Исправленному верить

Донован вернулась как раз тогда, когда Грег вышел из допросной, дав команду уводить обвиняемого. Увидев, что Кэмпбелл выглядел так, словно его несколько раз прокрутили через мясорубку, она нахмурилась: — Босс, что вы с ним сделали. Бог ты мой… — Вот, — сказал он, вручая ей листок с нарисованной им схемой. — То место, где он хранит голову Ким Ленг. Без протокола, Салли, — добавил он, извиняясь. Она выругалась. — Ты слышала наш разговор? Нужно продолжать обыски недвижимости Кэмпбелла, оформленной на подставных лиц. Он точно что-то там прячет. — Я уже занялась этим, — поспешно заверила она и добавила, без вопроса: — Так он не собирается признаваться. — Нет, и это не потребуется, — просто ответил Лестрад. — Мы больше не будем добиваться признания. Мы и так нашли достаточно, чтобы засадить его по высшей мере, и я не собираюсь давать ему шанс хоть как-то обелить себя или вызвать сочувствие. Дадим ему время посовещаться с адвокатом, пусть топит себя и дальше, хотя я больше чем уверен, что она сообразит, что к чему, и сама начнет настаивать на признании. В любом случае… — протянул он, поворачиваясь к Майкрофту, — плевать. Я сыт этим всем по горло. — Антея, — поздоровался он, — Мистер Холмс. Чем обязан? — Если не возражаете, инспектор, на два слова, — ответил Майкрофт, выразительно зыркнув на помощницу. Та без слов оторвалась от смартфона и поспешно направилась к выходу. — Я… попробую уладить это, — сообразила Донован и направилась вслед за ней, но, как показалось хмыкнувшему Лестраду, главным образом за ее задницей, соблазнительно обтянутой офисной юбкой. Он был бесконечно благодарен Салли, за то, что она относилась к нему с таким пониманием и с опозданием понял, что действительно был слишком уж суров к ней. Возможно, ему стоило исправить это. Норфолкское дело влияло на него еще больше, чем он подозревал, но осознал он это только сейчас, стоя в пустой комнате при допросной один на один с Майкрофтом, чувствуя себя не больше, чем отпечатком в пространстве: проведя слишком много времени с призраками, он подпустил их непозволительно близко, позволив себе вплестись в их последний танец. Под глазами Холмса залегли глубокие тени, и он не сомневался, что посмотрев на себя, увидит, что выглядит так же. Он вспомнил, как тринадцать лет назад все было наоборот: Майкрофта интервьюировали на том стуле, а Грег наблюдал за ним из-за стекла, сгорая со стыда от того, что ему пришлось выгораживать его. Что ж, может, не так уж все и поменялось за эти годы: его до сих пор прикрывают — Майкрофт, а теперь вот еще и Донован. Он не мог угадать, чем заслужил благосклонность этих святых людей. — Я подумал, что мне стоит присутствовать, — сказал Майкрофт в подобии извинений за вторжение. — Ерунда, — бросил Лестрад, которому вообще-то стоило сказать спасибо: если бы он не чувствовал на себе пристальный взгляд Майкрофта и не ощущал поддержку, то вряд ли рискнул провернуть нечто подобное. — В твоем присутствии не было никакой необходимости, так что давай, не трать мое и свое время. Зачем ты здесь на самом деле? Проследить, чтобы глупый карманный инспектор не натворил чего ненароком? Что ж, — пожал он плечами, — тогда я снова тебя разочаровал. Он опомнился, только договорив: это было слегка агрессивно, — но не мог ничего поделать с тем, что его уставшая и раздраженная часть взяла над ним верх. Майкрофт едва заметно скривился, хотя и не ожидал теплого приема после того, как Грег игнорировал его с самого Рождества. С другой стороны, он не обманывал себя тем, что это связано с их личными отношениями. Грег не был склонен мешать рабочее и личное, а он считал, что Майкрофт пришел сюда именно что по работе. На деле же это было лишь половиной правды. — То, что ты сделал, было в крайней степени неосмотрительно… — начал Холмс. — Я знаю. Сделал. Разве не на этот случай ты здесь? Для того, чтобы прикрыть меня? — с вызовом произнес раздраженный Лестрад. Майкрофт вздернул подбородок и оперся на зонт правой рукой, чувствуя, как опасно накреняется металлический стержень. — Исключительно из продиктованной обстоятельствами необходимости, — ответил он сухо, но Грег перебил: — …разве не для того и существуют покровители? Майкрофт сжал зубы. Уставший от необходимости все время чувствовать себя на пороховой бочке, когда дело доходило до разговоров с Лестрадом, он отдал бы все, чтобы уйти отсюда прежде, чем узнает, что на этот раз он сделал не так. — Не имею и малейшего представления, чем вызвал твое неудовольствие на этот раз, но буду благодарен, если ты потрудишься объяснить это без лишних эмоций. — Без эмоций? — недоуменно уставился Грег. — Хорошо. Никаких эмоций, — подтвердил он. — Тогда и ты объясни мне, Майкрофт, потому что мой маленький мозг, очевидно, не в силах постичь всей глубины твоего вмешательства в мою жизнь и карьеру. О каких высоких покровителях толковал Грегсон, в очередной раз предлагая мне старшего инспектора? Майкрофт закатил глаза и вздохнул. — Что дало тебе основание полагать, что я имею к этому хоть какое-нибудь отношение? — спросил он, выдавая нетерпеливое раздражение. — Насколько я помню, это стало у вас чем-то вроде приветствия. Причем здесь я, ради всего святого? — При том, Майкрофт. При том, что раньше он не заикался о том, что я твой протеже, — последнее слово Лестрад заключил в кавычки. — Это цитата? — вскинул бровь Майкрофт. — Сомневаюсь, что ты передаешь его слова в точности. Суперинтендант Грегсон слишком осмотрительный человек, чтобы произносить мое имя… всуе. Грег нахмурился, пытаясь припомнить, но в этом не было смысла: — Сомневаюсь, что он мог говорить о ком-то еще, предлагая мне отказаться от повышения «несмотря на то, что мои покровители выражают настойчивое желание, чтобы я его принял». Не нужно раскидывать мозгами, чтобы понять, что это очередная твоя попытка упечь меня в безопасное место! «Безопасное место», — раздраженно подумал Майкрофт. — «Как будто такое вообще существует». — Он просил тебя отказаться, — безо всяких эмоций повторил он, как всегда из всего предложения цепляя только то, что интересовало его. — Да! — Интересно, — кратко ответил Майкрофт, взглянув на кончик зонта. — Ничего интересного. Грегсон завистливый кусок дерьма — не то что мне вообще хотелось бы согласиться. — Я правильно понимаю: ты полагаешь, он сделал это из зависти? — Конечно, нет, — насмешливо произнес Грег, — конечно, он сделал это из самых добрых побуждений. Я работал с ним много лет и прекрасно знаю, что ему насрать на судьбу вверенных ему людей. Чтобы посчитать, сколько карьер он загубил, не хватит пальцев обоих рук. Ты знал это? — Соглашайся, — сказал вдруг Майкрофт. — Что? Я не собираюсь… — Замолчи, — прервал его Майкрофт. — Ты не понимаешь, — вкрадчиво продолжил он, и Грег с удивленной обреченностью понял, что слишком устал, чтобы спорить. — Ты думаешь, что он делает это из зависти, но не знаешь всего. Он делает это для себя и трясется за свое собственное место. Ты почти раскрыл это дело, и, когда ты это сделаешь, газеты начнут превозносить тебя. Ты уже имеешь больше влияния, будучи инспектором, чем ему когда-нибудь доведется иметь, просиживая задницу у себя в кресле. Ты все время принижаешь свои достоинства, а меж тем, никто, кроме тебя, за последние тринадцать лет так и не раскрыл Кэмпбелла, не говоря уже о том, чтобы подобраться к нему хотя бы на дюйм. — С твоей помощью. Майкрофт сверкнул глазами, и Грег замолк. — Когда мы были там, на пляже, я спросил тебя, что, по твоему мнению, помогло тебе продвинуться по службе. Если память мне не изменяет, ты назвал исполнительность и аккуратность в числе своих добродетелей, как и аналитический склад ума… Я едва удержался, чтобы не засмеяться от подобного вздора. Грег задохнулся от неожиданности. — Что? — Я сказал: нонсенс. Исполнительность, о которой ты говоришь. Бумаги, которые ты «держишь в порядке». Ты здесь совершенно не поэтому, я говорю это как человек, непосредственно наблюдавший за твоей карьерой практически с самого начала. Ты не аккуратный — ты требовательный, не въедливый — а преданный делу и, уж прости, то, что ты устроил в допросной, вряд ли можно охарактеризовать как «я делаю то, что говорит мне начальство». Ты бульдог, Лестрад, и всегда им был и твои так называемые покровители понимают это. Им нужен человек, которым, если что, можно прикрыть свою бесполезность и неповоротливость — кто-то, кого можно выдвинуть вперед. Кто-то, кого они захотят держать на расстоянии вытянутой руки, но не слишком близко. Сейчас им выгодно твое повышение, чтобы кинуть общественности кость — герой получает свою награду, а вместе с ней и большие полномочия, чтобы жители Готэма спали спокойно. Впрочем, можешь не переживать: я действительно позабочусь о том, чтобы держать их на расстоянии вытянутой руки от тебя. Что касается Грегсона — забудь о нем. Он не завидует тебе, он боится, что ты подсидишь его, что твои покровители приготовили для тебя его собственное место. Что ж, он не прав только в одном: его место шатается под ним без твоего и моего участия. Не сегодня-завтра его отправят в отставку — как ты правильно выразился, он кусок дерьма, просиживающий штаны без какой-либо пользы. Кстати говоря, учитывая, что ты привлекаешь к расследованиям Шерлока Холмса, раскройся это, под ударом окажется именно он, а не ты. Он допустил его — ты лишь следовал его указаниям. — Ты знаешь, что это не так, — холодно произнес Грег. — Да, но этому никто не поверит, — ответил Майкрофт, рассматривая ногти. — Я не твой покровитель, Лестрад, а Шерлока, но я могу им стать, если того потребует ситуация. Грег выдохнул через нос, выпуская пар. Черт возьми, у него не осталось запала, даже чтобы как следует разозлиться. — Это и называется покровительством. — Это называется «разумной предосторожностью», — взглянув на Лестрада так, что его обдало могильным холодом, произнес Майкрофт. — Сказать тебе, где я видел твои предосторожности? — усмехнулся Лестрад. — Меньше всего мне не хватает, чтобы за моей спиной шептались о том, что я заработал повышение… — он запнулся, на секунду и сам поверив в окончание предложения. Что он собирался сказать? Что сделал карьеру, трахая Майкрофта во всех мыслимых и немыслимых позах? Эта мысль могла бы стать последней каплей после того, что он уже пережил сегодня. Он и так чувствовал себя в шаге от увольнения. Майкрофт на долю секунды прикрыл глаза и снова посмотрел на него. — С твоего позволения, я предоставил тебе достаточно объяснений. Остальное не обсуждается. — Не обсуждается? — начал выходить из себя Грег. — Да кто ты такой, чтобы решать, что обсуждается, а что нет? Это моя карьера! — склонившись к Майкрофту, по слогам прокричал он. — Моя карьера и моя жизнь, и ты никто, чтобы совать в них свой длинный нос! Майкрофт взмахнул зонтом. Его кончик оказался перед носом Лестрада. Тот замер, опустив на него снисходительный взгляд: этого оказалось достаточно, чтобы остановить его пламенную речь. — Я буду делать это каждый раз, чтобы напомнить тебе о необходимости выбирать выражения, — проговорил Майкрофт, бросая на стол папку. Та приземлилась с громким шлепком, едва не расплескав содержимое оставленной кем-то кружки. — Что это? — голосом, все еще хранившим отпечаток раздражения, спросил Лестрад, уже понимая, что, что бы ни принес ему один из Холмсов, это не могло бы ему понравиться. — Полагаю, это уже не понадобится. Адвокат Кэмпбелла вышла на ваше руководство, предлагая сделку — смягчение срока в обмен на частичное признание вины. Грег рванул папку со стола, все-таки опрокинув кружку, и скользнул взглядом по ее содержимому. — Только через мой труп, — отрезал он, протянув ее Майкрофту. — Мне насрать на его признание, он будет сидеть в одиночке Белмарша, пока не сдохнет. — Я так и думал, — кивнул Майкрофт, чье мнение по данному вопросу абсолютно совпадало с мнением Лестрада. Он сунул папку подмышку. Хотя они обсудили все, что хотели, Майкрофт не спешил уходить — и вовсе не потому, что Грег не двигался с места, загораживая ему проход. Он посмотрел на него пристально, считывая с его лица и следы бессонных ночей. Что он мог сказать из того, что не было лишено смысла? «У тебя бессонница», — глупое в своей очевидности заключение. «Все еще снятся кошмары» — ничем не лучше. — Водка, — сказал он. — Что? — чуть нахмурив брови, переспросил Грег. — Водка, а не коньяк. Всегда валила тебя с ног, — вспомнил Майкрофт, потому что когда-то смеялся над этим. — Пара порций, и тебя ни для кого нет. Внезапно Грег рассмеялся, и продолжал смеяться, пока слезы не проступили под закрывшей глаза рукой. Смех, громкий и горький, булькал у него в глотке, пока не заболела грудь, и лишь тогда сошел на нет, оставив после себя вырывавшиеся из горла хриплые звуки. Майкрофт шагнул ближе, но, опомнившись, Грег отступил назад. Некоторое время они просто смотрели друг на друга. «Что, черт возьми, это было?» — спрашивал себя Лестрад, чувствуя, что его качнуло к Майкрофту, как к магниту. Настойчивое желание прижаться к нему, ища поддержки, обескуражило его. Неужели он настолько устал, что превратился в безвольную ветошь? Он закусил губу, все еще чувствуя предательское желание оказаться ближе. Они спорили, и он злился, но все равно чувствовал это — что Майкрофт был его человеком, что не было правдой. Даже если бы они уже не расставили все точки над i, этот упакованный в десять слоев твида чиновник выступал здесь в совершенно ином амплуа. Майкрофт сильнее сдавил зонт, опустив взгляд, совершенно сбитый с толку внезапным порывом обнять Лестрада, чтобы позаботиться о нем. Он не был уверен, впрочем, что смог бы отпустить его после. Однако, то, как Грег отшатнулся от него, словно от прокаженного, говорило за себя. Ничто другое не могло уязвить его больше, и он скривился, осознав и последнюю мысль тоже. «Я скучаю», — хотелось сказать ему, — «Ты спросил, зачем я пришел, и это ответ». Вместо этого, он сказал: — То, что ты говорил о Ким там, в допросной, — ты говорил это о ней или… о себе? Грег проглотил вдох, чувствуя себя так, словно его ударили под дых. Он растерянно посмотрел на Майкрофта, встретившись с его взглядом. Майкрофт смотрел исподлобья, ощущая смутную тревогу за то, что, возможно, оказался слишком прямолинейным. Грег отвернул голову к зеркалу и потер шею — обескураженный, беззащитный и очень уставший. — Я думаю, тебе лучше уйти, Майк, — произнес он. Майкрофт поджал губы и, скользнув по нему взглядом, обошел его по касательной. Когда дверь за спиной хлопнула, Грег обернулся и, бессильно опустившись на стол, надавил на закрытые веки основаниями ладоней. Даже для него это было слишком. Предполагая, что Грег был таким же, как Ким, Майкрофт допускал, что он был таким же, как Кэмпбелл, и от этого разочарования у Грега зажгло в груди. Только Майкрофт мог обесценить все хорошее, что между ними было, одним предложением. Он пнул валявшуюся под ногами кружку, окончательно растащив кофейную лужу по полу, и сказал себе успокоиться. Вдохнуть и медленно выдохнуть через нос. Это дело сводит его с ума, и он окончательно съехал с катушек. Вопросы Майка были такими же буквальными и прямыми, как и он сам. И в конце концов, то, что он говорил о Ким, не имело к нему, а значит, и к ним, ни малейшего отношения.