***
6 августа. 2017 год Стеклянные высотки с полукруглыми выступами возвышались над мегаполисом, верхние этажи хрупких на вид небоскрёбов тонули в мягком солнечном свете, отдавая бликами, видными даже с самых захолустных уголков города и окраин. Скарлет обожала встречать багровые закаты и нежные рассветы, особенно в летнюю пору, любуясь палитрой красок через панорамные окна. Девушка, поджимая колени, усаживалась на диванчик, стоявший ровно напротив обширных стёкол, и с вином или свежесваренным кофе — в зависимости от времени суток — отдавала всю себя созерцанию блестящих полос на манящем небе. На золочёном журнальном столике по обычаю стояла пепельница, часто пустая, потому что курила Эрза исключительно за компанию с напарниками и лишь в те моменты, когда проблемы выводили из себя настолько качественно, что девушка бесилась даже из-за непопадания ногтями по клавишам на дисплее смартфона. В двухкомнатной квартире царило спокойствие; мебель подобрана с изысканным вкусом, бежевых и охровых оттенков, дизайн далеко не вычурный, однако пышущий дороговизной. Эрза с раздражением отклонила звонок любимого и, следом нацепив на расстроенное лицо улыбку, направилась с обжигающим чаем в другую комнату к друзьям, сидевшим на излюбленном девушкой кожаном диванчике. Копы приглушённо обменивались короткими фразами, иногда сопровождая слова размахиванием кистей. Стук каблуков по ореховому ламинату отвлёк их — Скарлет не позволяла себе щеголять перед коллегами в домашних штанах на пару размеров больше, футболках сожителя, и, упаси Господь, тапочках. Она со звоном поставила напитки на кофейный столик и устроилась рядом с Греем. Брюнет выглядел растерянно и устало; в очередной раз он с наслаждением затянулся сигаретным дымом, и раздался еле различимый щелчок от прикосновения губ к фильтру. Фуллбастер знал: его подруга не станет возражать. — Не помешала? — уточнила Эрза, обращаясь к Дреяру. — У меня ощущение, что я зашла не вовремя. — С кем на кухне ругалась? С ёбырем своим? — блондин гадко ухмыльнулся. — Могла быть потише. — Не при мне сритесь, пожалуйста, — Грей нахмурился и для привлечения внимания пошевелил свободной рукой сшитые папки и уголки на скользящей поверхности столика. — У нас дела. — У вас. Не у меня. Лаксус показательно хрустнул шеей и с гортанным полурычанием, свойственным, наверное, исключительно грубым мужчинам с громким гаркающим тоном, поднялся с кресла. Скарлет на дух не переносила блондина, однако его связи могли значительно ускорить ход расследования, ещё толком не начатого. Неприязнь к нему зародилась в девушке далёких девять лет назад, когда она только-только поступила в академию полиции, где и произошло знакомство с Греем, сыном шерифа, и Лаксусом, студентом старших курсов, избалованным внуком одного сержанта и по-совместительству ректора академии. Грей, на всеобщее удивление, положением не кичился, наигранная вспыльчивость и взбалмошность были его неотъемлемыми частями, но надменностью или хвастовством он не страдал. С Дреяром ровно всё наоборот. Язвительный, хамоватый, чересчур важный. Угроза отчисления, вполне реальная, его не пугала, как и ставший немощным дед. Паренёк, конечно, вырос, но с годами характер Лаксуса становился более вредным, а его обладатель — ещё придирчивее и наглее. — В социальных сетях прокатилась волна возмущения, — растянуто начал Дреяр, задумчиво всматриваясь в мигающие по ту сторону стеклянной панорамы огни вечернего города, — ту девчонку в розыск объявили, а другого выжившего — нет. Чем вы вообще думаете? Сегодня уже шестое августа, почти месяц с тех взрывов прошёл, а вы ничего стоящего не обнаружили. — Не умничай, — шикнул Грей, но его спокойно прервала Эрза. — Позволь мне, — девушка благодарно кивнула головой, когда брюнет бросил короткое «окей» и развёл руками. — Лео, второй выживший, показался нам странным парнем. Мы наткнулись на его скромное резюме, в котором, честно сказать, кроме имени и возраста почти ничего и не было. Нам потребовалось выйти на связь с его родственниками, поэтому мы стали копать федеральные базы, и… — Эрза перевела дыхание, — никакого Лео там нет. Без нашего гражданства его не взяли бы на работу, значит, вся информация из резюме — ложь. — Мы проверили списки погибших в результате взрывов за последние полгода, после чего наткнулись на другого Лео. Умер в марте этого года, — размеренно продолжил Фуллбастер. — Тогда подорвали склад с экспериментальным медицинским оборудованием, которое должны были доставить из нашего округа в соседний. Одного из ответственных за перевозку груза звали Ле… — Имя? И всё? Все ваши доказательства? — уверенно парировал блондин. — И фотографии. Данные в делах различались, но сохранилась фотография Лео со склада, — брюнет с довольной ухмылкой вытащил из кипы бумаг распечатанный снимок и придвинул его к краю столика, ближе к Лаксусу. — И Люси в июне присылала мне видео со своими коллегами, на котором засветился тот же самый Лео. Погибший в марте, — Грей положил рядом устройство с открытым на дисплее нечётким скрином видео, вот только даже плохое качество не скрыло очевидной схожести парней. Дреяр, прищурившись, внимательно изучил предоставленные фотографии. Неужели, ребята перед ним не так плохи, как он думал? Или обычное везение, фортуна, а также наличие выживших впервые за полгода? В деле только-только появилась значимая зацепка, потому что их враги, как правило, работали слаженно и без проколов; все, кто встречался с ними лицом к лицу, умирали. Ни камер видеонаблюдения, ни живых свидетелей, ни улик. Власти даже не понимали, с кем связались! Лаксус на мгновение позволил себе надежду в то, что Грей дорвётся до истины. Мужчина, ощутив прилив жара ко лбу несмотря на прохладу кондиционера, снял серый пиджак и бросил в кресло, а потом расстегнул две верхние пуговицы рубашки. — В марте был ненатуральный цвет волос, — прохрипел Лаксус, — у корней природный бронзовый видно. Но черты лица те же. Этот ублюдок мне кого-то напоминает. — Одного преступника, сбежавшего из Тартароса в двенадцатом году. Локи тогда сделал невозможное. Тартарос — билет в один конец. На счету Локи в основном кражи из музеев и всего лишь пара убийств, но срок он получил пожизненный, — Эрза сделала глоток остывшего чая, покрывшегося белёсой плёнкой, и недовольно поморщилась от горечи на языке. — Выродок на дно быстро залёг, поэтому его поиски прекратили, — вспоминал Дреяр. — Я подниму архивы и уточню биографию этого урода. Узнаю насчёт семьи и ближайшего окружения, связях с другими преступниками. А вам советую объявить его в розыск, но не как рецидивиста, а как обычного парня с телеканала, чтобы не спугнуть, — в приказном стиле отчеканил Дреяр, тяжёлыми шагами меряя просторную комнату, пол которой был залит отсветами быстро мигающих экранов и неоновых вывесок с оживлённой улицы. — Хорошо, — брюнет затушил очередной тлеющий окурок в пепельнице и встал с дивана. — Ты же знаешь, к чему мы ведём? Кто-то из судмедэкспертов вынес ложное заключение о смерти людей со склада. Среди нас есть их агенты, — Грей голосом выделил предпоследнее слово. — Я займусь этим, — Дреяр рывком стащил с кресла свой пиджак, собираясь, судя по нервозности движений, на выход. — Надеюсь, вам хватило мозгов не впутывать в это дело кучу народа. — Именно поэтому ты здесь, — слащаво улыбнулась в ответ Эрза. Блондин перед уходом из вежливости предложил коллегам выпить, например, в баре или даже у Скарлет (наличие мужчины у Эрзы его не смущало), потому что загруженный новой информацией разум срочно потребовал алкогольного расслабления, однако ребята с неохотой отказались. Вскоре, после десяти минут бесполезного и натянутого трёпа, домой уехал и Грей.***
Альберону вернули без сознания, и Люси предполагала, что прошло примерно двое суток — ей два раза выдавали поднос с едой. Истощённый организм уже не способен чутьём определять ход времени, но режим, по которому преступники её содержали, помог девушке сориентироваться. Шатенка крепко спала; первое, что сделала Хартфилия, — проверила подругу на свежие шрамы или порезы, но ничего подобного, к радости, не обнаружила. Люси бесшумно пересыпала часть своей порции Кане, отодвинув шелестящую плёнку на контейнере с салатом: она посчитала это достойной платой за их первый совместный обед, который стал таким из-за упрямства светловолосой. Тугой кран открылся с лязгающим скрежетом, и струей, с бульканьем ударяясь о керамическое покрытие полуржавой раковины, полилась ледяная вода. Люси привыкла к вечному холоду рук; девушки пытались греть друг друга своим теплом, бывало, спали в обнимку, но в таких случаях, казалось, температура помещения понижалась ещё на несколько градусов. Скользящие прикосновения студёной кожи приносили неприятные спазмы. В отражении обитого по краям зеркала исхудавшая белая Хартфилия не узнала саму себя. Где же тот горящий взгляд, нелепая, но искренняя улыбка, полноватые скулы с персиковыми щёчками? Вымученная усмешка испортила и без того ужасную картину. Мерный поток воды, разрезающий идеальную тишину, действовал на нервы. Люси резко закрыла кран и ледяными ладонями уперлась в старую раковину, ощущая щекочущее раздражение в груди. Безвыходность. Девушка, готовая вот-вот распрощаться с самообладанием, с нервозным оскалом откинула за спину прилипавшие к шее волосы, спутанные клоками. Правый нижний угол зеркала молнией пересекала трещина. Люси учащённо задышала и, недолго думая, схватила с поверхности раковины зубную щётку — кулаки под стекло подставлять не хотелось. Концом, противоположным ворсу, девушка принялась рьяно отколачивать осколок, из последних сил вдалбливая щётку в зеркало. Трещина увеличилась в диаметре; пара ударов, и Хартфилия голой ладонью отковыряла наполовину отставший осколок. «В прошлый раз банковской картой, а сейчас зеркалом…» — Люси сдавленно посмеялась над своей наивностью и спрятала кусочек зеркала за резинку нижнего белья, на бедре, закрытом длинной рубашкой свободного покроя.