Исправленному верить

Майкрофт приехал через десять минут. Постоял в коридоре, выбирая, с каким выражением войти, и резко толкнул дверь, напугав при этом присутствующих. Его жутко мутило, но хуже всего было то, что он, похоже, не мог с этим справиться. Как же все не вовремя. Не глядя на Шерлока, обсуждавшего что-то с Ватсоном, он медленно прошел к столу, возле которого все еще стоял Грег, и, бросив дежурный взгляд на его содержимое (чтобы дать себе возможность взглянуть на Грега), уже через секунду выпрямился и повернулся к остальным. Шерлок знал, что его брат, в отличие от него самого, немного интересовался людьми, и не был уверен, как тот отреагирует на смерть школьной подруги. Насколько он помнил, они были довольно близки до того, как ее не стало. Майкрофт его восхитил, то есть разочаровал. Чертова стальная махина, он только и сделал, что начал расспрашивать о ходе расследования, о чем ему наперебой принялись докладывать Хупер и настороженный такой реакцией Ватсон. Позже он скажет что-нибудь вроде «Поверить не могу, он едва взглянул на нее», а Шерлок ответит «На нее?» или «Брось Джон, на что там смотреть» и тот еще пару дней не будет с ним разговаривать. Скука. Все, казалось, забыли про инспектора, или это он забыл про всех, невидяще пялясь куда-то в район стола, делая вид, что знакомится с собранным на убитую материалом. В его голове роились мысли, но ни одна из них не была связана с настоящим. Он не ожидал, что будет так плохо. Ожидал ли он? «Ожидал…» — ответ, словно подхваченное потоком мыслей перо, равнодушно покачивался на границе вопроса и утверждения, будто удивление вызывало само выбранное им слово. — А вы что думаете, Лестрад? — спросил детектив в ответ на одну из реплик, но Майкрофт, сделав вид, что мнение инспектора его не интересует, повернулся к останкам и, продолжая разговор, не дал тому вставить и слова. Запоздало до Лестрада дошло, что те обсуждали, была ли она изнасилована при жизни или уже после. И снова Грега удивила сама постановка вопроса: разве было, кроме этой оболочки, что-то еще, внутри, напоминавшее о жизни? Перед глазами плыло. Она не может быть здесь, она… — Спасибо. — Обсуждение физиологических подробностей убийства наконец подошло к концу. Майкрофт выдохнул через нос, показывая, с какими неудобствами сопряжена для него эта дань уважения погибшей. Что его оторвали от дел. — Это все, что я хотел знать, — добавил он равнодушно. — Соболезную, Майкрофт, — искренне сказал Джон. Майкрофт не шелохнулся, но с таким же успехом мог бы пожать плечами. — Тринадцать лет лишили меня надежд. — Он отвернулся, чтобы снова взглянуть на стол. Грег готов был плюнуть на все на свете и закрыть лицо руками, когда произошло то, чего не ожидали ни Шерлок, ни Джон. Затянутая в перчатку ладонь взлетела вверх и, на секунду застыв в нерешительности, спокойно легла на спину Лестрада. Может, Майкрофт и не знал, как его утешить, но мог попытаться, пусть и в ущерб спектаклю, который они вдвоем пытались здесь разыграть. — Что такое? — прошептал Шерлок одними губами. — Джон? — Не надо, Шерлок, пойдем, — направляя его к выходу, произнес доктор. — Все, что нужно, мы уже видели. Но детектив не спешил уходить — он вдруг сорвался с места и порывисто стиснул брата в объятиях. «Брат», — коротко и емко произнес он; заставив обомлеть и Грега, и Джона. Майкрофт при этом не шелохнулся, стоя как истукан. Когда они ушли, он запустил руки в карманы пальто и дернул уголком рта. Театральное сообщество должно бы скорбеть о потере такого актера — в лице Шерлока, да и него самого тоже. Когда они вышли, Майкрофт некоторое время настороженно смотрел на вход, а потом притянул Грега к себе. Тот был ни жив, ни мертв. Он чувствовал, что его собственное сердце онемело и, налившись свинцовой тяжестью, едва воспоминало биться в груди. Вся невысказанная холодная ярость, которую он сдерживал в себе годами, покрывшая его изнутри ледяной коркой, была ничем по сравнению с тем, чтобы видеть, как страдает Лестрад. Они испытывали разные чувства: он ненавидел, а Грег — любил. — Не надо, не смотри… — прошептал Майкрофт. — А какая теперь разница, — глухо и безразлично отозвался Грег. А потом он добавил, почему-то усмехнувшись (У Майкрофта подскочило сердце): — Ты знал, — не спросил, а утверждал он. Выходит, не зря. Что было сказать теперь, когда уже поздно? Стоило врать и дальше, а стоило? Когда он, возможно, подводил единственного, кто у него остался… Кто, может быть, еще верил. — Знал. Грег помолчал. Пусть это не было новостью, то, что Майкрофт признался, не пойманный с поличным, его удивляло. Беспокоило и успокаивало одновременно, как стрекот висящих на потолке ламп, как мокрая пахучая шерсть его дорогого пальто под ладонями, как вонь его чертовски дорогих духов, пробивавшихся даже сквозь мазь под ноздрями. Он сжал его воротник, не зная, что собирался сделать. Просто… сжал. — Как долго? — спросил осторожно, по восходящей. — С самого начала, — Майкрофт не стал скрывать, что понял, с чем имел дело, практически сразу. — Когда увидел торс в баке, я понял. Когда увидел руки — был уже уверен. — Ты поэтому спорил со мной? — не вопрос, снова. — Я нес чушь. Прости. Не хотел… — Расстраивать меня? — горько ввернул Грег, который «вовсе не был расстроен». — Давать тебе ложных надежд, — соврал Майкрофт. — В этом не было смысла, если мы все еще не нашли того, кто это сделал. Да уж, — усмешка вышла кривой, — помощник из меня вышел дерьмовый, как выяснилось… Прости, — попросил он искренне, чувствуя, как его сердце сворачивается в узел, — я соврал. Я думал, ты знаешь. Грег помолчал. — Я знал. Майкрофт похолодел, смотря вниз через его плечо. — Как давно? Грег сжал воротник, чувствуя под ладонями мокрый ворс, вжимая в него ногти. — Когда ты начал со мной спорить тогда, в машине. И еще, на пляже, с рукой. С чего ты вдруг заговорил со мной о судьбе. Ты же скорее вырвешь себе язык, чем признаешь, что тебя волнуют материи выше индекса Доу-Джонс. Я приехал домой, лег на кровать и стал думать, зачем тебе понадобилось уводить меня от разгадки. Но это было не важно, — он вдохнул, — мне все равно нужно было раскрыть это дело — с тобой или без тебя. Но с тобой… это просто нелепо, но это показалось мне правильным. — Я испугался. — Я понял. — Грег усмехнулся, в который раз. Юмор был единственной оставшейся у него защитой. — Знаешь, какой была моя самая первая мысль, когда я увидел это… ее. Еще до того, как я подумал, что нужно позвонить тебе? Майкрофт дернул уголком рта. Взгляд его все еще сканировал то, что осталось от Ким — поневоле, но он смотрел скорее в себя, и видел себя, и то, что осталось от них самих. Два сломанных человека в комнате для останков — отрезавшей их обоих от прошлой жизни, захлопнувшей за ними дверь. — Убежать, — о чем думал Лестрад, было ему понятно. — Убежать, — горько признался тот, отводя взгляд, — убежать, спрятаться, больше никогда не видеть ничего из этого паршивого дела. Прямо как в детстве, — усмехнулся он снова, как будто признавая свое поражение, но удивляясь ему, — в приюте, я так и делал — забьюсь в какой-нибудь темный чулан… Майкрофт слушал его, смотря невидящим взглядом. — …и уши закрою — для верности. Я так привык — убегаю и прячусь и жду, что проблема решится сама собой. Так хорошо… И вот сегодня я стоял здесь, ища, где спрятаться, а когда Ватсон сказал позвонить тебе… А у меня в голове эта мысль, знаешь, — со смешком, он покрутил у виска, накручивая мысль на палец, — что ты придешь и решишь все, обязательно все решишь. Что я окажусь в комнате с людьми, которые никуда не сбегут и, если что, не станут меня искать. И мне вдруг стало так стыдно, я и слова не смог промямлить. Как я мог звонить тебе? И все еще стыдно… как будто я какой-то самозванец. — Ерунда, — возразил Майкрофт, не допуская споров. — Ты никогда не был таким. Ты же всегда пытаешься все исправить, приладить, починить даже то, что не было целым. И ты всегда бьешься над делами до последнего, а когда ничего не выходит, начинаешь сначала. Поэтому ты мне так… — Майкрофт осекся, не зная толком, что собирался сказать. — Ты никогда не переставал искать ее, даже ночью, ты и Шерлока терпишь только ради ответов, думаешь, что искупишь вину перед ней, если найдешь остальных. — Он прервался, обдумывая слова, которые никогда не давались ему легко. — По правде говоря, это мне должно быть стыдно перед тобой: за все эти годы я и пальцем не пошевелил, чтобы найти ее. Надеялся, что это сделаешь ты. Смешно признаваться… Потому что ты не осудишь меня, если я буду стоять в стороне. Но когда дошло до дела, я струсил как последняя крыса, — сказал он жестко, вынося вердикт самому себе. — Ты боялся того, что можешь найти. — Как и ты, — кивнул Майкрофт, — вот только тебя это никогда не останавливало. И я больше чем убежден, что ты не станешь сбегать и прятаться. — Ты прав. Не стану, — Грег отстранился. — Молли скоро вернется. Нужно отснять останки. Он ожидал, что с тем, как он сделает шаг назад, понимание между ними уступит место неловкости, но этого не произошло. Майкрофт подал ему салфетку, вытереть нос. — Я хочу остаться, чтобы найти этих ублюдков, — сказал он нетерпящим возражений тоном. — Я должен. Не себе. Ей. — Он с трудом удержался, чтобы не кивнуть на стол. — Ладно, — рассеянно ответил Грег, засмотревшийся на стол против воли. — Это займет какое-то время. Завтра… — Сейчас, — перебил Майкрофт и, развернувшись на каблуках, стремительно направился к выходу. — Конечно, — согласился Грег, как будто, предложив подождать, сморозил какую-то глупость, и, что есть сил зажмурившись в потолок, пошел за ним следом.