэйку и Натали с этой их дурацкой идеей фикс. Кому в наш век вообще сдались свадьбы? Глупость же несусветная.       — Порой твои искренность и прагматичность восхищают и раздражают одновременно. — Тео поморщился то ли от очередного глотка крепкого напитка, то ли от её слов. — Настолько, что хочется перекинуть тебя через колено и хорошенько отшлёпать.       — Держи свои грязные фантазии и ручонки при себе. И чем тебя моя искренность не устраивает? По-твоему, мне нужно врать друзьям и манипулировать всеми, как ты?       — Это ты сейчас о чём?.. — Барраса разом подобрался, а весь хмель, только начавший окутывать его сознание, будто бы и вовсе улетучился.       — Ой, да брось! — Найла скривила уголок губ в намёке на ехидную ухмылку. — Ты, конечно, и дальше можешь прикидываться перед окружающими излишне озабоченным, но очень исполнительным дурачком под железной рукой хитроумного командира, но меня от этой фигни избавь. Я не слепая и прекрасно вижу всё, что ты делаешь. И ты крупно ошибаешься, если думаешь, будто Мойра тоже ничего не замечает. Хотя, — девушка задумчиво нахмурила брови, — должна признать, в последнее время она могла что-то и пропустить, так как её вниманием полностью и безраздельно завладел наш младший Лидер. Которого ты, кстати, подогреваешь намеренно и уже достаточно давно.       — Всё ещё не понимаю, о чём ты, — откинувшись на спинку стула, Тодео нахмурился и сложил на груди руки, недобро разглядывая, как оказалось, излишне умную и наблюдательную приятельницу так, будто бы уже прикидывал, как будет избавляться от её трупа.       — Ну-ну. Поправь меня, если я в чём-то ошиблась, но пока что я вижу твой к нему интерес так: тебе давно надоела подзатянувшаяся возня Эрика и Мойры, и ты решил немного разнообразить их отношения, провоцируя в бедолаге Лидере ревность и надеясь, что они, поддавшись накалу страстей, наконец-то трахнутся и успокоятся. Честно говоря, я до последнего была уверена, что у тебя ничего не выйдет. И до сих пор считаю, что если бы не прошлогодняя глупая выходка моего начальника, то ты бы так и пыжился почём зря.       — Хватит!       — А что такое? Ещё скажи, что я не права, — на этот раз Бесстрашная не смогла сдержаться и расплылась в полноценной злой усмешке. — Или, может, ты думаешь, что я не знаю, почему вдруг девушки чуть ли не всей фракции объявили охоту на Рока сразу же после того, как он предложил Скай «серьёзные» отношения? Правда, сомневаюсь, что это было задумано для того, чтобы его подставить. Скорее уж, чтобы проверить…       — Допустим. — резко оборвал её Барраса. — И что дальше? Побежишь всем докладывать? У тебя нет никаких доказательств.       — Бегать куда-то — вот ещё! — патрульная махнула в воздухе своей бутылкой так, будто бы отмахивалась от какой-то несусветной глупости. — В общем-то, мне глубоко плевать на все твои махинации, пока они не вредят мне, моей сестре или нашим друзьям. Должна признать, идея с Прайсом мне даже понравилась, я и сама подумывала о чём-то подобном, — она слегка пожала плечом под удивлённым взглядом парня. — И что сдерживаешь братца — тоже похвально. Если он навредит Фокс, то выстроится целая очередь из желающих объяснить ему, почему этого делать не стоило. Хотя, сомневаюсь, что после «беседы» с Флай он не останется пускающим слюни овощем.       — А я и не подозревал, что ты у нас такая наблюдательная… — Барраса растянул губы в злой улыбке. — Всегда был уверен, что ты просто надменная сука.       — А сука оказалась не только надменной, но и с мозгами. Кака-а-ая неприятность! — Найла зеркально отразила его гримасу. — Неужели ты всерьёз считал, что своими успехами в карьере я обязана близкой дружбе с дочерью своего начальника? Даже обидно. Но это всё равно не умаляет удовольствия от того, что ты, паучара, так крупно просчитался, — она ткнула в него пальцем руки с зажатой в ней бутылкой, а потом с довольной улыбкой отпила свой напиток, наблюдая за тем, как разноцветные блики стробоскопов танцевали на хмуром лице Баррасы, придавая его виду некую долю гротеска. — Ну-ну, не дуйся.       — Пошла ты! — буркнул Тео, явно что-то быстро обдумывая. А потом, чуть поджав губы, поинтересовался, пронзив Ифе убийственным взглядом. — И не боишься?       — Тебя что ли?       — Меня. И того, что решу от тебя избавиться. Пусть и не физически... Но, согласись, полёт от «правой руки» Лидера до уборщицы на дальней заставе выйдет крайне болезненным для твоего нежно взлелеянного эго? «Друзья» — «друзьями», но я очень не люблю, когда кто-то рушит мои годами выстраиваемые схемы. Сама понимаешь.       — Понимаю и не боюсь, — её голос ни на секунду не дрогнул, а злорадная улыбка стала только шире. — Более того, абсолютно не в твоих интересах допускать, чтобы со мной вдруг произошло что-то неприятное. Видишь ли, я достаточно давно осознала, что ты из себя представляешь, как ведёшь дела и играешь людьми, а потому благоразумно подстраховалась.       — Так ты поэтому тогда меня отшила? — словно найдя ответ на давно мучившую его загадку, в миг оживился Мачо, будто бы и не слыша всего остального. — Помнится, поначалу ты была совершенно не против моих ухаживаний, а вот потом вдруг резко всё обрубила.       — Именно, — не стала скрывать девушка.       «Всё-таки у большинства урождённых Искренних есть одна общая черта: они не боятся говорить, что думают на самом деле», — промелькнула мысль у Тодео.       — Неужели все эти годы мы были настолько слепы, что не смогли разглядеть твоей истинной натуры? — недоверчиво хмыкнул он.       — Ну почему же? — повела бровью старшая Ифе. — Зола, Мойра, Дэм и Натали с самого начала прекрасно понимали, какой я человек, и их всё устраивало. Скай первое время напрягалась, но потом привыкла. Всем остальным — просто плевать. Более того, спорим: Сэм и Фокс даже никогда не задумывались над моим «надменным сучьим» характером? А вот ты всегда был слишком занят своими долгоиграющими интригами, чтобы заморачиваться ещё и по поводу поведения вынужденной приятельницы, бессовестно игнорировавшей твою божественную красоту.       — Уела, — вынужденно признал тот, коря себя за допущенную оплошность. Почему-то, когда дело касалось именно этой Ифе, его гениальные мозги постоянно давали сбой.       В данный момент Тодео не ощущал со стороны собеседницы ни капли угрозы, но отчётливо осознал, что так будет только до тех пор, пока он не перейдёт ей дорогу. А ещё в Баррасе в очередной раз поднялась волна неимоверно раздражавшего его уважения к этой совсем непростой девушке, способной вот так, походя, легко просчитывать его игру и намерения. Пока подобное удавалось только его отцу, а Мойра, что бы там ни говорила расчётливая патрульная, далеко не всегда могла вовремя заметить, его манипуляции.       Несмотря на свою деятельную натуру и кажущуюся приветливость, Мачо очень не любил чрезмерное общение с окружающими за редким исключением, ставшим тесным кругом его близких друзей. Почти все люди его быстро утомляли, а многие ещё и откровенно разочаровывали. А ещё он считал, что проще, надёжнее, а иногда и банально быстрее добиваться своего незаметными, окольными путями, чем безуспешно раз за разом объяснять зачем и почему нужно сделать именно так, а не по-другому. Особенно, если собеседнику изначально не нравилась сама идея.       Например, те же Эрик и Мойра. Пять лет стычек, увлекательного противостояния, искрящего между ними напряжения и отвратительные характеры обоих рано или поздно привели бы к огромному взрыву. И Мачо подумал, что лучше уж он направит этот самый взрыв в мирное русло, чем потом будет собирать чьи-то кишки по всей фракции. Образно говоря. Ну или не совсем образно… А потому Тео решительно взялся за дело и начал всячески подталкивать подругу и её непримиримого соперника друг к другу. Да только оба упёртых барана ни в какую не желали воспринимать другого как-либо иначе, чем раньше! Так что глупую выходку Дина Рэйеса Барраса считал ничем иным как наградой, ниспосланной свыше, за труды его.       Вернувшись в Бесстрашие, Мачо был приятно удивлён гулявшими в народе сплетнями о его подруге и новом Лидере. А когда понял, что и сам Эрик с чего-то вдруг решил ими воспользоваться, то поспешил провернуть игру по своим правилам, чтобы, в случае чего, они никак не ударили по Литман. Правда, из-за Роквелла Прайса и его «певчих пташек» размах оказался чуть больше, чем он предполагал, но от этого все в итоге только выиграли.       Судьба же самого младшего Лидера не заботила Баррасу совершенно. Но это было раньше, до того, как его лучшую подругу угораздило влюбиться в этого несносного и, чего уж скрывать, откровенно опасного типа. По правде говоря, сводя их вместе, Тодео рассчитывал на совершенно другой результат. Он надеялся, что просто в какой-то момент между ними вспыхнет сиюминутная страсть, они несколько раз переспят, стравливая накопленное за годы напряжение, а наигравшись, благополучно разойдутся по своим углам ко всеобщему облегчению. Но всё пошло не по плану. В дело вмешались такие неудобные чувства, которые вечно всё портили, и которые Мачо без устали проклинал, представляя, сколько проблем ему придётся из-за них разгребать. Чем бы всё это в конечном счёте не кончилось.       На фоне всей этой ситуации Тео особенно импонировали взгляды Найлы на то, что секс — это просто секс и «ничего личного». Но, от чего-то, только до тех пор, пока он не примерял такое отношение на себя. Что бы Мачо там ни говорил и как бы ни пытался скрыть, но в душе он прекрасно осознавал, что тот внезапный отказ тогда ещё совсем юной и, как он когда-то думал, по уши влюблённой в него восемнадцатилетней Найлы очень больно резанул по его самолюбию.       Тодео Барраса всё ещё прекрасно помнил, как старшая Ифе смотрела на него раньше: её глаза лучились каким-то непередаваемым внутренним светом — очень тёплым, нежным и... Он был уверен, если бы его мать была жива, то непременно заявила бы, что так возможно смотреть только на любовь всей своей жизни! По мнению Тео, она всегда была очень наблюдательной, но слишком уж романтичной как для Баррасы.       К тому времени Мачо уже вовсю купался в женском внимании, с гордостью нося намертво прилипшее шуточное прозвище, и его совершенно не трогали ни томные вздохи настырных поклонниц, ни их страстные взгляды, и уж точно не разбитые девичьи сердца. Но Найла была другая. Она никогда открыто не проявляла своих чувств, не строила глазки и не навязывала своё общество. И хоть Ифе уже тогда была чертовски привлекательна, а в будущем обещала расцвести настоящей и какой-то хищной красотой, но именно её нежелание демонстрировать ему свою симпатию и привлекло его больше всего. Тео было интересно, не являлось ли такое поведение хитроумной уловкой, и он решил ей немного подыграть, изображая почти робкие, но по-юношески пылкие ухаживания и внимательно наблюдая за девушкой. Он и сам не успел заметить, когда поддельная симпатия стала настоящей, а любопытство начало сменяться привязанностью и чем-то подозрительно похожим на влюблённость, какой её описывала мама.       А потом взгляд старшей Ифе внезапно изменился. Если раньше при виде Тео он лучился теплом и лучиками счастья, то теперь на смену им пришли зимняя стужа, презрение и откровенное разочарование. Попытка выяснить причину столь кардинальных перемен привела к короткой, но очень эмоциональной и разрушительной для одного из малых тренировочных залов ссоре. Напоследок, оставив его с разбитым лицом посреди хаоса разбросанных и поломанных вещей, Найла назвала его подлым Нарциссом, бесчувственной сволочью и многими другими не менее красочными эпитетами и пригрозила скинуть его в Пропасть, если он ещё хоть раз посмеет к ней прикоснуться. Её последующая подчёркнутая холодность и едкие насмешки до сих пор бередили старую рану себялюбивого Мачо, который в своё время очень сильно бесился, исступлённо злясь на посмевшую бросить его своевольную гордячку. Его собственные гордость и тяжёлый характер не позволили вовремя упасть в ноги оскорблённой девушке, признавая свою неправоту, и не дать ей уйти из его жизни. В любом случае, ушла она не то чтобы очень далеко…       С тех пор их взаимоотношения держались где-то на отметке между «холодной войной» и «вооружённым нейтралитетом». Время от времени Тодео предпринимал вялые попытки вновь вернуть былое расположение Найлы и отыграть назад потерянные позиции, но натыкался лишь на насмешливую ухмылку, от которой хотелось сжимать кулаки и зло скрипеть зубами от досады.       «Похоже, Монтгомери намекала на что-то подобное», — Барраса вновь вспомнил небрежно брошенные Эрудиткой слова, ощутимо его царапнувшие и по сей день доставлявшие некий душевный дискомфорт.       — Ну и почему ты всё ещё здесь? — вывел его из задумчивости недовольный женский голос. Подняв глаза, Тео встретился с хмурым и очень усталым взглядом Найлы.       — Да вот, думаю: может, нам обоим стоит наплевать на изначальные планы на вечер и просто лечь спать?       — С чего бы вдруг? — она вздёрнула бровь с тем самым непередаваемым выражением, как делала всякий раз, когда считала, что Тодео опять говорил или творил какую-нибудь несусветную глупость.       — Хотя бы с того, что мы оба просто валимся с ног от усталости. Какой уж тут секс? Да ты ж заснёшь в процессе от того, что тебя укачает! — хохотнул он, возвращаясь к своей привычной манере общения.       — Иди ты!       — Непременно! Причём домой — спать. Ты тоже поднимай свою надменную, сучью и всю такую недоступную красоту — и пойдём. Так уж и быть, побуду сегодня галантным джентльменом и провожу даму прямо до дома!       — Хорошо хоть не до кровати.       — Душа моя, не пойми меня неправильно: я бы, конечно, с радостью, превеликим удовольствием и неиссякаемым энтузиазмом… но, прости, не сегодня! Максимум на что я сейчас способен — это свалиться и захрапеть, даже не успев снять носки, — нарочито грустно вздохнул Тео и подал девушке руку, помогая встать из-за стола.       — Теряешь хватку?       — Старею, наверное.

***

      В последние дни Флай некогда было скучать или мечтать об отдыхе. Она целыми днями резала, штопала, собирала по осколкам кости и вкалывала пациентам чуть ли не месячный запас лечащих, поддерживающих и питательных препаратов. Возвращаясь домой глубокой ночью, она принимала быстрый душ, выпивала строго отмеренное количество снотворного, а ранним утром уже снова спешила на работу, улыбаясь и желая всем хорошего дня. Как робот с давно прописанной и отлично отлаженной программой.       «Афракционеры в последнее время совсем озверели, — мысленно сокрушалась девушка, зашивая рану на очередном (она уже сбилась со счёта — на каком за день) пациенте. — Если дела пойдут так и дальше, то нам снова придётся вызывать на помощь врачей из Эрудиции, потому что сами мы уже не справляемся. Скорей бы всё это закончилось».       Хоть Флай и любила свою работу, но, когда все были живы и здоровы, она любила чуточку больше. Пока девушка накладывала тугую повязку на плечо следующего Бесстрашного, её мысли плавно перетекли к размышлениям о Мойре.       «Бедняжка. Неслабо ей досталось! Если бы не навыки мисс Корелли и хирургов из Эрудиции, то она, скорее всего, не выжила бы. Вообще, чудо, что её смогли довести живой, она ведь столько крови потеряла. Ещё бы пять минут и...»       Первый раз Мойра очнулась почти через сутки после операции. Правда всего на минутку, а потом снова надолго отключилась, но Лиз Корелли уверяла, что это было хорошим знаком. А когда девушка пришла в себя ещё пару раз, её, как и Блэйка, погрузили в искусственный сон, пока рана хоть немного не затянется.       — Незачем ей терпеть такую боль, — пояснила своё решение наставница, аккуратно поглаживая Мойру по голове и убирая от лица непослушные косички. — С неё пока хватит.       Флай была с ней полностью согласна. Особенно после того, как они обнаружили, что экспериментальные нано-машины Эрудитов оказались не настолько хороши, как те пытались всех убедить. Непроверенное лекарство преподнесло огромный сюрприз.       «Эрудитская нано-фигня!» — бурчала юный медик, не заметив обещанных незамедлительных улучшений в состоянии подруги.       А потом хитрые Умники под шумок умудрились уболтать Макса и Корелли на то, чтобы ввести плоды своих экспериментов Блэйку, Натали и ещё почти десятку пациентов, которые тогда находились в палатах. Так и выяснилось, что «нано-фигня» отлично сращивала именно кости, а не мышцы, как изначально уверяли Эрудиты. А ещё вызывала просто неимоверный зуд. Какая же паника началась, когда препарат начал активно действовать, и пациенты, почувствовавшие на своей шкуре, а точнее — на своих костях, все его прелести, взвыли дурными голосами и начали сдирать с себя одежду, а следом и кожу, в попытках выцарапать «кишащих внутри насекомых»! Пришлось и их погружать в искусственный сон. А препарат Эрудиты потом любовно обозвали «Скарабеем», м-да…       Зато за прошедшую неделю рука Натали почти зажила, оставалось только убедиться, что чувствительность полностью восстановилась. Спина Блэйка тоже быстро пошла на поправку и теперь была почти в норме. Ещё дней пять-семь — и его можно будет «будить».       «Хоть бы всё обошлось, и он по-прежнему мог ходить», — с надеждой вздыхала Флай, прибирая процедурную после ухода очередного пациента, как дверь снова распахнулась, и в проходе показались довольная жизнью Примроуз и следовавший за ней с кислой миной Айс.       — Салют, моя Бесстрашная подруга! — Эрудитка ловко протанцевала на своих пугающих каблуках прямиком за письменный стол и, подперев рукой подборок и изредка морщилась от стойкого металлического запаха крови, неприятно оседавшего на языке, наблюдала за тем, как юный доктор быстро собирала окровавленные бинты и старые повязки, освобождая место на перевязочной кушетке. — Смотри, кого я к тебе привела — нерадивого пациента!       — Он что, опять пытался прогулять перевязку?       Флай спрашивала у Монтгомери, но смотрела именно на Сэма, продолжавшего с недовольным видом топтаться на входе. Спасибо, хоть дверь прикрыть догадался.       — Ага-а, — довольно протянула Прим, сдавая своего сопровождающего со всеми потрохами.       — Ну а чё такого-то? — попытался было возмутиться он. — И так само всё заживёт, царапина же…       — Ах, царапина? Ах, сама заживёт?! — вмиг завелась будущая гроза медицины, изрядно вымотанная постоянными и совершенно идиотскими капризами своих великовозрастных подопечных, и остервенело разорвала новую упаковку стерильного бинта, угрожающе наматывая его на ладонь. — Мне казалось, что пару дней назад я достаточно ясно выразилась по поводу твоей «царапины» и её обработки. Я сама вот этими вот руками, — она сунула под нос парню сжатые от злости кулаки, — накладывала швы на твою грёбаную «царапину»! А теперь ты хочешь своей безответственностью пустить прахом все мои труды? Так что ли?!       — Эй-эй, успокойся! — Айс поднял здоровую правую руку в успокаивающем жесте, жалея, что не может спрятать за спину травмированную и теперь висевшую на перевязи левую, пока ему её совсем не оторвали. — Чего ты так завелась?       — «Чего»?! А того, что я тут с утра и до самой ночи вкалываю до разноцветных пятен в глазах, собирая вас, идиотов, по кусочкам, как грёбаные пазлы. А вы, как только острая боль унялась, и от задницы отлегло, тут же норовите сбежать, нарушая обязательный режим и херя все мои труды на корню! Вот почему я завелась! — от нахлынувшего на неё гнева Флай даже ногой притопнула, не сумев сдержать охватившее её в тот момент негодование.       — Понял-понял! Был не прав, исправлюсь! Только ты это… успокойся что ли. И, наверное, острые предметы подальше убери... — растерянно, но вместе с тем и успокаивающе, как только мог, пробормотал Бесстрашный, медленными короткими шагами пробираясь к кушетке и надеясь отгородиться от взбешённой девушки стоявшим там процедурным столиком. — А то что-то мне как-то не по себе стало.       — Ещё и не так станет, если ещё хоть раз вздумаешь пропустить перевязку. — хмуро, но уже без прежнего запала проворчала девушка, немного устыдившись того, что не смогла сдержать внезапную вспышку злости.       — А я никогда и не подозревал, — как ни в чём не бывало продолжил Айс, видя, что гроза миновала, — что ты, оказывается, можешь быть такой.       — Какой? — что-то в обманчиво спокойном голосе Флай заставило Прим бросить на Сэма быстрый, полный молчаливого предостережения взгляд.       — Такой… грозной, — сообразив, что чуть было не ляпнул что-то не то, он затравленно посмотрел на врача, проверяя её реакцию на подобранное определение. — Мне всегда казалось, что ты очень мягкий и добрый человек. Даже удивлялся, что ты забыла у нас в Бесстрашии.       — А я и есть — мягкий и добрый человек, просто злить меня не надо. — припечатала девушка, аккуратно снимая старые повязки и внимательно осматривая раны. — А что касается фракции… Если бы я действительно хотела воспевать мир во всём мире, то выбрала бы Дружелюбие.       — Да, Сэм, этот нежный цветочек умеет быть жёстким и выпускать шипы, когда захочет, — хмыкнула Эрудитка, разглядывая деловито суетившуюся и гремевшую металлическими поддонами Бесстрашную.       — Да я уже как-то и без тебя заметил, знаешь ли! И, Флай… кхм… Ты это, не подумай, что мне наплевать на твои труды. Наоборот, я потому и не хотел тебя лишний раз дёргать, зная, какой у тебя здесь завал. Думал, тебе будет лучше передохнуть лишние полчаса, а с перевязкой я бы уж как-нибудь и сам справился. В крайнем случае, Дэма бы попросил...       — Так, а вот самодеятельности мне тут не надо! — безапелляционно отрезала любимая ученица Корелли, ловко обрабатывая поджившие, но всё ещё немного кровоточившие раны. — Не нравится мне, как ты заживаешь... Пожалуй, назначу тебе ещё один препарат на всякий случай. — она достала из высокого холодильного шкафа какую-то ампулу, зарядила её в шприц-пистолет и аккуратно обколола по кругу повреждённые участки. — Теперь будешь приходить на перевязку не один, а два раза в день — утром и вечером.       — Доктор Флай, я тебя иногда ненавижу! — обречённо протянул он, с грустью разглядывая стоявшую перед ним девушку.       — А вот это плохо! — не отвлекаясь от своего дела, откликнулась та. — Мисс Корелли говорит, что хорошего врача должны ненавидеть постоянно и равномерно. Если у пациентов это — только эпизодическое явление, значит, где-то я серьёзно недорабатываю…

***

      Тодео Барраса покинул столовую после сытного завтрака и теперь быстро двигался по полутёмному коридору в сторону кабинета Эрика, чтобы продолжить с того же места, на котором они вчера остановились. Стоило ему дойти до одной из «слепых зон» камер, как к нему наперерез бросилась чёрная тень, оказавшаяся небезызвестным перешедшим неофитом.       — А это ещё что такое? Кто ты, воин? — Тео с удивлением и немалой долей интереса разглядывал стоявшего перед ним хмурого, но явно очень решительно настроенного подростка, буравившего его настороженным взглядом. — Ну?       — Питер. Питер Хэйес, сэр! Я — неофит.       — Да уж понятно, что не ветеран. И что же тебе от меня нужно, неофит Питер Хэйес?       — Я не уверен, можно ли здесь об этом говорить, — немного замялся тот, но быстро взял себя в руки и продолжил, — но уверен, что вы точно знаете такое место!       — Экий ты прыткий, как я погляжу... — юнец вызывал у Мачо всё больший интерес, но показывать его раньше времени Барраса точно не собирался. — А с чего ты вообще решил, будто мне может быть интересен этот разговор?       — Вы всё ещё здесь, сэр, а значит, у меня есть шанс. И это, правда, очень важно.       — Ну что ж, тогда давай тебя выслушаем. Иди за мной.       Тодео не стал особо заморачиваться, выбирая укромное место, и попросту привёл паренька к себе, благо идти было не очень недалеко. А как только за ними закрылась дверь, он резкой подсечкой сбил неофита с ног, скрутил за спиной руки и, усевшись сверху, провёл над ним анти-жучком, которые параноик Локо заставил таскать с собой всех, кто работал над разработкой последних операций.       — Надо же, чист... — с немалой долей разочарования протянул Барраса, поднимая Питера за шиворот, как щенка, и толкая его в одно из стоявших неподалёку кресел. — Рассказывай, что хотел.       — Ну ничего себе! — возмутился тот, как только вновь обрёл свободу движений. — Вот тебе — и поговорили... Вы со всеми так разговариваете? — пробурчал он, растирая занывшие запястья, но под тяжёлым и колючим взглядом быстро понял, что выделываться не стоит, и пора бы уже перейти к сути дела. — Сэр, я понимаю, как это прозвучит, но у меня есть план. Вы только выслушайте! — засуетился он, мигом сообразив, как оказался близок к тому, что его сейчас просто выкинут пинком за дверь, не дав больше и слова сказать.       — Вот даже как? А ты смешной, парень, — скривился в недоброй ухмылке Тео.       — Я… Я же не просто так, сэр! Я знаю, что в Чикаго происходит какая-то фигня! — спешно затараторил Хэйес, торопясь вывалить на собеседника свои аргументы, пока его не вышвырнули за порог. — И в Бесстрашии, как и в других фракциях, тоже. Я хорошо умею слушать и смотреть по сторонам! Так даже Ваша подруга, советница Литман, сказала. Она возила меня в город и показывала… показывала разное. И я наконец-то понял — зачем. Она говорила, что я многое смогу, если сделаю правильный выбор и приложу максимум усилий. Что у меня хорошие задатки. И что из меня может выйти отличный шпион разведки! Я не только неплохо умею отличать правду от лжи, но и сам могу врать так, что никто ничего не заподозрит, ведь родился в Искренно…       — Я знаю, кто ты, Питер Хэйес! — вдруг резко оборвал юнца замкомандира отряда его мечты. — В этом-то и проблема.       Неофит подавился следующими словами и замер, с испугом глядя на своего собеседника. Раньше Тодео Барраса казался ему забавным, неглупым, раз смог занять и удержать свою должность, и достаточно дружелюбным человеком. Каково же было его удивление, когда он понял, что сам своими ногами пришёл в логово злобного нильского крокодила, готового за любое неверное слово или подозрительное движение проглотить его не жуя.       «Хотя, вот тут я — сам дурак! Нужно было сразу сообразить, что в командирах и их замах, как и во всём Бесстрашии в принципе, добрые ромашки не водятся. А уж в разведке — и вовсе простых и безобидных овечек отродясь не бывало».       — Сэр… Просто выслушайте меня. А потом смотрите сами, — собравшись с силами, решил рискнуть Питер. — Как уже говорил, я вижу, что что-то крупно не так. И не только я, Аника Прайс — тоже.       — Когда это вы успели спеться? — Тео не раз слышал от Мойры, что конкретно эти двое неофитов постоянно друг с другом цапались, совсем не упрощая работу Лорен и Фора.       — Да мы не то, чтобы… — скривился парень. — Просто, как оказалось, она не только горластая, но и ещё кое-чего умеет. Так уж повелось, что нас, неофитов, никто всерьёз не воспринимают и вообще считают за пустое место. А потому иногда при нас и за языками не следят. А ещё мы с Банши… то есть с Прайс…       — Банши? — хмыкнул Барраса. — А что? Забавно. И кое-кого напоминает. Давай дальше.       — Вечером накануне отсева мы с Аникой столкнулись в одном из тренировочных залов, ну и… в общем у нас произошёл небольшой личный конфликт, из-за которого мы задержались и пошли в раздевалки позже остальных. Мы оба уже закончили переодеваться и собирались отправиться в общую спальню, когда открылась дверь в зал, и туда вошли двое взрослых Бесстрашных. Судя по голосам — мужчины, мы с ними друг друга не видели, но, наверное, это и к лучшему. Они были уверены, что находились в помещении одни, а потому говорили открыто. Мы тогда не поняли, о чём шла речь, а потом уже стало как-то не до того.       — Ближе к делу! О чём они говорили?       — О том, что их люди готовы и завтра заберут нужных им неофитов. Радовались, что всё прошло гладко и без сюрпризов. Мы тогда подумали, что они болтали о списках на отсев и передаче выбывших Изгоям. Но, то, что произошло на следующий день… Вот тогда-то мы с Прайс и сообразили, о чём на самом деле шла речь. А ещё, возвращаясь обратно во фракцию, мы услышали часть разговора наших инструкторов. Несколько слов о том, что со списками что-то было не так, и Ведьма с Инквизитором об этом знали, и что…       — Что-о?! — Тодео изо всех сил старался не заржать в голос, но получалось у него из рук вон плохо. — Как ты сказал? А-ах-ха-ха! Ведьма и Инквизитор? А-ах-ха! Вот это да! Это кто ж до такого додумался?       — Ну… как бы… Не знаю, оно как-то само… — заюлил неофит, и Барраса сразу догадался, откуда у нового прозвища младшего Лидера ноги растут.       — Права была Мойра, занятный молодняк у нас в этом году. Так что там дальше? И давай уже побыстрее к делу, — отсмеявшись, снова поторопил Мачо.       — Сложить одно с другим было элементарно. А потом ещё и слухи о пропажах на складах и разнесённой заставе вспомнились, и разговоры, будто народ постоянно таскают в Искренность… Явно не браки заключать! В общем, мы с Банши договорились навострить ушки и погулять по тёмным коридорам. Вскоре она сказала, что слышала голоса тех двоих, но лиц снова не разглядела, побоявшись выдать себя. Они сокрушались, что Литман выжила, и что теперь в лечебном крыле охраны больше, чем во всём остальном Чикаго. А сегодня утром, перед завтраком, я опять слышал этих людей, и с ними были ещё несколько человек. Я насчитал семь, но не факт, что кто-то не отмолчался. Они говорили о том, что завтра отсев проведут по новой, и что на этот раз всё нужно будет сделать чисто, пока никто не додумался перепроверить списки.       — Та-а-ак… Говоришь, вы смогли узнать голоса? А ещё раз сможете?       — Да, сэр! Я об этом и хотел с Вами поговорить. В общем, мы с этой козо... с Прайс договорились, что, если у нас всё получится, то она поможет вам опознать голоса предателей, а я уйду к Изгоям и…       — Ты сделаешь — что?! — на этот раз Тео удивился совершенно искренне. — Это что у вас там за договоры такие?       — Понимаете, сэр, мы подумали, что раз кто-то изменил списки на отсев, то им нужны определённые неофиты. Я хочу узнать — зачем. Конечно, им их никто не выдаст, Фор явно об этом уже позаботился. Но что мешает вам отправить с «отбракованными» кого-то, кто сможет попытаться это разузнать? Как я уже говорил, нас все считают глупыми сопляками и всерьёз не воспринимают, никто не видит в неофитах угрозы. А потому этим стоит воспользоваться! Вы сами сказали, что знаете, кто я. Признаю, репутация у меня неоднозначная. Так почему бы нам на этом не сыграть? Мы с Банши даже придумали план, чтобы меня точно «вышвырнули» из фракции! Помня ситуацию с Дрю, нужно сделать что-то настолько же плохое, но тоже кидаться на кого-то с ножом, было бы глупо и подозрительно. Короче, я её изнасилую и…       — Пф-ф-ф! — пока парень делился гениальными неофитскими планами, Тодео прошёл до маленького холодильника, достал оттуда бутылку воды и как раз сделал несколько больших глотков, когда Питер озвучил свою идею. — Кхе-кхе! Что ты сделаешь?!       — Сэр! Ну не по-настоящему же! — праведно возмутился паренёк, окатив Баррасу осуждающим взглядом. — Эта горлопанка в курсе и задумку поддержала. Я просто живописно порву на ней пару тряпок, она в своём духе поорёт на всю фракцию, может быть, даже морду мне немного расцарапает для правдоподобности. Тогда точно ни у кого не возникнет ни малейшего сомнения в том, почему меня выперли, несмотря на место в зачётной таблице. Тем более у тех, кто в курсе наших с ней конфликтов.       — Как-то слишком уж вы слаженно работаете как для тех, кто терпеть друг друга не может… — проворчал Тео, переодевая промокшую футболку. — Знаю я ещё одну парочку таких ребят.       — Ну, не то чтобы прямо терпеть не можем… Скорее, мы просто друг друга раздражаем. Ну и соперничаем, конечно, не без этого. Как и с Эдом. Первое место в зачёте может быть только одно, — пожал плечами Хэйес. — Но сейчас не до мелкой возни. Ни меня, ни Прайс не прельщает мысль, что к окончанию нашего неофитства кто-то рискует развалить фракции. Нас такой расклад не устраивает! А потому мы подумали, что это могло бы быть неплохим планом.       — Ну, стоит признать, что сама идея и вправду не так уж плоха, — снова повеселел Мачо. — Я бы даже сказал, что она полностью в духе моего отряда. Только почему ты пришёл с ней именно ко мне?       — А к кому ещё, сэр? — развёл руками юный заговорщик. — Инструкторам сейчас не до нас, они заняты тем, чтобы оставшиеся и отсеянные неофиты друг друга не перебили. К Лидерам соваться — толку тоже нет, нас даже на порог не пустят и уж точно не выслушают. А Инк… Эрик ещё и прибьёт, чтобы под ногами не путались. Он же сейчас вообще озверевший ходит, с ним даже стоять в одном помещении страшновато, не то что со своими планами сунуться! Ну, вы понимаете, да? — и после согласного кивка продолжил. — Если бы Ве… Литман была здорова, мы бы обратились к ней, но… Поэтому наш выбор пал на Вас как на её верного помощника.       — Аника — урождённая. Почему она не обратилась к кому-нибудь из родни? Тем более, учитывая, что они не последние люди во фракции.       — Я ей предлагал! — поспешил вставить в свою защиту Питер. — Но что-то там всё не слава богу. Как я понял, она и сама хотела поговорить об этом с отцом, но тот постоянно занят и где-то пропадает. Вечно говорит ей, что ему некогда. Брат… Ну, тут Вы получше меня знаете, что он слишком занят личными страданиями. Банши просто не смогла до него докричаться, как бы абсурдно это не звучало. Короче, она сказала, что «от этой сопливой размазни сейчас нет никакого толка». А Лидер Фрай… Тут Прайс уже сама упёрлась и ни в какую не захотела к ней идти. Заявила, мол, та не только запрёт её дома на ближайшие лет десять «от греха подальше», но и меня кастрирует прилюдно и без наркоза. Просто на всякий случай.       — И она, скорее всего, права! — похохатывал Тео. — Значит, вы решили, что я лучше всех гожусь на роль того, кто донесёт до разума нашего грозного «Инквизитора» и остальных Лидеров ваш гениальный план?       — Ну, в общем, да, — развёл руками неофит и с ожиданием уставился на Баррасу. — Что скажете?       — Скажу, что лично мне идея нравится. Но ты уверен, что справишься? Не струсишь в последний момент? Или не начнёшь шпионить на врага?       — Сэр, если у Бесстрашия будут проблемы, то я потеряю всяко больше. Меня не прельщает жизнь в трущобах на постоянной основе, я слишком люблю комфорт и сытую жизнь. А если с нашей фракцией что-то случится, то стараниями выползшего из своих нор отребья весь Чикаго вскоре окончательно превратится в руины. Если я могу повысить наши шансы на победу, то, в общем-то, не против. Но у меня есть условие.       — О, как! А ты, я смотрю, совсем не промах! — Тео расплылся в «добродушном» оскале в лучших традициях своего отца. — А не обнаглел ли ты случаем, неофит?       — Моим условием будет место в учебке разведки, — Питер нахмурился, весь подобрался, но от своего отступать явно не собирался.       — Место в учебке? И всего-то? — не на шутку удивился Барраса. — Честно сказать, парень, ты меня поражаешь раз за разом. Я тебе больше скажу: если ты вернёшься живым и принесёшь полезные сведения, то тебя запихнут в эту самую учебку, даже если ты будешь сопротивляться всеми руками, ногами и зубами в косяках на поворотах! Так что — по рукам! Я как раз собираюсь к Лидерам, план ваш до них донесу, уверен, они его тоже одобрят. А ты пока предупреди свою Банши, чтобы тоже была готова. Ждите сигнала, вам передадут как, где и когда.       — Вы вот только не накаркайте, сэр, — поёжившись при упоминании «своей», пробурчал неофит, но кивнул, что всё понял, и сделает, как сказано.       — А её брата я всё же предупрежу. Он хоть и занят размазыванием соплей, но кто его знает…

***

      — А ну, подъём, ленивые задницы! Шевелитесь, засранцы!       В достаточно большую, по меркам Бесстрашия, квартиру, закреплённую за отрядом «Ратель», ворвался долговязый смуглый мужчина лет двадцати пяти, чьи корни явно уходили в когда-то существовавшую жаркую Мексику. Отросшие смолянисто-чёрные волосы неряшливо свисали на тёмные глаза, а над губами шла тонкая полоска смешных чёрных усиков, которыми молодой человек очень гордился и искренне считал их своей выигрышной изюминкой. Когда-то он перешёл из Отречения и стал самым первым и старшим ребёнком в отряде своего приёмного отца, а потому считался кем-то вроде его помощника и старшего брата для остальных ребят. Привитые в родной фракции ответственность и привычка помогать окружающим были ему только на руку.       — Я от Бёрна с новым заданием. Луз, проснись и шевели жопой, я сказал! Какого хрена ты вообще забыла дома, если неофитам сюда нельзя? Мне снова придётся отмазывать тебя перед Лорен? Хотя, наверное, так даже лучше, наконец-то хоть какую-то пользу принесёшь!       — Завались, Броуди! — мгновенно ощетинилась та самая Луз, вскакивая с кресла, в котором до этого почти лежала. — Где хочу, там и хожу, тебя спросить забыла!       Луз, она же Луиза, являлась урождённой Бесстрашной и самым младшим членом странного отряда, проходившим инициацию в этом году. Девушка была среднего роста, худая, шумная и очень непоседливая. Ей с трудом удавалось усидеть на одном месте дольше пяти минут. Казалось, что в ней так много жизни и жажды действий, что они вот-вот разорвут её изнутри, если та надолго остановится.       Характер у девчонки был соответствующий — резкий, колючий, взрывной. Ей постоянно хотелось стоять в первых рядах, быть наравне со старшими и доказывать всем, что она в Бесстрашии самая-самая. И, пожалуй, это были единственные её желания, которые не менялись ежеминутно. Она, как сама говорила, не терпела: «унылого постоянства», а потому вечно не могла определиться, чего же ей в данный момент было охота больше всего. Чего только стоили её несчастные волосы, менявшие свою расцветку каждую пару недель, а иногда и чаще. А сейчас Луз даже не смогла решить, в какой цвет их покрасить, а потому её голова напоминала патлатый светофор: затылок был выкрашен в кислотно зелёный, середина сияла нежным золотистым блондом, а лицо с обеих сторон обрамляли яркие малиновые пряди. Какой цвет был её родным, наверное, не помнила даже она сама.       — Ребята, ну не ругайтесь! — влез между ними темнокожий, полный и весь какой-то круглый, но при этом до невозможности милый здоровяк, на пару-тройку лет помладше старшего «брата». Он обеими руками потёр жёсткую трёх– (если не пяти) –дневную щетину и, вытянув пухлые губы трубочкой, внимательно оглядел пришедшего. — Бро, ты принёс моё печенье? — но, видя, что Броуди продемонстрировал ему вместо любимой шоколадной сладости совсем нелюбимый, но очень красноречивый жест, сразу надулся и начал на него наступать. — Какого хрена, чувак? Ты же обещал!       — Не заводись, Панда! — в семье Бёрна все знали, что этот урождённый Бесстрашный был настоящим добряком, но только до тех пор, пока кто-то не вставал между ним и его нежно любимым лакомством, а потому в назревающую потасовку решила вмешаться ещё одна девушка. — Лучше сам сходи. Хоть булки свои наконец-то растрясёшь, а то у меня уже только от одного взгляда на тебя целлюлит даже на лбу появляется.       — Эй! Я не толстый. — без особого энтузиазма возмутился Панда, но от Броуди всё же отстал и потопал к своему любимому дивану в гостиной.       — Дьявол, Ноа! — подскочила к ней Луз и принялась наворачивать вокруг неё круги. — Вот нафиг ты влезла? Такой концерт запорола!       — Прижми жопу, мелочь, — сверху вниз глянула на неё собеседница, умудрившись проделать подобный фокус, будучи старше упомянутой мелочи всего на три года и ниже её на целую голову.       Ноа, она же Ноэль, была красивой шатенкой с длинными вьющимися волосами, большими карими глазами, прямым носом, пухлыми губами «бантиком» и томным взглядом знающей о своей привлекательности сердцеедки. Три года назад она перешла в Бесстрашие из Дружелюбия. В родной фракции из вещей у неё был лишь необходимый минимум, да и тем постоянно приходилось делиться, когда к ним присоединялся ещё один несчастный неудачник, оставшийся, как и все они, сиротой и загремевший вместо нормальных опекунов к её ненормальным приёмным «родителям». Прожив до шестнадцати лет в семье с более чем полутора десятком детей, деля с ними каждый кусок и каждую тряпку, теперь она, как никто другой, ценила личное пространство и личные вещи, которых заимела больше, чем у всех остальных «Рателей» вместе взятых. А на уход за собой тратила чуть ли не всё свободное время и заработанные на заданиях средства.       — Как же вы доста-а-али! — зевнул, потягиваясь, последний член их отряда, неспешно выходя из своей комнаты, откуда из распахнутой двери довольно громко играла агрессивная готическая музыка. — Чего опять разорались?       — Люк, выключи свою тягомотину. Никаких сил уже не осталось слушать адские вопли, похожие на то, как одни рычащие демоны жрут других воющих монстров, а потом они меняются местами и всё начинается заново! — поморщилась Ноа, опускаясь в кресло, которое ещё недавно занимала Луиза, а та, в свою очередь, с комфортом пристроилась рядом с ней на мягком подлокотнике, без конца ёрзая и оглядываясь по сторонам.       — Действительно, бро! — возмущённо протянул Панда. — Мы зря что ли тебе на наушники скидывались?       Люк был худым, невысоким и бледным пареньком с ярко выраженными азиатскими генами, совершенно дикой причёской (Ноэль утверждала, что никакая это не причёска, а просто мелкая лохматая дворняжка, наспех примотанная скотчем к лысой голове), замкнутой натурой и неимоверно вредным характером. Он пришёл в Бесстрашие из Искренности через год после Ноа, и был сиротой при живых родителях. Они не захотели мириться с замкнутым и скрытным характером сына, не желавшего жить душой нараспашку, а потому отказались от него, стремясь не бросить на себя и тени недоверия остальных членов своей фракции.       — Все наговорились? — хмуро поинтересовался Броуди, выходя в центр большой, захламлённой кучей всякого хлама каждого из ребят комнаты, и оглядел собравшихся. — Люк, вырубай свои инфернальные завывания и присоединяйся, у нас новое задание.       Парень без лишних пререканий поспешил выполнить требуемое, а — остальные придать себе деловой вид. Когда все собрались, замолчали и скрестили взгляды на старшем «брате», тот начал быстро вводить младших в суть дела.       — Я, Панда и Люк натянем изгойские лохмотья и будем страховать одного наглухо отбитого неофита, который под видом отсеянного собрался без мыла влезть прямо в задницу к Афракционерам. Выдвигаемся сегодня. Я так понял, это напрямую связано с недавним нападением и валяющейся в отключке Литман.       — Вау! — у Луз даже глаза загорелись. — Это ж кто у нас такой безбашенный? Юрайя? Юрайя, да?!       — Нет, какой-то Питер Хэйес.       — Охренеть! — восторженно выдохнула та и, не удержавшись, подскочила и навернула пару кругов вокруг кресла. — Шут! Подумать только…       — Слушай, Броуди, — подал голос из своего тёмного угла Люк, — у меня есть вопрос. Если стерва Литман всё-таки двинет кони, то милашку Фокс переведут в наш отряд?       — Угомони свои гормоны, дружочек, — насмешливо пропела Ноа, а потом жёстко припечатала, — иначе Шорох тебе твоего дружка под корень отхреначит!       — Действительно, бро, — Панда выудил откуда-то из-под дивана початую пачку шоколадного печенья и теперь громко шуршал обёрткой, пытаясь поскорее добраться до заветного лакомства, — ты бы уже успокоился что ли. Тут и дураку понятно, что тебе с рыжей маньячкой ничего не светит.       — Иди на хрен! — в обиде ощетинился Люк, сложив на груди руки и нахмурив густые брови. — Лучше запихай себе в рот побольше печенья и жуй молча. Глядишь, ещё пару пачек — и тебя наконец-то разорвёт!       — Я не толстый!       — Закрыли рты! — громко цыкнул Броуди, обводя каждого из них тяжёлым взглядом. — Идём дальше. Ноэль, ты пока останешься здесь и покрутишься среди местных вместе с Аникой Прайс, послушаешь…       — С этой сучкой?! — Луиза подскочила на своём месте как ужаленная. — Да с какого такого хре…       — Луз! — оглушительно рявкнул самый старший парень, отчего мелкую вредину буквально прибило к месту. — Закрой. Рот! Ноа, Прайс слышала и запомнила голоса тех, кто замешан в этом дерьме. Ваша с ней задача: побродить по фракции, «потусоваться» вместе и внимательно послушать и посмотреть. Никого за руку не ловить, только опознать и передать информацию напрямую Бёрну. И ещё. Теперь ты за мелкую выскочку головой отвечаешь. Если она совсем охамеет, можешь надрать ей задницу, но аккуратно и только в крайнем случае. А вообще, постарайся избежать конфликта, нам не нужны проблемы с Фрай. Луз!       — Да молчу я, молчу! Чего тебе ещё надо?       — Ты сегодня побудешь сигнальной ракетой.       — Как это? — не сразу поняла та, но быстро сообразила. — А-а-а, я должна буду подать сигнал, да?       — Именно. Когда Мачо даст отмашку, ты должна будешь незаметно для других подать сигнал Хэйесу и Прайс. Ещё лучше, если ты подойдёшь к ним заранее и скажешь, что ты от Баррасы, а сигналом станет такое-то слово или действие. Поняла?       — Так точно! — Луиза вытянулась в струнку и отдала честь, кривляясь и светясь от радости, что наконец-то и ей начали доверять важные дела.       — М-м, так там и Тодео будет? — довольно прищурилась Ноэль.       — А ну-ка, цыц! Закатай губу туда, где ей и положено быть. — Броуди грозно сдвинул брови. — Он для тебя слишком взрослый. Да и вообще, это ж один-из-мать-его-Барраса! Даже смотреть в его сторону не смей!       — А то что, накажешь? Лишишь сладкого на неделю? — нагло вздёрнула нос Ноа.       — Отцу пожалуюсь.       — Ка-аз-зёл! — с чувством выдохнула она, пытаясь взглядом прожечь дыру в дорогом «братце», но дальше тему благоразумно развивать не стала.       — Надеюсь, никому не нужно напоминать, чтобы держали язык за зубами? Если он вам дорог, конечно, — а получив в ответ молчаливые согласные кивки, Броуди громко хлопнул в ладони, подводя итог. — Тогда работаем! И Панда, прекращай уже жрать. Где ты, чёрт возьми, видел таких жирных Изгоев?       — Я. Не. Толстый!

***

      Сай сидел у себя в кабинете, перебирал документы, недовольно сопел и исподлобья сверлил злобным взглядом «подкидыша», как сам же его и окрестил. Через пару дней после ранения его второй начальницы, Эрик привёл к нему в кабинет этого заносчивого сопляка и сказал, что теперь он будет его стажёром по личной просьбе Нико Прайса.       «Знакомься, это — Майкл. Теперь он будет жить с нами!» — про себя передразнивал ситуацию секретарь младшего Лидера.       Сай искренне не понимал, почему крайним оказался именно он, а не, например, Мартин или секретари других Лидеров, у которых практики в этой работе было намного больше. Мол, Нико захотел себе толкового помощника, но не смог найти, а потому решил его «вырастить», а молодёжи найти общий язык всяко проще.       «Ага, только растить этот дубок придётся не ему, а мне! — внутренне негодовал Сай. — Он же тупой, как пробка, только и может, что башкой по сторонам крутить, да глазами хлопать! Вечно путает документы и не может никому ничего внятно передать, так что всё равно везде приходится бегать самому. Тьфу! Недоразумение с оленьим взглядом! Спорю на что угодно: ему в родном Отречении все мозги ещё в детстве выполоскали, вот в башке ничего и не осталось. Оттого и этот ничем незамутнённый свет в глазах — через уши насквозь проходит».       Незамутнённый тяжёлыми думами взгляд светло-карих глаз Майкла и вправду можно было смело назвать оленьим. Несмотря на грубые и жёсткие черты квадратного лица, общий вид молодого человека был скорее мягким и утончённым. Яркие, даже на вид мягкие и словно подведённые губы были чуть поджаты в намёке на брезгливость, чёлка новомодной причёски вечно спадала на глаза, вынуждая его постоянно встряхивать головой, чтобы откинуть непослушные пряди назад, а сами тёмно-русые волосы были выкрашены золотистыми полосками и слабо вились. Хотя секретарь готов был дать руку на отсечение, что это не от природы, а потому что стажёр их каждый день завивал специальными средствами. Непонятное недоразумение на подбородке, гордо прозванное бородкой, которая «сейчас очень модная в Искренности, а скоро будет и у нас», окончательно завершало слишком приторный образ девятнадцатилетнего Бесстрашного.       В общем, парень больше походил на томную модель модных журналов, чем на приличного Бесстрашного даже по меркам Сая, умевшего и любившего следить за своим внешним видом. Надо ли говорить, что такой бестолковый, манерный и чуть ли не блёстками посыпанный подкидыш совершенно не вызывал у секретаря Лидера никакого доверия и хоть каких-нибудь добрых чувств.       «Я что, похож на няньку?! Послать бы его куда-нибудь далеко…» — да только злить Эрика сейчас не хотелось особенно сильно. Пока Мойра лежала в больнице, его начальник словно с цепи сорвался, заваливая работой всех, до кого только мог дотянуться. А мог он далеко. При том, что остальные Лидеры полностью его поддерживали и чуть ли главным не сделали, почти с ним не споря и во многом разделяя его подход и многие решения.       С одной стороны, Сай и рад бы стать секретарём руководителя фракции, как тот же Мартин, но с другой — понимал, что Эрик слишком молод и горяч, а потому возглавлять Бесстрашие ему пока рано, надо подождать ещё хотя бы лет десять. Ну и Саю вместе с ним соответственно. Но он был абсолютно не против подобного развития событий в будущем. А для этого нужно было сделать всё, чтобы не только набраться побольше опыта, но и к тому времени не вылететь со своей нервной работы.       Выполнить эту задачу становилось с каждым днём всё труднее благодаря резко увеличившемуся объёму нагрузки и тупому, как уточка, стажёру, который больше вредил, чем помогал. Доходило даже до того, что, чтобы занять Майкла, Сай садил его точить пачки карандашей или раскладывать папки по цветам и размерам, только бы тот не мешался у него под ногами и не отвлекал от важных дел.       «Ну как дитё малое», — поначалу терпеливо вздыхал секретарь.       «Убью заразу такую! Вот этими вот руками задушу, если он ещё хоть раз что-то напутает!» — бесновался Сай по прошествии десяти дней, всё отчётливее понимая, что до работы у Нико его глупый стажёр не доживёт.

***

      Выключив будильник, Скай снова легла в кровать и уставилась в потолок пустым ничего не выражающим взглядом. Две недели. Ровно две недели прошло с того злополучного отсева, когда её лучшая подруга чуть не погибла.       Девушке хотелось кричать и обвинять в случившемся всех и каждого: Эрика — за то, что не уберёг; Сэма — за то, что не прикрыл; Фора и Лорен — за то, что так долго не могли вызвать помощь; перепуганных до икоты неофитов — за то, что Мойра оказалась там из-за них; и себя — за то, что её там не было. Останавливало только чёткое осознание, что виноваты были именно Афракционеры и тот из них, который, подыхая, выпустил те треклятые пули. Его счастье, что он сдох ещё до того, как Мойра упала на землю, иначе лёгкой его смерть точно бы не стала.       Эрик, словно с цепи сорвался, но, наверное, так было даже лучше. Особенно это радовало Тео, который «уже изрядно задолбался в одиночку ворошить грязные трусишки зажравшихся командиров». Он с неподдельным счастьем в глазах рассказывал, как младший Лидер убедил остальное правление фракции разрешить ему действовать открыто и официально с привлечением всех доступных ресурсов. Теперь Мачо не нужно было всячески юлить, всеми правдами и неправдами выведывая нужную информацию. Дело сразу пошло быстрее.       Зола тоже что-то нарыла, но считала, что подобралась недостаточно близко. Из-за того, что время шло, а выйти на организаторов нечистой на руку шайки Бесстрашных всё никак не получалось, девушка стала очень нервной, вспыльчивой и всё чаще начала срываться на друзьях. Общаться с ней становилось просто невозможно.       «Золли совсем съехала с катушек с этим своим заданием. Её уже даже собственная сестра не выдерживает!» — ворчала Скай, после очередной ссоры с младшей Ифе, произошедшей абсолютно без повода.       Очень неприятно было чувствовать себя беспомощной и совершенно бесполезной. Казалось, что каждый был при деле, и только она, будто зависла в невесомости, безрезультатно махая руками и ногами. Скай готова была взяться за любую работу, но тот же Мачо на удивление тактично попросил её никуда не лезть и сидеть как можно тише. А ещё хитрый Барраса уже не раз «намекал», что ей было бы неплохо найти в себе силы и поговорить с Роквеллом. Скай дулась, упиралась, гордо задирала нос и уверяла, что ей совершенно не сдался этот дурак.       — Не дурак, а альтернативно одарённый! — раз за разом со смехом поправлял её Мачо, привычно уворачиваясь от очередной подушки, которые девушка метала в него с завидным постоянством, когда тот оказывался у неё в гостях.       Скай честно хотелось быть сильной, не поддаваться на провокации друга и жалобные стенания Прайса под дверью, но она понимала, что с каждым днём такой осады стена её выдержки давала всё новые трещины, осыпалась мелкими камушками и грозилась рухнуть в любой момент, погребя под собой гордость и принципы. Но ради справедливости стоит отметить, что Тео предлагал ей капитулировать на своих условиях, сохранив лицо и чувство собственного достоинства.       Девушка до сих пор считала настоящим чудом выдержки и упрямства то, что сразу после ранения Мойры смогла удержаться и не приползти в объятия Рока, рыдая и размазывая по лицу слёзы пополам с соплями. Был риск, что он заявится сам, но у Прайса хватило ума остаться рядом с лучшим другом и поддерживать его по мере сил и возможностей. Но потом Эрик оклемался и развёл бурную деятельность, а Роквелл с чувством выполненного долга снова вернулся к осаде её квартиры. Это бесило девушку неимоверно, потому что теперь она не могла спокойно покинуть свой дом, чтобы не наткнуться на его грустный взгляд побитой собаки или не выслушать очередные пьяные завывания на тему: «Прости дурака грешного».       Когда Скай заверяла подругу, что пережить разрыв даже не успевших толком начаться отношений будет не особо сложно, то была излишне оптимистична и самонадеянна. Ей всё сильнее хотелось поверить, что выходка Прайса была просто недоразумением, что подобного больше не повторится, что Рок уже хорошенько усвоил урок... Но злой внутренний голос обрывал ростки надежды ещё на корню, уверяя, что глупые и несбыточные мечты ни к чему хорошему её не приведут.       Найла, в кои-то веки вторя Баррасе, также пыталась убедить подругу, что Прайс мог быть не так уж и плох, как они всегда о нём думали. И что можно было бы попробовать дать ему второй шанс.       — А если Рок и его просрёт, то просто скинем дурака в Пропасть — и все дела! — старшая Ифе тогда растянула губы в мимолётной предвкушающей улыбке, а у Скай по спине невольно пробежал холодок. Она бы не стала со всей уверенностью утверждать, было ли высказывание подруги всего лишь невинной шуткой.       Мысли Скай прервал громкий стук в дверь. Барабанили так, будто надеялись, что та не выдержит и осыплется крошевом под тяжёлыми кулаками.       — Кого там принесло с утра пораньше? — девушка недовольно скинула с себя одеяло и потянулась к комму. — Оу… — оказалось, что она пролежала в своих мыслях около часа, и завтрак почти закончился. — Да иду я, иду! Хватит ломать мою дверь!       За порогом предсказуемо обнаружился Прайс. А вот что стало неожиданностью, так это его внешний вид: силовик наконец-то снова выглядел трезвым, ухоженным и адекватным. Его руки были заняты большими бумажными пакетами, а стучал он, судя по всему, ногами в тяжёлых ботинках.       — Ты снова зря тратишь своё и моё время! — не размениваясь на приветствия, сообщила ему Скай. — Прекращай издеваться над несчастной перегородкой и уходи.       Девушка ожидала получить в ответ кучу упрёков и просьб выслушать, понять и простить, а потому была готова отразить очередную слёзную атаку на своё несчастное трепещущее сердечко. Но она совершенно точно не была готова к серьёзности, почти каменному спокойствию и деловому настрою парня.       — Скай, либо ты сейчас отойдёшь в сторону и впустишь меня, либо я к чертям снесу вашу с Флай замечательную крепкую дверь и зайду сам. Но тогда пончики точно остынут.       — Пончики?.. — Бесстрашная в шоке хлопала на него глазами, пытаясь понять, с чего вдруг Роквелл кардинально изменил свой подход, и чем это грозило лично ей. — Какие ещё пончики? Что ты?..       — Вот эти, — он приподнял один из пакетов, демонстративно им пошуршав и выпустив наружу непередаваемый сдобный аромат, от которого у голодной девушки чуть слюнки не потекли. — А вот здесь, — он продемонстрировал второй пакет, — есть немного печёного картофеля и сочного мяса в специях. А ещё большой термос с отличным кофе. Но, есть одно «но»: всё это гастрономическое великолепие идёт в комплекте со мной. Ну что, я смог тебя заинтересовать?       — Допустим... — пробормотала удивлённая девушка, отходя назад и впуская молодого человека внутрь. — Располагайся, но, как дома, себя не чувствуй! — буркнула она Прайсу и, схватив из шкафа первые попавшиеся чистые вещи, юркнула в ванную — спешно приводить себя в порядок.       Когда Скай вернулась в комнату, на столе уже стояли открытые коробочки с едой, в кружках исходил горячим паром кофе, а в воздухе витали ароматы специй и сладостей. Всё определённо шло не так, как обычно, и она никак не могла собрать враз разбежавшиеся мысли в кучу и решить, как теперь следует себя вести.       — И всё же, — помедлила на пороге, а потом нерешительно присела напротив парня, обводя рукой аппетитное зрелище, — как мне стоит это понимать?       — Тяжёлая артиллерия? — добродушно улыбнулся Рок и взял в руки свою кружку, призывая присоединяться. — Я должен перед тобой извиниться.       — Ой, вот только снова не начинай! — поморщилась девушка, сразу же отодвигая от себя так и манивший напиток.       — Нет, ты подожди. Я поступил ужасно, и этому не может быть никаких оправданий — да. Но я сейчас о другом, — и, видя неподдельное удивление на её лице, быстро продолжил. — Я должен извиниться, что и после этого вёл себя, как самый настоящий дурак…       — Альтернативно одарённый, — на автомате поправила его Скай так же, как её — Тео. — Кхм… В смысле, продолжай.       — Эм… хорошо. Я вёл себя очень глупо и доставил тебе немало проблем: хождение за тобой попятам, концерты под дверью, дурацкие пьяные выходки. Скай, прости меня хотя бы за это.       — Признаться, этот разговор сам по себе уже намного интереснее всего того, что ты только что перечислил, — ничуть не кривя душой, сообщила она, накладывая в свою тарелку горячий картофель и несколько кусочков ароматного, таявшего во рту мяса. — Только с чего такие перемены?       — Вчера случилось кое-что, что наконец-то помогло мне выйти из страдательного загула. Представь, будто один из неофитов попытался изнасиловать Анику. Оказалось, что она долгое время хотела что-то мне рассказать, а я был настолько занят жалостью к себе, что совершенно перестал реагировать на окружающий мир и на неё в том числе. Но мне…       — Да к чёрту твои самокопания! — Скай подскочила как ужаленная. — Как она?! С ней всё в порядке? Может, ей нужна какая-то помощь?       — Да ты не нервничай, изнасилование оказалось постановочным. Но когда я осознал, чем моё безответственное поведение могло бы кончится для близких, лично мне от этого было ненамного легче. И, предвосхищая твои вопросы, — он поднял ладонь, не давая Бесстрашной перебить себя ещё раз, — я сам всего не знаю, но это какой-то очередной хитрый план вашего Мачо, Локо или кого-то там ещё. Само-собой, что болтать об этом не стоит. Сестра изо всех сил делает вид, будто до глубины души потрясена случившимся, и старательно бродит тенью по коридорам в компании одной из Медоедов. С той, что готова бедного Тео одним только взглядом сожрать. Не помню её имени.       — Ноа! — успокоившись, понятливо кивнула девушка и потянулась к свежему пончику, украшенному сливочной глазурью и радужной посыпкой. — Она проходила инициацию с Элаем. Занятная девчонка, пересекались несколько раз.       — Ага. Эм… Кхм… В общем, я вдруг осознал, что изначально был не прав со всех сторон, как ни посмотри. Да и мы с тобой совершенно точно не с того начали.       — Вот как? — пончик вмиг перестал казаться таким невероятно вкусным и притягательным. — Значит, ты признаёшь, что зря заливал мне про любовь?       — Да. То есть — нет! То есть… А-а! — Роквелл в негодовании взмахнул руками и чуть не свернул коробку с остатками картофеля.       — Эй! Крушить всё вокруг — моя прерогатива!       — Прости! Я просто хотел сказать, что от своих слов по отношению к тебе не отказываюсь и даже не собирался! Но мы и вправду начали неправильно и слишком сильно поспешили. Точнее, я поспешил, да... Должен признаться: что-то настолько серьёзное у меня впервые. И я, наверное, плохо понимаю, что и как нужно правильно делать, чтобы всё не испортить, и…       — И для начала, было бы не плохо перестать пихать свой язык в рот другим девушкам! — ядовито перебила его Скай, пытаясь за вредностью скрыть обуревавшие её чувства. — Ну и с другими частями тела действовать по этой же аналогии.       — Это я уже понял! — рассмеялся он, запрокинув голову и чуть не расплескав свой кофе. — Я к тому, что давай начнём всё сначала, но постараемся сильно не торопиться? Ты будешь меня направлять, а я клятвенно обещаю слушаться, исправляться, ну и — да, не совать свой язык, куда попало. Как тебе такая идея?       — Слушай, ну и время же ты для этого выбрал! — возмутилась девушка, запустив в Прайса салфеткой.       — Время ничуть не хуже и не лучше любого другого. Прежде чем штурмовать дверь пакетами с едой, я поговорил с твоей сестрой и её жутковатой начальницей. Они клятвенно заверили, что жизни Мойры уже точно ничего не угрожает. Более того, она активно идёт на поправку. Корелли сказала, что если дело и дальше так пойдёт, то недели через две-три её могут выписать из больничного крыла домой. Но с условием ежедневных визитов в больницу, конечно…       — Ура! — Скай, не помня себя от радости, подскочила, перевернув со стола тарелку с недоеденной сладостью, и повисла на шее парня, громко вскрикнув от счастья. — Если ты хотел заручиться моим расположением, то сразу надо было начинать с этой замечательной новости!       — Значит, пончики можно было не брать? — хитро усмехнулся Прайс.       — Нет, ну вот что ты сразу начинаешь? Как это — без пончиков-то?..       — Так ты согласна? — Рок поднялся на ноги вместе с девушкой и, крепко её обняв, с тревогой всмотрелся в сияющие радостью глаза.       — Убедил. Давай попробуем ещё раз. Но только запомни: во все времена пончики — наше всё!

***

      Найла с неприкрытой злостью молотила несчастного тренировочного манекена, попеременно представляя на его месте то Эрика, то своего начальника, то некоторых тупоголовых патрульных, но чаще всего — грёбаного Тодео Баррасу! Она готова была поставить всё, что у неё было, на то, что виновником совершенно идиотских перестановок в подотчётных ей отделениях был именно он.       После того, как непригодных неофитов всё-таки благополучно спихнули Изгоям, в её родимых и дорогих девичьему сердцу патрулях начался самый настоящий бардак. Аргументируя тем, что Афракционеры совсем распоясались, патрульные отряды переформировали и сдобрили доброй долей боевиков и почему-то разведчиков, запихнув туда не только рядовых бойцов, но и командиров различной степени рангов и собственной важности.       «Можно подумать, что раньше Афракционеры чинно ходили, держась за ручки, пели добрые песни и восхваляли мир во всём мире!» — мысленно плевалась заместитель командира Первого Патрульного отряда Чикаго, раз за разом вбивая кулаки в несчастного болванчика.       Сама Ифе всегда скрупулёзно формировала каждую группу, анализируя и чётко просчитывая характеры и навыки патрульных. Если приходилось усиливать отряд тяжёлой поддержкой, то она отправляла запросы на конкретных людей, соответствовавших жёстким критериям, чтобы не внести дисбаланс в идеально работавший механизм. Сейчас же команды формировались, мягко говоря, как попало. У патрульной складывалось стойкое ощущение, что сделано это было с конкретным расчётом на то, чтобы намеренно посеять внутри них раздор, расшатать равновесие, а потом посмотреть — что из этого выйдет. Словно чей-то изощрённый эксперимент. А если хоть на секунду предположить, что всё так и было, то кто первым приходит на ум? Правильно.       «Бар-р-раса!» — Найла ловко повисла на манекене и несколько раз ударила его коленом, представляя, с каким бы удовольствием проделала то же самое с настоящим Тодео. — «Интересно, Мойра сильно на меня обидится, если, придя в себя, не досчитается одно юркого и до невозможности хитрожопого говнюка?»       Со времени перестрелки прошло уже больше двух недель. Литман всё ещё держали в бессознательном состоянии, но со дня на день собирались «будить», и это не могло не радовать. Где-то в глубине души Найла надеялась, что, вернувшись в строй, Мойра призовёт к порядку своего распоясавшегося зама, иначе в один прекрасный момент патрульная сама его прибьёт.       Дин Рэйес уже давно повесил на неё почти всю свою ответственную работу командира Первого Патрульного отряда Чикаго и часть своей. А когда та возмущалась такому произволу, открыто заявлял, чтобы она готовилась, пока есть такая возможность, потому что скоро это станет исключительно её морокой, тем самым прямо показывая, что выбрал её своей преемницей. Если Ифе сможет добиться определённого успеха в своём деле, и благодаря этому фракция её поддержит в нужное время, то она станет следующим патрульным Лидером. А если её не выберут, то станет его правой рукой и тем самым командиром Первого Патрульного, отвечающей за всё то же, что делала и сейчас.       В последнее время от навалившейся работы и не проходящей усталости хвалёная выдержка Найлы стала совсем ни к чёрту и начала всё чаще давать сбои. Вот и сейчас Ифе пришла в зал спустить пар, чтобы никого ненароком не прибить и не покалечить, хотя в обычное время предпочитала тир, где можно было вволю пострелять или пометать ножи, отводя душу и прочищая мозги. Глядя на то, как её дорогое детище, над которым она горбатилась последние два года, приводя его к идеально функционирующему состоянию, топчут немытыми ногами и разваливают по кирпичику, Найла стремительно теряла последние капли самообладания. Злость всё сильнее туманила девушке разум, а желание намотать на ближайший мостик кишки одного перешедшего все границы Бесстрашного крепло с каждой секундой.       «Дыши, девочка. Дыши и представляй, как насаживаешь голову засранца с этой его неизменной самодовольной улыбочкой на самую острую пику и торжественно проносишь её через весь Чикаго!» — как могла, успокаивала себя Ифе, не забывая посильнее впечатать кулак в манекен.       — Так всё-таки это правда! — у неё за спиной, вырывая из хоровода кровожадных мыслей, раздался весёлый голос того самого, мысленно уже обезглавленного Бесстрашного. — Когда мне в Яме пожаловались, что одна из Ифе озверела и теперь в главном зале крушит несчастных манекенов одного за другим, я даже сначала не поверил.       — Барраса, я дам тебе только один бесплатный совет: беги отсюда, если хочешь жить. Беги со всех ног, — глубоко вздохнув, свистящим шёпотом произнесла девушка, медленно оборачиваясь и прожигая Тео действительно жутким взглядом.       Не ожидая столь жаркой встречи, тот даже отступил на пару шагов, но быстро взял себя в руки и снова, как ни в чём не бывало, продолжил улыбаться и острить. Только за движениями Найлы стал следить чуточку внимательнее.       — Пожалуй, отложу твой совет на потом. Так чего ты буянишь, душа моя? Весь народ распугала.       В зале и вправду оставалось не так много людей, как бывало в это время обычно, но девушка успела заметить, что несколько небольших групп Бесстрашных притащились вслед за Мачо, очевидно, надеясь на какое-то представление или очередную во всех смыслах громкую сплетню. Но Тео успел подойти достаточно близко, а потому им с патрульной не нужно было повышать голос, чтобы друг друга услышать, зато непрошенные зрители не могли разобрать ни единого слова, чем явно были не очень довольны.       — Представляю, как отрываю тебе голову и наматываю твои кишки на разные подходящие поверхности, — честно призналась Найла, стирая со лба капельки выступившего пота.       — Радикальненько! — присвистнул Тодео, с недвусмысленным интересом разглядывая разгорячённую тренировкой девушку, одетую в короткий тонкий комбинезон и неширокую полоску топа с длинными рукавами.       «Господи, так выглядеть должно быть просто незаконно! — одновременно и восхищался, и возмущался он. — Вот её младшенькая копия иной раз чуть ли ни голышом разгуливает, а эффект — и близко не тот!»       — Думаешь? А мне кажется — в самый раз.       — Красавица, и за что же ты меня так невзлюбила? — он приподнял брови в притворном удивлении. — Ты же знаешь, я для тебя — всё, что захочешь!       — Хочу вырвать тебе ноги.       — Ну, или не совсем всё... — тут же пошёл на попятную Тео. — А за что, если не секрет?       — Ты сейчас издеваешься или просто уточняешь, за что именно из длинного списка?       — Ну как ты могла обо мне такое подумать?       — Ох, поверь, я о тебе и не такое думаю.       — Главное — что всё-таки думаешь! — хитро подмигнул он, приблизившись к ней ещё на шаг. — Так в чём дело?       Найла резко шагнула вперёд, схватила Тодео за футболку и одним сильным рывком притянула его к себе, зло выдохнув в лицо:       — Немедленно убери свои загребущие ручонки от моих патрулей! Я не собираюсь повторять дважды, Тео. Или ты сворачиваешь свои грёбаные эксперименты и прекращаешь разваливать то, над чем я трудилась столько лет, либо я влезу на твою территорию, и тогда даже Мойра не сможет меня остановить. Я превращу твою распрекрасную разведку, а заодно и СБ, в грёбаный цирк! Благо, что теперь мне для этого даже много усилий прикладывать не придётся.       — Дорогая, а тебе не кажется, что ты заходишь слишком уж далеко? — мгновенно стерев улыбку с лица, хмуро спросил Мачо, угрожающе нависнув над девушкой и почти прижавшись к ней, но пока не предпринимая никаких ответных действий.       — Нет, дорогой! — разъярённо выплюнула она, возвращая ему фальшивую ласку. — Это ты зашёл слишком далеко, решив, что можешь безнаказанно топтать чужие труды и превращать слаженные отряды в гадюшники сцепившихся змей. Теперь патрульные, разведчики и боевики на выездах больше заняты выяснением отношений и разборками, кто из них главнее и будет командовать группой, вместо того, чтобы внимательно смотреть по сторонам и вовремя реагировать на опасность. Знаешь, сколько раненых за последнюю неделю поступило в медицинское крыло? Больше, чем за весь прошедший год! А знаешь, сколько из них тяжёлых? Семеро моих парней погибли, и это — твоя вина, Тодео Барраса!       — Угомонись. Давай я всё тебе объясню, но немного позже? Пока просто прими как факт, что так нужно.       — Да чёрта с два! — Найла с силой его встряхнула, от чего тот покачнулся, и они чуть не стукнулись лбами, но ей было на это плевать. — Тебе не кажется, что ты слишком сильно заигрался в своего отца? Где он, кстати? Чем вообще занят, пока ты вытворяешь во фракции подобную хрень?! Пытается не дать тебе дотянуться и до всего остального? — и, не дав себя перебить, зло и одновременно торжествующе протянула. — Может, хотя бы теперь-то уже признаешь, что как бы ты не отрицал и не прятал голову в песок, а Локо и тут оказался на все сто процентов прав, утверждая, что с таким паскудным характером его место должен занять ты, а не Элай? Что это именно ты способен, не моргнув и глазом, отправлять своих товарищей по фракции на бесславную смерть, если так будет нужно?       Как бы Тео не злился, но крыть ему было нечем, потому что её слова били, что называется, не в бровь, а в глаз. Он понимал, что патрульная находилась в своём праве, да и вообще была во многом права. Но ситуация на данный момент была такова, что он просто не мог поступить по-другому.       — Если ты сейчас успокоишься, то позже я смогу тебе всё объяснить. Сказал же!       — Свет мой, ты не понял, — почти проворковала Ифе. — Мне никуда не впёрлись твои объяснения. Я просто хочу, чтобы ты свалил с моей территории, и тогда между нами снова наступят мир и дружба. Прекрати бессовестно пользоваться протекцией Эрика, не вынуждай меня действовать через Дина или связи с Мойрой.       — Душа моя, — Тео достаточно жёстко схватил девушку за подбородок и притянул ещё ближе к себе, оставив между их лицами меньше дюйма свободного пространства, — ты только что выставила меня злом воплоти, но почему-то совсем забыла упомянуть, что наша с тобой любимая подруга точно такое же чудовище, как и я.       — Вот уж нет! — хмыкнула Найла, даже и не подумав вырываться или ещё как-то демонстрировать охвативший её дискомфорт. — Литман никогда и не скрывала, что она такая, какая есть. И тут можно либо принимать её, либо нет — выбор за каждым. А вот ты, Барраса, постоянно пытаешься выдавать себя за кого-то другого, натягиваешь на себя чужие маски и хочешь казаться этаким милым мальчиком. Только почему-то вечно забываешь, что оскал крокодила за ромашкой не спрячешь! Я тебе уже много раз говорила, и ещё раз повторю: притворяясь кем-то другим, ты обманываешь, в первую очередь, себя самого. Оглядись вокруг, Тео, — она взмахнула свободной рукой, обводя зал, но имея в виду куда большее, — только в по-настоящему критической ситуации ты показываешь настоящего себя, и этот человек тебе самому нравится просто до одури. Да ты же в полнейшем восторге от всего происходящего! Наконец-то находишься на своём месте и занимаешься тем, что у тебя получается лучше всего — интригуешь. Так просто перестань. Себя. Обманывать! — девушка отчеканила последние слова, с вызовом глядя ему в глаза.       — И что же мне тогда за это будет? М-м? — прошептал Мачо, завороженный страстной отповедью, а потом не удержался и всё-таки поцеловал сводившую его с ума девушку.       Правда, поцелуй этот вышел недолгим и закончился достаточно болезненно для парня: прошло всего несколько секунд, как Тодео хлопнулся на спину от ловко проведённой подсечки, а старшая Ифе уже сидела на нём, чуть склонившись вперёд и с нескрываемым удовольствием наблюдая, как тот морщится от пусть и недолгой, но внезапной боли в спине и затылке. А потом ещё и губу прикусила, чертовка.       — Эй, так же нечестно! — протянул парень, кривясь больше от досады на то, что его прервали на самом интересном, чем от боли.       — Нечестно было лезть на мою территорию. Дважды! — Найла скривила уголок губ в намёке на самодовольную улыбку, но та быстро исчезла, стоило только Баррасе схватить её за открытые от задравшихся шорт комбинезона бёдра и сделать пару характерных поступательных движений, ясно давая понять, что именно в данный момент он считал самым нечестным.       — М-да? — почти мурлыкал он. — И что ты в итоге предлагаешь, душа моя? Но пойми, я не могу совсем прекратить то, что делаю.       — Свет мой, я очень надеюсь, что ты сейчас только о патрулях говоришь... — Ифе скептически повела бровью, а потом, специально поёрзав на мигом сцепившем челюсти парне, продолжила. — В общем так, дорогой, во-первых, сейчас ты уберёшь от меня свои руки, иначе у нас не получится договориться. Во-вторых, завтра утром придёшь в кабинет Дина и всё мне расскажешь. Лидера всё равно не будет, а мы с тобой постараемся решить проблему малой кровью, как только ты сможешь внятно объяснить, какой именно результат надеялся получить. И, в-третьих, Тео, — она склонилась над лицом Мачо и перешла на его излюбленную манеру общения, — больше никогда не смей совать свои загребущие лапки в мои любимые и прекрасные патрули. Ты меня понял, зайчик?       — Абсолютно, кисонька! — хмыкнул Тодео в том же тоне и не без сожаления выпустил девушку из своих рук. Ещё какое-то время лёжа на полу тренировочного зала, он с восхищением глядел вслед неспеша удалявшейся Найле Ифе, игнорировавшей любопытную толпу с поистине королевским величием. — Ну какая же всё-таки женщина!

***

      — Ну вот, а ты говорила, что эти двое не особо ладят между собой, — хохотнул Медведь, притягивая Тори ближе и обнимая её ещё крепче.       — Честно говоря, я была почти уверена, что Найла попытается протереть Баррасой пол всего тренировочного зала, как минимум. А как максимум — ещё бы и пару коридоров зацепила. Слишком уж заведённой она выглядела.       — Да брось! Если бы не слишком большое количество зрителей, они бы прямо здесь переспали!       — А вот это — вряд ли, — покачала головой Ву, уводя Берри прочь из зала, взорвавшегося возбуждённым жужжанием голосов. — У Найлы и Тео своя давняя история, которая в один прекрасный день могла бы закончиться пышной свадьбой, парочкой премилых, но уже заранее очень зубастых детишек и летним домиком на границе с Дружелюбием, но что-то пошло не так. Очень сильно не так! С тех пор они скорее терпели друг друга ради остальных, чем действительно дружили.       — А что произошло?       — Я точно не знаю, — пожала она плечами. — Они не пожелали выносить суть своего конфликта на публику, а мы не стали настаивать. Это было их личное дело. Нам оставалось только проявить понимание и благоразумие, чтобы не лезть к ним под кожу и не усугублять ситуацию, рассорив всех насмерть.       — Тори, ты, конечно, и дальше можешь верить во всё, что хочешь, но я бороду могу дать на отсечение, что эти двое хоть и не друзья, но и не враги — точно. А уж сыпавшиеся от них искры можно было рассмотреть и с другого конца Чикаго! Тебе не кажется, что они кое-кого напоминают?       — А ведь и правда! — рассмеялась девушка, но тут же шутливо нахмурила брови и погрозила Медведю пальцем. — А ну не тронь бороду! Не для того я столько сил и нервов угрохала на приведение её в приличный вид, чтобы ты теперь ею так легкомысленно разбрасывался. Понял?       — Понял, понял! — захохотал тот. — Бороду — не трогать!

***

      Зола сидела за барной стойкой и раздражённо крутила полупустой стакан с выпивкой. Она и сама понимала, что в последнее время стала чересчур нервной и агрессивной, начала срываться на близких, а после этого нервничала ещё сильнее.       Прошло уже чуть больше трёх недель с того времени, как Мойру подстрелили, а Ифе всё ещё топталась на одном месте и не могла ни на шаг продвинуться в поисках главарей банды. Дело шло медленно, хотя нужные люди довольно быстро вышли на неё сами, даже каких-то особых усилий прикладывать не пришлось. К ней долго приглядывались, ходили кругами, всячески проверяли и выводили на эмоции, надеясь, что она ошибётся и выдаст себя. Но Зола слишком хорошо знала своё дело, а потому смогла обратить себе на пользу и участившиеся ссоры с друзьями, и болезненный разрыв с Лолой, о которой изо всех сил старалась не думать, клятвенно пообещав себе, что обязательно всё ей объяснит, как только угроза будет устранена. Она непременно уговорит Мойру, та конечно же её поймёт и даст на это добро. Но это только в теории, если не сказать — в мечтах.       А сейчас младшей Ифе приходилось одиноко сидеть в баре, напрочь игнорируя присутствие лучшего друга и его нового приятеля, и терпеливо ждать, когда к ней присоединятся её «новые друзья». Прошло ещё около пятнадцати минут, прежде чем по обеим сторонам от неё уселась шумная и не самая приятная компания — именно те, кого она всё это время ждала.       — Здорово, малышка! — пробасил Джагс, который обычно командовал остальными и очень любил, когда молодняк, обращаясь к нему, заискивающе добавлял «дядюшка». — Готова сегодня оторваться, как в последний раз? — девушку отчего-то напрягла формулировка вопроса, но она, не подав вида, кивнула и чокнулась своим стаканом с его бутылкой. — Отлично, тогда сегодня нас ждёт просто космический улёт! За мной ребята, нечего здесь тухнуть, пора нам оторваться по-настоящему!       — Да! — восторженно взревели его дружки и подружки, разом подскакивая со своих стульев и не находя себе места от нетерпения.       Увидев столь нездоровое оживление, Зола сразу же поняла, что этим вечером должно произойти что-то особенное. Возможно, она наконец-то сможет увидеть того, кто стоит за этой мерзкой, нечистой на руку компашкой. Ей даже не пришлось изображать предвкушение, оно и так сияло на её лице неоновой вывеской. А уж какого оно было рода, этим отбросам знать было совсем не обязательно.

***

      Дэм сидел за одним из центральных столиков бара и честно пытался вслушиваться в то, что говорил ему Коул, но его взгляд и внимание то и дело переключались на Золу Ифе, одиноко сидевшую за барной стойкой. И он каждый раз заставлял себя сосредоточиться на словах нового друга, а не на спине пославшей его куда подальше подруги.       Да. Именно друга. Как бы Дэму ни хотелось большего, но что-то всё время его останавливало дать ход этим отношениям, хотя Спенсер явно был не против и уже не раз намекал на подобное развитие событий. Пока что разведчику удавалось отшучиваться, но он всё яснее понимал, что ещё парочка таких же «хитрых ходов», и он потеряет последний шанс на то, чтобы быть вместе с этим невероятным человеком.       «Ещё не хватало, чтобы всё закончилось тем, что я буду просто восхищаться им издалека. Не хотелось бы мне, чтобы духовная близость так и не переросла в обладание», — вздыхал парень, разглядывая сидевшего напротив товарища.       Коул его по-настоящему заинтересовал. Он казался Дэму взрослым и необычным, знающим просто потрясающее количество всего и обо всём, будто бы пришёл из Эрудиции, а не из Отречения, но при этом оставшимся весёлым, не занудным и лёгким на подъём человеком. Рядом с ним Демону хотелось становиться лучше и расти над собой. Всё чаще появлялось жгучее желание приложить все усилия и дотянуться до мягкого сияния Спенсера, а в идеале ещё и сровняться с ним.       Силовик привлёк внимание Дэма ещё в самый первый вечер после возвращения домой. Брат распинался, представляя ему Эрика во всей красе, а он, как загипнотизированный, не мог отвести взгляда от парня, стоявшего за левым плечом нового Лидера. Собственно, язык Демона явно опередил здравый смысл, когда парень предложил компании брата присоединиться к его друзьям.       А как он был рад тому, что на заставе им пришлось делить одну комнату на двоих! Да и вообще, Коул оказался очень смышлёным и ловким парнем, а потому работать с ним в паре было сплошным удовольствием. Пока Дэм проворачивал свои хитрости, Спенсер его прикрывал и при этом не гремел, не топал и не пыхтел, привлекая к ним ненужное внимание, как иногда делал тот же Блэйк.       Который, кстати, наконец-то пришёл в себя! Он уже мог шевелить руками, пальцами ног и даже сидеть, если ему немного помочь и поддерживать. Флай сказала, что ему назначили курс усиленной реабилитации, поэтому друг скоро снова должен будет встать на ноги.       Мойра тоже скоро очнётся. Дэм уже предвкушал, какие баталии развернутся возле её кровати, ведь, насколько он знал, Эрик и Дин до сих пор переносили друг друга с трудом. А то, что оба младших Лидера всё своё свободное время будут проводить именно там, больше ни у кого не вызывало сомнений.       Сэм почти всё время пропадал в лазарете или в тренировочном зале неофитов, прилежно сопровождая смазливую и очень бойкую на язык Эрудитку, но молодой разведчик был спокоен за старшего брата, зная, что за ним зорко приглядывала малышка Флай. Роквелл и Скай благополучно помирились и теперь шаг за шагом, неспеша налаживали свои отношения.       Кто его по-настоящему удивил, так это рыжая вредина Фокс и самый младший Барраса. Признаться, Дему до последнего не верилось, что они когда-нибудь смогут переступить порог прочно связавшей их странной, покровительственной дружбы. А ещё Демону показалось, будто Тео и Найла стали относиться друг к другу немного терпимее, но это было что-то из разряда невероятного, поэтому парень не спешил верить в этакое чудо, но надеяться на него не переставал. В общем, почти у всех его друзей дела потихоньку налаживались, единственной, кто его всерьёз беспокоил, была Зола, не желавшая слушать никого вокруг.       — Может, уже подойдёшь?       — Прости, я снова прослушал. Что ты сказал? — виновато улыбнулся Демон, глядя в светившиеся пониманием глаза больше-чем-просто-друга.       — Я сказал, что тебе стоит подойти к Золе и серьёзно с ней поговорить.       — Неужели ты думаешь, я не пробовал? — грустно вздохнул парень. — Пару часов назад она послала меня в такие далёкие дали, что даже страшно представить. — Дэм понимал, что рассказывать о задании подруги было нельзя, но и откровенно врать Спенсеру тоже не хотел, а потому старался выражаться общими фразами. — Заявила, что хочет взять перерыв как в работе в нашем отряде, так и в дружбе с нами в общем.       — Честно говоря, при знакомстве она показалась мне совершенно другим человеком. — Коул подозрительно прищурился, кинув тяжёлый взгляд в сторону Ифе, к которой уже подсели её новые друзья и теперь громко над чем-то смеялись. — Ни за что бы не подумал, что она… такая.       — Ты не прав, Зола очень хорошая! — поспешил вступиться за неё Демон. — Просто… Просто иногда она бывает излишне взбалмошной и очень упёртой. Но она совершенно точно не плохой человек.       — А я этого и не говорил, — качнул головой Спенсер, делая глоток из своего стакана. — Тем более, будь она плохой, вы бы не стали близкими друзьями. Я только указал на то, что первое впечатление зачастую может оказаться обманчивым. Например, сначала мне показалось, что Зола — очередная пустышка из бабочек-однодневок. Ну, знаешь, те что живут исключительно в своё удовольствие. Они, как вспышка: яркие, но мимолётные. А какой глубокий смысл может быть у такого кратковременного явления? — мужчины обменялись понимающими улыбками. — Теперь же я вижу, что она не так проста, как показалась в первый момент. А ещё, что её что-то серьёзно гложет.       — Это из-за того, что между нами, — грустно вздохнул разведчик, но заметив удивлённо приподнятые брови, поспешил пояснить, — Между нами со всеми остальными ребятами из нашей компании. С некоторых пор всё стало немного сложнее. Ну, ты понимаешь...       Коул действительно понимал тревогу Демона, а потому молча кивнул и не стал развивать неприятную тему дальше. Он примерно догадывался, что могло снедать сидевшего напротив него паренька столь же сильно, как и его подругу. Но раз тот не хотел или просто ещё не готов был об этом поговорить, то лезть к нему в душу силовик не собирался. Хотя иногда уж очень хотелось.       Дэм напоминал ему коробку-головоломку с двойным, тройным, а то и четверным дном. Да и было ли оно там в вообще, Коул тоже не был уверен. Разведчик хоть и любил покривляться и позубоскалить, но все это было напускное, ненастоящее. На самом деле Демон оказался задумчивым и очень любознательным человеком, которому было совершенно не чуждо чувство прекрасного. Он вызывал у силовика сильное и давно позабытое желание защищать и оберегать кого-то конкретного, а оттого его ещё больнее задевал тот факт, что парнишка, если и не бегал от него, то всё равно продолжал стойко удерживать между ними дистанцию. Спенсер прекрасно видел, что нравился Дэму ничуть не меньше, чем тот ему, а потому отчаянно пытался разобраться, в мотивах его странного поведения. Обдумав всё и так, и эдак, погрустневший силовик пришёл к решению не давить, а терпеливо выждать, когда тот перестанет терзаться внутренними демонами и будет готов к началу серьёзных отношений.       «Забавно: Демона терзают его собственные демоны», — невесело улыбнулся он про себя.

***

      С момента возвращения из спасательной операции в Западном Фокс много времени проводила в оружейной. А после нападения во время отсева неофитов она и вовсе выпросила назад тот самый каталог, что прислала Эрудиция, и окопалась там окончательно. Девушка была уверена, что с новым оборудованием точно что-то не так, но упорно не могла разобраться, что именно. Её интуиция просто кричала об этом, не давая Рыжей от себя отмахнуться.       Пока управление фракции развило свою бурную деятельность, им явно было не до предчувствий какой-то мелкой разведчицы, и Фокс это прекрасно понимала, а потому взялась за дело сама. Никто из её друзей не был столь же увлечён этой темой, а потому даже при тщательном осмотре новых комплектов они могли пропустить что-то важное, а допустить этого она не могла. Полностью поглощённая своим занятием, она частенько забывала и про обеды, и про ужины. Если бы не Элай, то она бы точно вскоре слегла с переутомлением и голодными обмороками.       Элай Барраса. С тех пор, как Фокс пришла в Бесстрашие и прошла инициацию, он всегда был рядом с ней. Поучал, присматривал, наставлял, объяснял и защищал. Заботился.       Сначала она думала, что он видел в ней младшую сестру. Беспомощную, потому что выросла сиротой, и ничего не знавшую о жизни вокруг. Как-то даже заявила ему об этом, бросив в лицо, что он крупно ошибается. Помнится ей, Элай, тогда ещё даже не Шорох, долго смеялся над её словами, а потом уверенно заявил, что никакие сёстры ему и в помине не нужны, мол, с него и одного братца — «за глаза». А она действительно ничего не знала, по крайней мере, о Бесстрашии уж точно.       Потом Фокс долгое время считала его близким другом. Наверное, даже самым близким после Флай. Он всегда поддерживал её во всём, а если не мог отговорить от совершения каких-то глупостей, то всегда старался быть в это время рядом, чтобы помочь, прикрыть, надавать по жопе, если потребуется (а Рыжая отлично осознавала, что её частенько неслабо заносит), или получить наказание наравне с ней, деля поровну все неприятности.       Мысль о том, что он является для неё кем-то большим, чем просто другом, пусть и очень близким, пришла к ней внезапно вместе с первой в жизни вспышкой не детской, а очень даже взрослой и вполне осознанной ревности. Случилось это за пару недель до отъезда её отряда за Стену. Фокс тогда смогла настолько сильно достать заведующего оружейкой, что он выдал ей разрешение на посещение испытательной зоны и личный ключ с ограниченным доступом от закрытой секции, лишь бы только пересекаться с ней как можно реже и не слушать её восторженную трескотню. И девушка, неимоверно гордая своей немалой победой, спешила к Элаю, у которого вот-вот должна была закончиться тренировка, чтобы похвастаться и разделить с ним момент своего триумфа.       Забежав в почти опустевший зал, она увидела картину, мигом заставившую всю радость улетучиться, как и не бывало: младший Барраса стоял к ней вполоборота, обнимал и с закрытыми глазами страстно целовал какую-то девчонку с длинными фиолетовыми волосами, наматывая её «хвост» на кулак и притягивая ещё ближе к себе. Они её заметили только тогда, когда новенькая ключ-карта выпала из её ослабевших пальцев, громко звякнув брелоком об пол.       — Фокс! — обернулся к ней Барраса, впрочем, совсем не спеша отстраняться от недовольной возникшей заминкой девицы. — Что ты здесь делаешь?       — Я… — непрошенные и совершенно глупые слёзы уже подкатывали к её глазам, но юная разведчица не могла себе позволить их показать. Только не так. Не им. — Я зашла сообщить, что получила то самое разрешение в оружейную, о котором столько говорила. И… И ещё хотела сказать, что в ближайшие дни буду сильно занята, поэтому не отвлекай меня и занимайся своими… эм… своими делами.       — Фокс?.. С тобой всё нормально? — Элай слишком хорошо её знал, чтобы не заметить странности в её поведении.       — Да! Со мной всё просто отлично! Просто немного устала. — она вымученно улыбнулась, быстро наклонилась, пряча стремительно краснеющие глаза, подхватила с пола ключ и резко крутанулась к выходу. — В общем, я тебя предупредила. Бывайте!       Напоследок она, не оборачиваясь, махнула им рукой и, уже отходя от зала, услышала:       — Эй, да что не так с этой двинутой сироткой?       — Не смей! — зло оборвал фиолетового монстра Элай. — Никогда больше не смей её так называть!       — Ну, ми-и-илый!..       Дальше слушать она не стала.       «Двинутая сиротка», — Фокс потом ещё не раз вспоминала эту фразу. В том числе, и ругая себя за необоснованную ревность, на которую не имела никакого морального права, но всё равно ничего не могла с собой поделать. Несколько раз она представляла на месте той девушки себя, но её фантазия всякий раз заканчивалась тем, что Шорох открывал глаза, видел перед собой именно её и тут же отталкивал подальше, с отвращением вытирая губы.       «Действительно, как ему вообще может понравиться такая, как я? У той девицы цвета суицида и все формы имеются, и приторно сладкий голосок, и бездонные глазищи с ресницами по футу тоже на месте. А я… А что я? Мелкая, тощая, рыжая и вся какая-то несуразная. Обстриги мне волосы, и буду — пацан пацаном».       Несколько долгих месяцев за Стеной помогли Фокс осознать, насколько сильно она привязалась к младшему Баррасе, и как ей без него было плохо. Конечно, их отряд и раньше надолго покидал фракцию, но, обычно, пара месяцев были пределом, после которого их отзывали обратно. В этот же раз на скорое возвращение надеяться не приходилось.       После нелепой и до невозможности неловкой сцены в тренировочном зале Рыжая всеми силами старалась избегать Элая, и у неё это отлично получалось. С того раза они так больше ни разу и не поговорили, а потом она об этом сильно жалела и обзывала себя множеством нехороших слов, которые, как говорила Мойра, приличным девочкам знать не положено. На что Натали ей отвечала, что приличным девочкам положено знать всё, что им захочется, даже если это — что-то совершенно не приличное.       Фокс возвращалась домой со страхом того, как её встретит «друг». Да и вспомнит ли о ней вообще? Она потому и не хотела в первый же вечер идти в бар, закопавшись в привычных и понятных железках, от того, что знала — он точно будет там. А когда увидела его перед собой, пришедшего специально за ней, то впала в ступор и мямлила какой-то бред про незаконченные дела.       «Да какие такие дела, к чёртовой матери?! Ещё бы заявила, что собираюсь посидеть здесь и подождать, пока третья нога не отрастёт! Или хвост! Божечки, что же я несу…» — примерно такие панические мысли тогда бились в её голове.       А всё потому, что за прошедший год Элай сильно возмужал и из важничавшего мальчишки превратился во взрослого парня, став для неё ещё привлекательнее и недостижимее. Ей казалось, что в нём изменилось всё: рост, разворот плеч, манера держаться и, особенно, взгляд. Из него ушло почти всё юношеское, уступив место подступающему взрослому мужчине. Он даже разговаривать стал немного по-другому. И всё это настолько подходило его новому образу, что у Рыжей просто ноги подкашивались!       Элай понял, что ему по-настоящему плохо без рыжей занозы только тогда, когда она покинула фракцию и отсутствовала дома уже четвёртый месяц. Он не сразу осознал тот факт, что Фокс намеренно избегала его перед своим отъездом. А почему именно она так поступала, начал соображать, только когда Найла буквально ткнула его в это носом.       — Знаешь, — в ответ на его недовольное ворчание тихо произнесла она, — если бы у меня был кто-то хоть немного похожий на тебя, и я увидела, как он обнимает и целует другую девушку, мне бы стало неприятно. Очень, очень неприятно…         Патрульная тогда, выглядела задумчивой и печальной, а вскоре и вовсе ушла домой. Зато уже на следующий день, снова вела себя, как ни в чём не бывало. Сначала Элай решил, что перед их разговором кто-то чем-то расстроил Ифе, но позже, возвращая в памяти их разговор, у него появились крупные сомнения и не менее крупные догадки. Особенно, если внимательно посмотреть на брата и его поведение в последнее время.       Хорошенько обдумав причину непонятного поступка Фокс, он поначалу смело отмёл вариант с ревностью, которая казалась ему абсурдной. Но зерно сомнений уже было посеяно и с комфортом прорастало в душе, заставляя Баррасу взглянуть по-новому не только на отношения, связывавшие его с мелкой рыжей ехидной, но и на неё саму. Разраставшийся сумбур в непонятных чувствах и эмоциях никак не желал проходить, а потому Элай решил непременно дождаться девушку, чтобы обязательно всё для себя прояснить.       Время шло, а Фокс всё не возвращалась. Он волновался не на шутку, но отец успокаивал его, что у ребят всё под контролем, данные приходят регулярно, а в кратких отчётах Мойры говорится, что всё идёт хорошо. Только отчего-то Шороху от этого «хорошо» легче не становилось. С каждым новым днём ему всё больше не хватало Фокс. Всё чаще он начинал ловить себя на мыслях, что непременно должен был ей что-то рассказать или показать, или, например, что ей могло бы что-то понравиться или наоборот — нет. Он как бы предугадывал её реакцию на разные вещи и события, но увидеть её вживую не мог, а оттого на душе становилось ещё тяжелее.       А потом (наверное, чтобы добить его окончательно, как считал он сам) было очередное задание в группе с Медоедами Бёрна, в котором участвовал «ощипанный скунс» Люк. Именно тогда Барраса узнал, что пацан сох по Рыжей ещё со времён их неофитства, но девушка в упор его не замечала. Элай до сих пор помнил мгновенную вспышку собственной злости, катастрофически быстро переросшую в настоящую ярость, когда услышал мечтательные вздохи Медоеда о том, как тот собирался подкатить к Фокс сразу же по её возвращению и во что бы то ни стало продемонстрировать ей свою крутость и прочие достоинства, чтобы она уж точно не прошла мимо. Барраса был настолько взбешён, что почти не запомнил, какие именно слова тогда ему сказал, но, судя по вытянувшимся лицам, впечатлились все. А через пару дней после возвращения Фокс, Элай снова столкнулся с Люком, но на этот раз потасовки избежать не удалось, чему сам Шорох на самом деле был только рад.       За прошедший год Рыжая вроде бы изменилась, а, вроде — и нет. На первый взгляд, она осталась прежней, ну разве что взгляд немного потяжелел: всё те же ярко-рыжие волосы, невысокий рост, тонкие запястья и россыпь бледных, еле заметных веснушек на вздёрнутом остром носике. Но в то же время что-то в ней неуловимо поменялось: опять же взгляд, осанка, ну и…       «Да у неё же фигура стала более женственной!» — наконец-то дошло до парня, когда он по привычке зашёл за ней перед завтраком, а она спросонья открыла ему дверь прямо в том, в чём спала: в облегающем топе на тоненьких лямочках и в до неприличия коротеньких пижамных шортиках.       Именно тогда Элай осознал, что же такое в ней изменилось, и что всё никак не давало ему покоя, раз за разом заставляя внимательно к ней приглядываться. Девочка выросла. Лучший друг и самый надёжный товарищ по любым шалостям, а зачастую и неприятностям, вдруг оказался не «своим в доску парнем», а очень даже привлекательной девушкой.       Девушкой, которая неизменно притягивала к себе его взгляд, и к которой постоянно возвращались все его мысли. А после завершения задания в Западном и осознания, что времени у них может оказаться намного меньше, чем все они думали, младший Барраса отважился прыгнуть в омут с головой и начать действовать.       «Если я ей ни капельки не нравлюсь, то пусть скажет об этом прямо. А пока у меня остаётся хоть один шанс, отдавать свою Лису всяким ощипанных скунсам я не собираюсь!» — решил молодой человек.       Но упомянутая Лиса ничего подобного не говорила и даже не собиралась, только непривычно смущалась и мило краснела. А в душе радовалась и прыгала от счастья.       Их первый поцелуй произошёл в тот же вечер, что и вторая драка Эрика и Дина. Пока народ жадно мусолил новые сплетни, Элай решил отвести Фокс домой, всё равно вечер был безнадёжно испорчен. Стоя возле своего порога и прощаясь, она смотрела на него большими глазами, в которых открыто читались ожидание и призыв. Он просто не смог удержаться. Никто бы на его месте не смог.       Шорох пришёл в себя от настойчивого, если не сказать «угрожающего», и, похоже, раздававшегося уже не в первый раз покашливания за своей спиной. Тут-то он и заметил, что в пылу нахлынувшей страсти явно слишком сильно увлёкся и теперь держал девушку под бёдрами, усадив к себе на талию и прижав спиной к двери. А рядом стоял недовольный старший брат и вместе с ним раздосадованная Зола… Нет! Найла! Совершенно точно — это была Найла. Фокс смущённо что-то пропищала и быстро юркнула за дверь своей квартиры, провожаемая строгим взглядом старшей Ифе.       А после того, как сыновья семьи Барраса проводили до дома и вторую девушку, началась самая настоящая выволочка. Было неприятно, но полностью заслуженно, этого Элай не мог не признать, а потому сам себе пообещал, что отныне будет вести себя осторожнее и постарается не торопиться. Только вот рыжая чертовка себе подобных обещаний не давала и с каждым днём всё сильнее испытывала его выдержку и силу воли.       Но сегодня вечером девушка была удивительно тиха и покладиста. Не язвила в своей обычной манере, не норовила утянуть его в оружейную, не пыталась подбить на очередную сумасшедшую выходку, а только целовала в ответ особенно сладко и смотрела в его глаза долго и очень задумчиво, будто бы пытаясь найти там ответы на очень важные для себя вопросы. Элай уже совершенно привычно проводил её до дома и хотел было, попрощавшись, отправиться к себе, но девушка решительно шагнула через порог, не выпуская его руки из своей и вынуждая последовать за собой.       — Пожалуйста, побудь со мной, пока я не усну, — раздался тихий, едва различимый шёпот в темноте квартиры.       Но… Но…       «Но пошло оно всё к чёрту!» — конечно же он побудет.       А когда она утянула его вслед за собой на кровать и неумело попыталась стянуть с него футболку, Элай догадался, о чём девушка раздумывала весь вечер и на что решалась.       — Фокс, — мягко позвал он. — Фокс, маленькая моя, ты ведь даже сама не уверена, что уже готова…       — Элай! — резко перебила она, притягивая его ещё ближе. — Знаешь в чём заключается твоя самая главная ошибка?       — И в чём же? — Барраса позволил себе лёгкую улыбку, даже не подозревая, как быстро она его покинет.       — В том, что я уже не ребёнок!

***

      А ещё чуть позже в тёмной комнате раздался прерывистый и еле различимый девичий шёпот:       — Только не закрывай глаза…       И незамедлительно раздавшийся такой же ответ:       — Разве я смог бы?

***

      Найла чувствовала полнейшее опустошение. Даже то, что получилось призвать самого вредного Баррасу к порядку, уже не настолько радовало, как хотелось бы. Мачо явился в кабинет Дина, как она ему и велела. После нескольких катушек вымотанных нервов она всё же смогла добиться от него внятных ответов на интересовавшие её вопросы. Ситуация с подстрекателями в отрядах и вправду складывалась препаршивая, но сообща им удалось привести воцарившийся хаос хоть к какому-то подобию порядка, переформировав группы таким образом, чтобы в них всегда находились стойкие, ответственные и мало эмоциональные люди, которые бы не вступали в конфликты, а внимательно смотрели по сторонам, страхуя своих склочных напарников.       А ещё её очень сильно тревожила Зола. Этим вечером, вернувшись домой пораньше, патрульная наконец-то застала там младшую сестру. Найла в очередной раз попыталась с ней поговорить и по возможности мягко вразумить, но та моментально вспыхнула гневом на порядок сильнее прежнего, прокричала, как все её достали, и что она наконец-то узнала нечто по-настоящему стоящее и буквально на днях сможет принести просто ошеломительные новости. А друзья и назойливая сестрица ей только в этом мешают. После этих слов младшая Ифе подхватила куртку и вылетела в коридор, намеренно хлопнув дверью со всей силы.       Сейчас же Найла сломанной куклой сидела на диванчике в их маленькой уютной гостиной, раскинув руки в стороны, запрокинув голову на квадратную спинку и устало прикрыв глаза. По её внутренним часам с момента эффектного ухода сестры прошло уже около двух часов, и теперь время было глубоко за полночь. А оттого короткий стук в дверь показался ей слишком громким и подозрительным. Девушка плавно перетекла на ноги и, проверив, легко ли выходит из крепления на бедре любимый нож, поспешила узнать, кто же так любит ночные визиты.       «Неожиданно…»       — И снова здравствуй, душа моя! — на пороге стоял Тодео Барраса собственной несравненной персоной, но что-то в нём показалось патрульной непривычным. Была в нём какая-то непонятная нервозность или нечто очень на неё похожее, отчего девушка продолжала молча стоять и разглядывать неожиданного гостя. — И что, даже ничего мне не скажешь?       — Добро пожаловать отсюда? — неуверенно произнесла Найла, всё же отступая назад и впуская парня в квартиру.       — Не очень-то ты приветлива, — хмыкнул он, не спеша отводить от Ифе свой странный, нечитаемый взгляд.       — А должна быть? — по её коже пробежала волна предательских мурашек, как и в зале несколько дней назад. И были они совсем не от страха. — Ты к Золе? Вынуждена тебя расстроить, она умчалась в закат ещё несколько часов назад.       — Вообще-то я пришёл именно к тебе, Найла.       Она уже и не помнила, когда несносный Барраса в последний раз называл её по имени, а не разными приторно сладкими прозвищами, которые давным-давно стали их некой игрой — соревнованием по тому, кто из них вложит в ласковые слова больше сарказма и яда. А оттого происходящее начинало казаться ей каким-то нереальным и завораживающим, словно жаркий сон о запретном.       — И чем же я заслужила такую честь? — она выгнула бровь и нервно облизнула враз пересохшие от волнения губы, что совершенно точно не укрылось от внимания Мачо. — Хочешь мне сказать ещё что-то насчёт патрулей?       — А если я скажу, что мне просто слишком нравится, когда ты сверху? — поиграл он словами, бесстыдно сдабривая их двойным смыслом. — И что это совершенно не даёт мне покоя? — чуть ли не мурлыкал он, подходя слишком близко и обжигая её лицо своим дыханием. — Что тогда скажешь мне ты?       — Скажу, чтобы ты наконец-то заткнулся! — она резко выдохнула ему в губы, а потом схватила Тео за футболку и потянула на себя, плавно уводя его в сторону своей спальни.       — Для тебя — всё, что захочешь. Помнишь?