Атин Ллетан должен умереть

Конкуренция — вот как называется незримая война за трон. С ней прочно спаяна травля того, кто даст слабину… Лезвие скользит по манекену, хотя ручка оружия отполирована ладонью, потому — привычная. Чтобы выиграть, нужно бить сразу, в цель и наверняка. Нельзя давать сопернику хоть мало-мальски крохотный шанс. …иначе удвоится, а то и утроится вероятность погибнуть самому. «К Ллетану просто так с оружием не подступиться!» — воспринимает неудачу Хелсет именно так. Старый хрыч держит дистанцию, не позволяет к себе подходить очень близко. Он понимает, что Хелсет любовью к нему, двоюродному деду, не воспылает. Придётся медленно, но верно сокращать расстояние… Хелсет вертит в руке кинжал. Лезвие сверкает зеленью в солнечных лучах. Об оружии следует забыть. Явное убийство породит расследование, а глупо подставившего себя преемника на троне не пожелает терпеть никто. …даже если Атин Ллетан падёт от чужой руки. В придачу нет того, кому бы Хелсет доверил оборвать жизнь самого короля. Не спешить… Всё продумать! Благо время позволяет, если, само собой, Атин Ллетан не прогонит племянницу и внучатого племянника. Хелсет, услышав грузные шаги идущих по плацу воинов, отмер. Не следует витать в облаках. Не девка он глупая, влюбленная. Вряд ли кто-то решит, что в нём пробудились чувства. А вот в то, что он замышляет недоброе — вполне. Хуже всего, что Хелсет не знает, как поступить с Таленом Вандасом. Помеха тот, причём серьёзная… даже если поможет убрать Ллетана. Хелсет опускает руку и некоторое время пристально глядит на голову манекена, лишённую каких бы то ни было черт. Мгновение — и деревянное «лицо» вытягивается, сереет. Плоскость приобретает выпуклости и впадины. Особенно выражен нос, высокие скулы и упрямый подбородок, надбровные дуги, на диво изящные. Хелсет смотрит в воображаемые на деревяшке рубиновые глаза, из-за прищура кажущиеся насмешливыми. Помеха-помеха-помеха! Тален Вандас ещё не король, а взгляд, будто на троне уже так долго, что задом прирос. Он должен отойти в сторону. Но не уходит, упрямо стоит… …на пути. Воображаемые черты разглаживаются, но всё же Хелсет улыбается и, спешно переложив кинжал в левую руку, протягивает к «плечу» манекена правую. Его улыбка мало кому нравится. Никто не говорил, что кому-то она приятна. Улыбка — единственное, что Хелсет не выработал. Почему она такая, от которой большинство собеседников норовят отвернуться, он не знает и знать не хочет. Возможно, из-за длинноватых, но не по-вампирски, а по-змеиному изогнутых клыков на фоне некрупных резцов. Значения не имеет. Главное, он одинаково улыбается всем — не победно или ехидно, радостно или от шутки. Пока воображаемый Тален Вандас пытается угадать чувства, Хелсет, не отпуская по-приятельски положенную на «плечо» манекена правую руку, бьёт снизу вверх левой — в подреберье, проталкивает лезвие и поворачивает, после выдирает кинжал. Он глубоко вдыхает, затем медленно, по мере того, как гаснет жизнь в рубиновых глазах, выдыхает. Тален Вандас глядит пустым взглядом в небо, но что отразилось до агонии, воображение не подсказывает. Хелсет плохо знает его, чтобы безошибочно угадать. Он прячет кинжал в ножны, резко разворачивается на каблуках и уходит. На сегодня достаточно тренировок… Воины слишком заняты, чтобы обращать на него хоть какое-то внимание. Привыкли. Только страж у входа в казармы почтительно приветствует и открывает тяжёлую дверь. Хелсет было шмыгает внутрь, но замирает, когда слышит: — Необычайно жарко. Не жарко, а душно. Одежда под нагрудником из тиснёной воловьей кожи неприятно липнет к телу. По затылку стекает пот, и это заметно, потому что волосы перехвачены на темени лентой, чтобы ничто не мешало обзору. Но не это главное: голос более чем знаком, пусть и очень мало времени прошло с тех пор, как купированные уши успели его услышать. Тален Вандас, вездесущий — в яви и воображении — Ллетанов выкормыш, явился. Он обгоняет Хелсета и входит первым. Тому только остаётся глазеть на волосы с рыжим отливом, в этот раз собранные не в хвост, а в пучок, перехваченные резной костяной — с первого взгляда не удаётся определить, из какого животного — шпилькой. Легко вынуть из причёски, легко ударить, мелькает мысль… Хелсет мешкает. Поняв оплошность, проходит за дверь. Когда глаза привыкают к полумраку, замечает, что его ждут. Тален Вандас стоит к нему лицом. Руки опущены, он сжимает костяной лук. И у него тренировки в то же время, что и у Хелсета? Совпадение? В последнее верится меньше всего. — Вы, оказывается, личность увлекающаяся, — подмечает Тален. — Не замечаете ничего и… — он приподнимает бровь, — никого. Раз обратил внимание, то… — Мне нет нужды следить за вами! — Хелсет откровенно тянет, пользуясь благоприятным моментом, одеяло в свою сторону и пытается обойти собеседника. У входа в башню с лестницей, что ведёт на второй этаж, останавливается, когда слышит: — Такой азарт несовместим со слежкой. Мне даже показалось, что яд ярости попал в глаза — настолько сильно вы хотели убить несчастный манекен. Будто не тренироваться пришёл, а следить. Как знать?.. Хелсет резко разворачивается. Тален не отрываясь смотрит на него, губы плотно сжаты. Можно махнуть правой рукой, отвлекая от левой. — Вы потренироваться успели? — Хелсет улыбается той самой улыбкой, которая мало кому — а то и никому — не нравится. — Или всё это время за мной следили? — Успел! — Тален победно усмехается. — Вы так открыты в своём азарте, так беспомощны, что можно всадить стрелу аккурат в место, где череп соединяется с позвоночником. — Один-ноль в его, скампова выродка, пользу. — Кстати: моя куртка на вид тонкая и растяжимая, однако невероятно надёжная. Молодой нетч, отличный скорняк — и защита от ударов готова. …а также охранные чары: их блеск отчётлив. Вот и гадай, просто так Тален рассказывает про простецкую на вид куртку, застёгнутую ремешками до самого горла, или намеренно, чтобы дать понять: просто так лезвие ему в брюхо не всадить. Может, и нет. Хелсет ловит себя на том, что сжимает рукоять. — Спасибо за совет, — благодарит он и опять улыбается. — Постараюсь оценить, когда привыкну к местной одежде. Он делает вид, будто срочно требуется осмотреть кинжал. Поигрывает им, глядя на блики дрожащего пламени многочисленных лампад. Он это делает, чтобы не видеть насмешку в рубиновых глазах. — Настоятельно рекомендую подобную куртку, — отвечает Тален Вандас. — Ваш нагрудник несколько сковывает движения, как мне показалось. Показалось… Доспех, привезённый из Вэйреста, сидит как влитой. Симмаху движения не сковывал даже металл, а Хелсет — его сын. …а вот затылок лучше прикрывать, выносит тот урок. Хотя бы волосами. Можно убрать только спереди и перехватить на темени лентой, чтобы никто очень зрячий не разглядел место, где череп соединяется с позвоночником… …Тален Вандас поднимается по лестнице, а Хелсет стоит, не в силах распознать, что между ними происходит. Тален затеял игру? Например, Хелсет должен угадать, что означают его намёки. Если так, он должен отыграться — не сейчас, так за предстоящим обедом хотя бы. Мысли о еде подталкивают идти вверх. Переодеться нужно, а также смыть пот. Хелсет глядит на кинжал, затем на удаляющегося Талена. Он должен переиграть. Даже до обеда. Он облизывает лезвие, проводит плашмя по губам и прячет в ножны, затем споро поднимается и нагоняет Талена на площадке между этажами. Тот поворачивается: — Что-то забыли спросить? — И сжимает в руке лук, в другой — стрелу. Отравленную? — Или сообщить? Висящий на вбитом в стену крюке фонарь в этот миг шипит и гаснет, воцаряется полумрак. Когда повисает тишина, Хелсет заговаривает: — Только то, что вы потрясающий собеседник. — Он — в который раз — улыбается. — Развивать навык остроумия в вашей компании — одно удовольствие! Он разводит руками, давая понять, что в них ничего нет. — И только? — Тален приподнимает бровь. — Нет… — Хелсет складывает руки на груди и сжимает губы, после поясняет. — Может, мне показалось, что вы проявляете ко мне повышенное… — делает акцент на этом слове, — любопытство. Определённого рода. Он не думал, что на лице увидит замешательство, смешанное с удивлением. Складка пролегла между бровями. Тален открыл рот, затем закрыл и снова открыл, чтобы потребовать: — Давайте напрямую. Сам напросился, ответит Хелсет, если его мнение всё же ошибочное. Тален не отшатывается, когда он подходит почти вплотную и кладёт обе руки на плечи. — Мне скучно, — жалуется Хелсет в двух словах и, бегло, краем глаза глядя на площадку, прижимается к Талену, трогает пятернёй затылок и притягивает его голову. Затем целует — глубоко. Размыкает языком губы и просовывает между ними язык. Мнение не ошибочное: Тален не против отношений с мужчинами. Тот охотно открывает рот и умело отвечает. Недолго длится удовольствие. Потому что не следует другим видеть, как оба наследника трона самозабвенно целуются. Хелсет отрывается первым… …потому что задумка удалась. Он молча идёт наверх — за Таленом, чтобы тот не углядел победную усмешку. Раз хочет чувствовать себя победителем — пусть чувствует. До поры до времени. Если догадается… Убивать Талена — пока — нет нужды. Как знать? Может, он тоже жаждет сесть на трон настолько, что хочет убрать дядюшку. Крохотная доза слизанного с кинжала яда не убьёт, но недомогание и привкус желчи, возможно, и горьколистника во рту обеспечены… …Талену Вандасу. Не Хелсету, который принимает отраву крохотными дозами, чтобы выработалась устойчивость к ядам.