Безусловный рефлекс

"Я бы хотел пользоваться своим даром, как Робертс", – замечтавшись, Джей чуть не врезался в растение. Тут, в оранжерее, всегда тихо. Изредка сюда захаживает старый Юта, еще реже Арес – похоже, ему это место тоже хорошие воспоминания навеивает. В руке камешек повертел. Редкий вид кристаллов, подарок Иена на шестнадцатилетие. Тот самолично очистил драгоценный камень, огранировал. И сказал, сделает из него любое украшение: хоть подвеску, хоть кольцо. Джей смотрит, как переливаются грани в скудном солнечном свете и улыбается. Зачем портить камушек? Он и так прекрасен. В темноте светится. Явно же принадлежит к роду светящихся кристаллов, которые используют у них для освещения особняка. Тут тоже висит несколько. Джей не знает, работающие ли: оранжерея заброшенная. Это в глубине парков новых понастроили, цитаделей. А эта – лет десять как пустует. Лишь вьются тут одичавшие виды растений да лиановидный дикий виноград. Разбитая то тут, то там мозаика впечатляет. Разноцветные стеклышки так и переливаются в лучах, заполняя помещение цветами радуги. Красиво. Джей залюбовался, улыбаясь широко и кристалл к груди прижал. На футляры зырк – закрытые. Нашел включатель, дернул. Те, подобно цветку, раскрылись: оттуда полился свет. Белый. Джей зажмурился. А кристаллы работающими оказались. Значит, не вышел их век. Некоторые могут десятилетиями светить. Другим же, старым, год протянуть сложно. Дернул еще раз и футляры закрылись, сделавшись из раскрытых цветков бутонами. Стало темнее. Джей постоял еще, смотря на ржавый футляр и сравнивая с огромной люстрой в холле дома, где подобных "цветков" ровно двести. Он считал, от нечего делать. Нужно к Аресу забежать. Того искать долго не надо. Где Арес? Там же, где и папа, между ними духовная связь. Вот, что значит, многолетняя дружба. И плевать, что между альфой и омегой. Странно только то, что у Ареса до сих пор семьи нет. Когда Джей спросил его об этом, тот улыбнулся и сказал: "Моя семья – это вы". И правда, Арес относится к ним, как к собственным детям, да и вообще, всех детей любит. Особенно близнецов Рела и Робертса, а в годовалом альфочке души не чает. Не удивительно, что младшие братья Джея, все трое, Ареса больше любят, чем родного отца. Отец редко им внимание уделяет. Чаще ему, или Иену, как альфе-наследнику. Жаль только, у отца так много дел. Вечно в разъездах. Зато Мюрей, земля их, процветает. Самый развитый округ из двенадцати округов Итаны. А отец и его деяния в истории остануться. Вот оба родители в политике разбираются, популярны и уважаемы в народе – а он, просто Джей. Без способностей, выдающейся внешности и так далее по списку. Как подкидыш какой. Если бы не знак Фахо на руке и схожесть с предками по линии отца, можно было бы так и подумать. Однако, от него не требуют лезть в дела клана. Для сей участи есть Иен. Или младшенький альфа. Но точно не он, или близняшки. Их удел – удачный брак. А недавно папа так вообще сказал: "Живи, как хочешь, учись, на кого хочешь, но чтобы мужа из аристократов выбрал. Так надо. Негоже кровь смешивать". И Джей рад бы… да в свои шестнадцать не влюблялся ни разу. Тем более не целовал никого, что уже о Чистоте* говорить. Романтично настроенный, он все ждет, что вскоре кто-нибудь да и появится на горизонте. И желательно, хоть чуточку на Иена похожий. Чтобы такой же умный, способный, сильный, красивый… очаровывающий. Точь в точь такого же. Никак иначе. Он улыбнулся самому себе, посмотрев на кристаллик в руке. Все-таки, придется сделать из него подвеску. Иначе легко потерять. А так на шее носить будет, к сердцу ближе. Чтобы об Иене не забывать, даже когда тот возьмет в супруги того серовласого Фа. Чуткого, любящего Фа, до уровня которого Джей не дотягивает по всем параметрам. Он сглотнул, силясь прогнать образ омеги из головы. Напоследок окинул заброшенное царство, природой покоренное, взглядом. Волшебное место. Кажется, вот-вот мелкие существа вылетят, засмеются тонко. Сверкает все – а если глаза прикрыть, в пятна цветастые превращается. Слепит-слепит. Он покинул оранжерею, закрывая за собою стеклянную дверь – скрипучую и тяжелую. И правда, дивное место. Джей всегда тут прятался, когда хотелось поплакать. Показывать слезы другим – слабость. Но чем старше он становится, тем меньше слез. И ему кажется, что однажды он вовсе разучится плакать. Как и положено безэмоциональному аристократу. Утонченному, манерному, спокойному. Именно таким он стремится стать. В школе сегодня, как обычно, скучно было. "Короли" снова унижали "изгоев" – Джей видел, как за углом били какого-то омегу. Их, изгоев, постоянно травят. Да сделать с этим ничего нельзя: короли – из знатных семей, как и сам Джей. Он же соблюдает нейтралитет. Не вмешивается. Ему и так перепало за драки в школе: папа наказал, заставив все свободное время учить наизусть правила поведения в Высшем обществе. А Джею смешно было: какое Высшее общество в их школе, пусть элитной? Так – сброд, высокомерные детки, не знающие бед и бедности. Он винит себя за игнорирование насилия, но продолжает проходить мимо. Легче глаза закрыть да притвориться, что не видел, чем вмешаться. После школы Джей обычно идет на занятия с музыки, танцев и этикета. Тут, в особняке, с нанятыми учителями. То, что он больше всего не любил. Поэтому и пытался оттянуть то время: помедленнее идти домой через парковый комплекс, хоть идти там минут десять, не больше. Но с его медлительностью, рассматриванием окрестностей и оранжереей, выходит больше часа. Но учителя не имеют права ему что-либо предъявлять. Он Фахо. А Фахо правила не писаны. Зная безнаказанность столь мелких проступков, как опоздание, Джей проскальзывает мимо зеленых кустарников к тайному входу в подземелье дома. И он знает, кого там, несомненно, найдет. В академии Иена в это время – триады Гроз – каникулы. И замечательно. Старший брат днями пропадает в лаборатории. Родители не одобряют его увлечения. Не этого ожидают от наследника Фахо. Но Иен стоит на своем, совмещая их требования с тем, что нравится делать ему. Джей понимает родителей, но еще больше брата. Ведь именно в лаборатории глаза того загораются особой искрой интереса. Иен оживляется, самим собой становится. Может целую ночь просидеть, экспериментируя с разными веществами, и Джей рядом с ним. Сам Джей мало что понимал из того, что делал Иен. Однако, старался его поддержать. И был единственным из всего семейства, кто выразил интерес к хобби наследника. Но у Джея на это свои причины. Он улыбается, спускаясь ступеньками вниз. Освещение в узком спуске тусклое, а кристаллик в руках засветился. Джей засмотрелся на сияние и чуть не полетел вниз, пропустив ступеньку. Благо стены шершавые, зацепился рукою. Больно. Потер ушибленную ладонь второй, но кристалл не выпустил. Вскоре попал в лабиринт коридоров. Если сравнивать с поверхностью, здешний воздух отдает сыростью и запахом тенелюбивого растения, питающегося светом настенных кристаллов-светильников. Джей свернул за очередной поворот, добравшись наконец до нужной двери. Открыл, прикладывая усилия: тяжело. Дверь-то железная. С порога пересекся взглядом с Иеном. Тот улыбнулся ему и Джей непроизвольно повторил улыбку. – Привет, – и прижался спиной к двери, закрывая ту. Иен кивнул ему и наградил пристальным взглядом. Нечитаемым. Всегда так смотрит. И не поймешь ведь, о чем думает при этом. Уставший. Видать, еще не ложился. Круги темные под глазами, зато довольный. На столе перед ним, среди колбочек и баночек с веществами, рассортированные камешки. И один большой кусок минерала. А в руках у брата молоточек и какая-то штука с заостренным концом. Иен положил инструменты, перчатки снял. Джей подошел к столу, оглядываясь на стеллажи за спиной. В кресло, именуемое своим, уселся. – Как успехи? – спросил, кивая на минерал. – Пока не понять, – двинул плечами Иен. А глаз не сводит. Подходит, как по странной традиции, волосы ерошит. Джей вздрагивает, стараясь не двигаться и не подавать виду, что ему не все равно на прикосновение теплых рук. Прическе конец, зря так старался, заплетал. Но знал же, что Иен, как всегда, перчатки снимет и полезет к волосам. Как некий ритуал приветствия. Поэтому Джей уделял волосам очень много внимания. Маски, витамины, добавки, специальные крема и спреи. Все для того, чтобы волосы были мягкими – как шелк на ощупь. И пахли, обязательно. Свои длинные, ниже пояса, он оберегал и стричь боялся: Иену они нравятся, кажется. Не просто так же гладит. Но вот, альфа снова одевает перчатки, рассказывая скупо о том, что делает, и принимается за работу. Джей же сидит и притворяется, что рассматривает камни. На самом деле исподтишка наблюдает за ним. За его точными движениями, сильными руками. За тем, как тот хмурится и кривит губы, пытаясь прицелится точнее. За тем, как хмыкает и как дышит. Время от времени Иен просит Джея подать ему инструмент. И Джей подает, осторожно, стараясь не коснуться его руки. А когда касается ненароком – долго руки трет, а место прикосновения горит. Как и лицо. Он сидит в полоборота, волосами длинными прикрываясь, и надеется, что волнение его незаметно. А в руках книга об алхимии. Строки перед глазами сливаются, сердце стучит. Которую минуту он на той же странице. Джей интересуется алхимией только потому, что это интересно Иену. Он сидит часами, изучая новые термины, только затем, чтобы говорить с Иеном на одном языке. Аромат альфы забирается в дыхательные пути, застревает в ноздрях и комом в горле. Такой.. желанный. Запах истинной пары. Его истинного альфы. Его родного брата. Пусть, кровного лишь по отцу – это не отменяет их родственной связи. Жестоко. Другие ищут истинного годами, десятилетиями. А ему искать не пришлось. Он был рядом. Всегда. С рождения. Нянчил его, играл с ним, читать-считать учил – сам-то на шесть лет старше. Иен. Джей, сколько себя помнит, ощущал эту связь. Неразрывную, нерушимую, связывающую нитями: прочно-напрочно. Сколько бы не пытался уничтожить – нет-нет. Не выходит. И не выйдет. Потому что истинная связь, как хроническая болезнь: не лечится. От нее не деться, не спастись. Разве что заглушить проявления таблетками. Но и тех надолго не хватает. Джей боится наступления первой течки. Потому что знает наперед, кого он захочет. Кого звать будет. Выть, царапаться в дверь, как животное. Древние инстинкты. Безусловный рефлекс. Но больше всего страшно, что мольбу его услышат родители. Что они подумают? Их примерный сыночек, и такая… мерзость. Как только начинает думать о будущих перспективах, живот скручивает от страха. Лучше уж в тот роковой день, когда течка начнется, наглотаться таблеток. И пусть, передозировка, пусть, не проснется. Зато больше никогда не произнесет его имя. Иен, Иен, Иен. Йона – как любит называть про себя, шепотом в ночи, когда слышит его лишь темнота и не более. Это не любовь. Нет, нет, нет. По крайней мере, не та любовь, а другая, родственная. Плюс истинная связь. Шикарный букет. Но Джей несмело наблюдает, робея. Хочет ведь, хочет чтобы Йона чувствовал ту же тягу. Чтобы сорвался, притянул к себе. Погладил не только по волосам, а все тело гладил. Джей сжимает книжку в руках слишком сильно. О чем подумал? Вечно так рядом с Иеном. Покоя нет. Наслаждаться его ароматом – как проклятие. Наслаждаться его присутствием – как дар. И он прикрывает глаза, вдыхая сквозь стиснутые до боли зубы. Наблюдение – это единственное, что позволено. Это грань, которую нельзя переступить. Последняя оставшаяся черта благоразумия. И он не намерен ее разрушать. Не намерен. Или...