***
Несколько дней спустя
Ханзаде завтракала в общей комнате наложниц, слушая последние сплетни, но смутная тревога не давала покоя. Проходили дни, но никаких новостей относительно Ибрагима не было. Пришло письмо от Шехзаде Мустафы, а также, как Ханзаде узнала позже, Мехмету пришло письмо от отца, но о чём именно Падишах писал сыну, голубоглазая так и не узнала из-за одного неприятного инцидента, который произошел в тот же вечер, когда Ханзаде с Сюмбюлем и Мелис хатун вернулись от Эсманур.***
Едва ли девушка успела подойти к своим покоям и перевести дух, как она увидела старшего брата, который шел ей навстречу. — Мехмет, — пролепетала женщина, снимая плащ. Мужчина резко остановился и смерил сестру недовольным взглядом. — Где ты была, Ханзаде? — жёстко спросил мужчина. — Только не смей мне лгать, что ты гуляла в саду! — предупредил он, не успела Ханзаде даже открыть рот. — Я жду тебя здесь уже довольно давно, но ни твои рабыни, ни Мерджан Ага не смогли мне внятно ответить, где ты! Ханзаде, где ты была? — Мехмет! — стушевалась она, но потом быстро взяла себя в руки и, гордо расправив плечи, ответила: — Я ездила навестить Хатидже Султан! Я давно ей обещала приехать и решила исполнить своё обещание. Если не веришь мне, то можешь спросить Сюмбюля, — отрезала она, а потом вошла в покои и подойдя к зеркалу, стала снимать ожерелье. — Ханзаде, — Мехмет почувствовал себя виновным и, подойдя к сестре, коснулся плеча. — Прости меня. Просто я испугался. — Мехмет, я никогда никому не давала повода, чтобы меня в чем — то обвиняли. Я вернулась в этот дворец и осталась в нем только с одной целью: узнать, что случилось с Валиде и поддержать отца. Теперь же я вижу, что лучше всего мне будет вернуться обратно. Как только Повелитель вернуться во дворец, я отправлюсь в Караман! А сейчас оставь меня.Я очень устала и хочу спать. Мехмет пристально посмотрел на сестру и, круто развернувшись, ушел. Ханзаде несколько секунд смотрела ему вслед, а потом бросила ожерелье на кровать и, упав на неё, обхватила подушку и разрыдалась.***
— Султанша, Султанша, — Мелис коснулась плеча Госпожи, но та настолько была погружена в свои мысли, что не сразу услышала, как её зовут. Лишь когда ощутила на себе взгляды рабынь, пришла в себя и посмотрела на верную рабыню. — Что случилось, хатун? — спросила голубоглазая. Мелис кивком головы указала на дверь. Женщина поднялась на ноги и вышла из главной комнаты. Повернув в коридор, шатенка увидела Сюмбюля, который стоял и ждал её. — Сюмбюль Ага, — Султанша остановилась напротив евнуха.- Что случилось? — Ханзаде Султан, — протянул Сюмбюль, кланявшись. — У меня есть новости. — Это касается Ибрагима Паши? — с надеждой спросила голубоглазая. Сюмбюль кивнул. — Я сегодня видел Насуха Эфенди. Он вчера получил письмо из Парги от брата Ибрагима Паши. — И что? — Ханзаде затаила дыхание. — Ибрагим Паша в Парге? Сюмбюль с сожалением отрицательно покачал головой. — Нет, Госпожа. Ни брат Ибрагима Паши, ни его отец ничего не знали о том, что он должен приехать на родину. Более того, отец Ибрагима Паши жив, здоров. С его здоровьем все в порядке. Ханзаде в ужасе слушала евнуха. — Тогда где же Ибрагим Паша? — задала она вопрос, сжимая руки. — Это неизвестно, Султанша, — ответил евнух. Ханзаде ничего не ответила, обдумывая услышанное.***
Шах Султан возвращалась во дворец после прогулки по саду, когда увидела служанку, которая спешила ей навстречу. — Что случилось, хатун? — бросила женщина, когда рабыня остановилась. — Госпожа, Вам пришло письмо, — девушка протянула послание и, дождавшись знака, удалилась. Отойдя вглубь сада, женщина вскрыла свиток и узнала почерк Великого визиря. «Шах Султан Хазретлери, выражаю Вам свое почтение и прошу прощения, что оставил Вас без новостей. Как Вы знаете, Ибрагим Паша того самого дня, когда Повелитель отправился в поход, направился в Паргу, но, как мне удалось узнать, благодаря верному мне человеку, он там не появлялся. Где сейчас Паша, Никому не известно. Кажется, что Ибрагим Паша затеял свою игру за спиной Падишаха. Но пока рано о чем либо судить, пока все точно не станет ясно. С уважением к Вам Великий Визирь Рустем Паша Хазретлери». Шах свернула послание, и едва заметная улыбка коснулась её уст. — Ибрагим Паша, а я тебя предупреждала, что посеяв ветер, ты пожнешь бурю. Близок тот час, когда Повелитель снова отвернется от тебя, но теперь уже навсегда, — она осмотрелась и направилась во дворец.***
Ханзаде сидела в своих покоях и никого не желала видеть. Душу сковывали тоска и страх поэтому достав миниатюрный портрет Ибрагима, который женщина прятала в книге со стихами, она стала рассматривала его, пытаясь найти ответ на один из многочисленных вопросов. — Султанша, — Мелис поклонилась, успев увидеть портрет, который голубоглазая поспешно спрятала обратно в книгу. — Пришла Джихан хатун. Простит её принять. — Проси, — грустным голосом приказала шатенка и, одним движением поправив прядь, села ровнее. — Султанша, — Джихан хатун, облаченная в платье оливкового цвета, присела в поклоне и лёгкой улыбкой на лице посмотрела на султанскую дочь, которая сегодня ей показалась особенно грустной. — Проходи, Джихан, — пригласила Ханзаде, указывая на место рядом с собой. Джихан села на тахту и, расправив складки на платье, несмело посмотрела на женщину, которая за это короткое время стала для неё близким человеком. В Ханзаде Джихан часто видела свою старшую сестру, которую потеряла в тот самый момент, когда попала в плен. Но рассказывать об этом Ханзаде Джихан не спешила. Она уважала Ханзаде и все её беды принимала как свои собственные. — Султанша, с Вами все хорошо? Вы бледная. Может быть, лекаря кликнуть? — Мои душевные тревоги лекарь не в силах унять, — ответила шатенка, переводя взгляд на фаворитку старшего брата. — Это из-за ссоры с Шехзаде? — осторожно начала хатун, но потом почувствовала себя неловко под пронзительным взглядом голубых глаз и поспешно пробормотала. — Простите, я не должна. — Жизнь Султанши не такая сказочная, как может показаться на первый взгляд, хатун Шелка, украшения, наряды, золото — это всего лишь мишура за которой прячется настоящая жизнь Госпожи от рождения. Дочери Султана. С самого детства меня учили, что нужно всегда и во всем слушать Валиде и Повелителя, а также исполнять их волю. У тебя нет права выбора. Я никогда не должна перечить. Все, что может Госпожа это смириться и покорно исполнять то, что требуется для блага родных и близких, — она облизнула губы, а потом добавила: — Иногда мне кажется, что даже рабыня в гареме имеет больше прав, чём любая из женщин Династии Османов. — Госпожа, но ведь в любом случае можно найти счастье, даже когда кажется, что надежды нет, — Джихан задумалась, глядя на свечу, которую зажгла одна из хатун. — Когда меня привезли сюда, я думала, что все закончилось. Моя жизнь была уничтожена. Прежняя я осталась далёко далеко, а сюда привезли лишь мое тело. Но одна встреча с Шехзаде все изменила. Изменила мой мир. Меня. Вы можете думать, что все это лишь слова рабыни, но моя жизнь, которая, как я думала, закончилась, началась с начала. Встреча с Шехзаде и его любовь помогла мне снова вернуться к жизни. Ханзаде ничего не ответила, ведь сама отлично знала, как одна нечаянная встреча может изменить жизнь.***
Рустем Паша вышел из своего шатра и увидел Бали Бея, которому гонец отдавал письма. Когда тот ушел, воин поспешил вскрыть одно послание, но затем спрятал его обратно и, оглянувшись, вернулся в свой шатёр. Рустем Паша задумчиво почесал подбородок, наблюдая, как в шатер зашёл один из слуг Падишаха. А потом они вместе вышли. Рустем несколько секунд стоял на месте, а потом оглянулся и осторожно направился в шатро смотрителя султанских покоев. Войдя внутрь, мужчина беглым взглядом осмотрел помещение и заметил письмо, которое лежало под папкой. Опасливо оглядываясь, Великим визирь вытащил его и пробежал глазами, и на его лице появилась торжествующая улыбка. — Рустем Паша! — голос Малкочоглу прозвучал совсем неожиданно, и Рустем резко обернулся, но прятать письмо не стал. — Что Вы здесь делаете, Паша Хазретлери? — Значит, Ибрагим Паша играет в свою игру, и ты вместе с ним? — Паша Хазретлери, — Малкочоглу подошёл к Рустему и выдернул лист из его рук.- Где и что делает Ибрагим Паша Вас никак не касается! Рустем ухмыльнулся и сделал шаг к мужчине. — Пусть так, Бали бей. Но что ты станешь говорить, когда обо всем этом заговоре, который Вы с Пашей затеяли, станет известно Падишаху? — Ибрагим Паша никогда не пойдет на это, — процедил воин, сжав руки в кулаки. — И Вы это прекрасно знаете. Паша Хазретлери. — Ибрагим Паша уже один раз был изгнан из дворца. Кто знает, на что он способен, вернувшись? Малкочоглу, Ибрагим Паша играет в опасную игру, и в случае проигрыша пострадает не только он, но и ты. А я могу сделать так, чтобы с тобой ничего не произошло. Просто скажи, что затеял Ибрагим Паша, — Рустем посмотрел пристально в глаза Бали Бея, но тот лишь ухмыльнулся. — Рустем Паша, шакал никогда не сможет победить льва. Запомните это на будущее! Хмыкнув, кипя от злости, Великий Визирь, чеканя шаг, вышел из шатра. Оглянувшись назад, мужчина процедил: — Мы посмотрим, Малкочоглу, на что на самом деле способен шакал.***
С тех пор, как Айше Хюмашах увидела лошадь, у девочки только и было разговоров, что о верховой езде. И эти разговоры даже несколько утомили Михримах. Ведь женщина отлично помнила, как в далёком детстве упала с лошади, а потом до смерти их боялась. Но её дочь, кажется, была её полной противоположностью. Поэтому, уступив дочери, Михримах велела приготовить карету и вместе с Айше Хюмашах отправилась во дворец. Но едва они ступили на порог комнаты наложниц, девочка тут же начала канючить, что желает видеть Азазель. Султанша вздохнула и, отдав дочь Сюмбюлю, вздохнула. — Султанша, мы рады Вас видеть, — произнесла подошедшая Афифе, низко кланяясь. — Здравствуй, Афифе хатун, — улыбнулась женщина, окидывая взглядом рабынь. — Как у Вас здесь? Все хорошо? — Хвала Аллаху! — подтвердила Хазнедар. — Если Вы к Шехзаде, то его сейчас нет во дворце. — Нет, я к Ханзаде, — вежливо ответила Михримах. — Ханзаде Султан направилась к конюшню, — добавила Афифе. — Я подожду её в её покоях.***
Ханзаде Султан возвращалась в покои совсем без настроения, да и к тому же у женщины разболелась голова, и даже прогулка верхом на свежем воздухе не помогла унять эту боль. — От Эсманур не было вестей? — спросила голубоглазая, держа за руку Айше. — Сюмбюль Ага мне сказал, что девочка пошла на поправку, — рассказала Мелис. — Хвала Аллаху, — вздохнула Ханзаде. — Одной бедой меньше. Скажи Сюмбюлю, пусть позже ко мне зайдет. Есть у меня одно поручение. Женщина переступила порог комнаты и увидела старшую сестру, которая держала в одной руке книгу, а во второй портрет Ибрагима. — Михримах! — Ханзаде вскинула брови, глядя на старшую сестру, а потом. — Что ты здесь делаешь? Вырвав из ее рук портрет и книгу и, спрятав все за спину, Ханзаде испуганно посмотрела на старшую сестру. — Что это значит, Ханзаде? Отвечай! — потребовала жена Рустема.