Порыбачим на кайдзю?

«Удивительные создания – люди», – думал Эрман, неспешно прохаживаясь меж торговых палаток. Уж сколько лет прошло с тех пор, как Бард Лучник возродил славный город Дэйл и открыл его ворота для всех желающих, а чужаков до сих пор разглядывают как диковинку. Куда ни направишься, к какому прилавку ни свернешь – всюду взгляды зевак, тычки пальцами и тихие шепотки. Никуда не денешься от этой напасти. Было бы, что разглядывать и обсуждать. Подумаешь, великое диво – эльф из Лихолесья. Но ведь разглядывают, обсуждают, а подчас даже не особо прячутся. С какой стати, спрашивается? Чудной люд. И не упрекнешь ведь. Оставалось только натягивать капюшон плаща да поменьше глядеть по сторонам. Торговцы становились на одно лицо, когда к их прилавкам приближался эльф. Все, как один, напускали важный вид, начинали непомерную суету и старались сунуть в руки необычному покупателю что подороже, даже если его интересовали самые простые вещи вроде чернил или чистого пергамента. Но бывали и приятные исключения. На роль оного претендовал торговец из палатки с драгоценными побрякушками, к которой Эрман подступился без особого интереса. Он не попытался обслужить редкого клиента «по высшему разряду». Только уточнил: – Что интересует господина? Эрман поднял глаза от брошей, колец и прочих украшений, разложенных поверх красного сукна, чтобы взглянуть на продавца. Тот выглядел спокойно, дружелюбно улыбался и разглядывал эльфа с вежливым интересом, хотя сам был той ещё диковинкой. Мужчины озёрного люда не бывали такими. Вот только на него почему-то никто не пялился. Прохожие не обращали внимания ни на тёмную кожу, ни на черные глаза, ни на роскошную фибулу в виде алого мотылька, скрепляющую плащ под самым горлом. Взгляд Эрмана замер на этой чудной драгоценности. Крылья, вытесанные из красной яшмы, вот-вот должны были затрепетать и поднять бабочку в воздух. Но она продолжала сидеть на месте, словно околдованная кем-то. Не мёртвая, ни в коем случае, всего лишь спящая. Впервые Эрман видел, чтобы украшение из камня и бронзы выглядело таким живым. – Это, – тонкая рука выскользнула из-под плаща и указала на фибулу. – Ах, это, – продавец заулыбался пуще прежнего. – У господина хороший вкус. Те недорогие побрякушки, что лежали поближе к краю прилавка, были решительно отодвинуты в сторону. Их место заняли подлинные произведения искусства. На диадему, изображавшую венок из васильков, страшно было даже дохнуть, чтобы ненароком не оборвать лепестки. Витой браслет в виде змеи, казалось, мог внезапно уползти. Или, чего доброго, укусить – больно недобро косил изумрудный глаз. Краше их обоих было массивное ожерелье. Эрман бы не стал надевать такое, но всё равно был очарован им. На сукне прилавка, рядом с диадемой и браслетом, дугой изогнулся золотой дракон. Его чуть приподнятые крылья ловили потоки воздуха, а пасть была распахнута. Эльф не стал заглядывать в неё, чтобы не увидеть в глубине глотки отблески пламени. Ему хватило эха страшного рёва, зазвучавшего в ушах при виде драгоценного чудовища. – Хороши, правда? – торговец протёр рога дракона мягкой тряпицей, хотя те и так блестели ярче некуда. – Лучшие украшения, что у меня есть. Но стоят соответствующе. Браслет могу уступить за сорок золотых, диадему – за… Эрман не дал ему договорить. – Во сколько мне обойдётся имя мастера? --- Торговец, хоть и был приятным малым, выгоды своей не упустил. Прилично облегчив кошель Эрмана, он кликнул свою супругу, поручил ей приглядывать за палаткой и повёл эльфа прочь от торговой площади. Их путь лежал вверх по склону. Улицы Дэйла взбирались по предгорью Одинокой горы, из-за чего вместо обычных переулков тут было полно лестниц. Долгий подъем очень утомлял. Иди Эрман один, он бы непременно остановился на минутку, прислонил бы свой посох к стене и дал отдых больной ноге. Но в сопровождении человека, который даже запыхаться не успел, просить передышки было стыдно. Слава Эру Илуватару, им не пришлось карабкаться к самым воротам Эребора. Эрман и не думал, что торговец может вести его туда. Да, в кузницах гномьего царства под Одинокой горой трудилось достаточно искусных мастеров. Их изделия Эрман видел не раз, но не мог себе представить, чтобы кто-то из гномов стал корпеть над лепестками васильков. Что за дело гномам до цветов? Они предпочитают простое изящество геометрии, в котором резких углов больше, чем плавных изгибов. Такой уж народ. Если бы Эрману довелось увидеть подобные украшения на одном из мирквудских сородичей, он бы ни на секунду не засомневался, что здесь постарался кто-то из местных умельцев. Причем из молодых. Как бы ни были хороши те драгоценности, до работ эльфов первой эпохи им было далеко. Но эльфы в Дэйле не селились, это Эрман знал наверняка. Неужто такой талантливый человек попался? По всему выходило именно так. Хотя, мало ли близ Лихолесья бродило полуэльфов. Местные эльфы не славились особой сдержанностью. Сын, внук или даже правнук одного из них вполне мог стать кузнецом, и через свой талант проявить эльфийскую кровь. Эрман успел убедить себя в этом, пока торговец вёл его переулками. Когда он наконец-то затормозил перед дверью приземистого дома, эльф едва сдержался от вздоха облегчения. – Мы на месте! – мужчина не стал звать хозяина дома. Не постучавшись даже, он толкнул дверь. Та, к вящему удивлению Эрмана, оказалась открытой. – Входите! Только осторожнее, о притолоку не ушибитесь. Предупреждение было весьма кстати: дверь оказалась низковатой как для обычного дома. Хотя, Эрман быстро отмёл слово «обычный», когда очутился внутри. Первое, что бросалось в глаза – многочисленные рисунки, развешанные по стенам там и сям. Чего тут только не было: и цветы, и травы, и деревья, и всевозможные животные. Изображения последних встречались как в цельном виде, так и по частям. Можно было подумать, будто художник задался целью скопировать и изучить всё живое, что водилось в Арде. Пораженный обилием рисунков, Эрман не обратил внимания на то, как низко висит большинство из них. Он не взглянул на невысокую мебель и на неприбранный вид комнат. Не заметил даже новую притолоку, пребольно стукнувшись об неё лбом. – Говорил же вам, осторожнее, – к его чести, торговец не злорадствовал. Он как раз открывал новую дверь, ведущую в садик за домом. Судя по нему, хозяин жилища любил растения, но не больно-то стремился придать им аккуратный вид. Широкая крона единственной яблони бросала тень почти на весь двор. К дверям пристройки позади дома вела тропинка, по обе стороны от которой всё заросло высокой травой и простецкими луговыми цветами. Окружавшая двор каменная изгородь топорщилась листвой плюща и дикой розы. Эрман догадался, что увидит за последней дверью ещё до того, как торговец открыл её. Конечно же, это должна была быть кузница. Перед её порогом они притормозили, потому что провожатый эльфа решил постучаться. – Ньют! Я с клиентом, – не дождавшись ответа, он толкнул дверь. Ньют? Что за странное прозвище. Его обладатель похож на ящерицу? Или он имеет славу скользкого типа? Эрман шагнул в кузницу, гадая, что же увидит. Реальность превзошла все его ожидания. На ящерицу Ньют не походил никоим образом. Он был плотно сбит, низок и бородат. В мочках его ушей болтались медные серьги. Поверх бриджей и видавшей виды холщовой рубахи был накинут тяжелый кожаный фартук. Что же... Гном как гном. – Тендо? – посетители застали Ньюта за работой. В одной его руке были щипцы, удерживавшие около наковальни некую деталь, в другой– занесенный молоток. Верхняя половина маленького лица была прикрыта громоздким оптическим прибором, а нижняя так густо заросла бородой, что угадать реакцию гнома по мимике не представлялось возможным. Зеленющие глаза, казавшиеся огромными из-за увеличительных стёкол оптики, сверлили Эрмана внимательным взглядом. – Ты что, остроухого ко мне притащил? – он отложил инструменты в сторону, вытер руки о фартук и принялся стягивать оптику. Эрман всё ещё был неподвижен. Он не мог поверить, что эти грубые короткопалые руки могли вдыхать жизнь в минералы и металл. Где это видано, чтобы гномы так любили живое? Родившиеся из камня, в камень и уйдут. Всю свою жизнь народец наугрим тратил на то, чтобы как можно глубже вгрызаться в сердца гор. Они несли опустошение, оставляя позади себя бездонные шахты. Их украшения были подстать фигурам гномов: тяжелые, угловатые, неотесанные. Какой гном станет любоваться бабочками, чтобы досконально изобразить прожилки на каменных крыльях? Или разбивать сад позади своего дома? Эрман даже засомневался, уж не наваждение ли это. Хотя, для миража Ньют был слишком материальным. Он подошел к торговцу, с размаху хлопнул его по спине и вновь уставился на эльфа. Без громоздкой оптики его глаза уже не казались такими большими, а ещё они подслеповато щурились. – Господин желает взглянуть на украшения твоей работы, – Тендо полез в карман. На край одного из рабочих столов звонко упали несколько монет из тех, которыми Эрман расплатился за дорогу сюда. – Покажи ему всё. И, умоляю тебя, будь повежливее. В ответ Ньют расхохотался. – Когда это я был невежливым? – он ещё раз хлопнул Тендо, от чего тот заметно поморщился и потёр поясницу. Выше гном просто не дотягивался. Торговец раскланялся с Эрманом и был таков. В кузнице остались только эльф, гном и повисшее между ними напряжение. Первым молчание нарушил Ньют. – Челюсть подбери, – он упёр руки в бока. – А то назгул залетит. Эрман тут же захлопнул рот. Вблизи стало видно, что за татуировки покрывали руки гнома. Сами по себе рисунки на коже не были чем-то удивительным. Гномий народ весьма почитал это искусство. Но ни у кого из виденных Эрманом гномов татуировки не были такими яркими и не изображали драконов. Это уже ни в какие ворота не лезло. Гном, живущий близ Эребора, больше других гномьих царств пострадавшего от огнедышащих чудищ, попросту не имел права рисовать на себе такое. Это всё равно, как если бы сам Эрман поставил в спальне близ постели портрет Моргота. Должны же быть какие-то приличия, в конце концов. – Те украшения, что демонстрировал твой друг, действительно сделал ты? – Эрману не удалось скрыть своё изумление. Ньют же мрачнел на глазах. – Видать, действительно я. Иначе стал бы Тендо тащить тебя сюда, – он резко вскинул голову. – А чему ты удивляешься? – Слишком тонкая работа как для гнома, – эльф сухо хмыкнул. – Что-то я не видел, чтобы кто-нибудь из вашего брата украшал свои топоры и шлемы васильками. – Ну, знаешь ли! – сердитое гномье пыхтенье заставило Эрмана чуть улыбнуться. – Тоже мне, знаток гномов сыскался. Вот я не видел ни одного эльфа, который бы таскался с клюкой! Улыбка Эрмана моментально увяла, а глаза сузились до двух злых щелочек. – Во-первых, это посох, – тонкие пальцы крепче сжались на гладком древке. – Во-вторых, с клиентами так не общаются. – Знаешь, где я видал таких вот клиентов? – следующая фраза вышла отрывистой и рокочущей, похожей на звук камнепада в горах. Таков был кхуздул – грубый язык гномов. – Нет-нет, – Эрман вдруг скривился. – Не «гзар», а «гхза-ар». Иначе выходит, что ты видал меня в опочивальне своего дедушки. Теперь наступил черёд Ньюта изумляться. – Нет, вы только поглядите на него! – он в сердцах ударил ладонью по кузнечным мехам, отчего те резко схлопнулись и подняли в воздух облачко пыли. – Он меня ещё и кхуздулу учить будет! – Буду, – сердито согласился Эрман. – Побольше тебя живу. – Да это уж заметно. Вон сколько из тебя песка насыпалось, – предваряя новые возмущения, Ньют быстро спросил: – Ты украшения смотреть будешь или как? Как бы ни был зол эльф, досадно было бы уйти отсюда просто так, потратив столько времени и денег. – Буду, – он прибавил не без ехидства: – Надеюсь, в своём деле ты разбираешься лучше, чем в кхуздуле. – Сам сейчас поглядишь, в чем я там разбираюсь, – к недовольству Эрмана, гномья ручища ухватилась за край его плаща. Ньют едва ли не волоком потащил эльфа прочь из кузни.