***
Ибрагим Паша вернулся во дворец, когда на дворе взошло солнце и с минаретов слышался призыв к молитве. Идя по пустым коридорам дворца, мужчина ничего не слышал, никого не видел, думая только лишь о дочери. Поиски были безуспешны, хотя и Малкочоглу, и Насух говорили не терять надежду. Но с каждой секундой надежда таяла, словно свеча. Войдя в кабинет, мужчина остановился у окна и устало провёл ладонью по лицу. — Ибрагим Паша, — на пороге остановился слуга, но грек не спешил оборачиваться.— Повелитель приказал Вам прийти к нему. — Сейчас иду, — бросил мужчина. Слуга, услышав ответ, ушел, а Ибрагим, сняв тюрбан, бросил его на тахту и отправился в покои Сулеймана.***
Не успел Великий Визирь прибыть во дворец и переступить порог своего кабинета, чтобы взять нужные перед заседанием Дивана документы, как увидел Хасеки Хюррем Султан, которая ждала его, стоя перед решетчатым окном. — Султанша, — низко поклонившись, с почтением произнес хорват, увидев женщину в темно зелёном атласном платье, поверх которого был надет черный кафтан. — Доброе утро. — Доброе, Рустем Паша, — Хюррем повернулась к зятю, и тот сразу понял, что женщина не в настроении, а если она пришла сюда, значит, виноват в этом именно он. — Что- то случилось, Госпожа? — осторожно спросил Рустем, но, увидев огонь, который вспыхнул в зелёных глаз женщины, понял, что не следовало ставить этот вопрос. — Рустем Паша, я доверила тебе не только свою дочь, но и самую важную должность в Совете Дивана. А что я имею взамен? — вспыхнула женщина. — Госпожа, я не понимаю, о чем Вы. — пробормотал мужчина, пристыженно опустив глаза. — Рустем Паша, ты знаешь, что Повелитель решил выдать Ханзаде Султан замуж? — понемногу выходила из себя Хюррем, говоря медленно, но от этого шёпота Рустему становилось не по себе. — Михримах Султан говорила мне… — А ты знаешь за кого? — перебила Хюррем и, не дав Рустему вставить и слова, произнесла: — За человека, который приближен к Шехзаде Мустафе. Ты понимаешь, что это значит? — Госпожа, но что я могу поделать. — Рустем Паша, ты великий Визирь Османский империи. Неужели ты хочешь, чтобы Шехзаде Мустафа медленно, но взял власть в свои руки? Мне достаточно и Ибрагима Паши. Кстати, — вспомнила Хюррем. — Я надеюсь, что он совсем скоро вернётся в Эрзурум? — Я сделаю все для этого возможное, — пообещал Рустем. — Не волнуйтесь, Госпожа, я все улажу. Измерив Рустема недовольным взглядом, Хюррем, чеканя шаг, покинула кабинет. Рустем, облегчённо вздохнув, взял папку и направился к Сулейману.***
Сулейман застегнул кафтан, последний раз посмотрел на себя в зеркало и обернулся, чтобы увидеть Ибрагима, который стоял на пороге с опущенной головой. Сулейман вздохнул, глядя на грека, который стоял перед ним: осунувшийся, с красными от бессонной ночи глазами и с бесконечной болью, которая очень хорошо известна самому Сулейману. — Повелитель, — словно чужим голосом обратился Ибрагим к Падишаху, — Вы хотели меня видеть. — Ибрагим Паша — Сулейман сделал шаг к когда-то верному другу и хотел, как когда то в случае поддержки, похлопать его рукой по плечу, но потом передумал и спрятал руки за спину. — Она обязательно найдется, — пообещал Падишах, но сам отлично знал, что эти слова всего лишь слова.Он сам подобное слышал много раз. — Я обещаю, что с твоей дочерью все будет хорошо. — Повелитель, я. — Ибрагим кашлянул. — Я очень Вам благодарен. — Ибрагим, я никогда не забуду, что ты сделал для меня. Не волнуйся. Совсем скоро мы найдем твою дочь, и твоя жизнь станет намного лучше. А сейчас иди и отдохни. Иди, Паргалы, ты своей дочери нужен здоровый, а ты едва на ногах держишься. Грек хотел что-то возразить, но потом просто молча повиновался воле Падишаха и отправился в кабинет Хранителя покоев, где, с трудом устроившись на маленькой тахте, уснул, едва прикрыв глаза. Ему снилась Эсманур, которая в своём платье цвета алой вишни бегала по цветущему саду и заливисто смеялась, зовя его за собой.***
— Доброе утро, Рустем, Паша, — поздоровался Сулейман, выйдя из своих покоев. Великий Визирь, который ожидал Падишаха в коридоре, покорно поклонился, пытаясь не отставать от Сулеймана и его охраны. — Повелитель, мне пришло письмо из провинции Эрзурум, — начал Рустем. — Позже об этом поговорим, Рустем Паша, — перебил Визиря Сулейман и поспешил в зал заседаний.***
Мустафа сидел в саду в шатре и говорил с верным Ташлыджалы, ожидая Альпера Пашу, за которым с утра была послана охрана. — Шехзаде, что теперь будет? — осторожно спросил поэт, наблюдая за старшим сыном Султана, который со вчерашнего дня был не слишком многословным, и Ташлыджалы очень хорошо понимал причину этого. — Не знаю, Ташлыджалы, — честно признался мужчина, отвлекаясь от дум. — С одной стороны, я счастлив за отца, ведь уезжая, я видел, каким блеском горят его глаза. Я никогда не видел, чтобы его глаза так горели, когда он смотрел на мою Валиде. Но с другой стороны. Хюррем Султан вернулась, и кто знает, что на уме у этой женщины. Одному Аллаху ведомо, кого она может обвинить в том, что произошло. — Шехзаде, не думаете ли Вы…- начал Ташлыджалы, но замолчал, увидев Альпера Пашу, который появился в саду в сопровождении охраны. Мужчина был бледный, словно его что-то до смерти испугало. Ведь когда утром в дверь его дома постучали и сказали, что Шехзаде Мустафа желает его видеть, мужчина чуть ли не до смерти испугался, думая, чём он мог так прогневать Шехзаде. По пути во дворец, Альпер перебирал в уме много вариантов, но ни один из них не казался верным. — Шехзаде, — немного дрожащим голосом произнес Паша, низко склонив голову перед Мустафой, который стоял перед ним, спрятав руки за спину, и смотрел свысока, что Альперу от этого взгляда становилось не по себе. — Оставьте нас, — властно приказал Мустафа слугам, которые тут же исполнили сию просьбу. — Шехзаде, если я Вас чем - то прогневал, — произнес черноволосый, все ещё не смея поднять на наместника Амасьи взгляд, — То прошу прощения. — Есть такие вещи, Альпер Паша, за которые до самой смерти прощения не отмолить, и такие, за которые и не стоит. Альпер непонимающе покачал головой, а потом посмотрел на наследника, глаза которого смеялись. — Шехзаде, я не понимаю. — Пройдемся, — пригласил Мустафа, рукой указывая на дорожку. Мужчина кивнул и медленно последовал за Мустафой.***
Ханзаде поправила жемчужное ожерелье, которое украшало нежную шею и изумительно шло к белому платью с широкими рукавами из плиссированной ткани, которое подчеркивало молодую фигуру девушки. Волосы, которые Мелис хатун заплела в замысловатую косу, были уложены на затылке с помощью шпильки. — Госпожа, Вы бледная, — промолвила хатун, складывая украшения голубоглазой обратно в шкатулку. Ханзаде вздохнула. Из-за того, что она вчера узнала, она целую ночь не могла уснуть и уснула только под утро, когда над Стамбулом начало светать. — Я всю ночь думала о дочери Ибрагима Паши. Дай Аллах, с этой девочкой все будет хорошо. Представляю, как сейчас Ибрагиму Паше. — Ханзаде замолчала. — Пойдем, я хочу с Валиде поговорить.***
— Повелитель, я хотел поговорить о том, что происходит в Эрзуруме, пока Ибрагим Паша здесь, — начал Рустем, когда зал заседаний опустел, и они с Сулейманом остались один на один. — Ибрагим Паша больше не вернётся в Эрзурум, Рустем Паша, — стоя к Рустему спиной, сказал Сулейман. Рустем нахмурился. — Простите, Повелитель, — пробормотал Великий Визирь, а в душе что-то подсказывало, что то, что он сейчас услышит, преподнесет ему новые проблемы и недовольство Хюррем Султан и Михримах. — Я принял решение, Рустем Паша. Ибрагим Паша не вернётся в Эрзурум. А об остальном ты, как и все, узнаешь завтра. Сейчас главное, чтобы дочь Ибрагима Паши нашли и как можно скорее, — чуть тише добавил Падишах и ушел, оставив Рустема с новостью, которая обещала пошатнуть его равновесие.***
Альпер Паша с восхищением рассматривал дворцовый сад, но вместе с тем душа была не на месте. Наконец, остановившись напротив чинары в конце сада, Мустафа пристально посмотрел на мужчину, который стоял перед ним. Все таки он не ошибся, когда говорил отцу, что Саваш Бей — отличная пара для Ханзаде. Для его хрупкой и нежной сестры нужен именно такой муж. Сильный, смелый, умный, красивый. — Как идут твои дела, Альпер Паша? — поинтересовался Шехзаде. — Как твоя семья? Сын? — Благодаря Вам, Шехзаде, у меня все хорошо, — скромно ответил Паша. — А как на счёт его семейной жизни? Саваш бей молодой, красивый. Ему пора уже заводить семью, — Если позволит Аллах, то когда нибудь он найдет своё счастье, Шехзаде, — скромно ответил отец Саваша. — Если позволит Аллах, — повторил Мустафа. — Но есть кое — что, что может изменить его жизнь уже совсем скоро. Альпер непонимающе посмотрел на Мустафу, но тот лишь загадочно улыбнулся.***
Верные слуги, как всегда, были в покоях Хюррем Султан и докладывали ей о делах гарема. Хюррем Султан внимательно слушала их, медленно попивая клюквенный шербет, но мысли её были заняты младшей дочерью и её скорым замужеством. — Валиде, доброе утро, — войдя в покои матери, поздоровалась шатенка. Хюррем молча кивнула, возвращая стаканчик на место, зато Сюмбюль расплылся в улыбке. — Ах, Ханзаде Султан, какая Вы красивая. Просто слепну от Вашей красоты. Ханзаде смущённо улыбнулась, присаживаясь рядом с матерью. — Благодарю, Сюмбюль Ага. Я хотела тебя попросить. Прикажи, пусть приготовят мою лошадь. Хочу совершить прогулку. — Как прикажете, Ханзаде Султан, — протянул Сюмбюль и, поклонившись сначала матери, а потом дочери, поспешил исполнить приказ. — Ты ничего не желаешь мне рассказать, Ханзаде? — холодным тоном поинтересовалась Хюррем, глядя на дочь пристальным взглядом, от которого Ханзаде стало не по себе. Ханзаде очень хорошо помнила этот взгляд с самого детства. Так Валиде на неё смотрела, когда младшая дочь в чем — то провинилась. Однажды, когда Ханзаде была ещё маленькая, они с Михримах поссорились, и Ханзаде, вся в слезах, решила сбежать. Она спряталась в классе и уснула там на подушке возле парты Ох, и шумиха тогда поднялась. Весь гарем стоял на ушах в поисках маленькой Госпожи. Ханзаде нашли, когда на город опустилась ночь. Она спала, свернувшись клубочком, со следами слез на лице. Проснувшись рано утром, маленькая девочка выслушала от матери, что она госпожа по крови и ей не следует поступать так, как она поступила, а следует вести себя так, как подобает истиной Госпоже Династии Османов. — Ханзаде, ты слышала, что я тебя спросила? — голос матери неожиданно вырвал голубоглазую из воспоминаний о детстве. — О чём именно Вы хотите знать, Валиде? — Ханзаде непринужденно улыбнулась, но по холоду в её глазах, Хюррем поняла, что этот разговор будет непростым. — Повелитель решил выдать меня замуж. Вероятно, Вы об этом хотели поговорить Хюррем хмыкнула, понемногу теряя терпение. — Ты знаешь, кого Повелитель хочет видеть твоим супругом? Не услышав ответ на вопрос, Хюррем продолжила: — Саваш бея из Амасьи. Этого человека Повелителю рекомендовал Шехзаде Мустафа Ханзаде закашлялась, а потом взяла стакан с водой, который ей подала служанка. — Ханзаде, неужели ты не понимаешь. — Валиде, я все прекрасно понимаю. Вы нам с Михримах выбирали в мужья Визирей и Пашей, которые нравились Вам и имели хоть какую- то власть в Совете Дивана. Рустем Паша был простым конюхом, но именно благодаря Вам и Михримах он возвысился до поста Великого визиря, в то время как мой супруг получил всего лишь должность наместника Карамана. Я не противлюсь своей судьбе, но я думаю, что Вы уже очень давно поняли, что судьба преподносит очень неожиданные сюрпризы. И если Саваш Бея прочат мне в мужья, то в первую очередь он будет моим супругом, а уже потом человеком, который, может быть, будет поддерживать Шехзаде Мустафу. Поклонившись матери, голубоглазая поклонилась и вышла. Оказавшись в коридоре, Ханзаде остановилась и, схватившись за косяк, глубоко вздохнула. Если то, что сказала Валиде, правда, то она примет все, что готовит ей судьба и снова, как когда - то, попытается полюбить того, кто будет её мужем. В конце концов, один раз она уже обманула собственное сердце. Кто знает, может быть и во второй получится.***
Ибрагим открыл глаза и оглянулся. Он спал на тахте в кабинете Малкочоглу. На улице светило солнце и щебетали птицы. Сев, мужчина потер шею, которая болела от неудобной позы сна, и вдруг заметил маленькую записку, которая лежала рядом с ним на тахте. В сердце неприятно кольнуло, но мужчина все же открыл послание, и от того, что было написано, у грека на лбу выступил холодный пот. Стремительно поднявшись на ноги, грек поправил кафтан, спрятал записку и, схватив тюрбан, выскочил из кабинета.***
Ханзаде расхаживала перед дверью кабинета Малкочоглу, где по словам Мелис находился Ибрагим и, сжимая холодные руки, думала, как поступить. Если верить словам Валиде, а у Ханзаде не было оснований не верить матери, то её судьба почти решена, и она её примет.Только вот хотя бы ещё раз увидеть его. Ибрагим стремительно вышел из кабинета и лицом к лицу столкнулся с Ханзаде, которую не заметил. Женщина пошатнулась и наверняка бы упала, если бы Ибрагим не успел придержать её за руку. Смутившись, но быстро вырвав свою руку из руки грека, Ханзаде отошла на несколько шагов назад. — Ханзаде Султан, простите, я Вас не заметил, — извинился Ибрагим, так же, как и женщина, делая шаг назад. — Ибрагим Паша, — Ханзаде взяла себя в руки и осмелилась взглянуть на грека, который выглядел слишком уставшим и испуганным. — Я хотела спросить, как там Эсманур? — Госпожа, я очень признателен за Вашу поддержку и заботу, но мне нужно идти. Прошу меня простить, — поклонившись, мужчина, чеканя шаг, прошел мимо Ханзаде. Ханзаде печально смотрела, как он отдаляется, а потом заметила маленькую записку, которая лежала посреди коридора. Оглянувшись в обе стороны, голубоглазая подошла и, наклонившись, подняла лист. — Ибрагим Паша, — окликнула она мужчину, но тот не оглянулся. Подняв послание, ругая свое любопытство и то, что она в некоторой степени становится похожа на старшую сестру, женщина раскрыла послание и пробежала его глазами, после чего с ужасом в глазах посмотрела вслед Ибрагиму, который успел исчезнуть за поворотом…