Белоснежная темница

      Очень многие, хоть мало-мальски просвещённые персоны часто сравнивают работу той или иной сплочённой системы с часовым механизмом. И это крайне просто уяснить, если взглянуть на бурлящую жизнь Белого Дворца именно в пределах его стен, а не глазами среднестатистического простодушного прохожего, которому по силам лишь поверхностно восхититься воистину поразительной архитектурой, трудом десятка скурпулёзных мастеров. Каждый каролинг сменяет другого по расписанию с точностью чуть ли не до секунды, повара подают горячие блюда вовремя, слуги откликаются на каждую просьбу вышестоящих синеприменно, а эти самые вышестоящие либо разжираются на высокой должности и при таком раскладе долго на ней не остаются, либо ежедневно помогают его величеству. Ни одна ступень никогда не выходит из строя, ведь при малейшем случае найдётся замена для тебя же, в случае уважительной причины на пару суток, а в иной на весь остаток твоей неприметной жизни шестерёнки, проржавевшей, вышедшей из строя гигантского механизма-единственного смысла для существования.       Но один факт остаётся неизменным. Если мастер вмешивается, вглядывается на плотно вкрученные винтики, достаёт свои инструменты, внося те или иные правки-дело плохо, очень плохо. Осознали это сперва каролинги, а за ними слуги. И если первые лишь незаметно проводили взглядом, то вторые широко раскрывали глаза подобно испуганным мшистикам, хватая друг-друга за руки, словно в попытке слиться в существо более внушительных размеров. В этот момент мимо них по широкому коридору проходил сам монарх, а рядом с ним в непозволительной близости "огнедышащая тварь", как его любили величать те, кто упорно не верили в благие намерения Кошмара. Испуганный народ могло успокоить лишь истинное спокойствие в движениях и взгляде Черва. Он обращал слегка обеспокоенный в силу заботы о подданных взор на слуг, мягко жестикулируя и уведомляя о безопасности всего действа, что со стороны выглядело скорее как заклинание, когда жуки до последнего провожали тоскливыми и в то же время благодарными глазами их кумира, заметно успокаиваясь пытаясь незаметно проследовать за королём хотя бы пару шажков. Кошмару оставалось лишь в заметном изумлении наблюдать за этим, так и ощущая всё то беспокойство обычных слуг по отношению к монарху. На такое в мрачной труппе, с её устоями, можно и не рассчитывать. Каждый сам за себя, ежедневно ощущая грузом в груди тревогу при появлении хозяина труппы ещё на пороге адовара. Единственные условия при которых на тебя обратят далеко не самое желанное в подобной компании внимание, это-дизертирство и неподчинение приказам Кошмара. Глядя в прорези в маске, лицезрея всю натуру артистов даже по гробовой тишине, даже по их глазам, он понимал, что все его подчинённые, все до единого, желают ему смерти от чужих рук, мучаясь от животного страха при малейшей мысли о том, что их ждёт кара кошмарного сердца за убийство их единственного короля. Методы Черва казались куда привлекательнее, куда более желанны и на секунду даже сам хозяин труппы захотел стать частью этого механизма, ощутить на себе мягкость этого взгляда, заботу в спокойном голосе, укладывая тяжёлую от работы голову на подставленные белоснежные ладони, лишь потом вспоминая о его же роли в жизни короля с недавних пор и возможность этого жеста.       Закрытое помещение совета находилось на средних этажах и представляло собой просторную комнату с высоким потолком и удлинённым столом, в конце которого у противоположной к двери стены располагался монарх, имея возможность наблюдать за каждым членом совета. -Будь добр донести остальным о совете через пять минут,- Истинное спокойствие и ничего лишнего. Каждый полностью осознавал, что в случае собрания самых одарённых в определённых отраслях умов до Черва донеслась дурная весть. Однако паника всегда прерывалась ещё при возможном её начале, что выстраивалось на практически детском доверии к его величеству. -А вы располагайтесь рядом, пожалуйста,- Отчеканив это уважительным тоном, который был необходим в силу угрозы больно любопытных подданных, желание которых подслушать разговоры иерархической ступени повыше, монарх в тот же момент оказался на более высоком месте, пододвигая второе для Кошмара ближе к себе. А всё это, чтобы не терять возможности следить не столько за ним, сколько отделить любовника подальше от враждебно настроенных членов совета. Всё ещё поражённый мастерством Черва хозяин труппы, не находя подходящих слов, что казались сейчас не к месту, без возражений оказался рядом с ним, всё-таки улавливая скрывающееся за маской спокойствия напряжение. Нужда строить из себя чуть ли не идол понятна и простым смертным, не ослеплённым величием монарха, пока сидящий рядом дух алого пламени, несмотря на осознание необходимости такой жертвы, не намеревался молча наблюдать за этим. Когтистая рука показалась из под плаща, перебираясь к Черву почти незаметно и в то же время нерешительно от смены обстановки, пока указательный палец не касается тыльной стороны ладони на колене его величества, перемещаясь к запястью, немного приподнимая рукав и возвращаясь обратно. Простой жест внимания и заботы, который некоторые могли счесть за ненужный в силу его краткости, был необходим, как глоток воздуха для утопающего, роль которого принял на себя король, невольно поджав губы и расслабляя строго ровную осанку. Улыбка касается бледного лика секундно, незаметно, перед тем, как он прильнёт рукой к чужим пальцам под тем же столом, получая заветную секундную поглажку.       Уже спустя минуту большие двери плавно распахнулись и в их проёме застыли члены совета. Внешне они отличались от местной фауны особой формой, представляющей собой одежду с пластинами в области анатомически уязвимых мест, которые те были вынуждены носить весь рабочий день в силу своей крайней важности в жизни королевства. Их, если это можно уместить весь спектр эмоций в одном простом слове, удивление, можно было понять. В конце-концов не каждый день король даёт на сборы перед спонтанным собранием жалкие пять минут, а по прибытию тебя вместе с монархом встретит не виданная тобой ранее тварь с репутацией на первый взгляд ниже, чем у дизертира. При том рядом с бледным кумиром! Немыслимо! Но никто и слова не решился вымолвить, рассиживаясь на выбранных заранее местах. В конце-концов если эта пародия на порядочного жителя королевства добралась до совета, то в этом скорее всего есть смысл, даже самый абсурдный. -Благодарю вас за общий сбор в положенное время,- Короткое приветствие эхом раздалось от стен просторной комнаты. -Столь скорое собрание является необходимой мерой, все присутствующие здесь вне сомнений осознают плачевность ситуации,- Самый молодой из членов совета, поджав плечи, перевёл взгляд из пустоты на кумира, тревожный и озадаченный. -Как бы прискорбно не было сообщать вам эту весть-янтарная хворь не была побеждена до конца,- После долгой паузы одна из присутствующих, а именно дама отряда чешуекрылых, решилась. Она быстро подняла руку в локальном жесте и тут же опустила в то же положение. -Ваше величество, прошу прощения, но разве повторения карантинных мер недостаточно? В особенности с учётом показанного ими успеха,- -Мы имеем дело не с обычной болезнью,- Всё ещё сохраняя поразительное самообладание, он наконец продолжил. -Боюсь ранняя правительница этих мест не желает сдаваться так просто, а вызванная ею хворь лишь метод для возврата власти,- На этом моменте все новоприбывшие встрепенулись, переглянувшись между собой в попытках уловить задуманную заранее окружающими плохую шутку или розыгрыш, после чего с надеждой уставились на монарха, не находя более ни слова на возражение. -Минутами ранее пришли сведения о том, что часть флоры Зелёной Тропы уже подверглась заражению, нам необходимы любые идеи на рассмотрение сейчас,- -Ваше величество, просто выделите мне финансирование и несколько подопытных, я сумею разработать панацею от хвори снова!- Со стула горделиво вскочил молодой жук, которому, судя по виду, было лишь немного за двадцать. При том тот вскочил так резко, что белая шляпа с ярко-синей лентой чуть не спала с его макушки, пока советники, застывшие от испуга из-за нежданного в этой тихой комнатушке возгласа, таращились на него, как на обезумевшего от чумы. -Сэр Юстас, ваши снадобья чудесны в борьбе с симптомами, но против света они абсолютно бесполезны!- Монарх повысил голос на выскочку, пускай даже если он сыграл немаловажную роль в том, чтобы остановить первую волну болезни, однако, дисциплина всё ещё играла немаловажную роль. Да и все присутствующие в одном взгляде Юстаса подмечали, что для него превыше всего выпячить всем на обозрение своё единственное и неповторимое "Я", а не предотвратить крах королевства. Если же судить по тому, как быстро приняли прежний настрой окружающие, конечно не считая Кошмара, который и бровью не повёл, к подобным номерам все привыкли. Советник опустил руку с поднятым указательным пальцем, что-то беззвучно хмыкнул себе под нос и упал обратно на стул, смотря в сторону с язвительной обидой то ли к Черву, то ли к окружающим, то ли к самому себе. Помимо выскочки никто не озвучил ни единой идеи, сверля глазами стол перед собой, стены, пустоту, словно стремясь провалиться сквозь землю и убраться подальше от плохих новостей или же пытаясь найти на засусеках сознания хоть крошечную зацепку. Повисла гробовая тишина. -Если предложений помимо пустой траты финансов на сок из листьев больше нет, то с вашего позволения, о монарх, я хотел бы предложить свою идею,- Все, помимо короля, встрепенулись и перевели свои испуганные и в то же время заинтригованные взгляды, уставившись на Кошмара, который до этого всем своим существом напоминал жуткую статую. А Юстаса, который уже было отодвигал стул, чтобы начать дерзничать и без того неприятной персоне, громко шикнул, когда сидящий рядом муравей изо всех сил потянул его за рукав и насильно усадил обратно, судя по всему являясь высшей должности, когда выскочка довольно быстро притих. -Конечно, мы все вас слушаем,- После позволения монарха, безумец поднялся. -Моя труппа путешествует по всем существующим землям за зовом ритуала, который представляет собой, говоря проще, перерождение моего сосуда, маэстро труппы,- Черв перестал подпирать голову рукой и выпрямился, поднимая взгляд на тайного любовника и, кажется, понимая к чему ведёт этот разговор, если судить по широко раскрытым глазам и слегка приподнятым бровям. -Это происходит из раза в раз, что обеспечивает мне возможность нахождения в мире яви и нескончаемого существования благодаря заключению в сосуде,- Он поднял взгляд на всех присутствующих. -Если имеется возможность заключить кошмарное божество в сосуде, то найдётся возможность заключить в нём и саму Лучезарность,- Кажется все советники разом побледнели от одного имени, произнесённого так рядом, услышанного ими, и лишь безумец не боялся ни её, ни имени, ни факта существования богини света в целом. -Ваше бледнейшество, ни для кого не секрет, что каролинги были созданы иным, искусственным путём, потому для такого творца, как вы, не станет проблемой создать пустотного сосуда,- План был хорош, действительно хорош. И если понять это в большинстве случаев можно было по аплодисментам, то на данный момент отсутствием протестующих возгласов. Все помимо монарха слабо доверяли Кошмару, несмотря на то, что его так близко подпускает к себе бледный кумир или то, что этот безумец спас жизнь их короля от дизертиров. Он пугал их, порой до чёртиков, но Лучезарности они боялись куда больше, как и её янтарной лихорадки. -Так как возражений нет, то, пожалуй пора приступить к разделению обязанностей,- Черв опёрся руками о стол и осмотрел всех присутствующих, остановив взгляд поочерёдно на нескольких. -Зор Мерфер, готовьте мастерскую и будьте добры подсобить мне во время создания,- Самый молодой советник коротко кивнул, пускай и дрогнул, свидетельствуя о своей нервозности от пребывания на такой высокой должности, после чего торопливо поднялся и покинул комнату, сразу после закрытия двери стремглав кинувшись в сторону мастерской под озадаченные взглядов проходящих мимо слуг. -Юстас Арз, на вас забота о новых больных, найдите способ хоть немного снизить тяжесть симптомов,- Больно горделивый лекарь сперва не реагировал, после чего вальяжно покинул своё место, с высоко поднятой головой направляясь к выходу и громко для всеобщей тишины захлопывая двери за тобой. Показалось даже, будто вслед за ним облегчённо вздохнул весь замок, у которого появилась редкая возможность отдохнуть от его нарциссизма, пускай даже если это облегчение почувствовал только зал советников. -Остальные должны приложить все усилия для того, чтобы их отрасли продолжали работу без допущения паники, можете быть свободны,- Стулья отодвинулись синхронно и вскоре зал опустел, давая монарху расслабить плечи и протереть переносицу после донесения не самых лучших новостей своим подданным, а Кошмару обратить на него взор ласковых глаз, которые с образом тирана вязались так же, Юстас и скромность. -То, как ты сумел наладить работу дворца поражает, похоже каждый подданный до одного предан тебе больше, нежели чем себе,- Он подбирается ближе, склоняясь к нему и касаясь еле приметной переносицей короны, получая ответ в виде короткой улыбки и того, как король пожелал примкнуть к нему поближе. -Главное заслужить их доверие правильным поступком, более никаких секретов нет,- Монарх не догадывался откуда могли взяться дезертиры в ту злополучную ночь, в то время, когда все районы жили при должном им достатке, из-за чего недовольных своей жизнью подчинённых было крайне мало. А если учитывать то, что поднявшие бунт глупцы являлись частью "фауны" дворца, то ситуация становилась ещё абсурднее с учётом окружающей их роскоши. Странно, странно и пугающе от осознания того, что подобное восстание без доли здравого смысла может произойти вновь, пускай даже если Черв находится под крепкой защитой безумца, поцелуй которого остался на кончике короны. -Прошу, я всегда окажусь рядом, если тебе понадобиться помощь, любая, лишь не забывай обратиться за ней,-

***

      Ночное время суток в труппе местные сплетники наверняка представляли с синонимами: "жертвоприношения", "убийства во сне", "пробуждение огненной твари ото сна". Вопреки этому на сцене играла весёлая мелодия одного из баянистов, пока несколько пар жуков плясали на сцене, наслаждаясь уходом главного тирана и застенчиво посмеиваясь. В то же время остальные проводили свой заслуженный перерыв за игрой в карты, увлечённой беседой или же сном подальше от шумных компаний. Может они и были под влиянием безумца, быть может они и видели порой то, от чего психика среднестатистического жителя Халлоунеста пошатнётся и тот проведёт остаток жизни под успокоительными снадобьями, но это вовсе не означало того, что им не было дано испытывать такие простые чувства, как веселье или влюблённость, просто проявляют её шестерёнки не всегда.       Отданное им время для проявления положительных эмоций закончилось в момент, а мелодия баяниста резко замолкла, когда стоящий рядом тощий артист вырвал из его рук инструмент, неуклюже упав после этого от его тяжести. Показалось, будто само понятие тишины оказалось слишком слабым термином, чтобы описать нечто, не то что повисшее в воздухе, а растворившееся в нём, смешавшись воедино. Длинная тень, напоминавшая гроб по форме плеч своего носителя, медленно переползала на сцену, пока становилась всё более и более прозрачной по мере приближения из-за напичканного факелами зала для выступлений. Кошмар вышел из коридора, окидывая взглядом артистов, что уставились на него в ожидании упрёка, приказа, гнева. Но вместо типичных поручений, сурового взгляда, безумец был в состоянии скованном, изнуренном и даже меланхоличном. Словно хозяин труппы в один поход от Белого Дворца до Грязьмута собрал всю печаль и всю желчь жителей королевства, выражая их прикрытыми глазами, расслабленными плечами и слегка сгорбленной спиной.       Дух алого пламени, спустя несколько секунд тишины и оценки обстановки, поднял руку в жесте, дающим добро на отдых и развлечения, резко, устало опустил её, а после направился в свои покои, понурив взгляд и засыпая на ходу. Естественно после такого неожиданного поворота никто не стал играть на инструментах или горланить весёлые песни, но заметно расслабились. Некоторые поспешили в объятия своих более сильных и статных партнёров, другие глазели то друг на друга, то в сторону ушедшего тирана, словно спрашивая всех живых существ на земле: "Что только что произошло и почему я чувствую себя так неправильно?". И лишь маэстро сморщил переносицу, во всяком случае видную её часть, пока вид на жуткий ожог с грубыми рубцами от когтей закрывала маска. Оставив озадаченных жителей адовара, он поспешил в покои Кошмара, словно вновь потерял инстинкт самосохранения, руководствуясь одной ненавистью и злостью на весь мир. Самый настоящий маэстро труппы, слава которой пропитана кровью жертв ритуала, которая стоит на их костях и останках надежды. -Почему он всё ещё жив?!- Гримм влетел в комнату подобно призраку, скрываясь под плащом, а зубастый рот извергал клубы алого дыма. Даже если он сам попытается призадуматься, то не сумеет ответить на какую реакцию он питает надежды. Но вопреки ответной ярости, до него донеслось гробовое молчание, пока на стол с незаконченными масками был с силой откинут небольшой, спрятанный ранее цветочный венок, то ли от ярости, то ли от отчаяния. -ВЫ УЖЕ ДАВНО МОГЛИ УБИТЬ ЕГО! КОГДА ОН БЫЛ ЗДЕСЬ!- Ничего, ни взгляда, ни слова, ни малейшего внимания в сторону мастера, пускай на него он не походил из-за своего скверного характера, который затмевал его могущество, пускай оно и без того не доходило до владыки кошмарных грёз. -ТЕПЕРЬ ТЫ ПОМОГАЕШЬ ЕМУ ПОБЕДИТЬ ЧУМУ, ВМЕСТО ДОСТИЖЕНИЯ ПОСТАВЛЕННОЙ ЦЕЛИ. ОТВЕЧАЙ МНЕ, ВЫБЛЯД- Ничто не вечно, что бы ты не брал в пример, будь то очередная подружка знатного жука в столице королевства или же затяжная депрессия. Так и у терпения безумца есть свой предел. Его когтистая рука схватилась за горло маэстро, который в сопровождении грохота оказался прижат к столу со склянками по типу пустых бутылок из под алкоголя или пузырьков с ароматными духами, некоторые из которых попадали на пол с резким звоном. Бедолагу прижали со всей силой, заставив выгнуть спину чуть ли не под углом в девяносто градусов, а в пасть засунули одну из бутылок, заставляя наконец замолкнуть и внимать каждому слову с таким упоением, что позавидует даже самый потерянный религиозный фанатик. -Мы помогаем ему за тем, жалкое ты, безмозглое отродье,- Из пасти, при взгляде в которую мысленно ты уже был на том свете, посыпались тяжёлые искры чуть ли не до раскалённых углей. Взгляд тирана обезумел, глаза налились кровью, свидетельствуя о голоде за жестокостью, пока когти сжимали грубую плоть всё сильнее и сильнее. Безумец, настоящий псих, таково его нутро, сама его природа, его суть! Перманентная, несгибаемая никем и ничем! Никогда! -Что если чума поглотит Халлоунест, ТО И БРАТЬ УПРАВЛЕНИЕ БУДЕТ НЕ НАД КЕМ,- Бутылка, измазанная мерзкой, вязкой слюной, была разбита прямо у уха бьющегося в панике мастера, который, восполнившись страхом, резко осознал ценность никчёмной жизни для себя любимого, царапаясь без видимого успеха и глупо скуля. Когти разжались и, сперва покатившись наземь и жадно глотая воздух, глупец кинулся к выходу, забыв даже с какой целью явился. -УХОДИ, ПОШЁЛ ПРОЧЬ!- Вдох, и шаги мастера утихают. Выдох, и биение сердца становится тише. Вдох, задержка дыхания в попытке что-то сглотнуть, похожее на ком, образовавшийся невесть от чего, ведь даже сам Кошмар подмечал, что в его рот за этот день не попало и крошки хлеба. Губы поджимаются, а руки трясутся, противно, гадко, не так, как тряслись во время эйфории после кровопролитного выступления. В груди щемит, настолько, что хочется пробить крепкий панцирь и сжать собственное сердце. А Кошмар мечется по покоям подобно загнанному в клетку зверю, не понимая в чём дело, что им одолевает и как можно это остановить. Ком выходит наружу, несмотря на выпитый в спешке стакан воды, упавший на пол и чудом не разбившийся, после чего безумец успевает схватиться за мастерской стол, хватая венок и снова пряча под плащом.       На мгновение ему становится немного легче, удаётся рвано выдохнуть, а к подбородку стекают кипящие слёзы, в то время, когда когтистая рука сжимает увядающие цветы, словно это вновь позволит ощутить минувшее, почти не ощутимое облегчение. Ещё никогда хозяин труппы не ощущал то, что называют простые смертные обычными слезами.       Нарушена его суть, его природа.       Нарушен он сам, представляясь в собственных глазах, до сих пор налитых кровью, ошибкой и ничем выше неё.