***
В комнате, где собрались все члены Династии, чтобы поцеловать руку Сулейману, который пришел в себя, сгущались тучи. И хоть Ханзаде видела, что каждый из собравшаяся старался вести себя как обычно, все было не так гладко. Хатидже стояла бледная и молчаливая, и голубоглазая понимала, что это связано с тем, что именно из-за неё отец чуть не лишился жизни. Шах стояла более радостная, ещё не догадываясь, что её ждёт впереди. Но тоже была задумчивая. Эсмахан была рассеянная, но шатенка понимала состояние Эсмахан, которая переживала из-за отца. Эти переживания были очень хорошо знакомы женщине. Михримах была как скала. Гордая осанка, холодный взгляд. Временами Ханзаде она напомнила мать, которая была в гневе. Дверь открылась, и в покои зашёл Сулейман, за которым следовал Малкочоглу. Джихангир, увидев отца, первый бросился к нему и сейчас, крепко его обнимая, что-то говорил, а Сулейман, целуя сына в чело, что-то отвечал. Опустив Джихангира на пол, Сулейман подошёл к Шах, которая тут же поцеловав руку брата, посмотрела ему в глаза. — Как ты, Шах? Все в порядке? — спросил Сулейман. — Вы с нами. О чём нам ещё желать, — улыбнулась женщина. А Сулейман тем временем, сделав вид, что Хатидже здесь нет, подошёл к Михримах, которая подарила ему печальную улыбку. — Повелитель, хвала Аллаху, Вы снова в добром здравии. Если бы Вы только знали, что мы пережили за это время. Шах бросила взгляд на Михримах и брата, но Сулейман, не обратив внимания, перешёл к Ханзаде, которая смотрела на него с радостью в глазах. — Ханзаде, дорогая моя доченька, — с любовью произнес мужчина, касаясь рукой щеки дочери. — Повелитель, Слава Аллаху, он услышал наши молитвы. Вы вернулись, и мир вновь наполнился красками и звуками. — Твоя молитва спасла меня, — ответил мужчина, вызвав у Ханзаде удивление. Посмотрев на женщин, Сулейман покинул покои. — Теперь я стала врагом собственного брата, — процедила Хатидже, как только за Падишахом закрылась дверь. — Не здесь, Хатидже, — устало попросила Шах. — А как Вы думали, Госпожа? — с вызовом спросила Михримах. — Терпение моего отца не безгранично. — Михримах, замолчи! — грубо оборвала сестру Ханзаде, бросая взгляд на Эсмахан, которая ничего не понимала. Бросив укоризненный взгляд на сестру, Михримах забрала Джихангира и ушла. — Матушка, что произошло? — спросила Эсмахан. — Нам пора возвращаться, — отрезала Шах. — Я хотела бы остаться и поговорить с Ханзаде. Я потом вернусь, — произнесла молодая девушка, глядя на мать.***
— Паша, Вы ещё не говорили Повелителю о Шах Султан? — Малкочоглу захлопнул папку с письмами и спрятал её в ящик стола. Ибрагим, который стоял возле окна и листал книгу, отрицательно покачал головой. — Ещё нет, — грек вернул книгу на место и сел за стол. — Мне бы очень не хотелось огорчать Повелителя, ведь он только пришел в себя, но мы и так слишком долго ждали. Сегодня все закончится, Бали Бей. — Как думаете, как Падишах поступит с Шах Султан? — Не знаю, но в любом случае, Шах Султан сама очень постаралась для того, чтобы с ней все это произошло. — Ибрагим Паша! — на пороге стоял Ага. — Повелитель ждёт Вас в саду. — Пожелай мне удачи, Малкочоглу, — попросил Ибрагим. Бали Бей провел Ибрагима взглядом, но на душе было тревожно.***
Вернувшись в свои покои, Ханзаде решила почитать книгу, когда Мелис доложила о том, что Эсмахан Султан просит ее принять, Ханзаде отложила книгу и поднялась навстречу кузине, которая выглядела опечаленной. — Эсмахан, у тебя что -то случилось? — голубоглазая внимательно посмотрела на сестру. — Валиде, — Эсмахан посмотрела на сидящую напротив Ханзаде. — Мы с ней в последнее время не ладим. Она очень встревоженная, а ещё запрещает мне с тобой общаться. Ханзаде усмехнулась про себя. Тётка боится, что её дочь узнает правду о её делах? Справедливо. — Эсмахан, ты же сама знаешь, что в последнее время всем нам было нелегко. Поэтому постарайся понять Шах Султан. — Не знаю, Ханзаде, — вздохнула девушка. — Рядом с отцом мне было намного лучше. — Эсмахан, — Ханзаде взяла девушку за руку. — Вот увидишь, все наладится. А сейчас я иду в сад. Ты со мной?***
— Повелитель, простите, что тревожу, — начал Ибрагим. Сулейман гулял по саду, вдыхая свежий воздух и думая над тем, что совсем скоро он на длительное время покинет дворец, который в последнее время очень сильно изменился. Как изменились и все они. — Говори, Ибрагим, — разрешил Сулейман, остановившись возле шатра. — Это касается Хюррем Султан, — с надеждой в голосе произнес Повелтель. — К сожалению, нет. — Ибрагим посмотрел на Сулеймана. — Это касается Шах Султан. Пока Вы болели, кое что произошло и Вы должны об этом знать. — Сулейман заинтересованно посмотрел на грека. — Шах Султан? — переспросил султан. — Что же случилось?***
— И так, о чем ты хотела поговорить? Эсмахан и Ханзаде медленно шли по садовой дорожке. Ветер играл кронами деревьев, с которых медленно опадали листья. Слушая их тихий шелест под ногами, Ханзаде вспомнила осень, которую она проводила в Карамане. Дни тогда становились короче, а ночи все длиннее. Она любила сидеть возле окна и, подперев подбородок рукой, рассматривать капли дождя, которые рисовали на стекле свои узоры, такие же замысловатые, как сама судьба. Эти вечера ожиданий были наполнены треском дров в камине, ароматом благовоний и стихами, которые ей писал Махмуд и которые она перечитывала. Как только супруг возвращался домой, она бежала ему навстречу, и радостью и счастьем наполнялось её сердце. Обнимаю мужа, прижимаясь щекой к его груди, она чувствовала себя самой счастливой на свете. А Махмуд, целуя её а волосы, говорил, что он только с улицы и совсем продрог. А она взамен смотрела на него влюбленными глазами и целовала. — Ханзаде, ты меня слышишь? — Эсмахан коснулась руки голубоглазой, привлекая внимание. Ханзаде тряхнула головой и, облизнув губы, произнесла: — Прости, я отвлеклась. Так о чем ты хотела поговорить? — Если честно, то я осталась, потому что хочу поговорить с Повелителем, — призналась Эсмахан. — Это касается отца, и я не хочу, чтобы Валиде об этом знала. Кстати, а что здесь делает Ибрагим Паша? — заинтересовалась Эсмахан, увидев грека, который говорил с Падишахом. — Повелитель вернул его в столицу для поисков Валиде, — честно рассказала шатенка, наблюдая за греком. — Надо же, — цокнула языком Эсмахан. — Наш Повелитель и правда очень великодушный, раз смог закрыть глаза на все проступки Ибрагима Паши и доверить ему такое важное дело. Ханзаде задумалась, а потом поежилась от холодного ветра, подходя к шатру. — Повелитель, — Ханзаде поклонилась отцу и светло улыбнулась. — Эсмахан, Ханзаде, — промолвил Сулейман, глядя на женщин. — Повелитель, с Вашего разрешения? — Ибрагим посмотрел на Падишаха. — Вечером поговорим, Ибрагим, — ответил Сулейман. — Ханзаде, — Сулейман раскрыл объятия и поцеловал дочь в чело. — Прекрасная моя доченька. Как ты? — Падишах ласково коснулся женской щеки. — Надеюсь, что все хорошо. — Вы с нами, а о большем и мечтать не нужно. — Ханзаде села подле отца. — Как Вы себя чувствуете? — Уже намного лучше, — кивнул Сулейман. — Не беспокойся, дорогая, — Я слышала, что подготовку к походу возобновили, — женщина поправила платок. — Да. Совсем скоро мы выступаем, и я надеюсь, что в этот раз нам ничто не помешает, — подтвердил Султан. — Значит, впереди снова разлука, — заключила голубоглазая, глядя на отца. — Без разлуки не бывает встречи, — с улыбкой заключил Сулейман. — Дай Аллах, мы вернёмся с победой, и все будет хорошо. — Повелитель, — Эсмахан Султан присела в поклоне. — Рада видеть Вас в добром здравии, — брюнетка подняла глаза на Властелина. — Здравствуй, Эсмахан. Ты давно вернулась? — спросил Сулейман, приглашая девушку присесть. — Несколько дней назад, — ответила Эсмахан, расправляя края темно красного платья. — Повелитель, я хотела бы с Вами поговорить, — несмело начала Эсмахан. — Говори, — разрешил Сулейман. Ханзаде бросила взгляд на кузину и обратилась к отцу. — Повелитель, с Вашего разрешения я пойду к моей лошади. Поклонившись, женщина исчезла за поворотом, а Сулейман перевёл взгляд на племянницу, которая нервно заламывала пальцы — Говори, Эсмахан, что тебя беспокоит? — Мой отец, — набравшись смелости, промолвила черноволосая, прожигая Падишаха своим взглядом.***
Азазель лопнула копытом, привлекая внимание Ханзаде, которая стояла, задумавшись, возле ограды. Очнувшись, Султанша протянула лошади сено и весело засмеялась, потрепав ту по длинной гриве. — Хорошая моя. Как же мне не хватает спокойной жизни, которая у меня была в Карамане. Как бы я хотела вновь оказаться в старом дворце, но это невозможно. Я не имею права бросить отца. Сюмбюль, ты знаешь, кто будет наместником, пока Повелитель будет в походе? — обратилась Ханзаде к евнуху, который стоял возле Мелис хатун. — Мне ещё ничего не известно, Госпожа, — ответил Сюмбюль. — Об это должен знать Рустем Паша. — Рустем Паша, — повторила Ханзаде. — Пашу Хазретлери в последнее время очень сильно беспокоит судьба Ибрагима Паши, — заметила она, отходя от лошади. — Сегодня Ибрагим Паша должен все рассказать отцу. Но мне тревожно. — Не беспокойтесь, Ханзаде Султан. Я знаю, что все будет хорошо, — успокоил женщину евнух. — Разве я когда то врал Вам? Ханзаде отрицательно покачала головой, вызвав у Сюмбюля улыбку.***
Эсмахан приехала во дворец не просто так, а с целью поговорить с Повелителем о судьбе своего отца. Как и любой дочери, девушке было жаль родителя, и она надевалась, что Султан изменит приговор. — Эсмахан, ты знаешь, что Лютфи Паша избежал большого наказания благодаря тебе, — выслушав девушку, промолвил Сулейман. — Я очень ценю твою заботу о нем, но больше ничем не смогу помочь. Лютфи Паша повёл себя недостойно. — Но Повелтель, — начала девушка, но, наткнувшись на взгляд Падишаха, замолчала. — Простите, я не хотел Вас разгневать. — Эсмахан, я понимаю твои чувства — сказал Сулейман, — но решение, которое касается Лютфи, я не изменю, — отрезал Сулейман, давая понять, что разговор закончен. Поклонившись, Эсмахан поспешно ушла, чтобы Падишах не увидел ее слез.***
Вечер вступил в свои права совершенно незаметно. Сулейман читал доклад Рустема, когда слуга доложил, что Ибрагим Паша просить его принять. Кивнув, Сулейман продолжил чтение, а потом услышал тихие шаги. Подняв голову, мужчина увидел грека, который стоял недалеко от стола. — Проходи, Ибрагим, — пригласил Сулейман, — Ты ведь слышал, что через совсем скоро мы выступаем в поход? Ибрагим кивнул. — Дай Аллах, Вы вернитесь победителем, — протянул Ибрагим. — Повелитель, если помните, я днём хотел Вам кое что рассказать, — напомнил грек. — Помню, Ибрагим, — кивнул Сулейман, откидываясь на спинку кресла. — Говори, я внимательно тебя слушаю. Ибрагим перевёл дыхание и начал рассказывать все с самого начала.***
Вернулась Эсмахан домой полностью разбитой и сразу же заперлась в своих покоях, чём обескуражила Шах Султан. Решив разузнать, что случилось с дочерью, Шах отправилась в её покои. Остановившись на пороге, Шах увидела дочь, которая лежала на кровати, зарывшись лицом в подушку и плакала. — Эсмахан, — воскликнула женщина, присев на край кровати — Дочка, что произошло? Дорогая, кто тебя обидел? Скажи мне! Но девушка лишь плакала. Было очень обидно за отца. Чём он такое заслужил? Ведь он исправился, понял свою вину, а Повелитель так жесток с ним. Ибрагима смог простить, а чем ее отец хуже? — Эсмахан, — повторила Шах, проводя рукой по волосам дочери. — Ты поссорилась с Ханзаде? — Валиде, оставьте меня, — попросила Эсмахан. — Я хочу побыть одна. Ничего не понимая, Шах вернулась в гостиную, где застала сестру, которая стояла возле окна. — Я не знаю, что с ней происходит, — повторила Шах Султан, сидя на тахте, но Хатидже, которая стояла возле окна, обхватив себя за плечи, ничего не ответила. Вот уже который день женщина была задумчивая. Причиной задумчивости Султанши был Хюсрев Паша, а вернее его слова, которые Хатидже не могла понять. С того самого вечера Султанша не видела супруга и не знала, что с ним происходит. — Хатидже, ты слышишь меня? — чуть громче позвала Шах. — Прости, — Хатидже повернулась к сестре. — Я задумалась. Ты что говорила? — Я говорила об Эсмахан, — повторила Шах. — С тех пор, как она вернулась, она сама не своя. Ещё и с Ханзаде начала общаться. — А что в этом плохого? — не поняла Хатидже, присаживаясь рядом. — Шах, не ищи проблемы там, где её нет. — Хатидже, я не хочу, чтобы Эсмахан была втянута в эти интриги, — просто сказала Султанша. — Знаешь, наверное, пришло время выдать ее замуж, — задумчиво сказала женщина — Нужно только подыскать хорошего человека. Как ты считаешь? — Я думаю, что прежде всего тебе нужно откровенно поговорить с Эсмахан и спросить её мнения. Или ты желаешь своей дочери такую же судьбу, как и себе? Хватит с нас разбитых судеб, — произнесла Хатидже, оставляя сестру одну. — Султанша, простите, — произнесла вошедшая служанка. — Прибыл Малкочоглу. — Малкочоглу — переспросила Шах. — Что-то случилось? — Добрый вечер, Госпожа, — поздоровался мужчина. — Меня за Вами послал Повелитель. Он немедленно желает Вас видеть.***
Ханзаде готовилась ко сну, думая о том, что произошло сегодня. Голубоглазой было очень жаль Эсмахан, и она понимала, что кузине будет намного хуже, когда та узнает об истинных целях своей матери. Но другого выхода нет. — Мелис, ничего не слышно — обратилась женщина к служанке, которая вернулась в покои. — Я видела Хранителя покоев, — рассказала девушка. — Он мне сказал, что Ибрагим Паша направился в покои Султана. — О, Аллах, Только бы все получилось! — произнесла шатенка. — Ханзаде Султан, — в покои пожаловал испуганный Сюмбюль. — Что такое, Сюмбюль? — Ханзаде видела Агу таким бледным первый раз в жизни. — Ханзаде Султан меня за вами Повелитель послал. Он в гневе, а ещё он отослал Малкочоглу за Шах Султан. Приказал ей немедленно прибыть во дворец. — Мелис, принеси мой наряд, — решительно приказала голубоглазая, понимая, что наступил час истины.