Еще чуть-чуть - и мы горим

When the Big Bad Wolf comes running around You better get yourself right out of town! Royal hearts are meant to break, 'Cause everybody’s got a big debt to pay! Some lost souls never get found… Stuck in the head, falling deeper down, down, down. Funny how it all works out in the end… You dance with the devil and you lose your head Nothing’s ever free, no nothing’s ever free, is it? Is it? <…> Bang, bang, bang! Gonna shoot you down! Wasted youth lies in the ground. Royal hearts are meant to break, 'Cause everybody’s got a big debt to pay! Roses & Revolutions — Big Bad Wolf.

***

      Кто-нибудь заткните уже наконец-то этот грёбаный колокол! И монотонный писк, от которого начинают ныть зубы! И отвратительные жалкие стоны заодно!       Стоп. Стоны?..       — Неужели всё настолько плохо? — раздался над ухом хриплый мужской голос. Матрас рядом прогнулся, немного пошуршало одеяло, и писк, выворачивавший душу наизнанку, прекратился. — Доброе утро?       — Мнгм… — простонала я, продолжая прятаться под одеялом от страшного и жестокого мира и пытаясь вычислить источники раздражителей.       Писк, судя по всему, принадлежал будильнику, настойчиво призывавшему пошире распахнуть глаза и объятия навстречу новому дню. В колокол остервенело звонили тараканы в моей собственной голове, безжалостно мстя за часы, проведённые в компании Лиз, Джанин и пары-тройки бутылок шампанского. А источником тихого скулежа оказалась я сама. При любой попытке поднять голову или открыть глаза, стянув с головы одеяло, в мозг впивались раскалённые иглы похмелья, и тараканы мгновенно били тревогу. Судя по непередаваемым ощущениям, разводным ключом и по голове.        — Тебе никогда не рассказывали о вреде употребления алкоголя? — а хриплый мужской голос конечно же принадлежал Эрику.       Матрас снова качнулся, раздались тихие шаги босых ног по полу, а потом яркий утренний свет, бивший в огромное, чтоб его, во всю стену окно, немного притушил свою яркость. Я опасливо стянула одеяло до носа и чуть шире приоткрыла похмельные щёлочки глаз, оглядываясь вокруг.       — Чёрт! Почему мне так хреново? — глухо выдохнула, пытаясь подползти к краю кровати.       — Расплата за грехи твои. — продолжил беззлобно подтрунивать Эрик. — Аспирин?       — Пулю в лоб! — хмыкнула я, с кряхтением усаживаясь в коконе из одеяла. — Разом избавишь Бесстрашие минимум от одной головной боли. С пожизненной гарантией.       — Вот так просто? Нет уж, пусть помучаются. Говорят, трудности закаляют. Так — что: принести тебе лекарство, или продолжишь душераздирающе стенать?       — Двойные стандарты? А-агх! — хотела привычно вздёрнуть на собеседника насмешливый взгляд, но в висок мгновенно впилась очередная игла, и тараканы с новой силой забарабанили изнутри черепной коробки. — Чёрт! Давай сюда свой аспирин.       — Ведьма, — покачав головой, констатировал мой спаситель и бодро прошлёпал голыми пятками в сторону кухни.       В ушах звенело, тело одолевала слабость, как после болезни, но я пересилила себя и аккуратно, по стеночке, двинулась в сторону уборной. Голова кружилась, и жутко мутило. Я не понимала, отчего так сильно взбунтовался мой организм, а потому обидно было вдвойне.       Вернувшись в спальню, обнаружила на тумбочке стакан с живительным зельем. Не таким действенным, как у Корелли, конечно, но мне сейчас выбирать не приходилось. Жадно выпив лекарство и переведя дух, огляделась вокруг, краем сознания отметив, что во второй ванной шумела вода. Моя вчерашняя одежда была свалена кучей возле шкафа, обувь валялась у входа в комнату, а на тумбочке были неряшливо раскиданы бумаги, за которыми я, вернувшись вечером, застала Эрика.       Вчера после нескольких бутылок… бокалов шампанского мир снова заиграл в моих глазах яркими красками. Казалось, что все неприятности отступили, и узел нервного напряжения наконец-то распустился. Но вот настало утро, и волшебство шипучих пузырьков растворилось в похмельном мареве нового дня, оставив вместо себя никуда не исчезнувший и терпеливо поджидавший за углом груз проблем и всю гамму пост-алкогольных ощущений.       — Живая?       Я настолько увлеклась самокопанием пополам с попытками хоть немного привести себя в порядок, что совершенно не заметила возвращение моего Лидера.       — К сожалению, — проворчала, с завистью разглядывая его свежий и цветущий вид. — Не смотри на меня так. Сама знаю, что вчера переборщила.       — Спишем это на стресс, — покладисто согласился он, чем не на шутку меня насторожил. — Что?       — Кто ты такой, и куда дел настоящего Психа?       — О, поверь, он всё ещё здесь, внутри, и в данный момент испытывает нездоровое удовлетворение, глядя на твои страдания! — усмехнувшись, покривлялся Эрик. — Поэтому будем считать, что ты уже сама наказала себя за глупость. — он прошёл к шкафу и неторопливо оделся под моим хмурым взглядом. — Как насчёт завтрака? В холодильнике со вчерашнего дня ещё оставался салат, он будет идеально гармонировать с зелёным цветом твоего лица.       — Иди ты! — раздражённо буркнула я, но всё равно покорно двинулась вслед за ним на кухню — ведро горячего кофе мне определённо не помешает. — Уже придумал планы на день?       — Нужно просмотреть копии личных дел, присланных по запросу из Эрудиции. А потом терпеливо ждать новостей по обнаруженной лаборатории.       — Понятно: бумажки и томительное ожидание. Скука смертная.       — А ты вчера недостаточно развлеклась?       — Иди ты, — снова буркнула я, но спорить не стала, признавая его очевидную правоту.       После почти пяти часов корпения над личными делами Эрудиток в голове гуляло гулкое эхо, а из песка, по ощущению скопившегося в глазах, можно было построить парочку отменных пляжных замков. Стопка непроверенных документов неумолимо тощала, а Эрик раздражался всё сильнее с каждой минутой, превращаясь из утренней всепрощающей душки обратно в привычного злыдня.       — Она должна быть здесь, — периодически зло цедил он сквозь зубы, отбрасывая в «отработанную» кучу очередную папку. — Должна!       «Мы обязательно её найдём», — хотелось бы мне сказать, чтобы приободрить парня, но я понимала, что такое смелое заявление вполне могло стать пустым обещанием и только ещё больше разозлить и без того раздражённого Лидера. Враг уже не раз, насмехаясь, щёлкал нас по носу, так что нельзя быть на сто процентов уверенными, что нас снова не водили за нос.       С фотографий на нас смотрели множество разных девушек и женщин. Одни из них были дерзкими учёными, считавшими, что дурацкие правила и законы только мешали науке идти вперёд и развиваться. Другие — обыкновенными посредственностями или самоуверенными глупышками, ошибившимися при выборе фракции. И ни одна из них — ни одна! — даже отдалённо не была похожа на Леону.       — Чёрт! Мы снова что-то упускаем! — продолжал распаляться Эрик. — Личные дела почти закончились, — он бросил злой взгляд на последний десяток папок, — и что-то я не верю, что мы найдём нужное в последнем из них, как в какой-то дешёвой мелодраме.       — Я тут подумала… — медленно наматывая косичку на палец, озвучила одну из не самых приятных мыслей, в которую до последнего не желала верить. — А что, если дела Леоны попросту нет?       — В смысле? — Лидер замер, не успев открыть новую папку. — Как это — нет?       — Как мы знаем, Афракционеры успели похозяйничать не только в архивах Бесстрашия. Так что им мешало избавиться от личных дел Леоны, Йена, Когтя и, кто знает, от чьих ещё? Я бы на их месте так и поступила.       — Тогда почему они не избавились от документов на Волка?       — Банально незачем, — пожала плечами. — Волка слишком многие знают и помнят в лицо ещё со времён его жизни в Бесстрашии, да и с момента открытых действий Афракционеров он не то чтобы особо скрывался. На мой взгляд, он намеренно ходил по грани: не развешивал свои портреты на улицах Чикаго, но и совершенно точно не прятался. На заставе Волк сам убеждал Гаррета в том, что мы не дураки и хорошо знаем своё дело, поэтому не мог не понимать, что мы и о нём скоро узнаем. Да и во время эвакуации подпольной лаборатории он не прятал своё лицо, а наоборот, старательно крутил им по сторонам, хоть и знал, что за ними наверняка наблюдали.       — Но зачем? — Лидер никак не мог уловить ход мыслей бывшего Бесстрашного. — Какой в его действиях смысл? Это же совершенно нелогично!       — Нелогично со стороны здорового, адекватного человека. А Волк — псих, повёрнутый на идее мести и лишившийся последних крох здравого смысла благодаря наркотиком, — напомнила я. — Нико несколько раз подчеркнул, что мозги его дружка уже давно спеклись, и, если бы не поводок из «Амброзии» Леоны, тот был бы абсолютно неуправляемым. Но даже несмотря на это, всё его поведение выглядит как один большой вызов. И мне кажется, что Макс, Локо и остальные совершенно напрасно сбрасывают его со счетов.       — Мне это тоже не нравится, но, согласись, они явно знают Волка лучше. Как и то, чего от него можно ждать.       — Нет, — я упорно не желала признавать их правоту. — Они знают, каким он был. Прошло уже много лет, изменилась его жизнь, его окружение и он сам — соответственно. Просто не мог не измениться, иначе просто не выжил бы в трущобах. Опять же, не стоит забывать и про влияние Леоны. И Когтя конечно же, — скривилась скептично.       — Хм… — Эрик задумчиво потёр бровь. — Коготь… За последние дни ты уже не первый раз делаешь на нём не совсем понятный мне акцент. Тебе кажется, что с ним что-то не так?       — Мне кажется, что с ними со всеми всё капитально не так! — хмыкнула я, но уходить от ответа не стала. — Скажи, что мы вообще знаем о Когте?       — Он возглавляет Афракционеров.       — А ещё?       — Ещё… Ещё… — с каждой секундой Эрик мрачнел всё сильнее. — Мы знаем, что он очень умён и хитёр. У него в подчинении находятся Леона, Волк, Йен и множество других опасных людей. В отличии от своих предшественников, он действует тоньше, осмотрительнее, но при этом и намного более дерзко. Отчего-то имеет очень большое влияние даже на обычных, мирных Изгоев. Он наводнил улицы Чикаго новым наркотиком. Ну и, конечно, спит и видит, как бы поскорее уничтожить фракции.       — Гипотетически.       — В смысле? — на несколько секунд опешил Лидер. — Что ты имеешь в виду?       — То, что на самом деле мы совершенно ничего о нём не знаем! — категорично отрезала я. — С чего мы вообще взяли, что Коготь — новый глава разбойного сброда Чикаго?       — Изгои быстро донесли слухи. Да и патрульные от них не отставали. Позже подключилась разведка и подтвердила их слова. — Эрик сложил руки на груди и откинулся в кресле, пробегая по мне недобрым взглядом.       — А где гарантии, что эту информацию нам не скормили намеренно? — я продолжала подталкивать его к нужной мысли. — Где гарантии, что враг снова не играет с нами? Подумай сам!.. — зачастила, не давая себя перебить. — Всю действительно важную и полезную информацию о противнике мы узнавали сами, и каждый раз это было либо нелепой случайностью, либо следствием чужих ошибок. А тут нам что-то поднесли чуть ли не на блюдечке. Разве это не кажется тебе подозрительным?       — Пока ты не представила всё в таком свете, не казалось, — подумав немного, признал он. — Но как ты пришла к такой мысли?       — Мне долго не давали покоя слова Нико. Я прокручивала их в своей голове раз за разом, пока они не начали терять свой смысл, превращаясь в навязчивый шум. А затем они вдруг собрались для меня во что-то новое, заставившее меня взглянуть на всю ситуацию совершенно по-другому. Смотри сам: слишком уж старательно перед нашим носом трясли лидерством Когтя, нас убеждали, что он неизвестный юный гений, не только собравший под своей рукой целую армию Афракционеров, но и множество сторонников из всех пяти фракций. Но что мы действительно знаем о нём, кроме чужих слов? Ни его имени, ни личности, ни даже внешности! — загибала я пальцы для большей наглядности. — Вспомни: как только наши люди подобрались к хоть сколько-нибудь ценной информации об этой загадочной личности, от них тут же поспешили избавиться, не побоявшись напасть в открытую и выдать наличие предателей в рядах Бесстрашия. Так у меня появился закономерный вопрос: а существует ли Афракционер Коготь на самом деле?       — Нет, ну тут тебя уже куда-то понесло, — покачал головой Эрик. — Коготь существует — это факт. Об этом говорят множество Изгоев, охотно вставших под его начало.       — Допустим, — вынужденно согласилась я. — Но действительно ли он тот, кого перед нами так старательно рисуют?       — О чём ты? Выражайся яснее и прекрати ходить вокруг да около! — не выдержал Лидер и раздражённо хлопнул по столу. — Ведьма, собери свои похмельные мозги в кучу и выдай мне цельную и внятную логическую цепочку.       — Не психуй! — в тон цыкнула я, и продолжила после небольшой паузы. — Реакция Нико на то, что мы узнали даже не о Волке, а о Леоне, была показательной — мы напали на верный след. Бывшая Эрудитка совершенно точно является одной из ключевых фигур, а вот Волк — не более, чем её личным оружием. Хоть и очень опасным, что бы Макс там ни говорил. И ты зачем-то нужен именно ей, а не загадочному Когтю. Прайс прямо об этом сказал, и ему самому было очень интересно — зачем. Вторым значимым противником, без сомнения, следует выделить Йена. По имеющимся у нас данным он — правая рука Когтя, и этим фактом нам не менее старательно тычут в глаза. Но, в отличии от своего мнимого патрона, он активно мелькает по всему Чикаго и открыто появляется то тут, то там, запугивая, подкупая, торгуясь и даже ведя Афракционеров в бой. Йен лично решает все значимые вопросы в то время, как Коготь неустанно прячется в тени. Нас как будто всячески от него отвлекают, разве ты не видишь?       — Вот это мне как раз понятно, — мотнул головой Эрик, задумчиво постукивая по столу подушечками пальцев. — Если Коготь является главным мозговым центром Афракционеров, то неудивительно, что они всеми способами его скрывают, пока полностью не осуществят свой план. Логично, что в таком случае кто-то будет говорить от его имени, чтобы отвести от него удар.       — Ключевое слово «если», Эрик... — я пристально вгляделась в его глаза, надеясь найти там хоть каплю понимания. — Слова Нико всё кардинально меняют. И он точно не врал: слишком уж сильно был увлечён в тот момент и испытывал явное удовольствие от того, как мало нам на самом деле известно. Все его ответы сводились в одну точку, и ею оказалась именно Леона. А знаешь, что во всём этом самое подозрительное?       — То, что ты поверила словам предателя?       — То, что ни прикормленные Изгои, ни патрульные, ни даже наша чёртова разведка совершенно ничего о ней не знали! — я зло дёрнулась на его обидный выпад. — И если бы ни один чересчур инициативный неофит, то и вовсе бы не узнали! Услышь меня и разуй наконец-то глаза: Волком, как ранее и Прайсом, управляет Леона, «Амброзию» и прочую дрянь придумала тоже она, головы Лидеров Бесстрашия также нужны ей. И ты, Эрик, за каким-то чёртом так необходим вовсе не Когтю, а именно ей! — что-то в его взгляде неуловимо изменилось, показывая, что мои слова достигли своей цели. — Обрати внимание, как именно проводились атаки на фракции. По кому Афракционеры нанесли самый сильный удар?       — Друже…       — Думай, Эрик! — резко перебила я, вскочив со своего места и нервно пройдясь по кабинету. Остановившись напротив Лидера, упёрла ладони в стол и склонилась к лицу парня. — Я получше многих знаю, что под чёрной одеждой и горой разрисованных татуировками мышц притаился изощрённый хитрожопый Эрудит. Так дай уже ему хорошего пинка и заставь работать!       Мой новоиспечённый муженёк пронзил меня раскалённым от еле сдерживаемой ярости взглядом, но ничего не сказал. Медленно откинувшись в кресле назад, он прикрыл глаза и сложил ладони домиком, легонько потирая почти зажившие костяшки подушечками пальцев. Прошло несколько томительно-долгих минут, прежде чем он заговорил, тяжело роняя каждое слово, будто гирю.       — Афракционеры без труда смогли договориться с трусом Итоном и не нанесли Отречению совершенно никакого ущерба, не считая десятка угнанных в подполье грузовиков и части припасов. В Искренности пострадало только самолюбие чёрно-белых: в первый раз — когда на главной площади фракции объявился так называемый «блюститель истины», во второй раз — когда стало известно о вероломном вывозе сыворотки правды за пределы их территории, и в третий — когда всплыла информация о подмене сыворотки на допросах. На Эрудицию обратили внимание только тогда, когда Умники слишком близко подобрались к разгадке секретов «Амброзии» и других сывороток Леоны. При этом никто не пострадал, а всю важную информацию без труда удалось восстановить. — Эрик глубоко вздохнул и продолжил, стараясь сдержать недовольство. — Из-за твоего странного поведения и при более тщательном анализе, можно с уверенностью предположить, что целью обоих нападений на Дружелюбие было вовсе не уничтожение фракции как таковой, а скорее запугивание населения города и демонстрация бесполезности Бесстрашия. Разорение снабженцев всего Чикаго должно было стать скорее приятным для Афракционеров бонусом, заставившим основные силы противника потуже затянуть пояса и посеять в стройных рядах панику? Иначе Дружелюбных убивали бы на месте, а не оставляли им шансы на спасение… — он задумчиво кивнул своим мыслям, а потом резко распахнул глаза, впившись в меня злым взглядом. Радовало одно: на этот раз объектом его злости была не я. — А вот по кому враги били наверняка — так это по Бесстрашию. Сначала они надёжно укрепились в наших рядах и заботливо кормили нас выгодной им чушью, затем чуть не оставили фракцию без оружия, планомерно обнося наши склады. Уверен, удайся их план с подсадным Лидером, они бы рано или поздно и до арсеналов добрались, — он снова кивнул, озвучивая и мои выводы. — Афракционеры долгое время успешно дискредитировали известных и уважаемых или, прямо говоря, легендарных членов Бесстрашия: Макса, Локо, Бёрна… Дина, — Псих на секунду скривился, — чтобы подорвать боевой дух солдат, заставить их усомниться в своих Лидерах и настроить друг против друга. Многочисленные диверсии, в том числе и заложенная в твоей квартире, столовой и других помещениях взрывчатка, а также нападение на арсенал унесли немало жизней Бесстрашных. Что ж, похоже, ты права: сильнее всех от действий Афракционеров пострадала именно наша фракция, — он опустил руки на стол и подался ко мне навстречу, почти коснувшись своим носом моего и опалив лицо горячим гневным дыханием. — Пожалуй, это основная мысль, которую ты хотела до меня донести, но не единственная, верно?       — Верно. — я не торопилась отстраняться, с удовольствием разглядывая такого Эрика — подобравшегося и словно вышедшего на охоту. — Изначально все дружно решили, что главной целью Афракционеров было Дружелюбие, потому что казалось, будто на них были совершены самые жестокие нападения. И если раньше по этому поводу у меня были лишь смутные, неоформленные во что-то конкретное сомнения, то после вчерашних, как ты считаешь, совершенно бесполезных девчачьих посиделок с Лиз и Джанин, я смогла точно определить, что же меня так сильно смущало.       — Даже так? — он скривил губы в скептичной и немного злой усмешке. Как в старые недобрые.       — Даже так. Не думал же ты, что мы несколько часов кряду обсуждали исключительно твою несравненную персону? — я зеркально отразила его выражение лица, также не спеша прятать за слащавыми улыбками свою суть. — Когда отпустили первые эмоции и закончились сентиментальные вздохи, что Мэттьюс, что Корелли... простите, теперь уже Рэйес, поделились со мной своими мыслями касательно беспорядков в каждой из фракций. Они с удовольствием отвечали на невинные на первый взгляд вопросы, выдаваемые мной за банальное любопытство и жажду острых сплетен. К тому времени алкоголь и гормоны с блеском сделали своё дело, а уж задавать правильные вопросы я научилась давно.       — И что же такого ты смогла подчерпнуть в обыкновенных сплетнях, что окончательно перевернуло твой взгляд на происходящее? — он немного наклонил голову набок, от чего его вид стал ещё более пугающим и… хищным?       — То, что в первый раз Дружелюбие стало не более чем площадкой для испытания новой версии «Озверина». Из обмолвок Мэттьюс выходит, что сыворотка, которой накачали первого пса, была более слабой и несовершенной, чем та, которую мы позже передали ей через Зевса. Как совсем недавно выяснилось, новый вариант предусматривал только временный эффект. А то, как животные отреагировали на Дружелюбного под «Амброзией», показало, что Леона ни черта не знала о псах. Я почти на сто процентов уверена, что, помня сравнительный успех предыдущего опыта, она хотела проверить, как они отреагируют на новый состав препарата, и как быстро предатель снова сможет взять зверюг под контроль. А возможные потери нескольких десятков несчастных «землероек» — не более, чем сопутствующий ущерб. Ведь если хорошенько подумать, то какой смысл уничтожать Дружелюбие подчистую, если можно заставить их работать на себя силой и страхом? Джоанна, лишившись единственного оружия фракции, не стала бы бездумно рисковать своими людьми и, пусть и на время, но подчинилась бы требованиям Афракционеров.       — Ты права, никакого... — медленно кивнул Эрик, не отрывая от меня горящего взгляда. — Но что ты скажешь о втором нападении?       — А тут всё оказалось ещё проще! — хмыкнула я, чуть качнувшись вперёд, и почти коснулась губами щеки муженька, вырвав из него шумный выдох. — Когда мы взяли Маркуса Итона, больше некому стало снабжать Афракционеров продовольствием, а их растущая армия и приток новичков после ежегодных отсевов только усугубил ситуацию. Вспомни, что мы увидели, когда прибыли в Дружелюбие? В первую очередь напавших интересовали именно припасы, а людей они согнали в дома, чтобы те не мешали и не смогли испортить добычу или позвать на помощь. И как ты правильно заметил, главной целью противника стало именно Бесстрашие. Как думаешь, почему?       — Потому что мы единственные, кто может их остановить? — он поймал одну из моих косичек и, намотав её на палец, притянул меня ближе к себе, не позволяя отстраниться.       — А только ли поэтому? — я с удовольствием оставила на его губах легкий игривый поцелуй, невесомо мазнула по колючему подбородку и щеке и выдохнула на самое ухо. — Готова поклясться, в этом кроется что-то большее.       — Большее, гово?.. — он уже приподнялся мне навстречу, явно намереваясь отклониться от темы разговора, как его прервал настойчивый стук в дверь.       — Что бы вы там ни делали, немедленно прекратите! — раздался громкий голос моего отца. — Раз, два, три… Я вхожу!       Ручка двери щёлкнула, впуская в наш кабинет незваных визитёров. Выпрямившись с разочарованным вздохом, я повернулась, разглядывая встревоженного Дина и следовавших за ним «вчерашних» неофитов, помятых и немного пришибленных. Хэйес и Прайс — опять они. Ну кто бы сомневался?       — Это наш рабочий кабинет, — недовольно заметил Эрик, снова откинувшись на спинку кресла и окидывая пришедших неприязненным взглядом. — С чего бы нам здесь заниматься тем, что стоило бы немедленно прекратить после стука в дверь?       — Ох, не нарывался бы ты, родственничек… Я и сам недавно стал счастливым женатиком, так что не надо мне заливать, чем можно, а чем нельзя заниматься за закрытыми дверями рабочих кабинетов! — ехидно заявил Дин, а потом тяжело плюхнулся в одно из кресел для посетителей, устало прикрыл глаза ладонью и заговорил совсем другим, уже совершенно серьёзным тоном. — У нас проблемы. Да, снова, — он бросил на меня хмурый предупреждающий взгляд.       — Какого рода? — я послушно прикусила язык и постаралась говорить только по делу. — И разве вы, — окинула взглядом и отца, и новоиспечённых Бесстрашных, — сейчас не должны усиленно патрулировать окраины Чикаго?       — Одни — вон, — он нервно дёрнул головой в сторону своих спутников, — уже напатрулировались! Обшаривали сектор возле Отречения, из которого вчера поступили сведения о возможной лаборатории, а нашли больше, чем искали. Да столько, что еле ноги унесли!       — Но, сэр! Позвольте… — встрял было преисполненный праведным негодованием Питер, но был резко перебит.       — А вот не позволю! — зло рявкнул Лидер. — Вам и так, похоже, слишком многое позволяли, раз вы совсем от рук отбились! Какой был приказ? Держаться группы, внимательно смотреть по сторонам и ни за что не сходить с дороги. А что сделали вы? У-у! — он зло потряс кулаком сначала перед носом у обиженно засопевшего Хэйеса, а затем продемонстрировал его и потупившейся Анике. — Они так достали своей бесконечной грызней всю группу, — а это уже нам, — что те готовы были сбежать от них хоть на край света. Старший отряда замучился их разнимать и в какой-то момент просто наплевал: прибьют друг друга — и слава богу! Оставленные без ежесекундного присмотра оболтусы конечно же снова сцепились, достаточно сильно отстали от группы и сошли с дороги. Вот там-то они и… А-а! — отец рубанул рукой воздух. — Не могу я дальше цензурно! Пусть сами рассказывают.       — Есть, сэр! — задрал нос Питер и начал свой рассказ. — Случилось так, что между мной и Прайс возникли некоторые неразрешимые разногласия, совершенно сейчас неважные и не имеющие никакого отношения к делу, — он метнул предостерегающий взгляд в сторону девчонки, но та и не думала спорить. — Мы специально немного отстали от остальных, чтобы никого не смущать, если вдруг не сдержимся и невзначай повысим голос. — Аника абсолютно не женственно сдавленно хрюкнула, изо всех сил сдерживая смешок и едкий комментарий. — И так получилось, что в какой-то момент мы услышали голоса, совершенно точно не принадлежавшие никому из членов нашего отряда, так как те уже ушли достаточно далеко вперёд и благополучно скрылись за поворотом. Ну мы и решили проверить. В общем…

***

      Полутора часами ранее.       Яркое солнце едва перевалило за полдень, но палило нещадно. Порывистый ветер гонял потоки раскалённого воздуха, не принося совершенно никакого облегчения, а будто наоборот, пытаясь высушить всех и каждого до состояния песка под ногами, который вперемешку с мелким мусором то и дело кидал в лица редким прохожим.       Окраины Чикаго близ территории Отречения можно было смело назвать трущобами. Кругом, куда ни кинь взгляд, виднелись разрушенные высотки, покорёженные остовы полуразвалившихся зданий, низкие растрескавшиеся до основания домики и самодельные перекошенные халупы, сиротливо притулившиеся под уцелевшими стенами довоенных построек. И мусор, мусор, мусор…       Сколько бы бедняги-Отречённые ни пытались навести в этом районе хоть какое-то подобие порядка, всё было без толку. Бесконечная пыль от всё новых осколков разрушающихся зданий моментально разносилась по округе, надёжно укрывала захламлённые улицы, не иначе как чудом уцелевшие домишки и измученных тяжёлой жизнью Изгоев, рискнувших обосноваться в столь опасном месте, и словно въедалась в них намертво. Ветер-хулиган будто в насмешку сгонял сюда со всех окрестностей мелкий мусор, песок вперемешку с битым стеклом и новые клубы удушливой бетонной пыли. Обыватели трущоб тоже вносили свою посильную лепту, стаскивая к своим хлипким жилищам всяческий мусор покрупнее, надеясь пристроить его в хозяйстве или обменять на что-то более ценное.       Местными обитателями являлись люди, опустившиеся на самое дно — те, кого категорически отвергало даже, мягко говоря, непритязательное изгойское общество: убийцы, грабители, насильники, наркоманы и просто отвратительнейшие по сути своей индивиды. Больше всего они напоминали оголодавших и озлобленных портовых крыс. Передвигаясь короткими и быстрыми перебежками в глубоких тенях домов, Изгои редко рисковали выйти на свет, но всегда были готовы выпрыгнуть из своего укрытия на зазевавшихся прохожих, не иначе как по злому року забредших, куда не следовало, и урвать свой кусок добычи, будь то мелкие монеты, затерявшиеся в карманах незадачливых бедолаг, добротная обувь и одежда или даже чужая жизнь. И так же, подобно крысам, мгновенно разбегались и надёжно прятались в глубинах своих грязных нор, стоило только в воздухе повеять хотя бы намёком на опасность.       Вот и сейчас, пока отряд вооруженных Бесстрашных патрулировал район, все местные жители надёжно укрылись в своих жилищах и схронах, не смея даже носу наружу высунуть. Тишину и запустение улиц нарушали только привычные завывания ветра в вывороченных из земли старых проржавевших трубах и редкие крики птиц, спешивших поделить добычу и убраться из опасного даже для них места как можно быстрее. Но вскоре к ним прибавились скрип каменного крошева под толстыми подошвами, непонятное шуршание и сдавленная ругань двух неугомонных подростков.       — Как же ты меня достала! — злобно прошипел парень, на фоне своей миниатюрной собеседницы казавшийся рослым и широкоплечим.       Он резко схватил её за рукав форменной куртки, дёрнул на себя, притягивая ближе, а затем, до боли впившись пальцами в тонкие, почти птичьи плечики, быстро и совершенно незаметно для отошедшей вперёд группы утянул девушку с пропылённой и усеянной мелким мусором дороги в сторону не менее изгаженных полуразрушенных построек. С силой толкнув её спиной об изрисованную и полуобвалившуюся бетонную плиту, бывшую когда-то стеной невысокого дома, и выбив новое облачко пыли и грязи, парень крепко зажал брыкавшейся девчонке рот и, угрожающе над ней нависнув, скомандовал:       — Не вздумай орать! — а поймав острый кулачок, всего дюйм не долетевший до его перекошенного от гнева лица, Питер Хэйес, а это был именно он, поспешно добавил, — И прекрати дёргаться! Прекрати, я сказал! Ай! — он резко отдёрнул руку, которой зажимал собеседнице рот, и, выпустив «жертву», сделал шаг назад, тряся в воздухе травмированной рукой. — Кусаться вздумала? Вот же мелкая дрянь!       — Ещё раз тронешь меня своими грязными лапами, и я тебе глотку перегрызу! — зло сплюнула и утёрла губы не кто иная, как Аника Прайс. — А лучше — вообще башку оторву!       — Я сказал: не ори! Неужели у тебя не хватает мозгов, чтобы понять, чем твои вопли могут обернуться в этом квартале? И будь добра, оставь свои никчёмные угрозы при себе. Все прекрасно знают, что без брата и Малии ты ни на что не способна, — Питер скривил губы в злой и очень довольной улыбке. Он отлично знал, где было её слабое место.       — Ах так! — мгновенно вспыхнула задетая за живое Аника. — Чего ж тогда ты, чуть что, сразу бежишь к такой бесполезной и ни на что не способной мне? «Прайс, помоги!», «Аника, срочно нужна твоя помощь!», «Банши, выручай!», — кривляясь передразнила она. — Двуличный говнюк!       — Закрой рот!       — Сам закрой!       — Заткнись или пожалеешь!       — О твоём существовании? Уже!       — Ах ты, мелкая горластая тварюшка!       — На себя посмотри, самовлюблённый индюк с гипертрофированной самооценкой! — совершенно позабыв о своём задании и скрывшейся за поворотом группе, самозабвенно шипели они друг на друга, не повышая, однако, голоса выше уровня злого «кричащего» шёпота. — Застолбил себе место в учебке и теперь считаешь, что несоизмеримо лучше всех остальных?       — Ну уж всяко лучше тебя! — хмыкнул Питер самодовольно. — Я-то уже доказал, что достоин этого места, как никто другой из нашего набора, когда рисковал своей задницей в стане врага. А что сделала ты? Немного мне подыграла, вволю подрав горло и поизображав трепетную жертву? Тоже мне — подвиг! — с наигранным превосходством покривил душой он.       — Какой же ты… — поражённо выдохнула Прайс, но парень поспешно её перебил.       — Нет, ты не подумай, я, конечно, тебе благодарен, и всё такое! Но не думала же ты, что моя признательность будет длиться вечно? Тем более должок уже уплачен. Помощь с пейзажами, помнишь такую?       — Помню, — кивнула девушка, прожигая собеседника яростным взглядом. — Как помню и то, что мне помогла Литман, а не ты!       — А с чего, ты думаешь, она вообще стала с тобой возиться?       — Ах ты!.. Ты!.. — Аника никак не могла подобрать наиболее подходящих слов, способных описать всю глубину морального падения Хэйеса. Дело осложнялось пониманием, что во многом ненавистный гадёныш был прав. В последнем — уж точно. — Ты уже благополучно забыл, как прятался у меня дома от остальных неофитов? И как умолял обелить твоё имя — тоже? Если я такая бесполезная, что же ты поддержал мою идею по голосам выследить предателей в Бесстрашии? Да и план по тому, как выпереть кое-кого из фракции, чтобы этот кое-кто смог «рисковать своей задницей в стане врага», который ты бессовестно присвоил, вообще-то тоже был мой!       — Вот и сидела бы себе в штабе, придумывая хитроумные планы! — злым шёпотом, как мог, рявкнул Питер, снова толкнув девушку стене. — Чего ж ты постоянно лезешь, куда не просят? В учебку разведки захотела? Зачем? Чтобы своими воплями провалить первую же секретную операцию и угробить весь отряд?!       — Да за кого ты меня принимаешь?       — За мелкую, вечно голосящую гордячку, которой ты и являешься! — он по новой навис над ней, прижав своим бедром её ноги и пришпилив тонкие запястья к грязной стене, не позволяя вырваться. — Посмотри на себя: мелкая, слабая, но зато ядовитая на язык, словно Морская оса! Возомнила себя второй Ведьмой? Или, может быть, сразу Гадюкой Каори или Малией Фрай? А-а, погоди, я понял! — он растянул губы в отвратительной, пробирающей до мурашек улыбке и приготовился ударить по ещё одной болевой точке девушки. — Ты так стараешься доказать всем вокруг, что лучше своего мерзкого папаши? Поэтому рвёшься именно в учебку разведки? Надеешься пойти по его стопам и, не сбившись с праведного пути, обелить имя семьи? Разуй глаза, Прайс… — он хотел добавить что-то на его взгляд нравоучительное, но Аника резко его перебила.       — Да плевать я хотела на твою разведку!       — Ты… Что? — оторопело отозвался Хэйес, не веря своим ушам. — Что ты сейчас сказала?       — Плевать. Я. Хотела! — чётко и раздельно выплёвывала она в лицо Питеру каждое слово, а внутри ликовала от его полнейшей растерянности. — На тебя! На разведку! И на грёбаного Нико! — и, гордо вздёрнув нос, заявила, — Как только закончатся обязательные патрули, я во что бы то ни стало пробьюсь в учебку, пройду основной курс, а затем выберу направление СБ. И, предупреждая твой дурацкий вопрос, я не собираюсь становиться вторым Локо. А вот первой и единственной Аникой Прайс — очень даже!       — Тогда какого чёрта ты везде шляешься за мной? — через несколько долгих секунд смог справиться с удивлением Питер. Выпустив девушку из захвата, он немного отодвинулся, но так просто отступаться и сдавать свои позиции не желал. — Зачем вечно лезешь под руку и крутишься у меня под ногами?       — Совсем обалдел? — еле удержалась от возмущённого крика Прайс. — Ну точно — Шут! А ещё непроходимый дурак. Напомнить, кто из нас двоих вдруг решил, что отработка в патрулях — это кружок по интересам, и додумался высказать Тодео Баррасе свои предпочтения и антипатии, в надежде устроиться получше? Ты! — она больно ткнула его в плечо. — А разгребать теперь приходится нам обоим!       — Откуда ты знаешь? — лицо Хэйеса вытянулось от удивления. — И вообще, откуда ты вечно узнаёшь все новости и сплетни, да ещё и так быстро?       — А вот это — уж точно не твоё дело, — Аника самодовольно улыбнулась, но быстро изменилась в лице, к чему-то прислушиваясь. — Слышишь?       — Слышу-слышу, — закатил глаза Питер, не обратив внимание на резкое изменение в поведении девушки. — Опять твоё самодовольство и самомне…       — Тихо! — шикнула она на него.       — Чего? — вытаращился на неё парень. — Не смей меня затыка… Мм? М-м!       Аника, как Хэйес несколькими минутами раньше, зажала ему рот одной рукой, а второй обхватила за шею и притянула ближе к себе, вынуждая согнуться в неудобной позе и опереться ладонями в грязную стену по бокам от неё, чем вызвала у парня новую волну недовольства. Она раздражённо выдохнула и, как могла, встряхнула его, заставляя посмотреть ей в лицо. Весь её вид транслировал настороженное предостережение.       — Я сказала: «Тихо»! — одними губами прошептала она, а через несколько секунд добавила, — Слышишь?       Питер уже хотел было привычно возмутиться, скинуть с себя цепкие щупальца в очередной раз слишком много взявшей на себя засранки и преподать ей хороший урок, как следует надрав её тощую задницу, но тут… Он действительно услышал.       Всего через стену от юных Бесстрашных крались двое. Они старались переговариваться как можно тише, но взрослые мужские голоса были мало приспособлены для еле уловимого, но разборчивого шёпота. Нечистые на руку Изгои, а это были именно они, ведь честным и добропорядочным людям незачем прятаться от патрулей, медленно подходили всё ближе и ближе, но, слава богу, пока что оставались по ту сторону непроницаемой бетонной преграды. С каждым шагом разобрать их речь становилась всё проще, но и риск выдать себя нечаянным звуком или громким дыханием увеличивался в разы.       — …прекрати мельтешить! — шёпот одно из них больше напоминал злое утробное рычание. — Если выдашь нас своей вознёй, я тебе прямо здесь кишки выпущу!       — Эй, я тих, как мышка! — второй шёпот был сиплый и глухой, разобрать его было труднее, чем первый. — Не бузи, чё я не понимаю, что ли? — на несколько секунд повисла тревожная тишина, нарушаемая лишь негромким воем ветра, запутавшегося в разбитых окнах, и шелестом гоняемого им же мелкого мусора вперемешку с песчаной крошкой. — Ну чё там, ушли? Эй, Волк!       Питер и Аника в ужасе переглянулись. Они уже знали, кто такой Волк, а потому паника стремительно накрывала их с головою. Если бы не изнурительные тренировки в пейзажах страха, они бы точно выдали себя в ту же секунду. Прайс боялась вдохнуть поглубже или сдвинуться хотя бы на дюйм, чтобы не зашуршать их с парнем одеждой или песком под подошвами. Хэйесу жутко колола ладони мелкими острыми сколами грязная стена, отделявшая подростков от неминуемой смерти, да и девчонка, повисшая на шее, приятных ощущений его затекающей спине, подставленной всем ветрам, не доставляла, но он стоически терпел, прекрасно понимая от какой невероятной мелочи в этот момент зависели их жизни.       — Утихни! — рыкнул бывший Бесстрашный. — Нет ещё, встали за углом и стоят, сволочи. Треплются о чём-то.       — Скорей бы уже свалили, — тихо сплюнул второй Изгой. — Время не резиновое, а нам ещё нужно подготовить лабораторию к захвату. Не передумал? Эх, и не жалко тебе её сдавать? Леона нас убьёт, когда узнает.       — А ты не ссысь! — с явной угрозой проскрежетал Волк. — Где Леона, а где я? — раздался тихий шорох, а сразу за ним еле слышный полузадушенный хрип. — Смекаешь? То-то же… И нет — совершенно не жалко, Бесстрашные всё равно как-то смогли её вычислить. Что поценнее лабораторные крысы вынесут через подземный ход, так что в конечном счёте Леоне придётся заткнуться, а на всё остальное плевать. Коготь точно против не будет, а душка Йен ссориться с ним не станет! — хохотнул он, а затем внезапно с обжигающей яростью прошипел, — Локо ответит мне за смерть Нико! За всё ответит!       — Так это ж. — недоумённо прохрипел Изгой. — Нико разве ж не баба пришила? Ну та… Как её?..       — Подстилка младшего Лидера, на которого точит зуб Леона! — по-своему подсказал тот. — А чей приказ, ты думаешь, она выполняла?       — Тише, тише… Я ж разве спорю? — по голосу Изгоя сразу становилось понятно, что он был в корне не согласен с нервным собеседником, но свою точку зрения доказывать благоразумно не стал. Они немного помолчали. — Чёрт, ну чего они там столько возятся? Эх, как хорошо было через подземку ходить, — ностальгически вздохнул мужчина, а потом снова сплюнул. — А всё клятые патрульные с подачи Шороха, мать его! Эй, ты чего у меня перед рожей кулаком машешь?.. Я ж, как мышка, говорю же!       — От мышки становится слишком много шума. Смекаешь?       — Смекаю-смекаю… Ты мне лучше другое объясни. То, что ты решил устроить засаду в лаборатории, я уже понял. Но как она поможет прищемить зад Баррасе и открутить ему же башку, до меня по-прежнему не доходит. Ну сунутся туда Бесстрашные, ну перебьём мы их, как котят, а дальше — что? Не думаешь же ты, что на такую незначительную вылазку Локо собственной персоной заявится? Он и в Дружелюбии-то, насколько я слышал, не соизволил появиться, спихнул всю работу на Лидера-боевика — и в ус не дул!       — О-о-о, — тихо, но с нескрываемым предвкушением протянул Волк, — мы не будем никого убивать. Мы, а точнее вы, сдадитесь в плен.       — Мы — что?! — второй Изгой подавился воздухом на вдохе и сипло закашлялся, старательно зажимая себе рот под грозное шиканье товарища. — Волк, ты чё, реально совсем «того»? Да чё ты машешься, чё машешься?.. Угомонись и не мешай мышке сидеть тихо!       Бывший Бесстрашный что-то неразборчиво проворчал, но действительно угомонился. Снова повисла тяжёлая гнетущая тишина.       — Не, ну я всё равно не понял, — не продержавшись и пары минут, опять подал голос «Мышка». — На сколько я знаю, в лабораториях Леоны всегда только два входа: главный и подземный. Заявиться к нам через последний у Бесстрашных нос не дорос, а через главный с нами сильно не повоюешь. Так на черта нам сдаваться в плен, если можно всех порешить?       — А ты подумай сам, — Волк явно был невероятно горд собой от того, что смог разработать столь гениальный план по избавлению Чикаго от Локо Баррасы. — Какой толк в том, чтобы раздавить парочку-другую мелких тараканов?       — Парочку-другую десятков, ты хотел сказать? — ехидно просипел Изгой.       — Да без разницы. Это не даст нам ничего, кроме морального удовлетворения. А вот если проникнуть в штаб Бесстрашия, то можно без особых проблем добраться до всех Лидеров и командиров и перерезать их, как овец. — что-то металлически дзынькнуло, со стуком вонзившись в стену по ту сторону, и Аника с Питером мгновенно вспомнили устрашающего вида нож, который им неоднократно показывали на фото во время инструктажей перед каждым выходом в патруль.       — Кончай заливать! — фыркнул Мышка. — Так они и взяли нас с почтением в плен, а потом с поклонами и фанфарами проводили по красной ковровой дорожке прямиком к Лидерам. А тебя-то особенно! — тихонько хохотнул он. — Зуб даю, тебя точно на месте положат, как только признают.       — Заткнись, пока я тебе этот зуб вместе со всеми оставшимися не выбил! — хрипло взвыл Волк, чуть не выдав себя с потрохами. Похоже, ему и вправду с трудом удавалось себя контролировать, а настроение поминутно летало то вверх, то вниз, как на сумасшедших американских горках. — Мы разделимся на две группы: первая — будет играть самих себя, немного посопротивляется для вида, а потом сдастся, а вторая — подопытных Леоны и её чокнутых коновалов от науки. Ты будешь в первой группе, я — во второй.       — Чё так? Как-то не хочется мне в первую группу, Бесстрашные так-то не пряники придут раздавать. А если меня сразу пришьют? Давай наоборот? Ну сам посуди, какой тебе плен? Уж больно морда у тебя приметная.       — Ты за своей мордой следи, — почти успокоившись, отбрил его Волк. — Хочешь жить — не подставляйся. Прикройся парочкой сопливых мальцов из новеньких: Бесстрашные, размякшие под пяткой Локо, постараются не палить по детишкам, даже если цель будет прямо за ними. Да если и прибьёт кого шальной пулей, то горевать по ним никто не станет. В общем, не мне тебя учить. А в Бесстрашии я вас так и так вытащу. Мне нужно будет, чтобы вы немножко пошумели, пока я пойду в гости к Лидерам. Ты, главное, вовремя сдайся. Да не трясись ты, я подам тебе знак, когда можно будет.       — А если я его не пойму?       — Жить захочешь — поймёшь.       — Да ну тебя! Лучше скажи, что будешь делать ты? И как харю свою от Бесстрашных прятать собираешься?       — Что надо, то и буду. А харю разобью. Ну что ещё?! Чего ты так на меня уставился?       — Да вот, сожалею, что не успел попрощаться с твоей улетевшей крышей, и раздумываю: не поздно ли ещё сдать назад… — шокировано пробормотал Мышка.       — Только попробуй — и ты труп! — пригрозил ему Волк, снова набирая обороты. — И чем тебя мой вариант маскировки не устроил? Что, думаешь, если у тебя кишка тонка, то и у меня тоже? Нет? Ну вот и не возникай тогда! — и уже спокойнее. — Бесстрашные пока проверят полученную информацию, пока соберут боевые группы, пока доберутся и выйдут на позиции — три жизни пройдёт, и четвёртая начнётся. — второй Изгой в очередной раз скептически хмыкнул, но в открытый спор по-прежнему вступать не рискнул. — По крайней мере, до ночи точно не заявятся. За несколько часов до начала веселья я хорошенько разобью себе лицо, к их приходу оно как раз успеет как следует распухнуть и заплыть. Ну и остальных «подопытных» также разукрашу, чтоб никто особо не отличался, и сразу не разобрать было, кто есть кто. А и переборщу немного — так не страшно, Леона своих пленников тоже не в лобик целует.       — Страшный ты человек, Волк! — Мышка сипло рассмеялся.       — Да уж не страшней тебя. Или мне припомнить твой «Цветник» и прочие «подвиги», чтобы ты их не забывал? Хотя, плевать! Главное, держи в голове: как всё закончится, с меня тебе и твоим людям целый ящик «Амбро»… — бывший Бесстрашный прервал себя на полуслове и воодушевлённо прошептал, — О, наконец-то зашевелились! Я уж думал, придётся идти в обход. Давай, ждём ещё минуту для верности и валим через дорогу, лаборатория уже рядом. Я пойду первым, ты — сразу за мной. И ещё, — его голос снова принял угрожающие интонации, — когда будем на месте, только попробуй раньше времени дёрнуться в сторону подручных крыс Леоны, — себя таковым он явно не считал, — и сорвать мне операцию. Тогда тебе самому уже никакая операция не поможет. Смекаешь?       Мужчины перебросились ещё парочкой слов, а затем рванули через дорогу и всего через несколько секунд скрылись в лабиринте трущоб по другую сторону. Питер и Аника ещё с минуту простояли, не шевелясь и почти не дыша, боясь поверить в собственное спасение и улыбнувшуюся им удачу, а потом с шумным вздохом отшатнулись друг от друга. Глаза у юных Бесстрашных были совершенно дикие, руки мелко тряслись, да и в общем обоих неслабо потряхивало.       — Нужно срочно доложить старшему группы, пусть передаст в штаб, — тихонько простучала зубами Прайс, бездумно шаря по карманам в поисках запрещённого новичкам до окончания обязательной отработки комма. Его ей раньше в тайне от всех давала Ма, чтобы всегда быть с ней на связи. Но Аника быстро вспомнила, что, став неофиткой и решив, как можно быстрее стать самостоятельной, сама же от него и отказалась. — Чёрт!       — Потеряем слишком много времени, — не согласился с ней Хэйес. Голос его безбожно дрожал, но парнишка изо всех сил старался поскорее взять себя в руки. — Нам срочно нужен кто-то из Лидеров.       — Я слышала, что Дин Рэйес сегодня патрулирует один из дальних кварталов. Как думаешь, каков шанс, что он окажется где-то в нашей стороне?       — Боюсь сглазить, а потому не хочу делать ставки. Лучше напомни-ка мне, что именно нужно говорить, когда хочешь сообщить Бесстрашным о том, что на нас движется очередная необъятная задница, и действовать нужно срочно? При этом, желательно, чтобы тебя сначала выслушали, а потом уже убивали. — Код красный, — одновременно с ней отозвался Питер, отвечая на свой же вопрос. — Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь это скажу, но… Признаю, Башни, ты не безнадёжна, и, возможно, от тебя даже может быть толк!       — Ой, да пошёл ты!

***

      — В общем, вы чуть не сдохли по собственной глупости. — констатировал Эрик, подводя итог сбивчивому рассказу Питера.       — Но зато мы узнали важную информацию! Разве это не значит, что мы всё сделали правильно? — возмущённо настаивал Хэйес, не обращая никакого внимания на совсем не тихое шиканье Аники, мой полный осуждения взгляд и негодование Лидеров.       — «Правильно»? — недобро улыбнулся глава Патрульного Крыла. — Хорошо... Тогда ответь-ка мне на два вопроса, герой. Первый: за кого ты нас, Бесстрашных, принимаешь? И второй: что было бы, если бы вас обнаружили? Даже не конкретно с вами, а какие последствия грозили бы фракции в целом?       Неожиданно Питер растерялся от такой постановки вопроса. Весь его запал куда-то бесследно пропал, и теперь парень потерянно переводил взгляд с одного старшего по званию на другого, надеясь прочитать на наших лицах если не ответ, то хотя бы маленькую подсказку.       — Затрудняешься? — продолжал напирать на него Дин. — Тогда давай я тебе помогу. Мы уже знали, что лаборатория где-то там, в данный момент разведка прочёсывает каждый дюйм в том районе, и уже к вечеру вся возможная информация лежала бы на столе у Локо Баррасы. И неужели ты думаешь, что Бесстрашные, подобно стаду баранов, будут слепо переть на убой? Говорите, у лаборатории есть только один доступный нам вход, но он отлично охраняется? Так это очевидно! Мы бы просто проделали ещё один, можно подумать — впервой, — самодовольно хмыкнул он. — Ну а теперь перейдём к самому интересному. Если бы тебя схватили, мы бы конечно расстроились, что взрастить твой юный и неугомонный талант оказалось не суждено, но быстро взяли себя в руки и спешно скорректировали свои действия, отталкиваясь от той информации, которой ты о нас располагал и передал бы врагу. Это имело бы свои трудности, но ничего непоправимо для фракции не произошло. Но это пока что.       — Но я бы никогда!.. — попытался было горячо возмутиться Хэйес, но мой отец прервал его с лёгким, но очень обидным смешком.       — Минут через пять — максимум! Как только бы за тебя взялись мастера своего дела, ты бы запел, разливаясь соловьём. Пытки, знаешь ли, отлично развязывают язык! Глупо бравировать надуманной стойкостью, не имея за плечами реального опыта. Лучше задумайся вот о чём: чего бы ты больше всего на свете хотел, если бы тебе не просто намяли бока и слегка поправили прикус, а, например, начали неторопливо один за другим вырывать ногти или вырезать на твоей коже алфавит, а затем смазывать раны солью, прижигать паяльником или раскалённой железкой? — по мере перечисления вариантов пыток, Питер и Аника стремительно бледнели. — Так я тебе и тут подскажу: чтобы всё прекратилось! А если для этого нужно будет всего лишь кое-что рассказать, что ж… — он развёл руками, как бы говоря: «Ну надо, так надо». — Далеко не каждый закалённый ветеран может пройти через такое и не сломаться, а ты, Хэйес, ещё совсем зелёный сопляк, не успевший познать все прелести и ужасы жизни и закалить тело и дух. Ты не супермен, парень! Глупо тешить себя этой иллюзией только потому, что пару раз посчастливилось не сдохнуть. И то, в первый раз ты был под присмотром нянек, а во второй тебя спасло только то, что противники слишком торопились и нервничали, а потому были невнимательны. И заметь, даже из твоего собственного рассказа получается так, что угрозу вовремя заметила Прайс, а не ты. Значит, конкретно твоей заслуги нет ни в одном из этих случаев.       — Но я же… А как же то, что мы узнали? — потеряно пробормотал парень.       — Сам посуди, — я неодобрительно выгнула бровь, — какой прок от важных сведений, если шпиона, добывшего их, убьют раньше, чем он сможет о них доложить? Не думаешь же ты всерьёз, что старшие Бесстрашные постоянно будут водить тебя за ручку, или тебе вечно будет везти?       Питер склонил голову, с грустью признавая свою полнейшую неправоту, и опустил плечи, будто сдуваясь. Как бы сильно ему не хотелось считать себя невероятно крутым Бесстрашным, но пришлось сцепить зубы и признать, что он пока ещё далеко не так хорош, как ему виделось в своих самых смелых фантазиях. Бесспорно, Хэйес понимал, что полностью заслужил эту выволочку, но ему было жутко обидно, что носом в собственную глупость натыкали только его, а Прайс как будто бы и ни при чём. Он хмуро скосил на неё взгляд, который не укрылся от Дина.       — А теперь ты, Аника. — она заметно вздрогнула и подняла на него большие настороженные глаза. — Как думаешь, что было бы, попадись Афракционерам ты?       — Я… — её звонкий голосок дрожал. — Я бы…       Поздно трястись от страха, раньше надо было думать, а не во время патруля за углом отношения выяснять. Даже мы с Психом в своё время себе такого не позволяли.       — Да тебя бы даже пытать не пришлось! — зло бросил Эрик. — Достаточно было бы пригрозить твоей пустой головой Малии Фрай.       — Именно! Ты бы стала отличным заложником. — Дин в кои-то веки полностью с ним согласился. — При всём моём уважении к главной мегере нашей фракции, но... Лично я не поставлю и цента на то, что она хоть когда-нибудь посчитает всеобщее благо важнее твоей жизни. Особенно, после предательства Нико.       — Нет, Ма бы никогда!.. — девушка попыталась возмутиться на чистом упрямстве, но потом, видимо, ярко представив себе такую ситуацию, отступила, признав поражение. — Простите.       Так. Всё это, конечно, несомненно важно и поучительно, но…       — Теперь, когда все несмышлёные чада натыканы носом и поставлены в угол, что будем делать мы? — подала я голос, сложив руки на груди и окинув мужчин тяжёлым взглядом.       — Да, собственно, то же, что и всегда — спасать мир, — пожал плечами Дин. — Соберём отряд, усилим ударными группами и подрывниками, и, не дожидаясь ночи, пробьём себе вход, крепко прижав Афракционерские задницы.       Эрик согласно кивнул, потянувшись к комму, но я его остановила, жестом попросив не торопиться.       — Что-то я сомневаюсь, что в лабораториях Леоны стены из картона. Мышка… то есть второй Афракционер не зря так уверенно говорил о том, что они смогут без проблем сражаться с нами, отсиживаясь внутри. А пока подрывники будут пробиваться внутрь, Волк, догадавшись, что нам стало что-то известно, скорее всего, уйдёт. — я хмуро покачала головой. — Почему вы упорно игнорируете тот факт, что когда-то этот человек был, пусть и не первым, но точно не последним Бесстрашным? Он и Изгоем-то стал только потому, что сам так решил, пойдя на поводу у Нико и поверив его словам. И, заметьте, вполне неплохо устроился и прекрасно себя чувствует даже спустя много лет «дикой» жизни, при том, что наркотическая зависимость по-прежнему крепко держит его за яйца… в смысле, за горло! Волк неплохо знает наш протокол, поэтому, если мы от него отклонимся, он сразу же заподозрит неладное и сбежит придумывать новый план. Кто знает, что взбредёт в его нездоровую голову в следующий раз?       — Что ты предлагаешь? — Эрик сложил руки перед собой, сверля меня заинтересованным взглядом. Да ладно! Что, вот так просто? И даже не будет никаких уверений, что я глубоко заблуждаюсь и придумываю то, чего нет? — Если ты не согласна с нашим планом, значит, предоставь нам свой.       Дин молча возвёл глаза к потолку, прося у того ещё немного терпения, а потом выудил из кармана комм. Трубку на том конце провода взяли после первого же гудка.       — Ифе… — начал он, но внезапно трубка перебила его громким разгневанным женским голосом. — Ну а где я ещё могу быть? Дальше Чикаго уж точно не убегу… Да не тараторь ты, — поморщился Рэйес, а затем отчеканил командным тоном, — Жду тебя у главного силовика через пять минут! Так, а кто это там голос подал?.. Барраса? И его с собой тащи. — не слушая ответ помощницы, Дин сбросил вызов и быстро набрал новый номер. — Макс, хватай Локо, Бёрна и Малию и мчись в кабинет Эрика. Код красный. — коротко скомандовал он, а потом перевёл тяжёлый взгляд на Питера и Анику. — Мы разберёмся с новой угрозой, а с вами двумя пусть разбирается Фрай.       Юные создания побледнели ещё сильнее, чем, когда тот говорил о пытках, и дружно отступили на шаг.

***

      Двенадцатью часами позднее.       Яркое солнце давно скрылось за линией горизонта, на прощание облизав золотисто-розовыми закатными лучами старые, побитые где-то войной, а где-то временем и непогодой стены полуразрушенных зданий одного из отдалённых районов Чикаго. Не самого благополучного, чего уж скрывать. На тёмном, почти чёрном, ночном небе ярко сияли звёзды. В этих местах, давно и надёжно считавшихся трущобами, у них не было конкурентов в виде ярких ламп уличных фонарей, кислотно-неоновой рекламы витрин или экранов публичного вещания, одна только луна могла посоперничать с ними, да и то — не сегодня. Юный месяц был совсем небольшим, до хрупкости тонким, тусклым и болезненно-жёлтым. В его неверном свете темнота закоулков казалась непроглядно-густой, а в её глубине самым впечатлительным то и дело чудились силуэты неведомых чудовищ.       Жители трущоб, наверное, кожей почувствовав разлитую вокруг опасность, надёжно попрятались по своим норам. Они уже давно уяснили, что собственная жизнь дороже любопытства, а хорошо развитая за годы постоянного выживания интуиция просто кричала им, что эту ночь стоило провести дома, закрывшись на все замки и понадёжней занавесив окна. Озорной ветер, который ещё недавно был сухим и горячим и, будто забавляясь, гонял из стороны в сторону песок и мелкий мусор, совершенно затих, словно притаившись где-то за углом и чего-то выжидая.       Выжидали и три отряда Бесстрашных, закованные в надёжную броню, усиленные группами штурмовиков, нагруженных ростовыми щитами, и подогреваемые злым азартом. Жутковатую тишину вокруг нарушал лишь едва уловимый шорох песка под подошвами и редкое шуршание рукавов чёрной формы о бронежилеты. Возможно, кому-то и хотелось бы ещё раз обсудить предстоящую вылазку и запланированное на ней представление, но присутствие рядом хмурого Лидера-силовика напрочь убивало такое желание.       — Все помнят инструкции? — тихо спросил он у сгрудившихся вокруг него солдат. Те слаженно кивнули, и мужчина ещё раз сверился с яркими контрастными кадрами на своём коммуникаторе, полученными с разведывательного дрона, напичканного всевозможной новомодной техникой. — Остались какие-нибудь вопросы?       — Сэр, вы точно уверены, что нам следует идти напролом? — неуверенно спросил один из Бесстрашных. — Возможно, стоило бы отвлечь противника и выманить его наружу? Или попробовать поискать другой вход?       — Бригс, скажи мне, ты советник кого-то из Лидеров? — вкрадчиво прошептал Эрик.       — Никак нет, сэр! — Бесстрашный уже пожалел, что вообще открыл рот.       — Или, может быть, неучтённый Лидер собственной персоной, командир отряда или командующий отделением?       — Никак нет, сэр!       — А будь ты хоть немного смышлёнее и хитрее ручной обезьянки, вполне мог бы когда-нибудь им стать. В теории. Так скажи мне, Бригс, неужели ты всерьёз считаешь, что Лидеры с помощниками полным составом не додумались бы до других вариантов?       — Никак нет, сэр! — попугайчиком повторял одну и ту же фразу несчастный, несдержанный на язык Бригс.       — Так, может быть, в демонстративной атаке в лоб и хреновой туче ростовых щитов, — Эрик щелкнул ногтем по одному из них, — есть какой-то потаённый смысл?       — Ника… Так точно, сэр!       — Умничка, Бригс, возьми сухарик. Теперь ты…       — Лидер, можно тебя на минутку? — внезапно перебил его вынырнувший из темноты Прайс. — Наедине.       — Что-то случилось? — мгновенно насторожился Эрик и поспешил вслед за другом, но тот, остановившись поодаль, отрицательно покачал головой.       — Ещё нет. Но если ты и дальше продолжишь срываться на подчинённых, то случится обязательно. В чём дело, чувак? Снова поругался с Мойрой? — Рок легонько хлопнул его по плечу. — Или волнуешься из-за того, что она не участвует с нами в операции?       — Не совсем... — мотнул головой Эрик, стряхивая руку товарища. — Оставить её во фракции было именно моей идеей. На совете я высказал мысль, что не стоит давать противнику лишних поводов нам навредить. Один бы я в плен живым точно не дался, это понимают все. Но кто знает, не передумал бы Волк, выпади ему шанс, получить в свои лапы сразу и меня, и возможность мной управлять в лице Мойры? Далеко не факт, что он бы не воспользовался случаем притащить нас к Леоне или сразу к Когтю. Макс и остальные Лидеры меня поддержали, так что Мойре пришлось смириться. Мы с ней, конечно, повздорили, но не больше обычного. Меня напрягает другое.       — Не сбежит ли она в тайне от всех и не явится ли сюда в самый жаркий момент? — тихо, как только мог, хохотнул Роквелл.       — Ну это уж вряд ли! — улыбнулся в темноте младший Лидер, но улыбка, подобно дрогнувшей тени, быстро пропала с его лица. — Напоследок она заверила меня, что не собирается отсиживаться в стороне, а потому хорошенько подготовится к нашему возвращению.       — И что это значит? — озадаченно почесал в затылке Прайс.       — Да если бы я знал! — Эрик скривился, как от зубной боли. — Именно это и напрягает. Зная её неуёмную фантазию, можно ожидать всего, чего угодно. И ещё немного сверху.       — То есть, ты просто заранее паникуешь? — расплылся в ехидной ухмылке Рок.       — Пошёл ты! — буркнул главный силовик, толкая товарища плечом. — Если ты вдруг забыл, то Скай, как и Мачо, осталась с ней. И неужели ты правда веришь, что они не выдумают очередной сумасшедший план и не влезут в чёртовы неприятности с головой?       — Твоя правда, — уже не так весело отозвался Прайс.       Почувствовав вибрацию комма, Эрик еле заметно дёрнулся и вынырнул из невесёлых мыслей.       — Готовность — тридцать секунд! — скомандовал он группам. — Помните: первый отряд идёт со мной вперёд, второй — следом, страхует и без команды не лезет вперёд, третий дежурит у машин. Транспорт держать наготове, но раньше времени им не светить.       — Есть, сэр! — отозвались Бесстрашные и быстро построились, готовясь к наступлению.       — Десять секунд!       Отряды во главе со своим Лидером поудобнее перехватили оружие и тяжёлые щиты и, напружинив ноги, приготовились рвануть в атаку.       — Пять секунд!       Эрик в очередной раз аккуратно выглянул за угол и поднял руку вверх, готовясь дать бойцам отмашку. В густой темноте виднелось вытянутое одноэтажное здание без окон, казавшееся давно и основательно заброшенным. Обнаруженная лаборатория и вправду напоминала неприступный бетонный бункер.       — Выступаем!       Быстро преодолев расстояние до цели, Бесстрашные заняли свои позиции. Вперёд вышли бойцы, нёсшие перед собой тяжёлые высокие щиты. За ними в темноту нырнули вооружённые винтовками солдаты, во главе которых шёл Лидер. Замыкали строй десяток человек, вооружённых короткими пистолетами и дубинками, чьей задачей станет эвакуация «подопытных» и арест Афракционеров. В нескольких футах от здания, затаившись в заглушённых «Карателях», ждал своего часа отряд поддержки, состоявший из опытных спасателей и медиков, вынесших из-под пуль и обломков не мало товарищей по фракции.       Под прикрытием щитов к двери лаборатории подошли двое, в руках они несли тяжёлый даже на вид штурмовой таран. Солдаты покрепче взялись за свое орудие, прицелились, хорошенько размахнулись, и… тишина лопнула, разлетевшись ошмётками, с таким гулким звоном, будто кто-то от всей души зарядил по гигантскому колоколу!       Как и предполагалось, их ждали. Внешне прочная и монументальная дверь, словно картонка, слетела с петель с первого же удара, гостеприимно приглашая припозднившихся гостей внутрь. И тридцать человек в едином порыве бросились вперёд.       Волна бойцов со щитами в секунды смяла первых встреченных Афракционеров. Те, хоть и ждали нападения, но не сумели вовремя среагировать, а потому были безжалостно сметены неумолимым напором Бесстрашных. Внутри лаборатория оказалась почти полной копией той, в которой не так давно побывал Элай Барраса. За тем только исключением, что вместо отрезков грязной клеёнки «комнаты» отделялись друг от друга хлипкими перегородками из сколоченных вместе старых досок и изъеденных ржавчиной и как попало скреплённых между собой старых железных листов, скорее всего, вынесенных из руин заброшенного метрополитена.       Второй волной на Афракционеров обрушилась основная ударная группа. Бесстрашные без промедлений открыли огонь по противнику, но, помня чёткий приказ Эрика, старались никого не убивать, метя по рукам и ногам и по возможности вырубая врага в рукопашную. А иногда и просто стреляли в воздух, чтобы поддержать видимость серьёзных намерений. Но Афракционеры не ведали, что Лидеры фракции огня прознали о коварном плане Волка и решили ему подыграть, а потому, пытаясь укрыться от града пуль, метались из стороны в сторону, опрокидывая хлипкие шкафчики с медицинским оборудованием и многочисленные кушетки, как пустые, так и занятые пристёгнутыми к ним подопытными, чтобы спрятаться за ними. Отстреливаться в ответ преступники тоже не забывали, а потому обойтись совсем уж без жертв не получилось, несколько человек с обеих сторон уже лежали на полу.       Вокруг царил самый настоящий Хаос! Стрекочущие звуки выстрелов в замкнутом пространстве нагоняли жуть на самых молодых и слабонервных Афракционеров и вызывали у них неконтролируемую панику. Смертоносный дождь из пуль карающей дланью накрыл неприступную лабораторию, враз ставшую ловушкой для самих охотников. Оглушительные крики боли и ужаса, душераздирающие стоны раненых и тихий плач прощавшихся с жизнью подопытных — всё это слилось в жуткую круговерть, от которой по позвоночнику раз за разом пробегала нервная дрожь даже у самых опытных и закалённых сражениями бойцов.       Если в самом начале Афракционеры, действуя по указке Волка, старались отстреливаться больше для вида, то уже через несколько минут страх за свою жизнь взял верх над чужой расчётливостью, и они начали отбиваться всерьёз. В ход против Бесстрашных пошло всё: от пуль и ножей — до стеклянных пробирок, их осколков и обломков немногочисленной мебели. Вскоре в воздухе повисла густая взвесь из едкого дыма от выстрелов вперемешку с со зловонием разлитых тут и там химических реагентов и щедро приправленная отборными цветистыми проклятиями, то и дело летевшими с обеих сторон.       — …сдавайтесь, и фракции обещают вам честный суд! Чёрт! — выругался Эрик после очередной бесполезной попытки перекричать стоявший в лаборатории шум. — Представление сильно подзатянулось, пора его заканчивать, — сообщил он вопросительно взглянувшему на него Року, спрятавшемуся в укрытии рядом.       — Я тоже пытался, — скривился тот. — Бесполезно.       — Ну это мы ещё посмотрим! — зло сплюнул Лидер и метким пинком отправил обломок дверцы шкафчика, за которым прятался друг, в сторону выглянувшего из-за перевёрнутой кушетки Афракционера. Тот вовремя успел заметить угрозу и спрятаться обратно. — Чёрт!       Эрик ещё раз оглядел разгромленное помещение, пытаясь придумать выход из ситуации, но тут наткнулся взглядом на молодого Бесстрашного из тех, что шли стразу за его группой, укрывшегося за медицинским столом. План родился мгновенно. Сделав несколько выстрелов в никуда, силовик рванул к притаившемуся парню, перепрыгнул стойку с лабораторными штативами и каким-то мусором, ещё недавно бывшим рабочим оборудованием прихвостней Леоны, перекатился вперёд, хрустя бронежилетом по ковру осколков, и ловко запрыгнул к тому в укрытие, не глядя выпустив «в молоко» ещё несколько пуль для острастки противников.       — Цел? — спросил Лидер, ощупывая подчинённого пристальным взглядом.       — Так точно! — бодро отрапортовал тот и метко запустил увесистой колбой точнёхонько в голову целившемуся в них матёрому Афракционеру, мгновенно отправив того в отключку. — Начальник, кажись, наша операция собирается свернуть с первоначального курса и бодро направиться прямиком Изгоям под хвост!       — Я рад, что ты тоже это заметил, — не скрывая сарказма, процедил Эрик. — Ни у меня, ни даже у Прайса никак не получается перекричать шум, а если приказать нашим прекратить огонь, то обезумевшие Афракционеры хлынут на нас лавиной и точно не станут никого слушать. В «Карателях» есть громкоговорители, но я не знаю, переносные они или нет. Кому-то нужно сходить и узнать ответ на этот животрепещущий вопрос.       — А-а! — радостно протянул Бесстрашный, мигом уловив намёк. — Так это я мигом! Это не из-под оплавленных щитов вас вытаскивать. В этот раз справлюсь даже без резака. Наверное… — последние фразы он пробормотал так, что Лидеру едва удалось их разобрать в общем гвалте, а затем, кинув в сторону Афракционеров ещё один стеклянный снаряд, ящеркой скользнул к выходу из лаборатории.       Эрик не засекал точного времени, но ему показалось, что Бесстрашный вернулся всего через пару-тройку минут и, перевалившись через лабораторный стол обратно в укрытие, плюхнул ему на колени рацию, прикреплённую длинным витым проводом к пластиковой коробке с установленным на неё «рупором».       — Держи, начальник! — довольно выдохнул парень. — Кажись, всё работает. Только ты это… потом замолви за меня словечко перед Малией, чтобы она мне так же голову не оторвала, как я — «матюкальник».       — Не дрейфь, солдат! — расплылся в довольной улыбке Лидер и переключил тумблер на установке.       

«ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА СВОИХ МЕСТАХ, РАБОТАЕТ ГРУППА ЗАХВАТА БЕССТРАШИЯ!»,

 — оглушительным громом разнеслось по лаборатории.       Выстрелы и полёт всего, что под руку подвернулось, сразу же прекратились. Как и изощрённая ругань, на которую не скупились ни Афракционеры, ни Бесстрашные. Кажется, даже раненные старались стонать потише, чтобы не пропустить ни единого слова. А Эрик тем временем продолжал:       

«БРОСАЙТЕ ОРУЖИЕ И СДАВАЙТЕСЬ! ФРАКЦИИ ОБЕЩАЮТ ВАМ ЧЕСТНЫЙ И СПРАВЕДЛИВЫЙ СУД! ПОВТОРЯЮ: СДАВАЙТЕСЬ, И НИКТО НЕ ПОСТРАДАЕТ!»

      — А ты, часом не брешешь, цивил? — глухо просипел голос с той стороны туманного марева. — С чего бы нам тебе верить? Вдруг мы сложим оружие, а вы нас тут же быстренько порешите, как нас и не бывало?       — Я Лидер Бесстрашия — Эрик, — он отключил громкоговоритель и крикнул по-простому, — и я говорю от лица своей фракции.       — И что, правда, никого не убьёте? — крайне недоверчиво протянул всё тот же голос, но силовик уже догадался, что это и был тот самый мужчина, который согласился помочь Волку провернуть его сумасшедший и, как считал лично Эрик, совершенно идиотский план. А потому Афракционеры были уже у них в кармане.       — Мы отвезём вас в Бесстрашие и продержим там до суда. И окажем медицинскую помощь раненым.       — Медицинская помощь — это хорошо... — одобрительно сипел тот. — А что нас ждёт после суда?       — А это уже не от меня зависит. — не стал лукавить младший Лидер Бесстрашия. — Ну так что, сдаётесь и выходите с поднятыми руками, или продолжаем вечеринку?       Дым и мутные химические пары потихоньку начали оседать, и главный силовик наконец-то смог кое-как разглядеть своего собеседника. Мужчина был уже давно не молод и постепенно подбирался к той отметке, после которой мог бы получить почётное звание «пожилой». Мог бы. Но Эрик был уверен, что этому не суждено случиться. Лицо с заплывшим синевой подбитым глазом, испещрённое множеством морщин пополам с мелкими шрамами, кривилось в вымученной улыбке, одна рука зажимала кровоточащую рану на плече другой, а сам Изгой тяжело привалился к стене, оглядываясь вокруг и не по возрасту ясным, цепким взглядом отмечая различные детали. Главному силовику очень не понравился этот взгляд, и его рука сама-собой норовила схватиться за оружие, но он стойко продолжал играть свою роль.       — Так что вы решили? Ждать, пока вы отдохнёте и отоспитесь, я не собираюсь.       — Ну, сдаёмся, коль не шутишь, — хмыкнул мужчина и первым бросил на пол своё оружие — новёхонькую винтовку, что ещё недавно хранилась на складе Бесстрашия. — Все слышали? Мы сдаёмся! Оружие на пол, сукины дети!       Послышался шум упавшего на пол оружия, а за ним ещё и ещё одного. Несколько секунд по всей лаборатории раздавался грохот бросаемых на пол пистолетов, винтовок, ножей, деревяшек и колб. Когда всё стихло, Бесстрашные снова подняли щиты и выстроились узким коридором, по которому, словно чахлый ручеёк, потекли к выходу Афракционеры. Там их встречали, надевали наручники, споро обрабатывали раны и рассаживали по машинам. В отличие от внушительных «Карателей», предназначенных для членов фракции, эти были больше похожи на огромные металлические ящики со скамейками и парой маленьких окошек, поставленные на колёса. И по уровню комфорта — тоже.       Вскоре Бесстрашные уже обшаривали все, даже самые дальние и неприглядные уголки лаборатории. Результатом обыска оказались вход в подземный тоннель, десяток ящиков с оружием фракции и несколько коробок с боеприпасами, взрывчаткой и техникой. Там же обнаружилась и огромная печь, как на видео, заснятом Шорохом. Помня о сюрпризе, ждавшем их тогда внутри, Лидер не спешил её открывать, желая оттянуть этот страшный момент. Сначала нужно было разобраться с живыми.       В одной из дальних комнат обнаружились пятеро подопытных, накрепко привязанных к кушеткам и находившихся в глубокой отключке, ещё шестеро сидели в клетках, словно дикие животные. Тут был и совсем мальчишка лет тринадцати, и взрослые мужчины, и женщины, жавшиеся к друг другу и боявшиеся поднять взгляд, и даже один старик, упорно цеплявшийся за жизнь и ни в какую не желавший умирать. А помереть было от чего: каждый из них был нещадно избит, порезан и затыкан медицинскими иголками настолько, что вены под истончившейся, покрытой сине-зелёно-фиолетовыми разводами кожей казались узловатыми канатами. Ранее в комнатах, в которых проходило сражение, Эрик насчитал ещё четверых, те выглядели не менее живописно, но пребывали в относительно ясном сознании и беспрестанно молили их пощадить.       В комнате с подопытными обнаружились и трое мужчин в лабораторных халатах. Когда в помещение ввалились Бесстрашные, те сидели под одним из столов и, спрятав головы между коленями, зажимали уши и жмурили от страха глаза. А когда поняли, кто к ним пришёл, кинулись навстречу с радостными криками. Они утверждали, что их тоже похитили Изгои, но привезли сюда только сегодня и ещё ничего не успели с ними сделать. Их сразу же переодели в бывшие когда-то белыми халаты и заперли в комнате с остальными.       — Куда этих, начальник? — с неподдельным интересом поинтересовался тот же Бесстрашный, что помог Эрику разжиться громкоговорителем.       — Грузите вместе с теми, что без сознания, — немного подумав, скомандовал тот. — А как будете на месте, сразу ведите в допросные, там разберутся.       — А ты, Лидер, что?.. Неужели с нами не едешь? — мигом почуял подвох в его словах нагловатый Бесстрашный.       — Не еду, — кивнул Эрик, внимательнее приглядываясь к парню. — Первый и второй отряды тоже останутся. Сами справитесь?       — А то! Не на своём же горбу их попрём. Будут ещё какие-то указания на прощание?       — Будут. Ближе к утру пришлите за нами машины. И пусть захватят чёрные мешки. Печь, — коротко пояснил он на вздёрнутые в изумлении брови. — Надеюсь, мы к тому времени разберёмся с лазом.       — Принято, начальник! — вытянулся по струнке и щёлкнул каблуками Бесстрашный прежде, чем поспешить выполнить приказ.       Эрик стоял в проёме открытой двери лаборатории, держа в руке медленно гаснущий после отправки сообщения комм, и тяжёлым взглядом провожал машины, быстро отдалявшиеся и пропадавшие в глубокой темноте ночи. На душе было очень неспокойно.       — Кто же из них ты, Волк?

***

      «Кабздец!» — именно так, только нецензурно, думала я, лёжа на узкой жёсткой койке в лазарете, украдкой почёсывая надоевшие бинты и прикидываясь порядочной коматозницей.       После того, как меня единогласным решением Лидеров не допустили до захвата лаборатории, я, как некоторые и ожидали, потопала ножкой, погрозила кулаком и немного поругалась со своим предусмотрительным муженьком. Прости господи, наверное, никогда к этому по-настоящему не привыкну… Так вот, немного побуянив для вида, я проводила Эрика в закат, а стоило только его машинам скрыться за поворотом — тут же принялась ещё раз прогонять в голове свой собственный план по встрече Волка и компании. Да-да, злобная и коварная я изначально не собиралась ни в какую лабораторию, прекрасно понимая, что самое интересное начнётся именно здесь — в Бесстрашии.       — Итак, господа, — протянула я, отворачиваясь от окна в нашем с Эриком кабинете и довольно оглядывая не успевшую разойтись компанию, — у меня есть план!       — Чёрт!       — С тебя двадцатка! — одновременно подали голос Макс и Дин. Отец при этом гордо ухмылялся и, не скрываясь, перемигивался с Мачо. — Я же говорил!       — Эх, жалко, что ты отказалась спорить, — в излюбленной манере мурлыкнул на ухо Найле Тео.       — А то что? Тоже потребовал бы двадцатку? — она надменно вздёрнула бровь, демонстративно не глядя на него, зато разглядывая меня с интересом.       — Ну почему же? — продолжал ворковать тот. — Я бы поспорил на что-то куда более интересное, чем презренные деньги.       — Это значит, — вклинилась я, возвращаясь на своё место, — что мне можно не возвращать твои десять баксов?       — Ну-у, с другой стороны — не такие уж они и презренные… — с наигранной задумчивостью пробормотал друг.       — Хитришь, Литман? — сверкнула на меня глазами Фрай. — Одобряю.       — А вот я — не очень. — пробасил Макс, крепко сцепив перед собой пальцы. — Мойра, какого чёрта?       — А, собственно, что нас с вами должно не устраивать? — Бёрн с хищной улыбкой побарабанил пальцами по загипсованной руке. — Вот на реакцию бедняги Эрика я бы с удовольствием посмотрел. Уверен, он будет в восторге! — ядом в его голосе можно было смазывать стрелы.       — Если все высказали своё ценное мнение, — обронил тяжёлым, как могильная плита, тоном Локо Барраса, — то мне бы хотелось услышать, что придумала ты, — он придавил меня своим фирменным взглядом, — и сравнить со своими идеями.       — Да что тут думать? — хмыкнул Дин, убирая выигранные деньги во внутренний карман куртки. — Скрутить Волка, как только его выкинут из машины — и вся недолга!       Макс, Малия и Найла согласно закивали, Тодео и Локо многозначительно промолчали, а Бёрн с непонятным азартом переводил взгляд с меня — на старшего Баррасу и обратно. А в углу возле входа притаились боявшиеся даже пикнуть Питер и Аника. Устроив короткую, но пробравшую всех до мурашек своими жуткими угрозами-обещаниями взбучку, Малия Фрай решила пока что оставить бедолаг при себе, а потом, после совещания, лично проследить за их наказанием. Горе-шпионы прониклись, осознали всю глубину своей неправоты, раскаялись в содеянном и теперь мечтали провалиться под землю, лишь бы только оказаться подальше от разъярённой и настроенной на кары небесные Ма.       — Не всё так просто. — покачала я головой, возвращаясь к теме разговора. — Если кто не помнит, то Волк собирался притвориться жертвой опытов Леоны не в одиночку. Кто-то из вас сможет с уверенностью сказать, кто из подопытных будет Афракционером, а кто — настоящим пострадавшим? И не будет ли среди них предателей? Как оказалось, с таким аргументом как «Амброзия», перетянуть на свою сторону людей теперь не так уж и сложно. Да и про некоторые её эффекты забывать тоже не стоит.       — Если бы мы точно знали, что среди невиновных будут только дивергенты, — отозвалась Найла, — можно было бы проверить каждого прямо на выходе из машин. Но такой уверенности у нас нет. Кто знает, над чем ещё работала Леона? Тем более, что, как я понимаю, это одна из её основных лабораторий, именно поэтому второй Афракционер так опасался её гнева.       — Нельзя исключать такой вариант, — согласно кивнул Локо. — Как нельзя забывать и про «Амброзию». Нам нужно быть на сто процентов уверенными не только насчёт Волка, хотя, я сомневаюсь, что в этом вопросе можно будет ошибиться, — он позволил себе коротко улыбнуться, — но и в личностях его помощников. Итак, каков твой план, Мойра?       А мой в последствии чуть скорректированный старшим Баррасой план был прост, дерзок и нагл, как я сама (по мнению окружающих, естественно): загодя притвориться больными-ранеными-коматозными, дождаться в лазарете Волка и его ряженых, а затем проследить, кого он возьмёт с собой и кого выпустит из камер. Большинству идея понравилась.       Бёрн, потрясая в воздухе гипсом, как знаменем, сразу же вызвался «играть в команде больных». Остальные ещё немного посопротивлялись, а затем, вызвав в кабинет Лиз, принялись распределять роли. Мне, Берну, Тодео и Найле выпала великая честь сыграть недобитых калек. Я хотела привлечь к этому делу ещё и Скай, но мою инициативу быстро пресекли, пристыдив фразой, что мы собираемся устроить секретную операцию, а не дружеский пикник. Как говорится, за что боролась…       Медики под защитой замаскированных под санитаров силовиков должны были провести осмотр пострадавших и распределить узников лаборатории в нашу палату. Задачей подчинённых Локо было проследить по камерам путь Волка и его помощников, координируя отряды, которые бы всё время находились неподалёку. Макс, после ожесточённых споров скрепя сердце и скрипя зубами, всё-таки решился ввести во фракции режим повышенной боевой готовности и приказал незаметно оцепить территорию лазарета, тюрьмы и коридоров между ними, исключив возможность попадания туда посторонних, не включённых в спецгруппы, задействованные в операции.       Моя замечательная идея была проста и гениальна одновременно. Легка и изящна. Как топор. И конечно же ничего в ней просто не могло пойти не по плану…       «Ну какой же кабздец!» — ещё раз мысленно выругалась я, стараясь не елозить по кровати затёкшим телом.       Мы уже больше сорока минут притворялись бессознательными телами, ожидая, когда же проснутся наши спящие красавцы. Почему я была так уверена, что уже прошло столько времени, и почему «красавцы» именно спят? В моём ухе под повязкой, пересекавшей всё лицо и прикрывавшей глаза, притаился передатчик. Точно такие же были у Тео, Найлы и Бёрна, по ним с нами время от времени связывался мой отец и шёпотом делился новостями. Именно так мы узнали, что подозрительно бессознательных пострадавших везут в нашу «единственную почти не занятую» палату, что они были по самые брови накачены снотворным, что остальных, бодрых и разговорчивых, разместили в соседней, а их охранник, «устав» от их нытья, демонстративно вышел покурить, что СБ уже начала свои первые допросы… И что Эрик с основными отрядами так и не вернулся. А ещё вскоре стала понятна вся глубина подляны хитрости и коварства Волка и короткого сообщения от моего Лидера:       «Найди его. Я не смог».       Не смог он, посмотрите на него… Мы тоже не смогли!       Окончательно психуя, я изо всех сил старалась не дёргать внезапно зачесавшимся носом. Клянусь, ещё пара секунд, и я бы, не удержавшись, почесалась, но в этот момент с койки напротив раздался тяжёлый мужской вздох.       «Полнейший кабздец!»       После недолгой паузы вздох повторился. Вскоре к тяжёлому, надрывному дыханию присоединился болезненный стон, тихое ворчливое кряхтение, сухой кашель и шорох простыней.       Под прикрытием марлевой повязки я рискнула немного приоткрыть глаза. С самой крайней к выходу кровати пытался подняться мужчина в нелепо болтавшейся на нём больничной хламиде, в которые обрядили всех прибывших. Да, он был высоким и широкоплечим. Да, на его ужасно разбитом лице смутно угадывался шрам. И да, его тело покрывали старые наполовину выцветшие и местами расплывшиеся татуировки пополам с синяками и шрамами разной степени давности. Но на кроватях рядом лежали ещё трое таких же — со шрамами, синяками, татуировками и преступно широкими плечами! А как передал отец, в соседней палате сейчас бодрствовал ещё один, в противовес этим, излишне буйный кандидат в искомые Афракционеры. Именно на него грешили Макс, Дин и Бёрн. Локо же предпочёл не делать преждевременных предположений, а решил просто подождать.       Оставшимися двумя сонями, если верить разговорам медиков, оказались избитая и чудовищно измождённая женщина средних лет и не многим слабее «разукрашенный» молодой парень с как попало загипсованной стопой. Что примечательно, татуировки были на каждом, и это настораживало ещё сильнее. Опять же, если верить врачам, то женщина находилась в самом тяжёлом состоянии из всех прибывших, и, если бы не прямой приказ Макса подождать до того момента, пока Волк не выдаст себя и возможных помощников среди раненых, её бы немедленно перевели в отделение реанимации. Сменить гипс на парнишке — желающие тоже нашлись, но так, как время было ограничено, то и эту процедуру решено было отложить на потом.       Пусть выбор для поиска Волка и был небольшим, но всё же он был. Ждать пока мужчины заживут до состояния опознаваемости было попросту некогда. Никто не мог сказать наверняка, когда бы и как тот начал действовать, а неделями держать фракцию в состоянии повышенной готовности, и лазарет — изолированным — бред и преступная халатность. В последние месяцы среди патрульных и помогавших им силовиков ни дня не обходилось без травм, поэтому наплевать на наших раненых в угоду обнаглевшего сверх меры предателя никто не собирался. Находчивая глава Лечебного Крыла, как только узнала о запланированном мероприятии, сразу же предложила взять у всех привезённых пробы ДНК и сравнить результаты с имеющейся у нас базой. Но на это требовалось некоторое время. Так что в любом случае всё должно было решиться в ближайшие сутки. Так или иначе.       Пока я изо всех сил изображала недобитый труп, мужчина кое-как встал с кровати, внимательно огляделся вокруг, одобрительно хмыкнул и медленно, пошатываясь, поковылял вглубь палаты. Прямиком к парнишке с гипсом.       — Вставай, молокосос! — он несколько раз потряс его за плечо, но тот не отозвался.       Тогда Волк, — а это был именно он, тут уж не стоило и гадать, тем более, что и голос точно был его, и Бёрн нажал тревожную кнопку, спрятанную у каждого из нас под одеялом, и Дин зло чертыхнулся: «Тревога! Он проснулся!» — коротко без замаха ударил мальчишку в живот, от чего тот болезненно застонал сквозь сонное марево и попытался разлепить глаза. Мужчина, довольный полученным результатом, всё-так же пошатываясь, двинулся к шкафчику с лекарствами, стоявшему возле самой дальней стены. Подёргав за ручку и обнаружив, что тот заперт, Волк раздражённо выругался, а затем как-то хитро несколько раз по нему стукнул, снова дёрнул на себя, и дверца с тихим щелчком открылась.       — Люблю, когда в коробке со сладостями всё остаётся по-старому. — хмыкнул он, шурша упаковками от лекарств и явно ища что-то конкретное.       «Амплуа новое, а трюки — всё те же», — сказал, как сплюнул, Дин, наблюдая за действиями Афракционера через недавно установленную камеру.       После случая с Золой, Локо решил оборудовать палаты для пациентов, требующих повышенного внимания, приборами видеонаблюдения. Во избежание, так сказать. Кто бы мог подумать, что его нововведение пригодится так скоро.       — Ха! — победно хмыкнув, Волк выгреб из аптечки две маленькие упаковки в красных обёртках. Зажав их в подрагивающих пальцах, он развернулся и той же пьяной походкой продефилировал к тихо стонавшему на кровати пареньку. — Достал скулить. — проскрежетал он, зубами разрывая одну из упаковок и доставая оттуда заправленный каким-то препаратом шприц. — Заткнись и вставай, Адам! — с этими словами мужчина с размаху воткнул шприц тому в бедро и вдавил поршень.       Несколько секунд ничего не происходило, но потом парнишку начало мелко потряхивать. Сначала он просто тяжело и шумно дышал, как будто пытался успокоиться, затем со стоном схватился за грудь, перекатился на бок, свернулся в позу эмбриона, а затем его и вовсе вырвало на пол.       — Слабак ты, Адам! — брезгливо скривился Волк, и проделал то же самое и с собой.       Афракционер несколько раз болезненно дёрнулся, покачнулся, вцепился обеими руками в изножье кровати и постоял так несколько секунд, приходя в себя. А потом запрокинул голову назад и хрипло, пугающе расхохотался.       «Больной ублюдок», — мелькнуло у меня в голове, но мои собственные мысли почти в ту же секунду были перебиты злым шёпотом отца.       «Да вашу мать! Лиз говорит, что он вколол адреналин. Не вздумайте себя выдать, иначе он убьёт вас на месте — и пикнуть не успеете!»       «Ну явно не ромашковый чай!» — зло подумала я, стараясь контролировать дыхание и следить, чтобы оно всё время оставалось ровным. — «А вот кое-кому стоило бы немного помолчать!»       — Я Ал... — тихо пробормотал парень, разгибаясь, утирая рукой подбородок и постепенно приходя в себя.       А я не поверила своим ушам, узнав голос. Ал? Серьёзно? Вот это побитое нечто в стане врага — наш бывший трусливый неофит?       — Да вообще насрать. Главное, что не сдох раньше времени. — Волк ещё раз внимательно оглядел палату, а я еле успела закрыть глаза. — Эк их потрепало… — задумчиво пробормотал он, разглядывая, судя по всему, до неузнаваемости перебинтованных с ног до головы нас. — Неужто после стычки в Западном отлёживаются?       — Нет. — на порядок увереннее подал голос Ал и зашуршал простынями. — Те уже давно очухались. Наверное, после нападения на оружейную. Я слышал, там был неслабый взрыв.       — Или после прощального сюрприза Фуэго. Там салют должен был быть покруче…       — Будем добивать? — Ал старался звучать деловито, но в конце фразы его голос всё равно дрогнул.       — Лишняя трата времени. Да и рискуем привлечь ненужное пока внимание, если данные с приборов постоянно отправляются медикам, — после короткой паузы отозвался Волк. А затем неожиданно зло рыкнул, — Снимай башмак, засранец!       «Башмак?» — удивилась я, и снова рискнула приоткрыть глаза.       Волк вернулся к кровати Ала и теперь остервенело дёргал его за загипсованную ногу. Пацан шипел, скулил, пытался отползти, но мужчине было плевать. В какой-то момент он поудобнее перехватил ногу, крепко схватил гипс обеими руками и с силой сдавил, пока тот не хрустнул и не раскололся на кусочки.       — Ссыкло! — бросил он Алу, прижавшему к себе мигом отдёрнутую покрасневшую и исцарапанную ступню, и принялся крошить «башмак» на ещё более мелкие кусочки. — А вот и он! — Волк вытащил на свет свой горячо любимый нож, протёр его о больничную хламиду, сдул невидимые пылинки и поднял выше, любуясь, как играет на лезвии свет от больничных ламп.       — Неужели нельзя было обойтись без него? — бурчал Ал, растирая ногу и разглядывая её на предмет порезов. — Какая разница, каким ножом пользоваться? Главное, чтоб резал исправно. Забрали бы у первого встречного…       — Заткни пасть, щенок! — рявкнул бывший Бесстрашный, мгновенно приставив свой «Клык» к его горлу. — Я лучше отрежу себе руку, чем останусь без него. Он — важная часть меня, понял?! А вот если отрезать тебе башку, то совершенно точно ничего не изменится, всё равно ты ей пользуешься только чтобы пожрать и поныть.       С последним утверждением было крайне трудно не согласиться. Ал всё время искал пути полегче и покороче, ну и куда это его привело?       — Отскребай свой зад, переодевайся — и пойдём. Кое-кто нас уже заждался.       — Переодеваться? — не понял Ал.       А я отметила, что не зря Тео предложил оставить «нашу» одежду на виду, рядом с кроватями. Естественно не просто так — в каждые штаны умельцами Малии были вшиты маячки и микрофоны. Бёрн сразу предположил, что Волк первым делом решит переодеться, чтобы не сверкать задом больничной одеждой и не привлекать лишнее внимание, но подставлять кого-то из Бесстрашных нам не хотелось. Тогда Мачо предложил оставить приманку, мимо которой тот не сможет пройти.       — Разуй глаза! Видишь, на стульях, рядом с недобитками? — голос Волка стал ближе. — Им эти тряпки всё равно не нужны.       «Тук-тук!» — раздалось от кровати, на которой лежал Бёрн.       — А у этого гипс получше, чем был у меня, — с непонятной обидой протянул Ал. — Нам точно стоит брать их одежду?       — А ты предлагаешь щеголять по фракции в этих бабских платьицах? — хохотнул Волк. — Прости, пацан, не мой фасончик! Я предпочитаю кружева.       — Очень смешно, — пробурчал тот. — А если размер не подойдёт?       — Закрой пасть, принцесса, и бери, что есть! — психанул бывший Бесстрашный. — Мы не на показ мод идём, так что суй жопу в штаны, а ноги в ботинки, и не беси меня! — раздался шорох и бряцанье одежды, а затем звук глухого падения, как будто что-то бросили на пол рядом со мной.       А потом мне на ноги прилетел тяжёлый ботинок. Чего мне стоило не дёрнуться — никакими словами не передать! Хорошо, что мои руки лежали под простынёй, иначе бы я мигом выдала себя, когда вцепилась пальцами в жёсткий матрац.       — Эй! — перепугано вскрикнул бывший неофит. — А если кто-то проснётся?       — Значит, уснёт вечным сном. — безразлично отозвался Волк, активно шурша одеждой. — Неудивительно, что их так приложило — одни задохлики. Ладно, пожалуй, штанов и майки будет достаточно, хорошо, что хоть обувь не для Золушки.       Ал что-то неразборчиво, но явно одобрительно хмыкнул, убрал с меня ботинок, пристроился на край моей кровати и принялся одеваться. Несколько минут в палате было слышно только шуршание одежды и тихое бормотание старшего мужчины, которое с моего расстояния было не разобрать.       — Я готов. — отрапортовал мелкий гадёныш, поднимаясь с кровати. — Идём к Локо?       — Это ты-то к Локо?! — обидно рассмеялся Волк. — И что ты ему сделаешь? Заноешь его до смерти?       — Вообще-то, я тоже кое-что умею, — обиженным ребёнком надулся Ал.       — Слушай сюда, молокосос! — полный ярости голос быстро приближался. — Локо, мать его, Барраса — это тебе не ручной хомячок! Твоего «кое-чего» не хватит для даже для того, чтобы он хотя бы чихнул. Это — во-первых. А во-вторых, — злое рычание раздавалось, казалось, прямо надо мной, а через секунду к нему прибавился полузадушенный хрип глупого мальчишки, — Локо — только мой! Понял меня? Я спрашиваю: ты меня понял?!       Ал с трудом выдавил из себя что-то согласное, а затем раздался звук падения, и пацан слабо прохрипел откуда-то из-под кровати:       — Понял. Всё понял. Но что мне тогда делать?       — Заткнуться и молчать, пока тебя не спросят! — уничижительно бросил ему мужчина, направившись в сторону выхода. — Пойдём. Наши друзья уже заждались.

***

      Дождавшись разрешающего сигнала от Дина, мы быстро повскакивали со своих мест и начали остервенело стягивать с себя бесконечные слои бинтов. Медики потрудились на славу, пряча наши лица и самые приметные татуировки от чужого взгляда.       Найла откинула изголовье матраца и достала оттуда действительно свою одежду. Остальные поспешили поступить так же. Наша обувь была спрятана на дне тележки с использованным постельным бельём, а личное оружие давило в затылок, спрятанное в наволочках под подушками. Мы должны были быть готовыми ко всему и не могли полагаться исключительно на помощь дежурившего через палату отряда.       — Думаете, это все Афракционеры, которые прятались среди жертв Леоны? — спросила Бесстрашная, споро затягивая шнуровку на ботинках.       — Сомневаюсь, — раздражённо отозвался Бёрн. Он упорно воевал с брюками одной рукой, отмахиваясь от помощи Тео. — Я бы на месте наблюдателей не спускал глаз с бодрствующей компании по соседству. Волку нужны были гарантии, что его пробуждение не привлечёт ничьего внимания, а значит, кто-то должен был оттянуть его на себя. По крайней мере, я бы точно так подстраховался.       — И я! — в один голос отозвались мы с Мачо.       — Ну в вас-то двоих я никогда и не сомневалась… — пробормотала подруга, разгибаясь и рассовывая любимые ножи и пистолет по карманам.       — Какие-то проблемы, душа моя? — насмешливо хмыкнул Барраса, проигнорировав возмущение Бёрна и принявшись зашнуровывать на том берцы.       — Свет мой, а когда их не было? — сокрушённо вздохнула та, а потом резко переключилась. — Рэйес, как обстановка? В каком направлении двигается противник?       — Пока всё спокойно. — голосом отца отозвался наушник. — Как мы и предполагали, Волк направился к камерам, где держат только поступивших преступников. Ублюдок совершенно не скрывается и, вообще, чувствует себя как дома. Пацан всё ещё с ним. Мы продолжаем вести их по пустым коридорам. Пару раз наши гости порывались свернуть «не туда», но парни там немножко пошумели и вернули их на правильный путь.       — Жалко, что только буквально. — скривился Бёрн, кивком поблагодарив Тео за непрошенную помощь. — Что дальше?       — Мойра, Найла и Тодео ждут моих дальнейших указаний, а ты поднимаешься к нам.       — С чего это вдруг ты списал меня на пенсию? — подозрительным тоном уточнил мужчина.       — Бурундук, смею напомнить, что у тебя сломана рука. — как маленького, увещевал его Дин. — Что ты сможешь противопоставить Афракционерам в открытом бою? Свою неподражаемую харизму? Или предложишь им расписаться у тебя на гипсе?       — А что, если и так? — взвился тот. — И я — Медоед!       — Я в курсе. — невозмутимо отозвался отец. — В общем, ждём тебя в наблюдательной рубке СБ. Молодёжь, — обратился он уже к нам, — будьте готовы присоединиться к одной из дежурных групп. Конец связи.

***

      Двое мужчин быстро шли по запутанным коридорам Бесстрашия, внимательно глядя по сторонам, прислушиваясь к шуму, долетавшему из ответвлений, и каждый раз успевая свернуть до того, как кого-либо встретят. Оттого их путь становился намного длиннее и дольше, но старшего из них это не расстраивало, наоборот, он всё отчётливее ощущал, как уверенность и азарт разливаются по его венам. Младший же, наоборот, с каждой минутой нервничал всё сильнее, подозрительно вглядывался в полумрак новых закоулков, вздрагивал от особо громких доносившихся до них голосов и всплесков смеха и всё чаще неодобрительно косился на своего товарища.       — Нам ещё долго идти? — тихо спросил младший, настороженно оглядываясь на только что пройденный поворот. Ему казалось, что за ними оттуда кто-то внимательно наблюдал. Не дождавшись ответа, он чуть громче напомнил о себе, — Эй, Волк?       — Что я тебе говорил про закрытый рот, Адам? — ворчливо отозвался тот, немного замедляя шаг и внимательно к чему-то прислушиваясь.       — Я Ал!       — И что мне совершенно насрать, как тебя зовут, я, кажется, тоже уже упоминал… — пробормотал он, сосредоточившись на чём-то впереди, а затем сделал знак рукой остановиться. — Заткнись, пацан, мы на месте. Не нравится мне это…       — Что? — не понял тот.       — Впереди слишком тихо.       — Разве? Но мне кажется, что я слышу чьи-то разговоры…       — Вот именно — разговоры. А должны быть крики. По уговору с моим приятелем, там сейчас должен стоять такой шум, чтобы охрана ни за что не смогла услышать наше приближение. Мы договорились, что его люди отвлекают на себя всё внимание наверху — в лазарете, и здесь — в камерах, а я в это время выполняю всю грязную работу.       — И что теперь? Поворачиваем назад?       — Зачем? — настала пора удивляться Волку.       — Но там же, наверное, опасно… — проблеял Ал, съёживаясь под презрительным взглядом.       — Парень, ты идиот? — проникновенным голосом начал мужчина. — Мы с тобой, я и ты — Афракционеры, а значит, уже сами по себе вне закона. Мы преступники, Адам, мазутное пятно на белоснежных одеждах святого и непогрешимого Чикаго, — разжёвывал он прописные истины, словно убеждал малыша не кушать песок, потому что тот невкусный, — и сейчас мы находимся в самом сердце Бесстрашия — его штабе. Уже само наше нахождение здесь является смертельной опасностью. Или ты думаешь, что, встреться нам кто-то из Бесстрашных, то угостят кружечкой тёплого молока и пожелают доброй ночи? — Волк был не на шутку поражён поведением юноши. — Пацан, ты реально настолько наивен? Или попросту непроходимо туп?       — Всё со мной нормально! — оскорблённо дёрнул плечом Ал, но взгляд пристыженно отвёл. — Ну так куда дальше?       — Вперёд естественно, — хмыкнул тот, быстро отходя от удивления. — Я пойду первым, ты — за мной. Постарайся, если не сдохнуть, то хотя бы не путаться у меня под ногами.       Они крадучись прошли ещё немного вперёд, дошли до поворота и аккуратно из-за него выглянули, стараясь разглядеть в небольшом окошке чуть дальше по коридору, что происходит в комнате охраны, и чем заняты Бесстрашные. Волк внимательно вглядывался, стараясь уловить малейшее движение или разговор, а потому неосмотрительно выпустил из вида Ала, который, должно быть, возомнив себя бывалым шпионом, внезапно рванул вперёд, перекатился мимо открытой двери охранного поста и замер, вглядываясь внутрь комнаты.       — Эй, да тут никого! — радостно вскрикнул он, подскакивая на ноги и уверенно направляясь в небольшое помещение.       — …! — крепко выругался мужчина и бросился вслед за безмозглым юнцом.       Конечно же Волк не собирался спасать его задницу, но вот не воспользоваться тем, что Бесстрашные отвлеклись, он считал глупостью ещё большей, чем ту, что так бездумно совершил пацан. Но, к огромному удивлению Афракционера, внутри действительно никого не было, только негромко работала видеопанель, транслируя новости из Эрудиции.       — Какого?.. — начал было он, но внезапно его кто-то окликнул со стороны коридора, ведущего к камерам с заключёнными.       — Волк? — этот сиплый голос он узнал бы из тысячи. — Спящая красавица, неужели ты наконец-то про нас вспомнил? А мы уже и не чаяли…       — Где вся охрана? — перебил его бывший Бесстрашный, стремительно обернувшись и двинувшись к его камере.       — А! — махнул тот рукой. — У них там, — он ткнул пальцем в потолок, имея в виду фракцию в общем, — что-то случилось, и охрану срочно вызвали наверх. Вроде как кто-то из моих чудит.       Волк нахмурился, что-то не давало ему покоя. Откуда-то всплыло полузабытое ощущение, что он где-то крупно просчитался, но время уходило, а запертый за решёткой товарищ всё настойчивее поторапливал его освободить, чем постоянно отвлекал и сбивал с мысли. В конце концов, мужчина тряхнул головой, отгоняя прочь всё сомнения и тревоги, и скомандовал своему юному помощнику:       — Пацан, живо отопри двери! — и, видя на лице того растерянность и непонимание, нетерпеливо махнул рукой на комнату охраны. — Там на одном из столов должен быть пульт управления — такая панель с пронумерованными кнопками, — объяснил он по памяти, надеясь, что здесь, как и в лазарете, за столько лет ничего принципиально не изменилось. — Рядом с запертыми камерами горят красные лампочки, с открытыми — зелёные, не перепутаешь. Нам нужны четвёртая, пятая и шестая.       — Понял!       Ал быстро юркнул в комнату, а ещё через несколько секунд в коридоре, где стоял Волк, начали один за другим щёлкать замки, и отъезжать в сторону, открываясь, тяжёлые решётки общих камер и сплошные металлические двери с малюсенькими оконцами — одиночных. Похоже, парнишка хотел реабилитироваться в глазах старшего товарища за свою прошлую оплошность и выпустить совершенно всех задержанных, чтобы укрепить силы Афракционеров, но снова просчитался.       — Ты что творишь, мелкий ублюдок?! — закричал на него Волк, сильным пинком отправляя обратно в камеру обросшего незнакомого мужчину с безумным взглядом, выскочившего на него из одиночной камеры. — Закрывай! — он ударил ножом в грудь ещё одного, выбежавшего на него человека, почти ничем не отличавшегося от первого. — Быстро, мать твою!       Те, кого бывший Бесстрашный собирался освободить, уже успели высыпать в коридор и теперь помогали ему отбиваться от заключённых, одичавших за долгие годы заключения в одиночестве. В какой-то момент перед Волком выскочил ещё совсем молодой человек с по-идиотски пёстрой причёской и в мятой, пропахшей застарелым потом одежде. Тот, разглядев и явно узнав Афракционера, на мгновение замер, а затем бухнулся перед ним на колени, зажмурившись, выставив перед собой руки в защитном жесте и тоненько, жалобно вскрикнув:       — Это же я!       «Что ещё за «я»?» — на несколько секунд Волк в недоумении застыл с занесённым над парнем ножом, но тому хватило этого времени, чтобы пояснить.       — Майкл! Мой дядя помогал Нико доставать для вас сыворотку правды!       Волк ненадолго завис, пытаясь вспомнить того, о ком ему только что сказали. Он знал, что Прайсу активно помогал кто-то из верхушки Искренности, и даже несколько раз присутствовал на их встречах, но сам лично никаких дел с тем человеком не вёл, оставляя это Нико и Леоне. И Йену — вот уж кто никогда не упускал выгоду от таких полезных знакомств. Бывший Бесстрашный изо всех сил напряг свою память и кое-как вспомнил нужную фамилию.       — Редвуд? Ты племянник Редвуда?       — Да! — с облегчением закивал Майкл, распахивая глаза и опуская руки.       — А здесь чего забыл? — Волк дёрнул подбородком в сторону теперь пустующей одиночной камеры.       — Попался выкормышу Лидера Эрика и Ведьмы Литман. — скривился тот, как от лимона. — Нико под благовидным предлогом приставил меня шпионить за ними, сливать нашим полученную секретную информацию, а им подсовывать дезу. Но их грёбаный секретарь, — парень с неподдельной злостью сжал кулаки и с нескрываемой ненавистью к обидчику продолжил, — с самого начала меня невзлюбил и всячески пытался от меня избавиться, постоянно жалуясь Эрику на мою бесполезность! Когда Нико и его людей арестовали, то про меня никто даже не вспомнил. Никто, кроме этого ублюдка! Я надеялся ускользнуть и предупредить дядю и остальных, но не успел. Меня несколько дней держали в чёртовой кладовке! — Майкл просто кипел от гнева, а время, проведённое в одиночном заключении, требовало выговориться перед кем-то живым, а не перед собственной тенью. — А потом пришёл Эрик и отправил меня на допросы к Локо…       — Барраса! — не менее горячо перебил Волк и ударил по стене справа от себя.       — Меня долго расспрашивали, но я ничего особенного не знал, — не обращая абсолютно никакого внимания на чужую вспышку ярости, продолжил Майкл. Он смотрел прямо перед собой, но видел не столпившихся и с интересом слушавших его рассказ Афракционеров, а события того времени. — Прайс мне ничего не рассказывал и вообще старался лишний раз со мной не видеться. Он говорил, что это для моей же безопасности, и оказался прав.       «Держи карман шире!» — мысленно ухмыльнулся Волк, быстро беря себя в руки. — «Просто ты и вправду был совершенно бесполезным!»       — Поняв, что ничего от меня не добьётся, Локо приказал бросить меня в камеру. В одиночную, чтобы со мной «ничего раньше времени не случилось», — передразнил он и наконец-то поднял на мужчину осмысленный взгляд. — Я понимаю, что у вас здесь какое-то дело, и прошу разрешить мне вам помочь. Только скажите, что нужно, и я с радостью всё сделаю. Они мне за всё заплатят! — внезапно зло вскрикнул парень, чем, сам того не зная, мгновенно подкупил бывшего Бесстрашного.       — Одним пацаном больше, одним меньше — какая разница? Лично я не против. — одобрительно кивнул он, стрельнув глазами на вернувшегося из комнаты охраны бледного от страха Ала. — Надеюсь, хотя бы ваш коллективный разум поможет вам не убиться в первые же пять минут.       — Что нужно делать? — с готовностью и горящим предвкушением мести взглядом подскочил на ноги Майкл.       — Хороший вопрос... — вдруг просипел стоявший чуть поодаль Афракционер. — Истории о растоптанном эго, бесспорно, очень увлекательны, но мы ввязались в это дерьмо не ради чьих-то личных драм. Хотя, тут, конечно, ещё как посмотреть! — хохотнул он, ехидно глянув на Волка. — Уговор был какой? — и сам же себе ответил. — Мы отвлекаем Бесстрашных, а ты в это время вырезаешь их Лидеров. Так, скажи мне, на кой чёрт нам сдался этот детский сад?! — возмущённо спросил он, обведя рукой Ала, Майкла и ещё парочку ребят лет шестнадцати-восемнадцати, участвовавших в представлении в лаборатории для массовки и в качестве живых щитов.       — Детский сад, говоришь? — внезапно с непонятным предвкушением негромко протянул Волк, а затем медленно растянул губы в улыбке сумасшедшего садиста, от которой до мурашек пробрало всех вокруг, в том числе и его сиплого товарища. — А это идея… Нам ведь нужно создать как можно больше шуму и паники, чтобы я смог беспрепятственно добраться до цели, так? А что для этого может подойти лучше, чем угроза жизни беспомощным детишкам?       — Стой! Но…       Сиплый Афракционер попытался вмешаться в его рассуждения и убедить оставить детей в покое. О нет, не потому, что в нём вдруг взыграла жалость к юным невинным созданиям. Конечно же нет! А потому, что прекрасно представлял себе, что тогда сделают с ними Бесстрашные. Мужчина искренне надеялся выбраться из передряги живым, но, в отличие от вдохновлённого первыми успехами Волка, понимал, что ситуация может обернуться по-разному. И если в случае поимки его и его людей за диверсией их ждал всего лишь очередной арест и суд, которого при нынешнем бардаке в городе ещё дождаться надо было, то в случае с нападением на детей Бесстрашные будут бить на поражение, не щадя и не оставляя ни единого шанса на спасение. Но кто бы его ещё послушал?       — Кто знает, как добраться до приюта?       Парнишки в страхе и растерянности переглянулись, до последнего надеясь, что проводника не найдётся, и им можно будет туда не идти. Но вот вперёд выступил Майкл и поднял руку, привлекая внимание.       — Я знаю.       — Ты, ты, ты и вы двое, — Волк по очереди ткнул ножом, указывая на молодняк, — отправитесь с племянником Редвуда в приют Бесстрашия и разорите там всё к чертям! Постарайтесь избавиться от как можно большего количества ублюдков! — его глаза полыхали маниакальным азартом, и остановиться он уже не мог. Да и не хотел, считая очередную свою идею не менее гениальной, чем та, которая привела его сюда. — Отлично! — мужчина довольно хлопнул в ладоши. — Остальные, как и договаривались, пойдут шуметь в бар, в лазарет, где заберут остальных, и в мирно спящее общежитие фракции. Осталось только где-то раздобыть оружие.       — Так вон же… — протянул кто-то неуверенно. Бывший Бесстрашный перевёл непонимающий взгляд на говорившего, и тот поторопился объяснить. — Нас, когда по машинам грузили, то забрали только то, что было в руках. Видно, сильно торопились. А уже здесь перетряхнули по полной.       — Только что в задницу не залезли! — хохотнули из толпы.       — Всё, что у нас было, Бесстрашные сгрузили в ящики и коробки в комнате охраны. Там не густо: только ножи, кастеты да заточки. Пулю они, конечно, не опередят, но всё — не с пустыми руками. Так что оружие у нас, считай, есть.       — Ещё лучше! — Волк прямо светился от предвкушения очередной резни. — Тогда вы идёте первыми, а я немного выжду и двинусь сразу к Локо. Довольно тянуть, пора уже ему сдохнуть! — он поднял свой окровавленный нож вверх, будто знамя. — За дело, парни! Покажем обнаглевшим засранцам, кто здесь настоящие хозяева Чикаго!       — Да!!! — дружно взревела раззадоренная толпа Афракционеров и бросилась разбирать оружие.       — Не нравится мне всё это. — качая головой, еле слышно отозвался сиплый Изгой. — Ой, не нравится…

***

      — Вашу мать! — ревел в наушнике взбешённый голос Дина. — Кто додумался оставить открытыми ящики с оружием? Какое к чёрту: «Чтоб Афракционеры поверили, будто их план сработал»? Он же так и правда сработает, идиоты! Все на перехват, быстро! Бар, лазарет, общежитие! Кто там на камерах? Сейчас же отправьте ближайший к приюту отряд на защиту детей! Да мне насрать, что тогда враги беспрепятственно смогут пройти к общежитиям, немедленно выполнять! Чёрт! Нужно было задействовать больше солдат! А лучше вообще не ввязываться в это дерьмо, прав был Макс…       — Вашу мать! — вторила ему Найла, от волнения не находя себе места и нарезая круги по палате в ожидании приказа.       — Вашу мать! — поддержал их Тео, быстро представив последствия, если наши люди не успеют вовремя перехватить всех Афракционеров.       — Вашу мать! — не отставала от них я, прикидывая в голове карту штаба Бесстрашия, и ища самые короткие пути до приюта, который в дневное время также являлся и детским садом фракции. — Дин, — позвала, но мне никто не ответил. — Пап!       — Прин… Мойра? — быстро исправился он, осознав, что время для милых семейных прозвищ было неподходящее. — Давай покритикуешь нас позже? Мне сейчас совершенно некогда выслушивать очевидные вещи.       — Я вообще-то по делу…       Мне даже не пришлось изображать оскорблённую невинность, его слова действительно задели меня за живое. Я, конечно, давно уже привыкла, что окружающие считали мой характер ещё более поганым, чем он был на самом деле, и даже не сильно торопилась их в этом разубеждать, по старой юношеской глупости веря, будто что-то в этом есть — некая перчинка в образе крутой девчонки. Но столкнуться с последствием очередного своего заблуждения вот так, в критической ситуации представ даже перед собственным отцом в лучшем случае бесполезной брюзгой, оказалось особенно болезненно для моего самолюбия, и без того получившего за последнее время немало заслуженных пинков.       Макс тысячу раз был прав, когда повторял, что мне давно пора повзрослеть и сбросить чужую шкуру злобной и вечно всем недовольной стервы, которая всегда знает, как нужно было сделать лучше, и никогда не забывает ткнуть в это носом окружающих. Когда-то она действительно помогла мне выделиться среди других кадетов учебки, привлечь внимание лучших наставников и выгрызть себе место под солнцем, заполучив под своё командование самый настоящий отряд и те самые особые полномочия, от которых впоследствии хотелось выть ночами в подушку. На этом её задача была полностью выполнена, но я вцепилась в неё, завернувшись, словно в броню, и боялась показать миру настоящую себя: чувствующую, сопереживающую, ошибающуюся — живую. И с каждым днём чужая шкура всё больше становилась моей, срастаясь с кожей, заполняя душу и занимая в ней доминирующую позицию. Неудивительно, что даже близкие люди со временем начали воспринимать такую меня как что-то привычное и вполне естественное. Как очередной хитрый выверт дивергенской натуры.       Перед глазами снова всплыл пример Эрика. Всего за пять лет он превратился из порывистого и буйного парнишки, гораздого все проблемы решать кулаками, во взрослого рассудительного мужчину, отлично знающего все свои слабые стороны и с успехом над ними работающего. В самого молодого Лидера в истории Бесстрашия, без промедления взвалившего на себя ответственность за фракцию и тысячи чужих жизней. В того, за кем хочется идти.       А я? Получается, что как была когда-то наглой, несдержанной на язык вздорной девчонкой, так ею и осталась? За секунду перед глазами, окатив жгучим стыдом, пролетели воспоминания обо всех моих ошибках за последние месяцы. Ну уж нет! Пора с этим завязывать.       — Ну, и? — нетерпеливо поторопил отец, не дождавшись от меня какого-либо продолжения. — Мойра!       — Кто сегодня на охране приюта?       — Такие же дети, — тяжело вздохнув, зло процедил он. — И не столько на охране, сколько у нянек на подхвате. Пару дней назад я отправил туда проштрафившихся в патрулях бывших неофитов: Кристину, Уилла, Луз, Молли и Эдварда. У них смена до утра.       — А Эд-то как в эту компанию затесался? — неподдельно поразилась я.       — Так же, как и Уилл — слишком много пёкся над товарищами, забывая о своей главной задаче. Потому их и отправили в приют на пару дней: раз ведут себя, как няньки, так пусть ими и побудут.       — А остальных по такой же логике? Ведут себя, как дети, поэтому пусть посидят в детском саду?       — Именно. У тебя всё?       — Отправь нас к ним. Я знаю, где можно сократить дорогу, так что мы должны успеть до прихода Афракционе…       — Нет! — отрезал он, не дослушав. — Вы можете опоздать, а мы не имеем права так рисковать. И я уже отправил туда группу людей. — мне очень не понравился его тон, но после нескольких секунд размышлений возразить ему мне было нечем — риск действительно был не оправдан. — Выдвигайтесь в общежития, там вы будете полезнее.       — Можем мы хотя бы предупредить живущих там друзей и знакомых?       — Сделаете это по дороге, — отмахнулся от меня уже не столько отец, сколько Лидер Бесстрашия, и наушник снова замолчал.

***

      Сорока минутами ранее.       — Когда там уже утро? — Кристина с зевком потёрла глаза. Спать хотелось неимоверно.       — Не в этой жизни. — буркнула Луз, поплотнее запахиваясь в куртку и закидывая ноги в тяжёлых высоких ботинках с металлическими вставками на пуфик напротив. Но почти сразу же получила по ним увесистый пинок от хмурой Молли и опустила их на пол. — Эй, Танк! Ты за пару дней среди сопляков совсем озверела?       — Следи за языком. У этих «сопляков» ума побольше, чем у некоторых. По крайней мере, они к своим годам научились понимать где можно мусорить, а где нельзя. — девушка стряхнула с пуфа несколько песчинок и окатила собеседницу презрительным взглядом. — А до тебя почему-то всё никак не дойдёт.       — Ах ты!.. — Луз мгновенно взвилась на ноги, собираясь устроить драку.       — Девочки, успокойтесь, — негромко и безумно устало попросил Эдвард, — и постарайтесь больше не шуметь. Дети всего пару часов как уснули, не будите их, дайте нам всем хоть немного отдохнуть.       — Кто бы мог подумать, что управляться с малышнёй окажется настолько тяжело. — тихонько простонал Уилл, закрывая лицо ладонями и с силой его растирая. Он лежал головой на коленях у Кристины, а та время от времени ворошила его волосы, дёргала за ухо и щёлкала по носу, чтобы не уснул. — Это же самые настоящие монстры, а не карапузы!       — А мне понравилось. — вдруг смущённо призналась Молли, чем не на шутку удивила всех остальных. — Наверное, я попрошу, чтобы меня перевели сюда насовсем. Что?.. Разве вы не видите, что им очень нужна забота? Они же ещё такие маленькие, милые, беззащитные…       — Милые? Беззащитные? — развеселилась Кристина. — Да они нас за пару дней чуть со всеми потрохами не сожрали! — Уилл, легонько погладил её по коленке, напоминая, что не стоило повышать голос. — Скажешь тоже…       — Рыцарь, ты б ручонки-то свои попридержал, — усмехнулась наблюдательная Луз, быстро найдя новую жертву для своего плохого настроения. — Ну или хотя бы встань в очередь.       — Чего? — не понял тот. Как собственно и девушка, на чьих коленях он так комфортно устроился.       — Что ты там тявкнула?       — Правду. Ещё скажи, что смазливый Эрудит просто так вокруг тебя круги наворачивает? — хитро прищурилась та.       — Круги он наворачивает вокруг Примроуз Монтгомери, — мгновенно поскучнела Кристина, и отвела взгляд, — а мне просто нервы треплет.       — И с чего бы ему это делать? — не унималась Луиза.       — С того, что он мой внезапно нашедшийся кузен. Как, собственно, и Литман, — девушка недовольно скривила губы. Ей и без таких знаменитых родственничков неплохо жилось.       — Ого! — Молли прижала ладонь к губам. — Пора выводить танцующих слонов?       — Вы неплохо за них сойдёте, — проворчала Сорока, спихивая с колен удивлённо уставившегося на неё парня, закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди, будто желая от всех отгородиться. Скорее всего, так оно и было. — Ну что ещё?       — Вот это тебя угораздило! — присвистнула Луз, как и остальные, напрочь позабыв о сонливости. — Как, кстати?       — Так же, как и кучу другого народа, разбежавшегося по всему Чикаго. — Кристина пожала плечами, решив, что проще будет рассказать всё, как есть, чем делать тайну из ничего и взращивать излишний интерес к своей персоне. — Я знала, что кто-то из родителей моего отца был родом из Эрудиции. Хопс сумел раскопать, что мой дед приходился родным братом их с Литман бабке. Незадолго до Дня Выбора дедуля что-то такое натворил, что вся семья от него отвернулась и постаралась поскорее забыть о его существовании. Вроде как продал одноклассникам вещества, которыми баловались Изгои, но инцидент получилось замять. Дед также родственными чувствами не пылал и с большим удовольствием ушёл в другую фракцию. В Искренности он, кстати, тоже продержался недолго — всего-то пару лет. Только и успел, что состряпать моего непутёвого папашу, а затем с треском вылетел к Изгоям.       — А твой отец пошёл ровнёхонько по его стопам… — задумчиво продолжила за неё Молли, немало наслышанная о семье Сороки.       — В точку! — девушка «выстрелила» в неё из пальца. — Мать мало что о нём знала, а бабка никогда не горела желанием со мной общаться. Она терпеть не могла мою маму, ну и меня вместе с ней. Считала, что это мы виноваты в незавидной судьбе её дорогого сыночка. Так что делиться со мной семейными преданиями и передавать накопленную поколениями мудрость было некому.       — Оно и видно! — некрасиво хрюкнула от смеха Луиза.       — А ну захлопнись!       — Девочки, я же просил, — снова влез Эд, — будьте потише. И, Луз, напомни мне, пожалуйста, за что тебя на этот раз наказали? Случайно не за разжигание конфликтов в патрульной группе? Опять.       — Нет, ну что сразу я? А чего они все такие индюки надутые?.. — пробормотала та, резко растеряв всё веселье.       — Сделаю-ка я нам чаю... — Молли неловко хлопнула себя по коленям и поднялась на ноги, спеша покинуть комнату отдыха.       С неё было достаточно чужих откровений и вывернутых наизнанку душ. По правде говоря, она бы неплохо обошлась и без семейных историй Кристины, замусоленных до дыр ещё старыми знакомыми в Искренности.       Сама Молли никогда не любила копаться в чужом грязном белье, ей не были интересны склоки, интриги и перемывание косточек окружающим, за что в родной фракции её считали унылой и аморфной посредственностью. А уж Бесстрашную в ней бы точно никто не разглядел! За время неофитства её не раз спрашивали, почему она не выбрала Дружелюбие. Ответ был до обидного прост — Молли совершенно не умела дружить. От слова «совсем». В открытой, но при том достаточно жестокой Искренности у неё такой потребности не возникало, и девушке просто неоткуда было получить подобные навыки. Первые приятели появились у неё только здесь, в Бесстрашии, да и то — совсем недавно. Но Молли твёрдо пообещала себе, что когда-нибудь и у неё непременно появятся настоящие друзья.       — Не помешаю? — на тесную кухню, освещённую только неяркой подсветкой под шкафчиками, тенью неслышно просочится Эдвард, и девушка приложила все силы, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. А ещё мельком отметила для себя, что этого человека ей бы очень хотелось иметь в списке близких друзей. — Извини, если напугал.       — Ничего. Тоже решил сбежать от ребят?       — Я бы с радостью, — улыбнулся он, будто солнечным лучиком осветив крохотное полутёмное помещение.       «Ну точно — Золотко!» — мелькнуло в голове у Молли.       — Но?.. — поторопила она его, разливая по кружкам заварку.       — Но вынужден попросить тебя добавить ещё две чашки. — тяжело вздохнул он, проведя рукой ото лба к затылку. — Пришли Питер и Аника, и они серьёзно на взводе.       — А когда у этих двоих было иначе? — улыбнулась девушка, добавляя на поднос ещё две порции крепкого чая.       — В этот раз всё иначе. Кажется, у них плохие новости. Я попросил дождаться тебя, а сам пришёл помочь.       — Не стоит, я справлюсь.       — Не сомневаюсь. Но давай ты позволишь мне разок побыть галантным джентльменом и самому отнести этот несомненно тяжёлый поднос с горячими напитками?       Молли удивлённо уставилась на парня и смогла только молча кивнуть, уступив ему дорогу к выходу. Ещё никто из парней не общался с ней подобным образом, и девушка откровенно растерялась, не зная, как нужно себя вести. А ещё ей изо всех сил хотелось верить, что это не было очередной изощрённой издёвкой, к которым она привыкла в родной фракции.       «Нет, Эд не из этих. Он же такой… правильный до мозга костей!» — убеждала она себя, идя за ним по узкому коридору. Из комнаты отдыха отчётливо доносились громкие недовольные голоса.       — Вы снова слишком сильно расшумелись. — строго выговорил всем Эдвард, опуская поднос на небольшой столик у дальней стены. — В последний раз предупреждаю: кто разбудит детей, тот и будет их снова укладывать. Сам.       — Зверствуешь, Золотко? — весело подмигнула ему Прайс и первой потянулась за чаем. — Уй, какой горячий!       — Приходится. — кивнул тот. — Так что у вас стряслось на этот раз?       — На этот раз, — передразнил его Хэйес, — стряслось не только у нас. В Бесстрашии ожидаются гости.       Питер и Аника, привычно ругаясь, то и дело перебивая и поправляя друг друга, во всех подробностях рассказали приятелям о подслушанном в патруле разговоре, о том, как старший группы вместе с остальным отрядом чуть не прикопали их прямо в трущобах, о том, как Дин Рэйес приволок их, как котят, в кабинет главного силовика фракции, как их сначала отчитали, а затем пообещали сдать на руки Малии Фрай, о том, как быстро Эрик собрал отряды и выехал на захват лаборатории, и о том, как Ведьма Литман предложила устроить засаду Афракционерам и тому самому Волку прямо здесь, в Бесстрашии. Ну и под конец признались, что в приют их отправила Лидер Фрай в наказание за глупость и самонадеянность. И что дежурить им тут целую неделю.       — Нас сюда всего на пару дней сослали, а мы уже на стены лезем... — ошарашенно выдохнула Кристина. — Наши Лидеры — настоящие монстры.       — А то! — гордо приосанилась Луз, будто сама воспитала их такими.       — Так что там с Афракционерами? — нахмурился Эдвард.       — Да не суетись, — отмахнулся от него Уилл. — Тебе же сказали: их пасут, и всё под контролем.       — Хорошо, если так. — Молли была также напряжена, как и Эд. Очень уж ей не нравилось представление, устроенное с лёгкой руки Литман.       — Как бы чего плохого не вышло… — тихо поддержала их Аника.       — Не кличь беду, Банши! — строго одёрнул её Питер, но было уже поздно.       — Что это за звуки? — минут через пятнадцать первой насторожилась Прайс. — Как будто кто-то хлопает дверьми в дальних коридорах… Кто-то из детей проснулся и теперь бродит туда-сюда?       — Спальни в другой стороне... — поднимаясь из-за стола, глухо пробормотала Молли и потянулась к ножу, спрятанному в голенище сапога. — Как думаете, могли среди ночи наказать и прислать к нам кого-то ещё? — без особой надежды поинтересовалась она, не переставая прислушиваться.       — Крайне сомнительно. — Эдвард поднялся вслед за ней, ощупывая свои карманы.       — Разве это не может быть кто-то из воспитателей? Чего переполошились-то? — Хэйес ещё надеялся на благоприятный исход.       — А нет никого. — пожала плечами Луиза. — Нас же сюда прислали, чтобы хорошенько проучить, да и никаких посторонних не ожидалось, вот все сотрудники и разошлись, оставив нас дежурить всю последнюю ночь отработки. Кто ж знал, что всё так обернётся?       — Чёрт, у меня — ничего! — Эд с досадой сжал кулаки. — Специально не стал брать оружие, раз отправили к детям.       — Возьми моё, — Молли протянула ему свой нож.       — А как же ты?       — Мне удобнее кулаками, — отмахнулась она, — не люблю я всякие железки. — девушка передёрнула плечами и поспешила вложить нож в руки Эду.       — Спасибо. У кого-нибудь ещё что-нибудь есть?       — У меня! — в один голос отозвались Питер, Аника и Луз, демонстрируя своё оружие, мало чем отличавшееся от того, что было у Молли.       — Пусто. — покачали головами Кристина и Уилл.       — Что будем делать? — поинтересовался последний, и все, как один, уставились на Эдварда как на самого ответственного и рассудительного, ожидая его распоряжений.       — Делать… Ну… — он сначала растерялся от готовности ребят подчиняться его приказам, но, вспомнив, что стоит на кону, постарался взять себя в руки и проанализировать ситуацию. — Вход в игровые комнаты и спальни находится сразу за поворотом, значит, мы должны сделать так, чтобы туда никто не прошёл. Тревогу тоже включать нельзя, иначе дети проснутся, испугаются, и начнётся настоящий хаос.       — А ещё кто-то из них может решить погеройствовать. — подсказала Луз, вспомнив годы, проведённые в приюте, до того, как её забрал к себе Бёрн.       — Тем более! Итак, наша главная задача — не пропустить врага к детям. Разрешаю использовать все подручные средства, какие только найдёте, всю ответственность беру на себя. Предлагаю попытаться задержать Афракционеров в одном из коридоров хозяйственной части приюта. Переходы там достаточно узкие, чтобы двое человек могли какое-то время с успехом сдерживать противников. Ну и освещение в это время суток там скверное, что тоже может сыграть нам на руку. И на всякий случай… — Эд немного помялся. — Не знаю, помните вы или нет, но Фор на ознакомительной лекции как-то упоминал, что в каждом блоке Бесстрашия предусмотрены эвакуационные выходы на случай пожара и… прочих происшествий. Но… — он без особой надежды оглядел товарищей. — Кто-нибудь знает, где находится приютский?       — Я знаю! — вздёрнула руку Луиза. — Когда-то сбегала через него на главную кухню фракции, чтобы выпросить у Большой Бет дополнительную порцию шоколадного торта. Большая Бет — это одна из старых кухарок. По-моему, у неё получаются самые вкусные торты и просто сногсшибательные булочки с… — она привычно пустилась в пустую болтовню, но быстро осеклась под осуждающими взглядами товарищей. — Не важно. Я покажу, где запасной выход.       — Отлично. — кивнул своим мыслям Эдвард. — Тогда Уилл, Питер и я встретим врага в коридоре. Луз, отдай, пожалуйста Уиллу свой нож, — та скривилось, но просьбу выполнила. — А вы, девочки, постарайтесь вывести детей из спален. Только тихо, чтобы не началась паника. Уверен, к нам уже направили людей на помощь, нужно только продержаться до их прихода. Все согласны с моим планом?       — Так точно! — хором отозвались ребята и поторопились разойтись каждый в свою сторону.       — Мальчики — налево, девочки — направо. — тихо хмыкнула себе под нос Луиза, но тут же поспешила вдаль по коридору, стараясь угнаться за не на шутку взволнованной Молли. — Танк, стой! Притормози, говорю, иначе точно всех перебудишь!..       — Мы не поместимся втроём в одном коридоре. — на бегу к хозяйственным помещениям, стараясь не топать, озвучил очевидную мысль Питер. — Как поступим?       — Мы с Уиллом крупнее тебя, — Эд рассуждал еле слышным шёпотом, вглядываясь в полумрак очередного перехода и стараясь первым услышать противника, — поэтому встанем впереди и перегородим дорогу Афракционерам. Зато ты более манёвренный и сможешь достать врагов, когда те будут заняты нами. И будешь перехватывать тех, кто сможет прорваться через нас с Уиллом.       — Годится! — Хэйес довольно потёр руки, одобряя план, хотя его согласия никто и не спрашивал.       — Интересно, их много? И чем они вооружены? — задумчиво протянул Уилл, а затем замер, подняв руку и призывая остальных замереть на месте.       За дальним поворотом коридора послышались шаги и голоса нескольких человек. Похоже, Афракционеры расслабились, не встретив никого на своём пути, и почти перестали таиться.       — Скоро узнаем. — нахмурился Эдвард. — Давайте за мной!       Парень открыл ближайшую дверь, которая, как он уже знал, вела в детскую прачечную, спрятался за ней и жестами показал приятелям следовать за ним. Уилл зашёл последним и потянул ручку двери на себя, но Эд его остановил, покачав головой, и распахнул тяжёлую створку пошире, разом перегородив половину коридора.       Питер внимательно огляделся вокруг и, поняв, где оказался, растянул губы в излюбленной, не предвещающей окружающим ничего хорошего улыбке. Он молча нырнул вглубь совершенно тёмного помещения и моментально скрылся из вида.       — Какого чёрта? — беззвучно выругался Эдвард, но не двинулся с места.       Шаги становились всё ближе, а разговор Афракционеров звучал всё громче. Парням даже почудилось, что пара голосов была им смутно знакома, но обсудить удивительную странность они, понятное дело, не могли. Вскоре уже получилось разобрать некоторые отдельные слова.       — Придурок… и надо было?.. больше всех… с нами сделают?.. приказ Волка… да ладно… может быть весело…       — Трусы! — тихо, но с нескрываемым отвращением прозвучало совсем рядом. Судя по голосу этот человек шёл впереди основной группы и двигался почти бесшумно. Если бы он не подал голос, то Эдвард и Уилл почти наверняка бы проворонили его появление. — Захлопните пасти, мы прошли почти все служебные помещения, скоро начнутся жилые комнаты. Дежурных в приюте оставляют больше для галочки, да и те, в основном, состоят из проштрафившихся Бесстрашных, отбывающих здесь своё наказание, так что хвалёной дисциплиной там и не пахнет. Я уверен, они все сейчас сладко спят, видя десятый сон. Так пусть же так и остаётся, пока мы не перережем им глотки. А потом уже и детишками можно будет заняться.       — А вам не кажется, — хмуро спросил кто-то из Афракционеров, — что вырезать спящих детей — это как-то совсем уже чересчур? — кто-то согласно угукнул и что-то неразборчиво пробормотал.       — Ну так разбуди парочку, будет даже веселее! — хмыкнул ещё один, а Эдвард скривился и со злостью сжал кулаки. Отчего-то этот голос бесил его больше остальных, но одновременно с этим вызывал необъяснимые волны холодных мурашек, внезапно пробежавших по спине и рукам.       — Всё равно этих детишек ничего хорошего не ждёт. — отозвался тот, который шёл самым первым. Он остановился совсем неподалёку и теперь поджидал своих товарищей. — Когда всё закончится, от фракций почти ничего не останется. Те, кто выживут, из хозяев превратятся в рабов и будут трудиться на благо новой власти. Учёные, врачи, инженеры, строители, агрономы и даже безропотная прислуга будут жизненно необходимы обновлённому обществу, а вот Бесстрашие полностью сотрут с лица Чикаго. Фракция огня — слишком опасный противник, чтобы оставлять его у себя под боком. А их детишки… Неужели вы думаете, что кому-то захочется кормить чужие рты? — он коротко ехидно хохотнул. — Так что подберите сопли и просто считайте, что помогаете бедняжкам уйти легко!       — Но разве ты сам не Бесстрашный? Значит, и тебя?.. — начал кто-то из Афракционеров, но был прерван злой отповедью.       — Не мели чушь! Я — не один из этих никчёмных безмозглых солдатиков! Не надо меня с ними ровнять. В отличие от этих дураков я прекрасно понимаю, что эпоха фракций подходит к концу. Настало время для нового режима. Я помогу ему наступить, а после займу в нём место, причитающееся мне по праву!       Говоривший почти поравнялся с дверью, когда Эдвард подал Уллу знак, чтобы выпрыгнуть перед Изгоями, но кое-кто их опередил. Из темноты прачечной мимо них в коридор пронеслась тень с чем-то светлым в руках, а потом раздалось резкое и громкое:       — Х-ха!       Новоиспечённого Афракционера, подошедшего к открытой двери, накрыла большая простыня, от которой явственно несло детской неожиданностью. Хэйес, а стремительной тенью оказался именно он, с силой пнул от себя дезориентированного противника и шустро отбежал под прикрытие выскочивших в коридор Уилла и Эдварда. Никакой-не-Бесстрашный попятился назад, наступил на край простыни и завалился на спину, попутно сбив с ног двоих парней из разбойной компании, на свою беду подошедших слишком близко. Одному из них досталось особенно сильно. Сначала ему прилетело локтем куда-то в район виска, он отшатнулся, налетел другой стороной на стену, попытался было отойти, но тут на него рухнули два запутавшихся в грязной простыне тела. Афракционер не удержался на ногах, с размаху ударился головой об пол и благополучно потерял сознание, пока одна часть его товарищей беспомощно барахтались рядом, а вторая замерла чуть позади, испуганно выкрикивая грязные ругательства.       — Не страйк, но тоже неплохо! — ухмыльнулся Хэйес, приняв боевую стойку за плечами товарищей и довольно разглядывая результат своей маленькой пакости стратегической хитрости.       — Чёрт, Питер! — не оборачиваясь, раздражённо бросил ему Эдвард. — Не мог предупредить заранее?       — В следующий раз пришлю телеграмму!       — Убейте их! Чего вы стоите, болваны?! — взревел самый главный, наконец-то стянув с головы простынь, и пытаясь поскорее выпутать из неё ноги. — Да прекрати ты ёрзать, — бросил он своему товарищу по несчастью, — только мешаешь!       Двое оставшихся на ногах Афракционеров, поудобнее перехватив ножи и поправив на пальцах кастеты, кинулись вперёд. Эдвард и Уилл с готовностью встретили нападавших, и завязалась грязная драка, которую точно не ожидаешь увидеть в штабе Бесстрашия. Зато где-нибудь в узкой тёмной подворотне трущоб — очень даже! Пока товарищи по фракции успешно сдерживали своих противников, Питеру выпала возможность хорошенько рассмотреть нападавших.       — Вот это да! — не скрывая захватившего его удивления, громко присвистнул он. — Парни, оказывается, к нам прислали неудачников и молокососов! И вы не поверите, у кого хватило глупости заявиться к нам на огонёк…       — Питер, — сквозь зубы выдохнул Эд, с трудом увернувшись от просвистевшего возле лица ножа, — не мог бы ты… — перехватив занесённую для повторного удара руку, он силой ударил её об колено и услышал, как что-то хрустнуло. Золотко решил и на этот раз побыть оптимистом и понадеяться, что грустный «хрясь» издала не его занывшая кость. А чужой вопль, через секунду взлетевший к потолку, только подкрепил его в мысли, что всегда нужно надеяться на лучшее. — Не мог бы ты, — не теряя зря времени, Эдвард заломил пострадавшую руку Афракционеру за спину, от чего тот упал на колени и скорчился, не прекращая громко и жалобно подвывать, — мешать им, а не нам? — со всей силы впечатав лоб противника в стену, он отправил его в отключку.       — О, это я — запросто! — растянул губы в улыбке Хеэйес и запустил в лицо наступавшему на Уилла парню… чьим-то носком.       Грязным. Тот наискось повис у злодея на лбу и закрыл собой один глаз, основательно перекрыв обзор.       — Какого чёрта?! — тот в шоке взревел, оскорблённый до глубины души, и отступил на шаг назад, тряся головой и пытаясь скинуть дурно пахнущую деталь чужого гардероба.       — Гордись, — продолжал глумиться Питер, — тебя только что повысили с Изгоя до пирата. Якорь тебе в задницу!       С этими словами Шут запустил в него следующим носком, с ловкостью фокусника извлечённым из кармана куртки. Афракционер, заметив движение в свою сторону, попытался увернуться, но первый снаряд всё ещё частично закрывал ему обзор, а в узком еле освещённом коридоре особо не куда было деться. Уилл не стал больше мешкать и, метким ударом сбив униженного и растерянного противника с ног, пинком вышиб из его руки заточку, отправив ту в полёт куда-то за спину отскочившего в сторону Хэйеса. Рывком подобравшись к упавшему на живот Афракционеру, Бесстрашный крепко сжал локоть на его шее, оттаскивая за спины прикрывавших его Питера и Эда, и с блеском провёл идеальный удушающий приём. Он был уверен: Фор, Лорен и даже сам Эрик могли бы в этот момент им гордиться!       — Ну, что, кто следующий? — с вызовом спросил Эдвард, надеясь, что молодые преступники впечатлятся понесёнными в бою потерями и отступят, дав время старшим Бесстрашным прийти на помощь.       — Ну, допустим, я... — с неприкрытой угрозой негромко пророкотал до мурашек знакомый Эду вальяжный голос. Парень сначала вспомнил его обладателя и только потом смог в тусклом свете ночных оранжевых ламп узнать своего противника. — Здравствуй, Эдди, давно не виделись. Кажется, у нас с тобой осталось одно незаконченное дельце?       — Дрю! — с ненавистью выдохнул Эдвард, вмиг забывая, что он, в общем-то, добрый, миролюбивый и вообще — Золотко. — Не сдох ещё? Какая досада…       — Для тебя — определённо. — усмехнулся тот и, сжав в одной руке небольшую деревянную дубинку, унизанную острыми шляпками гвоздей, а в другой — длинный нож, принял боевую стойку и стал медленно наступать на Эда. — Когда мы здесь закончим, я думаю попросить Леону забальзамировать твои мерзкие глазки в крохотной баночке, чтобы потом носить её на верёвочке вместо кроличьей лапки. Что скажешь?       — Что ты поехавший мудак. То есть то же самое, что говорил и раньше.       — Какой-то ты слишком разговорчивый для будущего трупа…       — Ну, кто здесь будущий труп — ещё под большим вопросом. — обидно хохотнул Питер. — Ну а что? Не думали же вы, что у вас действительно всё получится? Что у Волка получится? — глаза Дрю опасно блеснули. — Спойлер: нет!       — Ах, ты!..       Все отвлеклись на встречу старых врагов и совершенно забыли о парне, который шёл первым. Пока Дрю неторопливо забалтывал Бесстрашных, тот не только смог выпутаться, разрезав простынь и с остервенением откинув её ошмётки подальше, но и парой крепких пощёчин сумел привести в чувства последнего теоретически способного драться Изгоя.       — Ал? — поражённо выдохнул Уилл, только сейчас разглядев поднявшегося перед ним противника, и неосознанно отступил назад.       Но, как выяснилось несколькими мгновениями позднее, «Первому» было совершенно плевать, сможет ли Ал стать ещё одной боевой единицей в их поредевшей команде или нет. «Первому» всего лишь нужен был живой щит, чтобы прорваться через преграду. Схватив растерянного парнишку и с силой толкнув вперёд, он протащил его впереди себя около тридцати футов, снеся по дороге не только Уилла, но и не слабо зацепив не успевшего убраться с дороги Питера.       — Чёрт! А ну стой! — в голос прокричали ему Бесстрашные, вскакивая на ноги и бросаясь следом.       Завернув за угол, предатель на секунду притормозил, развернулся и с силой толкнул в сторону погони растерянного Ала. Избавившись от балласта, он вдвое быстрее рванул дальше по коридору.       — Задержи их! Остальное я сделаю сам! — бросил напоследок, скрываясь за ещё одним поворотом, ведущим в жилую часть приюта.       — Отойти в сторону, Ал. — тихим голосом попросил его Уилл. — Ты же на самом деле не хочешь, чтобы этот тип причинил вред детям?       — Я… Я не знаю, — промямлил тот, медленно пятясь назад. — Дети — это, наверное, слишком, но… — он оборвал себя на полуслове, а потом поднял на бывшего товарища злой, полный жгучей обиды взгляд. — Я ведь тоже ребёнок, но это не помешало вам вышвырнуть меня, словно мусор!       — Ал…       — Да что ты с ним любезничаешь? — Питер зло сплюнул кровь из разбитой во время падения губы. — Разве ты не видишь, что ему плевать на всех, кроме себя? — Хэйес привалился к стене и тяжело, прерывисто дышал, прижимая руку к левому боку. — Ребёнок! — презрение в его голосе укутывало троицу парней, словно плотный удушливый туман. — В этом всегда и была твоя главная проблема, хотя в День Выбора каждый из нас оставил детство позади. Знаешь, чему на самом деле учит инициация в любой из фракций? Нести ответственность за свои слова, решения и поступки. Именно это отличает детей от взрослых. И пока мы вкалывали, как проклятые, и учились жить по-новому, ты, Ал, всё время вёл себя, как капризный карапуз, который хотел всего и сразу, но при этом категорически не желал прикладывать для этого даже минимума усилий! — он с шипением втянул воздух сквозь зубы. — И, если кое-кто вдруг забыл, я напомню: ты первым предал товарища! И это после того, как Трис встала к мишеням вместо тебя. А сколько ещё раз она выручала твою никчёмную задницу? Сам-то со счёта не сбился?       — Заткнись! — уязвлённо вскрикнул Изгой и дёрнулся на шаг вперёд, выставив перед собой подрагивающую правую руку, которую до этого почему-то прятал за спиной.       — Какого чёрта?! — Уилл чуть не подавился воздухом, с всё возрастающим страхом переводя взгляд с Питера, побелевшего, что та простынь — на Ала, в руке которого был крепко зажат нож. В тусклом свете на лезвии блеснула казавшаяся чёрной кровь. — Хэйес, ты ранен?       — Царапина, — тяжело сглотнув, процедил тот. — Уйди с дороги, Ал. Хотя бы раз в жизни поступи по совести.       — И это мне говоришь ты? — скривился Изгой.       — Представь себе.       — Да ты даже слова такого не знаешь! Ты сам всегда шёл по головам! Брал то, что хотел, и тебе было плевать, кто что подумает. Это ты должен был вылететь к Изгоям! Ты! Ты, а не я!       — Ну давай, ещё расплачься мне тут! — губы Питера сами-собой сложились в излюбленную ухмылку, которой он просто обожал доводить Анику Прайс. — Уилл, кончай его — и вернёмся к Эду. Что-то мне за него как-то неспокойно…       — Дрю убьёт его. — Ал пожал плечами с таким видом, как будто бы говорил о погоде. — Он давно хотел. Ещё до того, как напал на него после первых пейзажей. А потом до последнего надеялся, что глаз всё-таки не спасут, и Эд с треском вылетит следом за ним. Слабый, никому ненужный.       — Но почему?! — сжимая кулаки, в непонимании вскричал Уилл. Он не находил себе места от волнения за товарищей, но и всерьёз навредить Алу тоже не хотел, наивно надеясь, что в нём ещё могла проснуться совесть, и тот бы одумался.       — Потому что Эдвард такой … Ну… Слишком правильный. Идеальный! На его фоне сам себе кажешься особенно никчёмным. Наверное, даже особенно себе.       — Зо-о-олотко! — понимающе протянул Хэйес. А потом как-то неудачно пошевелился и снова зашипел от боли в раненом боку. Низ футболки уже насквозь промок, и теперь парень отчётливо ощущал, как отвратительно быстро намокает штанина в районе бедра, как начинает холодить кожу пропитанная кровью ткань, и как остывающие почти чёрные капли стекают всё ниже к колену, капают на ботинки и оставляют безобразные разводы на тёмно-сером бетонном полу. — Уилл! Сделай одолжение: засунь поглубже своё грёбаное рыцарство, вспомни, что Ал — предатель, и надери уже ему зад! А я пока тебя где-нибудь здесь подожду, — он со свистом выпустил воздух сквозь зубы, — вот тут, в сторонке… — Питер покачнулся, тяжело навалился на стену и, не оглядываясь, сделал несколько нетвердых шагов в ту сторону, где в этот момент Эдвард сражался с Дрю.       — Ты сам сделал свой выбор. — грустно покачал головой Уилл, но быстро растерял излишнюю жалость, как только нож противника с огромной скоростью метнулся ему в лицо. — Эй!       — Я ни за что здесь не сдохну! — казалось, Ал внезапно вспомнил всё, чему его учили во время инициации, и теперь уверенно наступал на бывшего товарища. — Не сдохну! Слышишь меня?!       — Сдайся. Ты всё ещё можешь сдаться.       — Да? А что потом? — юный Афракционер был на взводе и почти кричал, выплёскивая скопившиеся злость, обиду и страх. — Что?! Меня пожалеют, простят и примут обратно? Да как бы ни так! Для Бесстрашия я — никто!       — А для Афракционеров — всё?       — Среди них я нашёл своё место, мне доверяли важные дела, относились, как…       — К шестёрке. — припечатал его Уилл, увернувшись от тяжёлого кулака и поймав в крепкий захват руку с ножом. — Готов поспорить на что угодно, что ты делал за них всю грязную работу. — он вывернул противнику кисть, заставив того громко вскрикнуть от боли, выронить оружие и затанцевать на цыпочках. Бесстрашный успел нанести несколько сильных ударов в корпус, но Ал сумел собраться с силами и, выдернув руку, отскочить на два фута в сторону. — И что получил взамен? — они обменялись парочкой обманных движений, и Уилл заметил, что противник или слишком сильно нервничал или начал быстро уставать. — Шанс сдохнуть во славу очередного неудачника?       — Закрой рот! — не выдержал Ал и сломя голову бросился вперёд.       Противники снова сцепились, осыпая друг друга градом ударов. Уилл старался бить технично и скупо, экономя силы и карауля удачный момент для завершающего приёма. Он надеялся обезвредить этого противника точно так же, как и предыдущего — провести удушающий захват. Но Ал словно с цепи сорвался, его кулаки мелькали в воздухе, будто лопасти разогнавшейся мельницы. Он совершенно потерял голову, бездумно наносил удары, а потому часто открывался. И абсолютно не смотрел по сторонам.       Но, стоит быть до конца откровенными, произошедшее дальше и для Уилла стало полнейшей неожиданностью. Вот только что — Ал наступал на него со всей своей яростью, они то сбивали друг друга с ног, катаясь по полу бешенным клубком, то снова вскакивали на ноги и по новой бросались в бой, стараясь задеть противника как можно сильнее. А вот — за спиной Изгоя что-то мелькнуло, молниеносно взвилось над его головой, и вдруг раздался глухой звук удара, после которого всё на пару секунд замерло. Ал осоловело похлопал глазами, как будто сам не мог до конца осознать и поверить в произошедшее, попытался обернуться к обидчику, но ноги его подкосились, и парень с грохотом рухнул на пол, повторно ударившись головой и надолго потеряв сознание.       — Ваши танцы меня утомили. Р-р-рыцарь! — Хэйес всё так же опирался плечом о стену, по которой за ним тянулся нечёткий кровавый след. Бок его был наспех перетянут чем-то подозрительно похожим на обрывок той самой простыни, а в руке был зажат тяжёлый нож. Именно его рукоять он с силой опустил на затылок Ала. — Не ожидал, что тебе понадобится помощь раненого.       — Я бы справился и сам! — Уилл ещё не определился благодарить ли ему товарища за помощь, отчитывать за безрассудство или поражаться тому, как сильно сам увлёкся дракой, что проморгал ещё одного человека.       — Ага. К Рождеству.       — Ты неисправим! — всё-таки всплеснул тот руками.       — Литман бы с тобой поспорила.       — Литман здесь нет.       — Зато есть Дрю. — Питер нахмурился и мотнул головой, пытаясь разогнать багровый туман перед глазами. — Насколько я успел разглядеть, он разошёлся не на шутку. Куда там Алу?.. — он с тихим стоном опустился на пол рядом с Изгоем. — Возьми оружие, — Хэйес кивнул в сторону оброненного Алом ножа, — и иди к Эду, ему точно понадобится твоя помощь.       — А как же ты?       — А я пока свяжу нашего «приятеля» и немного передохну. — он вывалил на пол торчавшие из карманов обрывки не самых чистых тряпок. — И ради всего святого, Рыцарь, забудь про свою чёртову жалость и высокие принципы! Пойми, Дрю — не человек. Он монстр! Ты не видел его настоящего, а я… там, — Питер махнул в воздухе ладонью, имея в виду улицы Чикаго и Изгойские лагеря, — насмотрелся на него вдоволь. Он не просто садист, он что-то намного худшее. Запомни: если не вы его, то он нас.       Уилл нахмурился, осознавая, что так полюбившимися ему удушающими захватами обойтись не получится, но всё-таки медленно кивнул. Подхватив с пола окровавленный нож он, бросился назад по коридору — туда, где боролся за свою жизнь Эдвард.       — Удачи вам, — тихо выдохнул ему вслед Хэйес, но его уже никто не слышал.       Уилл думал, что, кинувшись в погоню за Алом и предателем в одежде Бесстрашного, они с Питером успели убежать достаточно далеко, но оказалось, что это было не так. Пробежав по узкому коридору и всего однажды свернув, он неожиданно для себя выскочил прямо на сцепившихся Эда и Дрю. Они оба выглядели просто ужасно: окровавленные лица, разбитые кулаки, порванная и местами разрезанная одежда, многочисленные кровоподтеки, ссадины и порезы. Но самое главное — неудержимая ярость, безобразно исказившая ещё совсем юные и, в общем-то, красивые лица.       Уилл с готовностью рванул на помощь другу, но тот, заметив его приближение, громко и зло крикнул:       — Я сам!       — Но…       — Я. Сам!       — Да, Уилли, — Дрю скривил зубы в окровавленном оскале, но взгляда от противника ни на секунду не отвёл, — мы тут сами разберёмся. А потом я возьмусь за тебя. И за говнюка Хэйеса.       — Эд, не глупи…       — Это только моё дело. — упорно мотнул головой тот и сделал новый выпад, целясь ножом прямо в горло своему врагу.       В отличие от своего товарища Эдвард прекрасно понимал, кто стоял перед ним. Как понимал и то, что Дрю ни за что не остановится, пока не убьёт всех, до кого сможет добраться. Или пока до него не доберётся сам Эд. Второй вариант хоть и страшил, но был куда как предпочтительнее первого. Несмотря на страх отнять чью-то жизнь, пусть даже это будет никчёмная жизнь заклятого врага, Золотко отчётливо осознавал, что выбора у него нет, и руки его не дрожали. Да, он сделает это. Обязательно справится. В конце концов, именно для этого их и готовили, именно этому учили: брать на себя ответственность и защищать добропорядочных жителей Чикаго. Жертвовать собой, если потребуется. Верить в ежедневный подвиг. И разве ночные кошмары и угрызения совести — это большая цена за то, чтобы избавить город от очередного монстра? Глупости! Он, Эдвард, заплатит её и ещё сверху, если понадобится — собственной жизнью.       Но что-то тёмное и горячее поднималось в нём, грызло и рвалось изнутри, заляпывая зловонной грязью светлые помыслы и благородные порывы. Что-то отвратительное и разъедающе-ядовитое, требующее убить, разорвать, растерзать человека, стоявшего напротив него.       «Враг! Враг! Враг!» — частым пульсом билось в голове. — «Враг! Уничтожь!» — злобно ревело подсознание, корчась от ненависти и… страха.       — Ну же, давай! — подначивал его Дрю, вытирая кровь из рассечённой брови и не на шутку забавляясь. — Покажи мне всё, на что ты способен!       «Иначе он уничтожит тебя! О да, ты знаешь… Он уже пытался и с удовольствием сделает это снова. Уничтожит тебя и всё, что тебе дорого! Враг! Уничтожь!»       Эдвард с новыми силами сорвался вперёд, вкладывая в выпады и удары все противоречивые эмоции, которые терзали его изнутри. Он отчаянно старался не потерять голову окончательно, беречь силы, внимательно следить за боем и грязными приёмами противника, но сознание плыло в горячке смертельно опасной драки, а внимание так и норовило рассеяться или перескочить на какие-то совершенно не важные сейчас детали вроде тонко звякавшей застёжки на «молнии» протвника.       Или вот — один Изгой на полу без сознания, на его голове пугающая рана, но грудь медленно поднимается и опускается, он точно ещё дышит. А там — разбросанные обрывки простыни, которую запустил в нападавших Хэйес, стойкий отвратительный запах забивает ноздри наравне с металлическим привкусом крови, оседающим на губах. И на зубах. И на языке. Кажется, рот под завязку полон горькой красной жидкостью. В какую-то секунду Эду мерещится, будто один из зубов на месте пропущенного удара начал шататься, но мысль почти сразу соскакивает дальше.       Выпад. Удар. Удар, ещё удар. Шаг назад, уворот. Новый выпад и снова серия ударов.       Вон там — второй Изгой, он лежит чуть дальше по коридору, его почти не видно, и это сильно нервирует Эдварда. Но вот взгляд быстро находит сосредоточенное лицо Уилла, внимательно следившего за боем и державшего в поле зрения поверженных противников, и спина немного расслабляется, позволяя вздохнуть с облегчением. Вокруг разбросаны по полу грязные детские носки, Эду несколько раз приходится на них отвлечься, чтобы не наступить и не поскользнуться, как в самом начале случилось с Дрю. Но и тот теперь тоже старался ступать аккуратней, оттягивая на них часть своего внимания, благодаря чему Бесстрашному удалось нанести несколько болезненных ударов в корпус и полоснуть врага ножом по бедру. Вскользь, но от этого не менее полезно. Не менее приятно.       Что-то ядовитое внутри Эдварда ликует, но он усилием воли загоняет непривычное чувство поглубже и приказывает себе собраться и продолжать бой. Он должен победить. Должен! У него нет выбора. За плечами Эда находятся его товарищи: романтичный добряк Уилл, ехидный засранец Питер, шумная гордячка Аника, острая на язык Кристина, вредная заноза Луз и удивительно уютная скромница Молли. Он ни за что не позволит Дрю добраться до них и тех, кто скрывается за их спинами.       Удар. Удар. Шаг назад, ещё один. Заблокировать мощный удар в бедро. Выпад. Выпад. Ещё один. Есть! Дрю закричал и, схватившись за дважды раненое бедро, отшатнулся назад.       — Ты за это заплатишь! — только и успел выплюнуть он, как ему снова пришлось отступить.       И ещё. И ещё на шаг назад. Несмотря на боль в побитом и изрезанном мелкими и не очень ранами теле, Эдвард всё увереннее теснил своего противника. Он продолжал наступать с мрачной неотвратимостью расплаты.       «Сейчас! Я должен сделать это сейчас. Пока ещё могу. Пока…»       — Вниз! — внезапно не своим голосом завопил за спиной Уилл, и Эдвард по вбитой намертво привычке рухнул на пол и сразу же откатился к противоположной стене.       Вскочив на ноги, Эд увидел, что его приятель скрутил так не вовремя очнувшегося второго Изгоя и теперь наносил ему один сильнейший удар за другим. Вернув взгляд на своего противника, Золотко застыл в изумлении, причудливо перемешанном с облегчением и разочарованием. Дрю прижимался спиной к стене и, прерывисто дыша, медленно скатывался по ней вниз, грузно оседая на пол. В его груди по самую рукоять торчал нож, пущенный вторым Изгоем. Если бы не окрик Уилла, то сейчас это оружие красовалось бы в спине самого Эда.       — Как… глупо… — еле слышно прохрипел Дрю.       Кровь толчками выплёскивалась из его горла при каждом рваном вздохе, тонкой струйкой сочилась из приоткрытого рта и бордово-чёрной дорожкой стекала по подбородку и вниз, вниз, вниз — прямо на нож, вокруг которого стремительно набухало ещё одно тёмное пятно.       — Глупо было заявляться сюда. — медленно покачал головой Эдвард, опускаясь на корточки рядом с поверженным врагом. — Глупо было нападать на меня тогда. Но глупее всего было упустить шанс на то, чтобы стать кем-то по-настоящему достойным.       — Ой, заткнись… — выдохнул Дрю, и его губы растянулись в самой настоящей улыбке. Не в той кривой ухмылке, которая стала постоянной спутницей парня, а настоящей: светлой, открытой, искренней — такой, какую Эдвард ещё ни разу не видел на его лице. — Читаешь мораль… даже сейчас. Ещё скажи… что тебе меня… жаль. — он попытался рассмеяться, но в груди, а потом и в горле что-то совершенно жутко забулькало, и парень с болезненным стоном раскашлялся, выплёвывая на себя целые сгустки крови.       — Нет. Ты сделал свой выбор.       — Это точно…       Слова Дрю больше походили на очередной хриплый выдох, и Эдвард ни за что бы не смог потом объяснить, почему они не просто его насторожили, а вызвали настоящий ужас, заставивший с силой оттолкнуть от себя и так ослабшего и почти уже мёртвого врага. Наверное, сработал какой-то из многочисленных рефлексов, которые в них упорно вбивали во время инициации. Или это был инстинкт выживания? А может быть, всё вместе — Бесстрашному было совершенно неважно. Важным был лишь нож, выпавший из разжавшейся руки Дрю, который ещё секунду назад летел прямиком Эду в живот.       — Это точно… — заторможенным эхом отозвался он, разглядывая теперь уже точно мёртвого противника.       — Эд, ты как? — подскочил и склонился над ним взволнованный Уилл, пытаясь бегло осмотреть друга на предмет серьёзных ранений.       — Я в порядке. Что с Изгоем?       — Прилёг отдохнуть рядом со своим дружком. Всё-таки Хэйес верно подумал, что их стоило бы связать. Посиди здесь, а я пока сбегаю в прачечную за простынями.       — Где Питер? — придержал его за рукав Эдвард. Он только сейчас заметил, что пронырливого и вездесущего паренька нигде не было видно.       — Остался вязать и караулить Ала. Хэйеса ранили, когда сбили нас с ног. Он привычно хохмит и делает вид, что всё хорошо, но мне кажется, там что-то серьёзное.       — Нам надо к нему.       — Но мы не можем оставить Афракционеров совсем без присмотра. Оставили уже одного…       Уилл сначала хмуро глянул в сторону очнувшегося во время драки парня, а затем перевёл взгляд на мёртвого Дрю и с усилием сглотнул, проталкивая вставший в горле ком. Он хотел добавить что-то ещё, но вдруг в темноте коридора со стороны входа раздался приближающийся топот множества ног. Вскоре из-за поворота на парней выбежал полностью экипированный отряд Бесстрашных и замер, взяв всех на прицел.       — Почему так долго? — противореча своему обычно поведению, обвинительно и даже немного зло поинтересовался Эдвард и, на пару секунд устало прикрыв глаза, отчитался. — Эвакуация детей уже идёт. Все нападавшие обезврежены, один из них мёртв. Трое — здесь, ещё двое дальше по коридору. — покачнувшись, он поднялся на ноги и махнул рукой, указывая направление. — Идём. У нас есть один раненый…       — Эм, Эд… — нерешительно перебил его Уилл и, опустив взгляд на свои ботинки, принялся виновато топтаться на месте. — Тут такое дело… Понимаешь, мы обезвредили не всех. Тот, что шёл первым, смог уйти дальше.       — И какого чёрта ты всё это время молчал?! Девчонки же там почти без оружия! — Эдвард уже собирался рвануть вперёд, как его крепко поймал за плечо командир пришедшего им на помощь отряда.       — Тормози, парень. Мы со всем разберёмся. То, что вы без лишнего шума начали эвакуацию — это правильно. Но, я так понимаю, нападавших было пятеро, и один смог уйти в жилые помещения? — Уилл и Эд одновременно кивнули. — Скверно… Сколько ещё здесь наших?       — Один дальше по коридору, и он ранен. Мы опасаемся, что серьёзно. Эвакуацией занимаются четверо девушек, но у них из оружия — один на всех нож. А тот, кто смог уйти, он не такой, как эти, — Золотко махнул в сторону юных Афракционеров. — Он старше и когда-то точно был одним из нас.       — Скверно. — повторил мужчина. — Но не критично. Ты, ты и ты, — он ткнул пальцем в своих людей, — остаётесь и наводите порядок. — удивлённый Уилл открыл было рот, но тут же его захлопнул, сообразив, что речь шла не о раскиданном мусоре, а о поверженных Изгоях. — И вызовите врачей. Остальные — за мной.       Отряд в сопровождении бывших неофитов двинулся дальше. Вскоре они вышли к Питеру и Алу. Первый был мертвенно бледен, сидел на полу, устало привалившись к заляпанной кровавыми разводами стене, и прижимал руку к тугой, потемневшей повязке на боку. Взгляд его был мутным от боли, но парень изо всех сил старался оставаться в сознании. Второй же лежал на полу лицом вниз и был накрепко связан по рукам и ногам.       — Живы, — с облегчением выдохнул Питер, заметив в толпе людей своих товарищей.       — А с этим что? — поинтересовался выступивший вперёд мужчина — явно командир отряда.       — К сожалению, тоже. — скривился Хэйес и попытался встать. — Чёрт! — он опять схватился за бок и с глухим звуком плюхнулся на задницу. — А давайте вы дальше как-нибудь без меня, ладно?       — Да уж как-нибудь справимся! — по-доброму усмехнулся мужчина и выделил ему в помощь двух людей. — Медики уже в пути, так что всё будет хорошо. Можешь что-нибудь сказать по поводу удравшего вперёд Афракционера?       Питер открыл было рот, собираясь высказаться в излюбленном духе, но, помедлив, отрицательно покачал головой, пробормотав только:       — Сам виноват.       — Кто? — не понял командир.       — Так Афракционер же! Я бы ни за какие богатства мира не пожелал сейчас оказаться на его месте. Зная наших девчонок, они порвут его на тряпки и в процессе даже свой маникюр не испортят. — ухмыльнулся Хэйес, переглянувшись с друзьями.       — Хорошо, если так, но мы, пожалуй, всё же сходим проверим. Не скучай, парень!       — Адьёс, амигос!

***

      Будить детей по одному было хорошей идеей. А то, что они были урождёнными Бесстрашными, невероятно упрощало девушкам задачу. Непоседливые и шебутные ребятишки прекрасно чувствовали моменты, когда нужно быть серьёзными и беспрекословно слушаться старших.       — Ну что там? — не скрывая горячего любопытства, поинтересовалась Луиза, принимая из рук Кристины ещё одну партию детей.       — Первая и вторая спальни полностью пусты. В третьей остались ещё четверо, Аника скоро их приведёт. У тебя тут всё нормально?       — По большей части. — отмахнулась Луз. — Парочка трусишек пытались расплакаться и утянуть в пучину бескрайнего рёва остальных, но я быстро нашла, чем их отвлечь.       — Это чем же? — с подозрением уточнила Кристина, отлично зная её вредную натуру.       — Подкинула им считалочку для игры в молчанку, которой меня научил Броуди в первую же неделю у Бёрна. — усмехнувшись, она с выражением продекламировала, — «Кто скажет слово или звук, тот будет лысый бурундук»! Теперь детишки заняты тем, что корчат друг другу смешные рожицы и пытаются рассмешить, чтобы выявить в своём стане замаскированных лысых бурундуков. Правда, я молодец?       Кристина только покачала головой, передала детей и, проследив, как те вместе с Луизой скрываются в тёмном проходе, поспешила обратно к спальням. Девушка убеждала себя, что зря волнуется, но с каждой секундой ей казалось, что Аника задерживается непростительно долго. Вдруг Сорока услышала быстрый топот мелких ножек за поворотом и поспешила навстречу.       — Где тебя носи… Что происходит? — перебила она себя, разглядывая испуганных и заплаканных детей. — Где Аника и Молли?       — Там пришёл какой-то дядя. — горько всхлипнула девочка лет четырёх и махнула рукой себе за спину. — Он плохой!       — Плохой! Злой! — поддержали её остальные ребята.       — Мужчина ворвался в нашу спальню, — продолжил мальчишка лет одиннадцати, поглаживая рыдающую девочку по спине в попытке успокоить, — и у него был нож! Он попытался схватить Ташу… — девчушка особенно душераздирающе всхлипнула и уткнулась мальчику в живот, намертво вцепившись маленькими кулачками в его футболку. — Но Молли бросилась на него, а Аника быстро вытолкнула нас в коридор, показала, в какую сторону идти, и побежала обратно.       «Чёрт!» — внутренне завопила Кристина, но постаралась ни словом, ни жестом не выдать перед детьми, охвативший её ужас.       — Быстрее идёмте со мной, я отведу вас в безопасное место.       — А как же Молли и Аника? — мальчик ещё раз погладил Ташу по плечу и поднял на Кристину свои огромные голубые глазища.       «Ходячая совесть», — мелькнуло в голове у девушки, но она быстро отогнала все лишние мысли.       — Если вы прекратите лить слёзы и поторопитесь за мной, то у меня ещё будет шанс им помочь.       Сдав и этих детей на руки Луизе, Кристина быстро рассказала ей о нагрянувшем госте и поспешила обратно. Луз тоже порывалась отправиться с ней, но ей пришлось остаться и присмотреть за малышнёй, пока не прибудет подмога, хотя бы потому, что в отличие от неё Кристина совершенно не ориентировалась в этой части помещений и узких извилистых переходах. Уже подбегая к нужной спальне, девушка услышала страшный грохот, девичьи крики и отборную мужскую ругань. Распахнув дверь, она на секунду застыла, стараясь как можно быстрее сориентироваться в ситуации.       С десяток кроватей были перевёрнуты и раскиданы в стороны. Некоторые из них ощетинились на жестокий мир сломанными деревяшками, из порванных матрацев и изрезанных подушек клочьями торчала набивка, а разбросанные вокруг одеяла ковром устилали пол и норовили запутаться в ногах ожесточённо дерущихся человек.       «Плохой дядя» оказался молодым парнем лет девятнадцати-двадцати, а не матёрым, прошедшим огонь и воду душегубом, как изначально опасалась Кристина. Он медленно кружил по разгромленной спальне одновременно отбиваясь от обеих девушек и размахивал своим ножом из стороны в сторону, надеясь зацепить хотя бы одну из них. Не то чтобы Танк и Банши были такими уж непревзойдёнными воинами, но, стоило отдать им должное, отлично сработались в команде, идеально дополняя друг друга. Пока Прайс, отвлекая врага, голосила во всё горло и забрасывала его подушками, одеялами, обломками мебели, да и вообще всем, что под руку попадало, Молли наносила ему короткие болезненные удары, но выбить оружие из рук пока что так и не смогла.       Кристина уже собиралась вмешаться, раздумывая, к кому из девчонок лучше было бы присоединиться, как Аника изловчилась и с пронзительным визгом запрыгнула парню на спину. Вцепившись в него, как клещ, она тут же выдала очередную сирену прямиком ему в ухо, заставив дёрнуться и отшатнуться в сторону, в попытке избавиться от шумной наездницы. Но не тут-то было! Прайс удушающим плащом повисла на Афракционере и, не переставая голосить, беспорядочно наносила удары ногами куда придётся.       Молли решила, что удивиться чужой выходке и похвалить за находчивость можно и попозже, а пока что воспользовалась удобным моментом и с удвоенным рвением стала наступать на растерявшегося и дезориентированного противника. Несколько чётких мощных ударов, крепко схватить кисть, зафиксировать и хорошенько крутануть.       — А-а-а-а!       «Дзынь!» — нож наконец-то вылетел из руки парня и упал далеко, возле противоположной стены.       — Ага! — радостно завопила Банши.       Она уже успела оценить невеликие боевые навыки нападавшего, а потому нисколько не сомневалась, что Танк без особых проблем сможет раскатать его тонким блинчиком. Аника не раз видела девушку в деле, поэтому была полностью уверена, что теперь перевес сил был на их стороне. Она собралась наконец-то отцепиться от Афракционера, чтобы не мешать Молли закончить начатое, как что-то пошло не так.       Парень быстро понял их намерения, но сдаваться просто так не собирался. На этот раз он сам покрепче схватился за Анику и, пока она не успела вывернуться, оттолкнулся и с размаху впечатался спиной с распластанной по ней девчонкой прямо в стену. Выбив из Прайс весь воздух пополам с болезненным стоном, он ударил так снова и снова, пока её руки не начали разжиматься. Молли попыталась оттянуть его внимание на себя, но бить в полную силу так, чтобы не навредить Банши, не получалось. Ещё немного, и Аника рисковала стать живым щитом для мерзавца. Ситуация становилась критической.       Ещё раз окинув быстрым взглядом перевёрнутую вверх дном комнату, Кристина заметила неподалёку тусклый блеск опрокинутого стула воспитателя, сидя на котором тот обычно читал детям истории перед сном. Обнаруженная мебель, в отличие от детских кроватей, была не деревянной, а металлической, поэтому в пылу сражения почти не пострадала, только немного ножки погнулись. Покрепче ухватившись за спинку стула, Сорока тихо, но быстро подкралась к сцепившимся в драке, совершенно не замечавшим её в пылу своей ожесточённой борьбы, и громко крикнула:       — В сторону!       Девчонки, узнавшие Кристину по голосу, мгновенно бросились в рассыпную, а вот парень замешкался на месте. Всего на какую-то секунду! Но юной Бесстрашной хватило его заминки, чтобы со всего маху опустить своё нехитрое оружие прямиком ему на голову. Афракционер осоловело моргнул, пошатнулся, по инерции сделал пару нетвёрдых шагов вперёд, а затем его глаза закатились, и он рухнул как подкошенный, потеряв сознание.       — Да! Так его, предателя! — радостно завопила Банши, заставив приятельниц поморщиться.       — А разве он не очередной ряженый? — удивлённо вздёрнула брови Кристина.       — Не думаю. — покачала головой Молли. — Он дрался так, как нас учили на боёвке. Прям как по учебнику по боевой подготовке, которую он, похоже, часто прогуливал. Хотя… — она задумчиво прикусила губу. — С таким же успехом его мог тренировать кто-то из бывших Бесстрашных.       — Он правда из наших. — Аника понизила голос, с презрением разглядывая поверженного противника. — Я его узнала, хоть и не сразу. Видите ли, он несколько подрастерял свой привычный лоск и тщательно выверенную холеность. Его зовут то ли Морти, то ли Майки… А, точно — Майкл! Он долгое время повсюду таскался за моим отцом… за Нико, — тут же поправила она себя, отказываясь от столь сомнительного родственника, — так и запомнился. Крайне мерзкий тип, скажу я вам.       — Да мы уж и сами заметили! — хмыкнула Молли, отойдя немного в сторону и внимательно оглядываясь вокруг. — Скользкий тип. Давайте его на всякий случай свяжем?       — Чем? — удивлённо протянула Кристина, отходя в другую сторону и поднимая с пола обрывки одной из простыней. — Вот этим?       — Почему бы и нет? — пожала плечами Прайс, двинувшись к уцелевшим кроватям. — Только давайте используем что-то целое, а не трещащие по швам лоскутки.       Девушки решили перестраховаться и замотать Майкла в тряпки по самый нос, как мумию. Просто на всякий случай. Они ненадолго разошлись по спальне, стягивая с кроватей простыни и пододеяльники и стаскивая их поближе к лежавшему без движения парню. Только девчонки решили, что добытого должно хватить, как бесшумно отворилась дверь, и в спальню зашёл мальчик лет пяти, крепко прижимавший к груди плюшевого серого зайца с непропорционально длинными ушами.       — Извините, — промямлил он, виновато опустив глаза на свои худые голые коленки, — я отстал от своей группы.       — Как?! — изумлённо выдохнули все трое.       — Луз повела нас через проход, когда я понял, что… — мальчик замялся. — Ну, что… мне нужно было пи-пи! — выпалил он, залившись краской по самые пунцовые уши. — Я не знал, сколько ещё идти, а писать очень хотелось. Я тихонько вернулся назад, чтобы сходить в туалет. Он тут совсем рядом! — продолжал горячо оправдываться ребёнок. — Когда закончил, то понял, что не знаю, куда идти. А потом услышал ваши голоса. Ну и… вот.       — Действительно, «вот»… — ошарашенно пробормотала Молли, больше волнуясь о том, как отреагирует мальчик, когда разглядит изрезанные подушки, и поймёт, какой страшной участи избежали дети. — Аника, — оглянулась она назад, — ты лучше ориентируешься в этих коридорах, поэтому не могла бы ты?..       — Конечно! — перебила та, прекрасно поняв по мечущемуся взгляду опасения приятельницы. — Пойдём, я отведу тебя к остальным. — обратилась она к ребёнку, но не успела сделать и шага.       Пока девушки растерянно переглядывались между собой, то совершенно упустили из виду позабытого Майкла. Тот же не только успел очнуться, но и, похоже, какое-то время выжидал удобного момента. И дождался! Воспользовавшись переключившимся вниманием девчонок, он подскочил на ноги, схватил валявшийся неподалёку обломок ножки кровати с торчавшим из него погнутым гвоздём и, замахнувшись, кинулся на удивлённо застывшего мальчика.       — Нет! — не своим голосом закричала Молли и бросилась к ребёнку.       Она стояла ближе всех, но перехватить Майкла или хоть как-то его остановить уже никак не успевала. Единственное, что ей оставалось — это закрыть мальчишку собой и надеяться, что Кристине и Анике хватит выигранного ею времени, чтобы не позволить нанести вред ещё кому-то кроме неё. Добежав до ребёнка, она, склонившись над ним, сгребла его в охапку, чтобы как можно лучше спрятать под собой, и развернулась так, чтобы удар Афракционера пришёлся на её спину, шею и голову и ни в коем случае не задел мальчонку.       Зажмурившись и сжав своего подопечного ещё сильнее, Молли с ужасом ожидала удара, который, если и не убьёт её, то уж наверняка покалечит. Даже через девичьи крики она прекрасно слышала, как за спиной остановились тяжёлые шаги, и как паскудно хмыкнул Майкл, празднуя свою маленькую победу.       «Сейчас… Вот прямо сейчас…» — билась в её голове не до конца оформленная мысль.       Молли вздохнула поглубже, как перед прыжком в воду, уже полностью смирившись, что скорее всего это был её последний вдох, и приготовилась к неминуемой боли. Секунда, две и…       В воздухе прямо над ухом что-то просвистело, пустив по коже необъяснимую волну пробравших до дрожи мурашек, и с отвратительным чавкающим звуком впечаталось в стоявшего позади парня. Он что-то удивлённо прохрипел, выронил на пол своё оружие, осел сначала на колени, а потом и вовсе кулем завалился вперёд, задев при падении Молли и упав в дюйме от её ботинка.       — Все целы? — прогремел на всю спальню уверенный мужской голос.

***

      Всю дорогу до общежития наш небольшой отряд активно обзванивал живших там знакомых. И если мне потребовалось сделать не более десятка звонков, чтобы перебрать все свои возможные в этой ситуации контакты, то Тео и Найла, как и большинство членов нашей небольшой группы, только и успевали набирать всё новые и новые номера. Вот так я в очередной раз убедилась в том, насколько же всё время была далека от рядовых членов моей горячо любимой фракции. Пока отряд заканчивал предупреждать разбуженных среди ночи товарищей, я снова связалась с отцом.       — Афракционеры уже добрались до общежития?       — Почти. Они немного заплутали и теперь направляются к блоку D. Ориентировочно, будут на месте через полторы минуты. Вы там скоро?       — Минут пять, по возможности раньше. Как дела у остальных?       — По предварительным данным из приюта, обошлось без жертв с нашей стороны, но есть раненый, медики уже выдвинулись. Как минимум два Афракционера мертвы. Среди детей пострадавших нет. Нужно будет сказать Максу, чтобы выплатил инструкторам премию, отлично натаскали ребят.       — А почему данные только предварительные? — мне казалось, что высланный отряд должен был успеть вовремя.       — Группа задержалась на входе. Поганцы забаррикадировали главные двери, нашим пришлось идти в обход через хозяйственный блок. Но это оказалось даже к лучшему, потому что на основную часть нападавших они наткнулись именно там. Сейчас идёт проверка жилых помещений, ждём результатов.       — Как дела в баре и лазарете?       — В лазарете тишина, как в морге! — хохотнул Дин. — Медики, доведённые буйными пациентами, очень быстро всех утихомирили, вколов им успокоительное и приковав наручниками к кроватям.       — А тех, кто к ним пришли? — удивлённо протянула я.       — И их тоже. — настроение отца явно поползло вверх, а это означало, что ситуация снова была под контролем. — А за компанию с ними, чуть не утихомирили и отряд наших, пришедший на помощь!       — Мда… — покачала я головой. — Наши медики — это сила, у которой лучше не становиться на пути. А что в баре?       — А в баре — свалка.       — В смысле? — я чуть не споткнулась, сбившись с шага.       — Сегодня там отмечали долгожданные выходные четыре отряда силовиков, которые в последний месяц сопровождали группы патрульных. Они только расслабились и начали радоваться неделе безделья, как к ним на огонёк заявились в конец обнаглевшие Афракционеры. Теперь в баре царит форменное безобразие с избиением младенцев. Я уже выслал людей, чтобы утихомирить буйных ребят Эрика.       — А как он сам? — меня не на шутку тревожило полнейшее молчание второго младшего Лидера. — От него ещё не было вестей?       — Молчит поганец! — возмутился Рэйес. — Макс пытался ему позвонить, но тот сбросил вызов и написал что-то вроде: «Отвалите, не до вас». Вот же мелкий стервец!       — Ой, да брось возмущаться, — хмыкнула я, узнавая манеру своего муженька. — Он же тебе нравится, признай.       — Когда-нибудь, в следующей жизни. — отозвался он мне в тон. — Вы на месте?       — Почти. Будут какие-то отдельные указания?       — Просто наведите там порядок и по возможности постарайтесь взять Афракционеров живыми. Нам с Максом и Локо очень хочется с ними поболтать.       — Есть, сэр.       — Свяжешься со мной, как закончишь. Конец связи.       Наш отряд уже добрался до главного холла общежития и, повинуясь моему жесту, быстро свернул в коридор блока D. Не прошло и половины минуты, как мы услышали грохот, громкие крики, улюлюканье и даже чей-то радостный смех. Вбежав в основную гостиную блока, которая являлась и одним из мест сбора, и большой общей комнатой отдыха, мы резко затормозили на месте.       Вокруг творился полнейший кавардак. Злые и не выспавшиеся из-за внеплановой побудки Бесстрашные с азартом гоняли и валяли по помещению растерянных от такого жаркого приёма Афракционеров. Нехитрое оружие у Изгоев благополучно забрали, и теперь играли с ними, как кошки с мышкой. Незадачливые нападавшие находились на грани паники и уже и думать забыли, что совсем недавно собирались всем показать, кто в Чикаго хозяин. Они раз за разом пытались прорвать кольцо оцепления из Бесстрашных, но те только с хохотом откидывали их обратно в центр импровизированной арены. Периодически кто-то из фракционеров менялся местами с бойцами в круге и отвешивал знатных тумаков посмевшим заявиться в наш дом глупцам. Гомон стоял страшный. На наше появление никто не отреагировал, как и на требования немедленно прекратить безобразие.       — Они нас попросту не слышат. — покачал головой один из солдат моей группы. — Советница, что будем делать?       Я, привыкшая командовать исключительно своим маленьким отрядом, на секунду растерялась. Осознавать, что теперь являлась не просто Ведьмой Литман, а целой советницей Лидера, от которой рядовые и не очень члены фракции ждали приказов и распоряжений было… непривычно. Зашкаливающий уровень ответственности захлестнул меня с головой, пустив по позвоночнику лёгкую нервную дрожь, но я силой воли заставила себя успокоиться и попытаться смириться с неизбежным.       — Ну не оттаскивать же нам их по одному! — проворчала с досадой. — Эх, знала, прихватила бы рупор.       — Так дело только за тем, чтобы привлечь их внимание? — удивлённо выгнула бровь Найла. — Я думала, что это меньшая из наших проблем. Сейчас всё будет. — с этими словами девушка неожиданно засунула два пальца в рот и залихватски оглушительно свистнула, привлекая всеобщее внимание и заставляя драчунов остановиться.       — А ну, прекратить безобразие! — я поспешила воспользоваться моментом и, выступив вперёд, окинула всех собравшихся грозным взглядом. — Прошу прощения, что прерываю ваше невероятно увлекательное занятие, но будьте добры закругляться. — протянула ехидно, чувствуя себя не в своей тарелке и только сильнее от этого раздражаясь. Заметив, что парочка Бесстрашных не сразу вняла моим словам и успела отвесить Афракционерам ещё по парочке тумаков, зло рявкнула, — Немедленно прекратите валять несчастных моральных инвалидов по полу! Моё терпение не резиновое.       — А почему инвалиды? — выкрикнул из толпы кто-то особо любопытный подозрительно знакомым голосом.       — Да потому, — расплылся в своей фирменной улыбке Мачо, — что только умственно неполноценные индивиды могли додуматься до такой глупости, как заявиться прямиком в логово страшных и злых Бесстрашных.       Народ поддержал его нестройными смешками и совершенно нелестными комментариями в адрес незваных гостей. Вперёд выступил рослый мужчина, чьё лицо показалось мне смутно знакомым, кажется, капитан одного из патрульных отрядов.       — Советница, они правда вам так сильно нужны? Может, их лучше того? — и наглядно показал это самое «того», проведя ногтем большого пальца по своей шее.       Преступники замерли там, где были, и теперь явно судорожно пытались понять, чем им грозило наше появление, и не лучше ли было, как минимум, притвориться мёртвыми, а как максимум — погибнуть смертью храбрых, но не сдаться обратно в плен.       — Мне — совершенно не нужны. — покривила душой и заметила, как сильно дёрнулся один из Афракционеров. Он был намного старше остальных и старался держаться в центре своих товарищей, подальше от тяжёлых кулаков и сапог Бесстрашных. — А вот нашим Лидерам интересно перекинуться с ними парочкой слов. Хотя… — специально, гадко ухмыльнувшись, протянула я, продолжала краем глаз следить за особо подозрительным типом, — что-то я сомневаюсь, что от них может быть хоть какая-то польза.       — Красавица, а красавица! — хрипло просипел тот самый, примеченный мною мужчина. — Ты бы не торопилась раньше времени списывать нас со счетов. Мы ещё вполне можем вам пригодиться.       — Это чем же?       — Ну, мы это… — также глухо продолжил он и, на секунду поморщившись, потёр плечом шею, а я успела заметить безобразный старый шрам, тянувшийся через всё горло. — Много всякого знаем. Да и поболтать в хорошей компании любим. Особенно я. И знакомые у меня есть разные… интересные. Вам наверняка понравится.       А не тот ли это Мышка, который согласился поучаствовать в дурацкой авантюре Волка и предоставил ему своих людей?       — Кхм-кхм! — нервно прочистила горло Найла, старательно привлекая моё внимание. — Советница, может быть, и правда стоит с ним немного поболтать? — она старательно мне подыгрывала, но я чётко услышала в её «с ним» тонкий намёк на жирные обстоятельства.       — Так уж и быть. — великодушно кивнула я. — Вяжите их — и по «одиночкам» до утра. А там и поговорить можно будет. Все остальные, — обвела взглядом собравшихся Бесстрашных, — марш по своим комнатам, и чтоб я до утра никого из вас не видела!       — Я вас не разочарую, красавица! — просипел Изгой, когда его проводили мимо меня. — Зуб даю!       — О, я в этом даже не сомневаюсь. — нагло усмехнулась я, решив, что больше не обязательно держать маску. — А свои последние зубы, так уж и быть, можешь оставить себе… Мышка.       Глаза Афракционера удивлённо выпучились, и в них промелькнул неподдельный страх. Он попытался ещё что-то сказать, но конвоиры нетерпеливо подтолкнули его в спину и заставили шагать по направлению к выходу.       — Ну-у, — задумчиво и чуточку разочарованно протянул Тео, — признаться, я думал, что это будет сложнее.       — О-о! — Найла резким, дёрганным движением попыталась заправить за ухо выбившуюся прядь смолянисто-чёрных волос, но та раз разом утекала сквозь подрагивающие пальцы и падала обратно на лицо. — Всё самое интересное начнётся утром. И я очень хочу поприсутствовать на допросе конкретно этого старого Афракционера. Если мои глаза меня не подводят, то мы только что поймали очень крупную рыбину.       — Насколько крупную, душа моя? — заинтересовался Тео, склонившись над девушкой, и, мягко отведя её ледяные пальцы, аккуратно заправил непослушную прядку.       — Очень-очень крупную, — она быстро облизнула враз пересохшие губы.       — Как Волк? — мучая наушник в попытках связаться с Дином, наугад поинтересовалась я.       — Как Йен. — еле слышно выдавила Ифе.       — Охренеть! — присвистнул у меня за спиной всё тот же любопытный голос, принадлежавший очень даже знакомому Бесстрашному с ярким ирокезом, изумительно точно передав наши с Тео мысли.       — Мойра? — с внезапно громким щелчком отозвался наушник голосом отца. — Вы там закончили?       — Да... — растеряно отозвалась я. — И, похоже, у нас есть отличные новости…       — Всё позже. — нетерпеливо перебил он меня. — Бери Найлу и Тео, и быстро дуйте к нам в наблюдательную рубку! Волк уже почти добрался до кабинета Локо. Шоу скоро начнётся.       Стоит ли говорить, что мы бежали наперегонки?

***

      Волк, несмотря на с каждой секундой усиливающиеся слабость и головокружение, уверенно шагал по коридорам фракции, лавируя по запутанным переходам, умело избегая встреч с небольшими группами и целыми отрядами Бесстрашных и с каждым шагом становясь всё ближе к своей главной цели. Не раз и не два ему приходилось прятаться в тенях старых, а потому плохо освещённых и почти неиспользуемых коридоров. Более того, с головой уйдя в собственные кровожадные мысли, он чуть было не выскочил прямо на патруль охраны, но вовремя услышал чужие голоса и громкий смех, которые и привели его в чувства. Мужчина встряхнулся, отвесил себе совсем не моральную, а очень даже настоящую оплеуху и напомнил тараканам в голове, зачем он сюда пришёл.       Локо. Локо чёртов Барраса. Самый ненавистный Волку человек. Тот, кто превратил фракцию великих воинов в никчёмное стадо овец. Бесстрашные могли бы с лёгкостью поставить весь город на колени и править им твёрдой рукой. Но нет! Локо решил поиграть в никому ненужную демократию, а Макс, его послушная марионетка, только и рад был танцевать на цыпочках перед лицемерами из других фракций, расшаркиваться перед ними, изображая непревзойдённого командора, и делать вид, что у него всё под контролем. Да, Макса Волк тоже недолюбливал, но скорее, как испортивший планы дождик или надоедливую мошкару. Ну право слово, как всерьёз можно ненавидеть куклу, которую дёргает за верёвочки злодей-кукловод? Вот то-то же! Поэтому исключительно Барраса и никто иной был виновен в той буре, которая вот-вот обрушится на Чикаго.       Именно так на полном серьёзе и считал Волк. Он действительно свято верил, будто Локо Барраса являлся корнем всех бед, случившихся с городом — в общем, и с каждым Бесстрашным — в отдельности. Афракционер прекрасно знал, что задумала Леона, и к чему в последние дни так старательно готовились Коготь и Йен, и не то, чтобы совсем уж не одобрял их план, но считал, что можно было бы обойтись и без крайних мер. Наверное, ни одна живая душа в мире даже не догадывалась, что безвозвратно спалённые различными препаратами мозги и зачерствевшая много лет назад душа Волка всё ещё по-своему любили Чикаго и помнили, почему в своё время выбрали именно Бесстрашие. Мужчина страстно мечтал принести процветание последнему оплоту человечества. Кто же знал, что его личные взгляды на это самое процветание настолько не сойдутся с мнением окружающих. Особенно со мнением грёбаного Локо Баррасы.       Волк был уверен, что, не будь клятого безопасника, и тогда Бесстрашные смогли бы услышать и понять идею, которую он много лет пытался до них донести: миром правит сила. Но Локо настолько всех запугал, что никто и слушать не хотел пытавшегося открыть глаза на истину беднягу. Но чёртовому Баррасе мало было подмять всех под себя, и тогда он решил избавляться от всех, кто мог пролить свет на его подлость и коварство.       Первыми Локо убрал тех, кто не только призывал народ к активным действиям, но и подавал наглядный пример. Просто в какой-то момент приходили его цепные псы из отрядов зачистки, и несчастные умолкали навсегда. После же Барраса задумал разделаться и с самим Волком, потому что тот не боялся открыто выражать своё мнение, и натравил на него сначала почти всех Бесстрашных, а потом и Макса в придачу.       В то далёкое время тогда-ещё-не-Изгой Волк был подвержен особенно сильному стрессу и, когда товарищи по фракции в очередной раз его высмеяли, впал в затяжную депрессию. Сначала он крепко пристрастился к алкоголю, но не прошло и года, как хмельная беззаботность перестала радовать мужчину, сподвигнув искать новые способы добавить в свою унылую жизнь немного ярких красок. И вскоре он нашёл. Во время очередной облавы на городские притоны Бесстрашный загнал в угол одного Изгоя, который и предложил отдать всё, что у него было, в обмен на свою жалкую жизнь. Волк немного подумал и согласился.       О, какое же то было прекрасное время! Пока не закончились наркотики, а новую дозу взять стало неоткуда… Мужчина уже успел увериться, что настала пора прощаться со своим никчёмным существованием, как на другом конце тоннеля внезапно забрезжил свет надежды — Нико Прайс. Его спаситель, его надёжный товарищ. Его лучший и единственный друг!       Тогда Локо не на шутку испугался за свою задницу и поспешил их разлучить. Воспользовавшись тем, что репутация Волка оказалась подмочена из-за нескольких безобидных конфликтов (ну не считать же чем-то опасным какую-то парочку драк? Никто же в итоге не помер. А что несколько неудачников попали кишками на его нож — так сами виноваты, нечего было пренебрегать тренировками!), его вызвали на ковёр к Максу, где тот прямо намекнул, что знает, как мужчина справляется со стрессом, и пригрозил опозорить его на всю фракцию, подвергнув унизительной проверке в лазарете.       Такого оскорбления гордый Бесстрашный стерпеть не мог! Он быстро собрал свои немногочисленные пожитки и, не оглядываясь, покинул фракцию. Но уже через пару-тройку дней голодных скитаний по улицам Чикаго Волку в голову начали закрадываться кощунственные мысли о том, что он сам мог что-то не так понять и слишком остро отреагировать. На какой-то миг он даже позволил себе поверить, будто Макс действительно казался обеспокоенным его состоянием… Но и тут ему на помощь вовремя явился верный друг Нико и во всех подробностях описал, как ликует Локо, ославляя его на весь Чикаго. Вернуться после такого? Шутка ли?       Но, даже несмотря на то, что Волку пришлось покинуть родное Бесстрашие, его всё ещё волновала судьба любимой фракции. Прайс и здесь не остался в стороне и исправно приносил на хвосте вести о том, как Барраса винтик за винтиком разваливал его покинутый дом. Оставить его выходки безнаказанными? Да ни за что на свете!       Правда, сначала Волк долго варился в своём горе и бессильной злобе. Он не знал, что можно было сделать в его ситуации, а потому просто жалел себя, заглушая ярость и обиду дешёвыми низкопробными наркотиками. Потом он начал придумывать один план по освобождению Бесстрашия от тирана за другим, но все они не выдерживали даже минимальной критики. Мужчина уже совершенно отчаялся и почти опустил руки, когда в его жизнь стремительной походкой ворвалась Леона.       «Заносчивая пигалица», — было его первой, преисполненной сомнениями и пренебрежением мыслью при знакомстве с ней.       «Слишком умная и поразительно расчётливая сука!» — было второй и, если не восторженной, то более чем уважительной.       Многие думали, что Леона смогла купить Волка сущей мелочью — доступной наркотой не самого поганого качества. Были и такие, кто наивно полагал, что она заманила его в свои сети койкой и молодым двадцатипятилетним телом в ней. Но всё было проще и сложнее одновременно. Леона предложила ему исполнить его самое сокровенное желание — отомстить. Волку импонировало, что, несмотря на отличавшиеся взгляды на жизнь и пятнадцатилетнюю разницу в возрасте, их мечты внезапно совпали: уничтожить Бесстрашие в том виде, в котором оно существовало сейчас, и, наведя в нём свои порядки, создать новый — совершенный Чикаго! А наркота и молодое тело всего лишь шли неплохим бонусом к сделке. И вот уже чуть больше пяти лет план Леоны шажок за шажком неторопливо, но совершенно неотвратимо воплощался в жизнь.       Вскоре после их знакомства женщина откуда-то притащила двух Изгоев-сопляков лет двадцати на вид — своего младшего братишку Когтя и его верного пса Йена. Примерно тогда же выяснилось, что бывшая Эрудитка была прекрасно знакома с Прайсом и уже много лет успешно с ним сотрудничала. Конечно же Нико не подводил их и теперь, в лучшем виде доставая всё, что только требовалось. Первое время Волка немного настораживало, что друг будто бы побаивался его стервозную любовницу, но вскоре та начала разрабатывать новый невероятно крышесносный наркотик, и все глупые мысли быстро выветрились из его головы.       Нико и Леона. Лучший друг и любовница, незаметно для самого Волка ставшая любовью всей его жизни. И всё это мерзкий Локо снова решил у него отнять! Сначала он крепко взялся за Прайса, а когда не получилось избавиться от него излюбленными старыми методами, то подослал к нему свою цепную сучку. Литман, кажется… Ну да к демонам гадкую девчонку, её черёд ещё не пришёл!       А потом настала очередь его гениальной дьяволицы. О, как же Волку нравилась её целеустремлённость, её безжалостность к слабакам и жажда мести, которой она так неутомимо пылала. Они идеально дополняли друг друга: непревзойдённый гений и несгибаемая мощь, разум и сила, мысль и кинжал! Их тандем вселял первобытный ужас не только в сердца никчёмных, зашуганных собственной тенью Изгоев, но и в насквозь прогнившие душонки матёрых Афракционеров. Чувство силы, власти, неоспоримого превосходства пленяло и окрыляло одновременно, возносило его на вершину Олимпа и позволяло смотреть на всех свысока, как на жалких букашек!       Но откуда-то пронырливые шестёрки Баррасы сумели прознать про лаборатории Леоны и проводимые в них исследования. Начались бесконечные облавы. Волку постоянно приходилось перевозить любимую женщину с места на место, а потом и вовсе стараться держать её подальше от опасных экспериментов. Но строптивая бывшая Эрудитка ни в какую не желала воспринимать нависшую над ней опасность всерьёз и остервенело рвалась обратно в свои бункеры с подопытными крысами. Так их поистине идеальные отношения внезапно дали огромную трещину. Гигантскую, как чёртова Марианская впадина!       Хитроумные козни Локо Баррасы всё чаще начали срывать выверенные до последней детали операции Когтя и Йена и ломать идеальные многолетние планы Леоны. Обстановка в рядах Афракционеров с каждым днём накалялась всё сильнее, и тогда бывшая Эрудитка решила вскрыть карты и одним махом завершить затянувшуюся партию, опрокинув игральный стол прямо в костёр. Если не получилось ни прибрать к рукам, ни сломить грёбаное Бесстрашие, твёрдо стоявшее на страже устаревшего и изжившего себя порядка, то она решила уничтожить совершенно всё, чтобы на руинах ненавистных фракций выстроить новый, угодный ей мир. Последняя капля была уронена, точка невозврата пройдена, и теперь Леона не просто желала чьей-либо крови, она хотела, чтобы Чикаго сгорел вместе со старыми устоями и всеми неугодными разом.       «Не разбив яиц, омлет не приготовишь!» — категорично обрывала она все возражения Волка.       «Но это ещё не значит, что нужно разбивать все имеющиеся яйца разом», — совсем недавно пришла ему в голову здравая мысль. — «Если уничтожить причину неудач, проблема для изначального плана будет устранена, и радикальных мер можно будет избежать», — продолжал размышлять он. — «А это значит, что Локо Баррасе и его ближайшим прихвостням наконец-то пришло время сдохнуть!»       Картинки пазла идеально сложились в его голове в гармоничный рисунок, а следом за ним родился и поистине гениальный план. Мужчина быстро нашёл себе сговорчивых помощников и приступил к его подготовке. Точно зная, что Леона никогда и ни за что не отдаст Бесстрашным одну из любимых, и потому важнейших лабораторий, он под благовидным предлогом заранее отослал её к Когтю. Конечно, Волк приказал большей части её верных прилипал вынести из бункера, что поценнее, но, чтобы не вызвать лишних подозрений, велел многое оставить на своих местах. Он как никогда был уверен, что к утру его дело будет благополучно закончено, и Бесстрашие наконец-то окажется в его крепких руках. А значит, и полученными знаниями никто воспользоваться уже не сможет. Никаких рисков, всё продумано до мелочей. Смекаете?       Окольными путями Волк наконец-то добрался до этажа командования. Здесь было тихо и безлюдно, крики и суета остались ярусом-другим ниже. Еще лет пятнадцать назад мужчина дал бы руку на отсечение, что Локо сейчас находится там, внизу, в самой гуще сражения, но, судя по рассказам Нико, безопасник давным-давно изменил своим старым привычкам и превратился в постаревшего замшелого труса и маразматика. А причин не верить словам лучшего друга у Волка никогда не было.       Подкравшись к нужному кабинету, Афракционер ещё раз встряхнулся, прогоняя туман перед глазами, поудобнее перехватил свой любимый нож и, резко распахнув дверь, ворвался в кабинет старшего Лидера Бесстрашия, страха и ужаса преступного мира всея Чикаго — Локо Баррасы. Недоумённо оглядевшись вокруг, Волк уже было подумал, что нелепо ошибся дверью. Просторное помещение с сиротливо горевшей на рабочем столе тусклой допотопной лампой казалось совершенно пустым. Ровно до того момента, как за спиной мужчины со звуком захлопнувшегося капкана грохнула о косяк входная дверь.       — Ну здравствуй. — прокатился по кабинету низкий бархатистый голос, заставивший Афракционера непроизвольно поёжиться и покрепче вцепиться в оружие. — Паршиво выглядишь, приятель.       — Ло-ко… — почти по слогам выдавил из себя Волк, медленно оборачиваясь на месте и впиваясь пылающим ненавистью взглядом в лицо своего самого злейшего врага.       — Ну что же ты стоишь, как неродной? — продолжал с нарочитым дружелюбием испытывать его терпение Лидер. — Проходи, располагайся, — он махнул рукой в сторону небольшого чёрного дивана. — Можешь чувствовать себя как дома. Чаю? Прости, «Амброзию» предложить не могу.       — Какой к чёрту чай?! — голова Афракционера в прямом и переносном смысле шла кругом.       — Зелёный? Чёрный? Или, может быть, кофе?.. Прости, я запамятовал, что ты предпочитаешь, поэтому, пока тебя ждал, попросил принести и того, и другого.       — Ждал? — не поверил своим ушам Волк. Ему казалось, что у него начинается очередная ломка, и потому сознание моментами теряет связь с реальностью. — Как долго?       — Примерно с обеда. — охотно признался Локо, демонстративно оттянув рукав кофты и взглянув на свои часы. И уже совершенно другим — серьёзным, царапающим гранитной крошкой тоном приказал. — Присядь, нам надо поговорить.       — Я сюда не болтать пришёл! Смекаешь?       — О, не секунды в этом не сомневаюсь. Обещаю, позже я дам тебе возможность попытаться пересчитать мне рёбра, а пока что нам есть, о чём поболтать.       Волк на несколько мгновений задумался, а потом медленно кивнул, рассудив, что неплохо было бы немного утолить своё любопытство, а выпустить кишки старому пердуну, давно зарывшему себя под бумажками в кабинете, он всегда успеет. Но никуда садиться само-собой не стал.       — Говори.       — Совсем недавно до меня дошла информация, что Нико Прайс рассказывал тебе обо мне очень много интересного.       — Не смей даже упоминать его имя, ты!..       — Посмею. — категорично заверил его Локо, медленно проходя вдоль стены, уставленной стеллажам с документами, к старой полувыцветшей фотографии. — И ещё не раз. Ты слишком его переоцениваешь. Нико обманывал тебя годами, используя в своих целях и делая твоими руками всю грязную работу.       — Ты лжёшь!       — А зачем? Будь всё действительно так, как внушал тебе Прайс, то мне проще и выгоднее было бы убить тебя в камерах, лазарете или ещё лучше — сразу в лаборатории. Я же всего лишь хочу попытаться понять тебя, и дать шанс во многом разобраться — тебе.       — Это какая-то уловка! — не желал верить Волк.       — Слишком сложно, — поморщился Локо и пояснил в ответ на удивлённый взгляд. — Чересчур много сил и ресурсов для того, чтобы всего лишь запудрить мозги какому-то Изгою. Ты уж прости, что я так, по-простому, без регалий и почестей… Ой, постой, да у тебя же их и нет.       — Ты нарываешься, Барраса! — угрожающе дёрнулся в его сторону Афракционер, но заканчивать своё движение не стал. Что-то в словах врага смогло процарапаться сквозь панцирь из ненависти и злобы и задеть остатки чего-то рационального, чудом уцелевшего в воспалённом разуме прожжённого наркомана.        — Немного. — кивнул Локо, дёрнув уголками губ в намёке на улыбку, но глаза его оставались так же холодны, как и ледяное озеро Коцит. — Но ведь иначе было бы совсем неинтересно. — он взял рамку с фото в руку, бросил на него ещё один долгий взгляд и переставил на стол по правую руку от себя. — Давай начнём, если и не с самого начала, то где-то возле. Итак, Волк, помнишь тот день, когда ты покинул фракцию?       — Естественно! Как будто это было вчера.       — А знаешь ли ты, что тебя хватились только спустя неделю с того дня, как ты ушёл?       — Брехня! — завопил тот, зло взмахнув перед собой ножом, как будто бы пытаясь перерубить страшные для него слова. — Полная чушь!       — Отнюдь. — покачал головой Барраса, с интересом наблюдая его реакцию. — Если ты помнишь, Макс тогда дал тебе несколько отгулов, чтобы ты мог отдохнуть, прийти в себя и снова встать в строй. Мы честно думали, что ты отправился лечить нервишки куда-нибудь под бок к Дружелюбию с их извечным покоем и гармонией. А тревогу забили только тогда, когда ты не вышел на смену. — Волк стоял, словно громом поражённый, его потерянный взгляд скользил по кабинету, но ни на чём не задерживался. — Начали искать, опрашивать друзей и знакомых и тогда-то вышли на Прайса. Точнее, это он пришёл к нам.       — Зачем? — глухо и неуверенно.       — Сказал, что нашёл тебя в одном из Изгойских притонов, хотел вернуть домой, пока не стало поздно, но ты категорически отказался, послав Нико, Бесстрашие и Чикаго в… бездну.       — Ложь! Это наглая ложь! — завопил Волк, вцепляясь свободной рукой себе в волосы.       Голова снова кружилась, в висках пульсировала боль, а к горлу то и дело подкатывала дурнота. Он не был уверен, была ли такая реакция организма откатом от недавней инъекции или результатом обрушившихся на него сведений.       — Со стороны Нико — несомненно. — согласно качнул головой Локо. — Но тогда мы этого не знали, а потому поверили ему на слово. Репутация, которую он умело себе создал… ну да об этом тебе известно даже больше моего.       — Это да! — хмыкнул Волк, с трудом вернув себе хотя бы часть самообладания. — Наблюдать, как он водил вас за нос, было ни с чем не сравнимым удовольствием!       — Охотно верю. Но, как мы теперь знаем, за нос он водил не только нас… — многозначительно протянул главный безопасник огненной фракции, мгновенно смывая всё веселье с лица собеседника.       — Нет. Он бы не стал…       — Стал и ещё как! Нико сам признался в этом перед смертью. Много он, конечно, сказать не успел, но нам хватило и указанного направления, чтобы найти всё, что нас интересовало. Его ученикам очень уж не хотелось отправляться вслед за наставником, и они запели соловьями — только успевай записывать.       — Никчёмные слабаки… — хрипло сглотнул Волк. — Ты только об этом хотел со мной поговорить? Думал, новость о том, что мой друг был не до конца честен со мной, сможет меня сломить или заставит передумать?       — Даже не надеялся. — признался Локо, снова мельком глянув на фотографию стоявшую на столе. — Дело в другом. Меня уже долгое время мучает любопытство пополам с раздражением. Видишь ли, я очень не люблю чего-то не понимать… Поэтому ответь мне, пожалуйста, на один вопрос.       — С чего бы мне? — снова начавший злиться Афракционер скривил разбитые губы в кривой ухмылке.       — Сможешь вволю позлорадствовать? — предположил Барраса и заметил, как хищно мелькнули глаза его противника. — Ну же? Ты всё равно ничего не теряешь.       — Это верно, — согласно протянул тот. — Спрашивай, пока ещё можешь.       — Личные дела членов фракций.       — Чего?       — Как вам удалось не только заполучить, но и изменить личные дела членов фракций? И чья это была идея? У меня есть пара вариантов, но мне хотелось бы знать наверняка. Профессиональный интерес, знаешь ли.       — Это уже целых три вопроса. Смекаешь? Но, так и быть, я на них отвечу. — улыбка Волка превратилась в самодовольный оскал, что на разбитом и обезображенном крупным шрамом лице выглядело по-настоящему жутко. — Нико организовал Малии огромный завал на работе. Ну, знаешь?.. Подменил с десяток накладных здесь, уничтожил парочку важных документов тут, потерял несколько распоряжений там… А потом подгадал удачный момент и постарался сделать так, чтобы всё это свалилось на неё в один день. — Локо действительно смутно припоминал, как одно время зашивалась Фрай. Как раз около полугода назад. — Сам он накануне в очередной раз разыграл карту любящего отца, соскучившегося по своим спиногрызам и их приёмной мамашке, и остался ночевать в квартире Малии, а пока та спала, подменил её ключ на муляж, сделанный из его старого пропуска. И пока Фрай сутками торчала на складе, разгребая последствия, Нико вволю порезвился в архиве фракции.       — И что? Он бы не смог с помощью её ключа получить разрешение на изменение файлов.       — Он и не смог. — подтвердил Изгой. — Но зато заполучил пропуск одно из старших Лидеров, который умельцы Леоны потом отлично скопировали и переработали под себя. А имея такую отмычку, не сложно было продублировать и другие ключи. Например, Мартина или кураторов неофитов. Смекаешь?       — Но это по-прежнему не объясняет…       — Просто ты плохо слушаешь! — сорвался недовольный его недогадливостью Волк. — Мы сумели дублировать ключи, внося в них нужные изменения! Так что нам совершенно ничего не стоило встроить туда программу, которая бы после каждого использования выданного Максом кода оставляла для нас приоткрытую дверцу, сигнал о которой мгновенно поступал на наши компьютеры. А уж подсунуть нужным людям такие карты вдобавок с фальшивыми распоряжениями было задачкой посильной даже самому завалящему неофиту! И обнаружить наш сюрприз, не зная о нём, вы бы тоже никогда не смогли. — Афракционер просто сиял от гордости и самодовольства. — Чёрт его знает, как оно там всё устроено, но, как я понял, программа проявляла себя только в момент активации, открывая нам доступ, и сразу же самоуничтожалась. Конечно, был и существенный минус: мозговитым букашкам Леоны приходилось работать очень быстро, а потому они могли более-менее внятно изменить только самые основные данные, остальное приходилось либо затирать, либо и вовсе удалять. Расчёт был на то, что обычно никто даже и не смотрит на старую информацию. И это работало.       — Пока кое-кто не посмотрел… — пробормотал себе под нос Локо, но Волк его будто не слышал. Его настолько захватила идея похвастаться тем, как получилось обставить Бесстрашных, что теперь он просто не мог остановиться.       — Жаль, что ключ Макса скопировать так и не удалось. Уж не знаю, что твои подчинённые там навертели, но Леона знатно бесилась, когда поняла, что знаний и навыков её собачонок оказалось для этого маловато.       — Спасибо. — Локо на секунду склонил голову, благодаря собеседника за поистине ценную информацию. Теперь главный безопасник знал, где была уязвимость и собирался вскоре её устранить. А пока… — Но ты забыл упомянуть, кто придумал использовать личности погибших Бесстрашных. Нико? Леона? Кто-то из её людей? Может быть, Коготь или Йен?       — О, не-е-ет! — протянул Волк и, наплевав на дурноту, запрокинув голову, громко, лающе расхохотался. — Эта идея была моей. Моей! Пока все носились с придумыванием легенд, я предложил не тратить время и использовать то, что есть. Век Бесстрашных частенько бывает короток, это все знают. И среди нас сейчас уже не так много людей, способных упомнить парнишку, подохшего от шальной пули лет пятнадцать-двадцать назад. А уж если кто-то двинул кони и того раньше… В общем, оставалось только сменить фотографию, и мы получали образцовое личное дело, на котором красовалось лицо отпетого Афракционера. Ну не гениально ли?       — Недурно. — согласился с ним Локо. — Очень даже недурно. Но только скажи-ка мне вот ещё что…       Внезапно Барраса одним слитным движением подскочил к расслабившемуся от похвалы и на мгновение утратившему бдительность Волку, схватил его за руку, в которой был зажат нож, выкрутил её до хруста и, с силой ударив того под колени и протащив Изгоя вперёд, толкнул его к своему столу, с размаху впечатав лицом в деревянную поверхность так, чтобы его глаза находились прямо напротив старенькой фотографии. Афракционер, конечно, тут же попытался вырваться, но Локо, всё это время старательно прятавший обуревавшую его ярость, держал крепко и не позволял ему подняться на ноги.       — Присвоить личность Доджа Купера тоже было твоей идеей?!       Волк с огромным усилием сфокусировал взгляд на коллективной фотографии. С неё ему ослепительно улыбался высокий и широкоплечий темнокожий мужчина, который приобнимал за плечи двух молодых парней. Сощурив подбитый глаз, Афракционер с трудом смог узнать в них хитреца Бёрна и самого Локо.       — А Грегсона? Ну же! — Бесстрашный ещё раз с силой приложил Изгоя головой об стол, чтобы поскорее развязать язык. — Игры кончились, так что отвечай!       — Это было задумкой Нико, я даже не помнил, кто это такие, пока он не освежил мою память. Но, судя по тому, как тебя разрывает от злости, идея была просто шикарная! — хрипло рассмеялся тот, выплёвывая сгустки крови из разбитого рта прямо на лакированное дерево перед собой и по-прежнему почти не чувствуя боли, только непривычную тяжёлую слабость, приковывающую его к месту. — Жалко, что я сам до этого не додумался!       — Ты же понимаешь, что Прайс всё время дурил тебе голову, использовал в своих грязных делишках, подставлял и постоянно врал про меня? Ты был просто пешкой в его руках.       — И что? Мне теперь раскаяться, попросить у тебя прощения и уйти с миром? Держи карман шире!       — Уверен, и для Леоны, тем более для Когтя, ты тоже — всего лишь удобный инструмент.       — Да что ты вообще можешь знать о Когте?! — вдруг непонятно от чего во всё горло расхохотался Волк, даже ненадолго перестав вырываться. Его трясло мелкой дрожью, он давился кровавой слюной и натурально задыхался от смеха. — Ты?! А-ха-ха-ха!       — Ну точно свихнулся. — брезгливо процедил Локо, отшвыривая от себя бившегося в истерике мужчину. — Жалкое зрелище. Где же тот Волк, которого я когда-то знал? Помнится, когда-то он был действительно опасным противником. А что я вижу теперь?       — Ничего! — продолжал смеяться тот, но уже заметно спокойнее, видимо внезапная вспышка эмоций уже почти прошла. — В том-то и дело, что ты уже давно не видишь ничего дальше собственного задранного кверху носа! Хоть в этом Нико почти не обманул.       — А в чём ещё ты заметил его обман? — безопасник сделал несколько плавных шагов назад, пока не коснулся бедром края стола.       Хоть ситуация больше не располагала к душевным разговорам, но Локо был приятно удивлён тем, что бывший Бесстрашный не стал категорически отметать идею предательства Прайса. Это, как и немалый вклад в разрушительный для фракции план, тоже можно было отнести в копилку того, что где-то в его черепушке всё ещё теплился былой разум.       «Что ж, наша дражайшая выскочка Литман снова оказалась в чём-то права…»       — В тебе. — Волк поднялся на ноги и неопределённо махнул уцелевшей рукой в сторону Баррасы, а потом, перехватив ею нож, тряхнул в воздухе пострадавшей кистью. — Вот паскуда, не слушается…       — Во мне? — шаг право и ещё один — назад.       — Нико заливал мне, что ты уже давным-давно превратился в канцелярскую крысу, забросил выезды и полевую работу и все последние годы занимаешься только тем, что почиваешь на лаврах и строишь козни порядочным Бесстрашным.       — И ты в это верил? — на этот раз обидный смешок вырвался уже у самого Локо. Он зашёл за стол и нарочито расслабленно упал в своё кресло, незаметно опустив под него правую руку.       — Почему нет? — пожал тот плечами, с отвратительным хрустом разминая шею и спину. — Ты всегда был заносчивым и высокомерным сукиным сыном. А уж о мерзопакостности твоей семейки по всему Чикаго ходят легенды!       — О-о, ты мне льстишь.       — Слишком много чести… А чего это ты вдруг расселся? — Волк только сейчас заметил странное поведение Баррасы. — Надумал сделать мне одолжение и сдохнуть без лишнего шума? Как в старину капитаны шли на дно вместе со своими кораблями, так и ты решил помереть в обнимку со своим драгоценным Лидерским креслом? Одобряю. — после жаркой встречи стола и головы Изгоя, разум последнего туманился всё сильнее. Афракционер негромко и почти бессвязно бормотал всё, что в этот момент приходило ему в голову. — Мне не придётся потом заниматься ремонтом всего кабинета, достаточно будет только заменить вельможную табуретку. Хотя, признаться честно, направляясь сюда, я надеялся на первоклассную драку… Ну да, наверное, так даже лучше, — мужчина собирался угрожающе шагнуть вперёд, но слабость и дурнота снова дали о себе знать, и он, покачнувшись, нетвёрдо переступил с ноги на ногу, — что-то я неважно себя чувствую… Но, как бы то ни было, — он сильно тряхнул головой, пытаясь быстро привести себя в чувства, — время пришло. Сейчас…       — Ты умрёшь. — закончил за него Локо, направив на него дуло прятавшегося под креслом пистолета.       — Эй, вообще-то это моя фраза! Смекаешь? И с каких это пор Лидер Бесстрашия бежит от хорошей драки?       — Видишь ли в чём дело… — мягким, рокочущим голосом начал страх и ужас всея Чикаго, растягивая губы в улыбке, которая могла бы даже сойти за доброжелательную, если бы не ледяные омуты чёрных глаз мужчины. Волк снова непроизвольно вздрогнул и поёжился от почти позабытого ощущения, внезапно напомнившего ему, отчего же он раньше так рьяно ненавидел Локо-грёбаного-Баррасу. Оттого, что боялся его до сраных, мать его, чёртиков! — Мой лимит глупостей на сегодня исчерпан. Я уже раз сглупил, пойдя на поводу у молодёжи и позволив тебе и твоей шайке преступников устроить маскарад в стенах нашего любимого дома. И чем оно обернулось? Ц, ц, ц… — трижды цокнул он, осуждающе покачав головой. — Доведённые до ручки медики, готовые пустить под скальпель и своих, и чужих, если кто-то вдруг снова нарушит режим или разведёт в палатах грязь. Не выспавшиеся солдаты, которые пойдут завтра в патруль и будут очень, очень злы. Расстроенные боевики, которым твои товарищи сорвали долгожданные выходные… Ну, тут, я думаю, не стоит уточнять, ты и так прекрасно знаешь, как расстраиваются эти бравые ребята, и чем это грозит расстроившим их смертникам. Но если бы этим всё и ограничилось… — голос Локо постепенно набирал обороты и тяжелел, давая ощутить собеседнику фантомную тяжесть нависшей над ним могильной плиты. Афракционер нервно сглотнул, парализованный собственным, давно позабытым и вдруг так некстати вернувшимся страхом и, предчувствуя свой скорый конец, чуть ли не впервые в жизни открыто и прямо встретил дьявольский взгляд своего заклятого недруга. — Дети, Волк? Серьёзно? Когда ты успел пасть так низко, чтобы покуситься на детей?       «А ведь и правда — когда?» — спросил самого себя бывший Бесстрашный и не смог отыскать ответа в затуманенном препаратами разуме. — «Я же всегда любил Бесстрашие и мечтал спасти его из рук мудака Баррасы. Так почему же я?..»       Из неглубокой задумчивости его вывели вкрадчивые слова Локо:       — Знаешь, что я увидел, пообщавшись с тобой совсем немного? То, что за прошедшие годы ты насквозь пропитался не только наркотиками, злобой и ненавистью, но и жаждой чужих страданий. Тебе уже совершенно не важно «кто», не важно «где», важен остаётся только сам факт. Ты озверел и почти потерял человеческий облик, не пощадив даже себя самого. Ты, словно бешеный пёс, Волк. А бешеных псов принято отстреливать. — Барраса плавно потянул на себя спусковой крючок. — Смекаешь?

***

      — Какой же он всё-таки жуткий! — передёрнув плечами, тихонько шепнула Найла.       — Издержки профессии. — философски пожал плечами Тео. — Тебе ли не знать об этом, душа моя?       — Что ж, дамы и господа! — выйдя в центр огромной комнаты, от пола до потолка напичканной экранами, динамиками, кучей переключателей и прочими прелестями навороченной следящей техники, и привлекая всеобщее внимание, громко хлопнул в ладоши Макс. — Торжественно объявляю операцию «Маскарад» успешно завершённой! С чем нас всех и поздравляю. Сейчас все расходятся по домам и отдыхают, на месте остаются только дежурные. Даю вам на сон, — он сверился с наручными часами, — три с половиной часа. А потом нас снова ждёт чёртово море работы. И предупреждая ваши вопро…       — Макс! — внезапно в рубку ворвался взмыленный Мартин с совершенно дикими глазами. Сгибаясь пополам, потирая только зажившую ногу и задыхаясь от быстрого бега, он выдохнул, — Макс, там!..       — Мартин, какого чёрта? — недовольно поморщился руководитель Бесстрашия. — Зачем бежал? Неужели не мог позвонить?       — Ты не отвечал! — без малейшего пиетета рявкнул молодой человек и, разогнувшись, быстро прошёл к большому столу в центре. Схватив полный графин с водой, он совершенно невежливо приложился к его горлышку, делая большие, торопливые глотки.       — Фить-фиу! — присвистнул мой отец, а я мысленно с ним согласилась.       — Мартин?.. — шокировано уставился на него Макс, требуя объяснений.       — Там Эрик, — неопределённо махнув рукой в сторону выхода, выдохнул секретарь, немного переведя дух, — и он кое-кого привёз.       — И кого же? — полюбопытствовала я.       — Леону.