Еще чуть-чуть - и мы горим

Мы не знали друг друга до этого лета, Мы болтались по свету, земле и воде. И совершенно случайно мы взяли билеты На соседние кресла на большой высоте, И моё сердце остановилось, Моё сердце замерло. Моё сердце остановилось, Моё сердце замерло! <…> Я наяву вижу то, что многим даже не снилось, Не являлось под кайфом, не стучалось в стекло. Моё сердце остановилось… отдышалось немного… И снова пошло! Сплин — Моё сердце.

***

      Сначала было ощущение, будто я горела изнутри, дрейфуя в тёмном густом болезненно-красном сумраке. Иногда казалось, что меня вот-вот выбросит «на поверхность», давая сделать вдох такого желанного прохладного и чистого воздуха, иногда — что затянет ещё глубже, по новой запуская сжимающуюся спираль пульсирующей во всём теле боли. Пока я качалась на давящих, удушливых волнах, мне чудилось множество звуков: топот, хлопки, рокот двигателей, писк, звон, жужжание, шёпот, крики, плач, голоса близких и совершенно незнакомых людей. Их было так много!.. Слишком много для одной маленькой меня. Хотелось от них убежать, спрятаться, накрыться одеялом с головой и зажать уши руками!       А потом всё резко прекратилось. Показалось, что в обжигающей и сжимающей меня со всех сторон грязной красноте на секунду вспыхнул яркий, режущий глаза и вызывающий слёзы свет, а затем я провалилась в блаженную, укрывшую тишиной и прохладой темноту. И если поначалу измученный разум, обрадованный долгожданной передышкой, впал в воображаемую спячку, то через какое-то время мне начали чудиться смутные образы. Постепенно они становились яркими, цветными и объёмными. Непонятные сюрреалистические сны, чередовались как со свежими, так и с давно забытыми воспоминаниями, а на смену им приходили видения того, что могло бы случиться или же и вовсе не произойти никогда. Чем дольше я находилась в этом сонном мареве, тем сильнее стирались границы между реальностью и поистине фантастическими видениями:       — вот на День Выбора мама обнимает меня на прощание, провожая во фракцию раскалённых углей;       — вот Бесстрашные собираются на похоронах моего друга Блэйка, а я стараюсь держаться изо всех сил, не давая себе как командиру скатиться в позорную истерику, и крепко прижимаю к груди чуть живую от горя Натали;       — вот я приставляю дуло своего любимого пистолета к виску ничего не понимающего мальчишки Хэйеса и нажимаю на курок;       — а вот мы с Эриком, споря до хрипоты, выбираем цвет стен для детской.       Видения, включавшие в себя младшего Лидера, стали приходить всё чаще. Первые из них больше походили на воспоминания из далёкого детства, когда мы мелко пакостили друг другу в школе. На смену им пришли сны о трудностях моего неофитства и их виновнике, только на этот раз, он был каким-то размытым, его лицо и фигура, плавая в подрагивающем мареве, постоянно расплывались, совершенно хаотично меняя свои черты. Яркими и неизменными оставались только лабиринты татуировок на руках и шее. Последние будто бы и вовсе отпечатались на обратной стороне моих век. Позже, сменяя их, стали появляться образы того, как мы вместе проводили время: от обыденного завтрака в столовой фракции и разбора рабочих документов, до горячих сцен в постели, на его шикарном кухонном столе и на прочих поверхностях. И вот тут уж его черты были такими чёткими и резкими, что казалось: неловко дотронься — и пойдёт кровь.       Постепенно абсурдные сны теряли для меня свою дикость и нереальность, становясь в моём восприятии всё более правильными и естественными. Где-то на краю сознания ещё смутно слышался возмущённый крик остатков здравого рассудка, но быстро терялся за яркостью приходивших грёз.       А потом что-то опять изменилось. Из сновидений стали уходить нега и лёгкость, вернулась тревога, а с ней и болезненное, давящее на грудь чувство. Несколько раз мне снился один и тот же кошмар: будто бы меня, как бабочку, прикололи гигантской булавкой к обтянутой шуршащей тканью картине, накрыли отполированным стёклышком и забрали в рамочку. Руки и ноги ощущались, как приклеенные, голова — неподъёмной, а дышать получалось с трудом. Изменённые воспоминания, сладкие грёзы и выворачивающие душу кошмары стали до того привычными, что я не сразу поняла, когда пришла в себя.       — Доброе утро, девочка. Пора просыпаться, — прямо надо мной слышался мягкий женский голос. Он казался очень знакомым и, наверное, даже по-своему любимым, но я всё никак не могла узнать его обладательницу.       — Ну же, Мойра, открой глаза, — вторил ему второй, более молодой, но столь же родной голосок.       «Открыть глаза? Но разве они уже не открыты? Ведь я же видела… А что я видела? Что вообще?..» — размытые видения ни в какую не желали выпускать меня из своих цепких лап, так и норовя утянуть обратно.       — Давай же, Мойра!       — Мойра! — голоса звучали всё громче и настойчивее, от них начинало звенеть в ушах так сильно, что я не удержалась и поморщилась, отчего острая игла приближающейся головной боли предупредительно выстрелила висок.       Стоп.       Поморщилась? Что?..       Теперь я уже вполне осознанно попыталась выполнить требуемое, и через несколько долгих секунд у меня это всё-таки получилось. Яркий свет больно резанул по глазам, вырвав невнятный хриплый стон и заставив ненадолго зажмуриться.       — Вот, молодец… Вот умница… — довольно приговаривали всё те же голоса надо мной.       Переведя дух, я предприняла ещё одну попытку рассмотреть мир вокруг себя, но в этот раз действовала аккуратней, медленно приоткрывая слезившиеся от рези глаза. Картинка была мутной, но понемногу прояснялась всё больше, позволяя рассмотреть сиявшие белизной потолки медицинского корпуса и склонившихся надо мной женщин. Очень хорошо мне знакомых.       — Мойра, ты нас слышишь? Понимаешь? Если да, моргни два раза, — мягко, но настойчиво скомандовала Лиз Корелли.       Я послушно выполнила требуемое и уже хотела спросить, что, собственно, происходит, и как я тут очутилась, да ещё и в таком виде, как ко мне резво подскочила Флай со стаканом воды и вставленной в него трубочкой. Вслед за слухом и зрением спешно возвращались и остальные чувства, настойчиво сигнализируя, что во рту открылся филиал Сахары, в груди отчего-то жутко ныло и пекло, сама я полусидела на больничной койке в одиночной палате, а собственные руки меня почти не слушались, да и вообще почему-то были похожи на две тоненькие ниточки. Конечно, я утрирую, но они действительно выглядели так, будто бы меня морили голодом несколько недель.       Маленькие глотки живительной влаги приносили сильную режущую боль в горле, как будто бы я пыталась протолкнуть через него не чуть тёплую жидкость, а острые куски кирпича, но постепенно мне становилось легче, а неприятные ощущения утихали. Все, кроме зудящей и тянущей боли в груди. С трудом подтянув к себе руку, я провела ей от шеи — вниз, чуть сдвигая одеяло, и наткнулась на плотную повязку.       — Какого?.. — хрипло прокаркала, не сумев сдержать своего удивления и озвучивая вопрос вслух.       — Что последнее ты помнишь? — настороженно спросила Флай, присаживаясь на краешек моей койки и беря меня за руку.       Я незамедлительно хотела выпалить ответ, но запнулась на первом же слове. Действительно, а что я вообще помнила? Навязчивые обрывки снов-видений упорно лезли в голову, путая мысли, мешая сосредоточиться и вызывая глухое раздражение.       — Неофиты… — видя мои затруднения, неуверенно подсказала подруга, с тревогой заглядывая мне в глаза.       Но я уже не обращала внимание, мысленно заново переживая тот день, когда мы с Эриком и кураторами повезли неофитов на первый отсев:       — вот мы гоняем их по местности;       — вот Эрик ставит им ультиматум;       — вот детишки переругиваются между собой, выбирая тех, кому с ними больше не по пути;       — вот за отбракованными прибыла пятёрка сопровождающих;       — вот…       Стоп!       Вот оно. Это были не сопровождающие. Точнее никакие не Бесстрашные! Я это заметила. Пошла им навстречу, чтобы отвлечь и обезвредить на безопасном от детей расстоянии. Сэм — следом. Мы быстро разобрались с самозванцами и направились обратно. Дальше… Уверена, что это только игра моего воспалённого воображения и отголоски навеянных медицинскими препаратами грёз, но теперь в воспоминании мне чудилось, будто бы Эрик смотрел на меня с отчётливым весельем, неприкрытой гордостью и явной решимостью в глазах. Он выглядел так, будто бы хотел радостно броситься мне навстречу. Ну точно же бред!       А потом… А что было потом? Об этом я и поинтересовалась у подруги и стоявшей по другую сторону кровати Лиз.       — Мы с Сэмом устранили угрозу. — тяжёлый вдох. — Тогда почему я здесь? — ещё один. — И насколько всё плохо?       Говорить получалось с трудом. Воздуха в лёгких катастрофически не хватало, вдохнуть поглубже не позволяла мигом усиливавшаяся в груди боль, а отвыкшее от разговоров горло отказывалась проталкивать через себя даже короткие слова.       — Один из Афракционеров умер не так быстро, как нам всем бы того хотелось, — поджал губы наш «ангел». — Умирая, он успел нажать на курок и, не целясь, выпустил с пяток пуль. Несколько задело левую руку и бок Сэма, но только вскользь. Он в порядке. А вот тебе крупно не повезло. Одна из пуль догнала тебя и пробила лёгкое над сердцем, она прошла настолько близко, что ещё чуть-чуть и мы бы с тобой сейчас не разговаривали, — Флай судорожно сглотнула и сжала мою ладонь чуть крепче. — Эта дрянь ещё и застряла на выходе. Нам сообщили сразу, поэтому мы успели вызвать подкрепление из Эрудиции.       — От Умников? — я так удивилась, что не сразу сообразила, о каком таком подкреплении идёт речь.       — Да, — вмешалась Корелли. — Я связалась напрямую с Джанин и попросила у неё парочку толковых ребят с прямыми руками. Она привезла лучших. Это тебя и спасло, сами бы мы не справились. Не удивляйся, — она грустно улыбнулась, видя мои высоко вздёрнутые брови, — я готова признать, что в одиночку ничего бы не смогла сделать. Всё было… Всё было действительно очень плохо, Мойра.       — Это точно! — подхватила младшая подруга. — Мы все до сих пор поражаемся тому, как Эрик смог довести тебя живой.       — Эрик? — разум отказывался всерьёз воспринимать услышанное, а про Психа — тем более. Я бы скорее поверила, если бы он попытался меня добить. Но где-то на периферии сознания мгновенно вспыхнула яркая возмущённая мысль, что я к нему несправедлива, и он совершенно точно не заслужил таких слов в свой адрес.       — Он всю дорогу зажимал твою рану, делал искусственное дыхание и массаж сердца. Изгваздался в твоей крови с головы до ног, но всё же довёз. Ещё и с Дином опять сцепился. Точнее, Дин — с ним, — грустно вздохнула Флай.       — Почему? — прохрипела, устав удивляться, но Лиз опередила свою ученицу с ответом.       — Потому что твой отец — безнадёжный идиот! — зло припечатала она, в негодовании хлопнув себя по бедру. — Пока мы вас ждали, знали только, что ты была серьёзно ранена и рисковала не пережить транспортировку. Дин очень за тебя перепугался и разозлился на Эрика за то, что тот тебя «не уберёг». Более того, в какой-то момент его понесло ещё дальше, и он начал обвинять мальчишку в том, будто бы тот всё специально подстроил, спланировал заранее.       — Глупости! — возмущённо каркнула я, сама стыдясь за свои же недавние мысли и со всей ясностью осознавая полную их абсурдность.       — Мы все это прекрасно понимали. Но Дин… — кивнула Флай. — Вот Эрик и… доступно объяснил ему, что тот не прав. В своём духе. Ну, ты понимаешь.       — В морду дал? — вот как пить дать!       — В морду дал. — сердито подтвердила Лиз. — А я потом ещё и от себя добавила! У тебя каждая секунда была на счету, а он развёл гладиаторские бои! Нашёл время… Да и, можно подумать, будто Дин не видел, что парнишка сам находился в шоковом состоянии и не воспринимал окружающую реальность в полной мере. Твоему отцу стоило бы порадоваться, что Эрик его на месте не пристрелил как прямую угрозу, а он на него всё ещё волком смотрит, пытается виноватым выставить.       — Ну и чего он так взъелся? — я устало прикрыла глаза. Короткий разговор вымотал меня не меньше, чем дневной марш-бросок по пустошам за Стеной. — Подумаешь — ранили! Не в первый, да и не в последний раз. Пара дней в ваших заботливых руках — и я уже как новенькая.       — Пара дней?.. — Лиз неэстетично уронила челюсть.       — Мойра, — Флай взяла и вторую мою ладонь, крепко сжала и наклонилась вперёд, хмуро заглядывая мне в глаза, — тебя ранили чуть больше месяца назад.       — Чего?.. — я отказывалась верить своим ушам. — Сколько?!       — Прошёл месяц и ещё восемь дней, — повторила она и села ровнее, похоже, полностью удовлетворившись моей реакцией. — А если бы не Умники со своими техническими наворотами, то пролежала бы ещё дольше. Если бы вообще выкарабкалась.       — Но как?.. Почему? — голова натурально шла кругом, картинка в глазах снова начала терять чёткость, а сама я почувствовала, как обмякла на подушках.       — Ты очень устала. — Лиз быстро заметила моё состояние и сообразила, что к чему. — Мы и так вывалили на тебя слишком много всего за раз. Поспи, а потом мы ещё поговорим.       Последнее, что я почувствовала, прежде чем провалиться в ставшее уже привычным сонное марево, это то, как Корелли снова перевела больничную кровать в горизонтальное положение и заботливо поправила одеяло у меня на плечах.

***

      В следующий раз я проснулась от того, что кто-то громко сопел рядом с моей кроватью и… будто бы не менее громко что-то пил через трубочку?..       — Привет, — выдохнула я, приоткрыв глаза и разглядев визитёра.       На стуле рядом со мной сидел хмурый Сэм и, то и дело, морщась, потягивал через трубочку какой-то напиток. Его левая рука была перемотана и висела на перевязи. Из-под облегающей чёрной майки на левом боку выпирала объёмная повязка. Парень был таким же бледным, как обычно, но в общем выглядел довольно неплохо. Уж всяко намного лучше, чем я!       — Кхе-кхе-кхе! — похоже, он настолько глубоко ушёл в свои мысли, что не заметил, как я очнулась, даже подавился от неожиданности. — Привет, Спящая Красавица! Наконец-то ты проснулась, даже целовать не пришлось!       — А давно я?.. Ну… просыпалась в последний раз?       — Вчера утром. А сейчас вечер следующего дня, — он сразу понял, что я имела в виду. — В этот раз ты спала не так долго, — улыбнулся, с грустью меня разглядывая.       — Эй! Что за унылый настрой? — сегодня дышать, говорить и шевелить руками было заметно полегче. — Я думала, ты пришёл, чтобы забрать меня в бар и хорошенько отметить моё выздоровление.       — Мойра, это — не смешно! — внезапно вспылил обычно хладнокровный и непробиваемо спокойный парень. — Ты чуть не погибла! А всё потому, что я был недостаточно внимателен и не прикрыл, когда должен был. Не силовик, а мусор какой-то! И то, что с тобой случилось — это моя вина!       — Сэм! Эй, успокойся! — позвала я чуть громче и тут же поморщилась от боли, прострелившей грудь. Бесстрашный это заметил и угомонился, не желая становиться причиной новых болезненных ощущений. — Прекращай нести чушь. Как ты можешь быть в этом виноват?       — Я не добил изгойскую сволочь, — плечи его поникли, спина сгорбилась, а голова была виновато опущена на пальцы, до бела сжатые на стакане. — Не пустил контрольный в голову. Думал, что раз его завалило телами ещё двоих, то он точно не жилец с полученными им ранами. Что, если и не сразу, то всё равно сдохнет через несколько секунд. Я и представить себе не мог, что он как-то сможет дотянуться до оружия!.. Я!..       — Сэм, — мягко перебила друга, — никто не мог этого ожидать. Тебе важнее было обезвредить последнего Афракционера, пока он не открыл по нам огонь. А дать контрольный по ряженой мрази я могла и сама, да только о нём и не вспомнила. Возгордилась быстрой и лёгкой победой, расслабилась, за что и поплатилась. Мои гордость и самонадеянность уже не в первый раз вышли мне боком, — я поморщилась от осознания масштаба очередной своей ошибки, — так что больше не вздумай придумывать глупости и обвинять в произошедшем только себя. По правде говоря, мы с тобой оба здорово налажали, за что теперь и расплачиваемся. Но я как командир накосячила намного сильнее, а потому и спрос с меня больше, — я протянула руку и коснулась его ледяных пальцев. — Уверена, больше мы подобной глупости не совершим.       — Да уж! — хмыкнул он, снова оттаивая. — Натворили мы с тобой дел, подруга. Хотя в этом есть и положительная сторона.       — Это какая же? — я не на шутку удивилась подобному заявлению и неосознанно потёрла повязку на груди.       — Тео теперь скачет по фракции радостным кабанчиком, получив от Эрика чуть ли ни карт-бланш на наведение шороха среди командиров фракции. — Айс растянул губы в широкой улыбке, явно вспоминая что-то очень забавное.       — Подожди. А причём здесь вообще Эрик? Разве это его проблема?       — Теперь всё — его проблема. После того, как тебя чуть не убили, он как с цепи сорвался! Поднял на уши всю фракцию, закрутил гайки и начал тотальные проверки всех отделений сверху до низу. Когда тебя подстрелили, он находился в таком состоянии, что остальные Лидеры просто не рискнули ему возражать, избегая неоправданно большого конфликта. Возможно, Макс бы и рад был его немного угомонить, но стальная хватка Мэттьюс на его яйцах делает это несколько затруднительным, — весело рассмеялся парень. — Так что всё Бесстрашие ждёт и надеется, когда же ты очнёшься и призовёшь своего Инквизитора к порядку.       — Кого-кого?!       — А-а, это его так ваши неофиты окрестили. Мол, раз ты у нас — Ведьма, значит, он — Инквизитор. Вспоминая его карающие набеги, не могу с ними не согласиться! — настроение друга заметно поднялось, и это не могло не радовать.       — Ему подходит, — слабо улыбнулась в ответ. — Как там ребята? И что именно творит Тео, пока я тут валяюсь, изображая Спящую Красавицу? Зная его...       — А что Тео? Как всегда, чего-то шуршит-мудрит, ты же его знаешь. Я в его дела не вникаю — себе дороже. Скай недавно помирилась с Прайсом, у Рыжей и Элая вовсю цветёт весна, а Найла спит и видит, как удавить Мачо так, чтобы ты на неё потом не обиделась, — и, видя мой удивлённый взгляд, поднял здоровую руку, «сдаваясь». — Даже не спрашивай, говорю же: я в дела Баррасы не лезу! Что ещё?.. О! Блэйк очнулся! И уже начал проходить восстановительную терапию. Ходить точно будет, а, если повезёт, ещё и побегает с вами по далёким пустошам. По этому поводу Натали станцевала одноногий и однорукий победный танец и заняла низкий старт по направлению к Искренности! Хотя тут я немного утрирую: руки-ноги у неё уже целы.       — Вот такими новостями и нужно приветствовать проснувшихся друзей-коматозников! — услышанное моментально подняло моё настроение до небес, и теперь казалось, что больше ничто не сможет мне его испортить.       — Ну-у, были бы все новости такими же радужными, я бы так и сделал, — с долей шутки протянул Айс, а затем нахмурил лоб, перехватив свой стакан поудобнее. — С Золой что-то серьёзно не так. Она со всеми порвала отношения. Даже Дэма послала! Связалась с компанией явных отморозков, вечно где-то пропадает. Найла говорит, что она почти не появляется дома, приходит либо глубокой ночью и почти сразу уходит, либо, когда старшей Ифе нет дома. Из-за этого мой младший братец скатился в пучину уныния, перестал устраивать свои любимые розыгрыши, забил на курсы, о которых грезил последние пару лет… Не поверишь, он даже перестал реагировать на парня своей мечты!       — Это ты об этом?.. Ну, как его?.. — я неопределённо взмахнула рукой возле лица, подвиснув от последних новостей, и теперь силилась вспомнить нужную фамилию.       — Ага, о Спенсере. Но мы его всё больше Прекрасным Принцем зовём, прилипло оно к нему, — снова хохотнул он. — Я тоже почти восстановился. На днях сняли последние швы, так что теперь как новенький! А это, — он махнул стаканом на руку на перевязи и заклеенный повязкой бок, а затем и самой посудиной покачал, — просто Флай перестраховывается. По-моему — совершенно зря. Ещё и гадость эту пить заставляет! — скривился он, с ненавистью рассматривая свой напиток.       — Смотрю, ты на своей шкуре прочувствовал заботливую тиранию нашей маленькой лапушки, — смеяться было больно, а потому я старалась сдерживаться изо всех сил, ограничиваясь улыбкой во все щёки.       — О! Ты себе даже не представляешь! — наигранно-горестно протянул он. — Почему вы раньше скрывали, что она — монстр в белом халате? Чудище со скальпелем и грёбаным витаминным коктейлем!       — Но-но! Выбирай выражения, а то одними только коктейлями не отделаешься, — заверила его, сцеживая смешки в ладошку.       — Спасибо, не надо! Мне и этой дряни — за глаза, — он сделал ещё один глоток и поморщился. — Но, вынужден признать, что это работает. Я снова стал нормально спать и меньше утомляться. Да и общая усталость и нервозность тоже отступили. Что ни говори, а Флай своё дело знает.       — Что я слышу? — хитро прищурилась я, внимательно всматриваясь в Айса и замечая, как тот на секунду отвёл глаза, но быстро взял себя в руки и снова сделал морду — куском льда.       — Не понимаю, о чём ты, — выдал он невозмутимо и вернулся к неспешному питью своего коктейля, не отводя от меня наглого взгляда.       — Как ска-а-ажешь, — только и успела протянуть, прежде чем дверь в палату открылась и на пороге показался встревоженный и весь какой-то взъерошенный Эрик.       — Эм, ну… Пойду я, — пробормотал Сэм, вскакивая со стула и направляясь к выходу. — Мне ещё повязки снимать, а ты тут это… выздоравливай, в общем.       Через пару секунд дверь за другом захлопнулась, и в палате повисла напряжённая тишина.

***

      Эрик выглядел, мягко говоря, утомлённым. Похоже, весь прошедший мимо меня месяц он работал на износ. Отросшие волосы торчали, обычно идеально гладкий подбородок «радовал глаз» недельной небритостью, глаза выглядели болезненно сухими и воспалёнными, и от всей его фигуры веяло просто невероятных размеров усталостью.       — Говорят, новое прозвище резко повысило тебя в должности.       Я робко улыбнулась в слабой попытке разрядить обстановку, но, похоже, это сработало. Лидер отмер и, глубоко вздохнув, направился к стулу, на котором ещё недавно сидел наш друг.       — Конечно, тебе уже доложили! — хмыкнул он, положив какую-то папку на край моей кровати, и с хрустом потянулся, разминая плечи.       — Как и то, что ты с головой ударился в трудоголизм и поставил на уши всю фракцию.       — Кругом одни ябеды, — улыбнулся он краешком губ, продолжая внимательно меня разглядывать. — Как ты себя чувствуешь?       — Все самые неприятные ощущения я бессовестно проспала, так что теперь — вполне сносно. И тебе тоже явно не помешало бы хорошенько поспать, чтобы не распугивать окружающих красными, как у голодного вампира, глазами.       — Потом посплю, — отмахнулся, как от мухи, — сейчас есть дела поважнее. И да, я рад, что с тобой всё в порядке, и ты не утратила и капли из драгоценных запасов своего яда.       — Для тебя сберегла, — с готовностью откликнулась я. — Так что ты натворил, пока я валялась, наслаждаясь сюрреалистическими видениями в лучшем духе Алисы в Стране чудес?       — В Бесстрашии развелась целая стая крыс, а я просто решил прижать им хвосты, — он пожал плечами, будто бы говорил о чём-то совершенно естественном. — Мы и так тянули слишком долго, давно нужно было разворошить фракцию. Должен признать, твой ручной Барраса очень мне в этом пригодился.       — Айс тоже о нём упоминал. Что вы на пару с Тео учудили? — я попыталась приподняться чуть выше, разговаривать лёжа было не очень удобно. Эрик заметил мои неловкие ёрзанья и нажатием пары кнопок привёл спинку кровати в вертикальное положение. — Спасибо. Так что вы устроили, если по словам Сэма, Бесстрашные спят и видят, как я снизойду до них, аки ангел с небес, и призову вас двоих к порядку?       — Думаю, Сэм изрядно преувеличивает, — Эрик недовольно поджал губы. — Я всего лишь разрешил Мачо действовать официально, пользуясь всеми доступными возможностями. И это сразу начало приносить результат. Все его догадки, имевшиеся ранее, обрели вполне себе реальные подтверждения, нам удалось крепко прижать нескольких нечистых на руку командиров: взятки, — он начал загибать пальцы, — превышения полномочий, незаконные махинации с имуществом фракции, и всё в том же духе. По пособничеству Афракционерам пока глухо, но мы продолжаем над этим работать.       — Масштабно, — признала я. — Но, это явно не всё. Признавайся, что вы ещё натворили. Довести Найлу — это нужно хорошенько постараться.       — Найла — это же та двойняшка, что работает с Дином? — уточнил Лидер, а затем, дождавшись моего согласного кивка, растянул губы в гадкой ухмылке. — Твой великий махинатор нагло вторгся на территорию её патрулей и навёл там шороху.       «Какого хера, Тео?!» — мелькнула совсем недобрая мысль, но Эрик не дал мне времени её развить и позлиться вволю, продолжая кратко обрисовывать пропущенные мной события.       — Нам нужно было поставить командиров отрядов и взводов, а также их помощников в непривычные для них условия, создать для них по-настоящему стрессовые ситуации, которые бы они не могли контролировать. Мы хотели увидеть их реакцию и методы, которыми они будут действовать, и, конечно же, их связи и прочие ниточки, за которые те станут дёргать, — он опёрся локтями о колени и наклонился вперёд, устало сгорбив спину. — Тео предложил провернуть это под видом ведущегося усиления патрульных групп. Я сразу предлагал ему действовать напрямую через Рэйеса и его помощников, но твой дружок заупрямился и, аргументируя, что это будет долго, нудно и чревато утечками, уговорил подписать нужные приказы, ставя Патрульное Крыло перед свершившимся фактом. Твоей подруге это, мягко говоря, не понравилось, и она чуть не поджарила его чересчур деятельную задницу. Но, насколько мне известно, они всё же смогли до чего-то договориться. — Бесстрашный тяжело вздохнул и потёр руками лицо, будто бы заставляя себя не спать не ходу. — Признаться, я был в некотором шоке, когда Локо неофициально и, слава богу, временно передал Разведку и СБ старшему сыну, а сам с головой закопался в личные дела, проверяя в них каждое слово, и, кажется, даже облегчённо вздохнул, скинув на него всю ответственность. Так что теперь Мачо резвится вовсю. Скажи, это ты воспитала из смазливого паренька — хитрожопого монстра, или это у него врождённое?       — Думаю, что врождённое, — хихикнула в кулак. — Я только слегка отполировала его таланты.       — Я смотрю, у тебя все очень талантливые и слишком деятельные, — Эрик придвинул стул ближе и поставил локти на мою кровать, положив подбородок на ладони и с интересом меня разглядывая.       — Ты о ком?       — О неофите, который тебе приглянулся. — он не отрывал от меня взгляда, от чего мне становилось всё больше не по себе. Эрик был настолько близко, что его дыхание щекотало кожу у меня на руке, пуская по ней мурашки и оживляя в памяти странные сновидения с его участием. — Он решил погеройствовать и придумал «гениальный» план по внедрению в ряды Изгоев и сбору информации о том, зачем им нужны были некоторые наши детишки. И самоотверженно отправился его воплощать.       — Что? — я отказывалась верить своим ушам. — И вы вот так просто отправили необученного ребёнка к врагам?!       — Этот твой «ребёнок» — тот ещё хитрец и проныра! — отрезал Лидер, не давая мне разойтись. — А ещё его ведут Медоеды. Так что при малейшей угрозе они его оттуда выдернут, как морковку из грядки, — на этих словах у меня немножко отлегло от чуть не подбитого сердца, но я всё равно была недовольна подобным решением.       — Что я ещё проспала? — кажется, пропускать всё самое интересное — уже входило у меня в привычку.       Я хотела недовольно сложить руки на груди, но Эрик перехватил мою ладонь и поднёс её ближе к своим глазам, проводя пальцами по сухой коже и недовольно хмурясь. Пока я обалдело хлопала на него глазами, он всё так же спокойно продолжал рассказывать, как будто мы с ним, будучи старинными приятелями, просто обсуждали погоду, и ничего странного в этот момент не происходило.       — Я решил оставить Сая нашим секретарём. Насовсем. Он хоть и смазлив не в меру, но дело своё знает, Мартин не соврал. Справляется с кучей работы даже при наличии тупоголового стажёра.       — Чего? Какого ещё стажёра?       — Ещё до того, как тебя ранили, Нико Прайс подходил ко мне с просьбой. Ему нужен был толковый секретарь, а запас протеже у Мартина оказался не бесконечен. Через пару дней после… — он немного замялся, продолжая в задумчивости водить пальцами по моей руке, — после произошедшего он привёл ко мне ещё более смазливого, чем Сай, пацана и попросил, чтобы наш секретарь его поднатаскал месяц-другой.       — Я так понимаю, Мартин послал их слишком далеко, они потому к тебе и обратились?       — Правильно понимаешь, — кивнул тот, перебирая мои пальцы и не давая отдёрнуть руку. — Уж не знаю, где Нико выкопал этот меднолобый экземпляр, но проблем нашему секретарю он доставляет немало.       — Ну и зачем нам такой балласт? — недоумённо протянула я, предпринимая очередную попытку высвободить свою конечность. И снова безрезультатно.       — Да я уже и сам не раз пожалел, что согласился, но раз уж пообещал… Ведьма, прекрати дёргаться и посиди пару минут спокойно! — не выдержал он, когда я опять попыталась мягко потянуть на себя руку.       — Эрик, какого чёрта ты делаешь?       — Слушай, тебя вроде бы в грудь ранили, а не в голову, — хмыкнул он, сжимая мою ладонь в своей. — С чего бы тебе вдруг забывать наш последний разговор? Кажется, я ясно дал понять, что у меня к тебе имеется определённый интерес. Как и у тебя — ко мне. И отказываться от своих слов и намерений я не собираюсь.       — Огонь и бензин…       — Хрень полная! — резко перебил он. — И ты сама это прекрасно знаешь.       — Я… Я не…       — Господи, Ведьма! Я же не тащу тебя в Искренность, в самом-то деле! — он закатил глаза с таким видом, будто бы смертельно устал от окружающей его глупости. — И даже — в койку, заметь, — он поднял вверх указательный палец. — Просто признай, что между нами действительно что-то может быть.       — Пара-тройка сотен миль? — нервно хихикнула я, но по вмиг нахмурившемуся лицу и напрягшейся фигуре поняла, что шутка не удалась. — Так, Псих, что с тобой случилось?       — Ты со мной случилась! — он отпустил мою руку, резко встал со стула и начал нервно мерить шагами палату. — А я был слишком горд, чтобы вовремя это признать.       — Что ты такое говоришь? — эй, он же сейчас не?..       — О, я не собираюсь клясться тебе в вечной любви, если ты вдруг об этом подумала, — он коротко и нервно рассмеялся и снова потёр щетину на щеках. — Но я… Ты мне… Мне не всё равно. Слишком сильно не всё равно. — младший Лидер встал рядом в излюбленную позу и начал неторопливо покачиваться с пятки на носок, стараясь максимально понятно для нас обоих сформулировать свои мысли. — Когда ты истекала кровью у меня на руках, когда я сидел под дверью операционной и ждал, выживешь ты или нет, и даже когда поставил на уши всю фракцию, меня не покидала мысль: что будет, если ты умрёшь? Выяснилось, что к подобному повороту я оказался совершенно не готов. И отчётливо понял, что меня не устраивает такой расклад. Я… Я был зол. Очень сильно зол, скорее даже в ярости! — хмыкнул он, но с места не сдвинулся, продолжая прожигать меня непонятным взглядом. — В том числе и на нас с тобой — за то, что столько времени были упёртыми дураками и не видели ничего дальше собственного носа.       — Эрик, я всё равно не…       — Мойра, я не слепой! — оборвал он мои жалкие попытки скосить под наивную дурочку. — Я вижу, как ты на меня смотришь и как реагируешь. И как реагирую на тебя сам. Да мы с тобой годами к этому шли, не желая оставлять друг друга в покое! Так почему бы нам просто ни попробовать?       — И как ты себе это представляешь? — я всплеснула руками от переизбытка противоречивых чувств и эмоций и чуть не взвыла в голос от болезненных ощущений в груди. — Мы дадим друг другу какие-нибудь тошнотворно-милые прозвища, везде будем ходить за ручку и без остановки сюсюкать?!       — О, я думаю, ты знаешь, как я себе это представляю, — он похабно ухмыльнулся и двинулся в мою сторону, заставляя подобраться и быть готовой к чему угодно. — Прозвища мы друг другу дали уже давно, ходить везде вместе нам и так придётся, а сюсюканье — это определённо не наша с тобой тема, — хохотнул он, усаживаясь на кровать и склоняясь к моему лицу.       — И что ты предлагаешь? — глухо выдохнула я, переводя взгляд с его хитрых глаз на изогнутые в самодовольной ухмылке губы и обратно.       — Для начала — прекрати от меня бегать и просто попробуй принять саму идею наших с тобой отношений, — он понизил голос и практически прошептал это мне в губы.       — И всё? — интересно, и почему же мне не верилось, что это — не очередной его план, и речь действительно шла о такой малости?       — И всё, — кивнул он и, противореча своим же словам, на секунду коснулся моих губ своими, но тут дверь в мою палату снова распахнулась, и раздался разъярённый вопль моего отца:       — Принце… А ну немедленно отойди от неё, мелкий уродец!       Эрик с разочарованным видом выпрямился и, напрочь игнорируя Дина, спросил у меня:       — Скажи, тебе будет сильно его не хватать, если в какой-то момент я не выдержу и прибью его ко всем чертям?       — Я сказал: отойди от неё! — снова донеслось от двери, но на порядок громче.       — Оставишь нас наедине? — я хмуро кивнула в сторону отца, продолжавшего вопить сиреной. — Нам с ним нужно серьёзно поговорить.       — Уверена? — Эрик скептически вздёрнул бровь и перевёл презрительный взгляд на побагровевшего Рэйеса. — Может, сначала окончательно поправишься?       — Нет, всё нормально, — покачала головой. — И так тянула слишком долго.       — Ладно, но если что… Точно! — он чуть не хлопнул себя по лбу. — Вот твой комм, я подобрал его, когда тебя ранили. И даже не пытался его взломать, цени мою порядочность! — подмигнул, поднимаясь на ноги и забирая папку, с которой пришёл. — Станет скучно — не стесняйся, — и не спеша двинулся к выходу, напоследок тихо бросив Дину. — Или ты перестанешь орать и нервировать свою дочь, или я позабочусь о том, чтобы тебя отсюда вышвырнули. Стоит ли говорить, что Корелли меня в этом поддержит?       — Убир-райся! — практически прорычал Рэйес в уже закрывшуюся дверь.

***

      — Мойра! Какого чёрта он здесь делал? — продолжал разоряться отец, подходя ближе и всё-таки убавляя громкость своего голоса.       — Нет, какого чёрта устроил здесь ты? — отозвалась ему в тон, окончательно закипая.       Этот неприятный разговор назревал уже давно. Главная проблема заключалась в том, что в какой-то момент Дин настолько увлёкся ролью отца, что начал переходить все границы, в том числе и личные. Возможно, проблема была в том, что он упустил годы моего раннего детства, узнав о моём существовании, только когда мне было шестнадцать, и теперь где-то глубоко в душе никак не мог осознать, что его маленькая принцесса — уже давно взрослая и самостоятельная девушка, со своими целями и взглядами абсолютно на всё. Возможно, он как раз-таки боялся признать то, что я давно не ребёнок, и меня пора отпустить во взрослую жизнь, а потому так своеобразно и безнадёжно пытался продлить моё «беззаботное» детство. А может быть, дело было в чём-то ещё — в чём-то совершенно мне непонятном. Но факт оставался фактом: отец всячески старался меня опекать, где надо и не надо, безбожно перегибая палку и без спроса влезая на личную территорию.       Став старше, я осознала, что в случившемся с моей семьёй в равной мере были виноваты оба родителя, а не один только Дин. Это помогло мне отпустить жившую в сердце обиду и попытаться принять его как отца. Его по большей части легкомысленное поведение и, временами, просто идиотские выходки задачу не облегчали, но я заставила себя отбросить предвзятость и позволить ему стать частью моей жизни. Не сразу, конечно.       Мы с ним преодолели нелёгкий путь навстречу друг другу. Долгое время своеобразным буфером между нами был Макс, который изо всех сил пытался сделать из двух незнакомых и по сути чужих друг другу людей настоящую семью. Именно Макс в своё время убедил меня подыгрывать неловким попыткам Дина проявлять заботу и отцовскую опеку. И как-то так повелось, что тот мог внезапно начать изображать из себя наседку, а я на это только философски пожимала плечами и снисходительно позволяла ему разобраться с «проблемой». Мне это ничего не стоило, а Дин без особых помех мог почувствовать себя отцом, наставником и защитником. Но я становилась старше, «угроз» в моей жизни становилось всё больше, и в какой-то момент он… скажем так — слишком увлёкся.       Я до сих пор никак не могла понять, как в его голове мирно уживались те факты, что я не только его дочь и маленькая принцесса, но ещё и Бесстрашная, занимающая не последнюю должность и частенько рискующая своей шкурой. Дин открыто гордился моими достижениями и не забывал хвастаться ими в кругу своих приятелей, признавая за мной полное право лихачить на крышах разваливающихся небоскрёбов и месяцами пропадать далеко за Стеной, охотясь на Афракционеров. Но отчего-то впадал в настоящее буйство, когда дело касалось моей личной жизни и мужчин в ней. Первое время он даже на парней из моей команды смотрел волком, пока не убедился, что они заинтересованы во мне только как в надёжном друге и командире. Остальных же он старался отваживать всеми доступными ему методами, порой не стесняясь использовать и своё положение. Временами это жутко бесило, иногда — даже забавляло. Но его выпады в сторону Эрика в какой-то момент перешли все мыслимые границы и стали чем-то качественно новым.       Дин безусловно признавал и уважал Эрика как Лидера и, в общем-то, относился к нему довольно нейтрально, но только пока тот не оказывался в опасной близости от меня. Раньше это было выражено не столь ярко, но и отношения между нами с Психом были совершенно другие. Стоило только вспомнить, как отец одобрительно отзывался об Эрике, когда я вернулась из-за Стены, и как его отношение изменилось после событий на заставе. Уж сколько претензий от Дина мне довелось выслушать, и все на тему того, что его маленькой принцессе не стоило играть в пару с самовлюблённым засранцем и уж тем более делить с ним одну комнату. То, что это было продиктовано условиями безопасности, он игнорировал напрочь.       И это было ещё более странно, потому что, несмотря на всю свою любовь к легкомысленному образу жизни, человеком Дин Рэйес был рассудительным и совсем неглупым, о чём свидетельствовало уже то, что он столько лет удерживал за собой кресло Лидера, основательно и без лишней спешки подготавливая себе достойную смену и не отдавая любимые патрули абы кому. А потому я просто не понимала, отчего именно Эрик стал для него своеобразной красной тряпкой, вызывавшей столь нездоровую реакцию.       Да и в общем, давно следовало закончить с подзатянувшейся гиперопекой. Я взрослая девочка, у меня своя жизнь, и спрашивать у папочки разрешение на то, как и с кем мне её прожить (будь это друзья или предполагаемый любимый мужчина), не намерена. И Дину пора было это уяснить раз и навсегда, нравился ему такой расклад или нет.       — Я же тебя предупреждал насчёт этого засранца! Не подпускай его слишком близко, он не тот человек, которому можно доверять! Уж поверь мне, принцесса.       Папа продолжал разоряться, абсолютно не обращая внимания на мой потяжелевший взгляд и приближающуюся грозу. И совершенно зря.       — Мойра! Литман! — зло и громко отчеканила я, привлекая его внимание и стараясь не замечать усилившуюся в груди боль.       — Что? Это ты сейчас к чему? — опешил тот.       — Я вижу, что ты забылся, а потому считаю необходимым напомнить: меня зовут Мойра Литман. Ни деточка, ни малышка, ни принцесса и уж точно не Мойра Рэйес! — я целенаправленно хлестала его словами наотмашь, прекрасно зная, что, если дам хоть каплю слабины, он сразу же вывернет всё в свою пользу. — Я с тринадцати лет была сама по себе. А когда перешла в Бесстрашие, ничего принципиально не изменилось: я всё так же самостоятельно строила свою жизнь, сама решала, что мне делать, кем быть, с кем дружить и с кем спать. Поэтому мне совершенно непонятно, отчего ты себе возомнил, будто имеешь хоть какое-то право мне указывать и что-то решать за меня?       Во время моей гневной отповеди Дин застыл столбом и смотрел на меня с таким неподдельным удивлением, будто бы увидел говорящую табуретку. И, наверное, мне не стоило его в этом слишком сильно винить. Я частенько потакала его выходкам и отцовским капризам, лишь бы только лишний раз не тратить своё время и нервы, а значит — сама виновата в том, что раз за разом позволяла ему переходить черту дозволенного и вмешиваться в дела, которые его совершенно точно не касались.       — Прин… Кхм! Мойра, что на тебя нашло? — он был, мягко говоря, шокирован моими резкими и безжалостными выпадами и теперь, похоже, пытался подобрать слова, чтобы наш и без того напряжённый разговор не перерос в самый настоящий скандал. — Что значит — «сама по себе»? Как это — не имею права? Я вообще-то твой отец и…       — Мне напомнить, как это произошло и чем могло закончиться? — резко оборвала его на полу-фразе, не давая завести излюбленную песню. — Или то, что, когда мы с тобой впускали в свои жизни друг друга, у нас с тобой был чёткий уговор: не вмешиваться в дела другого, если это не будет чем-то по-настоящему критичным. Так ответь мне, дорогой папенька, с чего вдруг, ты решил, что встать караулом возле моей койки и устроить туда какой-то свой кастинг — это по-настоящему критичный вопрос? И какого чёрта ты так прицепился к Эрику? И в задницу все шутки! — я не удержалась и зло хлопнула ладонью по кровати, поморщившись от мгновенно отдавшейся в груди короткой боли.       — Значит, хочешь поговорить начистоту? Мойра. Литман. — процедил он сквозь сжатые зубы.       Дин наконец-то осознал, что предстоит не очередная пустая ссора, а действительно серьёзный разговор с не менее серьёзными последствиями. Вся напускная легкомысленность слетела с него в один момент, будто кто-то сдёрнул карнавальную маску, открывая спрятанное под ней хмурое лицо с не менее колючим, чем у меня, взглядом. На его лице заиграли желваки, и теперь этот готовый к хищному броску человек совершенно не походил на того смущённого добряка, что, казалось, ещё совсем недавно был твёрдо намерен представить меня своей невесте и сделать «всё как положено».       — Было бы неплохо.       Подобная резкая перемена в поведении не стала для меня сюрпризом или откровением. Я никогда не питала радужных иллюзий на счёт Дина Рэйеса и всегда прекрасно знала, какой он в сущности человек. Да и не мог же мне весь характер достаться исключительно от матери, ну право слово!       — Ну что ж, — он с видом хозяина положения развалился на стуле возле моей кровати. — Сначала я и вправду несколько увлёкся и перегнул с заботой и опекой, внезапно осознав, что совершенно упустил момент, когда ты вдруг из хмурого и колючего подростка превратилась в пусть и излишне стервозную, но очень привлекательную девушку, — он пожал плечами настолько непринуждённо, будто бы говорил о каком-то сущем пустяке. — А потом по фракции прошёл слух, будто бы Эрик собирался запугивать всех парней, которые осмелятся выразить тебе свою симпатию. Мне стало интересно, какой ему с этого прок? Оказалось, абсолютно никакого! Ты его вообще в этом плане не интересовала. Изводить тебя и трепать тебе нервы нравилось ему намного больше, чем непосредственно твоя распрекрасная задница, доченька. О, прости! Мойра Литман! — Дин скривил губы в ехидной улыбке и бросил на меня убийственный взгляд. — Прекрасно по себе зная, чем и о чём думают большинство мужиков в твоём возрасте, я не хотел, чтобы они крутились вокруг тебя, а потому решил воспользоваться этой идеей.       — Зачем тебе вообще это было нужно? Для чего вмешиваться в мою личную жизнь? — всплывшие откровения пока что не делали его мотивы хоть сколько-нибудь понятнее.       — О, всё банально и просто! — хохотнул он. — Я только сравнительно недавно и слишком внезапно стал отцом и пока что не готов становиться ещё и дедушкой. А ещё, что бы ты там себе не думала, я чувствую вину за то, что сломал твоей матери успешную карьеру, а с ней, в общем-то, и жизнь. Поэтому мне хочется, чтобы хотя бы у тебя всё сложилось как надо, чтобы ты добилась большого успеха. А на это требуется не только много сил, но и время. И ты его получила!       — Да ты, оказывается, мой благодетель! — я зеркально отразила его ехидную ухмылку, что, казалось, только ещё больше его развеселило.       — Сам от себя в шоке!       — А ты не думал, что твоя вдруг обретённая и, на твой взгляд, излишне самостоятельная дочь в состоянии сама позаботиться о такой мелочи — как не залететь? В отличие от тебя я прекрасно видела, что стало с мамой. Я была тем самым незапланированным ребёнком, который перечеркнул её жизнь, это я живу с этой мыслью с тринадцати лет. И неужели ты и вправду думаешь, будто ваша с Корой дочь может быть настолько глупа, чтобы не думать о контрацепции и пуститься во все тяжкие?       — Кхм! — удивительно, но Дин будто бы даже смутился. — Признаться, я не задумывался об этом с такой точки зрения. Честно говоря, — он задумчиво почесал бороду, — я был поражён, насколько быстро молодые парни отказывались от своих намерений. Даже расслабился и уверился, что игра не стоила свеч. А потому твоё заявление, что после того, что между вами с Эриком было, он обязан на тебе жениться, стало для меня сродни выстрелу в висок! Это означало, что я не только проглядел реальную опасность, но и полностью провалился как отец, не сумев защитить тебя от главного проходимца.       — Да почему сразу проходимца?! — снова вспылила я.       — Даже представить боюсь, как ваши шашни выглядят с твоей стороны, но ты сама посуди — как с моей. Встань хоть на секунду на моё место. Сначала какой-то засранец годами доставал твою дочь, изводя и не упуская шанса поиздеваться, а потом она расцвела и начала привлекать внимание всех озабоченных мужиков на милю вокруг, и ты вдруг узнал, что тот самый мудак успешно добавил её в список своих постельных побед!       — Ты безбожно утрируешь, — но как бы мне не хотелось кривиться и бухтеть, в его рассуждениях имелось зерно здравой логики. Да что там, я и сама совсем недавно рассуждала похожим образом. — И вообще, допустим, переспали — и переспали. Он же не голову мою над камином повесил! Разве тебя должны волновать такие проблемы? Не пристало родителю влезать в личные разборки своего взрослого ребёнка. По крайней мере, пока не попросят.       — Вот появятся у тебя свои дети — я посмотрю, как ты тогда запоёшь!       — Да, похоже, уже не появятся, — загнав проказливую улыбку подальше, протяжно вздохнула с максимально печальным видом.       — Почему это вдруг?! — не на шутку забеспокоился отец и подался вперёд, с тревогой заглядывая в лицо. А мне только того и надо было.       — Да потому что ты недремленно бдишь на страже моей спальни — как бы туда ни один мужик не просочился! — рявкнула ему в лицо изо всех сил, на которые сейчас была способна. — А не мне тебе рассказывать, откуда дети берутся.       — Мойра!       — А что «Мойра»? Дин, — я вздохнула поглубже, — пап. Завязывай с этой фигнёй, в последний раз тебе говорю. Я не собираюсь незамедлительно обзаводиться беспомощными, вечно голодными и постоянно орущими детишками, мне и неофитов с головой хватает. Так что в этом вопросе мы с тобой солидарны. Но то, что мне больше не хочется откусить твою голову, не означает, что тебе и дальше можно вмешиваться в мою личную жизнь. Осознай это и смирись.       — Тогда ты завязывай с Эриком! — он сложил руки на груди, демонстрируя, что до последнего будет стоять на своём, но я уже нащупала нужные ниточки, за которые и собиралась дёргать без зазрения совести.       — Если тебе от этого будет легче, то у нас с ним ничего не было ни тогда, ни сейчас, — я по привычке попыталась пожать плечами, но резкая боль быстро напомнила, что с активностью пока стоит повременить. — Но, возможно, будет в будущем.       — Не вздумай даже!       — И почему же?       — Потому что с тех пор ничего не изменилось. Эрик как был засранцем, так им и остался, только ещё и обнаглел сверх меры.       — О, признай, это добавляет ему некоего шарма! — протянула, «мечтательно» закатывая глаза.       — Мойра, я серьёзно. Тебе стоит держаться от него подальше. Ты для него по-прежнему лишь трофей и не более того. Знаешь, что когда только вернулась из-за Стены, он через своего дружка специально пустил по фракции слух, будто бы вы с ним вместе? Как думаешь, зачем?       — Обязательно у него об этом спрошу, хотя и так догадываюсь. — заверила Дина, мысленно делая для себя пометку — не забыть. — Ещё причины?       — Я знаю, таких, как он. Сам таким был! Эрик просто получит желаемое и хорошо проведёт время, а потом пойдёт дальше, как ни в чём не бывало. Ну как ты этого не понимаешь?       — А, собственно, с чего ты взял, что в мои планы входит что-то другое? — своим вопросом я определённо его ошарашила и поставила в тупик. Но его слова почему-то неприятно отдались в груди, и на этот раз моя рана не имела к этому никакого отношения.       — В смысле? — после недолгой паузы обескураженно выдохнул отец, разглядывая меня, будто впервые увидел.       — В прямом. С чего ты вообще взял, что мне от него нужно что-то другое? Посмотри на меня ещё раз и скажи, что во мне говорит о том, что я мечтаю о крепкой семье с приторно сладким «долго и счастливо»? Ну? — поторопила его.       — Ничего... — невнятно промямлил он.       — Поэтому я спрошу ещё раз: есть какие-то реальные, а не надуманные причины того, чтобы послать Эрика подальше и поскорее сбежать за Стену?       Ненадолго последовала немая сцена. Раздосадованно «хекнув», папа вскочил со стула и нервно прошёлся по палате, растрепав пятернёй и так стоявшую дыбом бороду.       — Делай, что хочешь, но знай: я всё равно против! — громогласно возвестил он, очевидно желая поставить точку в нашем неловком разговоре.       По закону жанра дверь в палату снова распахнулась, на этот раз явив нам чем-то очень недовольную Лиз.       — Что, вы двое, здесь устроили? — с порога начала она, препарируя нас своим фирменным разозлённым взглядом. — Ваши вопли слышны даже в коридоре. Неужели не нашлось лучшего места и времени? Дин! Мойре надо отдыхать и восстанавливаться, а у неё устроили настоящий проходной двор. И вообще, ты почему здесь прохлаждаешься? Фракция стоит на ушах, тебя повсюду ищет Найла, а ты опять бессовестно отключаешь комм!       — Что стряслось? — мне хотелось вскочить с кровати и бежать к остальным, а не отлёживать бока, но я прекрасно понимала, что сейчас от меня не будет никакого толку.       — А тебе ещё не сказали? — теперь она выглядела скорее удивлённой, чем раздражённой. — В Чикаго начали пропадать люди. Разного пола и возраста, из разных фракций. Даже Изгои обращались с несколькими заявлениями о пропаже. С каждым днём таких сообщений становится всё больше, патрульные и разведка сбились с ног, а…       — Дорогая, прекращай! — нахмурился Дин, бесцеремонно перебив свою невесту. — Ты же сама должна прекрасно понимать, что Мойре нужен покой, ей сейчас нельзя нервничать…       — Господи, да это мне сейчас нельзя нервничать! — вдруг вспылила Корелли, повергнув нас в шок одной только фразой. — А Мойра ещё нас всех переживёт, если, конечно, опять под пули не полезет. Что? Что вы на меня так уставились?       — Дорогая?.. — отец честно силился что-то произнести, но у него ничего не выходило, кроме непонятных нечленораздельных звуков.       — Лиз? Это то, о чём мы сейчас подумали или просто странная оговорка? — я поторопилась прийти ему на помощь.       — М-да, не так я собиралась об этом сообщить, — она устало потёрла лоб. — Ну что уж теперь… Да, я беременна, с чем нас всех и поздравляю! — она развела руки в стороны, как бы говоря своим жестом: «Та-дам!», — и настороженно замерла.       — Ого! Это же здорово! Правда, пап? Па-ап?.. — повернувшись в его сторону, я обнаружила, что он замер на месте, не моргая уставившись на Лиз, а в его глазах читалась… паника? Да, это совершенно точно была паника. — Пап, скажи что-нибудь.       — Я… Я что стану папой? В смысле — ещё раз?       — Станешь, если я тебя раньше не прибью, — хмуро отозвалась Корелли. — Что-то не очень-то ты этому рад, как я погляжу.        — Что? О чём ты? — он оглядел нас обеих, и до него наконец-то стало доходить, как вся эта ситуация выглядела со стороны. — О-о… О! Конечно же я рад!       Я изо всех сил сигнализировала мимикой, показывая, что ему стоит незамедлительно подойти к невесте и активно возрадоваться будущему пополнению вместе с ней. Видимо, в какой-то момент моё лицо перекосило как-то совсем уж забавно, потому что Лиз не выдержала моих кривляний и громко рассмеялась. Тут уж и Дин наконец-то отмер и поспешил ей навстречу, а заключив в крепкие объятия, сразу же начал горячо целовать. И продолжительно.       — Эй. Э-эй! Вы двое, ау! Вы бы уединились что ли. Я ещё слишком юна и не испорчена, чтобы на такое смотреть!       — Дочь, ты — обломщица! — незамедлительно возмутился Дин, но уже и сам посмеивался, глядя на хохотавших нас.       — Это тебе месть за мою порушенную личную жизнь, — хихикнула я. — Ребят, вам бы и в самом деле стоило побыть вдвоём. — я хотела выпроводить их потактичнее, но на этих словах мой живот согласно, а главное — громогласно заворчал, сообщая всем присутствующим, что радость — это, конечно, хорошо, но одной ею сыт не будешь. — Лиз, скажи: а у вас тут вообще кормят?       — Только тех, кто хорошо себя вёл! — сообщила она, утягивая Дина к выходу из палаты.       — О, нет! Не обрекай меня на голодную смерть!       На этой весёлой ноте старшее поколение удалилось радоваться жизни, которая, несмотря ни на что, продолжала идти своим чередом, а я наконец-то позволила себе устало вытянуться на кровати и, прикрыв глаза, перевести дух. Долгие разговоры пока что отнимали у меня слишком много сил.

***

      И снова потянулись дни. Я достаточно быстро восстанавливалась, вскоре мне уже разрешили вставать, а затем и бродить по Медицинскому Крылу. Правда, недалеко — до зала восстановительной терапии и палаты Блэйка и Натали. С подруги недавно сняли последние фиксаторы, чему она была несказанно рада. Зрение, к счастью, тоже не пострадало. Блэйк также выглядел бодрячком. Как сказала Флай: «Нано-фигня Эрудитов, буквально, спасла ему спину и жизнь».       Я не поленилась и связалась с Мэттьюс, чтобы поблагодарить, но та, не став ничего слушать, отключила комм и вскоре примчалась лично, страшно ругаясь на Макса и Лиз за то, что ей не сообщили о моём пробуждении. Я ожидала увидеть перед собой привычную Ледяную Стерву, но вместо неё перед моим взором предстала рассеянная, совершенно измученная и постаревшая на десяток лет женщина. Мне сразу вспомнились измотанные Дин, Макс и Эрик, которые заглядывали ко мне совсем редко, будучи заваленными работой по самую макушку. Люди продолжали пропадать, Афракционеры — нападать на патрули, а пропавшее оружие — всё так же всплывать в самых неожиданных местах. В один из своих коротких визитов Эрик был особенно взвинчен, а всё потому, что по итогу раскопок в Западном, тело Йена так и не нашли. Как и того, кого мы видели в подвале с Гарретом.       Не желая помирать от скуки и отставать от жизни, выпросила у Макса отчёты за прошедший месяц. Теперь я проводила всё свободное от визитов и терапии время, продираясь через имена, цифры и сводки и грязно ругаясь самыми страшными словами из своего арсенала.       По всему выходило, что нас виртуозно водили за нос уже много лет, а Афракционеры оказались подготовлены и организованы намного лучше, чем мы себе представляли даже в своих самых смелых фантазиях. И их было много. Очень-очень много! Никто не мог понять, как при этом у них получалось оставаться незаметными и почти неуловимыми. Они как будто были везде и нигде одновременно. И это при том, что Бесстрашие проверило оставленную Шорохом наводку на подземные ходы в старой канализации. Кто-то успел предупредить противника, а потому группы зачистки обнаружили в тоннелях лишь несколько довольно неприятных ловушек, взорванные и безнадёжно заваленные ходы да кучи дохлых крыс.       Другие фракции, вдохновившись нашим примером, тоже инициировали глобальные проверки на всех уровнях, пачками гребя нечистых на руку нарушителей. Но никого из них связать с основным врагом пока так и не получалось.       Совсем недавно из Эрудиции пришли отчёты по двум жидкостям из Дружелюбия. Первая действительно оказалась так называемым «Озверином». Присланный отчёт писал лично Лидер Монро, и мне трудно было представить, у кого ещё могло бы возникнуть столько восторгов при описании этой дряни. «Зомби», — в прошлый наш визит сказал он и оказался очень близок к истине. Множество опытов окончательно подтвердили, что эта пакость действовала почти так же, как сыворотка симуляций, более того, она изначально была изготовлена на её основе. Попадая в кровь, «Озверин» посылал в мозг сигналы, которые сначала полностью блокировали реакцию болевых рецепторов, а затем и вовсе отключали инстинкт самосохранения как таковой. После этого в сознание транслировался запрограммированный ранее приказ, в данном случае — уничтожение встреченных людей. Но если во время действия стандартной сыворотки «пациент» находился в неподвижности и ощущал себя внутри какой-то конкретной ситуации, то в случае с «Озверином» — мог прекрасно двигаться и осознавать, где находится.       Умники немного поигрались с препаратом в попытках изменить заложенную команду, но пришли к выводу, что она, как и в сыворотке симуляции должна была вкладываться ещё на начальных этапах производства. Имея богатый запас тестового материала, им удалось синтезировать свой вариант зомбирующей жидкости, только он получился ощутимо сильнее исходного. Это говорило о том, что, как бы ни был крут, умён и хитёр наш противник, его техническая, а возможно и интеллектуальная базы значительно уступали нашим, что вселяло некую надежду. Тем более, что в данный момент Эрудиты с энтузиазмом трудились над составом, способным отменить действие «Озверина», при этом не спалив мозг «инфицированного». Не то чтобы дело продвигалось быстро, но, зная бульдожью хватку этих ребят, я была уверена, что они костьми лягут, но добьются своего. Вопрос только в том — успеют ли?       В один из последних визитов в Бесстрашие Джанин привезла преинтереснейший отчёт по «Амброзии». Конечно же я и себе выпросила копию. Ну-у, что я могу сказать? Наш противник, бесспорно был хитёр и изворотлив, но вот с химией или чем-то там ещё из ведомства Умников, он особо мудрить не стал. Или не смог, вспоминая поступивший ранее доклад Монро.       Начало отчёта Мэттьюс было насквозь пропитано ликованием и осознанием собственной крутости. Она достаточно быстро смогла установить, что «Амброзия» имела ту же основу, что и «Озверин» с сывороткой симуляции. По сути обе афракционерские пакости являлись разновидностями последней, отличаясь только заложенным приказом. Если для пейзажей страха использовалась команда в духе: «Переживи свои страхи», — для «Озверина»: «Бей, ломай, круши, кромсай», — то с выяснением посыла «Амброзии» Джанин пришлось повозиться. Изрядно помучившись, она всё же смогла выяснить, что в этом случае использовался посыл: «Испытай эйфорию». Ну или что-то около того. Так же, как и в случае с сывороткой симуляции, приказ являлся достаточно сложным и влиял на определённую зону мозга, не отключая ничего лишнего, а потому их действие было временным, хоть и очень сильным.       Я всё больше склонялась к мысли, что автор этих творений придерживался идеи, что всё гениальное — просто, и тут с ним невозможно было не согласиться. Пока лучшие умы Эрудиции тратили уйму такого драгоценного в нашем случае времени, строя космический корабль, в попытках разгадать секрет коварных составов, нужно было просто, что называется, посильнее стукнуть ломиком.       Единственной реально сложной штукой оказалась устойчивость внешнего вида «Амброзии». Как смогла установить та же Мэттьюс, наркотик состоял из двух отдельных составов: основы симуляции для программирования приказа и красивой упаковки — той самой, неоново-синей с сияющими перламутровыми искорками. Вся трудность заключалась в том, чтобы оба этих, по сути — самостоятельных, состава не конфликтовали, гася действие друг друга, и прекрасно смешивались в одну неразделимую массу, образуя поистине убойную смесь.       И слово «убойная» здесь было совершенно не метафорично, а вполне себе реально и, более того, даже закономерно. Благодаря действию «Амброзии» в кровь разом впрыскивалась просто огромнейшая доза гормонов счастья, благодаря чему наркотик затмевал и замещал собой все обычные для человека положительные эмоции. Так как они сами по себе более не могли дать даже отдалённо похожего эффекта, то он почти моментально становился невероятно желанным и просто необходимым. Но на этом подвохи только начинались.       Подобные всплески понемногу жгли нейронные связи в мозгу, вызывая ухудшение памяти, нарушение речи, координации движений, рефлексов и как результат — изменение поведения. При длительном употреблении или принятии слишком большой дозы мозг просто перегорал, не выдерживая нагрузки.       Если «Амброзию» принимать регулярно, то достаточно быстро образуется и физическая зависимость, последствия которой не менее серьёзны, чем при психологической. Наркотик включается в процесс обмена веществ и становится необходимым для человека точно также, как пища или вода, при этом вызывая сердечную недостаточность. Без него сначала появляется стойкое состояние физического дискомфорта (жжение, зуд, сухость, жар, слабость), а потом приходят боли и судороги различной степени тяжести. Чем дольше организм остаётся без новой дозы, тем сильнее становится боль. Как правило, сердце не выдерживает подобной перегрузки и отказывает.       Из отчёта Джанин следовало, что Эрудиты также сумели синтезировать свой вариант «Амброзии». Кроме того, кто-то, не обделённый чувством юмора, поиграл с цветами и предоставил на выбор: красную, розовую, зелёную и золотую жидкости. Сейчас команда Мэттьюс упорно трудилась над разработкой состава, способного хотя бы постепенно свести на «нет» физическую привязку организма. Чтобы восстановиться психологически, человеку потребуется время, медикаментозное лечение и обязательная помощь квалифицированного мозгоправа, но тяжёлой депрессии всё равно избежать не получится.       Человек, сумевший придумать и сотворить из рядовой сыворотки симуляции подобную жуть, вызывал у меня невольное уважение и очень даже целенаправленную ненависть. Теперь нервозность на грани паники и отчаяния, что не покидала руководителей фракций, становилась более чем понятна. Масштаб задуманной и устроенной Афракционерами и их пособниками задницы поражал всякое воображение. Сколько же лет эта опухоль зрела прямо у нас под носом? А самое главное — кто мозг этого, не побоюсь этого слова, глобального заговора, и кто ему помогает?       А ещё меня не покидал вопрос: зачем похищать людей, да ещё и без разбору? Для опытов? Так проще было тихо растащить по подвалам тех же Изгоев, не поднимая шума и позже «радуя» нас очередным сюрпризом. Какая-то мысль уже который день настойчиво царапала мне мозг, но стоило только попытаться её ухватить, как она тут же ускользала и терялась в ворохе прочих идей, оставляя за собой жирный намёк на мою невнимательность. Было крайне неприятно, но я убеждала себя, что ей просто нужно ещё немного времени, чтобы окончательно дозреть и полностью сформироваться.

***

      Через пару недель мне подняли уровень нагрузки, убедились, что рана полностью зажила, и грозились со дня на день отправить меня домой. Всё это время друзья исправно меня навещали, принося на хвостах свежие новости и сплетни. Единственным человеком, которого я так и не увидела, оказалась Зола. Всё, чего я смогла от неё добиться — это два кратких сообщения на комм:       «Ты не поверишь, что я нашла!» — и, — «Просто подожди ещё немного».       Мои звонки, гневные сообщения и даже прямые приказы, были проигнорированы напрочь, что злило неимоверно и совершенно точно ничем хорошим для подруги и, вероятно, уже бывшей подчинённой закончиться не могло. Мы обе прекрасно это понимали, а потому сам собой напрашивался вопрос: до чего же такого докопалась Зола, раз пошла на столь отчаянный шаг? Как-то сразу вспомнилось, что сдержать данное Лоле обещание и как следует поговорить с младшей Ифе у меня так и не получилось.       Зато старшая сразу с порога потребовала угомонить Тео, пока она не сделала этого сама, причём сразу и навсегда. Сам Мачо первым делом заверил, что свою ошибку принял и осознал, но обещать, что больше так не будет, не станет. Между этими двумя опять происходило что-то непонятное, а когда они находились в одном помещении одновременно, то от них искрило, как от неисправной розетки. Аккуратные попытки выведать, в чём же дело, были напрочь проигнорированы обоими, а потому всем оставалось только ждать, когда они разберутся со своей проблемой.       За пару дней до выписки ко мне с очередным визитом нагрянула Тори Ву. В руках у неё был увесистый чемоданчик, а вместо приветствия она строго сообщила, что больше не может смотреть на это безобразие. «Безобразием» она окрестила мои отросшие и ужасно истрепавшиеся косы. Спорить и доказывать, что они ещё очень даже ничего, не было никакого смысла, потому что вид те и вправду имели просто ужасный. Выйдя ненадолго в коридор, она вернулась, толкая перед собой кресло-каталку, куда благополучно меня и усадила, водрузив мне на колени свой «походный сундучок».       — Ну-с, — почти пропела Тори, берясь за работу, — чем займёшься первым делом после выписки из лечебки?       — Напрошусь к Эрику в гости и оккупирую его ванну часов на пять. Хотела бы я так сделать, но всё же не рискну.       — Чего это? — усмехнулась она и склонилась над моим плечом. — Уверена, он был бы только рад.       — О, я тоже уверена! — закатила глаза, представив себе эту картину. — В этом и проблема.       — Не понимаю я тебя, Мойра. В ваших отношениях наконец-то всё начало налаживаться: вы бесспорно друг другу нравитесь, понимаете друг друга с полуслова, вам хорошо вместе, а уж про то, какое сексуальное напряжение между вами царит, я и вовсе молчу. Так в чём проблема?       — Не знаю. Наверное, в том, что всё происходит слишком быстро?       — Быстро?! — она даже воздухом поперхнулась. — Дорогая, вы вокруг друг друга уже с пяток лет круги наворачиваете! И для меня до сих пор остаётся загадкой, как вы не дошли до этого раньше.       — А для меня остаётся загадкой, как мы вообще до этого дошли! Тори, это что-то ненормальное. — нахмурилась, пытаясь собрать мысли в кучу и внятно объяснить, что не давало мне покоя. — Я, конечно, всегда понимала, что Эрик — мужик привлекательный, неглупый и вообще — просто конфетка. Только была свято уверена, что конфетка эта — столетний чёрствый грильяж, об который только зубы ломать. А тут вдруг жизнь подсовывает мне его под нос и, полив сверху взбитыми сливками, пытается выдать за тортик! Но я-то знаю, что у него внутри.       — И тебе это не нравится?       — В том-то и проблема, что я сама не знаю.       — Так что мешает попробовать и решить в процессе? — она снова наклонилась ко мне, на этот раз проказливо подмигнув.       — Я не зна-аю! — протяжно простонала я, спрятав лицо в руках. — Всё как-то странно. Мне вроде и хочется, но… Мёд сладок, да пчёлка жалит. Понимаешь?       — Честно говоря, с трудом, — Ву явно не считала мои «аргументы» достаточными. — Помнится, ты сама убеждала меня дать Медведю шанс и посмотреть, что будет. Я поступила именно так, и знаешь — что?       — Что?       — Ни о чём не жалею!       — А что, если мне не так повезёт?       — Ведьма! — строго произнесла она и специально дёрнула за одну из косичек. — Я и не подозревала, что ты такая трусиха!       — Но-но! Дамочка, выбирайте выражения! — возмутилась я, но больше в шутку, потому как понимала, что она была права. — Я ведь ничего не теряю, да?       — Разве что пару-тройку фунтов в результате хорошего регулярного секса, — хмыкнула она, а на мой возмущённый возглас добавила, — Правда их сначала было бы неплохо набрать. Так что, если Эрик действительно чего-то от тебя хочет, то пусть сначала хорошенько откормит!       — О, он уже пытался! — я засмеялась в голос, вспоминая, как это было. — Как-то принёс мне ужин, после чего был с жуткой руганью выставлен за дверь палаты разгневанной Корелли, недовольной, что ходят ту всякие — режим питания её пациентов нарушают.       — М-да, что-то он с этим поторопился, — вторила мне Бесстрашная. — Но порыв ведь был засчитан?       — Есте-ественно!       — И какие у вас сейчас отношения?       — Непонятные, — немного подумав, призналась я. — Мы много разговариваем, но тему нашей старой вражды стараемся не поднимать. Зато иногда бывает забавно вспоминать те пакости и каверзы, что мы устраивали друг другу в последние пару лет. И это даже не вызывает злости или обиды. Мы много обсуждаем свои взгляды на жизнь, часто по этому поводу спорим, но вроде пока не ругались. Мне с ним интересно и… Не знаю. Спокойно?       — Да ты никак влюбляешься, подруга? — удивлённо присвистнула Тори.       — Да я, наверное, уже. Просто предпочитаю давить в себе новое чувство и не позволяю ему поднять голову и расправить плечи, — я снова нахмурила брови и, немного помолчав, призналась в том, что гнала даже от самой себя. — Мне кажется, что моя проблема именно в этом.       — В смысле? Можно чуть более развёрнуто для тех, кто не умеет читать чужие мысли? — потребовала ответа она.       — Я понимаю, что Эрик мне нравится. Очень сильно нравится. И поэтому мне будет мало просто секса, даже если тот будет неприлично хорош.       — О, поверь мне, если секс действительно будет неприлично хорош, то тебе тем более станет этого мало!       — Подруга, ты сейчас мою проблему вот вообще не облегчаешь, — буркнула я, сложив руки на груди.       — Прости, не смогла удержатся, — совсем по-девчачьи хихикнула Ву.       — Так вот: я привяжусь к нему, захочу большего… А что, если ему всё это будет не надо? Мне совершенно не хочется потом размазывать сопли по щекам и заново собирать себя по кусочкам.       — «Не надо»?! — Тори прекратила возиться с волосами, обошла кресло и встала передо мной, грозно уперев руки в бока. — Ты издеваешься что ли? Мойра, неужели никто так и не удосужился тебе рассказать, что было, когда тебя раненую привезли в Бесстрашие?       — Да как-то никто особо не рвался, намекали только на всякое…       — «На всякое», — снова передразнила она, опасно размахивая расчёской перед моим носом. — Да на Эрике лица не было: руки трясутся, говорить не может, в глазах — ужас! Он на окружающих-то с трудом реагировал. Если бы ты тогда умерла, у него бы точно крышу снесло, клянусь тебе! За человека, от которого хотят только секс, так не переживают.       — Но, он сам говорил… — картина, описанная подругой, действительно впечатляла, но всё равно не желала так просто укладываться у меня в голове и увязываться с легкомысленными словами Эрика по поводу наших с ним возможных отношений.       — Скажи мне, — Тори снова вернулась к прерванному занятию, — как бы ты отреагировала, ели бы он пришёл к тебе и с порога заявил, что любит тебя, жить без тебя не может, никуда больше от себя не отпустит и, вообще, утащит в Искренность, как только Корелли тебя выпишет? Только честно.       — Честно? — я на пару секунд задумалась, а потом выдохнула от всего сердца, — Сбежала бы при первой же возможности так далеко, как только смогла. А ещё на всякий случай сменила бы внешность и имя, чтоб уж точно не нашёл!       — Во-от! — довольно протянула она. — А как ты сама заметила, наш младший Лидер — мужик умный. Вот он и заходит издалека. Хочет, чтобы ты к нему привыкла, заинтересовалась ещё сильнее, и сама захотела большего. Всё же очевидно!       — Знаешь? Думаю, ты права, — вынуждена была признать, немного поразмыслив.       — Знаю, конечно! — самодовольно хмыкнула она, а потом добавила, — Почаще слушай мудрую меня, пореже лезь под пули — и проживёшь долгую и счастливую жизнь! А теперь лучше займись делом и начни подавать мне бусины из пакета.       — Бусины? Я была уверена, что в этот раз всё будет без изысков.       — Вот уж нет! Я хотела использовать что-то из своих запасов, в том числе и из тех, что так щедро пополнили мне Эрудиты, но Скай, когда узнала, зачем я к тебе собираюсь, принесла эти, — она ткнула пальцем в завязанный мешочек у меня в руках. — Сказала, что твои.       В мешочке оказались те самые бусины-черепки, а я вспомнила, что сама отдала подруге ключ, когда просила её принести мне некоторые личные вещи, а потом так у неё и оставила на случай, если вдруг ещё что-то понадобится. Вот же… ещё одна сводница!       Что-то во фразе девушки царапнуло моё сознание, но я не смогла сразу сообразить, что было не так. А когда до меня дошло, стало безумно стыдно.       — То-о-ори-и! — проныла я виновато. — Прости-и! Я только сейчас вспомнила, что ты просила потрясти Эрудитов, но там всё так завертелось, что твоя просьба совершенно вылетела у меня из головы. Вместе с последними мозгами, похоже.       — Это сейчас такая шутка была, да? — девушка совершенно не понимала, к чему было моё представление. — Умники в тот же вечер прислали мне огромную посылку, в которой было вдвое больше, чем я заказывала. А сверху — ещё и куча новых образцов, которые я у них уже несколько месяцев до того безуспешно выпрашивала — в подарок. Уж не знаю, что вы там устроили, но, пожалуйста, делайте так почаще!       — О! Уверена, Эрик был бы только рад! — рассмеялась я, вспоминая, каким довольным он был тем вечером после разговора с Максом и Джанин.       — Поверь, я бы всё равно была рада больше, — заверила Ву.       Тут «ожил» мой комм, сигнализируя о новом входящем сообщении и ненадолго прерывая нашу беседу.       — Всё нормально? — через минуту всё же поинтересовалась Тори. — А то у тебя что-то на лице…       — Что? — я удивлённо подняла на неё глаза и потянулась рукой — проверить.       — Дебильная улыбка, вот что! — она растянула губы в ехидной усмешке. — Что интересного пишет наш Лидер-боевик?       — С чего такая уверенность, что пишет именно Эрик?       — А что, не он?       — Ну, он, — буркнула, признавая очевидное. — Говорит, что сегодня не сможет зайти — везёт в Искренность кого-то из отловленных командиров. Радуется, что Дин пропал из его поля зрения. Обещает, что обязательно придёт на выписку и сам заберёт меня из когтистых лап Корелли, а ещё спрашивает, не стухла ли я тут от скуки, — я быстро дописала ответ и нажала «отправить».       — Ты, главное, Лиз про его чудесные метафоры не рассказывай.       — Ты что! Я не собираюсь лишать фракцию очередного Лидера! — комм снова завибрировал — пришло ещё одно сообщение, вызвав новую улыбку.       — Ну что там? Что? Я же вся изведусь от любопытства!       — Я сказала ему, что ты в очередной раз пытаешься сделать из меня нормального человека. Хотя бы внешне. А он сразу забеспокоился, не собираюсь ли я, после того как наведу красоту, раньше времени дать дёру из лечебки.       — А ты собираешься?       — Ну уж нет! Хватит с меня глупостей.

***

      Я ходила по палате и не спеша складывала последние вещи в принесённую Скай сумку. Совсем недавно Флай закончила передавать мне рекомендации Корелли, ещё раз напоследок осмотрела и велела собирать своё добро, которым я успела обрасти за два месяца пребывания здесь, и готовиться к вечерней выписке.       Лиз должна была освободиться минут через двадцать, друзья, отказавшиеся пропускать столь знаменательное событие, обещали подойти прямо к указанному сроку, а вот Эрик опаздывал. Я специально попросила его подойти чуть раньше, потому что хотела поговорить «о нас». Чувствуя, что мой настрой временный, а решительность очень хрупка, не хотела затягивать с этим разговором, справедливо полагая, что иначе опять себя накручу, передумаю, и мы снова упрёмся в тупик. Оставалось совсем немного времени, когда дверь с тихим шорохом открылась, и на пороге появился мой Лидер.       — Привет, — он уже привычно чмокнул меня в щёчку и собирался отстраниться, но я не позволила, перехватив его за жилетку и притянув обратно к себе. — Что-то случилось?       — Да… — я неуверенно прикусила губу и, вздохнув поглубже, выдохнула. — Да, думаю случилось.       — Мойра…       — Подожди, не перебивай! — мотнула головой. — Я много думала о том, что ты говорил. Ну, про нас с тобой… И решила, что мы могли бы попробовать. Наверное… Если ты, конечно, не передумал. Но, если передумал, то скажи, я пойму…       Эрик больше не желал слышать и слова из того бреда, что я бормотала себе под нос, уставившись куда-то в район татуировок на его шее, а потому аккуратно подцепил пальцами мой подбородок и приподнял, вынуждая посмотреть ему глаза. Очень довольные глаза, стоило отметить!       — Даже не надейся на это, — довольно, как сытый кот, проурчал он, накрывая мои губы своими.       И снова, как тогда на танцполе — горячо и тягуче-сладко. Целовать Эрика вот так: не спеша, смакуя каждую секунду и понимая, что я в своём праве, и всё это богатство теперь полностью в моём безраздельном владении — было странно. Но безумно приятно, чего уж скрывать! Мы бы, наверное, так и простояли до прихода друзей, увлечённые своим неимоверно приятным занятием, но у меня в кармане завибрировал комм, настойчиво привлекая к себе внимание. Разочарованно вздохнув, я всё же ответила на вызов.       — Скай?       — Вы там уже закончили? — если бы её любопытство было водой, то сейчас Чикаго накрыла бы огромная волна цунами.       Лучшая подруга знала о моих планах, а потому клятвенно обещала придержать остальную толпу, пока мы будем разговаривать, за что ей огромное спасибо. Я должна была отправить ей сообщение, когда закончу, но мне было немного не до того. Мельком глянув на время, я обнаружила, что Лиз вот-вот должна была прийти, а мы с Эриком действительно слишком увлеклись и потеряли счёт времени.       — Да. Спасибо. Можете уже приходить.       Пока я давала добро на приход друзей, Эрик прошёлся по палате, потянулся, размяв спину, а потом без зазрения совести завалился на больничную кровать. Та грустно под ним скрипнула, но стойко удержала предложенное.       — Нико Прайс — просто невероятный зануда! — глубокомысленно выдал он, бездумно разглядывая потолок, а потом закинул одну руку за голову и перевёл взгляд на суетившуюся в поиске последних мелочей меня. — Рок и Аника характерами явно пошли не в него.       — Уверена, всё дело в том, что он постоянно пропадал на работе, а его детей растила и воспитывала Фрай. А почему ты вдруг про него вспомнил? — я обернулась через плечо, застёгивая последний карман на сумке.       — Потому что именно из-за него я и опоздал. Он поймал меня в коридоре и настойчиво выспрашивал об успехах приведённого им пацана.       — И что ты? — я собирала косы в пучок и с удовольствием разглядывала развалившегося парня, радуясь тому, что он снова начал выглядеть, как нормальный человек, а не неврастеник, не спавший трое суток кряду.       — Честно сказал, что ещё не видел кого-то настолько же бесполезного, и посоветовал найти вместо него кого-нибудь с мозгами вместо блёсток. Нико посокрушался, но всё равно упёрся, аргументируя, что за это недоразумение его попросил приятель из Искренности. Я так понял — какой-то не особо дальний родственник Майкла.       — И дались они ему, — никогда не понимала такой «помощи», если она шла откровенно во вред делам. — Зря ты тогда согласился.       — Я тоже так думаю, а потому поставил Нико перед фактом, что у него есть два дня, чтобы придумать, куда пристроить этот расфуфыренный аппендикс.       — Вот и правильно, — довольно кивнула парню и пристроила свою попу рядом с ним. — И, Эрик, ты же понимаешь, что я не собираюсь и дальше сидеть без дела, а потому планирую уже завтра вернуться к работе.       Он нахмурился, выпрямляясь на кровати и сверху вниз заглядывая в мои честные и невинные глазоньки. И, похоже, увиденным удовлетворён не был.       — Ведьма, вот скажи мне: чего ж тебе на жопе ровно-то не сидится?         — Потому что она у меня круглая — перекатываюсь, — в мои планы не входило давать слабину и отступать. — Я не говорю про немедленное участие в первых рядах рейдов, но хотя бы до бумажек и собраний меня допусти. Не собираюсь становиться типичной декоративной советницей и тихо сидеть в углу, собирая пыль.       — Если не допущу, ты же всё равно во что-то влезешь, да? — он снова потянулся губами к моим, видимо, надеясь так отвлечь от разговора.       — Ты же меня знаешь! — не на ту напал. — Влезу обязательно, — отвечала между короткими поцелуями, — только тогда без тебя.       — Ну уж нет! — хмыкнул он, притягивая меня ближе. — Ты уже достаточно наприключалась, самостоятельная моя.       Слышать от Эрика подобные фразы и понимать, что это не очередная ироничная издёвка, а всё взаправду, было жутко непривычно, и я пока не решила, как к этому относиться. Но, как правильно говорит старшая Ифе: «Привычка — дело наживное, тут главное — начать и нажить».       — Воу, мать! Похоже, мы всё-таки рано. — от двери раздался весёлый голос Тео. — Надо было подождать ещё минут десять, тогда картина предстала бы куда интереснее. — Ауч! — это бдительная Найла, отвесила ему дисциплинирующий подзатыльник. — Не, ну а чё они?..       — Да ну тебя, — отмахнулась от него я, поднимаясь вместе с Эриком с безбожно измятой койки, и, чувствуя некоторые смущение и неловкость, поприветствовала остальных.       Народу в палату набилось явно больше, чем я рассчитывала. Здесь были не только мои друзья, но и Прайс, Медведь и Спенсер. Через пару минут к ним присоединились и увлечённо что-то обсуждавшие Монтгомери, Флай и Корелли, а сразу за ними просочился вечно хмурый Айс.       — Ого! — удивлённо присвистнула Лиз, обведя взглядом враз ставшее тесным помещение. — Мойра, тебя как будто из родильного отделения выписывают, а не из «травмы»! А я ещё Дина отговаривала прийти…       — Сама в шоке! — честно призналась я, ещё раз окидывая всех взглядом и понимая, что кое-кого всё же не хватало. Не было Золы.       — Ну что ж, — продолжила моя будущая мачеха, — комплекс восстановительных упражнений я тебе уже отправила, расписание дополнительных осмотров скину завтра утром. Если шрам начнёт тревожить, то звони в любое время сразу на мой личный комм. Эрик, — повернулась она к нему, — пожалуйста, проконтролируй эту неугомонную девицу. Особенно, чтобы она не перенапрягалась хотя бы первое время, и…       БАХ!       Дверь распахнулась с такой силой, что хлопнула об стену. В палату ввалилась — по-другому и не скажешь — Зола Ифе.       — Успела! — с облегчением выпалила она, но тут же с громким болезненным стоном сложилась пополам и, падая, ударилась плечом о косяк.       Девушка выглядела просто ужасно. Глядя на неё, можно было подумать, что она провела минимум месяц в каком-то изгойском притоне, кутя на всю катушку и употребляя всё, до чего только могла дотянуться. Её глаза были красными и воспалёнными, губы — искусаны в лохмотья, кожа выглядела настолько тонкой и болезненной, что казалось, лопнет, если посильнее на неё надавить. Волосы свалялись в непонятную паклю, одежда была чем-то забрызгана и удушливо пахла грязью, потом и застарелым алкоголем.       Дэм первым бросился к лучшей подруге, подхватил её на руки и уложил на больничную койку. Вторыми, расталкивая всех с дороги, подбежали Лиз и Флай и начали спешно её осматривать. Остальные обступили их со всех сторон и замерли, ожидания вердикта врачей.       — Мойра, — Зола сквозь боль тянула ко мне руки, призывая подойти ближе. — Мойра, не надо… Не ходи…       — Зола, — мягко позвала её Флай, — постарайся немного полежать спокойно, чтобы мы могли понять, что с тобой случи…       — Я и так знаю, что со мной! — резко оборвала её Ифе, силясь подняться на кровати, но уже привычные к буйным пациентам медики ей этого не позволили. — Это «Амброзия»! — и, видя ужас на наших лицах, добавила, — Я не сама. Ребята, я не сама… — но не смогла спокойно договорить, потому что её накрыла новая волна боли.       — Зола! — к ней со всхлипом кинулась старшая сестра, но Тео успел её перехватить и теперь крепко прижимал к себе, удерживая на месте и тихонько убеждая, что она только помешает нашим врачам.       — Они… они что-то сделали с твоей квартирой. Не ходи!.. Они… Боже, как же их много!       — Кто — «они»? — я торопливо протиснулась ближе и взяла подругу за руку.       Та дёрнулась и длинный рукав её кофты задрался, обнажая кровавые раны, обхватывающие запястье. Дэм сразу же поднял и второе, обнаружив там такую же картину.       — Золли, откуда это? Что произошло?       — Это Бесстрашные. Настоящие! Я… Я видела, есть ещё другие — ряженые! Но эти… А-а, как же больно, мать вашу! — она взвыла и ещё раз попыталась выгнуться, но Флай как раз закончила фиксировать её специальными мягкими ремнями на кровати, Лиз в это время уже набирала что-то в шприц. — Н-не надо! Не надо меня вырубать, — она смогла немного отдышаться, когда очередная волна боли немного отступила. — Я должна успеть! А потом — хоть в кому, хоть в Пропасть…       — Ты знаешь тех, кто это с тобой сделал? Сможешь назвать имена? — вмешался Лидер, до бела сжимая кулаки.       — Да! Да… Эти сволочи… Мойра, как ты и говорила, они сами на меня вышли. Долго мурыжили, ходили кругами, перенаправляя от одной компании к другой… Но потом… Потом они взяли меня с собой на «настоящий» отрыв. Я была так рада! Гордилась тем, что у меня всё получилось, и я смогу узнать, кто ещё замешан в их грязных делах. Узнаю, кто ими руководит и покрывает… А-а-а! — новая волна боли пришла раньше, чем мы думали, и была намного сильнее предыдущих.       — Пропустите меня, — скомандовала Корелли, демонстрируя нам полный шприц. — Если это действительно «Амброзия», девочку нужно скорее вырубить.       — Нет! — отчаянно взвизгнула Зола.       — Нет! — вторя ей, грозно скомандовал Эрик. — Нужно, чтобы она успела сообщить главное! Ифе и сама это прекрасно понимает.       — Это важно! — сквозь зубы простонала подруга. — Я думала… думала, что дело сделано, но меня привели в какой-то… какой-то… на какую-то закрытую вечеринку только для «своих». Сначала мне что-то подмешали в напиток, и, кажется, я на какое-то время уснула. А потом… потом был кайф. Чистый, сияющий! Это… это просто не передать словами! Было невероятно! — её снова скрутило, но она даже через боль торопилась рассказать всё, что узнала. — Так прошло несколько дней… может, недель... Я точно не знаю. Эти мрази подсадили меня на сверкающую наркоту! Они знали! Точно знали про моё задание. Они просто играли со мной, а потом накачали своей синей дрянью по самую макушку, чтобы как можно быстрее вызвать у меня привыкание и ломки… И это не так, как бывает с какой-то другой хренью. Ломка от «Амброзии» не пудрит мозги: ты всё понимаешь, всё осознаёшь и отлично контролируешь все свои мысли и суждения. Я повелась именно на это. Думала, прикинусь, что мне всё нравится, они расслабятся, примут меня в свои ряды, и я наконец-то всё узнаю, а потом забуду это перламутровое жидкое зло, как страшный сон… Ду-ура-а! Какая же я дура! — с каждой секундой Золе становилось всё хуже, и я уже была готова вырвать шприц из рук Корелли и самой вколоть подруге то, что могло принести ей облегчение. — Хорошо, что я изначально от вас отстранилась, — немного отдышавшись, продолжила она, — никому из вас ничего не сболтнула и сама не узнала чего-то важного. Они несколько раз кололи мне сыворотку правды, но только в самом начале… не знаю, почему перестали потом… но это сыграло мне на руку. И вопросы… Они спрашивали, что вам известно об Афракционерах, что вы смогли узнать, где и как собираетесь искать… Хорошо, что я ничего не знала. И что ссорилась с вами всерьёз. А потом я-а… А-а-а!       — Золли! — не выдержал Дэм. — Прекращай терпеть эту боль! Флай, мисс Корелли, да сделайте уже хоть что-то!       — Н-не смейте! Я должна… рассказать!       Глядя на её мучения, на глаза сами собой наворачивались слёзы. Я хотела снова взять её за руку и только тогда обнаружила, что всё это время сжимала кулаки с такой силой, что на ладонях проступили кровавые лунки от ногтей.       — Я увидела его случайно… Его не должно было там быть, но что-то случилось, его план не сработал, и он запаниковал. А ещё он был страшно зол, когда понял, что я тоже там и узнала его. Его шавки хотели меня убрать, но он запретил… Сказал, это сорвёт все их планы, потому что на них будет облава… ведь все прекрасно видели, завсегдатаем чьей компании я стала… Меня связали и держали там несколько дней. Надеялись мрази, что начнётся новая ломка и благополучно меня добьёт, а там и труп можно было бы в любую канаву скинуть! С-с-суки! Только он просчитался! Да! Забыл, с кем меня оставил... Дал им «Амброзию»… Много! Сказал, что это для того, чтобы держать меня под кайфом, пока он не придумает, как лучше от меня избавиться. Дурак! И они — тоже! Принимали всё сами, а про моё присутствие и вовсе почти забыли. В какой-то момент я смогла снять верёвку… как Дэм учил… У меня отняли все вещи, я не знала где вас искать, но случайно услышала обрывок разговора, о том, что «друзья Ведьмы пошли забирать её из лечебки». Я знала, в какой палате ты лежала… пару раз приходила ночью, пока ты спала-а-а! А-а-а-аа! Г-га-адство!       — Всё! Хватит! — я была не намерена позволять ей мучиться и дальше. — Лиз, коли!       — Нет! — в один голос рявкнули Зола и Эрик.       — Лиз, немедленно! — я уже сама двинулась к ней, но Лидер перехватил меня за руки и развернул лицом к себе.       — Так надо! Иначе всё, через что она прошла, будет зря! Ты этого хочешь?       — Но она же так умрёт! — практически простонал Демон, ласково убирая упавшие на её лицо пряди. — Надо что-то делать!       — Я думаю, — подала голос Флай, всё это время стоявшая рядом с Золой, державшая её за запястье и что-то без остановки бормотавшая себе под нос, — у неё есть около минуты, а потом повреждения сердца станут необратимыми. Пульс просто зашкаливает!       — Ифе! Быстро! — подбодрил её Эрик, подойдя ближе. — Соберись. Только имена и факты! Ну же!       — Их много! Десятки! Все важные сидят прямо под носом у Локо… Он отлично их спрятал! Остальные — просто удобная массовка и пушечное мясо… У него везде связи. Он не просто изгойский прихвостень, а был замешан с самого начала! И, Найла… тебя попытаются убрать. Скоро. Ты им мешаешь! Даже больше, чем Мойра и Эрик… А ещё… Они готовят что-то большое. Что-то просто охренеть какое большое! А-а-а-а! Больно! С-сука, как же больна-а-а!       — Лиз!       Корелли, не медля больше ни секунды, вколола препарат измученной Золе, та сразу обмякла и начала дышать ровнее, быстро погружаясь в спасительный сон.       — Не-ет! Нет… Я должна была… Они везде!.. Они знают всё… Он их научил… всех научил!.. Он…       — Кто? — я схватила её руку и прижала к своим губам ледяные пальцы. — Зола, детка, кто «он»?!       — Прайс... Нико Прайс…