***
Остен брёл по поместью, размышляя о скорой женитьбе дочери, одновременно одаряя попадавшуюся ему на пути прислугу всевозможными ругательствами. Позже граф, дойдя до гостиной, со вздохом опустился в кресло, достал из-за пазухи трубку и закурил. Дым, словно туман, окутал его всего и рассеялся по комнате. Тут взгляд хозяина упал на Лилиан, свернувшуюся клубком в уголке. Граф чуть не поперхнулся табаком — он брезговал находиться с ней в одном доме, что уж говорить про общую комнату! — Чёрт возьми, опять эта гадость! — вскричал он, сорвавшись с места. Однако, каково было его удивление, когда прямо у него на глазах змея стала превращаться в самого настоящего человека. Уже через пару секунд перед ним стояла удивительная черноволосая девушка. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, не рискуя даже пошевелиться. Тут сознание графа помутнилось. Голова пошла кругом, а ноги совершенно перестали держать. Внутри словно что-то перевернулось. Остен не нашёл ничего лучше, чем упасть в обморок. *** — Ваша Светлость, очнитесь! Да придите же в себя! Вы меня слышите?! Анита! — обратился тот к медсестре, — Неси нашатырь! — это был их лекарь, который, не найдя никаких симптомов, решил привести графа в сознание сам. Однако граф никак не открывал глаз, лёжа в кровати. Лекарь уже начал немного нервничать, ведь прежде такого никогда не случалось. Тут пришла Анита с какой-то баночкой в руках. Она присела рядом на краешек постели и немного приподняла голову Остена, в то время как доктор поднёс банку к лицу графа. Сначала эффекта не было вовсе и беспокойство лекаря начало нарастать ещё больше. Вдруг Остен вяло повёл головой, почти утонувшей в мягкой белой подушке и слабо приоткрыл глаза. —…Там была змея… — наконец произнёс Нортремптон. — У неё были такие чёрные волосы… — Ваша Светлость! — радостно воскликнул мужчина, — У кого волосы? У змеи?.. — Да… Она превратилась в человека, прямо у меня на глазах… — Ваша Светлость, — сказал лекарь, судорожно копаясь в своей медицинской сумочке. — Вы только не волнуйтесь, всё наладится. Конечно же, я вам охотно, кхм, верю. Позже он вытянул оттуда какой-то мятый лист бумаги, сел за стол, взял перо и принялся что-то усердно писать. Но написанное лекарь не прочёл, а лишь по-дурацки улыбнулся и вышел за дверь, где его с нетерпением ждала Джесс. — Ну? Как он? Не молчите, сударь! — взволнованно произнесла супруга Остена. Лекарь, в свою очередь, поправил очки, вытер платком потный лоб и ответил: — Как вам сказать… — Да скажите же уже хоть что-нибудь! —…Скорее всего, из-за сильной неприязни к змеям сознание Его светлости стало рисовать ужасные картины — несколько минут подряд он утверждал, что собственными глазами видел, как любимица вашей дочери превратилась в человека! — дрожащим голосом произнёс лекарь. Джесс широко-широко раскрыла глаза и в ужасе отпрянула назад: — Ах, неужто тронулся..! — Подождите-подождите, не стоит делать поспешных выводов. Единственным лечением, которое я могу назначить в вашем случае, — это избавление от всех змей в поместье. — Вы правы… — грустно заявила Джесс, провожая лекаря. — Сегодня же скажу об этом Серафиме!***
Вечером поместье светилось тысячью огнями, играла музыка, прислуга носилась туда-сюда с подносами и столовыми приборами. Сегодня в поместье Нортремптонов приехали гости — герцог Ленкольнский со своей женой Карлой и сыном Льюисом. Разумеется, жене графа было сложно развлекать гостей одной, ведь сам граф не мог присутствовать на ужине, так как до сих пор находился в состоянии полного беспамятства. А Серафима куда-то делась, словно провалилась сквозь землю, да и Лилиан нигде не было видно. — Прошу прощения за столь нескромный вопрос: но где же хозяин поместья, где Остен? — не настойчиво поинтересовался герцог. — Он не сможет присутствовать по причине проблем со здоровьем, — наклонив голову ответила графиня. — Ох, что случилось..? — спросил герцог лишь из вежливости, ведь с графом у них были достаточно натянутые отношения. Не успела Джесс ответить, как со второго этажа появилась худая фигура графа. Однако он не создавал впечатление человека больного, наоборот — выглядел даже счастливым. Один лишь внешний вид выдавал то, что всё-таки что-то с ним было не так: растрёпанные длинные волосы падали ему на плечи, глаза выражали полное спокойствие и дружелюбность, а с уголков рта не сползала натянутая улыбка. — Остен, зачем ты встал с постели?! — ахнула его супруга. — Всё в порядке, дорогая. Просто я решил, что больше не боюсь змей, — выпалил он, совершенно не обращая внимания на гостей. — Представляешь! О, это так легко осознавать, что больше никакая тварь не в силах повлиять на твой разум! Вы когда-нибудь чувствовали такое облегчение?! Нет?! А вы?! — неожиданно обратился он к герцогу, накинувшись на него и схватив за грудки, стал трясти ненавистного гостя. — Оставь герцога, дурень! — билась около сцепившихся мужчин напуганная Джесс. Только когда подоспела стража и оторвала графа от Ленкольнского, герцог вскочил с места и, ничего не сказав, устремился по направлению к выходу. Там он сам взял с вешалки своё пальто и, поспешно одеваясь, стал что-то сердито бормотать сквозь зубы. Однако, когда пальто уже было на нём, герцог резко развернулся, окинул всех присутствующих испепеляющим взглядом, произнеся: — Конечно, я был уверен в том, что Остен хам и дебошир, но не до такой же степени, чтобы бросаться на людей, будто цепному псу! — злобным голосом сказал Ленкольнский, двигаясь всё ближе и ближе к двери. — Знайте, я не прощу ему этого никогда! За столько лет нашего общения он позорил меня почти каждый день, исподтишка, переводя оскорбления в шутку! Больше нет сил, слишком долго терпел, господа! — с этими словами герцог и его семья удалились из поместья. И как бы не извинялась и не объясняла Джесс странное поведение мужа, Ленкольнский оставался непреклонен.