А на утро они проснулись

Когда по всей квартире разнесся восхитительный запах свежей выпечки, Генезис находился уже в предобморочном состоянии, перманентно давясь нескончаемым потоком слюней. Желудок жалобно и настойчиво требовал немедленного подкрепления, заставляя несчастного скрутиться рогаликом на только что отремонтированном табурете. - Мда, Геня, что-то ты весь побледнел. Укачало? - с наигранным сочувствием спросил Рапсодоса Сефирот, переместившийся, к этому времени, c пола на другой табурет. - А ты как думаешь? - проскрежетал Генезис, огрызнувшсь в сторону Лучшего, и прекратил раскачиваться. Еще не хватало, чтобы этот лабораторный истукан ловил его на таких мелочах. - Через пять минут все будет готово, - огласил приговор звонкий голос Аэрис. Еще целых пять минут! В это время Зак выдавал на суд Анджила все, что он помнил о прошедшем вечере и ночи. - … и Генезис предложил ей встретиться как-нибудь, выпить вина и побеседовать о какой-то там сущности экс… экза…, или что-то типа того. Я не помню, Анджил. - Мда, - Анджил окончательно избавился от головной боли, настолько усиленно он переваривал в голове всё, что услышал. Сказать, что Хьюли был в шоке – ничего не сказать. Из россказней щенка он понял, что полвечера провел в компании черноволосой Николь. И почему ему запомнился Тсенг, непонятно. Хотя, они чем-то похожи. Или алкоголь был настолько хорош, что… - Ну вот, потом Генезис вызвал такси, это было уже в 4 утра, и мы приехали сюда. - Генезис? - Ага, он. - Значит Генезис, - нехорошо покосился Анджил в сторону окна. – Значит сюда… ну что ж, в таком случае надо пытать рыжего. Всё удивляюсь, как он умудрился так быстро проспаться и не болеть с похмелья, если выпил больше нас с Сефиротом? - Наверное, он закусывал хорошо? - Генезис? Закусывал? Мы выпили столько, что там впору Бахамута обглодать. А он не мог столько сожрать, иначе не влез бы с собственные штаны, что для него равносильно самоубийству. И помнил бы хоть что-нибудь, кроме того, что помним мы с Сефиротом. - Логично, – призадумался Зак. - Логично, – подтвердил Хьюли, открывая дверь в квартиру. Солджерские носы тут же почуяли запах свежей выпечки с румяной корочкой и вкусной начинкой из мяса и из яблок, и, не тратя лишних слов, оба солджера направились прямиком в кухню, где хлопотала Аэрис, в обществе «чудищ двух». - Ого, Аэрис, да ты просто чудо! – не удержался Зак, едва увидел цетру, достающую из духовки первый противень с такой долгожданной выпечкой. Анджил мысленно согласился со щенком, ибо как она умудрилась заставить двух злых и страшных солджеров привести в порядок кухню, отремонтировать мебель, да еще и сидеть смирно по углам стола – оставалось огромнейшей загадкой для Хьюли, пожизненно огребающего все прелести бытия разнимающей стороны. - Генезис, - Хьюли потрепал по плечу сгорбившегося Рапсодоса, - что с тобой? Анджил, как всегда, был излишне внимателен к братии, и если раньше Генезис одергивал его за это, а то и вовсе огрызался, то теперь просто молча поднял на Хьюли несчастные глаза голодной уличной кошки. - Лучше отойди, Анджил, он сейчас невменяем: или зарычит, или в обморок шлепнется, – предупредил Сефирот, внимательно наблюдая за рыжим. - Ого, что вы с ним сделали? Гипноз? - Да ну тебя, какой гипноз? Я есть хочу. Вот, – тихим от бессилия голосом произнес Генезис, печально шмыгнув носом. Это оказалось настолько неожиданным и нереальным, что Анджил ошарашено выпрямился и отступил. И случайно задел пичужку Аэрис с большим подносом, заваленным выпечкой. Аэрис отправила Зака мыть руки, сама же осторожно достала из печи очередной противень с дымящимися румяным пирожками, выложила всё, что испеклось, на найденный в одной из антресолей поднос. Она убрала упавшие на глаза пряди каштановых волос, краем уха слушая, о чем толкуют старшие. Аккуратно взяла этот самый поднос в обе руки и воодушевленно повернулась к столу у окна, за которым восседали голодающие. И тут же столкнулась с широкой спиной подавшегося назад Анджила. Мир Генезиса, освещенный забрезжившей в конце тоннеля яркой, румяной и вкуснопахнущей надеждой, в один миг потух и разлетелся на осколки, вместе с пирожками, взмывшими в воздух. Будто в замедленном кино он наблюдал за тем, как в сторону летит несчастный поднос, как Анджил пытается его поймать, вытягиваясь, подобно Золому, который хватает уносящего ноги чокобо. А на одной его руке беспомощно повисла верещащая Аэрис. Пирожки летели вверх, и, казалось, еще мгновение, они расплющатся о потолок размазав начинки по неровной штукатурке. В себя Рапсодоса привел один упавший пирожок, который все-таки приземлился прямо в сложенные на коленях руки Генезиса. После грохота и звона ударившегося о пол подноса, а за ним еще и свалившихся Анджила с Аэрис, нескольких десятков пирожков и ватрушек, шлепнувшихся начинками вниз прямо на пол, на столы и на головы собравшимся, наступила гробовая тишина.