***
Через какое-то время «товарищи по несчастью», юные Аккерман и Зое, перепачканные с ног до головы и покрытые «боевыми ранениями» ждали своих родителей в кабинете медсестры. ‒ Тц, какая гадость! – процедил Ривая, с отвращением оглядывая себя. Не выдержав, мальчик направился к раковине и принялся с небывалым рвением мыть свои руки и лицо. – Эту раковину, что, в прошлом году последний раз чистили?! Ну, вот, еще и мыло почти закончилось! И это они называют медицинским кабинетом в детском саду?! Здесь же сплошные микробы! ‒ Ого, а ты, оказывается, тот еще чистоплюй! – прервал маленького ворчуна веселый голос Ханджи. ‒ А ты, что, с твоими четырьмя глазами ни черта не видишь? Только посмотри на себя! Ты ведь вся в грязи и пыли! Как будто это не меня, а тебя на земле валяли! ‒ Не за что, кстати – буркнула Ханджи – Умеешь ты, чистюля, настроение испортить. ‒ Чего сказала?! – бросив на девочку сердитый взгляд, рыкнул мальчик. Вопреки его ожиданиям, эта девчонка нисколько не испугалась, а лишь хихикнула и лучезарно улыбнулась. ‒ Да если бы не я, ты бы до сих пор от них отбиться не смог! ‒ Да я бы и без тебя справился, очкастая! – крикнул мальчик, хотя и сам уже начал понимать, что без вмешательства Ханджи ему бы пришлось несладко. ‒ Ну да, ну да, конечно… ‒ Ладно, твоя взяла, спасибо – чуть слышно промолвил мальчик. ‒ Что-что, я не расслышала, повтори-ка? – насмешливо спросила шатенка. ‒ Не только слепая, но и глухая. Я сказал «спасибо». ‒ Всегда пожалуйста! Я, кстати, Ханджи Зое – широко улыбаясь, девочка протягивает свою руку для приветствия. ‒ Ривай Аккерман – отвечает мальчик и, вместо того, чтобы пожать протянутую ему руку, он хватает шатенку за локоть и тащит к умывальнику. ‒ Эй, ты чего? Куда ты меня тащишь? ‒ Я не могу находиться в одном помещении с такой грязнулей! Тебя нужно хорошенько отмыть. – ЧТО?! Прекрати, немедленно! Прекрати я сказала! Чтоб тебя, чистоплюй ушибленный! – не переставала верещать Ханджи, пока Ривай, особо не церемонясь, окатывал ее водой. Любопытную картину застали мисс Аккерман и миссис Зое, когда пришли забрать своих детей. Перед их глазами предстал разгромленный медицинский кабинет, в центре которого, практически в луже воды, находились насквозь мокрые мальчик и девочка. Ривай пытался одной рукой удержать Ханджи на месте, а другой привести в порядок ее, ставшие похожие на воронье гнездо, волосы. Девочка же всеми силами пыталась вырваться, абсолютно безуспешно надо сказать – мальчик все же был намного сильнее ее.***
С этого дня и началась эта странная дружба между вечно всем недовольным хмурым мальчиком и гиперактивной и чересчур любопытной девочкой… Ривай и Ханджи всегда были неразлучны, как в детском саду, так и за его пределами, ведь, как выяснилось, дети жили по соседству. Со временем, благодаря влиянию Ханджи, Ривай стал более открытым и дружелюбным, Ханджи же, напротив, подражая своему другу, стала спокойнее и усидчивее. Не смотря на очевидную несхожесть характеров и различие интересов (одна маниакальная чистоплотность Ривая, и необъяснимая способность Ханджи устраивать бардак на ровном месте чего стоит), они, как будто, дополняли друг друга. Однако шли годы, и друзья стали отдаляться друг от друга.***
Одной из причин стал, конечно же, возраст. Ханджи была почти на полтора года младше Ривая и своих одноклассников, так как ее бабушка, поддавшись на уговоры девочки, отдала свою умную не по годам внучку в школу намного раньше положенного времени. А все потому что Ханджи хотела учиться в одном классе с Риваем! И ничто, включая собственный слишком юный для школы возраст, не смог ее остановить. Как правило, для детей год разницы – это очень и очень много, для подростков же – пропасть… Так было и в их случае. Со временем брюнет стал все чаще и чаще предпочитать общество сверстников и все меньше и меньше времени проводил с подругой детства. Еще одной причиной отдаления была потеря родных. После гибели родителей Ханджи на какое-то время замкнулась в себе, и даже Ривай не мог ей помочь прийти в себя. Хотя он и не особо пытался. Мальчик привык к своей безбашенной и вечно куда-то спешащей подруге, а эта молчаливая девочка совсем не была на нее похожа. Брюнету было неуютно находиться рядом с ней, а также в ее доме, где после смерти мистера и миссис Зое стало холодно и неуютно. Конечно, со временем, благодаря стараниям бабушки Ханджи, девочка наконец пришла в себя, снова начала смотреть на мир с улыбкой. Да и их дом снова стал местом, куда хотелось возвращаться. Тем не менее, осадок остался… Через пару лет после гибели родителей Ханджи от продолжительной болезни скончалась мать Ривая.***
Кушель Аккерман с детства была слаба здоровьем, которое еще больше надломилось после рождения сына. В свое время девушка без памяти влюбилась в красавца-брюнета с выразительными серыми глазами, бывшего в Чикаго проездом. Воспользовавшись отсутствием Кенни, своего бдительного старшего брата, который с полпинка разгонял всех ухажеров младшей сестры, юная Аккерман, наплевав на все, сбежала со своим любимым практически после первого свидания. Кенни нашел свою сестру через несколько месяцев в какой-то захудалой деревеньке, еле сводящую концы с концами и уже с заметно округлившимся животом. Как выяснилось, Кушель быстро наскучила своему ветреному кавалеру, и он сбежал, бросив ее совершенно одну в каком-то богом забытом месте. Девушка долгое время не могла поверить, что ее возлюбленный не вернется. Она продолжала ждать его, хотя в глубине души понимала, что это напрасно. Но, как говорится, любовь зла. Денег с собой у нее не было, домой возвращаться было не на что, да и стыд на пару с гордостью не позволяли показаться на пороге у брата. В отчаянии и, сходя с ума от тоски по любимому, Кушель уже готова была наложить на себя руки, когда произошло нечто совершенно из ряда вон выходящее – она поняла, что ждет ребенка. У девушки словно открылось второе дыхание, снова появился смысл жизни. Ее ребенок… ЕГО РЕБЕНОК… И пусть мужчина всей ее жизни покинул ее, он оставил ей частичку себя, и Кушель поклялась самой себе, что обязательно выживет ради этой зародившейся в ней новой жизни. Девушка снова взяла себя в руки, сняла неказистую комнатушку в доме у одинокой вдовы, нашла хоть и низкооплачиваемую, но работу. Она делала все возможное, чтобы выжить – ради своего еще не рождённого ребенка. Тогда-то ее и нашел старший брат.***
Нелегко было заставить сестру вернуться домой, но Кенни Аккерман был не из тех, кто сдается. Они с сестрой выросли в приюте, он с детства привык защищать и оберегать ее, и, вот тебе раз, его милая сестрица, оказывается, не только сбежала с первым встречным, но еще и залетела от него! Ох, попадись этот гаденыш ему на глаза, Кенни бы от него и мокрого места не оставил! Кушель же, вместо того, чтобы благодарить брата и слезно вымаливать прощение, наотрез отказалась возвращаться. Ну что за наказание! Или на нее так ублюдок этого негодяя влияет? И неизвестно, чем бы закончился спор брата и сестры, если бы девушка неожиданно не потеряла сознание. Не на шутку испугавшись, Аккерман повез сестру в ближайшую НОРМАЛЬНУЮ больницу, а то мало ли, что в этой деревне за коновалы водятся, поди и угробят его сестренку ненароком… К счастью, врачи в больнице оказались толковые, так что Кушель быстро пришла в себя. Однако врач вынес неутешительный диагноз – здоровье мисс Аккерман слишком хрупкое, и есть риск, что ребенка она выносить не сможет. Сказать, что Кушель была в шоке, значит, не сказать ничего. Врач деликатно намекал, а Кенни говорил прямым текстом, что от ребенка надо будет избавиться. Как бы то ни было, их обоих ждал решительный отпор. Кушель наотрез отказалась делать аборт, она была полна решимости во что бы то ни стало выносить и родить ребенка, и ее нисколько не волновала собственная участь. Здесь даже Кенни не удалось переубедить ее. Но и своей выгоды хитрец не упустил. Поняв, что ребенок для его сестры теперь важнее всего, Аккерман-старший убедил девушку вернуться, ведь дома, под присмотром брата и в комфортных условиях ей будет легче переносить беременность, да и угроза жизни малышу будет минимальной. Тщательно взвесив все «за» и «против», Кушель вынуждена была согласиться со старшим братом.***
Через несколько месяцев мисс Аккерман родила абсолютно здорового мальчика. Чего не скажешь о самой Кушель. Не смотря на заботу брата и сиделки, которую Кенни специально нанял, чтобы она постоянно ухаживала за его сестрой, когда его не было дома, беременность, можно сказать, выпила практически все соки из будущей мамы. Да и сами роды протекали крайне тяжело. Кушель едва не умерла, пытаясь дать жизнь своему сыну. По словам врача, она смогла выжить лишь благодаря своей силе воли. Однако здоровье ее пошатнулось окончательно. Кушель так и не смогла окрепнуть. Даже безобидная простуда могла надолго уложить ее в постель, и Ривай чаще всего был предоставлен сам себе, ведь Кенни вечно где-то пропадал. Частые болезни матери и отъезды дяди превратили Ривая в очень самостоятельного ребенка, привыкшего самому о себе заботиться. Он с ранних лет научился готовить простые блюда, чтобы не умереть с голоду, пока его мать в очередной раз страдает от лихорадки. Мальчик также очень рано приучился к порядку. Его тяга к чистоте зачастую казалась даже маниакальной. Кушель в этом плане была очень небрежной и рассеянной. Нет, она, конечно, старалась держать дом в чистоте и порядке, но часто отвлекалась. Воспоминания о несчастной любви зачастую захватывали ее, и молодая женщина могла часами сидеть, уставившись в одну точку, или же подолгу беззвучно рыдала в каком-нибудь укромном месте. Так что это, скорее, Ривай заботился о своей матери, а не наоборот. Где-то через пару месяцев после смерти мистера и миссис Зое Кушель попала под неожиданно начавшийся ливень, благополучно забыв дома зонт. Женщина провела под дождем чуть меньше часа, и это нанесло ее здоровью непоправимый урон. Пролежав несколько недель в больнице, она вернулась домой к сыну, но с той поры продолжительный кашель стал ее постоянным спутником. Шестилетний Ривай как мог заботился о матери – контролировал прием лекарств, готовил для нее куриный бульон, следил, чтобы его мама тепло одевалась. Конечно же ему очень помогала миссис ОʼКонелл и миссис Зое. Ханджи и то постоянно давала различные советы, начитавшись медицинской литературы. Да и Кенни время от времени заезжал проведать сестру и племянника. Забота родных и друзей помогли Кушель прожить еще пару лет.***
Все произошло внезапно. Собираясь утром в школу, Ривай, как всегда, зашел проведать мать. Кушель частенько подолгу валялась в постели по утрам, сказывалась постоянная слабость, но, тем не менее, женщина всегда говорила пару теплых слов сыну на прощание. В этот раз все было иначе. Зайдя в комнату матери, мальчик сразу почувствовал неладное. Обычно из комнаты мисс Аккерман доносилось чуть слышное шуршание простыней и ее хриплое дыхание. Но в то утро царила тишина. ‒ Мама? Ты не спишь? – осторожно спросил Аккерман-младший. В ответ – тишина. Все еще надеясь, что его мама просто-напросто крепко спит, мальчик медленно подошел к ее кровати. Лицо женщины было еще бледнее обычного, а сама она лежала совершенно неподвижно. ‒ Мама? Мама! Проснись, пожалуйста! – обычно спокойный мальчик не на шутку испугался. Когда уже совсем напуганный ребенок подумал о самом страшном, женщина, наконец, открыла глаза. ‒ Ривай? Ты здесь, мой хороший? – чуть слышно прохрипела брюнетка, слегка сжав руку сына. Казалось, каждое слово и движение стоили женщине непомерных усилий. ‒ Да, мама. Я здесь. Тебе что-нибудь нужно? Что-то болит? ‒ Все хорошо, не волнуйся. Родной, пожалуйста, выслушай меня. Позвони своему дяде Кенни, пусть приезжает как можно скорее. У меня на столе лежит для него письмо, передай его ему. Пока не приедет твой дядя, поживи немного у миссис ОʼКонелл или у миссис Зое, уверена, они будут рады тебе. ‒ О чем ты говоришь, мама? Почему я должен жить у соседей? Я должен быть здесь, с тобой – Ривай ничего не понимает, но настрой матери ему совсем не нравится. ‒ Так нужно, дорогой. Ривай… мальчик мой, пообещай, что будешь слушаться дядю Кенни, хорошо кушать и делать уроки. Будь сильным, ты со всем справишься… Сынок, я люблю тебя и всегда буду любить… ‒ речь женщины неожиданно прервал очередной приступ кашля. Она судорожно хватала ртом воздух, будто бы задыхаясь. Ривай был напуган как никогда в своей жизни. ‒ Мама, мама! Что с тобой? Как мне помочь тебе? – в отчаянии кричал мальчик. Наконец, приступ кашля закончился. Женщина снова посмотрела на ребенка, но теперь ее взгляд был рассеянным и несфокусированным, казалось, она смотрит, но не видит мальчика. ‒ Ривай, я так горжусь тобой. Ты – лучшее, что было в моей жизни… Это были ее последние слова. Кушель Аккерман не могла умереть, не попрощавшись с сыном, и, сказав ему последние теплые слова и, наказав незамедлительно связаться с Кенни, женщина, чья жизнь всегда была вечной борьбой с собственным слабым и болезненным телом, все же решила сложить оружие и сдаться… Ривай был в полнейшем шоке. Только что, прямо у него на глазах жизнь стремительно покидала его самого дорогого человека, а он просто стоял и ничего не мог сделать. В таком состоянии его и нашла Ханджи.***
Девочке надоело ждать своего друга на улице, поэтому она и зашла в дом к Аккерманам. Удивившись странной тишине, окутавшей дом, она, почувствовав что-то неладное, сразу же направилась на второй этаж. Дверь в комнату мисс Аккерман была открыта, поэтому Ханджи, повинуясь природному любопытству, зашла в комнату. Увиденное испугало ее не на шутку. Неестественно бледная и совершенно неподвижная Кушель лежала на кровати с широко раскрытыми глазами, а рядом, будто замерев, стоял Ривай. Ханджи сразу же все поняла. ‒ Ривай? – осторожно спросила девочка. Никакой реакции – Ривай, посмотри на меня – и снова мальчик никак не отреагировал. Поняв, что дело плохо, девочка бросилась к своему другу и резко развернула его к себе лицом. Да все еще хуже, чем она думала. Ривай явно был в ступоре, он, казалось, даже не замечал присутствие Ханджи. ‒ Ривай! Ривай, да приди ты уже, наконец, в себя! – шатенка стала резко трясти друга. И это сработало. ‒ Ханджи? – тихо прошептал Ривай, удивленно уставившись на подругу, будто только сейчас ее увидел – Что ты здесь делаешь? Моя мама… Вместо ответа девочка крепко сжала мальчика в своих объятиях. ‒ Ривай, мне так жаль… ‒ очень хотелось разрыдаться прямо здесь и сейчас, но Ханджи не могла себе такого позволить. Она еще очень хорошо помнит день смерти ее родителей и прекрасно понимает, ЧТО ИМЕННО сейчас чувствует Ривай. Ему сейчас нужна ее поддержка и слезы тут не помогут, если кто и должен дать волю чувствам, то это он, а не она. ‒ Все нормально, Ханджи –сказал Ривай, освобождаясь от объятий подруги – Моя мама… она попросила меня… я не помню – брюнет тупо уставился на девочку, будто бы она могла подсказать ему правильный ответ. ‒ Может, она просила тебя позвонить мистеру Аккерману? – мягко спросила Ханджи, ей было больно видеть Ривая в таком состоянии, но она всеми силами старалась мыслить здраво, раз он сам не мог. ‒ Точно, она еще ему письмо оставила – буркнул мальчик и снова посмотрел на подругу, надеясь, что она снова найдет верное решение. Явная потерянность и беспомощность Ривая в данной ситуации для Ханджи была выше ее сил, поэтому девочка решила все взять в свои руки. ‒ Знаешь, я давай я сама позвоню твоему дяде, а ты пока пойдешь к нам домой, бабуля заварит тебе чай... – Ханджи еще что-то говорила, незаметно уводя друга от тела его матери, а он, даже нисколько не сопротивляясь, поплелся за ней безвольной куклой.***
Кенни вернулся уже на следующий день и тут же занялся подготовкой к похоронам младшей сестры. Моник Зое и Дороти ОʼКонелл помогали ему во всем, ведь Кушель была не только их соседкой, но и близкой подругой. Ривай же перешел «на попечение» Ханджи. Девочка всеми способами старалась поддержать друга. Она без умолку болтала о разных пустяках, стараясь хоть чем-то заполнить гнетущую тишину, или же, наоборот, просто сидела рядом с Риваем, не говоря ни слова. Она слишком хорошо понимала, в какую бездну отчаяния сейчас падает ее лучший друг, и поэтому делала все, что в ее силах, чтобы вернуть его. Состояние Ривая в эти дни было подобно маятнику. Он мог подолгу сидеть совершенно неподвижно, уставившись в одну точку или же, наоборот, неожиданно сорвавшись с места, убежать в какое-нибудь уединенное место на пляже или в парке, чтобы дать выход своим эмоциям. Через несколько часов он возвращался, абсолютно спокойным, со сбитыми в кровь костяшками, с руками и лицом, покрытыми царапинами и ссадинами. Никто не задавал ему вопросов, а Ханджи молча обрабатывала его раны. После похорон Кушель Кенни официально стал опекуном Ривая. Конечно, он мало походил на роль ответственного родителя – он постоянно был в разъездах, и никто точно не мог сказать, чем именно он занимался, да и слухи о его неладах с законом не сулили ничем хорошим. Именно этим и руководствовались органы опеки, когда в первый раз отказали ему в предоставлении полной опеки над племянником. Аккерман-старший тогда никак не продемонстрировал свое недовольство, он лишь вежливо попрощался и попросил еще раз обдумать его кандидатуру. Однако через пару дней все необходимые документы были подписаны, Ривай официально стал подопечным своего дяди, а чиновники, отказавшие Кенни, были загадочным образом уволены. Чудеса, да и только…Уже много лет спустя Ривай узнает от своего дяди, что у него был серьезный компромат на одну «большую шишку» ‒ это и решило вопрос об опеке. Став опекуном своего племянника Кенни, тем не менее, не стал менять свой образ жизни. Он по-прежнему вечно где-то пропадал, навещая Ривая раз в несколько месяцев, а также периодически звонил и писал ему. Как уже говорилось, Аккерман-младший рос крайне самостоятельным ребенком и поэтому вечное отсутствие дяди нисколько не тяготило и не расстраивало его. К тому же, за ним постоянно присматривали его добродушные и заботливые соседки. Именно тогда их дружба с Ханджи и дала трещину… По личному опыту зная каково это потерять родного человека, Зое делала все возможное и невозможное, чтобы вернуть Ривая к жизни. Спустя пару недель после похорон мисс Аккерман девочка чуть ли не силой притащила своего друга в школу. Она ежедневно помогала брюнету с домашними заданиями, таскала на разные культурные и спортивные мероприятия: от выставки сюрреалистов, хотя что он, что она были далеки от живописи, до соревнований по поеданию гамбургеров, которые они оба терпеть не могли. Цель у Ханджи была одна – вытащить друга из его инертного состояния, показать и доказать, что Кушель хотела бы, чтобы ее сын жил полной жизнью. И Ханджи это удалось – Ривай перестал хандрить и снова стал самим собой. Однако это досталось Зое дорогой ценой...***
Несмотря на то, что Ривай вернулся к жизни исключительно благодаря Ханджи, ее присутствие стало его напрягать. Его лучшая подруга, как и он сам, была сиротой. Это может показаться странным, ведь общая беда обычно сближает. Однако это был явно не тот случай. При каждой их встрече Ханджи была живым напоминанием его утраты, ведь она пережила то же самое, что и он. Смотря на подругу, Ривай почему-то видел безжизненное и бледное лицо своей матери. Он прекрасно понимал, что Зое ни в чем ни виновата, что она ни сделала ничего плохого и ненавидел себя за эти непрошенные чувства и мысли. Но ничего не мог с собой поделать. Единственным правильным решением на его взгляд было отдалиться от Ханджи, свести их общение к минимуму. И Ривай именно так и поступил. Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей и воспоминаний, он загрузил себя по полной, расписав свой день по минутам – в школе мальчик записался в несколько спортивных секций, стал больше общаться с другими спортсменами. В скором времени он достиг небывалых высот на спортивном поприще, стал самой настоящей звездой школы. Из хмурого нелюдимого мальчишки, общество которого могла выносить лишь одна очкастая чудачка, Аккерман неожиданно превратился в самого популярного ученика школы. Парни стремились подружиться с ним, а девушки всеми способами старались привлечь его внимание. Никого из них не останавливал ни его рост, ведь, в отличие от своих же одноклассников, Ривай не слишком вытянулся, вступив в подростковый возраст, ни его, мягко говоря, сложный характер, ни его неподдающаяся объяснению брезгливость и одержимость чистотой. Брюнет принимал все это как должное. Он охотно отрывался с парнями и чуть ли не ежедневно менял подружек. Впервые попробовал алкоголь и сигареты в двенадцать, тогда же впервые и переспал с девушкой, причем она была на четыре года старше и осталась от него в полном восторге, а как она была расстроена, когда он без всяких зазрений совести отшил ее на следующий же день… В общем, он жил на полную катушку, не слишком напрягаясь. А что же Ханджи? Поначалу она, конечно же, пыталась привлечь внимание своего друга, звала его на прогулки или просто в гости, но раз за разом получала отказ. Сначала девочка обижалась, по-детски дулась на друга, но, взрослея, уже думала иначе. Наблюдая за Риваем, Ханджи видела, что ему комфортно в его новом окружении, что с новыми «друзьями» он как рыба в воде, и пришла к выводу, что он счастлив. А раз счастлив он, то и она счастлива. Все же Аккерман изредка и обращал внимание на некогда лучшую подругу. Чаще всего это случалось, когда ему нужна была помощь с учебой или же, когда его нужно было прикрыть перед очередной подружкой, тогда Ханджи всегда была к его услугам. Парень привык, что эта девушка всегда, будто его собственная тень, незримо находится рядом. В то лето, однако, все изменилось.***
Смерть Моник Зое стала настоящим потрясением для Ривая. Эта милая старушка всегда была добра к брюнету, она относилась к нему как к собственному внуку. Не имея собственной бабушки, родители Кушель и Кенни умерли задолго до его рождения, он нашел ее в этой добросердечной женщине, которая всегда была рада видеть его в собственном доме. И вот она неожиданно умирает… В памяти против воли всплывает день смерти матери, а также отрешенное лицо Ханджи после похорон ее родителей. Это и заставляет его снова держаться от Зое как можно дальше. Поначалу он вообще не собирался идти на похороны, облик сходящей с ума от горя Ханджи все еще стоит у него перед глазами, это, без сомнения, было одним из его самых ужасных детских воспоминаний. Однако, в конце концов, он все же пришел, хоть и не на сами похороны, а уже на поминки. Его просто замучила совесть, а он-то надеялся, что потерял ее где-то давным-давно… К его удивлению Ханджи держалась очень стойко. Она была искренне рада видеть его, вежливо общалась с каждым присутствующим, не проронив и слезинки. Аккерману же было некомфортно. Увидев, что шатенка не бьется в истерике, ни захлебывается рыданиями, а ведет себя вполне спокойно, он убедил себя, что его присутствие больше не требуется. А тут еще его друг из футбольной команды прислал смс с просьбой составить ему компанию на двойном свидании – сестре его девушки нужен был кавалер. И Ривай без раздумий согласился. Сказав ей пару бесполезных слов утешения, он снова оставил ее ради очередной девицы, чье имя к утру он уже забудет. На следующий день Ханджи возвращается в школу. Ривай это замечает только когда девушку неожиданно вызывают к директору посреди урока. «Что случилось? С чего это старый хрыч вызвал очкастую? Синтия и ее курицы опять что-то натворили?» – думает Ривай. Он с подозрительным видом оглядывает одноклассников. По их недоуменным лицам он понимает, что они так же совершенно ничего не понимают, как и он. Да и Клейтон не настолько умна, чтобы так сыграть удивление. Через десять минут Ханджи так и не вернулась, поэтому Ривай решает во всем разобраться сам. Отпросившись у учителя, он ждет шатенку у кабинета директора. Вскоре появляется и она. Девушка все рассказывает ему. «Так вот оно что – четырехглазая просто-напросто пораньше уходит на каникулы». На новость об отъезде Зое парень реагирует совершенно спокойно. Она несовершеннолетняя, и это не удивительно, что ее ближайшая родственница становится ее опекуном. Убедившись, что в этот раз девушка не стала жертвой розыгрыша, Ривай преспокойно уходит, так и не ответив ей, придет он ее провожать или нет.***
Аккерман вспоминает об отъезде подруги только в воскресенье. В субботу его позвали на вечеринку, потом на еще одну, домой он вернулся незадолго до рассвета и, приняв душ, сразу же лег спать. На следующее утро его разбудил телефон. – Алло, какого черта вам от меня надо? – вместо приветствия пробурчал брюнет в трубку. – Я тоже рад тебя слышать, племянничек. – Кенни? Это ты? Тогда я повторю вопрос. Какого черта тебе от меня надо? – Не грубите, юноша. Хотел бы напомнить, что я вроде как твой опекун. – «Вроде как» – это ключевая фраза. Ближе к делу, Кенни, я лег спать – парень мельком взглянул на часы – Два часа назад и сейчас я не в настроении слушать твои нотации. – Ой, извините, пожалуйста, не хотел тревожить ваш сон, господин – саркастично заявил Аккерман-старший – Ладно, не буду тебя мучать. В общем так, возможно в ближайшее время тебя навестят ребята из полиции. Думаю, не стоит объяснять, как тебе следует себя вести. – Не стоит. Кенни, мне уже давно не пять лет, я прекрасно знаю, как вести себя с легавыми. Я тебя давно не видел, в последний раз ты выходил на связь пару недель назад, и я абсолютно без понятия, где ты и чем занимаешься. Тем более это чистая правда. – Так держать, малыш! Будь умничкой, и придерживайся именно этого сценария. – Если ты сейчас же не прекратишь, то с копами я буду разговаривать по-другому. – Боюсь-боюсь. Неужели ты сдашь любимого дядюшку? – Не сдам, только ты здесь причем? – Парень, ну будет тебе. Ты же прекрасно понимаешь, что тогда неприятности будут не только у меня. – Тц, я и без тебя это знаю. Можешь не беспокоиться, я не в первый раз общаюсь с полицией. Что натворил-то хоть? – Меньше знаешь – крепче спишь, мальчик мой. – Благодаря тебе я уже не сплю… – Да хватит уже! Откуда я мог, что у тебя была бурная ночь. Хотя, признаю, виноват, мог бы и догадаться, все-таки ты весь в меня, ну или в своего мудака-папашу, это смотря под каким углом смотреть. – Слышь ты, старпер, может, хватит?! Если это все, то я отключаюсь. – Какие мы обидчивые! Расслабься, я не отниму у тебя много времени. – голос Кенни стал серьезнее – Слышал, Моник Зое недавно скончалась, это правда? – Да, правда – выдохнул Ривай. Ему неприятно было снова вспоминать это. – Какая потеря. Эта старушка была удивительным человеком, таких нечасто встретишь – вздохнул мужчина – Как Ханджи? – Держится, вроде бы – буркнул парень. – Так держится или «вроде бы» ?! – раздраженно рявкнул Кенни – Ты ее хотя бы спрашивал?! Поддерживал?! – Тц, если бы ей нужна была помощь, она бы попросила. – Жалкое оправдание, малец. Как будто ты не знаешь, что эта девочка костьми ляжет, а не посмеет лишний раз тебя потревожить. Носится с тобой как не знаю с кем, а ты и ухом не ведешь. – Ничего она со мной не носится! Я с ней практически не вижусь. – И кто в этом виноват, а? – Захлопнись уже, дурень старый! – Ладно-ладно, рад бы еще тебе понадоедать, но мне уже пора. – Наконец-то! Уже уши вянут от твоей болтовни. – Да-да, я тоже был рад поболтать. Кстати, я тебе тут деньжат подкинул, так что можешь отрываться летом на всю катушку, даю тебе свое родительское благословение. – Понял. – И это твоя реакция? И это твоя благодарность? Мог бы сказать: «Спасибо большое, дядюшка Кенни, ты –лучший. Чтобы я без тебя делал!», да я бы и простому «спасибо» был бы рад. Воспитал же неблагодарного мальчишку себе на голову… Я к нему со всей душой, а он… – И кто это тут кого воспитывает? Я тебя от силы пару раз в год вижу. Ну ладно, спасибо тебе, доволен? – Ривай уже практически рычал в трубку, обычно их разговоры с дядей в основном состояли из обмена остротами, и это вполне устраивало обоих, но сегодня парень был явно не в духе, сказывалась бессонная ночь и большое количество выпитого алкоголя. – Вообще-то, нет. Ты же не от чистого сердца. – Кенни… – Какой-то ты нервный сегодня. Чайку с ромашкой попей что ли. Ну, или молочка, а то так и не вырастешь – хихикнул мужчина – Ну, заболтался я что-то. Слушай, парень, мне на некоторое время надо залечь на дно. Не теряй меня. – Да я и не собирался. – Мог хоть бы видимость заботы проявить. Ну, ладненько, бывай, племянничек. Веди себя хорошо, не хулигань. Не хочу за тебя краснеть. – Забавно слышать это от тебя. – Ну должен же твой мудрый дядюшка дать тебе напутствие. И передавай привет моей милой Ханджи. Скажи, что дядюшка Кенни ее очень любит. – Обойдешься, извращенец старый. – Опять грубишь? Ну что-то мы действительно заболтались с тобой. Пока, малец. Не скучай без меня. – Не беспокойся, не буду – буркнул Ривай и сбросил звонок. Разговор с Кенни что-то напомнил брюнету, но он никак не мог вспомнить что. Посмотрев на экран телефона, парень увидел несколько непрочитанных сообщений. В основном это были смски от девушек, пара сообщений от парней, а также сообщения от Ханджи. До свидания, Ривай. Надеюсь, ты хорошо проведешь это лето. До Аккермана не сразу доходит смысл этого послания. Видимо, он еще не до конца проснулся. Через пару минут он все же осознает происходящее. Так вот о чем ему напомнил разговор с дядей! Ведь мужчина пару раз упомянул имя Ханджи. Ривай сразу же вспоминает, что девушка улетает в субботу, что она просила его проводить, и что суббота была вчера. Вот как-то так. Ханджи не так уж часто его о чем-то просит, а он, как обычно, проигнорировал ее просьбу. Да что там говорить, он просто-напросто забыл! На секунду его начинает мучить совесть, лишь на секунду. Парень быстро убеждает себя, что он все равно бы не поехал в аэропорт, что он не мог пропустить ни одну из вчерашних гулянок, и, поняв, что после общения с «дражайшим родственником» он больше не уснет, пошел в душ.***
Воскресное утро Ривай решает начать с пробежки. Да, после бурной ночи ему просто необходимо проветриться. Однако его планы нарушает одна очень недовольная ирландка. И недовольна она, судя по всему, им. – Посмотрите-ка, кого я вижу – вместо приветствия сказала, появившаяся будто бы из ниоткуда, женщина. – И вам доброе утро, миссис ОʼКонелл. – Доброе-доброе. Держи – сказала соседка, протягивая парню бутылку воды и две таблетки аспирина. – Да вы просто волшебница! Большое спасибо – благодарит Ривай, принимая «дары». Он сразу же глотает таблетки, запивая их водой. – Не благодари. И еще, даже не думай, одними комплиментами ты не отвертишься. Я видела, во сколько ты пришел домой и в каком состоянии. – В нормальном я был состоянии, я все прекрасно помню – буркнул брюнет, возвращая женщине уже пустую бутылку – И вообще-то, миссис ОʼКонелл, не стоит так обо мне беспокоиться, у меня все под контролем. – Ну, раз так, то все действительно под контролем. Так, Ривай, ты, кажется, сказал, что все прекрасно помнишь. Действительно? Может, ты все-таки забыл что-то? Не понять намек было просто невозможно. – Я бы все равно не смог приехать. У меня были дела. – Знаю я твои дела. Это из-за них ты был так занят, что вернулся домой аж к шести утра? – Извините, миссис ОʼКонелл. – Ты не передо мной должен извиняться – вздохнула ирландка – Знаешь, а она ведь до последнего ждала тебя и даже когда поняла, что ты не придешь, все равно защищала тебя. Да и кого ты обманываешь! Даже не пытайся убедить меня, что чувствуешь себя виноватым. Я знаю тебя слишком хорошо, мальчик мой. И это было действительно так. Женщина, правда, знала парня как свои пять пальцев. Муж миссис ОʼКонелл скончался много лет назад, сын с семьей жил далеко и лишь изредка навещал мать. Поэтому не было ничего удивительного в том, что она нашла утешение в соседских детях. Для Ханджи и Ривая женщина была практически членом семьи, который всегда поможет и поддержит, ну и поругает за дело. Что тут говорить, Аккерману нечем было возразить миссис ОʼКонелл, она без сомнения была права. – Ну, так что, она улетела? – со скучающим видом спросил Ривай. – Да, улетела, а ты даже не соизволил с ней попрощаться – миссис ОʼКонелл не желала менять тему. – Она все равно скоро вернется. К тому же, мы ведь говорим о Ханджи! Не пройдет и пары часов после прилета, как она засыплет меня и вас сообщениями! Не сомневаюсь, она может достать любого, даже находясь в нескольких тысячах километров отсюда. – Когда-нибудь ты горько пожалеешь о том, что так ведешь себя с ней… – Не начинайте, миссис ОʼКонелл. Если бы очкастую что-то не устраивало, она бы об этом прямо сказала. – Ну да, ну да, если ты так считаешь… – женщина не понаслышке знала, каким упертым и твердолобым мог быть ее юный сосед, поэтому предпочитала лишний раз с ним не спорить, все равно, рано или поздно, до него дойдет, что он был неправ. – Миссис ОʼКонелл, вы меня извините, но я бы хотел немного размяться. – Конечно, милый, иди. Ты только поосторожнее там. – Я уже давно не ребенок, мэм – нахмурился Ривай. – Ты же знаешь, дорогой, что для меня ты навсегда останешься маленьким мальчиком – улыбнулась женщина, она прекрасно знала, что парень переходит на обращение «мэм», только когда уже начинает злиться. Коротко кивнув соседке на прощание, Ривай решил наконец-то отправиться на пробежку, но его планам не было суждено сбыться. Не успел брюнет отойти от своего дома, как к его крыльцу подъехала полицейская машина. «Быстро они. Я надеялся, что они приедут позже или вообще завтра» – подумал парень, возвращаясь к своему дому. Полицейских было двое. Судя по всему, они уже расспрашивали миссис ОʼКонелл о ее соседе. – Доброе утро, мэм. Не подскажите, где мы можем найти Ривая Аккермана? – с дружелюбной улыбкой обратился к женщине один из полицейских. Ирландка, однако, его стараний не оценила, удостоив стража порядка лишь холодным кивком. – Я здесь – коротко ответил вышеупомянутый Ривай Аккерман. Полицейские синхронно обернулись. – Здравствуй, Ривай. Не против, если мы зададим тебе пару вопросов? – улыбаясь, спросил один из них. – Нет – буркнул Ривай. «Как будто у меня есть выбор» – подумал парень. – Вот и славно. Может, пригласишь в дом? – Ладно – ответил Аккерман, жестом приглашая полицейских следовать за ним. Следующие полчаса его детально расспрашивали о его дяде: где он, чем занимается, когда в последний раз выходил на связь. Ривай отвечал полицейским все в точности по договоренности с Кенни. Впрочем, говорил он по большей части правду, конечно, у парня были некоторые подозрения насчет деятельности дяди, но это уже было делом полиции, пусть сами разбираются, он не будет делать за них их работу. Поняв, что парень действительно не владеет нужной им информацией, полицейские поспешили откланяться. Едва Ривай закрыл за ними дверь, как раздался звонок. Ну что еще? Вспомнили еще какой-то идиотский вопрос? Однако на пороге была миссис ОʼКонелл. – А, это вы, а я уже подумал, что эти придурки вернулись – сказал Ривай, пропуская соседку в дом. – Чего они хотели от тебя? Твой дядя опять во что-то вляпался? – спросила женщина, парень уже порядком подустал от бесконечных расспросов, но во взгляде его соседки было искреннее беспокойство и забота, поэтому парень не мог на нее злиться. – Как обычно – кратко ответил брюнет.***
Миссис ОʼКонелл со вздохом опустилась на стул. Она знала Кенни Аккермана уже много лет и еще с первой встречи, когда они вместе с Кушель поселились по соседству, поняла, что с этим человеком все не так просто. Он часто неожиданно пропадал на несколько недель и также неожиданно появлялся вновь. Время от времени в дом Аккерманов наведывалась полиция, они расспрашивали Кушель, ОʼКонеллов, муж Дороти тогда еще был жив, семейство Зое и других соседей. Не понять, что у Аккермана проблемы с законом мог только полный кретин. Однако мужчина был очень осторожен или очень хитер. А может, и то и другое одновременно. Никто, включая его сестру, а потом и племянника, не имел ни малейшего понятия, чем же он конкретно промышляет. Таким образом, он защищал свою семью – неведение было их спасением. После смерти Кушель миссис ОʼКонелл очень боялась, что Ривая отдадут в приют, так как Кенни, учитывая его сомнительную репутацию, мало походил на роль опекуна для своего малолетнего племянника. Однако Аккерман-старший и здесь всех удивил. Каким-то непонятным образом он добился единоличной опеки над мальчиком, а также отвадил от своего дома органы опеки, которые, не смотря на частые отлучки Кенни, ни разу не переступали порог дома Аккерманов, хотя все прекрасно понимали, что Ривай, чаще всего, был предоставлен сам себе. – Значит, ничего не меняется – нарушила молчание Дороти – Твой дядя снова играет в догонялки с органами правопорядка. – По-другому он и не может – промолвил Ривай, протягивая женщине кружку горячего чая. – Хорошо хоть тебя он в это не втягивает. Обсуждать поведение Кенни и дальше было бессмысленно, со своей ролью опекуна он справлялся вполне неплохо – Ривай ни в чем не нуждался, хорошо учился и не влипал в крупные неприятности. С остальным парень мог разобраться и сам. Следующие несколько минут они провели в молчании, наслаждаясь горячим ароматным чаем. Однако оставался все еще один вопрос, который миссис ОʼКонелл не могла не задать своему соседу. – Ривай, так все-таки, что насчет Ханджи? – осторожно поинтересовалась женщина. – А что насчет Ханджи? – Может, ты все же позвонишь ей? Узнаешь, как у нее дела? – А смысл? Четырехглазая даст о себе знать, не успеет ее самолет приземлиться. – Знаешь, ради разнообразия ты мог хоть один раз первым проявить заботу о ней, просто поинтересоваться, что хочет она, а не ты. – Тц, надо будет – сама скажет. По его тону женщина поняла, что разговор окончен. – Вот увидите, миссис ОʼКонелл, очкастая позвонит сегодня еще не раз до вечера. Ривай Аккерман еще никогда в жизни так не ошибался. Ханджи не позвонила ни сегодня, ни завтра и даже не на следующей неделе.***
Несмотря на то, что Ривай в последнее время практически не общался с Ханджи, он привык к ее незримому присутствию в своей жизни. Девушка периодически напоминала о себе – с улыбкой кивала в школьных коридорах, проходя мимо, едва слышно подсказывала на уроках, когда он плохо понимал материал, да даже просто провожала его взглядом. Как правило, летние каникулы молодые люди проводили раздельно. Ханджи уезжала путешествовать с бабушкой, либо ездила в различные летние лагеря с научным уклоном. Ривай же, как правило, все лето развлекался на вечеринках, иногда, правда, он виделся с Кенни – дядя отвозил племянника на какой-нибудь роскошный курорт и, как обычно, исчезал на неопределенный срок. Парень же в это время отрывался на полную катушку, вкушая все прелести жизни в режиме «все включено». Даже во время летних каникул Ханджи старалась поддерживать связь с лучшим другом. Она часто писала ему как краткие смс, так и длинные сообщения по электронной почте, где подробно рассказывала, как она проводит время, присылала открытки и сувениры. Брюнет чаще всего ее знаки внимания игнорировал, ограничиваясь лишь краткими ответами раз в несколько недель. Так продолжалось уже очень давно, и парень уже привык к этому. Однако это лето стало исключением из правил. Поначалу Ривай даже и не заметил, что Ханджи не выходит на связь. Он был слишком занят: окончание учебного года, конец спортивного сезона, одноклассники разъезжались на лето и устраивали «прощальные вечеринки» – череда событий настолько затянула парня, что в течение пары недель он не обращал внимания на отсутствие звонков со стороны подруги. Когда же суета немного улеглась, и лето наконец-то вступило в свои права, брюнет понял – что-то идет не так. К середине июня он обычно получал подробные рассказы о летних приключениях Зое по электронной почте, а также ворох открыток и сувениров. В этом году же была тишина. Молчание Ханджи начинало напрягать. Она не давала о себе знать ни ему, ни миссис ОʼКонелл. Бедная женщина даже пыталась выяснить адрес родственников девушки, но тщетно. Ханджи и сама толком не знала, где живет ее тетя – ни точный адрес, ни номер телефона, поэтому не оставила никаких данных перед отъездом. Шатенка обещала позвонить, как доберется, но ответом была лишь тишина.***
– Миссис ОʼКонелл, она точно не говорила, где живут ее родные? – спросил Ривай. Он только что вернулся из трехдневной поездки – Тиффани решила с размахом отметить свое восемнадцатилетние, арендовав коттедж на побережье. Однако повеселиться не получилось – Аккермана слишком напрягало молчание Ханджи, да и подустал он немного от глупых выходок своих одноклассниц. Поэтому, сбежав при первой же возможности, он первым делом решил навестить свою соседку. Вдруг Зое выходила на связь. – Нет, Ривай, не говорила, и я повторяю это уже не в первый раз – вздохнула женщина – Ханджи и сама точно не знала, где живет ее тетя, где-то недалеко от Руана, кажется. – Тц, очкастая в своем репертуаре – буркнул брюнет. – Нет, мальчик мой, как раз это на нее и непохоже. – Вы правы, обычно она и дня не могла прожить, не позвонив или не написав смс, а тут никаких вестей уже почти месяц. – Волнуешься? – Еще чего – Аккерман резко встал и повернулся к окну – Просто это так непривычно. – И не говори – вздохнула ирландка. Беспокойство Ривая было видно и невооруженным взглядом, несмотря на все его попытки замаскировать его за безразличием и раздражением. Миссис ОʼКонелл прекрасно знала, как ее юный сосед не любит перемены. Присутствие Ханджи в его жизни и ее трогательная забота о лучшем друге была одной из констант в жизни парня и вот, она неожиданно исчезла. – У нее совсем совести нет что ли? – продолжал ворчать брюнет – Она же обещала позвонить, почему не держит свое слово? – Может, она занята? – попыталась оправдать девушку Дороти. – Чем же она так занята, что не может выкроить хотя бы пару минут на звонок? Миссис ОʼКонелл молча наблюдала за соседом – нервничающий Аккерман был поистине редким зрелищем, а понимание того, что он ничего не может с этим поделать, еще больше раздражало парня. Женщина очень хотела утешить и успокоить Ривая, но она должна была поделиться с ним своими опасениями, которые уже несколько дней не выходили у нее из головы. – Ривай... – осторожно начала ирландка – А что если она не вернется? – ЧЕГО?! – буквально прорычал парень – Что вы имеете в виду? – Ну, сам подумай, ее единственные родственники живут во Франции, эта страна – родина ее родителей – миссис ОʼКонелл сделала глубокий вздох, чтобы продолжить мысль – Здесь ее больше ничего не держит. – НИЧЕГО НЕ ДЕРЖИТ?! – похоже, спокойствию Ривая пришел конец. – Мне тоже это неприятно, но мы должны быть готовы и к этому исходу. Она и правда может захотеть остаться с родными. – Ей еще год учиться в школе, а потом поступать в колледж, Франция – это же другая страна, другой язык – парень понемногу стал успокаиваться. – Для Ханджи это не будет проблемой, она достаточно умна и сможет быстро адаптироваться к любой программе, да и с поступлением не возникнет проблем – университеты еще драться за нее будут, а, что касается языка, то ты и сам прекрасно знаешь, что французским она владеет в совершенстве. – Здесь у нее есть друзья – парень, казалось, из последних сил ищет причину для возвращения шатенки в Чикаго. – Какие друзья, Ривай? Ты – ее единственный друг, а иногда мне даже кажется, что так думает только Ханджи. – Это не правда! – воскликнул Аккерман. Однако взгляд женщины был намного красноречивее любых слов. – Миссис ОʼКонелл, я, пожалуй, пойду – попрощался Ривай, направляюсь к выходу. – Дорогой, я не хотела обидеть тебя – сказала женщина, дотронувшись до его плеча – Я просто не хочу, чтобы ты питал ложные надежды. – Все в порядке, миссис ОʼКонелл. Доброй вам ночи. – Доброй ночи, мальчик мой.***
Оказавшись на улице, Ривай устремил взгляд в небо. Не хотелось ничего делать, ни о чем думать. Ему было стыдно за вспышку эмоций в доме миссис ОʼКонелл. Он, признаться, и сам пару раз обдумывал этот исход событий, но всегда гнал эти мысли прочь. Осознание того, что и его соседку посетили те же мысли, давило на него. Он не хотел верить, что Ханджи может не вернуться, но в глубине души понимал, что это вполне возможно. Достав телефон, парень снова проверил звонки и сообщения. Пара пропущенных от Синтии, еще несколько от других его «ночных подружек». От Ханджи – ничего. А раньше она чуть ли не каждый день желала ему доброго утра или спокойной ночи. Стиснув зубы, он набрал номер своей лучшей подруги. – Абонент временно недоступен – ответил холодный женский голос. Раздраженно фыркнув, Ривай быстро набрал сообщение. Очкастая, привет. Не могу до тебя дозвониться. Позвони мне. Такое же сообщение было отправлено и на электронную почту Ханджи. Еще одно сообщение в никуда. Для Аккермана это уже стало своеобразным ритуалом. Каждый вечер он звонил ей, писал сообщения, надеясь, однажды получить ответ. Пока что все было напрасно. Ривай достал из кармана пачку сигарет и затянулся. Оглянувшись, парень посмотрел на дом Зое. Покинутый хозяевами, дом казался мрачным и заброшенным, он разом потерял ту атмосферу тепла и уюта, которая была знакома Риваю с детства. В голову опять закралась непрошенная мысль об окончательном отъезде Ханджи. Нет-нет-нет, четырехглазая обязательно вернется. Здесь ее дом, здесь ее место. Она не может все бросить. Почему вообще я об этом думаю? Все! Хватит! Нужно отвлечься. Аккерман встряхнул головой, казалось, он хочет прогнать все лишние мысли из головы. Достав телефон, он быстро пролистал сообщения. Как он и думал этим вечером снова была вечеринка. На этот раз у Синтии. То, что надо. Сейчас ему просто необходимо выпить и поразвлечься с какой-нибудь девицей. Выбросив окурок в урну, Ривай направился в сторону дома Клейтон, бросив еще один взгляд на дом Ханджи.***
Шло время. На смену июню пришел июль, а затем и август. Лето заканчивалось, и приближался новый учебный год. Последний, выпускной год для Ривая. Вестей от Ханджи по-прежнему не было. Миссис ОʼКонелл уже смирилась с отъездом Зое, она просто хотела, чтобы девушка прислала одну-единственную весточку, успокоила, сказала, что у нее все хорошо и ей нравится жить у тети. Однако новостей так и не было. Ривай, казалось, тоже не слишком переживал, что отсутствие его подруги затянулось. У него просто не было на это время – Чикаго был большим городом, который предоставлял богатый выбор заведений, где можно было хорошенько поразвлечься. К тому же парень решил немного попутешествовать, он на пару недель съездил в Нью-Йорк. Одно оставалось неизменным – каждый вечер он снова и снова безуспешно старался связаться с Ханджи. Он все еще не перестал надеяться, хоть никогда бы и никому в этом не признался.***
Наконец наступила осень. Школа вновь распахнула свои двери для учеников. Вот-вот должен был начаться первый урок в этом учебном году, первый урок для выпускного класса. Ривай лениво сидел за своей партой, вполуха слушая разговор Синтии и Тиффани о нарядах на выпускной. «Ну, надо же, до выпуска еще почти целый год, а они уже платья выбирают! Надеюсь, с колледжем уже определились, хотя здесь и так все ясно. Никакой колледж этим двоим не светит. Ханджи бы и париться не стала о каких-то там тряпках» – думал брюнет. Он поймал себя на мысли, что снова стал думать о своей подруге, хотя и пообещал себе больше такого не делать, недаром он все лето предавался разгулу, пьянству и разврату, только бы не принимать неприятную для себя правду – Ханджи Зое больше не вернется. ‒ Добрый день, класс – раздался звучный мужской голос. ‒ Добрый день, мистер Скотт – хором ответили ученики. ‒ Сегодня первый день вашего последнего учебного года. В этом году вы оканчиваете школу, для вас начинается новая жизнь. Постарайтесь сделать все возможное, чтобы хорошо завершить этот учебный год и поступить в тот колледж, куда вы хотите. А сейчас давайте отметим присутствующих – сказал учитель, усаживаясь за свой стол. Далее последовала монотонная перекличка. Ривай, назвав свое имя, практически не слушал учителя, погрузившись в свои мысли, пока мистер Скотт не назвал одно имя. ‒ Зое Ханджи? Тишина ‒ Зое Ханджи здесь? И снова тишина. ‒ Значит, ее нет? Мало того, что в прошлом году ушла на каникулы на неделю раньше, так еще не явилась на первый урок. Неслыханно, просто неслыханно! Ривай почувствовал, что у него зачесались кулаки. Нет, он прекрасно понимал, что Скотт, мягко говоря, недолюбливал Зое, но, в то же время, все преподаватели в школе знали по какой причине Ханджи уехала раньше, все знали о ситуации в ее семье. Знали, но им было плевать на нее, на девушку, которая была умнее их всех вместе взятых. ‒ Ну, что ж, начнем – сказал учитель, отметив всех присутствующих – Тема сегодняшнего урока… ‒ Прошу прощения за опоздание, мистер Скотт. Я могу зайти? – речь мужчины неожиданно прервал звонкий женский голос. Услышав этот голос, Ривай вздрогнул. «Быть того не может. Неужели?» – подумал он.***
Обернувшись, парень понял, что его подозрения подтвердились – в дверях стояла никто иная, как Ханджи Зое, собственной персоной. На ее голос обернулись все присутствующие. В классе установилась мгновенная тишина. Это действительно была Ханджи Зое, во плоти, но было в ней что-то новое, что-то необычное, однако объяснить это не мог никто, даже Ривай, знавший ее практически всю жизнь. Девушка была одета в блузку цвета слоновой кости и черную юбку-солнце, одежда облегала ее изящную фигуру, подчеркивая достоинства и скрывая недостатки. И этот облик так не вязался с обычным стилем одежды Зое, которая постоянно носила мешковатые свитера и свободного покроя брюки. Волосы и те не походили, как обычно, на воронье гнездо, а были завязаны лентой в аккуратный конский хвост. И лишь неизменные очки, и широкая улыбка подтверждали, что это именно она, а не кто-то другой.***
‒ Вы опоздали, мисс Зое – первым прервал затянувшееся молчание мистер Скотт. ‒ Я знаю, я только что извинилась за это. Так я могу войти? – невозмутимо ответила Ханджи. Сказать, что мистер Скотт и ученики были в шоке, значит, не сказать ничего. В реплике Зое едва уловимо чувствовалась ирония или даже сарказм, что было совсем не похоже на ее обычную манеру общения с учителями – как правило, девушка просто с мягкой улыбкой со всем соглашалась и молча садилась на свое место. ‒ Мисс Зое, что вы себе позволяете? – мужчине явно не понравился ответ своей ученицы. ‒ Мистер Скотт, я еще раз прошу прощения за опоздание. Видите ли, мой вылет задержали, поэтому я не смогла прийти вовремя. Если бы я знала, что это вас так расстроит, то полетела бы более ранним рейсом, на прошлой неделе, думаю. В классе по-прежнему стояла гробовая тишина. Еще бы, Ханджи уже откровенно издевалась над преподавателем, прекрасно понимая свою правоту. ‒ Мисс Зое, вы… – самообладание мужчины начинало трещать по швам. ‒ Мистер Скот – вздохнула шатенка – Я понимаю, что вам очень сильно хочется наказать меня за опоздание, но, повторяю, мой рейс задержали, я помчалась в школу прямо с трапа самолета, моей вины здесь нет. Если у вас все еще есть сомнения, можете позвонить в аэропорт и уточнить. Номер моего рейса ZX–7459. Вот билет, если не верите – сказала девушка, протягивая учителю корешок посадочного талона. Ривай чувствовал, что еще немного и у него начнет дергаться глаз. На его памяти Ханджи никогда в жизни себя так не вела, и он не имел ни малейшего понятия, как на это реагировать. Казалось, одноклассники полностью разделяли его мнение, с недоумением переводя взгляд с Зое на мистера Скотта и обратно. Последний же растерянно вертел в руках билет, не зная, что ответить девушке, которую обычно затыкал парой слов. ‒ Полагаю, что вы не против, если я наконец-то займу свое место? – спросила Ханджи, улыбаясь нахальной улыбкой. Поняв, что на этот раз он потерпел сокрушительное поражение, мужчина кратко кивнул и отошел к доске, продолжая вертеть в руках несчастный клочок бумаги. Что же касается Ханджи, то она с видом победителя направилась к своему столу. Класс, по-видимому, уже постепенно приходил в себя после этой неожиданной «дуэли». Снова послышался шепот, шелест, шуршание и иные звуки, характерные для класса из двадцати пяти человек. Краем глаза Ривай заметил, что Синтия и Тиффани как-то подозрительно переглянулись. Парень сразу почуял что-то неладное. Опять эти глупые курицы что-то задумали.***
Ханджи уже практически подошла к своей парте, когда Синтия как обычно вытянула вперед свою ногу. «Черт, каждый раз одно и то же» ‒ мысленно выругался брюнет, он уже собирался окликнуть подругу, когда случилось нечто неслыханное. Обычно неуклюжая Зое вдруг грациозно перешагнула «ловушку» и преспокойно уселась на свое место. Клейтон и Янг просто раскрыли рты от удивления. Ханджи всегда, абсолютно всегда попадалась на этот трюк, так что же произошло? Будто бы услышав их мысли, девушка обернулась и с мягкой улыбкой сказала: ‒ Все когда-нибудь бывает в первый раз. Не стоит так широко открывать рот, девочки, помада потрескается. В ответ на эту реплику девушки стали лихорадочно рыться в своих сумках, в поисках помады и зеркала. ‒ Вы что, поверили? Это же шутка. Вот наивные! – хихикнула Ханджи. Синтия и Тиффани были возмущены до предела. Эта зубрила насмехается над ними?! Ей это так просто с рук не сойдет! За этой сценой безмолвно наблюдал Ривай. Он был, мягко говоря, в шоке от поведения Ханджи и прекрасно понимал, что Клейтон и Янг не оставят все просто так. Значит, ему придется вмешаться.***
Остаток урока прошел без происшествий. Мистер Скотт безуспешно пытался пробудить знания своих учеников, чьи мозги за лето, казалось, покрылись мхом. Также он, не изменяя своей привычке, задал несколько провокационных вопросов Ханджи, на которые она, как всегда, блестяще ответила. Ривай весь урок украдкой наблюдал за Зое, он опасался ответных действий со стороны оскорбленных девиц. Действительно, они не заставили себя ждать. Не придумав ничего нового, Синтия и Тиффани время от времени кидали в Ханджи клочки бумаги. Однако их план потерпел крах. Казалось, что у шатенки появились глаза на затылке – она как будто предчувствовала приближение «снаряда» и ловко уворачивалась. Это окончательно вывело девушек из себя. Забыв об осторожности, они уже практически в открытую «обстреливали» Ханджи, которая мастерски избегала ударов «вражеской артиллерии». В конце концов, потеряв всякое терпение, Синтия со всей силы швырнула в шатенку пенал, но несколько не рассчитала траекторию. Как результат, «снаряд» угодил прямо в лицо мистера Скотта. В яблочко!***
Класс уже в который раз за сорок пять минут погрузился в гробовую тишину. Лицо мистера Скотта практически полностью покрылось багровыми пятнами. Нет, это явно было слишком для первого дня семестра! Он с плохо скрываемой яростью уставился на парочку. ‒ МИСС КЛЕЙТОН, МИСС ЯНГ, А НУ ЖИВО МАРШ К ДИРЕКТОРУ!!! – проревел мужчина. ‒ Мистер Скотт – жалобно запричитала Синтия – Мы с Тиффани ни в чем не виноваты, это все Зое! – Тиффани энергично закивала головой в знак согласия. Класс недовольно зашипел, услышав слова девушки. Конечно, все они считали Ханджи чудачкой и при других обстоятельствах никогда бы не заступились за нее. Тем не менее, в этом случае Синтия и Тиффани явно перегнули палку. ‒ Интересно, а я-то здесь причем? – подала голос Ханджи. ‒ Мы же кидались в тебя, а попали в мистера Скотта! – закричала Тиффани и, поняв, ЧТО ИМЕННО она сказала, прикрыла рот рукой. В классе раздался оглушительный хохот. Клейтон и Янг, красные как раки, не знали, куда себя деть. Какой кошмар! Так опозориться перед всем классом, да еще из-за кого, из-за Ханджи Зое! ‒ А НУ ТИХО ВСЕ!!! – закричал мистер Скотт, ударив кулаком по столу – Вы, двое, а ну живо к директору! Я больше повторять не буду. Синтию и Тиффани дважды упрашивать не пришлось. Они пулей вылетели из кабинета, бросив напоследок разъяренный взгляд на Зое, девушка ответила им нахальной улыбкой. Это был, пожалуй, один из самых худших уроков в жизни мистера Скотта, поэтому, услышав звонок с урока, он был счастлив как никогда. Немедля ни минуты, он покинул класс, благополучно забыв про домашнее задание. Ханджи тоже решила не задерживаться в кабинете. Проигнорировав пару человек, желающих поговорить с ней, она выскользнула в коридор. Ривай по-прежнему был в полном недоумении. Он был абсолютно уверен, что на перемене она сразу же подойдет к нему, а она как будто не обратила на него внимание. Решив, что это никуда не годится, парень отправился за ней.***
Девушка нашлась у окна. Она с сосредоточенным видом разговаривала с кем-то по телефону. ‒ Слышь, очкастая – начал Ривай, но Ханджи перебила его жестом. По ее виду брюнет понял, что девушка кого-то внимательно слушает. Затем она заговорила… по-немецки. Аккерман был в шоке. Нет, он, конечно, знал, что его подруга с детства учит несколько языков, но к такому повороту событий он явно не был готов. Сказав еще пару фраз, смысл которых парень не понял, шатенка сбросила звонок. ‒ Четырехглазая... – предпринял вторую попытку Ривай, но его снова прервали. ‒ Подожди, Ривай, я занята – бросила Ханджи, быстро набирая номер, и прежде, чем парень успел что-то сказать, она уже снова перешла на немецкий.***
Так продолжалось весь день. На переменах Зое пулей вылетала из класса и тут же звонила по телефону. В это время Риваю ничего не оставалось, как молча наблюдать за ней издалека. Он, между прочим, тоже неплохо проводил время, окруженный целой стаей своих поклонниц. Соскучившись за лето, девушки жаждали его внимания. Отбиваясь от них по возможности, брюнет пытался добраться до Ханджи, которая не прекращала кому-то постоянно звонить. Наконец прозвенел звонок с последнего урока, школьники поспешили домой. Ханджи по-прежнему не выпускала телефон из рук. Ривай снова предпринял попытку поговорить с ней. Парень поджидал ее у входа в школу. Выйдя на улицу, девушка продолжала разговаривать, но, по-видимому, уже прощалась. Завершив звонок, она немного замешкалась, убирая телефон в сумку. ‒ Очкастая, ты прекратишь уже болтать наконец? – прошипел Ривай. ‒ Что случилось, коротышка? Какой-то ты сегодня нервный? – улыбнулась Ханджи. ‒ Еще чего! Ты с кем это на немецком весь день трындишь? ‒ Мой багаж потеряли в аэропорту Мюнхена. Весь день пыталась выяснить, где он. К счастью, нашелся, вечером привезут – ответила шатенка. ‒ Какой, к черту, Мюнхен? Ты же вроде бы во Францию ездила. ‒ Да, там я тоже была поначалу – сказала, нет, скорее, даже прошипела девушка. ‒ Четырехглазая, ты чего-то не договариваешь. ‒ О чем ты? – с самым что ни на есть невинным видом спросила девушка. ‒ Да так, ты весь день ведешь себя странно. Подкалываешь Скотта и девчонок. ‒ Ну, нужно же когда-нибудь начинать! ‒ Это так на тебя непохоже. Обычно, ты ведешь себя иначе, никак не реагируешь. ‒ А может быть, я устала это терпеть?! – неожиданно резко ответила девушка. ‒ Ханджи, я… ‒ Ривай даже растерялся от такой реакции. Он знал ее достаточно давно и прекрасно улавливал смену ее настроения. А сейчас она нервничала, ее точно что-то тревожило. ‒ Ривай, мне пора домой. Мое такси приехало – прервала его Ханджи, кивнув на автомобиль, остановившийся у школы. ‒ Постой – Аккерман схватил девушку за руку – Что с тобой происходит? ‒ Мне правда пора. Увидимся завтра в школе – сказала Зое, резко вырываясь из хватки парня. И не успел Ривай отреагировать, как девушка уже села в машину и уехала. И какого черта здесь происходит? Парень хотел было уже ехать за ней следом, но его опять отвлекли. Появившиеся будто бы из ниоткуда, Синтия и Тиффани, все в слезах, наперебой рассказывали ему, что директор отстранил их на неделю. У Ривая не было ни сил, ни желания, выслушивать их бредни, тем более девицы не считали себя виноватыми. ‒ Да отвалите вы от меня! И впредь используйте ваши головы не только для того, чтобы прически делать! – не выдержал Аккерман. Даже не взглянув на эту парочку, которая от его слов разрыдалась пуще прежнего, парень направился к своей машине.***
Он решил перехватить Ханджи у ее дома, если она так торопилась домой, значит, там она никуда от него не денется. Через некоторое время парень уже стоял на пороге дома своей подруги. На звонок в дверь не было никакого ответа. Странно, она же уехала намного раньше его. Что-то явно было не так. Ривай оглядел дом – он по-прежнему выглядел пустым и необитаемым, хотя это и неудивительно – Зое ведь только что вернулась. ‒ Ривай, что ты делаешь? Обернувшись, брюнет увидел миссис ОʼКонелл, с удивленным видом смотрящую на него. ‒ Я пришел к очкастой, миссис ОʼКонелл. ‒ Ривай, милый, Ханджи во Франции – женщина уже начинала беспокоиться за своего соседа. ‒ Да нет же, она вернулась. Сегодня была в школе. ‒ Правда? Это же замечательно! – беспокойство мгновенно сменилось радостью – И где она? Когда придет домой? ‒ То есть как это, когда придет домой? Она уехала из школы еще раньше меня, сказала, что торопится домой. Такси еще зачем-то вызвала. ‒ Мальчик мой, она здесь и не появлялась. Никто и вещи не привозил. ‒ Ее багаж потерялся в Мюнхене, его привезут вечером. ‒ Мюнхен? Она же была во Франции. ‒ Вот и я про тоже. ‒ Странно все это. ‒ Миссис ОʼКонелл, я вообще ничего не понимаю. Ханджи так спешила домой, но почему-то ее здесь нет. И где ее черти носят? А может быть она уже не считает это место своим домом? – мысли Ривая и Дороти во многом совпадали.***
‒ Мисс, с вами все в порядке? – спросил таксист. Его пассажирка вела себя на редкость странно. Едва сев в машину, она быстро проговорила адрес и, казалось, совсем перестала дышать. ‒ Да. Все хорошо. Спасибо – девушка выдавала короткие, рубленые фразы – А мы можем ехать быстрее? ‒ Рад бы, но здесь пробка. ‒ Ладно. И снова – ни звука. Мужчина уже начал опасаться, как бы ей не стало плохо или она, что еще хуже, не потеряла сознание. К счастью, через минут десять-пятнадцать движение нормализовалось. Вскоре они добрались до места назначения, остановившись у элегантного двухэтажного особняка, окруженного высоким забором. ‒ Спасибо. Сдачи не надо. Всего вам доброго – скороговоркой проговорила девушка, протягивая таксисту несколько купюр. ‒ Но, мисс, здесь намного больше, чем вы мне должны! – попытался возразить мужчина. ‒ Не беспокойтесь. Можете считать это вашими чаевыми – бросила девушка, быстро выбираясь из машины, и чуть ли не бегом кинулась к воротам. «Ну и дела! Не каждый день попадаются такие клиенты!» ‒ подумал, уезжая, таксист.***
Ханджи пулей забежала в дом и наконец-то позволила себе глубоко вздохнуть. «Черт, я же чуть не сорвалась! Почему Риваю вздумалось докопаться до меня именно сейчас?! Еще и таксист болтливый попался!» ‒ думала шатенка, пошатываясь направляясь в сторону кухни. Навстречу девушке вышел привлекательный загорелый брюнет крепкого телосложения. ‒ Привет, детка! Как прошел первый день в школе? – с широкой улыбкой поинтересовался он. ‒ Нормально – буркнула Зое, продолжая двигаться к кухне. От широкой улыбки не осталось и следа. С первого взгляда оценив состояние девушки, мужчина нахмурился. ‒ Ханджи, милая, не стоило так себя загонять. Тебе надо лучше питаться – с обеспокоенным видом сказал он. ‒ Без тебя знаю, Рико – проворчала Ханджи, кидаясь к холодильнику. Быстро перебирая содержимое, девушка наконец-то нашла желаемое – пакет с кровью. Уверенным движением отсоединяя клапан, шатенка припала к пакету, поглощая алую жидкость. ‒ Приятного аппетита, дорогая – раздался мягкий мужской голос. Оглянувшись, Ханджи увидела Филиппа Фьера, величественно расположившегося за столом. Рико, ухмыляясь, стоял в дверях. ‒ Ой, извини, Филипп, я тебя не заметила – смущенно улыбаясь ответила девушка. ‒ Ничего страшного, девочка моя – улыбнулся Фьер – Ну, так как прошел первый день в школе? ‒ Нормально – ответила Ханджи, снова припадая к пакету.