***
Уже отдыхая в кровати почти в одиннадцать ночи, Феликс все никак не мог выкинуть из головы реплики Марио, вновь и вновь вспоминая не только их, но и выражения его лица, интонацию, еле заметные движения… Юношу просто утягивало это болото, в которое он влип, норовя перенять инициативу на себя в домашних делах; припомнив очередные слова старшего брата, он подумал, что помощь Марио очень бы ему пригодилась. Но проклятый взрослый играл в нем, как огонек. «Я удивлю его так, как никогда». С этой мыслью он зажмурился и, чуть пошевелившись, решил наконец уснуть. А я тебя… Малыш… — в спутывающихся с каждым мгновением помыслах Феликса приятный голос Марио добавил это слово, приведя его в неописуемый восторг, какого прежде он не испытывал. «Что? — спросил самого себя Феликс, склоняя голову на подушке. — Да о чем я, блядь, думаю?! — разозлился он, и сон полностью улетучился. — Становлюсь взрослым, конечно… Хм, да Марио оказался прав! — Гетце-младший подскочил, и кровать чуть слышно скрипнула под ним. — Взрослею, крышка едет… Хочется… любви? Тьфу, да что я несу… Надо скорее уснуть, парни в школе отвлекут меня от этого… ужаса». Феликс перевернулся на другой бок; вдруг он почувствовал, как в ноги зыпрыгнуло что-то небольшого размера. Тут же, сворачиваясь в пушистый шар, оно легло рядом с его животом. «Вот кто никогда меня не введет в состояние заблуждения!», — с этой мыслью он провалился в сон. Почти в двенадцать ночи, когда Марио уже засыпал над бумагами с формулами и собственными расчетами, ему пришло сообщение. Открыв один глаз, он посмотрел на экран. «Не спишь, милый? » «Ублюдок, что сказать», — поджал губы Гетце, осознавая, что придется отвечать в любом случае. «Ах, прости, наверно нянчишь кроху братика :)» «Что тебе нужно?» «То же, что и обычно. «Сладких снов» от Марио Гетце» «Сладких снов, Марко» «Сам не чуешь, что этого мало? Хоть бы сердечко отправил, как неродной прямо» Марио фыркнул. «❤️. Достаточно? » «Нуу можно было бы и парочку» «Задрал» «Что-то ты скатился, любовничек. Что, конфетно-букетный период закончился? » «Нет, началось что-то особенное в моем доме. Феликс становится взрослым, и это меня сейчас волнует. Остальное второстепенно» «Ведешь себя, как папаня, Марио. Забыл про меня, забыл про всех. А мне обидно, между прочим» «Есть дела поважнее, чем… кое-что, Марко. В этой жизни есть что-то более ценное» Марко не отвечал около минуты. Гетце тяжело вздохнул, словно всем телом ощущая, что тот выдумывает какую-нибудь хрень. «Например, ценнее, чем это?) 👉🏻👌🏻» Марио озлобленно скрипнул зубами. Иногда Ройс переходил границы дозволенного. «Прекрати, пожалуйста. Или я тебя заблокирую» «Да-да, естественно. Вот взял и вычеркнул меня из своей жизни. Так я и поверил, Марио» «Спокойной ночи, Марко. Люблю тебя» «Неужели старый Гетце вернулся? Рад тебя видеть, хах. До завтра. Любимый» Марио выключил телефон к чертям. Он закрыл лицо руками, точно зная, что написал это приторное «Люблю» нарочно, лишь бы отвязаться от Ройса. Мда, в последнее время он его слишком часто стал изводить своими играми в кошки-мышки. Марко начинал потихоньку перегибать палку, а Марио, как он сам знал, подпиливал сук, на коем сидел уже два года. В его голове стал собираться какой-то паззл, твердящий, что эту свистопляску рано или поздно придется закончить. Придется хотя бы ради младшего брата. Это будет неизбежно.***
— Как хорошо, что ты пришел, — заулыбался Матс, приобнимая сонного до потери сознания Феликса, — мне вчера весь вечер писала эта шизофреничка, ну, как ее там… Томас? — Шарлин Гриландер, — с отвращением выдавил из себя Мюллер, скрещивая руки на груди. — Во-во! Пишет, главное, что на ум приходит… Ну ума-то нет, понимаешь? — он истерично хохотнул. Феликс лишь косо улыбнулся. — Так вот… Говорила про тебя, — после этих слов Гетце оживился, вопросительно взглянув в глаза Хуммельсу. — Что?! — Якобы ты лузер, дурак и все такое… Но мы-то знаем, чья бы корова мычала, так? Я ей говорю: «Не трожь, змея, нашего блондина, не быть ему твоим», а она… добавила меня в черный список. — Да ты чокнулся!!! — завизжал Феликс, отталкивая Матса от себя и принимая несколько угрожающую позу. — Что все это значит?! Как?.. — Вот так. Теперь мы вовсе не общаемся, — развел руками тот. — Конец, мне конец, — заладил Гетце, хватаясь за голову. Матс утешающе погладил его по растрепанным волосам. Он отскочил от Хуммельса. — Какой еще «наш блондин»?! Ты идиот, Матс! — Вчера, не поверишь, Бастиан написал мне то же самое, — парень почесал затылок. — Какое совпадение… — Она сожрет меня, — затравленно прошипел Феликс, будто задыхаясь. — С чего ты взял? — спросил Томас. — Разве я не видел этой ненависти в ее глазах, когда встретил ее на улице? Завтра я должен превратить ее в котлету, — Феликс демонстративно шлепнул кулаком по вспотевшей ладони. Парни вздрогнули. — Я должен, обязан это с ней сделать! Иначе… я не Гетце, — он опечаленно выдохнул и сделал робкий шаг назад. В воздухе повисла тишина. Томас кашлянул и приблизился к юноше, с осторожностью протягивая руку и расплываясь в улыбке. — Мы обязательно поможем тебе превратить ее в эту самую котлету, — заботливо сказал он. — Конечно! В фарш скрутим, — поддакнул прибежавший из столовой Месут, дожевывая что-то. — А кого, если не секрет? — наивно склоняя голову, поинтересовался он как бы между делом. — Погоди, мой пучеглазый друг, — Томас поднес указательный палец к губам, и Озил умолк, облизываясь. — Что мы можем сделать для тебя? Чтоб поддержать? — Мюллер любезно обратился к Феликсу, продолжая удерживать вытянутую руку на весу, едва касаясь пальцами напряженного плеча Гетце. — Сам справлюсь. Моя битва — честная битва, — решительно произнес тот. — Нет-нет-нет, не пойдет, — Матс с задумчивым видом плюхнулся на скамью, закидывая ногу на ногу. — Ты же не хочешь, чтоб на следующий день тебя у твоего же забора отпинали ее обезумевшие подружки? — он многозначительно поднял глаза на Феликса, выглядевшего, как перед казнью. — Н-не особо. — Во-от, — протянул Хуммельс, зевая. Месут сел рядом с ним. — Давай ты ее «уделаешь», или что ты там хочешь сотворить с этой кикиморой, а мы потом целый день будем сопровождать тебя, идет? — Конечно, идет, ну, Феля! Не строй из себя одинокого волка, в этой школе это не работает! — Мюллер пихнул Феликса в бок. Тот хмыкнул и призадумался. — Я не знаю. Это не рукопашная битва, если вы об этом подумали, — сказал он. — Само собой, битва мозгами! — завопил Хуммельс. — Так это еще хуже! Вот знаешь, Шарлин очень не любит, когда ей показывают свои знания и тому подобное… — Говоришь об этом слишком уверенно, — усмехнулся Месут. — Потому что… Да, я один раз столкнулся с ней, мне до сих пор хватает… Топлива, так сказать. — И как же? — Феликс присел перед Матсом на корточки. — Давняя история… Озил, Мюллер и Гетце закивали, давая понять однокласснику, что они просто обязаны услышать это. — А что рассказывать-то? — возмутился Хуммельс. — Ну, выучил я раз за всю жизнь наизусть параграф по химии, стал отчитываться… Первая пятерка за двести лет, понимаете? — он развел руками, ища у своей публики поддержки. — А потом… Иду я, значит, домой, веселый, думаю, мать обрадуется, батя скажет наконец, что я могу хоть два абзаца рассказать… И тут выскакивает мне навстречу эта… Сколопендра, — ребята захихикали, с горящими глазами слушая бархатный голос Матса; сам он, вспоминая, мечтательно глядел в потолок. — Я не понимаю, говорю, мол, «Привет, Шарлин! Что делаешь здесь?»… А она подходит, ближе, ближе, ближе… Я испугался только перед самым ударом в пах, извините меня. В башке сотряслось все, что было, а она схватила меня за подбородок и шипит: «Будешь умничать — будешь страдать»… Тогда моя тяга к знаниям, знаете ли, поугасла… — Хуммельс опустил голову, начав рассматривать пуговицу на своем пиджаке. — Вот так-то. Я бы все отдал, лишь бы еще раз в жизни не переживать этого не потому, что я, бля, боюсь девчонок, а потому что… стыдно. Стыдно за то, что ты учил и ты же влип из-за этого. Феликс, — он умоляюще посмотрел в сияющие голубые глаза сидящего напротив, — пожалуйста. Ради твоего же блага. — Я обещаю вам, себе и Марио: справлюсь. — Она непредсказуема, — Мюллер закивал. — Кто знает, что выкинет на этот раз… Четверг проходил для Феликса куда медленнее, чем вчерашний день. На четвертом уроке ему стало ну уж слишком, просто убийственно скучно; радовал только внезапно появившийся Тони Кроос. Он несколько перемен подряд только и делал, что здоровался со всеми классами, общался и гоготал. Однако по нему было видно, что он болел, — более того, к третьему уроку у него опять поднялась температура. Также выяснилось, что завтра в школу наконец-то пожалует Марк-Андре. От этой новости все ребята встрепетнулись, а учителя, до которых-таки дошла эта бесценная информация, стали размышлять о том, какие бы проверочные подкинуть этому вечно отсутствующему. Не выдержав, Феликс вновь сбежал с последнего урока — биологии. Ему очень сильно захотелось оказаться дома, там, где тепло и уютно, да и к тому же есть милаха Барт. И еще один немаловажный персонаж. «Надо посоветоваться, что делать с этой Шарлин», — пронеслось в мыслях юноши. Он прекрасно знал и был на все сто уверен в том, что Марио поможет ему разобраться с этим. Да, глубоко в душе Феликс абсолютно не хотел быть униженным и раздавленным какой-то самодержавной владычицей их класса, и рассказ Матса навеял на него разного рода эмоции, в основном боязнь исхода его плана. Но, посчитав, что пугаться нечего, Феликс улыбнулся и с уверенностью направился домой.***
Не убегай от судьбы-злодейки, Марио… «Ах, Марко…» Он ближе, чем ты думаешь, Марио Гетце… «Да…да… » Не забывай, час расплаты придет… «Н-не останавливайся…» Он уже пришел за тобой… «Сильнее… прошу…» Как тебе не стыдно, Марио Гетце?.. — Как же тебе не стыдно? — хрипя, жарко выпаливает шепотом Ройс прямо в покрасневшее и пламенящееся ухо Марио. — За что, блядь? — отрезает тот, прогибаясь под рельефным животом своего любовника. Марко довольно, надменно улыбается, стреляя молниями из глаз, и опускает голову к горящим губам Гетце. — Ты не перестаешь меня удивлять, — Ройс входит в него до самого конца, точно специально выжимая очередной глухой стон из самой глубины горла. — Сволочь, до чего же ты хорош, — он властно хватает партнера за скулы и с силой поднимает его лицо вверх, попутно запихивая свои длинные пальцы в мокрый рот Марио, где их гостеприимно встречает жадный горячий язык. Они делают это прямо на учебном месте — нет, без вышеупомянутого стыда, вообще без каких-либо отрицательных эмоций. Но и положительных здесь недостает. Ройс, по-хозяйски лаская набухший влажный член Гетце, как какое-то животное вдалбливается в него, рычит, глотая обжигающий воздух, почти нечленораздельной речью умоляет Марио двигаться ему навстречу и вопить изо всех сил… Он зверь. Он чувствует себя им. Здесь, в этой тесной маленькой комнатке с темно-серыми обоями, где они, собственно, и заперлись, он имеет полное право потерять контроль над собой и делать со своим одногруппником все, что ему только вздумается. Марио жалобно скрипит под ним, поддается этим неземным ласкам, кладет ладонь на напряженную руку Марко, массирующую его же гениталии… и визжит. Ройс, возбуждаясь пуще прежнего и ощущая точно приближение взрыва, впивается острыми зубами в его раскрасневшуюся от жара шею, натягивая ее, делая ему больно и приятно одновременно. Марио с громким выдохом кончает ему в кулак, извиваясь, подрагивая от спазмов, скручивающих весь пах вдоль и поперек, закатывая глаза и обмякая под его грузным туловищем. Марко же присоединяется к нему, останавливаясь и расслабляясь. Они оба молчат, выравнивая пламенное дыхание, и медленно опускаются на пол. — Чтоб меня, — шипит Марко, запрокидывая голову. Ему сейчас дьявольски хорошо. Марио не может ничего ответить — он без сил. Сердцебиение приходит в норму, руки перестают трястись, а в мозгу появляется осознанная картина всего происходящего здесь. — Что это… было? — решается прервать паузу Гетце, чуть поворачивая голову к своему партнеру. — А хуй его знает, — на одном дыхании говорит тот, махнув рукой. — Марко, — строго, но ласково произносит Марио, чуть улыбаясь. — Молчу, молчу, мамин воспитанный сынок, — Ройс начинает копошиться, приглаживая въерошенные светлые волосы и разыскивая свою одежду. — Вот почему ты весь такой… правильный, а? Ответь-ка мне, Гетце, — он встает, уволакивая за собой слегка помятую рубашку и черный пиджак. — Сам не знаю, — вздыхает Марио, отводя взгляд подальше от роскошного тела Ройса, возвысившегося над ним. Марко усмехнулся. Полностью приведя себя в порядок, он нагнулся к Марио и страстно его поцеловал. — Еще два с половиной часа, Гетце. Потерпи, и сможешь съебаться к своему сыну, — подмигнул он, заливаясь хохотом. — Нет, все-таки ты конченый гад, — опуская ресницы, шепчет Марио. — И почему я наткнулся в этой жизни именно на тебя? — Судьба-злодейка, мой тугодум, — Марко протягивает ему руку, призывая подняться. Марио слушается, и, когда их лица становятся почти на одном уровне, они крепко целуются. Ройс обвивает его еще обнаженное тело и томно произносит в губы Гетце вновь: — Судьба-злодейка…