***
Что удивительно, паника среди класса началась еще на первом уроке: все судорожно искали в интернете возможные ответы, решения, писали шпоры и запоминалки прямо на пальцах, запястьях, а девушки даже осторожно выцарапывали их на ногтях. Об этой самостоятельной все знали за две недели, но, естественно, никто и подумать не мог, что это утро наступит так быстро, словно на следующий день. Почти ни один человек не был готов. Конечно, компания Феликса не беспокоилась по мелочам — к ним вот-вот придем любимый Жером и спасет их, бедолаг, из этой бездны незнания. Как и намечалось, прибежал напуганный до безобразия тер Штеген; он-то вообще не был предупрежден и уж тем более готов к работе. Его лицо выражало неподдельный страх, руки заметно дрожали, и парни успокаивали его, сжавшись в плотное кольцо и по возможности обнимая друга. Пришли и Бастиан с Тони, оба невыспавшиеся, все еще больные, жутко сонные, но готовые к бою с Гриззель, и Бенедикт с рукавами темной рубашки, полными исчерченных вдоль и поперек бумажечек. В общем, прибыли все, кроме Лукаса. — Черт, что мне делать? Что будет? Предки подвесят меня на заборе, если я завалю все работы, и хорошие, да хоть какие-то нормальные отметки за семестр накроются медным тазом! — Марк-Андре обреченно опустил стеклянный взгляд в пол, хватаясь за светлые волосы. Томас положил ладонь ему на плечо и немного погладил. — Марки, все будет отлично, вот увидишь! — Мюллеру обычно с легкостью удавалось усмирить тер Штегена и привести его бушующий разум перед какой-либо работой в порядок, но сегодня его обаяние и мягкий голос не выполнили своей роли. Марк зашипел и стал топтаться на месте, не зная, куда себя деть. — Ждем, мы ждем, ребята, — спокойно произнес Матс, поднимаясь на цыпочки и выискивая взглядом гладкие черные волосы Боатенга. К сожалению, ничего подобного он не обнаружил и, закусив губу, причем верхнюю, он обернулся к парням, умоляюще смотрящим на него, как щенки, которых вот-вот должны были утопить. — Ох! — Хуммельс достал из кармашка на пиджаке хлопковый платочек и вытер лоб, чувствуя пригорание глубоко внутри. — Ребят, без паники! — Надо было сесть и поучиться хоть немного вчера вечером! — завопил всем на удивление Ману откуда-то сверху. — Ясен пень, не всегда же Жер придет на помощь, как Черный Плащ! — Спокойно, я говорю, — делая невозмутимое выражение лица, сказал Матс. — Все идет по плану… — Какому такому плану?! — шикнул Бастиан, хватая его за руку. — Черт возьми, у меня горло сейчас разорвется! И сердце вдобавок! Почему никто не предупредил, что Жером не придет? — Я сам не знаю, он ничего про это не говорил! — Звони ему, екарный бабай! — вмешался Тони, шмыгая носом и следом за этим кашляя. — Ах, блядь… — фыркнул Матс, начав разыскивать телефон где-то в глубинах рюкзака и переворачивая вверх дном все его содержимое. Внезапно до его ушей донесся громкий вой друзей вперемешку с фразой «О боже, это он! Это он!». Хуммельс оглянулся — потрепанный Боатенг переводил дыхание, поднимая палец вверх и давая понять, что ему надо отдохнуть пару секунд. — Ты где был, друган?! Мы чуть не свихнулись! — тараторил Томас, стоя над беднягой. — Ох… Еш… шкин… Мои спалили, что я сливаю вам ответы, и… э-э, как бы помягче выразиться… Зажали в углу! — Жером искривился и заметно покраснел. — Чтоб меня кто-нибудь с балкона сбросил, это было просто унизительно! Свои! Свои же!!! — он разозлился, отряхиваясь. — Как они узнали? — непонятливо спросил Бенедикт, все это время стоявший рядом и молча наблюдавший за сложившейся ситуацией. — А как не узнать?! Я пропадаю как раз перед самостоятельными и контрольными, и младшеклассники эти… кхем, гады, назвенели им про то, что я, якобы, с вами тут перекидываюсь ответами! Хорошо, что Шюррле отбиться помог… Мой авторитет в классе подорван! — Жером выглядел так, будто этот самый «авторитет» — смысл его жизни в школе. Парни переглянулись, понимая, что далеко ушли от главной темы утра. — Товар, Жер, — кивая, подсказал Матс. Боатенг шлепнул себя по щеке. — Мамочки… Вот, только как можно тише, — он быстро вытянул из какого-то невероятно потайного кармана в рюкзаке свернутую ленту со множеством мелких строчек. — Сожмитесь поплотнее, блин, за мной следят! — он примкнул к Мануэлю и Марку, и вся остальная кучка закрыла его фигуру от посторонних глаз. А они, между прочим, внимательно изучали происходящее, слившись с одиннадцатым классом. — Здесь — первый вариант, тут — второй… Это все. — Два варианта?! — удивился Месут, от волнения гоняя за щекой ароматный леденец. — В этом и проблема, ребятки… Ведьма придумала задания четырех уровней, половина всех заданий — с развернутым ответом… Вам придется скребсти на тройку, мне жаль, — вздохнул Жером, опечаленно поднимая глаза на друзей. Те молчали, боясь вымолвить хоть слово. — Прорвемся, — прервал паузу Бастиан, — с чем мы не справлялись за эти десять лет? — эти слова звучали убедительно и ободряюще; компания немного воодушевилась. — Ни с чем… — буркнул тер Штеген, и Ману тут же пихнул его в бок. — Тихо, Марк, сейчас не до пессимизма! — произнес Тони. — Давайте попробуем? — А давайте! — согласились все и стали заглядывать в ответы, пытаясь их запомнить. — Вот это у вас команда, — улыбнулся Боатенг, выбираясь из их кольца, — удачи, парни. Я желаю вам победы! — он помахал и стал удаляться, в итоге испарившись среди других людей, точно призрак. Все замерли, однако уже через миг вновь увлеклись заучиванием и переписыванием информации хоть куда: и на руки, и на пеналы, и на карандаши… У Матса, наверное, на Гетце-младшего было особое чутье, ведь он опять один заметил, что Феликса в общей массе не было; осмотревшись, он увидел его, прижавшегося к стене напротив их спецгруппы по списыванию и задумавшегося о чем-то. В руках у Феликса ничего не было. — Ты что встрял, дружище? — выпалил Хуммельс, словно отчитывая его. — Жером ответы дал, идем! Три минуты до звонка! Феля, не дури, это уже не смешно! — Гетце лишь зевнул, что поразило Матса еще больше и заставило изумленно вытаращить и без того безумные от паники глаза. — Да что творится-то? — Мне не нужны ответы, — спокойно ответил Феликс. — Как?! Что… что это значит?! — Ну, я готов. Готов к работе. — Не… могу поверить, правда?! — Матс чуть подпрыгнул. — И ты что, выучил всю полосу формул? — Да. — Феликс, — Хуммельс с обреченным видом подошел к нему и взял за плечи, — ты сошел с ума, брат. Скажи, что ты шутишь! — Гетце отрицательно кивнул. — Гриззель завалит тебя!.. Или… А-а, — челюсть Матса отвисла точно до самого пола, — я не… Ты сбрендил, — его лицо приблизилось, — нет, нет, нет… — Я обещал, Матс, — Феликс пожал плечами. — Ты… Она убьет тебя, я же предупреждал! Прошу, без выходок! Это плохо кончится! Шарлин здесь, — диким шепотом добавил Матс, придавливая Гетце и через плечо поглядывая на ту самую девушку, с которой у Феликса была запланирована интеллектуальная битва. Гриландер стояла далеко от них, переговариваясь с компанией подружек. Феликс выглянул из-за спины Хуммельса, невольно прикидывая, что с ним смогут сотворить эти кикиморы, если он вдруг окажется совершенно один. — Тьфу на нее. — Феля, — не успел Матс высказать свою последнюю мысль в виде наставления «юному» и «неопытному» другу, как прозвенел звонок. — Пожалуйста, — только и шикнул он. Фрау Гриззель стояла в дверях, видимо, в весьма приподнятом настроении; она с хищнической полуулыбкой встречала каждого, кто входил в кабинет, и провожала каким-то дурацким взглядом. Он сразу ввел Феликса, настроившегося на победу, в некое заблуждение. Нет, он нисколько не жалел о том, что не взял ни одного ответа у парней, — нельзя было не оправдать надежды Марио и самого себя, в конце концов! Уже при входе юношу злобно пихнула в рюкзак Шарлин, незаметно подобравшись сзади. Это слегка разозлило Гетце, и он огрызнулся, сверля ненавистную одноклассницу взглядом. «Тебе конец, курица вареная», — подумал он и с важным видом сел за парту, доставая только ручку. Единственную ручку. Все было больше, чем по-честному. Чуть отведя взгляд, Феликс посмотрел на трясущихся друзей, нервно рассаживавшихся по своим местам; Матс, Бене, Тони и Бастиан с Ману выглядели куда более спокойно и уверенно, нежели Марк, Томас и Месут. Озил вообще судорожно мусолил злосчастную конфету, не осмеливаясь проглотить и понять, что хоть такого жалкого антистресса у него не будет. Гриззель довольно закрыла дверь и прошла к столу, открывая журнал. В него был вложен тетрадный лист — однозначно с оценками за прошлый тест. — Итак, дети… Сперва про полученные отметки за работу в среду, — в точку. Гриззель нацепила очки и стала всматриваться в написанное. — Баллы вышли весьма интересные, — бросила она, заворожив класс; все замерли. — Тройки у всех, кроме Мальтеррера, Гриландер и Штурлицки… У них пятерки… Да, вот дела… Все принялись переглядываться, не понимая, почему три, если все списали все, что можно было. Феликс хлопнул себя по лбу. Этот день, видимо, должен был сыграть ключевую роль. Юноша чувствовал каждой клеткой, как Шарлин, сидя на соседнем ряду справа, разрубала его взглядом на миллион кусочков. О да, он ей сейчас покажет. Покажет себя во всей красе. Однозначно. Гриззель взяла сдобную стопку свежих работ на листах А4 и медленно, будто сама смерть, пошла между рядов, попутно оглядывая учеников и выискивая обещанного ей заложника неполученных знаний и страдальца — тер Штегена. Пока она раскладывала варианты на парты, за которыми по умолчанию сидело по одному человеку, Феликс обернулся к Ману; Нойер, вспомнивший и смекнувший, что Гетце решил справиться самостоятельно с этим адищем, улыбнулся ему, поднимая большой палец вверх. Юноша также помахал остальным друзьям. Один только Матс выглядел крайне обеспокоенным, и Феликс догадывался, что это было отнюдь не из-за отсутствия ответов. Причина сидела через парту от Хуммельса, любуясь своим маникюром. Гетце захлестнула злость, и он стиснул ручку. Повернувшись в другую сторону, он увидел, как Гриззель наконец-то нашла излюбленного Марка-Андре и, подсунув ему, по-видимому, более сложный вариант, ухмыльнулась. Тер Штеген был бледен, как полотно. Когда очередь дошла до Феликса, женщина взяла очередной лист и весьма спокойно положила его перед юношей. Но вдруг случилось то, чего Феликс явно не ожидал в этой жизни: как только он мимолетно окинул свои задания и вмиг прикинул решение, поняв, что они легкие, фрау Гриззель передумала и поменяла его работу, при этом широко улыбнувшись. В ее глазах он снова прочитал знакомое «Удачи», и она пошла дальше. «Ну, погнали! — подумал Гетце, не став оборачиваться к ребятам из-за боязни узрить их реакцию на полученный бумажный пиздец. Однако он услышал, как усмехнулась Шарлин где-то позади. «У нас один вариант. Я знаю это… И она знает. Тебе конец, Гриландер». С этой мыслью юноша принялся читать условия заданий и удивляться тому, как они были запутаны и закручены, — но ответы были у него перед глазами. Это не могло не радовать. Битва началась. Пути назад нет. … Феликсу показалось, что за этой чертовой партой перед исписанным до потери пульса листом он провел целую вечность. Юноша, не поднимая головы, писал и писал, думал и думал, вспоминал и прояснял в голове каждое слово Марио, каждую формулу и подсказку, произнесенную старшим вчера. Его силы под конец урока знатно иссякли, и он согнулся, дорешивая последнюю, самую сложную и, казалось бы, нерешаемую задачу, и одновременно с этим выжидая звонка. Все это проклятое время он ощущал, как Шарлин смотрела ему в спину, изучая, следя, злясь, но понимая свою безысходность и… проигрыш? Наверняка она поняла, с кем связалась. Гетце решил все задания до одного, просто изрешетив свой мозг; так много и долго он еще не думал на уроках Гриззель. Он искренне верил в то, что это ему по-любому окупится. Чувствуя, что до конца осталось совсем чуточку, он-таки взглянул и на Томаса, и на Ману, и на Матса. Они выглядели убитыми насмерть. «Бедняги, парни, — подумал Феликс, — я впервые… не чувствую себя ими? Я впервые не на их месте?». Эти мысли несколько смутили его — юноше совершенно не хотелось зазнаваться и хвастаться, чувствуя себя выше их. Они были его друзьями, помощниками, школьными братьями, все-таки! Поджав губы, Феликс услышал звонок и почему-то не обрадовался этому. Послышались перешептыванья и вздохи. — Сдаем, — властно произнесла фрау Гриззель, поднимаясь со скрипучего стула. Весь урок, на удивление, она внимательно наблюдала за учениками. — Ни минуты дописывания… Народ задрожал. Феликс с грустью посмотрел на Хуммельса, и тот опустил ресницы с явным сожалением, отодвигая от себя работу. Гриззель, уже добравшаяся до того ряда, забрала листы. Абсолютно неожиданно взгляд Гетце соскользнул с печального Матса на сидевшего прямо за ним Эрнеста, а затем — на Шарлин. Феликс, застыв, как кролик перед коршуном, стал не отрываясь рассматривать ее; девушка гордо задирала голову, шепча что-то своей подруге, находившейся позади. Когда юноша понял, что при всех нагло дырявил взором Гриландер, он мгновенно отвернулся. Что-то внутри защекотало его маленькое сердечко. Подозрительно защекотало. — На четвертом уроке будут известны результаты, — вдруг выдала Гриззель, наконец собрав работы. — Меня обязали все проверить и сегодня же выставить оценки. В этом месяце самостоятельных больше не будет. Класс уже не знал, чему радоваться: тому, что оценки не придется ждать целые выходные и можно будет прямо в этот же день обрадовать (или же разочаровать) предков, или тому, что больше старая ведьма не досадит никакими тестами и прочей херней. Феликс облегченно выдохнул, понимая, что Марио либо расцелует его до смерти, либо задолбит книгой до того же состояния. А Барт добьет, так сказать. Люди стали уходить, грезя о четверках и тройках, а Гетце вышел только вместе со своей компанией, глубоко в душе начав опасаться Шарлин и ее стервятниц. — Как это понимать, Феля?! — возмущался Бенедикт, размахивая руками. — Ты писал без ответов? БЕЗ единой подсказки?! — Расскажи, как это! — поддержал Тони, приобнимая растерявшегося юношу. Меньше всего ему хотелось разглагольствовать про Марио. — Я просто выучил несколько формул, вот и все. — Ложь неприкрытая, — усмехнулся Ману, оказываясь впереди. — Честно, Феля? — Честно. Я готовился весь вечер… — Один? — ну просто нож в спину, только не от Шарлин, а от Бастиана. Гетце заметно сжался и умолк. — Или репетиторов смотрел в интернете? — Озил, спасибо тебе! Низкий поклон! Спас Феликса от излишних придумываний и отмазок. — Да-а, точно! — согласился Гетце, быстро кивая. — Много видео пересмотрел, зато все понятно стало. Прояснилось. — Надо же, — сказал Матс, — интересно, что у тебя… будет, — тут, видимо, он хотел бы дополнить свою фразу другой вроде «будут синяк от Шарлин и перелом черепа от ее бешеной шайки», но Феликс и сам до этого догадался, натянуто улыбнувшись. — Надеюсь на лучшее, — вздохнул он, думая, как будет жить следующие два урока перед настоящей казнью. — Химия? — спросил Марк-Андре, кажется, смирившийся со своей участью. — Химия, — ответил Хуммельс. Верно, если бы не друзья, Феликс бы вряд ли пережил этот ужас. На химии он сидел и спал за одной партой вместе с Бастианом и Мануэлем, так как урок оказался весьма необычным: произошла маленькая ошибочка в расписании, и к ним в кабинет заперся девятый класс, естественно, никуда не поместившийся, где учились Дракслер и Киммих; они тоже, узнав про подвиг Гетце, похвалили его и договорились встретиться в столовой после математики и отпраздновать, какой бы ни была оценка. Сидели все кучно, гудя и занимаясь своими делами, не давая нормально вести урок, хотя самой учительнице было все равно — пятница, все же. Несмотря на подобный балаган, Феликс остался жив и здоров и отправился сразу после очередного звонка на физику, где ему, увы, изрядно потрепали и без того измученную душонку с этими идиотскими лабораторными работами. Конечно, он без труда сдал все свои долги и стал свободен; однако даже невзирая на подобные успехи в течение первой половины дня, сердце Феликса колотилось все чаще и чаще, словно готовясь взорваться. Ему все время казалось, что что-то пойдет отнюдь не так гладко, как он планировал. Этому содействовали не только холодные и мрачные взгляды, принадлежавшие Шарлин, но и какое-то нарастающее напряжение в воздухе. Феликс хотел бы списать все это на близившийся урок математики… Который скоро начнется, так как стало слышно, как взялся разрываться звонок. Класс с неимоверным желанием дружно вскочил с мест и помчался прочь, в кабинет Гриззель, поразив физичку оперативностью и сплоченностью. А как иначе? Близится час узнавания результатов! — Хоть бы три, хоть бы три… — бубнил себе под нос Марк, наматывая круги около Хеведеса и Озила. — Уймись, — шикнул Томас, — ага, вижу пятерку среди нас! — сузив глаза и приложив пальцы к вискам, загадочно произнес он. — Погляди, что у меня, пожалуйста! — захохотал Тони. — М-м, держу пари… Три, Тони Кроос! — Мюллер пожал плечами. — Вот не смешно, — выдохнул тот, скрещивая руки на груди. — Эй, Феликс! Волнуешься? — Еще бы, — Гетце сдавленно сглотнул, мимолетно разыскивая взглядом Шарлин. Ее нигде не было видно. «Наверное, сволочь, готовится топить меня…» — Расслабьтесь, парни! — протянул Бастиан. — Вот узнаем, прямо с урока свалим и пойдем в столовую, наедимся до отвала! Отметим такое событие… И никаких больше самостоялок, в кои-то веки. — Не то слово, Басти. Я ни одной не пропустил, между прочим, — улыбнулся Ману. — Признаться, мозг рвется от этих страстей. — О, тихо! — Матс жестом показал всем, что надо убавить звук и вообще, желательно, смыться нахрен из школы. — Шарлин идет!.. От последней реплики Феликса передернуло; он спрятался на Хуммельсом, выглядывая и наблюдая за несколько озлобленной Гриландер, идущей к кабинету в сопровождении двух подруг. Она искала кого-то испепеляющим и искрящим взглядом — и Гетце не стоило даже додумываться, кого именно. Он нырнул куда-то между Ману и Бене, чуть подрагивая. «Тебя, походу, разыскивает», — шепнул юноше Месут. «Капитан Очевидность!», — фыркнул тот. К великому счастью всей компании, звонок прервал активные поиски Шарлин и заставил ее, пыхтящую от негодования, первой влететь в кабинет. Вслед за ней потянулся остальной народ, которому уже нетерпелось узнать баллы и либо облегченно утереть пот со лба, либо с грузом на душе идти домой и потом долго-долго мучать и грызть самих себя. Феликс вошел почти последним, с надеждой закрывая глаза и по памяти находя свою парту. Она смотрела на него во все глаза. Вот он, гад ползучий. Вот он, вредитель в огороде, ненасытный колорадский жук… — Что ж, — фрау Гриззель взяла не маленький листочек с отметками, а сами работы, где было видно ее красные чернила, — посмотрим, что у нас получилось… Начнем с двоек, — она пошатнулась и подняла уставшие глаза на класс. Феликс услышал, как выдохнул Марк-Андре. Бедняжка. — Двойки… К сожалению, у Бергербрау, Фелльник, Кальмер и Доллоро, на этом все. Перечисленные жалобно замычали, закрывая лица. Друзья Феликса непонятливо разинули рты и замерли, а сам он удивленно стал смотреть на Гриззель, выжидая категории четверок и пятерок и надеясь на то, что оказался там, среди них — треклятых избранных. — Тройки, — женщина взглянула на следующие листы, — угу… Три у Крооса, Нойера, Озила, Герлетти, Штеплера и Сажиньски… Еще у Хуммельса и… кажется… — класс затаил дыхание. — … Да, у Швайнштайгера и Мюллера. Дальше, дети… Парни с чувством удовлетворения откинулись назад и улыбнулись друг другу; один только Марк, будучи в диком шоке, продолжал распиливать Гриззель изумленным взглядом. Феликс начинал радостно подрагивать, ощущая в воздухе невидимый яд, который источала Шарлин, не услышав среди упомянутых его фамилии. Внутри у него загорался крошечный огонек. — Четверки… У… Хм, где же?.. Ах, вот. Четыре у Хеведеса, Грюлле, Шаньетте и… тер Штегена, поздравляю, — она всем на удивление мягко улыбнулась, видимо, сама пораженная таким поворотом событий. Марк в один миг зашипел и схватил себя за волосы, не зная, куда деться и где именно провалиться под землю от счастья. Ребята стали полушепотом хвалить его со всех сторон, не веря своим ушам. Феликс же задумался. В классе были перечислены и названы оценки всех, кроме него и… Шарлин. Они оба были на финише. От этой догадки Гетце впервые за день стало реально страшно. Он сжался, как воробей, боясь услышать свою фамилию, однако это было неизбежно — Гриззель сконцентрировала внимание на последних двоих листах. Тут-то храбрость юноши улетела далеко и надолго. Он поджал побледневшие губы, напрягаясь всем телом. — Изумительно, что пятерок у нас две, а не одна, — как назло начала рассусоливать Гриззель, — я поражаюсь, как так вышло, но… Гетце, у вас пять, — она демонстративно показала классу его лист, где красным были проставлены лишь большие плюсы. Феликс стиснул зубы и мысленно испарился, когда сзади послышался гневный выдох Шарлин. — Интересно, что ваша работа выполнена… безупречно? Безупречно, Феликс. Не знаю, что на вас нашло, но… мне это нравится. Продолжайте в том же духе, молодой человек, — женщина довольно положила стопку на стол и выровняла ее. — Ах, Гриландер, у вас тоже пять. Поздравляю всех с написанием, до конца урока… решаем задания в учебнике на странице тридцать шесть… Последние фразы Феликс вообще не услышал и не понял, да и ему было откровенно похуй — он справился, черт возьми, он сделал ЭТО. Он уделал ее в точности, как и обещал всей вселенной во главе с Марио — единственным, наверное, ради кого он не испугался команды Гриландер и не оступился в один прекрасный момент. Юноша закрыл глаза с неземным блаженством, когда Гриззель стала печатать что-то на компьютере и одноклассники начали шептаться и хвалить друг друга. Феликс же ощутил себя очень отрешенным от других, будто отныне являлся каким-то идолом и символом гениальности. До него пытался достучаться Матс, но он никак не отреагировал, боясь обернуться туда, к Хуммельсу, и увидеть богопротивную физиономию Шарлин, готовой, верно, уничтожить его на месте. Он слышал, как Ману шикнул на Матса, сказав, что они поболтают на перемене. «Как же я влип… Оно мне было надо?», — вдруг подумал Гетце, переводя взгляд на спину до сих пор трясущегося Марка-Андре; он был искренне рад за друга и, отвлекаясь таким образом от раздумий про Шарлин, представлял себе, как будут счастливы родители тер Штегена… А как Марио-то будет рад! Феликс с удовольствием подумал о брате и попутно о том, что больше никогда не сядет заниматься математикой. После окончания урока народ вышел из кабинета расслабленным, спокойным и отчасти довольным. В коридоре парни облепили беднягу Феликса со всевозможных сторон, подпрыгивая, гогоча, потрепывая его за волосы, не давая даже шагу сделать и вздохнуть. Он улыбался, не веря в то, что этот кошмар наконец-то закончился. Ребята визжали, обнимая его; остальные одноклассники тоже не проходили мимо с равнодушием, оглядываясь на победителя и помахивая ему обеими руками. — Феликс, брат, у тебя получило-о-ось!!! — вопил изо всех сил Мюллер, забираясь на спину Гетце и пугая случайных учеников, просто проходивших мимо. — Парень, я горжусь тобой! — Матс крепко обнял юношу, оказавшись прямо перед ним. — Наш герой! Размазал всех по плинтусу, просто красавец! — с жаром выпалил Мануэль, стискивая кулаки и размахивая ими в воздухе. — Как?! — вытаращился на Феликса Бенедикт. — Как ты это написал? Без единой ошибки! Сама ведьма в шоке, что уж говорить про нас, Феля! — Я просто… — замялся смущенный до безумия Феликс; мысли у него были точно не о похвалах от друзей. — Просто подготовился, это было несложно. — Идем! Скорее тусить и веселиться! — Бастиан побежал к лестнице, зовя ребят за собой. — Вперед! Этот день надо запомнить навсегда!.. Ну, чего встали, истуканы? Погнали! Кучка дружно двинулась за Швайнштайгером, чуть ли не неся Гетце на себе. В эти минуты Феликс не знал, что ему и делать-то: гордиться собой, как он, впрочем, и планировал изначально, или же стеснительно принимать поздравления, помалкивать и не привлекать внимание, наверное, уже сгоревшей дотла Шарлин и ее чокнутой шайки. Он не задумываясь выбрал второе, чувствуя, как внутренний голос призывал к срочнейшему побегу из этой долбаной школы. Столовая была полна народу, ведь на этой перемене был обед. Ребята сразу приметили целый свободный стол, который словно ждал их, не подпуская к себе других. Компания с хохотом уселась за него; Феликс скромно пристроился сбоку, повернувшись спиной к большой массе людей, жужжащей около выхода. Юноше все это время казалось, что ему настойчиво смотрели в затылок. Через несколько секунд к ним подбрел и взволнованный Жером, и, узнав о честных результатах Феликса, он чуть не упал прямо на подоспевших Юлиана и Йозуа — те тоже с радостью поздравили Гетце с успехом в битве. Вся эта пестрая команда загудела вокруг Феликса, не переставая обнимать и тискать его. — Молодчина, дружище, — улыбнулся Юлиан, — мы с Йозу верили в тебя! А у кого вторая пятерка? — У Гриландер, е-мое, — усмехнулся Томас, — пусть знает, что у нас есть и помимо нее умные ребята. Да, наш гений? — он подмигнул покрасневшему Феликсу. — Тише, Томо, — Матс, сидевший лицом к толпе и краем глаза наблюдавший из-за широких плеч Ману за тем, кто входил в столовую и выходил, замер. Феликс мгновенно поднял на него взгляд и по настороженному виду понял, что пришла его смерть. Она. Она опять здесь. Все парни стихли, перейдя на шепот; Киммих и Дракслер немного спрятались за Жерома, когда поняли, что стало веять жареным. Сам Боатенг сделал абсолютно невозмутимое выражение лица. Феликс почувствовал, как все вокруг напряглось, умолкло, словно земной шар остановился. Внутри у юноши от страха все свернулось в жалкий крохотный клубочек, когда он увидел, как Матс и сидевшие рядом с ним Тони, Бастиан, Марк и Бенедикт как-то удрученно опустили взгляды в стол. Нет, только не это… — А-а, вот и наш герой труда, — строгий, дьявольски громкий голос Шарлин разрубил мирное гуденье столовой напополам. Все, совершенно все, кто был в помещении, замолчали и заинтересованно обернулись, сосредотачивая внимание на источнике шума — Гриландер, положившей руки на бедра и гордо вскинувшей голову. Позади нее, среди учеников, стояли ее подруги. «Господи, нет», — еле слышно прошептал рядом с Феликсом Мануэль. Сам Гетце боялся обернуться и желал прямо сейчас исчезнуть, просто просочиться сквозь щели в полу и оказаться дома, в любимых четырех стенах. — Думает, что самый умный, но на деле — конченый ноль, — уже на фоне гробовой тишины и едва уловимого дыхания как минимум семи десятков человек продолжила Шарлин, делая уверенный шаг вперед и глядя в спину застывшего юноши. — Не так ли, Феликс Гетце? Тут все стали шептаться. Феликс почувствовал, как загорелись щеки и лоб. Так стыдно ему в жизни не было, и он понадеялся, что упадет в обморок в этот же миг. Однако этого не случилось. Ману положил свою широкую, горячую и потную ладонь на его руку в знак хоть какой-то поддержки и сдавленно сглотнул. Гетце точно знал, что все смотрели именно на него, причем изо всех уголков большого помещения. Он опустил ресницы, чуть начав дрожать. Пришла пора платить за достигнутый успех. Нельзя же было уйти вот так, безнаказанно. — Ты ведь не знаешь так много, сколько написал, — Шарлин еще больше приблизилась к несчастному, в итоге оказавшись в метре от него и возвышаясь над юношей, как статуя. — Ты ведь не сам готовился, правда? — от этого мезкого, противного тона хотелось вмазать ей по лицу, а потом сжечь к чертовой матери. — Прекрати, Гриландер! — неожиданно попытался вмешаться Бастиан, немного привставая и до побледнения пугая сидящих по соседству. — А ты бы лучше помолчал, неудачник, — бросила девушка, звучно топая и изничтожая смельчака искрящим взором. Швайнштайгер поджал губы и неохотно сел на место, понимая, что таким образом лишь ухудшит и без того адовую ситуацию. По столовой прошла новая волна тихих разговоров. — Всем видно этого подлеца? Этого негодяя, твердо решившего продемонстрировать свой ум, сообразительность и бла-бла-бла! Кого ты обманул? Себя?.. Феликс не мог больше сидеть молча. Он в последний раз выдохнул и смело развернулся, сразу увидев перед собой ненавистную одноклассницу, с идиотской улыбкой ожидающей его реплики. Гетце забыл все, что хотел сказать, и подумал о том, что и так выкрутится и во второй раз покажет ей, кто он такой есть. — Хватит, Шарлин, я ничего тебе не сделал, — с почти незаметной дрожью в голосе сказал он. — Ха-ха, наивно, Гетце! Думаешь, что ты хотя бы когда-нибудь сможешь сравниться со мной и достичь тех же высот? Ты, жалкое подобие ученика! — она перешла на громкий визг, с каждой секундой все больше раздражая Феликса. Почему-то он не ответил и только обернулся на своих друзей, выглядевших, как прибитые мухи; Матс с сожалением и почти слезами на глазах глубоко вздохнул и закрыл лицо ладонью. Он был как никогда прав… Юлиан, Йозуа и Жером стояли за ним с каменными лицами, боясь шевельнуться, а все остальные все так же смотрели куда-то сквозь стол. По ним было видно, что они внутренне пылали, но ничего не могли с этим поделать. Их беспощадно пожрала безысходность. — Признавайся, ты готовился не один! — совершенно внезапно, просто как резко нахлынувший ливень, Шарлин одним ловким движением схватила Феликса за плечи и потянула на себя. Он не заметил, как выскользнул из-за стола и оказался посреди пустого пространства, судя по всему, специально предоставленного им обоим для настоящей драки. Животный, дикий и крышесносящий страх впился в горло Гетце, и он обессиленно захрипел, пытаясь выбраться из плотно сомкнутого кольца рук Гриландер. — Кто помог тебе прозреть?! А, наверное, это был Марио, или как его там! Верно? — она сильнее надавила на шею юноши, заставляя его усиленно глотать пылающий вокруг них воздух. Для Феликса это была последняя капля. Вот чего он точно не сможет пропустить мимо ушей, так это упоминаний о старшем брате, которого он безумно любил и боготворил. Он с шипеньем вцепился в ее пальцы, озлобленно царапая их, однако все было тщетно — Шарлин ухватилась за него с удвоенной силой, не давая возможности выбраться или пошевелиться. Феликс глубоко сожалел лишь об одном — о том, что его любимые друзья это видели. Это была вообще не благородная битва, а скорее какой-то дебильный балаган, который иначе нельзя было назвать. Единственное, чего он захотел в эти мгновения — чтобы Марио никогда об этом не узнал ни из чьих уст. — Не смей трогать Марио! — вскрикнул Феликс, извиваясь. Шарлин злобно усмехнулась. — Так во-от кто помог бедному дурачку прославиться на весь класс! — протянула она, наваливаясь на юношу; ее губы оказались над его ухом, и она прошептала: — Всегда помогает такому идиоту, как ты! Вытягивает тебя из болота, неумеха! А ты сам… просто жалкий щенок! Самое дохлое посмешище, встретившееся мне на пути! — Сволочь! — промычал Феликс, жмурясь и чувствуя наступающее удушье. — Сволочь? Нет, Феликс, я не сволочь! Теперь я — это твой персональный ночной кошмар, который будет мучать тебя столько, сколько ему вздумается! А ты — паршивая собачонка, облезлый дворовый пес, решивший стать королевской собакой засчет Марио! — Я сказал… Не смей… Говорить… О Марио! Мразь! — Феликс почувствовал, как внутри что-то взорвалось. С нечеловеческой силой он стиснул руку Гриландер, и они немного поменяли свое положение, развернувшись лицом к бледной, дрожащей и открывшей рты компании Гетце. — Ты еще не знаешь, какая я мразь… — прошипела Шарлин ему в ухо, улыбаясь. Феликс растерял последние крупицы разума, превращаясь в разъяренного зверя. Его лицо, судя по ощущениям, горело адским пламенем, а сердце билось, как сумасшедшее, готовое вырваться наружу в любой момент. Ни одной адекватной мыслишки не было сейчас в голове у юноши — все спуталось, смешалось и перекомбинировалось так, что перед глазами встал лишь язык красного огня, обжигающий все в теле и голове и призывающий к решительным действиям в ответ на подобное глобальное унижение. Феликс опечаленно бросил мимолетный взгляд на ребят, ждущих, что же будет дальше; он, точно прощаясь, прошелся по всем родным лицам, на доли секунды останавливаясь на каждом, а особенно — на белом лице Матса с крайне обреченным взглядом. Гетце полностью признал его правоту, но нисколько не жалел о том, что отважился на свой поступок. Он знал, на что и кого шел. Он знал глубоко в душе, что так оно и обернется. Это было слишком предсказуемо. Феликс осмотрел всю заинтригованную толпу, окружившую его и Шарлин; он не хотел осознавать, насколько убого и нелепо они сейчас выглядели на виду у здравой половины школы. Он ничего не хотел понимать и принимать к сведению. Было все равно. Прости меня, Марио… С этой фразой, мелькнувшей в сознании выцветшим пятном, Феликс сделал то, на что никогда в своей жизни не решился бы, тем более в школе. Он отбросил все терзающие его измученный мозг сомнения и просто доверился своему телу, уже точно знавшему, что надо делать. Он не собирался ни о чем сожалеть — пора было постоять за себя.***
— Алло, это кто? — Марио облокотился о стол, намертво заваленный бумагами и всяческими документами, глотая свой уже остывший кофе. — Добрый день, Вы герр Гетце? — Да, это я, — он почуял, что что-то было не так, если ему задали подобный вопрос. Марио поставил стакан и свел брови к переносице, ожидая дальнейших слов собеседника. — Очень хорошо. Я фрау Менхерт, из школы, в которой учится Ваш младший брат, Феликс. — Что-то… случилось? — Марио уже по ее нервному тону понял, что произошло нечто странное. — Да, к сожалению… Вы не могли бы приехать к нам прямо сейчас? — Ох, — Марио закрыл рот ладонью, догадываясь, о чем шла речь. — Конечно, я приеду, фрау Менхерт. С минуты на минуту отправлюсь к вам… Но что произошло? Пожалуйста, скажите! — Без подробностей, уж извините. Вы сами все узнаете и увидите. Могу лишь сказать, что… Ваш Феликс устроил драку в буфете. Поторопитесь, пожалуйста. Мы Вас ждем. Она положила трубку, оставив посиневшего и позеленевшего от потрясения Марио в полнейшем замешательстве. Он убрал телефон и стеклянными глазами посмотрел в окно, не успевая за ходом своих разразившихся раздумий. Сзади к нему подошел Марко, шелестя листами. — Что-то произошло? — заботливо спросил он, проводя шершавыми пальцами по щеке Гетце. — Феликс подрался с кем-то, — не своим голосом выдавил Марио, возвращаясь в этот мир, — мне срочно надо бежать! Немедленно! Пока, Марко! — он быстро поцеловал парня в губы со звучным чмоком и, схватив свой чемоданчик, помчался прочь. Теперь в мыслях были главными только Феликс и разные ситуации пренеприятнейшего вида, которые Марио стал себе воображать. Его охватила настоящая паника, и он даже не смотрел по сторонам, на преподавателей, удивленных столь резким уходом студента. Гетце захлестнул только родительско-братский инстинкт — надо было выручать мальца, что бы он там ни натворил.