Безусловный рефлекс

Джей чувствует присутствие по запаху. Но оборачиваться не спешит. Все рассматривает ровную поверхность замерзшего озера. Почему он выбрал именно это место? Сам не знает до конца. Джей был тут лишь однажды – и то, проездом. Снег слепит, запах истинного манит. Слегка, не сильно – Джей перед этим выпил глушителей и успокоительных – надеясь, что в последний раз. Сегодня он воплотит план в реальность. Заманить и схватить. Он смотрит на снег, на далекие вершины гор и кусты по ту сторону озера. Небо синее-синее. И только тогда, когда пришедший оказался вблизи, вероятно в шаге-нескольких, Джей поворачивается. – Иен. Он говорит это, не колеблясь. На выдохе. Говорит имя. Нарушает еще одно обещание, данное себе же. Впрочем, он много что обещал, нарушая после. Не важно. Теперь уж точно. Невидимая стена, которой он сам себя оградил, обрушилась окончательно. Больше Джей не собирается прятаться от воспоминаний. Он принимает ту часть себя, которая до сих пор не может взгляда отвести от глаз напротив. Он принимает Иена. Не только имя, но и его самого. Было и было – разве не это Джей пытался доказать себе все эти годы? Он дышит спокойно, на душе – пусто. Будто ветер сквозь него пролетает. Легко. Ни паники, ни тревоги. Джей смотрит на него и понимает, что ему все равно. Ветер разносит снег по льду, за спиной – озеро. Шуршит. А Иен все ближе, идет, уверенной походкой, руки в карманах черного пальто пряча. Пар изо рта – мороз. Собственные руки давно заледенели, но Джей прекратил их тереть, замер на месте, не зная, куда их деть. Воздух холодит. Белое все вокруг и черный Иен напротив. Альфа молчит, но улыбается. И улыбка его искренняя – неужели этот Иен поверил ему? Хотя, у каждого есть слабая точка. В этом случае, случае с Иеном Фахо, слабая точка – Джей. Он осознает это и смакует свое превосходство. И кто из них теперь кукловод? Задирает голову, глаза жмурит. Закусывает губу, нижнюю, слегка совсем, и реакция альфы не заставляет себя ждать – тот сглатывает. Видно же, хочет прикоснуться, обнять крепко. Но Джей смотрит с вызовом и держит дистанцию. Этот человек, его родной брат, его предначертанный истинный, совершенно чужой для него теперь. Ничего не шевелится в груди, ни один из лепестков – все сгорело. Иен же, напротив, взволнован. По запаху слышно. А Джею смешно. Но смеяться рано. Почему бы не поиграть для начала его идеальной мести? Тоже заманить в сети, тоже обмануть, а потом посмотреть на разочарование. О, да. Это именно то, что излечит его, избавит от прошлого, которое изо дня в день преследует в кошмарах. Не винить его, не винить себя, не думать, как он мог бы все поменять, если бы попал в те дни. Того времени не воротишь. Зато есть момент «сейчас». И будущее. А значит, не все потеряно. – Думал, ты не придешь, – нарушает тишину Иен. Говорит негромко, чуть щурясь при этом, и шаг вперед ступает. Близко. От него веет теплом, но к теплу этому не тянет. Джей, не колеблясь, говорит: – То же самое могу сказать о тебе, – он мимолетно смотрит в сторону – наемники еще не готовы. Нужно потянуть время. Поговорить. Впрочем, им есть о чем. Это не проблема. Джей улыбается, совершенно-искусственно, и добавляет: – Рад тебя видеть. Правда, рад. Кажется, с твоим приходом я осознал одну вещь. Что я не хочу тебя убить, – он чуть не добавил «но не в моральном плане». – А должен? – со смешком спрашивает альфа, прикасаясь к его ладони своей теплой. Переменяется в лице. – Я потерял контроль тогда, мне снесло крышу, и… ты первый, кому я скажу это от сердца. Прости. Джей еле сдержал в себе «такое не прощают». Кивнул в ответ и глаза отвел. Это «прости» не затронуло его совершенно. Разве что, вызвало уверенность в своей абсолютной власти. Иен готов перед ним извиняться. Да Иен готов что угодно для него сделать! Вон, даже Чужаками заправляет, ради того, чтобы выбить им двоим билет в общество, где они не будут презираемы. Провинившийся, с несчастным блеском в глазах, ожидающий хоть одного доброго слова… такой Иен смешон. Наверно, альфа все же поменялся. Каплю. Как минимум, понял, что поступил не совсем правильно. На пару секунд перед глазами снова кадры из недавнего прошлого, но мимолетная злость тонет в почти-победном ликовании от отмщения. «Умеешь чувствовать, да? Только теперь из нас двоих я подонок, дорогой мой. Моя очередь топтать чувства. Знаешь, ты это заслужил. А я действительно не святой, чтобы взять и простить, потому что ты меня об этом просишь. Сегодня просишь, завтра принуждаешь. Знаю я твой кнут и пряник, лицемер.» Мысленная тирада не перерастает в слова. А их так и хочется выплюнуть. Ядом, скопившемся внутри, побрызгать. Вылить весь, чтобы не осталось ничего. Чтобы со спокойной душой уехать обратно в Окаву, к Эду, к его лучику. Возможно, ничего не выйдет, и в итоге он останется один. Но зато теперь Джей точно знает, чего он хочет от жизни. И кого. Точнее, с кем. – Не спросишь, почему это место? – Джей опускает взгляд вниз, на свою руку в его, и понять не может, как раньше он мог реагировать на это обычное прикосновение. – Нейтральная территория, – ответил на свой вопрос он. Вгляделся в кустарники за спиной Иена: не готовы еще. Альфа рано пришел. Наверняка спешил. Хах. Джей усмехнулся и посмотрел в глаза. Серые-серые, искристые. Счастлив ли Иен? Очевидно. Смотрит на него, как на долгожданную награду. Вот именно, что предмет. Предмет, который Иен, кстати, не получит. – Люблю тебя, – выдыхает альфа вместе с паром и второй рукой прикасается к лицу, а Джей старательно изображает радость, не понимая, выходит или нет. – Что-то не так? – Иен все же заметил. – Мы поедем в одно тайное место, там безопасно. Нам недолго прятаться, через полгода Итана будет у наших ног. – Хороший план, – произносит Джей, прислоняясь к нему. Прячет лицо, чтобы не выдать настоящих эмоций. Итана у ног. Какой ценой? Ценой сотни, тысяч погубленных жизней дворян, в том числе родителей и братьев? Ну уж нет. Даже если бы остались чувства к Иену, Джей бы не пошел на подобное. Он не хотел бы видеть отца и папу убитыми во имя собственного счастья. А Иен прижимает его к себе и шепчет: – Теперь ты. Хочу услышать, что ты меня любишь. Невыносимо. Нет. Он не может больше лгать. Пора открывать истинное обличье. Он выдергивает руку, в карман прячет, зажимая в кулак, искусственная улыбка гаснет. Пора. Игра начинается. – Я же не больной, чтобы любить насильника, – Джей говорит это и смакует перемену эмоций на лице Иена. – Ты всегда меня принуждал. Да, сейчас задабриваешь, но я не верю тебе больше. – Эм, – замялся альфа, нахмурившись. Глаза сузил, явно не ожидая такой резкой перемены от податливости к негативным ноткам. – Так, Джи, не понял. Что ты сказал? Минуту назад ты… – Меня послушай хоть раз, – перебивает Джей. Ни капли мягкости. – Единственное, что ты можешь вызвать у меня, это жалость. Может, я и понимаю тебя теперь, ведь у меня тоже было подобное. Когда пытаешься вернуть человека после того, как ошибся, но у тебя не выходит – это отвратительное чувство. А ты… Ты делал все, перешел черту дозволенного ради истинного. Ты старался. А я сдал тебя, сдал же, правда? Всю твою систему, твой проект перечеркнул. Из лап твоих вырвался, ублюдком сделал в глазах родичей. Ты должен ненавидеть меня, но ты любишь. Глупый ты, Иен. Нет. Жалкий. Альфа вмиг свирепеет, поймать его за предплечье пытается, но Джей уворачивается. Он машет рукою – сигнал. Кусты шуршат, шаги, скрип снега, миг – и Иен скручен тремя большими альфами-наемниками, а четвертый пытается надеть на его руки сдерживающие феромон обручи. Тот вырывается, и у него почти выходит – но его снова хватают и валят на снег. Возня. Обручи надеты. Но жертва все еще дергается, пытаясь отбиться. Сильный. Не сдается. Но против четырех у Иена нет шансов. Почему-то вспомнилась недавняя течка и то, что Джей так же не мог вырваться из хватки Иена на полу и отбивался со всех сил. А теперь… как это еще назвать, если не бумерангом? Он ухмыляется. – Поосторожнее с ним, – бросает Джей, наблюдая свысока. Руки в карманах, в кулаки. Во-от так. Почти все. Разжимает пальцы, не понимая сам себя. Застывает в смешанных чувствах. На один короткий миг Джей сомневается. Ему жаль. Что-то колышется внутри и колет, но вспышка эта гаснет так же быстро, как и появляется. Не о чем жалеть. Он все делает правильно. Правильно для себя. – Поднимите его, – приказывает. Наемники исполняют. Иен продолжает вырываться, злой. Но феромона нет, и без него альфа практически бессилен. Феромон – главное оружие. Джей подходит к Иену, больше не сомневаясь. Верно, не верно… об этом он подумает потом. Отступать не время. – Знаешь, что самое смешное в этом всем? – Джей стряхивает снег с его пальто и искривляет губы. – Я стою рядом с тобой и ничего не чувствую. Ни отвращения, ни злости, ни привязанности. Просто ничего. Я бы мог тебя ненавидеть, но… знаешь, что хуже ненависти? Безразличие. Иен мычит что-то, но слов не понять. – Так уж и быть, прощаю тебя. Себе тебя прощаю. Что ж, – Джей приближается почти-вплотную и смотрит вверх, в лицо. Не решается обнять. – Это наша последняя встреча. Тебя отправят в место, где тебя точно не найдут наши. Сначала избавят от печати Фахо. Ты же понимаешь, что если вернешься в Итану, тебя убьют? Вижу, что понимаешь. Надеюсь, тебе понравится в новом доме. Кое-кто захотел поехать с тобой, – он обернулся и кивнул на приближающегося Фа с чемоданом в руках. Отошел. – Желаю удачи и, ээм, начни ценить того, кто верен, и рядом. Не спрашивай, почему я тебе помогаю, сам не знаю ответ. И… я хотел бы сказать «отныне ты для меня не существуешь», но, ты будешь существовать в моей памяти, все остальное – уже не «для меня». – Ты, – процеживает сквозь зубы альфа и рвется вперед. Безуспешно. Того оттаскивают дальше. Держат крепко. Джей подходит ближе, смотрит на плотно сомкнутые и изогнутые в гримасе злобы губы, тянется. Целует кратко, в холодные. И отстраняется, замечая замешательство. «На прощание» Прислушивается к себе. Ни-че-го. Пусто. Что и стоило доказать. Если не считать вкрапления тяги истинности и связанного с прошлым отвращения, он спокоен. Понимает, какую боль причинил только что, как и понимает, что поцелуем добил. Высшая точка издевательства над чувствами влюбленного человека – показать то, до чего тот более не дотянется. И исчезнуть. Джей смотрит в последний раз, видит, что Иен сказать что-то хочет. Но говорит первым: – Не прощай меня, никогда. И уходит. Снег скрипучий, тихо так. Тихо-тихо. Стук сердца услышать можно, чуть ускоренный, но от облегчения. Груз вины оставлен где-то там, передан новому владельцу. И на сей раз безвозвратно. У Джея есть новые заботы, есть кое-что, за что он действительно переживает, и переживает больше всего на свете. Эдди. Иен позади. Лишь одно остается загадкой: несмотря ни на что, Джей не смог допустить его гибели. *** Он всю дорогу в особняк убеждает себя, что сделал так, потому, что смерть для Иена – слишком легкое избавление. Иен будет жить. Нет, не так: Иен будет мучиться. Долго. Джей уверен, что каким бы альфа ни был эгоцентричным и местами черствым, он будет переживать их разрыв так же, как переживал когда-то Джей. И это придает ему уверенности в своих решениях. На сей раз он точно не ошибся. Новообретенное спокойствие стоило маленькой лжи родным. О том, что Иен мол не пришел, и где теперь бывший уже Фахо, неизвестно. Сбежал вместе с Фа, верным омегой, который не побоялся позора и презрения семьи – пошел за возлюбленным альфой в неизвестность. Они спланировали это вместе с Релом. Младший брат неожиданно согласился, и вместо людей Фахо они наняли других. Рел заверил, что уверен в молчании тех наемников: не раз мол поручал им рискованные дела, за щедрую плату, конечно. Джей удивился тогда, но помощь принял. Иена казнили бы, по-сути, за идею, за то, что он хотел видеть мир другим. А это не совсем правильно. Да, тот отравлял отца, да, отравил жизнь самого Джея, однако… что-то неосязаемое – наверняка, связь – не позволило дать погибнуть. Да и все равно уже на доводы-то. Не важно, для кого он так сделал – для него, для себя, для Фа. Это прошлое. Судьбу Чужаков, оставшихся без предводителя, нетрудно предсказать. Все разлетится, особенно теперь, когда их «база» захвачена и наверняка уже уничтожена. Восстание подавят. Да, во избежание, Совету придется принять законы, дающие народу больше свобод. Но это уже их проблемы, а не Джея. Политика его не интересует. И какой с него глава клана? Да, если бы Джей стал им, то ему бы помогали управлять, отец тоже ведь не самостоятельно решает. Но… сам факт ответственности такого масштаба пугает. Джей не может смириться, что его мечта на мирную жизнь в небольшом домике теперь несбыточна. Но зато сбыточным остается Эд. Джей, по прибытию в особняк, наскоро прощается с родителями и Релом. Первым же рейсом отправляется в Окаву, отказавшись от поездки в транспорте Фахо. В поезде легче думается. Он привык к поездам. И сейчас, рассматривая пейзаж за окном, Джей предельно спокоен. Много всего произошло. И немало впереди. Он думает только об Эде. Все остальное – потом. Номер восстановлен, это шанс. Джей набирает, раз за разом, но в итоге каждый звонок так и обрывается ничем. «Ответь мне, прошу,» – печатает сообщение и отправляет. Ответа нет. Джей пишет дальше. «Я обидел тебя, знаю... Сейчас в пути, к тебе, разобрались бы при встрече, но мне неспокойно. О, помнишь, как мы ехали в поезде, и первый раз нормально поговорили? Это был закат, тогда я впервые залюбовался тобой. Впервые рассматривал, а потом подумал: «Боги Итаны, да он же крутой!» Не в смысле внешности, или прочей мишуры. А в том, что в тебе я увидел некий идеал – того человека, которым я сам хотел бы стать. Тот, кто много трудится, добивается всего своими силами и никогда не жалуется, если у него что-то не выходит.» «Как вспомню наше с тобой прошлое, то, давнее, в начале учебы, так и смеяться хочется. Тогда я и подумать не мог, что заговорю с тобой добровольно, а теперь больше всего на свете желаю поговорить с тобой. Это смешно и грустно одновременно.» «А вообще… Мне всегда было сложно благодарить или просить прощения. Я же Фахо, Фахо только приказы отдают. Да, знаю, я не самый лучший человек. В моей жизни столько произошло, и… я всегда понимал, что нужно бороться, но понимал это мысленно. На самом деле я ничего не делал. Сегодня впервые сделал что-то извне. Это маленький шаг, но важный для меня. Я даже уважать себя начал, представляешь? Да-а, оказывается, это чертовски приятно, гордиться собой. Это будто начало чего-то нового. Но для полноценной жизни мне не хватает одного царька...» Он отправил и стал ждать. Прошло пять минут, десять. Ни прочтения, ни ответа. Джей давит волнение и пишет дальше. Пишет обо всем подряд. Выливает мысли. «Я сам не знаю, каким образом мне удалось сохранить хладнокровие сегодня. Думал, как увижу Иена – нападу, ударю, обругаю, буду кричать-вопить, или в панике затрясусь и сорвусь на истерику. Но знаешь, я смотрел на него… и ничего. Этот человек стал чужим для меня. Я свободен. Не верится, что смог. Это такое невероятное ощущение, Эдди,» – Джей с воодушевлением отправляет и всматривается в иконку с «не прочитано». «Помню наше с тобой обещание. Тогда, после похорон Олавеста, на подоконнике в нашей квартире. Вспоминаешь? Было так горько и приторно одновременно, что… что я обнял тебя. Мне хотелось тебя поддержать, знаешь. И не просто, не в ответ на твою поддержку, а потому, что ты мне дорог. Мне хотелось видеть тебя счастливым. И сейчас хочется. Помнишь, что я тогда сказал тебе? Что не брошу. Я не сдержал. Это не в моем характере. Знаешь ли… но не только в этом дело, все слишком сложно. И помнишь, что ты ответил? Что если брошу, ты не заговоришь со мной. Никогда. Я смеялся и думал, – какое же легкое наказание. И, я ошибался. Нет ничего хуже твоего молчания. Когда ты молчишь, меня разрывает на части, Эдди. Я очень сильно сожалею, что не сдержал обещание, но еще сильнее, что ты выполнил свою его часть.» «Я люблю тебя. Тысячу раз повторю, если надо. Если тебе надо постоянно слышать, что ты – само совершенство, я буду повторять тебе, пока ты не поверишь в себя, не осознаешь, что ты – личность, и не должен соответствовать чьим-то требованиям, выглядеть, как типичный альфа или стремиться быть в центре внимания, чтобы получить любовь.» «Я наверно совсем рехнулся, раз пишу которое сообщение подряд, зная, что ты не прочтешь. Ведь я не просто обидел тебя. Я разочаровал. Так ведь? Мне страшно осознавать, потому что если это правда… Разочарование – как разрушение. Процесс необратимый...» «Это не значит, что на тебе мир сошелся, и если не с тобой, то с жизнью попрощаюсь, или что там обычно пишут – жить без тебя не могу? Могу. Но за качество такой жизни я не отвечаю. Скорее, я буду один. Не в смысле, совсем. У меня по-прежнему есть братья, родители. Думаю, появятся друзья. По крайней мере, я над этим работаю. Но я уж точно больше не смогу полюбить. Потому что второго тебя в этом мире не существует.» «Я хочу услышать твой голос...» «Можно?» «Ты в сети, но не прочитал. Обещаю, что поймаю тебя, привяжу и прочитаю вслух каждое слово. А что я сделаю с тобой потом, лучше тебе не догадываться!» «Черт, извини, я не знаю, как тут удалять или редактировать сообщения. Забудь, это я так, это не о том, о чем ты подумал, извращенец. Там должно быть «обниму». Точно. Шикарно, до чего же я скатился. Скоро моя станция. Я сразу к тебе. Знаешь, мне стало легче, после всех этих строк. Намного. Надеюсь, ты там не успел меня забыть за двое суток. А если что, так я напомню!» Джей пролистал вверх, убедившись, что ни одно не прочитано. Выдохнул сквозь стиснутые зубы и покинул теплый вагон. Сравнительно с Мюрем воздух не холодный, но трясет. От волнения. Действие успокоительных закончилось. На станции толканина, он еле пробивается, вперед идет, мысленно перечисляя места, где может быть Эд. Людей много. Выходной. Семьи с детьми, парочки. Но Джей особо внимания не обращает. Устремляется полубегом, к парку – путь сократить. Он больше не может вынести неопределенности. Нужно решить все прямо сейчас. Вечернее светило в глаза оранжевым. Слепит, заставляет остановиться, отдышаться. Много, много людей. Праздник? Фестиваль? Джей дышит тяжело, оглядывается, ослабляя свой бирюзовый шарф – жарко. Не знает, почему остановился. На сердце… неспокойно. Как что плохое произойти должно. И «плохое» не заставляет себя ждать. Среди разгуливающих горожан в парке, он четко видит одного-единственного. Эд. А рядом с ним омега. Низкий. Длинноволосый. Лейи Вуд, модель. Следующий в списке «странных» после Джея. А это значит одно. Его вычеркнули. «Я не верю,» – шепчет себе же и силится вперед рвануть, но ноги не слушаются. Как в землю корнями вросли, тяжелые. Поднять – вне сил. Они в метрах десяти. Омежка смеется и виснет на Эде, бесит. Ручками наманикюренными за предплечье держит, гладит. Джей убеждает себя, что это совпадение, что омега сам прилип, что все не так. Глаза наполняются жидкостью непроизвольно. Или произвольно. Уйти – главное желание. Он не хочет видеть эту картину. Да, он желал Эду счастья, но только теперь понял, что если это счастье не с ним, с другим омегой – то это чертовски больно. «Ну уж нет, Джей, ты не уйдешь, пока не разберешься. Ты достаточно набегался от проблем за свою жизнь,» – решает он, стиснув зубы до противного скрежета. Идет навстречу Эду. Не знает, что сказать. Эдди замечает его. А возможно и раньше заметил. Омега что-то говорит ему, но альфа смотрит мимо, на приближающегося Джея, и в один момент сдвигается с места. – Ты куда? – удивленный выкрик Лейи позади. – Вернись немедленно! Эд игнорирует. Идет дальше, а на лице нечитаемая маска. Подходит к Джею. Они стоят друг напротив друга. Близко – руку протяни, дотронешься. Волнение перекрывает дыхание, комом оседает и стучит-выстукивает учащенно. Джей всматривается и насмотреться не может. Взгляд цепляется за растрепанные волосы, намагниченные, как обычно. За темные круги под глазами, за синеватые губы, покусанные. За кадык и родинку, за расстегнутые пуговицы пальто, которые немедленно захотелось застегнуть – по-привычке. За напряженные плечи, за осунувшееся лицо и снова ниже, на руки в карманах. Ботинки в грязи. Грязь повсюду, а с неба одинокие снежинки. Ветер, холодно, Эд молчит. Джей молчит тоже. Слова изменчивы, слова путаются и пляшут, непослушные. Тишина между ними давит. Вокруг тысячи звуков. Птицы, лай собак, детский смех, говор, поезд вдалеке – ту-ту. А Джей застыл, как будто воздух превратился во вязкое вещество и сдавливает грудь. Взглядом себе под ноги. Листья с прошлого года, слякоть. И этот снег моментально тает. Но задерживается на ворсистом пальто Эда. На его волосах, ресницах – опущенных. Эд на него не смотрит. Но запах становится ощутимее, остротою-переливами. Скрыть можно эмоции, но не аромат. Столько слов спешат быть сказанными, и лишь одно отчетливое среди них «прости». Банально-глупое прости. Гордое, чуть несмелое. Уместное ли? Джей смотрит в ставшее самым родным лицо, и следующее слово, которое рвется, «спасибо». А после «люблю». Он собирается выговорить, все вместе, или по очереди. Столько всего невысказанного. Джей рот открывает, закрывает. Беззвучно. Эд копошится в карманах и через миг смотрит в глаза. Кивает вниз, на свою ладонь, где лежит тонкое колечко. Камень на нем сверкает в лучах светила – в глаза прямо. Слезы скатываются к подбородку. Джей переводит взгляд с кольца обратно на лицо. Мутно, нечетко, слезы мешают. Эд вымученно улыбается ему, дергано совсем. Из горла вопрос рвется: что это, как понять? Джей собирается спросить, вдыхая глубоко. Но Эд опережает его: – ...Привет.