***
— Султанша, Ибрагим Паша не сможет Вас сейчас принять, — не поднимая головы, произнес стражник — Он занят? — спросил женщина, глядя на закрытую дверь. — У него сейчас Хатидже Султан, — объяснил раб, не увидев, как вытянулось от удивления лицо Ханзаде. Невнятно кивнув, Ханзаде развернулась и направилась обратно, как вдруг услышала, как дверь открылась. Спрятавшись за стенкой и выглянув, Ханзаде увидела тётку, которая буквально выбежала из комнаты, зажимая рот рукой. На секунду голубоглазой показалось, что та плакала. Ханзаде несколько секунд стояла и смотрела на дверь кабинета Ибрагима, думая, чтобы это могло значить, а потом направилась к себе, так и не заметив самого Ибрагима, который покинул кабинет спустя несколько минут после своей бывшей жены.***
— Госпожа, — Мелис вышла из комнаты для слуг и увидела Ханзаде, которая стояла возле двери, прислонившись к ней спиной. — Что с Вами? Вы говорили с Ибрагимом Пашей? Ханзаде отрицательно покачала головой, а потом сняла с себя украшения. — Нет, когда я пришла, то у Ибрагима Паши уже были посетители, — она растегнута кафтан, который тут же бросилась помогать снимать Мелис. — К нему пришла Хатидже Султан. — Хатидже Султан? — переспросила Мелис, когда Ханзаде села за стол и начала расчёсывать волосы. — Да, — кивнула женщина, глядя на свое отражение в зеркале. — Когда я уходила, то она вышла из кабинета. Мне показалось, что она плакала. — Султанша, Вы считаете, что что-то произошло? — осторожно спросила хатун, доставая ночное одеяние Ханзаде. Ханзаде повела плечами, снова поднимаясь на ноги и позволяя Мелис снять с себя платье. — Не знаю. Чтобы там не произошло, Мелис, но Ибрагима Пашу и Хатидже Султан связывает многое. И в первую очередь это их дети. Ладно, — вздохнула она, завязывая пояс халата. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — улыбнулась хатун и, поклонившись, ушла в комнату для прислуги. Ханзаде провела её взглядом, а потом отбросила край одеяла и, сняв обувь и халат, забралась в постель. Глядя на полог над своей головой, голубоглазая с грустью подумала, что Ибрагима и Хатидже связывает много всего. Даже больше, чем ей хотелось. И от этого почему — то стало очень больно. Накрывшись с головой одеялом, Ханзаде подумала о том, что скорее бы приехал отец, и она смогла бы вернуться в свой родной Караман, где жизнь опять вернётся в прежнюю колею.***
Насух Эфенди остановился на пороге мейхане и лениво осмотрелся, желая найти более тихое и укромное место, чтобы отдохнуть после утомительного дня. Оглянувшись, мужчина увидел Ибрагима, который сидел в углу. Компанию ему составлял кувшин с вином и стакан. Вид у Ибрагима оставлял желать лучшего. — Ибрагим Паша! — весело протянул Матракчи, подойдя к столику грека. Тот поднял захмелевшую голову и мутными глазами посмотрел на стоящего возле столика друга. — Насух Эфенди, — произнёс Ибрагим, указывая на место напротив.— Прошу, присаживайся. — Это ты так решил возвращение в Стамбул отпраздновать? — пошутил Насух, присаживаясь напротив. Ибрагим, ничего не ответив, налил себе ещё вина и залпом его выпил под изумлённый взгляд лучшего друга. — Паша, что произошло?.Я думал, что ты к дочери поехал. Вы ведь столько времени не виделись. — Она сейчас с Назан хатун, — пробормотал Ибрагим, глядя вперёд себя. — А я хотел собираться с мыслями, — он потряс головой, а потом обхватил её руками. — И как? Вино помогает тебе собраться с мыслями? — с сарказмом поинтересовался Насух, решительно забирая бокал. — Ибрагим Паша, что произошло? Где ты был всё это время? Я ведь знаю, что ты не был в Парге. — Не был, — подтвердил Ибрагим. — Знаешь, Матракчи, я как можно быстрее хочу покинуть Стамбул, хоть совсем недавно я радовался, что смог сюда вернуться. — Ничего не понимаю, — нахмурился Насух. — Если ты рад возвращению, так зачем же возвращаться? — Сегодня ко мне приходила Хатидже Султан, — поделился Ибрагим. — И сказала, что до сих пор любит меня, — закончил он, глядя на опустевший стакан в своей руке. Её слова были как гром среди ясного неба. И он точно знал, что если бы он услышал эти слова о любви намного раньше, то тогда бы все случилось по другому. Его жизнь сейчас была бы другой. Но она выбрала другой для себя путь, покорилась судьбе, а он просто не стал идти наперекор. Тоже покорился. И теперь у них разные жизни, но общие воспоминания и дети. — Что ты говоришь, Ибрагим Паша? — переспросил Матракчи, решив, что это просто пьяные россказни Ибрагима. — То, что ты слышишь, — отрезал грек. Хатидже Султан сегодня призналась мне в любви, а потом вся в слезах покинула мой кабинет, — рассказал Ибрагим. — А что ты? — затаив дыхание, спросил Насух. — Я ничего, Насух Эфенди, ничего. Теперь в моем сердце нет места для такого чувства, как любовь. Любовь к Хатидже Султан давно умерла в моём сердце, и я не намерен её воскрешать, — отрезал Ибрагим. — Вот это дела, — протянул Насух, почесав подбородок. — Хорошо, а где ты был всё это время? Ханзаде Султан так за тебя волновалась. Разыскивала тебя. — Ханзаде Султан? — переспросил Ибрагим, пристально глядя на лучшего друга — Да, — подтвердил Насух. — Она несколько раз приезжала к Эсманур, пока та болела. Она очень беспокоилась за неё и за тебя. Всех на ноги подняла, чтобы узнать, где ты и что с тобой. Так где ты был? — У меня была очень важная поездка, — механически ответил Ибрагим, думая о том, что он услышал от Насуха Эфенди.***
Хатидже Султан ничего не хотела. Проснувшись утром, женщина лежала в постели и плакала, вспоминая о том, что произошло накануне. Молодая женщина искренне не понимала, как Ибрагим может быть таким безразличным. Ведь его письмо, которое она получила накануне, было совсем иным. — Султанша, приехала, Гюльфем хатун, — сообщила служанка. Хатидже вытерла слезы тыльной стороной ладони и, приподняв голову, произнёсла: — Я сейчас приду. Баваль хатун, — обратилась женщина к другой служанке, поднимаясь с постели, — Принеси мне мой наряд.***
Гюльфем хатун сидела в гостиной и разговаривала с Хуриджихан и Османом, которые сидели возле неё и наперебой рассказывали о своих успехах в учебе. — Хуриджихан, а как твои занятия музыкой? — Учитель меня хвалит, — поделилась свои достижениями девочка. — Я хочу научиться играть на скрипке, как отец. Когда он вернётся, я ему сыграю. Хатидже, которая стояла возле двери, печально улыбнулась — Хуриджихан, Осман, — позвала женщина, обнимая детей и поочередно целуя. — Бегите к себе, а я скоро приду. Проведя детей взглядом, Хатидже подошла к тахте и опустилась. — Госпожа, с тобой все хорошо? — с тревогой поинтересовалась Гюльфем.- Ты бледная. У тебя что-то произошло? Хатидже отвела взгляд от окна и облизнула губы. — Вчера вечером Ибрагим Паша прислал мне письмо, где просил о встрече, — решила поделиться женщина, вспоминая строчки из послания, которые за ночь врезались ей а память. — Не может быть, — воскликнула Гюльфем, во все глаза глядя на подругу. — Госпожа, и Вы поехали? Вы виделись с ним? Хатидже кивнула. — Виделась. Я тот же миг все бросила и поспешила к нему. Гюльфем, в этом письме было столько нежности, столько сожаления. Он писал, что все это время тосковал, что желает увидеть. Я как будто вернулась в прошлое. Прекрасное прошлое, которое кануло в небытие. Гюльфем, затаив дыхание, слушала Хатидже, не смея перебивать. Видя горящие, но грустные глаза госпожи, бывшая наложница Сулеймана понимала, что это послание значит очень много для Хатидже — Но как только я переступила порог кабинета и увидела его взгляд, — Хатидже замолчала, собираясь с мыслями.- Гюльфем, он был полон безразличия. Сначала я подумала, что он просто разволновался, но потом. — женщина поднялась с тахты и, обхватив себя за плечи, заходила по комнате. — Что потом, Хатидже Султан? — поторопила женщину Гюльфем. Хатидже повернулась и со слезами в голосе произнёсла: — Я призналась ему в любви, Гюльфем, а он. Он просто промолчал. Он ничего мне не сказал. Не остановил, когда я ушла. Гюльфем не знала, что сказать, поэтому молча подошла к Хатидже и, взяв за руку, попыталась приободрить. — Госпожа, может быть, тебе не следовало спешить? Ибрагим Паша только вернулся из Парги. Да и потом, неизвестно, как отнесётся Султан Сулейман, когда узнает, что между Вами с Ибрагимом Пашей вновь вспыхнули чувства. Лучше напиши ему послание, — посоветовала Гюльфем. — Напиши послание и дай ему время свыкнуться с мыслью, что ты до сих пор им дорожиш. В глазах Хатидже мелькнула надежда, и она крепко обняла Гюльфем. Она уже знала, как ей поступить дальше.***
Выбрав подходящий под серьги и ожерелье перстень, Ханзаде хотела уже отложить шкатулку в сторону, как вдруг заметила маленькую записку, которая спряталась среди украшений. Нахмурившись, голубоглазая попыталась вспомнить, когда и кто ей её прислал, но ничего такого на ум не приходило, поэтому женщина снова открыла её и пробежала глазами. — Госпожа, — в покои пожаловала Мелис хатун, готовая к поездке. — Вы просили сообщить, карета готова, — промолвила девушка. — Султанша, — позвала Мелис, когда Ханзаде не ответила. — Что это у вас? — Послание из Амасьи от Саваш бея, — ответила голубоглазая, пряча письмо обратно в шкатулку. — Он мне прислал его несколько недель назад, но мне тогда было совсем не до того, — она поднялась и надела на плечи плащ. — Пойдем, я хочу навестить Хатидже Султан. — Хатидже Султан? — переспросила Мелис, следуя за женщиной. — Но зачем, Госпожа? — Я хочу понять, что вчера произошло, — то ли для себя, то ли для Мелис ответила шатенка, ускоряя шаг.***
— Доброе утро, Ибрагим, Паша, — поздоровался Матракчи, войдя в комнату с подносом в руках. — Матракчи, — пробормотал Ибрагим, ещё не до конца проснувшись. Насух тем временем поставил на столик кувшин с водой, два стакана, лепешки и брынзу. Ибрагим, не открывая глаза, провёл рукой по лицу, пытаясь вспомнить, как он оказался в доме Насуха, но последние, что он отчётливо помнил, была мейхане и очередной кувшин с вином. — Матракчи, а как я здесь оказался — спустив ноги на пол и оглянувшись в поисках тюрбана, спросил Ибрагим. Матракчи засмеялся, протягивая Ибрагиму стакан. — А ты ничего не помнишь? Грек покачал головой, но сразу же об этом пожалел, потому что та заболела. Опустившись на подушку, тот осмотрел накрытый стол, но кусок в горло не лез, поэтому, сделав ещё один глоток, он повторил вопрос. — Ибрагим Паша, не моё это дело, — начал Матракчи. — Но тебе стоит взять себя в руки. Я таким, как вчера, давно тебя не видел. Возьми себя в руки и реши свои проблемы, иначе потом может быть сложнее. — Сложнее, — повторил Ибрагим, глядя в окно, за которым кипел новый день. — Вчерашнее признание Хатидже Султан выбило меня из колеи, но вчерашнее помутнение прошло. Насух Эфенди, — заверил Ибрагим. — Что это значит? — не понял учёный. — Я совсем скоро завершу то, ради чего был вызван в Стамбул. И мы с Эсманур вернёмся в Эрзурум. — А как же Хатидже Султан? — А все, что касается Хатидже Султан, осталось лишь воспоминанием. и давать ей надежду на то, что все может быть как прежде. и рушить её брак с Хюсревом Пашей я не собираюсь. Все завершилось несколько лет назад и возврату не подлежит. Матракчи покачал головой, глядя на друга, но тот был слишком серьезный.***
Хатидже запечатала послание для Ибрагима и уже отдала его Аге, когда служанка доложила о том, что приехал сам Ибрагим. Отослав служанок, женщина пригладила прическу и посмотрела на дверь, ожидая.***
Первым делом Ибрагим решил нанести визит бывшей жене и разъяснить непонятную для него ситуацию с письмом. Переступив порог комнаты, после того, как служанка доложила, что Хатидже Султан его ждёт, мужчина увидел женщину, которая стояла и, сцепив руки в замок, ожидала его. Мужчина невольно засмотрелся на неё, вспоминая то время, когда он поздно вечером возвращался домой. А она ждала его и как только он переступал порог, бросалась ему в объятия. Смахнув дурман прошлого, мужчина решительно направился вглубь комнаты, но подходить близко не спешил. — Здравствуйте, Хатидже Султан, — сдержанно поздоровался он, а на лице самой Хатидже расцвела улыбка, а сердце радостно забилось. Это значит, что она ему действительно не безразлична. Сейчас они поговорят, все выяснят, и жизнь начнётся для них обоих с чистого листа. Счастливая жизнь. — Ибрагим, я так рада, что ты приехал, — чуть слышно пролепетала женщина, боясь, что как только она закроет глаза, то он исчезает, словно сон. — Хатидже Султан, я хотел поговорить с вами по поводу того, что произошло вчера, а также попросить прощения, — собравшись с мыслями, начал грек. — Я хочу, чтобы Вы поняли одну единственную вещь. — Я давно уже это поняла, — прошептала Хатидже, делая ещё один шаг к мужчине. — Я любила, люблю и буду любить всю жизнь только одного человека. Вас, Ибрагим Паша. Два взгляда встретились. Шокированный и влюбленный.Они так и не заметили приоткрытую дверь, а также Ханзаде, которая стояла стояла на пороге и слышала последние слова тети.