***
Буйволсон слушал меня, как мне поначалу показалось, рассеянно. Но по нескольким уточняющим вопросам я понял, что он глотал каждое моё слово. Напряжённо стуча пальцами по столу, он молчал, серьёзно задумавшись и обрабатывая информацию. В частности, он спросил меня о том, кто такая Николь и можно ли ей доверять; отчитал за эпизод с чеком, но похвалил за внимательность; попросил подробнее рассказать про Морана и его убеждения. — Неприятный тип, — заявил Буйволсон. — Но ты — молодец. Продолжай втираться к нему в доверие. Попробуй выжать побольше из той информации, что он тебе дал о себе: отсей правду от шелухи. Если у него и правда безупречная память, то вполне возможно, что она такая с детства. Улисс склонен к нарциссизму, поэтому то, что он был вундеркиндом и забавлял публику за деньги, может оказаться правдой. Попробуй опросить коллекционеров старых видеокасет и газет о том, был ли полвека назад эпизод с мальчиком, умеющим считать тысячу знаков после числа «пи». — Разумно, капитан, — без всякой иронии оценил способности матёрого шефа полиции я. — Спасибо. — Теперь моя очередь рассказывать. Пункт первый — труп из Тундра-Тауна, — продолжил капитан, подглядывая в свой листочек. — Вскрытие показало, что старик умер от отравления. Яд действительно содержался в бутылке, и в лапе песца действительно лежал чек от этой бутылки. Пункт второй — следов в квартире мы не обнаружили. Либо преступник за собой тщательно прибрался, либо он был в бахилах. Но! — поднял палец вверх капитан. — Преступник прокололся на самом простом. Он пожал убитому лапу. — И-и-и… что? — спросил я, задумавшись и не понимая, что это может нам дать. — Уж лис-то должен знать о таких мелочах, — улыбнувшись, ответил Буйволсон. — У всех нас есть шерсть, хотим мы того или нет. Она имеет свойство линять. И когда мы пожимаем кому-то лапу — в его лапе обязательно останутся частички твоей шерсти. Точно! Я слышал об этом, но совсем позабыл. Не приходилось ещё пожимать лапы тем, кого собираешься убить. — Шерсть на лапе песца принадлежит опоссуму? — прямо спросил я, затаив дыхание. — А кому же ещё? Я выдохнул. Получается, дело раскрыто? — Это сужает круг преступников, несомненно, — продолжил Буйволсон. — Но этого мало. Любой нормальный адвокат сотрёт этот факт в пух и прах. — Значит, нужно сделать генетическую экспертизу, сопоставив шерсть с лапы песца и шерсть профессора Морана? — догадался я. — Начинаешь соображать, — одобрительно отозвался буйвол. — Вот это и будет твоим заданием. Звучит как что-то… Мутное. Взять генетический материал профессора — явно непростая задача. Тем не менее я брякнул: — Будет сделано! Немного откашлявшись, Буйволсон продолжил: — Пункт третий — лавка в Сан-Тауне. Джуди действительно направлялась именно туда. Мы допросили всех из листочка, который вы с рядовым Иткинсом сфоткали. Все девушки оказались как на подбор: три крольчихи, одна ласка, одна выдра, и всем не больше тридцати. Все они подтвердили, что Джуди Хоппс ходила с ними на занятия, а также то, что в тот день бабушка на кассе попросила померить у неё давление и Джуди задержалась. — Буйволсон снова взглянул на свой листок. — Выдра оказалась самой наблюдательной и сказала нам, что Джуди не общалась ни с кем, кроме тренера, Сары Кроллинштейн. А вот кто такая Сара — нам узнать не удалось. — Фальшивое имя? — уточнил я, внимательно вслушиваясь в каждое слово. — Однозначно, — кивнул Буйволсон. — В Зверополисе крольчих с такими инициалами нет. В Анималии — тоже. Паспорта у неё нет, телефон, естественно, недоступен… Описания от девушек как такового тоже нет. Худенькая, очень малообщительная и скромная. Никто даже цвет глаз не запомнил. — А что если Джуди ездила в такую глушь именно ради неё? — предположил я. — Например, Сара — её секретный информатор. — Всё может быть. Но и этот вопрос мы отложим, пока всё не прояснится, — Буйволсон снова посмотрел на листочек. Интересно, что же там было написано. — Пункт четвёртый: результаты экспертизы. Пулю, которую вы нашли, эксперты изучили. Она точно не была выпущена из оружия Хоппс. Предварительное заключение — пуля от снайперской винтовки малого калибра. И ещё экспертов она крайне смутила — она была очень сплющенной и со сколами. Такие мы видели во времена «Ночных горлодёров» — похоже, в пуле была ампула. Я стоял в ступоре. Этого я не ожидал. Получается, крольчиху с видео поразила пуля с ампулой? Но на видео не видно крови. Да и если бы крольчиху поразила пуля такого размера — она бы отлетела назад, а не скорчилась в конвульсиях, как от транквилизатора. Получался какой-то бред. Очевидцы сообщали, что слышали по меньшей мере три очень громких хлопка — предположительно, звуки выстрела. Получается, что сначала ту крольчиху с видео похитили «Секаторы», затем она каким-то чудом вырвалась, а потом её настигла пуля снайпера, сидящего наготове, и звери в минивэне снова затащили её, уже подстреленную? Как будто похищение в похищении. Это было по меньшей мере странно. — Пункт пятый, — продолжил Буйволсон. — Мы посмотрели записи камер наблюдения в автобусе, в котором ехала Хоппс. Телефон она выронила случайно. Вот оно что… Как бы телефон облегчил нам поиски. А он, как нарочно, выбыл из игры даже до её начала. — Пункт шестой. Дело «Ночных секаторов» рискованное, и я дам тебе стимул: я от лица полиции официально нанимаю тебя как частного детектива. Если всё выгорит — уломаю отдел финансов выписать тебе чек. — Очень щедро с вашей стороны! — улыбнулся я. Вот так бы сразу. Может же капитан быть приятным, когда захочет. — И ещё, Уайлд, — подчеркнул Буйволсон, подняв палец. — На суде это так себе аргумент, но Дидэльфидсона выдаст с потрохами. Это красные глаза. У Дидэльфидсона очень редкая форма альбинизма, сделавшая радужку его глаз не бесцветной, а красной. Всегда и при любом освещении. Это у него с детства, и это подтвердил эксперт высочайшего класса, и если он не избавился от этого тогда, то, возможно, не избавился и сейчас. Если ты или найдёшь в ящике у Морана линзы, или ещё что — бей тревогу. Телефон мой знаешь. — Да, разумеется. Капитан, очень нескромный вопрос, — спросил я. — Почему мы не можем задержать Морана сейчас? Как минимум по делу с Бьорном Эгеланном. — Может, тебе отчёт в письменном виде предоставить? — едко спросил капитан, а потом ответил: — Сам не понимаешь? Как минимум, надо выяснить, есть ли у Морана крыша — что-то мне подсказывает, что есть. И тогда нам конец. Нужны железобетонные доказательства, а не фантазии. — Да, капитан, я понял, — сказал я, поняв, что сглупил. — Можно ещё момент? Что если профессор Моран решит за мной проследить и узнает, что я… ну, хожу в департамент как в гости? — Ты снова опережаешь мои мысли, Уайлд, — ухмыльнулся капитан. — Дело мне кажется перспективным, поэтому я дам тебе личного водителя — Иткинса, — который будет возить тебя в Департамент. — Буйволсон добавил: — Только в Департамент, подчёркиваю для особо хитрых! — Я всё понял, — улыбнулся я. — Разрешите идти? — Давай вот без этих дешёвых фразочек. Ты ограничен в правах, но ты не мой подчинённый, — сморщил лоб Буйволсон, махнув лапой. — Погоди. Если ты наладил контакт с предполагаемым преступником и втираешься ему в доверие, то ты должен знать, на что способен Улисс. О том, что ты сейчас увидишь, знают лишь несколько зверей — и все молчат. Когтяузер не в их числе. Ему — ни слова. Буйвол начал что-то нажимать на своём компьютере, и через полминуты я уже смотрел кино. Это была запись с двух камер видеонаблюдения, стоявших в допросной где-то на высоте, рядом с потолком. Комната была обставлена довольно бедно: всего один железный стол и два стула рядом с ним. Большего для допроса, кроме полицейского и задержанного, не требовалось — они сидели здесь же. По одну сторону стола, ближе к камере — опоссум, прикованный цепями к столу; по нему было видно, что его били, но он старался держаться ровно и горделиво. По другую сторону от него сидел довольно худощавый гепард лет сорока в полицейской форме. — Ты нам рассказал не всё, Улисс. Или как тебя там, — холодно сказал гепард, нервно дёргая хвостом. В целом офицер полиции сейчас очень походил на дикого зверя: из него так и лучилась первобытная ярость и готовность вцепиться оппоненту в глотку. — Что-то в твоём рассказе не сходится. Мы поймали только хирургов и твоих прихвостней. Но мы всё ещё не знаем, где все остальные. Зато знаешь ты. — У вас большие проблемы, — криво улыбнувшись, отозвался Дидэльфидсон, поморщившись от боли. — Господин Когтяузер, в вашей системе отсутствуют некоторые винтики, которые должны быть на своих местах. Я замер от удивление. Когтяузер? Серьёзно? Внешность этого гепарда явно контрастировала с пухляшом, стоящим внизу за стойкой. — Расскажи мне по-хорошему, где остальные, — предложил гепард, держа себя в лапах. — Скоро вы об этом лично узнаете. Нужно лишь время. Если скажете, сколько сейчас на часах, — опоссум указал взглядом и головой на наручные часы гепарда, — то я дам вам подсказку. — Не морочь мне голову! — прорычал гепард, оскалившись. — Ты достаточно уже наболтался. Я не такой гуманный, как остальные — я и убить могу. — В том и ваша проблема, — монотонно, словно профессор на лекции, произнёс Улисс. — Вы не умеете контролировать свои эмоции и не чувствуете ситуацию. Скорее всего, это связано с вашим детством. Раз вы родились в шестидесятых, значит, застали гражданскую войну. Отец ушёл и не вернулся, да? Как я уже знал, опоссум всё тщательно спланировал. И ему ничего не мешало узнать о сотрудниках полиции личную информацию, чтобы шантажировать их или играть на их чувствах. Когтяузер — тот, которого я видел на экране — купился. За переменами в облике гепарда страшно было наблюдать. Его лицо исказилось до неузнаваемости. Опоссум явно провоцировал гепарда — и добился своей цели. Он выгнул спину и выпустил когти до предела, а из пасти у него, как мне показалось, потекла слюна. Гепард мигом оказался на столе для переговоров и, оказавшись вплотную к опоссуму, взял его за грудки. Скорее всего, всё ещё с выпущенными когтями. — Ты правда думаешь, что знаешь меня?! Или просто решил позлить?! — орал истошным голосом гепард. Что самое удивительное — никто из коллег не спешил к нему в допросную разнимать задержанного и полицейского. Раньше к правам арестованных относились гораздо более халатно. Или сказывалась ненависть к заключённому, с которым и так обходились не совсем по закону. Опоссум отреагировал на удивление сдержанно — даже такая болезненная хватка не смогла согнать с его морды нагло-удовлетворённого выражения. Он лишь тихонько прошипел, будто поймал маленькую занозу. А затем нагнул голову к левой руке гепарда, вглядываясь в неё не затёкшим от побоев глазом. Я сразу всё понял: он смотрел в наручные часы гепарда. — Спасибо, офицер Когтяузер. Я узнал всё, что мне нужно, — так же спокойно ответил опоссум, отведя взгляд с его часов. — Прошу прощения за беспокойство. Гепард на секунду застыл. Понимание, что его переиграли, приходило к нему постепенно, не сразу. Но разжимать свой захват гепард не стал. — Неужели тебе совсем не больно? Или ты просто терпишь? — спросил гепард, немного по-маньячески облизываясь, лежа на столе и нависая над опоссумом. По внешним признакам Когтяузер-старший выглядел победителем. Но ситуация говорила об обратном. — Не льстите себе, офицер. Мне причиняли боль и похуже, — отозвался Улисс, вновь улыбнувшись. — Меня много, очень много пытали. То были мастера своего дела. Вам и вашим коллегам до них далеко, — опоссум перестал улыбаться. — Не будем о грустном. Вы хотели узнать, где все остальные, так вот: ровно через пару минут вы всё узнаете. Наконец гепард решил отпустить задержанного и сесть на место. — Уж не хочешь ли ты сказать, что они попробуют напасть на департамент и освободить тебя? Это же смешно, — заявил Когтяузер-старший. — Знаешь, сколько полицейских тебя сейчас охраняет? — Конечно. Я даже знаю их по именам, — достаточно громко усмехнулся Дидэльфидсон. — Господин Когтяузер, а вы думали о том, что это, вдруг, будет не нападение? Вдруг все полицейские одумаются и резко станут на мою сторону? — Оставь свои влажные мечты при себе, — прорычал сквозь зубы гепард. — Ты всего лишь псих, убивающий зверей. — Не все так считают, офицер Когтяузер! — отозвался Улисс, перейдя на тон выше. В его красных глазах появился лихорадочный огонёк — похоже, что Дидэльфидсон завёлся не на шутку. — Моё положение гораздо более интересное. Для кого-то я маньяк и псих, а для кого-то — лидер. Некоторые искренне меня поддерживали, устраивали митинги, требовали освободить. Клянусь вам, — я не подкупал их! Я просто дал им толчок, вдохновение, которого они так жаждали. Я для них был свежим глотком! Примером, показывающим, что нельзя терпеть некоторые вещи. — К чему ты клонишь? — стал вновь выходить из себя Когтяузер. — Вы не поняли? — удивился опоссум. — Зверя можно подкупить, зверя можно шантажировать. Но никто не будет так эффективен, как зверь, у которого есть идея и вера в неё, — Улисс сделал паузу, показав лапой какой-то непонятный жест. — Даже если это полицейский. У вас в отделе много хищников, не так ли? Гепард снова изменился в лице — только теперь оно стало лихорадочно-обеспокоенным. Он посмотрел в камеру и показал пальцами какой-то знак. Ни он, ни опоссум, ни я не видели того, что происходит сейчас в департаменте за камерой. Но, думаю, все мы были уверены, что слова Дидэльфидсона вызвали по ту сторону экрана ажиотаж. Как мы теперь знаем, в рядах полиции действительно были предатели. И, судя по всему, некоторых из них действительно можно было не подкупать и не шантажировать. — Вы абсолютно одиноки, офицер Когтяузер. Никому нельзя доверять в такую минуту, — усмехнулся Дидэльфидсон. — Кроме меня — мне можно. Только я был с вами от первого до последнего слова честен. — Считаешь себя великим оратором? — огрызнулся гепард. — О да, я прям чувствую, как меня переполняет влечение к великому Улиссу Дидэльфидсону. Кажется, скоро я начну тебя боготворить и лизать тебе лапы! — Лучше, если вы остановитесь прямо сейчас, — спокойно сказал Улисс. Внешне это никак не проявлялось, но тон был угрожающим. Я почувствовал, как накалилась атмосфера в камере. Я был уверен: сейчас что-то должно было произойти. — А что, пойдёшь жаловаться к мамочке? — продолжил Когтяузер, сходу вошедший в кураж. — Если она, конечно, не сдохла в канаве, — улыбнувшись и разведя лапами в стороны, добавил он. — Нет, просто вы всё-таки будете лизать мне лапы, — пояснил опоссум, причём с таким холодом, что это чувствовалось даже сквозь старое видео. Что-то мне подсказывало, что сейчас последует развязка. Я уставился в монитор Буйволсона с большим вниманием, хвост мой начал дрожать от возбуждения. Опоссум сидел неподвижно и внешне всё ещё был крайне спокоен. Он был прикован к столу наручниками — казалось бы, что могло произойти не так? Вдруг тишину в камере нарушили звуки выстрелов где-то снаружи. Это явно означало, что на участок началось нападение. Гепард, схватив оружие, поспешил к двери, но как только он её открыл — кто-то крупный выбил пистолет из его лап. В комнату ввалились двое в полицейской форме: волк и тигр. Началась потасовка. Силы были явно неравны, и через пару секунд гепард оказался на полу. Волк, обыскав его, нашёл ключи, поспешил к опоссуму и освободил его. Только так я мог объяснить, что наручники оказались на полу, а Улисс — со свободными лапами. Ни капли не изменившись в лице, опоссум встал, потянул лапы в разные стороны, а затем взял в лапы стул и спокойным шагом направился к гепарду. Мой пульс участился — я догадывался, что сейчас произойдёт. Опоссум обрушил стул на голову гепарду по меньшей мере семь раз. Я попросту сбился со счёту. Камера отчётлива показывала, что лицо гепарда с каждым ударом превращалось в кровавое месиво. Но самым страшным было то, что лицо Дидэльфидсона было таким же безэмоциональным. Все удары он наносил совершенно хладнокровно. И когда понял, что бить уже нет смысла — просто поставил стул на пол, придвинув его обратно к столу. Но прежде чем уйти, опоссум взял и наступил ногой на лицо гепарда. Вернее, туда, где раньше было лицо. И только теперь, вытерев ногу об пол, опоссум — а за ним и тигр с волком — вышли из кабинета. На этом видео закончилось. — Да, это отец Бена, — предугадав мой вопрос, ответил буйвол, вздохнув. — По официальной версии Эдвард Когтяузер умер во время штурма, — заявил Буйволсон. — Большинство из тех, кто видел это, действительно тогда погибли, а оставшимся в живых строго запретили рассказывать кому-либо об увиденном. Я понимал, почему. На полицию обрушилась бы ещё большая волна позора. А Дидэльфидсон в глазах журналистов превратился бы прямо-таки в дьявола во плоти. Ни того, ни другого в той сложной ситуации допустить было нельзя. — То, что эта запись сохранилась — чудо. Всё, что было после неё — сгорело дотла. Диверсия, к сожалению, удалась на славу. И Когтяузер-младший правда ничего не знал? Разве это было честно по отношению к нему? Впрочем, я его плохо знал. Возможно, не говорить ему ничего было хорошим решением. Видео точно произвело на меня впечатление. Особенно потому, что я представил себя на месте гепарда. Скорее всего, опоссум убивал бы меня так же: спокойно и быстро. Хотя, может, и помучил бы: с гепардом у него такой возможности просто не было. Только я хотел капитану что-то ответить, как вдруг он перебил меня: — У Иткинса уже есть координаты двух зверей, тесно имевших дело с Улиссом двадцать лет назад. Та самая проститутка, единственная выжившая, и один из хирургов. Отсидел, вышел, сейчас какая-то крупная шишка в мире медицины. Врач-уголовник. Как это мило. Обожаю Зверополис. Джуди была права: в Зверополисе можно быть кем пожелаешь. Если у тебя есть связи и деньги. И если ты не лис. — Можешь поехать с ним на допрос, — улыбнулся Буйволсон. — Вы, очевидно, нашли общий язык. — Да, да, несомненно, — подтвердил я, не моргнув глазом. — Капитан, а Николь может с нами поехать? — Хм-м-м… — задумался он. — То есть ты мне предлагаешь поверить на слово лису и взять на спецзадание какую-то девушку, у которой даже нет лицензии частного детектива? — Выходит, что так, — пожал я плечами. Да уж, может, я поторопился со своим предложением. — Вот Мистеру Бигу я верю, — ответил Буйволсон, улыбнувшись. — Он кого попало близкими зверями не делает. Да, можете взять её с собой. Я с облегчением выдохнул. — Вы неподражаемы, капитан, — усмехнулся я. — Есть с кого брать пример, — пожал он плечами. — И ещё, Уайлд. Я не твой начальник, и если ты умрёшь от случайного падения головой на стул, то мне за это ничего не будет, — на мгновение капитан поколебался, собираясь с мыслями. — Но всё же — будь осторожен. — Спасибо, я очень польщён, капитан! — лукаво улыбнулся я, теперь ещё больше понимая, почему Буйволсона уважают и любят подчинённые. Я хотел сказать что-то ещё, но внезапно услышал на лестнице шаги, а затем — шумное дыхание. Не было сомнений, что это был Когтяузер. Только сейчас я понял, что на экране, повёрнутом ко мне, до сих пор включён последний кадр из комнаты, в которой нашёл свою смерть бедный гепард. — Идёт! Прячьте! — шёпотом произнёс я Буйволсону, указав на экран. Тот среагировал моментально и повернул монитор в свою сторону как раз в тот момент, когда пухлый гепард завалился в наш кабинет, отперев дверь чуть ли не животом. — Шеф, я к вам! — запыхавшись от бега, с ходу выдал он, и вид у него был явно очень огорчённый. — Плохие новости. Пришли результаты экспертизы. Кровь из Сан-Тауна принадлежит Джуди. Это должно было произойти. Как я ни пытался убедить себя в том, что Хоппс случайно оказалась в тот день в Сан-Тауне и ушла вместе со всеми, реальность оказалась хуже, чем я бы этого хотел.XIII. Меняются годы, но не винтики
14 мая 2024 г. в 18:19
— Какая ты милая! Просто прелесть! — по-детски залепетал Когтяузер, как только увидел рядом со мной Николь. Я их представил друг другу. Николь, судя по всему, Когтяузер тоже пришёлся по душе. — Обожаю рысьи ушки!
Пятнистый был в своём репертуаре — по-детски мил и бестактен. Мы договорились с ним, что он представит нам лучшего технаря Департамента — нужно было побольше узнать о Моране.
— Ох, а какой ты милаш, котик, ты просто не представляешь! — ответила ему в такт Николь. — Особенно эти пухлые щёчки, так бы и затискала!
Если бы у меня в лапах был кофе — я бы непременно им поперхнулся. Она показала, что умеет смело и чётко расставлять границы.
Когтяузер заметно смутился, задёргав хвостом в разные стороны, и я готов был поспорить, что он покраснел, пускай этого и не было видно сквозь шерсть. — Прости, кажется, мне снова отказало чувство такта… Просто я очень рад знакомству…
— Всё хорошо, — добродушно ответила Николь, подойдя поближе к стойке и протянув Когтяузеру лапу. — Я Николь, будем знакомы!
— Бенджамин Когтяузер! — поспешил он пожать лапу. — Всегда к вашим услугам! Вы очень вовремя — с минуты на минуту ждём результатов экспертизы из Сан-Тауна. Скоро должны прийти.
— Будем ждать, — ответил я. — Ты обещал познакомить меня с вашим лучшим технарём, Бен, скорее, время — деньги!
— О, это легко! — живо отозвался Когтяузер, вставая из-за своей стойки. — Идём.
— Посто-о-ой, — притормозил я, задумавшись. — А не надерёт ли мне задницу Буйволсон, если я поделюсь с вашим технарём столь ценной информацией?
Инстинкт самосохранения у нас, лис, в крови.
— Можешь не переживать, он назвал мне всех, кто имеет к этому дело, — ответил Когтяузер. Ну, нашему пухлому другу ведь верить можно. Коты ведь никогда не врут, верно?
— Ну как он тебе? — спросил я у Николь, немного пройдя вглубь коридора и пропустив Когтяузера вперёд.
— Очень милый мальчик, — уверенно произнесла она. — С ним общаться просто, как и с любым кошачьим. Это с вами, лисами, уже возникают сложности…
— Ну, это естественно. А минусы у нас есть? — хитро улыбнулся я.
— Абсолютно никаких! — получил я в ответ. — Где же этот технический специалист? Технари — моя слабость!
Я пытался составить в голове образ того, кого я сейчас увижу. Мозг рисовал типичного парня-ботаника в очках, неухоженного. И, скорее всего, худого, как щепка.
Мы вошли в маленький кабинет, уставленный мониторами. Кроме стола, компьютера, стоявшего лицом к нам, и технических приспособлений на столе и выше стола, а также небольшого уголка для личных вещей работника, здесь ничего не было.
— Лириен, я привёл к тебе гостей, — усмехнувшись, сказал Когтяузер. Стоп, погодите. Лириен? Разве это не женское имя?
Лучший технический специалист департамента быстро развернул своё кресло к нам. Оказалось, что, составляя образ, я угадал только одну деталь: зверь окажется в очках.
— Лириен Кампмай, ведущая техническая специалистка, — вставая со своего священного трона, произнесла, явно радуясь, немного полноватая, но в целом весьма симпатичная белка лет тридцати, подошла к нам и протянула лапу мне, а затем и Николь. Лириен носила ярко-красную рубашку, а поверх неё белую безрукавную жилетку. Она была в очках, подчёркивающих её тёмно-зелёные глаза. За её спиной постоянно вилял огромный пушистый хвост, в котором и поспать можно, если ты маленький, как она. А разница в росте была существенной и мне пришлось заметно наклониться, чтобы пожать ей мягкую лапку.
— Ник Уайлд, — произнёс я, также улыбнувшись. Честно говоря, сложно было поверить в то, что я общаюсь с лучшим технарём департамента. Но если она здесь работала — значит, это не просто так, верно?
— Ну, ребятки, вы тут осваивайтесь, а я побежал на вход! Не хочу потом выслушивать Иткинса или, того хуже, шефа, — сказал Когтяузер и моментально скрылся.
— Боги меня услышали! — дала себе волю белка, дождавшись, пока Когтяузер отойдёт. — Наконец-то порог моей обители переступила девушка! Теперь хоть будет не так скучно и одиноко! Их у нас всего две. Одну мы ищем, а вторая — слониха, и если она попытается ко мне зайти, то дверной проём придётся ремонтировать.
— Я Николь, — улыбнулась рысь, — рада знакомству.
— Красивое имя для красивой рыси, — подмигнула белка, а затем повернулась ко мне. — Мне сказали, что вы по делу. Видимо, ты тот самый лис и друг Джуди, о котором судачит весь отдел. Если тебе понадобилась моя помощь… значит, дела совсем плохи?
— Вот это я и хочу выяснить, — произнёс я, проигнорировав первое предложение. — Мне нужна вся информация на одного зверя. Николь нашла на него мало чего. Нет ли на него чего-нибудь в полицейской базе?
— Ну, тогда за работу, коллеги, — ответила она, располагаясь в своем огромном кресле. — Имя, среднее имя, фамилия?
— Александр Моран. Профессор исторических наук, опоссум. Пятьдесят три года.
Лириен, как в типичном фильме про хакеров, со скоростью света набрала его инициалы на клавиатуре. Мне оставалось только дивиться ловкости её маленьких пальцев и тому, что она не смотрела, куда нажимает.
— Есть такой. Александр Моран, пятьдесят три года, опоссум. Закончил Восточноевропейский народный университет по специальности «История Востока». В названии вуза и специальности фигурируют два разных Востока, если что, — сообщила Лириен.
— А известно, где он родился?
— Сейчас найду… ага! Он родился в далёкой горной деревушке на Европейском полуострове, во времена Великой Гражданской войны. Отец и три старших брата ушли на неё и не вернулись… Так, а вот это уже интересно. Он начал рано зарабатывать деньги: рассказывал публике длинные стихотворения, перечислял наизусть до тысячи знаков числа «пи» после запятой, в девять после школы подрабатывал суфлёром на постановках в местном доме культуры. Увлекался книгами. В целом, вроде, больше ничего интересного.
— Вижу сразу три повода для травли в школе, — улыбнувшись, заметил я. — Даже четыре. Он же опоссум.
— В тринадцатом году устроился преподавать в мой родной политехнический вуз, где работает до сих пор, — продолжила Лириен. — Что ж, попробуем найти любые упоминания о нём в интернете, а потом поставим сортировку по дате.
— Погоди-погоди, — вставила своё слово Николь. — Твоего родного? Ты тоже с Политеха?
— О да, моя дорогая! — расплылась в улыбке Лириен. — Две тысячи тринадцатый год выпуска. «Информатика и вычислительная техника»!
— Семнадцатый год, «Климатические установки»! — восликнула Николь. — У нас точно должны были совпасть преподы!
— Очень жаль перебивать разговор двух очаровательных дам, — улыбнулся я, приложив лапы к груди в знак извинения, — но когда я пойду к Капитану — у вас будет несколько минут поболтать.
Никто не был против. Все продолжили заниматься делом.
— Поисковая система — просто огонь, — дивился я. — Если бы я ей ещё умел пользоваться.
— Ага, — согласилась белка. — Но она несовершенна, базы данных спецслужб будут поинтереснее. Так вот, дай мне пару минут и я расскажу тебе, что мне дал о нём интернет.
Я согласно кивнул и стал терпеливо ждать. Интересно, почему Лириен начала поиск с интернета, а не сразу с баз данных спецслужб? Возможно, она мне не доверяет? В то, что у неё нет к ним доступа, я ни за что не поверю.
— Поразительно, — заявила Лириен. — В две тысячи тринадцатом году он будто бы появился из ниоткуда и резко стал популярен. До этого года — никаких упоминаний в интернете я не нашла.
— Значит, нужно открыть базу данных полиции? — спросил я.
Лириен повернулась ко мне.
— Но тогда я всё же задам вопрос, который стоило задать сразу: кто это и зачем тебе на него информация?
— Ну, по идее ты уже в курсе о деле «Ночных секаторов», так что я тебе могу всё рассказать. Конспирация, шпионы, всё такое.
— В курсе, и что? — спросила она, почему-то улыбнувшись. — Всё равно спроси про меня у Капитана. Я тебе даже помогу в этом. — И нажала на кнопку на своём стационарном телефоне.
Внезапно из трубки раздался гудок. Мы с Николь не поняли, что происходит, и переглянулись.
— Слушаю, моя милая, — ответил нам из динамика знакомый, басистый голос, однако таким тоном, который я никогда от него ещё не слышал: спокойным и весьма кокетливым. Я встал в ступор, а Николь загадочно улыбнулась.
— Шеф, мы сейчас на громкой связи, — предупредила Кампмай. — У меня в гостях ваш знакомый Николас Уайлд, и он хочет с вами поговорить.
— Твою мать! — выругался он. Послышался какой-то удар — вероятно, он стукнул копытом по столу. — Сделай уже какое-нибудь предупреждение, когда ты не одна. Ну, хорошо. Уайлд, что у тебя там?
— Капитан Буйволсон, я звоню спросить вас, — ответил я, еле сдерживая улыбку, — насколько я могу ввести Лириен в курс нашего дела? Есть новости.
— Молодец, что спрашиваешь, усвоил правила игры, — похвалил Буйволсон. — Лириен обо всём прекрасно знает, она проверенный сотрудник и на неё можно положиться.
Услышав такую похвалу, белка улыбнулась и картинно прижала уши, засмущавшись.
— Когда узнаете что-то новое — бегом ко мне. Выполнять!
— Так точно, — ответил я. Звонок сбросился.
И только теперь мы с Николь дали себе возможность расхохотаться во все горло.
— Да, шеф любит девушек, работающих в его отделе, — тихо произнесла Лириен, тоже явно развеселившись. — Все об этом знают и никто ничего не может сделать. А я и не против.
— Ну, моя милая, — потихоньку успокоившись, хотя это было очень непросто, ответил я, — рассказываю. Во-первых, Александр Моран — основной подозреваемый в убийстве профессора в Тундра-Тауне. Во-вторых, я считаю, что он вполне может быть Улиссом Дидэльфидсоном, главой «Ночных Секаторов».
— О-о-ох, — издала протяженный вздох Лириен, сделав паузу, чтобы прийти в себя. — Теперь я всё поняла. Хорошо, я попробую найти на него всё, что смогу, по базе данных.
Я выдвинул из-за стола Лириен стул. Предложил его Николь, но она предпочла постоять. Поэтому на стул уселся я.
— Итак, Александр Моран. Давайте начнём с того, что Моран имеет не гражданство Анималии, а вид на жительство. Получил он его — какая неожиданность! — в две тысячи тринадцатом году. Несложно догадаться, по какой причине — у него рабочая виза и контракт, заключённый с само́й Академией Наук Анималии. Так, стоп, — очнулась Лириен, — на самом деле, это очень любопытно. Учёную степень кандидата наук Александр Моран получил довольно рано — в двадцать семь лет, то есть в девяносто третьем году. До этого он был крайне активен: куча работ в студенческие годы, первая из которых написана — внимание! — в восемнадцать, но после получения учёной степени по истории моментально затих, будто бы закрыл гештальт: по одной статье в журналах в девяносто пятом и девяносто шестом. Потом у него был просто колоссальный по научным меркам перерыв в пятнадцать лет, пока в две тысячи одиннадцатом он представил не менее колоссальную научную работу про «особенности влияния религии на культуру народов Востока» на пятьсот страниц.
— Что-то у меня голова пухнет от всего этого, — признался я.
— Короче, он иностранец, получил вид на жительство в тринадцатом. За два года до этого наклепал огромную работу — и всего за одну работу и за заслуги пятнадцатилетней давности ему дали работу и вид на жительство на другом континенте.
— Видимо, слишком хорошая работа? — спросил я, всё равно ничего не понимая.
— Возможно. Но читать я её убьюсь, потому что там пятьсот страниц, — призналась Лириен. — Да, последнее: все работы до тринадцатого года выпущены в одном журнале при Восточноевропейском народном университете. Он находится в Балканской республике, её гражданином Моран является и по сей день.
— Очень любопытно, — ответил я. — А проверь его жизнь уже в Зверополисе.
— Легко, — ответила Лириен и полезла в пучины базы данных. — Судимостей не имеет, на учёте не состоит. Но один раз он подал в полицию заявление о грабеже — какой-то кабан пристал к нему с ножом и потребовал бумажник. Вора не нашли.
В целом, это ни о чём не говорило. Если опоссум — Улисс Дидэльфидсон, он, кажется, мог бы запросто справиться с этим кабаном. Но по каким-то причинам решил этого не делать. Скорее всего, чтобы не вызывать ни у кого подозрений: как простой профессор смог бы одолеть такого крупного соперника?
Когда-нибудь я привыкну к манере речи Лириен: очень много информации и слабая связь между ней. И говорила она очень быстро, так что времени на обдумывание фактов не оставалось. Но общий смысл от меня не ускользнул.
— Та-ак, у него есть машина — серебристый минивэн Chedge T500. А вот примерным водителем его не назовёшь: очень много штрафов за превышение скорости, проезд на красный и пересечение сплошной. Но все оплачены и ничего серьёзнее этого не было, поэтому права всё ещё с ним, — сообщила Лириен. — Долгов нет, кредитов не брал, налоги платит исправно. Мобильный телефон и адрес прописки есть.
Похоже, что наш клиент всё же имел буйный нрав. В жизни он его стремился контролировать, а на дороге позволял себе лишнее. Не любит стоять в пробке и долго ждать красный, поэтому не ждёт зелёного и объезжает пробку по обочине.
Может ли такой зверь руководить ксенофобской организацией? Хрен его знает.
— О, точно! Он же преподаёт в вузе. Сейчас есть очень много сайтов, где студенты делятся отзывами о преподах. Мне кажется, на такого персонажа, как Моран, отзывов будет много.
— Это правда. Я и сама когда-то писала на него отзыв, — сказала Николь.
Я подсел поближе и уставился на экран. Рейтинг у преподавателя был довольно низкий — три из пяти. При этом за «качество объяснения» практически все поставили «пять». Единицы тоже были, но, судя по всему, просто в отместку. А вот «отношение к студентам» и «отметки» студенты оценили очень плохо. Отсюда и плохой итоговый рейтинг.
— Самый первый — мой! Оказывается, сейчас он самый популярный, — сообщила Николь.
Отзывы говорили практически об одном:
Самый крутой преподаватель истории в моей жизни. Но на зачёте придётся туго, особенно девочкам и женственным парням.
У нас много консервативных преподавателей, но профессор Моран — это что-то с чем-то. Я даже один раз записала его речь на диктофон и показала отцу, работающему юристом. Он сказал, что Морана засудить нельзя, но отметил, что тот ходит по тонкому льду. Удивлён, почему его не уволили.
Люто ненавидит студентов, для которых история — пустой звук. Ему плевать, какой у тебя курс и факультет: он говорит, что настоящий инженер должен быть всесторонне развитым зверем.
Помнит очень много информации, ведёт лекции без листочка. Запоминал список всей группы по фамилиям и отмечал присутствующих в голове. Спустя шесть лет, встретившись со мной, вспомнил меня и поздоровался. Удивительный зверь с хорошей памятью, и вещи говорит очень правильные. Очень хочу пожать ему лапу, но он всегда отказывается.: (((
Сложно быть гомофобом, расистом, сексистом и классным историком одновременно, но профессор Моран настолько гениален, что совмещает в себе все четыре понятия.
— Прелесть, правда? — прервала мои размышления Николь.
— А я ведь могла быть его студенткой! — сказала Лириен. — Если бы училась позже и на другом факультете. Но он только у энергетов преподаёт.
— Энергетов? — переспросил я.
— Энергетическое машиностроение, — объяснила Николь. — Электростанции, криогенная техника, ракетные двигатели, ядерные реакторы, климатические установки.
— А-а-а… — многозначительно буркнул я, делая вид, что что-то понял. Затем снова обратился к Лириен. — А что ты там говорила: в базе есть его ДНК и отпечатки пальцев? Мы можем сравнить их со взятыми у Дидэльфидсона двадцать лет назад?
— Ты что, вообще не знаешь матчасть? — удивилась Лириен, резко повернувшись ко мне.
— А что я должен знать? — задал ответный вопрос я.
— А то, что нет вообще ничего. Диверсанты уничтожили комнату с вещдоками и все материалы дела «Ночных секаторов». Ну, может, не все, но когда пыль улеглась, всё, что могло остаться — испарилось. Полиции пришлось проделывать огромнейшую работу, чтобы собирать всё по кусочкам из разных источников. Я тебе больше скажу: образцы ДНК и отпечатки пальцев хранились в другом месте, куда доступ не просто секретный, а сверхсекретный, — и даже туда дотянулась лапа Дидэльфидсона. У него были очень большие связи и возможности. И самое страшное, что до сих пор могут оставаться, ведь некоторые, кто работал двадцать лет назад, до сих пор на своих местах.
Николь нечего было добавить, и она лишь утвердительно кивнула.
Странно, что Буйволсон скрыл от меня такой важный факт. Похоже, просто не вспомнил. Стоит его понять и простить.
— Прямо-таки шпионский триллер какой-то. «Зверь-невидимка», — поразился я. — И что, мы никак не можем связать Морана и Дидэльфидсона воедино и установить, что это один зверь?
— Мы можем предположить, — уклончиво ответила Лириен. — Знаешь, я вспомнила один фильм, где раздедчика вычислили по акценту. Он был из Сиберии. У сиберианцев очень непохожий на наш язык, поэтому вытравить из своей речи акцент он не смог. Как мы знаем, Александр Моран — гражданин Балканской республики, и у него должен быть примерно такой же акцент, как у сиберианцев. У них языки одной языковой группы.
— Хорошая идея. Тогда давай послушаем, — не успел я произнести эти слова, как из динамика полилась речь Улисса Дидэльфидсона — та самая, которую крутили двадцать лет назад по всем каналам и после этого запретили. Пяти секунд было достаточно.
— Во-о-от! Слышишь? Сильнейший акцент. Гораздо менее эмоциональная речь, чем наша: интонация более ровная. Очень глухое произношение некоторых звуков.
— И, надо признать, ему это очень идёт. Если бы он был анималийцем, то звучало бы не так круто, — подметила Николь.
— Не могу не согласиться. Так вот, теперь перейдём к его лекции из интернета, — сказала Лириен, запустила видео и через десять секунд остановила. — Если это Дидэльфидсон, то его анималийский стал заметно чище, богаче на интонации. Но при этом мне почему-то хочется сказать, что акцент больше стал похож на акцент… не знаю, куркуминского кочевника, например. О них должен был писать Моран в работе одиннадцатого года.
— То есть это не он? — разочарованно вздохнула Николь, не увидев, как и я, никакого сходства в голосах опоссумов.
— Не знаю… — призналась белка. — Нужно отдать записи на изучение лингвисту. А ещё прослушать внимательнее: возможно, найдутся совпадения в выражениях.
— Есть ещё способ получить зацепку. Доказать, что песец из Тундра-Тауна был убит Мораном, — ответила Николь.
— Это уже к следователям, — пожала плечами белка. — Ладно, Ник, ты собирался идти к шефу? Я пришлю ему отчёт о том, что мы обнаружили.
И правда, настало самое время идти докладываться. Оставив девушек в одиночестве и дав им возможность поговорить наедине, я вышел из помещения и направился наверх, к капитану.