Игра в ассоциации

      Тощий задохлик, рыбья кость — и это только часть прозвищ, которыми его любезно нарек Йоргенсон. Астрид никогда не обращала на Хэддока внимания. Иккинг просто существовал в их классе, так же как и его приятель Уилл. Для Астрид в принципе никого не существовало, кроме ее самой. Ну, не считая Дэна, который доставал ее. Он по определению просто не мог не существовать. Что раздражало.       Забияка сидела с Хофферсон за одной партой, вечно о чем-то трещала, но Астрид никогда ее не слушала, ровно как и ее брата, который был с ней в одной группе по химии.       Все они просто находились в одном проклятом месте, в одном классе и были вынуждены сотрудничать друг с другом. Пока в один прекрасный день Астрид и Иккинга не наказали, и они не оказались запертыми в одной комнате.       Сколько им было тогда? Где-то около семнадцати, возможно. Их двоих закрыли в одном кабинете и наказали вылизать его так, чтобы как после ремонта было. Астрид громко и долго возмущалась. Разве она виновата в том, что Йоргенсон зашел так далеко, что начал ее лапать?!       Впрочем ее гневные тирады прервали, захлопнув дверь прямо перед ее прелестным курносым носиком. Услышав, как ключ поворачивается в замке, она сжала руки в кулаки и фыркнула. Ну, и ладно. Черт с ними со всеми. Но тут она вспомнила о том, что в классе она отнюдь не одна. Астрид повернулась. Иккинг сидел на подоконнике, облокотившись спиной о стену, и, согнув одну ногу в колене, а другую свесив вниз, задумчиво смотрел на снегопад за окном. Девушка не менее задумчиво его рассматривала: у него были длинные тонкие руки, исписанные ниточками вен, которые она видела даже с порога класса, такие же длинные ноги в прямых классических брюках; верхняя пара пуговиц белой, хотя теперь скорее серой, рубашки были расстегнуты, рукава закатаны, галстук был ослаблен и, кажется, порван. Яркий свет с окна делал его лицо бледным, непослушные каштановые волосы растрепались, падая на глаза, а эти самые глаза… вдруг Астрид поняла, что Иккинг вопросительным взглядом смотрит на нее. Девушка никогда бы не показала смущения, поэтому сразу же заострила внимание на лиловом фингале под левым глазом парня.  — Кто это тебя так? — спросила она немного с высока.  — Йоргенсон, — Иккинг, нахмурив брови, отвернулся.       Астрид так и стояла думая о его зеленых, как сам лес, глазах и тихом, но глубоком голосе. Она видела, что Иккинг злился. Не знала как, но понимала, что права. Но даже его злоба была незаметной и тихой, он никак не показывал своего гнева. В отличие от нее.       Астрид выбросила все эти странные мысли из головы и подумала, что чем раньше она начнет отрабатывать наказание, тем раньше закончит, поэтому взяла тряпочку и почему-то медленно начала протирать доску, глядя куда-то сквозь. Углубившись в свои мысли, она не сразу услышала вопрос.  — Астрид?       Она как-то даже слишком резко обернулась, но Иккинг видел в ее глазах только молчаливый вопрос. Он давно научился читать по глазам. По ее глазам тем более. Эти голубые океаны снились ему каждую ночь. Он украдкой изучил каждую эмоцию, так редко проявлявшуюся в них. Сейчас они были спокойны, словно море во время тихого и такого прекрасного заката. Иккинг внезапно осознал, что просто пялится, поэтому вспомнил свой вопрос.  — Ты-то за что здесь? Никогда не думал, что тебя могут наказать.       Сейчас творилась История. Они за все эти годы и словом не обмолвились, а здесь складывался целый разговор.  — Йоргенсон, — раздраженно ответила Астрид, снова вспомнив противные прикосновения к своей спине, плавно опускающиеся ниже.       Но тут же она вспомнила, как громко прохрустел его нос, когда она по нему ударила, и довольно улыбнулась, глядя куда-то в недалекое прошлое.       Иккинг как завороженный наблюдал за ее улыбкой и не смог не спросить:  — Ты чего улыбаешься?  — Да так… видимо, Дэн теперь всю жизнь у меня будет ассоциироваться с хрустом костей и кровью из носа.       Она вновь продолжила мыть доску.  — Отличная идея.       Иккинг спрыгнул с подоконника и вооружился шваброй. Странно, он думал, боялся, что она не станет даже смотреть в его сторону. Он думал, что она недосягаемая и холодная, словно Луна, но она была спокойной и не реагировала на него, как на отброса общества. Впрочем, она никогда этого не делала. Так может, все ошибаются насчет нее? Насчет их обоих?       Астрид недоуменно нахмурилась.  — Какая идея?  — За игрой дело пойдет быстрее. Сыграем в ассоциации? — немного неловко, опустив взгляд в пол, спросил Иккинг.       Взгляд Астрид снова невольно задержался на фигуре парня. Рыбья кость? Да почему же? Он такой как и все. А какой высокий… Так, что это с ней?!       Не долго думая, она пожала плечами и ответила:  — Почему бы и нет? Какие правила?  — По очереди называем друг другу слова, абсолютно любые, и называем с чем или кем что-то или кто-то у тебя ассоциируется. Главное правило: одно слово в ответ на одно слово. О, и чем оригинальнее ассоциация, тем веселее.       Астрид беззлобно хмыкнула. Да, это было в его духе. Он всегда был умником. Хофферсон кивнула, вооружившись второй шваброй:  — Я начну. Школа.  — «Санта-Барбара», — с придыханием ответил Иккинг.  — Что? Почему? — засмеялась Астрид.       Иккинг подумал, что сейчас упадет в обморок. Этот смех… он никогда не слышал, чтобы Астрид смеялась. Но он тут же заставил себя отвлечься от этого.  — Ну, как же? — он стукнул шваброй о пол и простер руку, словно театрал, заговорив странным голосом, — Бесконечные любовные драмы, драки не на жизнь, а на смерть, — он указал на свой глаз, — бессмертные злые силы, мешающие спокойно жить, — он простер руку в сторону портретов физиков и математиков, висящих над доской, — и их верные шестерки, — тут он ткнул концом швабры на фотографию их классной, — Настоящий телесериал.       Астрид тихо посмеивалась, следя за движениями парня.  — Кстати, о драках не на жизнь, а на смерть. Ты что это… дрался со Сморкалой?  — Сморкалой? — недоуменно спросил Иккинг.  — А, — девушка махнула рукой, — я Йоргенсона так называю с первого класса. Он вечно ходил сопливый и сморкался в свой красненький платочек. Ну, так что?  — Эм… он прилюдно начал унижать Уилла… Назвал его Рыбьей Башкой и Рыбьеногом… — Иккинг неотрывно смотрел в пол, — Уилл всегда мне запрещал за него вступаться, но на этот раз Дэн вывел меня из себя. Вот я и полез в драку… Как видишь ничего не вышло.       Какое-то время Астрид молчала.  — По-моему перед тем, как разбить ему нос, я заметила неплохой такой фонарь под глазом. Даже бровь рассечена была. Кто-то постарался на славу. Так это ты его так? — удивленно спросила Хофферсон.  — Стой-стой, ты… ты разбила нос Йоргенсону? — Иккинг в голос расхохотался.       Астрид, сама того не замечая, с глупой улыбкой смотрела на ухахатывающегося парня.  — Нет, Астрид, ты просто невероятная… — всплеснул парень рукой и продолжил как ни в чем не бывало тереть шваброй пол.       Астрид тоже вновь приступила к рутине. Но как после таких слов делать все «как ни в чем не бывало»? Иккинг думал, что сейчас сгорит, потому что щеки немилосердно жгло. Астрид же просто впала в прострацию, но исправно продолжила вести игру.  — Твоя очередь.       Иккинг дернулся, но потом тихо облегченно выдохнул, задумавшись над словом:  — Музыка.  — Ударные. Я просто обожаю музыку с хорошим ритмом, — Астрид выжала швабру.  — А какая группа самая любимая? — поинтересовался Иккинг.  — Так я и сказала, — лукаво улыбнулась девушка, — Моя очередь. Хм… Невидимка.       Иккинг думал, что ответить, но единственным, что приходило на ум, было слово:  — Я… — тихо ответил он, отставив швабру в угол.       Он не оборачивался. Дурак, наверное, она ему больше и слова не скажет. Говорил папа, нужно быть оптимистичнее, не жаловаться на то, что есть, и…  — Больше нет.       Иккинг резко обернулся в недоумении. Астрид улыбалась.

***

      Когда дежурная по воспитательной работе открыла дверь, то ей открылась просто прелестная картина. Класс блестел от чистоты: все полы и подоконники были вымыты, шкафы и полки протерты, на доске не было ни единого мелового развода, окна были прозрачными и сверкали в лучах заходящего солнца. А на первой парте среднего ряда сидели смеющиеся юноша и девушка. Увидев дежурную, они тут же замолчали, спрыгивая с парты. Астрид, слегка закусив губу, заправила выбившуюся из косы прядь за ухо. Иккинг растрепал свои волосы.       Женщина удовлетворенно кивнула и, чему-то лукаво улыбаясь, отступила в сторону от прохода.       Иккинг и Астрид вышли и молча пошли по коридору.       Парень думал. Он боялся, что стоит им выйти за пределы тех четырех уютных стен, как все изменится. Но у выхода из школы Астрид так же ярко, как и там, в их маленьком уютном мирке, улыбнулась ему и сказала то, что он так хотел услышать:  — До завтра…