***
Пока Мехмет говорил с отцом, Ханзаде решила поговорить с Джихан хатун. И сейчас две молодые женщины сидели на террасе покоев Ханзаде и говорили. — У меня для тебя кое — что есть, — Ханзаде взяла Джихан за руку и надела ей на запястье браслет из рубинов. — Вот, это мой прощальный подарок тебе, — она печально улыбнулась. — Что Вы, Ханзаде Султан — Джихан посмотрела на украшение, а потом на печальную женщину. — Что с Вами? Я слышала, что Вы уже который день не покидаете своих покоев. — Помнишь, ты мне как-то сказала, что этот дворец для тебя чужой и ты как можно быстрее хочешь вернуться в Манису? Вот и я хочу вернуться в Караман. Там моё прошлое, мои воспоминания о счастье. А этот дворец. — Ханзаде замолчала, обводя взглядом террасу, словно пытаясь найти правильное слово. — Я просто хочу вернуться обратно и надеюсь, что Повелитель позволит мне это сделать. — Ханзаде Султан, — после короткого стука перед глазами женщин появился Сюмбюль. — Что случилось, Сюмбюль Ага? — заинтересовалась Ханзаде. — Ханзаде Султан, Шехзаде Мехмет зовёт к себе Джихан хатун, — протянул евнух. — Он уже поговорил с отцом? — полюбопытствовала голубоглазая, пока наложница Мехмета поднималась с подушки. — Да, Госпожа, — кивнул евнух. — Повелитель сейчас приказал позвать Кадыма, Сулеймана Пашу. Они разговаривают в покоях. — Хорошо, а Михримах Султан уже уехала к себе? — продолжила расспрос Ханзаде, ведь покинула покои сразу же после того, как ушел отец, так и не взглянув на сестру, которая прожигала её взглядом. — Да, — подтвердил Сюмбюль, а Джихан тем временем, откланявшись, покинула покои султанской дочери. — Михримах Султан и Айше Хюмашах Султан уже уехали в свой дворец. Хатидже Султан ещё здесь. Они сейчас с Гюльфем хатун в саду. Ханзаде хмыкнула, услышав, что Хатидже ещё здесь, ведь во время приветствия Повелитель даже не взглянул на сестру, словно её вовсе не было в помещении. — Хорошо, можешь идти, — разрешила шатенка. Поклонившись, евнух направился к двери и уже поднял руку, чтобы постучать, как вдруг его окликнула Ханзаде. — Сюмбюль Ага, а Ибрагим Паша во дворце? Сюмбюль отрицательно покачал головой и сообщил: — Нет, Госпожа. Паша уехал рано утром, и насколько мне известно, то во дворце его нет. Ханзаде лишь невнятно кивнула головой и, оставшись одна, прикрыла глаза. Она ещё не знала, когда именно покинет этот дворец, но твёрдо была уверена в двух вещах. Она обязательно должна уехать отсюда и ещё хотя бы раз перед разлукой увидеть Ибрагима и услышать мелодию скрипки.***
Рустем Паша продолжал мерить шагами главную комнату своего дворца, пребывая в раздумьях по поводу того, что сообщил ему верный человек. А новости были очень интересные. И если эту информацию правильно подать Повелителю, то он сам отдаст приказ навсегда изгнать грека из столицы. А там кто знает, сумеет ли тот добраться до пункта своего нового назначения. — Отец! — радостный голос Айше Хюмашах прервал раздумья Великого визиря, и тот увидел собственную дочь, которая первой вошла в покои и бросилась к нему. — Айше Хюмашах! — Рустем опустился на колени и крепко обнял дочь и посмотрел на Михримах, которая стояла недалеко от двери и с едва заметной улыбкой на губах наблюдала за этой сценой. — Отец, а Вы привезли мне подарок? Привезли? — глядя на отца с озорным огоньком в глазах, спросила девочка. Рустем улыбнулся, глядя в глаза дочери, и кивнул. — Конечно, привёз, моя Госпожа. Он ждёт тебя в твоих покоях. Гюльбахар калфа, отведи Султаншу, — попросил он калфу, которая стояла возле двери и наблюдала за этой сценой. — Пойдем, Айше Хюмашах, — калфа взяла Хюмашах за руку, и они вместе покинули покои, оставляя супругов один на один. Рустем провёл дочь взглядом, поднялся с корточек и подошёл к супруге, которая стояла недалеко от него и с той же улыбкой на губах смотрела на него. — Госпожа, здравствуйте, — он сначала склонил голову, а потом подошёл и, взяв руки жены в свои, поцеловал по очереди. — Ах, моя прекрасная Госпожа, чьи глаза мне снились каждую ночь! — с любовью произнес мужчина, проводя пальцами по щеке супруги. — С возвращением, Рустем, — поздоровалась Михримах, но отшатываться, как она всегда это делала, когда супруг проявлял нежность, не спешила. — Рада, что, что ты вернулся. — Я тоже безумно рад, что теперь рядом с Вами и нашей дочерью, — ответил мужчина, а его супруга тем временем подошла и присела на тахту. — Госпожа, с Вами все хорошо? — Рустем, ты, наверное, очень устал, — женщина повела плечами. — Я прикажу приготовить тебе хамам, а потом все объясню, — она поднялась на ноги, но Рустем удержал её за руку. — Госпожа, что случилось? Это касается Ибрагима? Михримах кивнула и присела обратно. — Да, Ибрагима Паши, — подтвердила Михримах, положив руки на колени. — Ты был прав, — Михримах перевела взгляд на супруга. — Нам как можно быстрее нужно избавиться от Ибрагима, иначе ничего хорошего не произойдет. — Ты что-то узнала? — медленно произнес Великий Визирь, взяв супругу за руку. — Ибрагим Паша что-то задумал? Он желает поднять бунт? Посадить на трон Мустафу. Михримах отрицательные покачала головой и произнесла: — Нет, здесь совсем другое. Может случиться так, что Ибрагим Паша войдёт в нашу Династию. — Михриах, что это значит? — хорват осекся, и удивление на него его лице сменилось шоком. — Неужели. Михримах лишь молча кивнула, подтверждая догадку супруга. — Мамочка! — в комнату вбежала Айше Хюмашах. Её глазки озорно блестели. Взяв мать за руку, она радостно воскликнула: — Валиде, пойдёмте, посмотрите, каких птичек мне отец подарил.***
Хатидже Султан не спешила покидать свои покои, хоть Баваль хатун и сообщила, что приехал Хюсрев Паша. Вот уже несколько дней Хатидже думала лишь об Ибрагиме. И чем больше она о нём думала, тем больше понимала, что до сих пор любит его и, что самое главное, готова бороться за эту любовь так что если нужно, то и жизнь отдаст. Поднявшись на ноги, женщина направилась к выходу из комнаты, мимолётно посмотрела на себя в зеркало и заметила, что у неё под глазами круги, а лицо бледное. Переступив порог, Хатидже увидела Хюсрева, который сидел в кругу Османа и Хуриджихан и рассказывал им о походе. Женщина остановилась недалеко, глядя на эту картину, и на миг ей показалось, что на тахте сидит Ибрагим. Женщина улыбнулась уголками губ, но голос Хюсрева Паши развеял эту иллюзию. — Хатидже Султан, рад Вас видеть в добром здравии, — он поклонился, а потом посмотрел на неё украдкой Сколько раз он представлял эти глаза, сидя возле огня в таборе. Сколько раз он думал р ней. Но она вряд-ли думала о нём. У неё ведь и в мыслях и сердце другой человек. За время похода казалось, что он полностью свыкся с этой мыслью и готов. Готов отпустить, чтобы она была счастлива с ним. Она ведь так сильно этого желает. — С возвращением, Хюсрев Паша, — она улыбнулась, но скорее из вежливости, чем искренне. — Хатун, уведи детей, — попросил мужчина служанку. Дождавшись, пока Баваль хатун уведет детей, и они останутся одни, Хюсрев Паша собрался с духом и, глядя на супругу, которая стояла напротив него, произнес ровным бесстрастным голосом: — Хатидже Султан, я прощу меня простить, что не исполнил данное Вам обещание и вернулся живым. — Хюсрев Паша, — начала Хатидже, ощутив, что, несмотря ни на что. Даже на то, что брак с этим мужчиной был ей не слишком приятен, ей бы не хотелось слышать от него такие слова. — Госпожа, я поговорил с Повелителем и рассказал о нашем с Вами намерении развестись. Я не стану от Вас таить, что это не слишком обрадовало нашего Властелина, но, тем не менее, — он вздохнул и, наконец, посмотрел ей в глаза. — Сейчас в Ваших руках не только моя судьба, но и Ваша. Я воин, Госпожа, и я готов принять все, что мне уготовано Аллахом. Но готовы ли Вы принять то, что ждёт Вас? Ваша любовь к Ибрагиму Паше настолько сильна? Хатидже ничего не ответила, покусывая губы, а Хюсрев продолжил: — Завтра утром в этой комнате я хочу знать Ваше окончательное решение. А сейчас. — он едва склонил голову, — Доброй ночи, Госпожа. Покидая главный зал, мужчина понимал отчётливо две вещи: сегодняшнюю ночь он проведет без сна, а второе, что завтра его жизнь изменится и в какую сторону, зависит от женщины, которая никогда не будет его.***
Сулейман рассматривал подарок для младшей дочери, который был привезен из далёких земель и ждал своего часа. Сулейман решил преподнести его дочери во время завтрака, который хотел провести с Ханзаде и поговорить о ней по душам, когда стражник доложил о том, что пришла Михримах Султан и просит принять её. Такой поздний визит дочери испугал Сулеймана, поэтому, немедленно повелел впустить, Сулеймана начали посещать не очень радостнее мысли. Лишь когда Падишах увидел старшую дочь, которая была немного уставшей, но целой и невредимой, мужчина понял, что ничего страшного не произошло. — Михримах, — Сулейман раскинул руки, принимая дочь в свои объятия. — Златоволосая моя госпожа, — Сулейман широко улыбнулся, но Михримах увидела, что взгляд был усталый. — Все ли с тобой хорошо? — Благодарю, Повелитель. Вы вернулись, и солнце снова показало свой лик из-за хмурых туч, — произнесла Михримах, присаживаясь на подушку возле тахты отца. — Теперь все хорошо. — Как Айше Хюмашах? — продолжил расспрос Сулейман. — Приведи ее завтра, — попросил мужчина. — Я по ней соскучился. — Обязательно, — улыбнулась Михримах. — Она тоже о Вас спрашивает. А ещё об Ханзаде. — Как она? Мне она сегодня показалась слишком бледной, взволнованной. Я сегодня говорил об этом с Мехметом, но он ничего не сказал. Может быть, тебе об этом что-то известно? — спросил мужчина. Михримах задумалась, вспомнив письмо, которое она нашла, реакцию сестры, разговор с супругом, а потом кивнула. — Если честно, то меня тоже очень сильно беспокоит её состояние. И я хотела бы с Вами об этом поговорить…