Братик?..

- Братик! Я дома! Юноша аккуратно прикрыл деревянную, покрытую тёмным лаком дверь за своей спиной и огляделся. Ответа на его возглас так и не последовало. - Альфред?! Снова тишина. Разувшись, Мэттью сделал несколько шагов по коридору. Пол под ногами противно заскрипел, и Уильямс скривился. Слишком старый дом. "Где Альфред? Как-то это странно". Взволнованный, юноша заспешил в комнату своего брата. Несколько секунд - и он был остановлен буквально в паре шагах от лестницы. Растерявшись от неожиданности, Мэтт даже не сразу понял, что именно произошло. Инстинктивно отступив назад, он уставился на причину произошедшего недоразумения, а именно на своего знакомого, не понятно почему ещё пребывавшего в доме. Рука, выставленная в знаке "стоп", и указательный палец, приложенный к поджатым губам, лучше тысячи слов дали понять, что пока не поздно лучше заткнуться. Мужчина спустился еще на две ступеньки и встал напротив Уильямса. "Ни звука... Как кошка." - Он спит, Мэттью. Пожалуйста, не буди его, пока я не уйду, - едва различимый шепот. Этот человек, кажется, все делает очень осторожно. - Да, хорошо... Странно, что Вы еще не ушли, сэр. - Не беспокойся, я уже удаляюсь. Задрав свой нос с небольшой горбинкой, мужчина так же бесшумно прошел к двери и стал обуваться. Проследив за гостем взглядом, Уильямс стянул с себя ветровку и поправил съехавшие на переносицу очки. "Нужно бы поухаживать за гостем, а то не слишком хорошо получилось..." Подумав, Мэтт открыл гардеробный шкаф и достал из него укороченный плащ грязно-зеленого цвета. Мысленно перебрав свои впечатления от этого оттенка и всего плаща в целом, канадец слабо улыбнулся и протянул вещь ее владельцу. - Положи. Я сам в состоянии. "Слишком гордый". Смерив юношу взглядом, мужчина подождал несколько секунд, пока исполнят его "просьбу". Когда стало понятно, что Уильямс не собирается "как хороший мальчик" слушать старших или вовсе, с головой погрузившись в собственные мысли, абстрагировался от этого мира, гость цыкнул языком и дернул плащ на себя, вырвав его из рук опешившего канадца. - Не прощаюсь. - Подождите... Уже 4:40... Может быть, останетесь на чаепитие? Несмотря на вину перед этими ребятами, мужчина по природе своей не смог сдержаться и не съязвить. Состроив гаденькую улыбочку, он приподнял бровь и ядовито спросил: - Неужели очухался? - Простите... Видимо, гость все же смирил свой пыл и решил сменить тему. Все-таки стоит быть чуть сдержаннее, хотя бы с теми, кому сильно должен. Ведь, так? - Да, и вправду... - мужчина бросил скептический взгляд на настенные часы, сравнивая время, показываемое ими, со своими наручными часами, затем тяжело вздохнул и прикрыл глаза. - Что ж, только если остался тот замечательный чай, что я приносил, а не эта дрянь в пакетиках, которую вы пьете с братом. Надеюсь, ты сам заварить-то сможешь? - Ну... Я постараюсь, сэр. * У Француза* (несколькими часами позже) - Ксе-се-се-се, Франциск, сволочь, открывай лучшему другу! Не заставляй меня выбивать дверь, больно честь велика! И вообще - у меня Птиц не кормлен! Он нуждается в отборном зерне и настоящем немецком пиве! А? Че ты там сказал, чирик? Э-э-э-эй, Пруберд хочет пива! Пи-ва, пи-ва, пи-ва! Даешь пиво в массы! Союз нерушимый и пиво отборно... ик... Гребаный урод ты, русский! Брагин... ик... это я у тебя нахватался этой херни! Черт... Ну-у-у-у-у, Бонфуа, если ты не откроешь проклятую дверь, я напишу над ней, что ты п*дорас и трансвестит! – еще пару минут попинав дверь ногами (кулаки он уже отбил), Гилберт сплюнул и съехал спиной по двери, бормоча переделанные отрывки из российского гимна на немецком. Это же надо было так нажраться! Птичка слетела с головы пруса и села на одну из коленок, уставившись на Байльшмидта. Черные глазки Пруберда поблескивали в тусклом свете подъездной лампы и, кажется, были полны осознания и сожаления. Благо, Гил не видел этого взгляда... перед глазами все плыло, и кроме очертаний того же Птица он разобрать ничего не мог. Задорно улыбнувшись и потрепав птичку по грудке пальцем, Великий и Ужасный решил подняться и по-новой начать атаку главного противника на сегодня – двери Франциска Бонфуа. Только Байльшмидт уперся спиной, чтобы подняться, как дверь открылась. Ничего не поняв, прус упал на спину, хорошо приложившись затылком о бетонный пол, а канарейка, успевшая взлететь, приземлилась прямо промеж глаз прусака и с отчетливо прозвучавшей ненавистью чирикнула что-то на своем птичьем языке, сердито смотря при этом на заспанного француза. - Что за шум?.. - спросил ничего не понявший Бонфуа. - Фра-а-ансик... А, Франсик... Франциск! Черт... Бонфуа, я с ним поругался, и он ушел. И ведь я же знаю эт... этого русского - он не вернется! Ванька мой не вернется больше, понимаешь?.. - каким-то волшебным способом Гилберт умудрился подняться на колени и обнять ногу Бонфуа, прижавшись к ней щекой. Скулеж начал перерастать в полноценное немецкое рыдание. - Почему?! – одернув самого себя, Гил нахмурился и перестал рыдать, посерьезнев. – А че я, собственно, истерику закатил? Как баба, блять! Все к черту! Проживу! Сдался мне тот урод. Сука, всю жизнь ему испорчу! Эх, Франциск... Ты меня всегда понимаешь... У тебя такая мягкая ножка... и такая нежная кожа... и такой твердый... Стоп! Франциск! Какого *** ты голый?! Байльшмидта, как ошпаренного, отбросило от француза, и глядя на его лицо, неискушенный зритель мог бы даже предположить, будто бы Гил частично протрезвел. Сон Бонфуа до конца не развеялся, и вместо пьяного друга с канарейкой он увидел довольно-таки пышную девушку в коротком черном платьице, которая снилась ему за пять минут до этого. Подняв лицо Гилберта за подбородок, Франциск провел большим пальцем по нижней губе пруссака и поднял парня, обнимая его за пояс. - Э, э, э, Виносос, ты че творишь?! - Помогаю забыться несчастной мадемуазель… - Какая я, блин, тебе мадемуазель!? Франц, опомнись! Я мужик! Твой друг, Байльшмидт! Мы с тобой, да Антошкой не разлей вода! Франц, черт возьми, Франц! Ва-а-а-а-а-аня!!! * Дома у Мэттью и Альфреда * Было уже около 5:30. В доме стояла тишина, которую нарушал лишь редкий звон от ударов ложечкой по стенкам чашки. Все-таки странно все получилось... Нет, все и так было странно с самого начала. Этот дом, который им сдает пожилая женщина за символическую плату, уборку и готовку. Город, в котором все вроде бы шло хорошо. Да, именно так - все, что было в их с братом жизни за последние пять лет. Джентльмен с укором смотрел на манипуляции Уильямса и мысленно отчитывал себя за то, что не спрятал сахар до прихода канадца. - Зачем Вы нам помогаете?.. Нет, я, правда, не понимаю Вас, сэр, – нарушил тишину Мэттью, чем заставил гостя оторваться от чашки и поставить ее на блюдечко. - Глупый вопрос, Мэттью. Ты же смышленый юноша и должен сам понимать, что я обязан. Я виноват в том, что твой брат пострадал, поэтому сейчас и заглаживаю свою вину, – подумав, он добавил: – Да, именно так. – Я почитал о Вас в интернете. И по-моему, Вы не из таких людей, сэр. Простите, но я больше чем уверен, что Вы бы сразу же уехали. Сострадание и вина тут не при чем, дело было в другом... Только, вопрос, в чем? – Хм, обо мне уже в сети пишут? "Уходит от темы". – Вы разве удивлены? – Нет. Возможно, кто-то из клиентов. А может, кто-то из бывших подчиненных, ныне уволенных, решил "прорекламировать" мой ресторан и написал о моем скверном характере. –... – Кстати, чуть не забыл! Держи, – хлопнув ладонью по столу, джентльмен полез в карман и достал небольшую колбочку с голубыми таблетками. Посмотрев на этикетку, он протянул колбу Уильямсу. – Хорошо, что ты меня задержал, а то я бы так и ушел, не отдав. – Спасибо, – кивнув, Мэтт взял лекарство, поднялся со стула и спрятал в ящик стола. – Это лишнее, правда. Так разориться недолго. – Не разорюсь. Пока тебе нужны эти пилюли, я буду их приносить. По крайней мере, это успокоительное дороже, чем то, что давал тебе доктор Крауц, и не вызывает побочных эффектов вроде апатии. Уильямс невольно вспомнил своё состояние после аварии брата и приема тех дешевых таблеток. Истерика у него, конечно, прекратилась, но злоба и желание подохнуть никуда не пропали, а даже усилились. Для миролюбивого, тихого и спокойного канадца такое состояние было не только незнакомо, но и дико пугающе. Тряхнув головой, чтобы выкинуть из неё ненужные мысли, Мэттью сел обратно и взял в руки чашку. – Те ещё "веселые" таблеточки были... –... – Когда заработаю, я все верну. – Нет. И точка. Я бы заплатил полную сумму за операцию, но ты меня опередил и внес 15%. Я ума не приложу, где ты достал такие бабки, – гость отпил чая и прищурился, смотря на канадца. – Заработал... Старые сбережения.. Думал на них записаться на курсы по авиации... – Тебе не идёт врать, Мэттью. – Главное, что братик сейчас дома и уже пытается ходить. Операция позади, и все вроде как налаживается. – Да. Но все-таки, где ты взял деньги?.. – Я Вам ответил, сэр Керкленд. – Хах... * Где-то на улицах города* (несколькими часами позже) – Я соскучился по снегу... Зимой наведаюсь домой, – юноша поправил шарф и зашагал вдоль по мостовой, шлепая сапогами по лужам. Брагинский полностью ушел в свои мысли и музыку, играющую в наушниках. Он шел, опустив голову, и не замечал машин, проезжающих мимо него в паре метров, и сигналов возмущенных водителей. Его рубашка и брюки насквозь промокли от дождя и неприятно липли к телу, а в армейских сапогах хлюпала вода. Возможно, Иван ещё долго бы шел, абстрагировавшись от мира и погрузившись в своих мыслях о родине и жгучем морозе, но что–то заставило его остановиться и оглядеться... Предчувствие, что ли? Ничего не увидев, Брагинский вытащил наушники и взглянул на полную луну. – Чур меня, чур. Чертовщиной понесло. Ваня уже было собирался сплюнуть через плечо, как увидел чертовски знакомую наглую мордочку. – Гоп-стоп, мы подошли из–за угла... Ты как тут оказался, гад? – русский подошёл и взял на руки белого кота с ленточкой на шейке. Кот недовольно замяукал и попытался выпрыгнуть из стальных объятий Брагинского. Безуспешно, разумеется. – Так же, как твой хозяин. Убегаете от меня, фашисты. Прижав кота к себе покрепче, юноша зарылся носом в короткую белую шерстку и вдохнул, закрыв глаза. – И от тебя, сволочь, пивом пасет, – Ваня потерся носом о шерсть и недовольно скорчился. На носу появилась небольшая царапинка. Не открывая глаз, русский продолжил. – Вот надо было ему повязать ленту тебе на шею. Германский флаг, тем более. Тоже мне, патриот нашелся. И я обрезался. Знаешь, котик... Проверну–ка я одно дельце. Посмотрим, как Гил потом запляшет. Ну, вообще, планы Ивана были не так страшны, как могло бы показаться. * Дома у Альфреда и Мэттью * – Ты завтра работаешь? – Да, сэр. – В общем, завтра часов в семь я приду. – С Альфредом сидеть? – А ты думаешь, цветы выращивать? Нет, поверь, это только мое личное увлечение. – Я раньше уйду. – У меня есть ключи. – Братик дал? – Да. Долгая пауза. Чай уже давно был выпит, а разговор стремительно продвигался в тупик. Почувствовав напряженную атмосферу, англичанин решил, что пора и честь знать. – Я пошел. Завтра увидимся. Все бы хорошо, если бы после этих слов со второго этажа не раздался грохот и крики. Мгновенно среагировав, Керкленд подорвался со стула и понесся в комнату Джонса. Мэтт не сразу понял, что произошло, поэтому бросился следом только спустя пару мгновений. Кажется, прошло меньше пяти секунд, как англичанин распахнул дверь в спальню Альфреда и упал на колени рядом с распластавшимся на полу телом. Керкленд подхватил Джонса подмышки и усадил на кровать. Следом подбежал Мэттью, успевший споткнуться на лестнице. Юноша на секунду остановился, охнул и бросился осматривать ноги брата. – Какого черта ты встал?! – Братик, ты вообще спать должен! Я испугался!.. – Э–э–э, да вы чего, ребят? Я в порядке! Ха–ха, просто услышал, что... А нет. Короче, вы слышали, как что–то в саду громыхнуло?! Ну, вот я и пошел проверить. А вдруг НЛО! А я ж герой, поэтому должен был посмотреть и спасти вас всех, ха–ха! Герои же всех спасают, ведь так? А у меня звезда на куртке, значит, я герой. Вот. Ясно? – в ответ Альфред получил лишь два взгляда. Один выражал только сочувствие и волнение, второй как бы говорил "долбоёб". – Ха–ха... Чего вы? – Идиот. – Ничего не болит? – Вроде как нет. У меня мегавыдержка! – Так, ладно, я пошел, – англичанин развернулся и пошел из комнаты, следом за ним увязался Мэтт. – Стой!!! – И Мэттью, и Керкленд ошарашено оглянулись на Джонса. – Керк... Артур остается на ночь у нас. В моей комнате, да. Будем смотреть ужастики. А то я один боюсь... То есть, нет, не боюсь. Герои не боятся. Просто, мне скучно. Да, скучно. Вот. Так что Артур сегодня ночует со мной! – выпалил юноша на одном дыхании и выставил руку впереди себя, показывая, что отказы не принимаются. Снова два ошарашенных взгляда. Повременив секунду, англичан вздохнул и обратился к Уильямсу. – Неси подушку. Я остаюсь.