***
Ханзаде, спешилась с лошади, а потом ласково потрепала её за гриву и, достав лакомство, протянула своей любимице. — Азазель, моя дорогая. Только ты у меня осталась из моего счастливого прошлого. Ты и мои воспоминания, — произнесла шатенка, продолжая гладить лошадь. — Совсем скоро моя жизнь снова изменится. Что мне принесут эти изменения? Счастье? — О чем Вы говорите, Госпожа? — не поняла Мелис, которая стояла чуть поодаль. Ханзаде повернула голову в сторону верной служанки, которая знала множество секретов своей Султанши, и с печальной улыбкой на устах объяснила: — Я собираюсь замуж. Повелитель уже выбрал мне жениха и даже сообщил об этом Валиде. Это сын Альпера Паши. Мы с ним виделись однажды в Амасье. — Султанша, а как же. — начала хатун, но, поймав красноречивый взгляд Ханзаде, замолчала. Ханзаде протянула Азазель стог сена и задумчиво посмотрела на тропинку, которая терялась между деревьями. Совсем скоро настанет тот день, когда она снова распрощается со своими мечтами и внезапно ожившей в сердце любовью. Она вновь станет чужой женой, но будет то, что сможет согреть её душу. Это знания, что с тем, кто для неё когда был безумно дорог и любим, все хорошо. Ведь иногда именно этого достаточно, чтобы быть счастливым и просто жить, пусть и не рядом. — Моё сердце уже давно привыкло любить по приказу, Мелис. И в этот раз оно тоже научится. — Но разве наше сердце не обретает свободу, когда бьётся рядом с тем, кого действительно любит? — тихо произнесла служанка, но вопрос остался без ответа.***
Хатидже Султан, облаченная в темно коричневое платье, с такой же накидкой, сидела на тахте в главных покоях дворца Эдирне и при каждом шорохе вскакивала и выглядывала в окно, пока в гостиную не пожаловала калфа и, поклонившись, не сообщила, что для Хатидже Султан пришли письма из столицы. Забрав свиток и положив его рядом с собой, женщина, помедлив, спросила: — Илькар Калфа, ты приготовила все, как я просила?. — Конечно, Хатидже Султан, — с преданностью ответила женщина. — Покои готовы, как Вы и просили. — Отлично, — сдержанно улыбнулась дочь Айше Хафсы. — Надеюсь, что все получится, и я смогу вернуться. — Султанша, Вам пришло письмо из столицы, — сообщила причину своего прихода Илькар калфа и, отдав свиток, отправилась по своим делам. Хатидже взяла послание и несколько минут просто держала его в руках. В некоторой степени эти послания были единственным лучиком в этой глуши. Правда, приходили они каждый раз только от одного человека, который искренне переживал за судьбу Хатидже. Гюльфем хатун оставалась единственной, кто интересовался тем, как проходят унылые дни Хатидже в Эдирне, и рассказывали о том, что происходит в главном дворце. На вопросы Хатидже об Ибрагиме Гюльфем отвечала ничего не значащими фразами и настоятельно просила Хатидже отказаться от прошлого, которое прошло. Но Хатидже не понимала, как можно отказаться от прошлого, если она только и живёт Ибрагимом и делает все возможное, чтобы быть с ним вместе. В этот раз письмо Гюльфем было слишком коротким. Женщина спрашивала о здоровье Хуриджихан, Османа, самой Хатидже. Писала также о том, что Шехзаде Мустафа смог найти общий язык с отцом, после чего отбыл в Амасью. Но Султанша все время ждала, когда в письме появится имя бывшего супруга. И оно таки появилось. Но то, что было написано дальше, повергло женщину в ужас: Жизнь дворца вернулась в привычную колею, — писала Гюльфем. — Наш Повелитель снова обрёл смысл жизни, и это благодаря Ибрагиму Паше, который сумел сделать настоящем чудо. Знаю, что для Вас это будет неожиданно, но оказалось, что иногда может быть то, что кажется, полностью неосуществимо. Хасеки Хюррем Султан жива и здорова, Хатидже Султан. Она снова во дворце. Хатидже выпустила послание из рук, и оно упало на пол возле тахты. Слова Гюльфем эхом звучали в ушах, а Хатидже вдруг засмеялась. Сначала тихо, а потом громче и громче. Она не могла поверить в то, что прочитала. Все - таки права была Махидевран, когда говорила, что Хюррем ведьма. Ведь только такие умеют избегать смерти, когда она дышит тебе в затылок.***
Лес всегда жил своей жизнью, невзирая на все тревоги и беды людей. Шехзаде Мехмет, ступая осторожно, пытался выследить дичь, но взгляд Ильяса Аги, который следовал за ним по пятам, не давал сосредоточиться на охоте. и от такого пристального внимания молодому наследнику было не по себе. Он чувствовал себя маленьким ребенком, за которым следят взрослые, чтобы он не наделал глупостей. — Ильяс Ага, ты исправно исполняешь приказ Мерджана Аги. Из-за тебя от меня даже маленькие птицы убегать, не говоря уже о большой дичи, — пошутил Мехмет, когда под ногами сокольничего треснула ветка, но в тишине этот звук был очень громким. — Простите, Шехзаде, — пробормотал Ильяс, опустив глаза. — Я не хотел. — Не хотел отпускать меня одного. Что же это я уже понял. Кажется, что сегодня не наш день, — Мехмет сбросил лук и опустился на пень. — Передохнем немного, — мужчина положил лук возле себя и улыбнулся. Блаженная тишина. Как ему иногда её не хватает. Мужчина привалился спиной к стволу дерева и прикрыл глаза. Ильяс Ага тем временем оглянулся и, увидев, что Шехзаде не смотрит на него, медленно достал из-за пояса нож.***
Ибрагим понимал, что выбор у него не велик. Либо он сейчас одним движением свалит с ног того, кто приставил к его шее лезвие, и умрет от рук другого, либо умрет медленно и мучительно. — Что тебе нужно? — яростно спросил грек, замерев на одном месте и ненавистным взглядом глядя на своего визами, который стоял в нескольких шагах и крутил в руках кинжал, глазами выбирая место, куда ударить. — Я пришел. Без охраны и без оружия. Где моя дочь? — Без охраны и без оружия! — передразнил бей. — Ты столько лет служил на посту Великого Визиря, а остался таким наивным. Ты сам пришел в объятия своей смерти, Ибрагим Паша. Она уже совсем близко. Такая жизнь, где были и взлеты и падения и так никчёмно закончилась. Ибрагим сцепил зубы, как вдруг снаружи донесения какой — то звук, к которому прислушался не только Ибрагим, но и его обидчики. Через несколько секунд деревянная дверь с грохотом распахнулась, едва не срываясь с петель, и грек увидел Малкочоглу с мечом в руках, который был готов броситься в бой, и несколько человек вооруженной охраны за ним. Похитители замешкались, глядя на все это, но Ибрагиму хватало этого времени, чтобы перебросить обидчика через себя и, выхватив свой меч, бросится в бой, который разгорелся.Несколько минут были слышны звуки поединка, в котором сошлись люди Хранителя Покоев, сам Хранитель и Ибрагим с людьми бея. — А ты, оказывается, не так прост, — прошептал бей в лицо Ибрагима, когда уже не возле горла грека, а возле горла его противника оказался кинжал, который сумел забрать Ибрагим, но при попытке его забрать поранился, и теперь его ладонь сильно кровоточила. — Где моя дочь? — теряя остатки терпения и понимая, что ещё немного, и он возьмёт ещё один грех на душу, процедил Ибрагим, а лезвие медленно впивалось в кожу, и все, что было видно — это безумные глаза. Вдруг битва затихла, и вскоре Ибрагим увидел рядом с собой Малкочоглу, который держал в руках окровавленный меч. — Он сказал тебе, где девочка? — без предисловий спросил Бали Бей, но, увидев выражение лица Ибрагима, понял, что нет. — Ладно, не хочет говорить здесь, в другом месте обязательно скажет, — Малкочоглу грубо взял мужчину за грудки и поставил на ноги. — Малкочоглу, ты понимаешь, что у меня нет этого времени? — произнес мужчина, чувствуя, как впадает в отчаяние. — Ибрагим Паша, я Вас очень хорошо понимаю, — с сочувствием произнес Бали Бей — Но прошу проверить мне на слово. Я ведь ещё никогда в жизни Вас не подводил. Все будет хорошо. Он нам обязательно все скажет, — пообещал Малкочоглу, угрожающе глядя на бея. — А если нет, то совсем скоро отправится к своим соратникам, но перед этим узнает, что такое ад на Земле. Ибрагим окинул взглядом темное помещение, прогнивший пол которого был устлан мертвыми телами. И, забрав кинжал, который совсем ещё недавно чуть не лишил его жизни, отправится на улицу. Оказавшись на улице, грек зажмурился от солнца, которое выглянуло из-за туч. Обернувшись, мужчина увидел Бали, который передавал разбойника охране не спускать с него глаз и приказывал немедленно отправить в дворец и бросить в темницу. — Все будет хорошо, Ибрагим — Паша, — ещё раз пообещал Малкочоглу, а потом заметил раненую ладонь Ибрагима, на которую мужчина не обращал внимания, думая только лишь о дочери. — Паша, у Вас кровь. Ибрагим безразлично посмотрел на раненую ладонь, которая сильно кровоточила, и удивился. Он не чувствовал физической боли, ведь душевная боль из-за пропавшей дочери была намного сильнее. — Это пустяки, Малкочоглу, — отмахнулся грек и поспешил к свое своей лошади. Но потом обернулся и пристально посмотрел на Малкочоглу, словно что-то вспоминая. — А как ты узнал, что я здесь? — Ибрагим нахмурился. — Я ведь ничего никому не говорил. — Об этом я расскажу позже, а сейчас поехали. Дорога каждая минута, — поторопил Малкочоглу, седлая лошадь. Ибрагим кивнул и последовал примеру друга. Вскоре лошадь несла грека в главный дворец.***
Шехзаде Мустафа решил проведать мать, состояние которой очень сильно беспокоило молодого человека. Особенно после того, как он сообщил ей новость, которая касалась рыжеволосой Госпожи. Переступив порог, Мустафа увидел свою Валиде, которая сидела на тахте и читала книгу. — Валиде, — мужчина опустился на тахту рядом с матерью, которая, увидев его, сразу же отложила книгу. — Пришел спросить, как Вы, перед тем, как отправится в город. — Ты идёшь в город? — нахмурилась Махидевран. Если признаться честно, то женщина не слишком одобряла эти вылазки сына в город под прикрытием, но поделать ничего не могла. — Да. Скажите лучше, как Вы? Махидевран печально улыбнулась, касаясь своей рукой щеки сына. — Когда я знаю, что тебе ничего не грозит, моя душа спокойна. Но мне иногда становится так страшно. Мустафа, — призналась Махидевран. — Валиде. Я Вам обещаю, что со мной ничего плохого не произойдет. — А почему приходил Альпер Паша? — решила сменить тему Госпожа — Что то случилось? — Ничего плохого, матушка, — поспешил успокоить Мустафа. — Просто по приказу Повелителя Саваш бей должен отправиться в столицу вместе с отцом. — О, Аллах, надеюсь, к добру? — испугалась женщина. — К добру, — улыбнулся Мустафа. — Повелитель решил выдать Ханзаде Султан замуж. — За Саваш бея?. — догадалась Махидевран, а потом произнесла: — Сомневаюсь, что Хюррем это позволит. Она привыкла сама выбирать мужей для своих дочерей. Махмуд Паша, Рустем Паша. — Я сам посоветовал отцу Саваш бея. И мне показалось, что он не против, — добавил Мустафа. — Валиде, с Вашего разрешения я должен идти.***
Ханзаде то бралась за пяльцы, в который раз пытаясь закончить начатый узор, то откладывала их и сидела, глядя на то, как Мелис складывает её платья, А потом не выдержала и вышла на террасу. Подойдя к краю, женщина увидела отца и Джихангира, которые сидели в шатре и о чём — то говорили. На коленях самый младший Шехзаде держал книгу и заворожено слушал отца, который что-то ему рассказывал, жестикулируя руками. — Госпожа, — Мелис вышла вслед за Ханзаде и обеспокоенно на неё посмотрела. — Не могу успокоиться, Мелис, — повернувшись к верной служанке лицом, объяснила свое состояние женщина почти что до крови покусывая губы. — Госпожа, Смотрите! — воскликнула Мелис. Ханзаде обернулась и увидела Малкочоглу, который в своей черной накидке спешил к шатру, в котором расположились Джихангир и Сулейман. Поклонившись, Малкочоглу что-то сказал Сулейману, после чего тот посмотрел на младшего сына и подошёл к Малкочоглу. — Мелис, Малкочоглу вернулся во дворец. Немедленно беги к нему и узнай все! — приказала голубоглазая. Мелис, поклонившись, исчезла из глаз своей Госпожи. А Ханзаде, повернувшись, увидела, как отец и Малкочоглу поспешили в сторону дворца, оставив Джихангира одного.***
Михримах с улыбкой наблюдала за Айше Хюмашах и Хюррем, которая игралась с внучкой. Айше заливисто смеялась. — Дай Аллах, скоро Вы сможете взять на руки ещё одного внука, — с улыбкой произнесла Михримах. Хюррем так же улыбнулась, думая о старшем сыне. — Дай Аллах, — промолвила женщина. — Я так давно не видела Мехмета. Мой Лев, наверное, сильно изменился. Совсем скоро он станет отцом. — Мехмет в полной безопасности, Валиде, — успокоила Михримах мать. — Фахрие. — Калфа отправилась в Манису. А в ней я не сомневаюсь. — Да, Ханзаде очень хорошо поступила, отправив Фахрие калфу. — Вы говорили с Ханзаде по поводу её скорой свадьбы? — как бы невзначай спросила Михримах. Хюррем сделалась смурной после этого вопроса. — Говорила, Но то, что она мне сказала, мне совсем не понравилось. Она не против, чтобы её мужем стал Саваш бей. Сказала, что если её супруг и будет поддерживать Шехзаде Мустафу, то сначала он будет её супругом. — Ханзаде за время Вашего отсутствия очень сильно сблизилась с теми, кого следовало бы держать на расстоянии и не забывать, кто есть кто. — Михримах, — несколько устало произнесла Хюррем Султан, — Ты в последнее время говоришь загадками. Что такого сделала Ханзаде?***
— Потерпите, Ибрагим Паша, — попросил лекарь, перевязывая Ибрагиму руку. Ибрагим сидел на тахте, рядом сидел лекарь, возле которого стоял чемодан с склянками и бинтами, а также в стороне стоял Сюмбюль Ага, который брезгливо морщился, глядя на рану Ибрагима. — Внимание! Султан Сулейман Хан Хазретлери. Ибрагим поднялся и склонил голову. Через несколько минут в покои пожаловал Падишах, за которым спешил Малкочоглу. — Повелитель, — Ибрагим не смел поднять на Сулеймана взгляд на Падишаха, который оказался в покоях. — Прошу меня простить. — Тебе не за что просить прощения, Ибрагим. Лекарь, как Ибрагим Паша? Ничего серьезного? — Это обычная царапина, Повелитель. Все очень скоро заживёт. Я оставлю нужную мазь. Забрав свой саквояж и поклонившись, лекарь ушел. — Малкочоглу мне все рассказал. Ни о чем не беспокойся, Ибрагим Паша, — то ли попросил, то ли приказал Сулейман. — Я тебе обещаю, что ещё до восхода солнца этот человек расскажет все, и твоя дочь будет рядом с тобой. — Я только об этом и прошу Аллаха, Повелитель, — немного охрипшим голосом ответил грек. — Тебе нужно как следует отдохнуть, — заботливо предложил Падишах. — Повелитель, с Вашего разрешения, я хотел бы поприсутствовать на допросе этого человека. Сулейман вздохнул, посмотрел сначала на Малкочоглу, потом на уставшего Ибрагима и кивнул. — Как пожелаешь Паргалы, — произнёс Сулейман и сделал то, что не делал никогда назвал его Паргалы***
Выйдя из кабинета Малкочоглу, мужчины увидели Ханзаде Султан, которая в сопровождении своих служанок шла им навстречу. Увидев мужчин, Ханзаде остановилась и едва заметно склонила голову, украдкой рассматривая Ибрагима и от его вида у Ханзаде болело сердце. — Малкочоглу, Ибрагим Паша, — поздоровалась шатенка, чуть улыбнувшись — Добрый вечер. — Добрый вечер, Госпожа, — улыбнулся Малкочоглу в ответ. — С Вашего разрешения я доложу Повелителю, что Вы пришли. Откланявшись, Бали бей исчез в султанских покоях, оставляя Ибрагима и Ханзаде, которые почувствовали себя неловко. Ибрагим из-за того, что нагрубил ей, а Ханзаде из-за того, что произошло в в коридоре. — Госпожа, я хотел попросить прощения за то, что произошло. — Ибрагим Паша, я все прекрасно понимаю, — перебила его женщина и посмотрела прямо в глаза. — Вы нашли Эсманур? — Ещё нет. Но мы нашли человека, который к этому причастен. — Ибрагим Паша, я верю, что все будет хорошо, — попыталась приободрить грека женщина. — Вера, — задумчиво повторил Ибрагим, украдкой рассматривая стоящую перед ним женщину, которая была так прекрасна в своей печали. Синие глаза, которые таят в себе тайну, чуть бледное лицо, печальная улыбка на красных, как лепестки розы, губах. Прекрасный тонкий стан облачен в белое платье. — Порой вера, Госпожа, это единственное, что нам остаётся, — завершил он, отводя взгляд. Ханзаде кивнула — Ханзаде, Султан, Повелтель ждёт Вас, — оповестил, вернувшись, Малкочоглу. Ханзаде кивнула и исчезла в покоях отца. Ибрагим несколько секунд стоял в задумавшись, глядя на закрытую дверь, а потом перевел взгляд на Малкочоглу, который наблюдал за другом. — Кстати, Малкочоглу, так ты мне так и не сказал, Как ты узнал, где я? Малкочоглу достал из-за пояса маленькую записку и передал её Ибрагиму со словами: — Мне её сегодня принесла Мелис хатун. Сказала, что я знаю, как поступить и уберечь жизнь. Ибрагим посмотрел на закрытую дверь и медленно сжав записку в кулаке, произнес едва слышно; — Ханзаде Султан…***
Вернувшись в свои покои у Ханзаде было одно желание — это уснуть и провести спокойную ночь без кошмаров. Но, оказавшись в покоях, Ханзаде увидела мать, которая сидела на тахте, а рядом с ней стояла шкатулка с письмами. В руках рыжеволосая держала записку, которая была зажата между пальцами. — Валиде, — пролепетала шатенка, чувствуя, как ей становится дурно от одного лишь взгляда матери, который не обещал ничего хорошего. — Оставьте нас, — властно приказала женщина, поднимаясь на ноги и подходя к дочери. Служанки повиновались и ушли, а Ханзаде, услышав, как закрылась дверь, поняла, что спасения от гнева матери нет. — Что это значит, Ханзаде? — спросила Хюррем, глядя в голубые испуганные глаза младшей дочери.