25 июля. 2017 год
Счёт дней давно потерян, Люси понятия не имела, как долго она, раненная, пробыла в отрубе — неделю или месяц — и в дополнение к этому разочарованию окончательно запуталась в часах. Налаженный годами режим бесповоротно сбился, девушка не могла с точностью утверждать, что сон приходится именно на ночное время, а бодрствование на дневное. Спать хотелось постоянно, причины тому таились и в отказе от еды в качестве своеобразного протеста, на что преступники не торопились реагировать (не детский сад же), и в замене природного света жалкой подыхающей лампой. Желудок скручивало от голода, режущая боль затрагивала даже пищевод и гортань. Хартфилии оставалось лишь наблюдать за тем, как с огоньком в глазах свою порцию распаковывает шатенка с соседней койки, причём из вежливости не показывать ей свой голодный оскал.
Соседка сидела в позе лотоса, аккуратно уложив поднос на оголённые ноги; вьющиеся пышные локоны, чуть спутанные, беспорядочно спадали на опущенные плечи и грудь. Из одежды, как и на Люси, только нижнее бельё и замызганная рубашка. Девушка источала спокойствие, вела себя непринуждённо, словно принимала пищу у себя в гостиной… Впрочем, не вытеснило ли это зловещее место понятия об истинном доме? Шатенка, судя по отточенным действиям, явно пребывала здесь не первый день. Люси смущённо упиралась в стену каждый раз, когда девушка поднимала голову и сталкивалась с ней взглядами.
— Ты ела? — шатенка вопросительно изогнула бровь, и Люси вздрогнула от внезапности.
— Да… — пролепетала Хартфилия, сильнее поджав колени к телу, — нет. Мне не нужны эти подачки.
— Это не подачки, а способ выжить, — хмыкнула незнакомка.
Девушка с приглушённым кряхтеньем поднялась и переместилась на койку ошарашенной Люси, приняла ту же позу возле блондинки и опустила поднос на смятую серую простынь. Хартфилия испуганно вскинула руками, хорошо понимая, на что ей намекает соседка. Делиться едой неразумно, порция слишком мала — овощной салат и чёрствая булочка; восторга меню не вызывало, объедать шатенку стыдно, однако от голода у Люси сводило челюсти.
— Забей, — отмахнулась шатенка и протянула новой знакомой пластиковый контейнер с салатом, — поровну поделим. Тебя звать-то как?
— Люси, — растянуто ответила, недоверчиво рассматривая перемешанную траву.
— Не отравлено, — с усмешкой протянула соседка. — Они по-другому от людей избавляются. Я Кана Альберона. Ты считала дни с тех пор, как оказалась тут? — шатенка подперла щёку кулаком, неудобно изогнувшись.
— Нет, — Люси робко нанизала на вилку листья. Главное — не взять больше, чем было оговорено с соседкой. — Схватили меня четырнадцатого июля. Я была без сознания какое-то время.
— Четырнадцатое июля? — Альберона помрачнела. — Весело. Меня семнадцатого апреля. Я пыталась считать, думала, плюс-минус день роли не сыграет, но запуталась. Предполагала, что сейчас осень. А оно вот как…
Кана разломала пополам продолговатую булочку и протянула одну часть Хартфилии; жёсткий хлеб даже не раскрошился. По прошествии стольких дней желудок девушки болезненно отреагировал на первый кусок пищи, но Люси, привыкшая к сытной домашней еде, получила наслаждение даже от пресных и горьковатых листьев салата. Девушка не сомневалась, что ей внутривенно вводили питательные вещества, пока она спала, иначе бы истощённый организм не выдержал, однако в сознании на такой уход можно было не рассчитывать.
— А как попала сюда? — бесцеремонно поинтересовалась шатенка, пережёвывая хлеб. — Это… ты прости за навязчивость, — осеклась Кана, — я, получается, три месяца ни с кем не болтала. У нас ещё две соседки есть, но они зомбированные какие-то. Ноль реакции.
— Ничего страшного, — смущённо улыбнулась Люси. — Я работала редактором на федеральном телеканале. На наш офис напали, и… чёрт, мне просто повезло. Уверена, все остальные погибли… — девушка принялась нервно теребить подол рубашки, пропахнувший медикаментами. — Ну, а ты какими судьбами? — спросила более резвым голосом, предостерегая себя от маячащей истерики.
— У меня не такая трагичная история. Выпивала в компании за городом, поссорилась с одним мудаком, собрала шмотки и пошла на дорогу ловить такси. Меня согласилась подвезти семейная пара. Они не выглядели подозрительными типами, поэтому я приняла их помощь, — печально заключила шатенка с вымученной полуулыбкой на лице.
Кана потянулась к своей тумбочке и извлекла оттуда полупустую бутылку с водой. «Выдают на два-три дня», — объяснила девушка, сделала пару размеренных глотков и всунула её Люси, которая, нахмурившись, покрутила ёмкость. Пить, конечно, хотелось, но жажда и природный инстинкт могли перекрыть здравый рассудок, а вливать спасительную жидкость в одно горло некультурно. Альберона лишь театрально вздохнула в ответ на неуверенность соседки:
— Допивай. Я новую у Нацу потребую. Кстати, в карты умеешь? Если у этого придурка будет хорошее настроение, он с нами сыграет. Вы вообще виделись?
— Что? — Люси, замерев, посмотрела на шатенку, как на полоумную. Кана себе курорт тут организовала? Девушку бросило в жар, из ослабших пальцев бутылка с бульканьем шлёпнулась на постельное бельё, благо, закрытая. — С этим выблядком?
— Встречались уже? — плавно захохотала Кана и спиной откинулась на холодную стену. — Потом расскажу про него, — расплылась в хитром оскале.
Альберона не позиционировала себя как сумасшедшую, добродушно начала общение с Люси, чему последняя несказанно обрадовалась, вот только после её слов насчёт розоволосого убийцы Хартфилия всерьёз задумалась: а у Каны направление в психиатрическую случайно не имеется? Драгнил жестоко прикончил коллег Люси, тем утром он скручивал ей руки и не позволял отворачиваться от бьющихся в ужасе и конвульсиях сотрудников офиса. Именно он, в конце концов, притащил её в этот ад! Волок, как куклу, в здании, объятом безумным пламенем, через лужи крови и стеклянный песок — девушка туманно помнила этот фрагмент и фразу Нацу про спасение, которую он небрежно кинул в той комнате, когда рана от пули ещё будто разрывала плечо изнутри; два плюс два сложить легко. А Кана с ним в карты рубилась! Подобное казалось Люси отвратительным, перечило всем её моральным установкам.
— Кто эти люди? — наконец выдохнула Хартфилия, заглядывая в чересчур умиротворённое лицо соседки.
— Садисты, безумные учёные или торговцы на чёрном рынке, — шатенка отрешённо пожала плечами. — Выбирай, что больше нравится. Для них мы — мешки с мясом. Мне много раз что-то вкалывали и наблюдали за тем, как моё тело реагирует, — Кана повернула голову в сторону побелевшей Люси, — пару раз хреново было. Агония. Делали несколько операций, и я думаю, у меня уже нет одной почки, — девушка сдавленно посмеялась от безысходности.
Люси оцепенела, когда соседка задрала свою рубаху. Мелкие рубцы и рваные, наспех зашитые послеоперационные шрамы, хаотично разбросанные от паховой зоны, около у пупка и выше, рядом с выпирающими от худобы рёбрами, на боках и под грудью. Испуганную девушку заколотил озноб — с курортом она явно погорячилась.
***
30 июля. 2017 год
Помещение покрывал глухой мрак, и только одна лампа слабовато освещала рабочее место офицера в середине комнаты, среди ровных рядов одинаковых бежевых столов, тонувших в темноте. Грей работал в отделе оперативно-розыскной информации, обычным офицером, изредка выезжал на места преступлений, и то, за ленту ему давали доступ исключительно из-за громкой фамилии отца; брюнет пропускал через себя отчёты криминалистов, детективов и обычные заявления, всегда был в курсе происходящего, но все его действия ограничивались этим кабинетом и разговорами с коллегами, которые также задницами протирали кожаные кресла, в глазами — мониторы компьютеров. Душа изнывала по громким делам, расследованиям, и двух лет вполне хватило, чтобы понять, что бумажная работа и право давать поручения остальным не его призвание.
— Опять один сидишь? — в тёмное помещение прошагал статный мужчина, на лбу которого от самых иссиня-чёрных волос красовался широкий шрам. Грей подскочил и вытянулся по струнке, на что вошедший грустно усмехнулся: — Давай без формальностей. Я твой отец.
— На работе начальник, — парировал брюнет. — Я наводил порядок.
— За полночь перевалило, Грей, — укоризненно произнёс Сильвер и приблизился к рабочему месту сына. Никаких клейких заметок на компьютере, до того пестрившем ими, стержней от потёкших ручек и вороха листов. Прилежно и чисто. — Скоро будет протокол о погибших сотрудниках телеканала? — со вздохом уточнил мужчина.
— Да, и снова двух человек не досчитались, — с холодом в голосе принялся отчитываться офицер. — Мы объявили Люси Хартфилию в розыск. Со вторым всё сложнее, — устало протянул, — никакого Лео в базах нет, зато есть на примете рецидивист, прославившийся пять лет назад побегом из Тартароса на сев…
— Грей, зачем ты ввязался в это? Власти будут драть тебя за провал сотен наших людей. Это дело нам не закрыть, пока мы не найдём Люси.
Он взял на себя всю ответственность, чем нехило взбесил приставленных к этому делу следователей, которых, как собак, оставалось только спустить с цепи на преступников. Их профессионализм откровенно принизили, когда передали дело обычному офицеру со своей командой. В случае неудачи, расследование, конечно, будет поручено другим должностным лицам, однако нужные улики могут быть утрачены — а дальше и путь к закрытию дела. И власти не остановятся — взрыв федерального телеканала стал последней каплей терпения; их не так волновали случайные склады и даже подорванные медицинские учреждения.
Сильвер открыл верхний ящик стола и рывком выудил оттуда белую папку с большим штампом «Не закрыто». Дело, уничтожившее карьеру сына.
— До сих пор хранишь? — шериф, сопровождаемый опустошённым взглядом сына, бросил папку на стол.
— Он был моим лучшим другом, отец. Нет, не так! Братом. Он инсценировал свою смерть и просто исчез! Я пытался докопаться до правды… — вспылил Грей, невольно сжимая кулаки. — И не смог доказать.
— Ты видел его спустя месяц после смерти? Пустые слова, — Сильвер запустил ладони в карманы брюк. — Я всегда был на твоей стороне. Для тебя Нацу жив, для остальных мёртв, понимаешь? Все пророчили тебе успешную карьеру детектива, а ты уничтожил безупречную репутацию одним делом. И снова мой сын берётся за то, что не осилит.
— Он жив, — хрипло выдал брюнет и виновато повернул голову вбок, избегая зрительного контакта с отцом, — я точно знаю. Плевал я на его могилу. Причём в прямом смысле этого слова. Я нашёл зацепку в деле от четырнадцатого июля, мы с Эрзой вырулим как-нибудь. А потом и Нацу займусь.
Фуллбастер-старший похлопал сына по плечу и подтолкнул к выходу.
— Сегодня переночуешь у меня. Девушка ведь не будет против? — уточнил шериф, улыбнувшись.
— Глупая попытка влезть в мою личную жизнь. Нет у меня девушки, — огрызнулся Грей, но отказываться от совместной поездки с отцом не стал. Всё-таки у того и более значительный водительский стаж, и крепкий сон за плечами, с которым брюнет решительно распрощался.
***
Тяжёлые шаги эхом разносились по пустынному коридору, облицованному чёрным металлом, точечные лампы, встроенные вдоль потолка двумя рядами, горели тусклым сиреневым одна через три, застилая пол тьмой. Драгнил отвык от тёплых солнечных лучей, а те жалкие моменты, когда он выбирался на поверхность, окутывал свинцовый дым. Дорогу на свободу парень за те короткие вылазки выучил идеально. Нацу прихватил с собой куртку — так, на всякий — потому что не был в курсе прогноза погоды на воле (у них-то стабильно холодно), а невыносимая жара за две с лишним недели могла пойти на спад. На ходу вытащил из зауженных джинс смартфон и довольно хмыкнул, убедившись, что успеет застать летний закат. В степи палитра цветов даже лучше: золотистый, пастельный розовый, мягкие бордовые… А поднять голову чуть выше — и первые мигающие огоньки на небе, вытканном лазоревым.
Вкус свободы.
— Запрещено, — притормозил парня один из четырёх вооружённых охранников у лифта, наперевес державший автомат. — Даже тебе. Приказ.
— Мне похуй, — заявил Нацу и на ходу с ноги зарядил в хрустнувшую челюсть мужчины; он свалился с ног возле железных дверей лифта, неуверенно подтирая ладонью выступившие из носа кровяные дорожки. Остальные вынуждены безучастно стоять и не обращать внимание на беспредел: поднимать руку на Драгнила немыслимо. — Я твою тушу оттаскивать не буду. Свали отсюда!
— Отставить! — донеслось властное из-за спины.
Нацу вздрогнул и отшатнулся.
— Хорошо тебя натаскали в академии. Столько лет прошло, а ты реагируешь на команды, как собака, — самодовольно произнёс скрытый в тени мужчина. Драгнил различал лишь очертания силуэта, однако голос, сквозивший ядом, говорил о высшей степени удовлетворения. — Свободен, брат.
— Я всё равно вырвусь отсюда, — оскалился Драгнил, со злостью встряхивая куртку.
— Конечно, — раздалось плавное с растянутыми гласными, — либо на следующем задании, либо вперёд ногами.
Нацу гортанно прорычал и сделал уверенный шаг в сторону ублюдка, как заметил наставленные на себя автоматы: за избитого напарника даже не вступятся, а за Зерефа готовы убить. Сделает хоть одно случайное движение, и из темноты покажутся ещё человек десять личной охраны, в чём Драгнил не сомневался так же сильно, как и в том, что его зовут Нацу. В результате, презрительно сплюнув, парень развернулся и спешно исчез.
