Чудо всегда ждёт нас где-то рядом с отчаянием. Эрих Мария Ремарк, «Время жить и время умирать»
Новый день начинался с суеты. Причем эта суета начиналась на дворцовой кухне и заканчивалась в покоях самой Хасеки Султан. И связана она была с приездом ещё одной сестры Султана Сулеймана — Фатьмы Султан. Шекер Ага с самого утра готовил самые изысканные блюда и бранил своих помощников, ежели что-то было не так. Строгая Афифе хатун строила рабынь, которые с самого утра умудрились разгневать Хазнедар и как наказание рисковали остаться без ужина. Хасеки Хюррем Султан, которая с самого утра проснулась не только без настроения, но и с дикой головной болью, а также головокружением, сидела на тахте возле камина и выбирала между тремя нарядами. Остановившись на платье красно — бордового цвета, женщина начала одеваться, думая о том, что этот день будет бесконечно длинным и суматошным, и молила Аллаха лишь дать ей силы его пережить. — Прекрасная Госпожа, доброе утро, — оказавшись в покоях, протянул Сюмбюль, глядя на Хюррем, которой служанка помогала надеть корону. Закончив, девушка поклонилась и исчезла в комнате для прислуги. А Хюррем, отложив зеркальце, пристально посмотрела на евнуха. — Сюмбюль Ага, никаких новостей нет? Евнух вмиг стал серьёзным и, отрицательно покачав головой, произнес. — Ещё нет, Госпожа, но как только они будут, я обязательно Вам сообщу. Госпожа, с Вами все в порядке? — заметив, как исказилось от боли лицо рыжеволосой, забеспокоился слуга. — Голова болит, — пожаловалась женщина, сжимая пальцами виски. — Давайте я позову лекаря, — предложил Сюмбюль. Но Хюррем успела лишь отрицательно покачать головой, так как дверь в её покои открылись, и она услышала громкий голос Аги. — Внимание! Султан Сулейман Хан Хазретлери. Сюмбюль отошёл в сторону и поклонился. А Хюррем поднялась и с улыбкой на губах встретила супруга, который сразу же направился к ней и, подойдя, коснулся губами лба. — Повелитель, я очень рада Вас видеть, — с улыбкой произнесла женщина, глядя в глаза супруга, которые сегодня были ясные, будто небо за окном. — Здравствуй, Хюррем, — с любовью глядя на женщину, ответил Падишах и, повинуясь внутреннему порыву, обнял Хюррем и прикрыл глаза, вдыхая аромат её волос. Султанша робко обняла мужа в ответ, не понимая, что послужило причиной такого порыва, и робко провела ладонью по его спине. — Повелитель, с Вами все хорошо? Мужчина отстранился и кивнул. Эта ночь была самой спокойной за последнее время. Только под утро его чуткий сон потревожил кошмар, который он до сих пор вспоминал с страхом. — Уже все хорошо, — успокоил мужчина женщину, усаживаясь рядом с ней на тахте. — Сулейман, я вижу тревогу в твоих глазах, — женщина ласково провела рукой по щеке Сулеймана и добавила. — Скажи мне, что произошло?***
У Ханзаде не было никого желания покидать свои покои, а уж тем более встречать тётку. Улыбаться и отвечать на вопросы, и быть любезной. Голубоглазая хотела тишины и покоя, и одиночества, которое помогло свыкнуться с мыслью о скорой свадьбе. Вчера, когда она почти сбежала из сада, ничего не объяснив Ханзаде вдруг поняла, что начинается новая страница её жизни. Саваш Бей приехал в Стамбул, а это значит только то, что все уже решено. Это понимание принесло лишь пустоту и осознание того, что как не старайся, но судьбу нельзя изменить. Поэтому, лёжа на кровати, глядя на бежевый полог у себя над головой, Ханзаде пыталась себе представить, каким будет её новая жизнь. Новая жизнь — тогда, когда она дождливым вечером получила послание из Стамбула от сестры с приглашением погостить она и представить не могла, что её жизнь так сильно изменится. Что она узнает чужие тайны, станет поддержкой и опорой отца в самое трудное для него время, встретит Ибрагима Пашу. Ханзаде покачала головой, а потом закрыла лицо руками. Ну вот, снова. А она ведь запретила себе о нем думать и вспоминать. Но если разум её хоть немного слушался, то сердце отказывалось напрочь. И что удивительно, она ничего не могла с этим поделать. — Ханзаде Султан, — вошедшая Эсмахан, присела в поклоне, прекрасная в своем платье мятного цвета. Волосы девушки были собраны в объёмную косу, в которую была вплетены золотые нити. — Доброе утро. Ты до сих пор себя плохо чувствуешь? — заметив бледность Султанской дочери, забеспокоилась Эсмахан. — Может быть, стоит лекаря позвать? — Мне уже лучше, — успокоила кузину Ханзаде. Но Эсмахан лишь пристально на неё посмотрела. — Тогда почему ты здесь? — полюбопытствовала девушка. — Пойдем на улицу? Там такая сегодня погода хорошая. Ханзаде улыбнулась и перевела взгляд в окно, за которым ярко светило солнце и щебетали птицы. Погода и правда была чудесная, но вот настроения для прогулок у Ханзаде не было совсем. — Ханзаде, ты все же что-то от меня скрываешь, — сузила глаза Эсмахан. — Может быть, все же скажешь, что произошло? Ханзаде отрицательно покачала головой, поднимаясь на ноги. — Я очень благодарна тебе, Эсмахан, но ведь даже ты не сможешь мне помочь. Я сама себе не смогла помочь, — чуть тише добавила голубоглазая, ожидая, когда Мелис принесет ей платок. — Но иногда поделиться своей бедой нужно, — заметила Эсмахан. — Но все же знай, Ханзаде, что я всегда готова выслушать тебя, и если это будет в моих силах, то помочь. Ханзаде улыбнулась и сжала руку кузины. — Спасибо, Эсмахан. Пойдем. Эсмахан поправила платок и направилась за Ханзаде.***
— Я видел сон, Хюррем, — начал Сулейман, глядя на жену, которая сидела напротив. — В этом сне я в видел нашего Шехзаде Мехмета. Он стоял в белом, как снег, кафтане. Его окружал райский сад. Хюррем сжала руку супруга, словно побуждая его продолжать. — У него на руках был ребенок, Хюррем, — проложил Сулейман, мысленно возвращаясь к своему сну, который не на шутку его испугал. — Он крепко спал, чувствуя отцовскую защиту. Эта картина была настолько прекрасна, Хюррем, что я невольно залюбовался ею, — с теплотой вспомнил Сулейман. — Но потом все изменилось. Небо заволокли черные тучи, птицы умолкли, и стало очень тихо. Казалось, что я слышу стук собственного сердца. Ребенок у Мехмета на руках беспокойно заплакал, словно его что-то испугало. А я увидел, как Мехмет направляется ко мне, — мужчина перевёл дух. — Его глаза были холодными. Он протянул мне малыша, который тут же успокоился, как только очутился у меня на руках. А Мехмет. Когда я отвел взгляд от малыша, его нигде не было. — Сулейман, — Хюррем ласково провела рукой по щеке Сулеймана. — Это всего лишь твои переживания. С нашими Шехзаде все хорошо. В последнее время ты пережил очень много. Совсем скоро мы с тобой возьмём на руки ещё одного внука. Все будет в порядке. Сулейман ничего не ответил. Этот сон был слишком страшным и слишком реальным. Но, может быть, Хюррем и права? С Шехзаде Мехметом все хорошо. Ибрагим Паша и Малкочоглу уже очень скоро расследуют это дело. — Я очень хочу в это верить, Хюррем, — только и промолвил Сулейман.***
Ханзаде вдыхала полной грудью свежий воздух и понимала, что Эсмахан поступила правильно, когда вытащила её на эту прогулку. Девушки шли по той самой дорожке, где вчера встретили Саваш Бея. Но сегодня в саду, кроме них, слуг и ветра, который шумел в листве деревьев, никого не было. — О чем ты хотела мне сказать? — спросила Ханзаде, заметив волнение Эсмахан. — Кажется, что это не у меня, а у тебя что-то произошло, — догадалась Ханзаде. — Ты права, — подтвердила черноволосая. — Вчера Валиде ходила к Повелителю., — Эсмахан выдержала паузу для лучшего эффекта и сообщила. — Повелитель решил выдать меня замуж. Мне мама вчера об этом сказала. Ханзаде удивлённо посмотрела на Эсмахан, пытаясь понять, рада она или, наоборот, огорчена. Но ничего, кроме лёгкой грусти в глазах она не увидела. — Я не знаю, поздравить тебя или, — Ханзаде замолчала, а Эсмахан повела плечами. Она и сама не знала, что она испытывает. Было какое-то странное чувство внутри, которое она и сама не могла объяснить. — Может быть, в браке все будет по другому, — вслух размышляла Эсмахан. Эти размышления прервал Сюмбюль, который сообщил, что Ханзаде Султан Хазретлери желает видеть Хюррем. Ханзаде сказала, что идёт, и поспешила в покои матери вместе с Эсмахан.***
Ибрагим Паша понимал, что выполнить поручение Падишаха и найти того, кто желал смерти Шехзаде Мехмету, будет ещё проще, чём отыскать пропавшую Хюррем Султан. Ведь грек отлично понимал, кому наместник санжака Сарухан мог помешать. Но сказать об этом Падишаху грек не решался, ведь ценил и уважал старшего сына Султана, несмотря на все его ошибки и просчеты. Поэтому первым делом грек решил написать самому Мустафе и осторожно расспросить его о том, что тому известно. Когда мужчина уже запечатал и отдал письмо слуге, в кабинет вернулся Малкочоглу. — Ибрагим Паша, — Бали Бей посмотрел на грека, который стоял возле решатчатого окна и о чём — то думал. — Кара Халид Паша сегодня отправился в Эрзурум, — поделился новостью мужчина. — Доброго ему пути и хорошей службы, — механически пожелал Ибрагим. — Ибрагим Паша, с Вами все хорошо? — заметив странное поведение друга, спросил Малкочоглу. Ибрагим качнул головой и, опустившись на стул, сложил руки перед собой. — Все хорошо, Малкочоглу. Просто все так быстро изменилось. Ещё вчера я не знал, что со мной будет, а сегодня моя жизнь расписана, и я боюсь, что потеряю то, что снова вернулось ко мне, — решил поделиться с Малкочоглу Ибрагим. — Изменилось, — согласился Бали Бей. — Но с тех пор, как Вы уехали в Эрзурум, я ни разу не видел Повелителя таким. Слишком много на него свалилось. Я рад, что Повелитель принял решение оставить вас в столице. Дай Аллах, все пойдет на благо, — добавил мужчина и вернулся к своему делу. Ибрагим открыл ящик стола и достал оттуда маленький футляр, который ему вернула Ханзаде в тот день, когда он узнал, что остается в столице. Тогда Ибрагим не понял такого жеста Ханзаде, но записка все объяснила. Мужчина понимал молодую Госпожу и то, как сложно ей было решиться рассказать обо всем отцу. Мужчина открыл футляр, провел пальцем по изящным серьгам и спрятал их обратно.***
Оказавшись в покоях матери, Ханзаде увидела там ещё и отца, который сидел рядом с женой, а также женщину в оранжевом платье с высоким воротником. Она, улыбаясь, о чем — то рассказала брату, пока не увидела Ханзаде, которая, остановившись, поклонилась и произнесла: — Повелтель, Валиде. Вы хотели меня видеть? Фатьма Султан замолчала и перевела заинтересованный взгляд на молодую особу, которая стояла перед ней. — Проходи, Ханзаде, — ласково произнес Сулейман. — Ханзаде? — удивлённо переспросила Фатьма, глядя то на брата, то на молодую особу, которая лишь улыбнулась, услышав своё имя. — Здравствуйте, Фатьма Султан — поклонилась Ханзаде тётке, а та поднялась и заключила её в объятия. — Какой красавицей ты стала! — воскликнула женщина, взяв Ханзаде за подбородок и заглянув в глаза. — Истинная Госпожа. Как давно ты здесь? Я думала, ты в Карамане? Ханзаде отрицательно покачала головой, присаживаясь на банкетку напротив сестры отца. — Ханзаде Султан приехала давно, — ответил вместо дочери Сулейман. — Она все это время была моей поддержкой и опорой. Ханзаде улыбнулась, уголками губ глядя на отца, и сложила руки на коленях. Фатьма пристально посмотрела на племянницу, и от неё не укрылся её печальный вид. — Не дай Аллах никому пережить то, что пережили Вы, Повелитель, — произнесла женщина. — Хюррем, пусть Аллах убережёт тебя от беды. — Аминь, — сдержанно ответила Хюррем. — Я так давно не была в столице, что хочу как можно дольше здесь побыть. Я слышала, что Шах Султан здесь? — как бы невзначай спросила Фатьма. — Да, — подтвердил Султан. — Она вернулась несколько дней назад, но это ненадолго. Хюррем скосила глаза на мужа, а потом спрятала улыбку. — Буду очень рада встрече с дорогой сестрой, Повелитель. Перед тем, как ехать в столицу, я заезжала в Эдирне. Навестила Хатидже. Улыбка медленно сползла с лица Сулеймана, когда он услышал имя сестры. Мужчина стал мрачным. — Она передаёт Вам привет и самые лучшие пожелания. — Пусть хранит её Аллах, — сдержанно ответил мужчина и поднялся на ноги. Женщины поспешили сделать тоже самое. Мужчина окинул жену, сестру и дочь взглядом, а потом ушел. Женщины вновь заняли свои места, и некоторое время между ними царило молчание. Фатьма рассматривала сидящую на тахте Хюррем и задавалась вопросом, что именно в голове этой женщины, но самое главное, чем она смогла так очаровать Падишаха. Хюррем ощущала на себе взгляд Фатьмы, и внутри поднималось чувство, ещё неведомое раньше. Хюррем понимала, что Сюмбюль был прав и приезд Фатьмы Султан не так прост. Ханзаде же сидела молча и чувствовала, как в комнате летают молнии. Эту обстановку разрядила Афифе хатун, которая сообщила, что покои Фатьмы Султан готовы и её вещи уже там. — Благодарю, Афифе хатун, — Фатьма поднялась на ноги. — Хюррем, поболтаем потом как нибудь, — женщина перевела взгляд на Ханзаде. — Ханзаде. Ханзаде лишь кивнула и провела тётку взглядом. Ханзаде тоже поднялась и поклонившись, произнесла: — Валиде, с Вашего разрешения я тоже вернусь к себе. Женщина сделала шаг, как вдруг была окликнута матерью. — Ханзаде, сегодня вечером состоится ужин на котором ты должна присутствовать. Ханзаде замерла, ощутив как к горлу подкатил комок. — Как прикажете, Валиде, — не поворачивая головы, произнесла голубоглазая и выскочила из покоев матери***
Пока рабыни разбирали вещи, Фатьма Султан сидела на тахте возле камина и обдумывала то, что увидела. Верная калфа Султанши Мелек тихо стояла возле Госпожи, зная, что лучше не тревожить Госпожу, когда она пребывает в раздумьях, но не удержалась и произнесла; — Госпожа, как Вас встретила Хюррем Султан? Фатьма повернулась к калфе, бросив на неё недовольный взгляд, но потом смягчилась и произнесла; — Хюррем отлично научилась владеть своими чувствами. Её уста говорят одно, но в глазах у неё совсем другое. На душе у этой женщины много тайн. За все это время она стала очень сильной. Её не так просто победить, — задумчиво сказала Фатьма. — Госпожа, но что же делать? Фатьма удивлённо посмотрела на Мелек, хмыкнула и поднялась на ноги. Подойдя к зеркалу, женщина сняла ожерелье и протянула рабыне, которая в миг оказалась возле Госпожи. — Делать то, ради чего я приехала, Мелек. А дальше время покажет. Кто знает, что нам готовит завтрашний день. Скажи, пусть мне лучше приготовят хамам, — попросила Фатьма.***
Этот вечер изменит все, — с горечью подумала Ханзаде, без интереса наблюдая, как Мелис хатун укладывает локоны на её плечах. Она была облачена в платье бордового цвета. Из украшений было лишь ожерелье из сапфиров. Мелис поправила платок и отошла немного назад, а потом осторожно вздохнула. Грусть в глазах молодой Султанши была видна невооружённым глазом. Ханзаде поправила ожерелье на шее, а потом, подняв подол платья, подошла и присела на тахту, опустив голову на руки. Служанка, испугавшись, подскочила к женщине и, присев на корточки, осторожно коснулась плеча. — Госпожа, Вам плохо? — девушка бросилась к кувшину и налила воды. Ханзаде кивком головы поблагодарила хатун и, взяв стакан, сделала глоток. — Ничего, Мелис, уже прошло, — успокоила голубоглазая. — Все хорошо. Служанка вернула стакан на место, поднялась на ноги и, покусывая губы, произнесла: — Пора иди, Госпожа. Нас ждут. Ханзаде неопределенно кивнула. Не хотелось. Не хотелось видеть ликующий взгляд матери, сестры, может быть даже злой взгляд отца. Она знала, что своим поражением порадовала самых близких. Но другого выхода не было. Все пути назад закрыты. И единственное, о чём она, может быть, осмелится попросить отца, это о том, чтобы он ее с будущим супругом отослал в какой — нибудь Эвлият. Тогда станет легче***
Фатьма Султан переступила порог покоев брата и увидела стол, который был уставленный всякими изысканными яствами. За столом сидела вся семья Султана, кроме Ханзаде Султан. Хюррем Султан сидела напротив Шах Султан, которая бросала на неё косые взгляды, поджимала губы, вспоминая тот самый короткий разговор возле покоев брата, который заставил Шах задуматься и почти целый день не покидать своего временно убежища, дабы все очень хорошо обдумать и взвесить. Шах понимала, что теперь, когда Хюррем здесь, ей придется очень сильно постараться, чтобы вновь остаться в столице, но надеяться на чью либо помощь было глупо. Она уже раз поверила Рустему. И чем это закончилось? Возвращаем Ибрагима сначала в столицу, а теперь в Совет Дивана. Несмотря на поддержку Хюррем, которая, как поняла Шах, очень пошатнулась, Рустем Паша уже не был таким сильным, как раньше. А стоит ему совсем потерять доверие Хюррем, то и пост Великого Визиря он тоже очень быстро потеряет. Шах усмехнулась своим мыслям, как вдруг ощутила на себе пристальный взгляд Фатьмы, которая, поклонившись брату, опустилась напротив сестры. — Шах, я рада, что ты снова здесь. До меня доходили слухи, что ты вернулась в свой дворец. Шах перевела взгляд на сестру и, расправив плечи, произнесла. — Милостью Повелителя я снова здесь. Здесь мой дом. Михримах обменялась с матерью лишь ей понятными взглядами, бросив взгляд на тётку, но возразить что-то при отце не могла. — Ты права, — согласилась Фатьма. — Когда — то мы, словно птицы покинули это гнездо, но пришло время перемен. Таков закон Аллаха. Все мы, словно птицы покидаем родительское гнездо, но, уезжая, мы оставляем здесь часть нашего сердца. Я права, Повелитель? — женщина посмотрела на брата, и тот лишь кивнул. — Повелитель, — в покои ступил Ага, который сообщил. — Пришла Ханзаде Султан Хазретлери. — Проси, — кивнул Падишах. Ханзаде, опустив голову, вошла в покои и, поклонившись отцу, подошла к нему и поцеловала руку. Сулейман посмотрел а печальное лицо дочери и жестом приказал ей садиться. Ханзаде опустилась на подушку напротив матери, которая прожигала её взглядом. — Давно мы не собирались всей семьёй, — с улыбкой заметила Фатьма, скользнув взглядом по собравшихся. — Ты права, сестра, — Сулейман занял место во главе стола. — Семья — это самая большая радость. Главная поддержка и опора каждого человека, — мужчина посмотрел сначала на дочь, а потом на племянницу, которая была не менее печальной, чем Ханзаде. — Поэтому я долго думал и принял решение, которое, я надеюсь, будет во благо. Я принял решение дать согласие на брак Эсмахан Султан и сына Альпера Паши Саваш бея. Михримах во все глаза посмотрела на отца, а потом перевела взгляд на мать, которая была как скала. Ханзаде же, которая сидела, опустив голову, медленно поднял глаза, глядя на отца, глаза которого улыбались. Ей казалось. Саваш Бей станет мужем Эсмахан? Но тогда. — А также Ханзаде Султан и Ибрагима Паши. Да будет этот союз благословенным. Ханзаде ощутила, как бешено бьётся её сердце. Это сон? Иллюзия? Женщина не веря, медленно покачала головой, в то время как Фатьма Султан, Михримах и Шах не могли прийти в себя от шока. Звенящую тишину разрезал стук стакана, который нечаянно опрокинула Михримах. Никто не мог в это поверить.