***
Хатидже Султан стояла возле окна и с грустью в глазах смотрела на идущий за окном снег. Ах, как много она сейчас могла бы отдать, чтобы оказаться в своем дворце в Стамбуле. Сидеть в гостиной и под треск поленьев в камине ожидать Ибрагима, перечитывая раз за разом его письма. Но её реальность слишком суровая и печальная. Она вот уже который месяц находится в Эдирне и кроме писем от Фатьмы и Гюльфем не получила ничего. С письма Гюльфем Хатидже Султан знала, что Ибрагим Паша вместе с Повелителем ушел в поход, и была искренне рада такому повороту, невзирая на то, как Ибрагим вернул себе прежнее расположение брата. Её радовало то, что Ибрагим снова в столице. Ведь это только лучше. Они теперь смогут вернуться к прежней жизни.Именно так писала Хатидже Султан в ответ Гюльфем и спрашивала, как идут дела у Фатьмы. Ведь молодая женщина со времени своего приезда в столицу прислала лишь одно письмо, которое было очень коротким и не удовлетворило Хатидже. — Валиде, — Хуриджихан Султан в меховой накидке, на которой блестели снежинки, поклонилась матери. Хатидже отвлеклась от своих мыслей и, повернувшись, раскрыла для дочери объятия. Поцеловав дочь в макушку, Хатидже приподняла её лицо за подбородок и заглянула в глаза. — Где ты была? Где Осман? — Я гуляла в саду, — рассказала Хуриджихан. — А брат в своих покоях занимается, — рассказала девочка, а потом подняла глаза на мать. — Валиде, когда мы вернёмся в столицу? Даже во дворце Хюсрева Паши было намного лучше, чем здесь. Мы здесь уже много месяцев. Хатидже вздохнула, прижимая дочь к себе и целуя в макушку. У неё самой болело сердце за сына и дочь. Она видела, как они грустят за домом. — Дочка, я тебе обещаю, что уже очень скоро мы вернёмся в свой дворец и будем жить все вместе. Я, твой отец, ты и твой брат. — Правда? — боясь поверить в сказанное, спросила Хуриджихан. Хатидже кивнула, снова прижимая дочь к себе. Глядя в сияющие глаза Хуриджихан, женщина понимала, что все же делает правильно.***
Ибрагим поставил точку в послании, перечитал его ещё раз, поднялся на ноги и подошёл к окошку и посмотрел на янычар, которые упражнялись в боях. Все, что происходило вокруг грека, ему до сих пор казалось сном. Но единственное, что оставалась неизменным в этом сне — это отношение Хасеки Султан. Грек очень хорошо помнил последний разговор с женой Султана и понимал, что если он не сдержал свое слово, то Хюррем Султан поступит также. Ибрагим вышел из своего шатра и полной грудью вдохнул свежий морозный воздух. Новый день обещал новые победы и новые надежды. Мужчина ухмыльнулся. Если бы кто-то ему сказал, что он снова пойдет в поход и будет рядом с Повелителем, он бы не за что не поверил. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Ибрагим обернулся и увидел Рустема, который стоял около своего шатра и прожигал Ибрагима взглядом. Улыбнувшись уголками губ, Ибрагим поклонился Великому Визирю, но тот, круто развернувшись, скрылся в своем шатре. — Ибрагим Паша, — подошедший воин поклонился Ибрагиму, протягивая ему несколько свитков. Ибрагим забрал послания и уже хотел открыть одно из них, но передумал. — Ибрагим Паша, — окликнул Ибрагима Матракчи, заинтересованно глядя на послания. — Снова послания из столицы? — Это от Эсманур, — машинально ответил грек, тряхнув головой. Матракчи лишь усмехнулся. Может быть, грек и хотел что-то скрыть от него, но самого себя ведь очень трудно обмануть. — Великий Визирь сегодня не в настроении, — заметил Насух, увидев Рустема, который вышел из своего шатра и, оглядываясь, спрятав руки за спину, ушел в другую сторону. — Рустем Паша сам не свой с тех самых пор, как я вернулся в столицу, — добавил Ибрагим. — А с недавнего времени он не находит себе места. Матракчи согласно кивнул. Вернувшись в шатер, Ибрагим вскрыл письмо, которое было написано красивым почерком. «Все слова о том, как тяжело пережить разлуку, окажутся лишь словами. Единственное, о чем я молю Аллаха каждый день, это чтобы он хранил Вас на поле битвы и вернул Вас живым и невредимым. Помните, что здесь Вас ожидают люди, которым Вы очень дороги» Ибрагим перечитал последнюю строку, и его губы мимо воли растянулись в улыбке. Письма Ханзаде Султан очень сильно отличались от тех писем, которые он в свое время получал от Хатидже Султан. Хатидже Султан. Ибрагим вздохнул и, сложив письмо, решил спрятать его к остальным письмам. Но, наткнувшись на свёрток, спрятанный в углу, достал его и, развернув, пробежал глазами. Хоть с тех пор, как оно попало к Ибрагиму, он знал его наизусть, и некоторые фразы из него эхом звучали в его голове. — Ибрагим Паша, — на пороге стоял один из слуг Сулеймана. Ибрагим поспешно спрятал письма, не заметив, как одно из них упало на пол. — Повелитель зовёт Вас. — Иду, — кивнул Ибрагим и, поправив тюрбан, вышел из шатра.***
Ханзаде поправила капюшон на голове, отодвинула занавеску и выглянула в окно кареты, которая приближалась к дому Назан хатун и Эсманур. С тех пор, как Ибрагим покинул столицу, Ханзаде каждую неделю ездила к Эсманур и проводила с ней время, понимая, что девочке очень трудно без отца и матери, а также посылала в дом Назан Агу, который покупал для женщин продукты на рынке. Каждый раз, когда Ханзаде, приезжая, видела радостные глаза Эсманур, у неё самой на сердце становилось радостно, и разлука с Ибрагимом становилась не такой тяжёлой. Заботясь об этой девочке, Ханзаде все больше мечтала родить ребенка от любимого человека. — Ханзаде Султан, мы очень рады Вас видеть, — Назан распахнула дверь перед молодой женщиной, улыбаясь ей. — Здравствуйте, Назан хатун, — поздоровалась Ханзаде, снимая с головы капюшон.— Где Эсманур? С ней все хорошо? — Хвала Аллаху, — произнесла Назан, поправляя поленья в камине. — Она в своей комнате. Занимается. Ханзаде прошла в комнату Эсманур и тихо приоткрыв двери, увидела Эсманур, которая сидела за столом и что-то усердно писала на листке бумаги. Её черные волосы были заплетены в колосок, а сама она была одета в платье светло — бежевого цвета. На цыпочках подойдя к девочка, Ханзаде увидела, что письмо предназначено Ибрагиму. — Здравствуй, Эсманур, — поздоровалась Ханзаде. Эсманур отложила перо и, поднявшись на ноги, быстро поклонилась Ханзаде, тайком пытаясь стереть с пальцев чернила, которыми она запачкалась. — Госпожа, я очень рада Вас видеть! — радостно воскликнула Эсманур, но потом смутилась и пристыженно опустила голову. Ханзаде улыбнулась. С каждым днём она все больше и больше прикипала к этой девочке душой и с грустью понимала, что если, не дай Аллах, о том, что она сюда приезжает, узнает её Валиде, то ей не поздоровиться. — Чем ты занимаешься? Как твоя учеба? — Учитель Якуб Эфенди хвалит меня, — поделилась Эсманур. — А ещё мне пришло письмо от отца, — с радостью рассказала девочка. — Он пишет, что очень скучает по мне. Я хочу написать ему ответ. — Ты очень хорошо придумала, — с улыбкой произнесла Ханзаде. — Ибрагим Паша очень обрадуется твоему посланию. — Правда?. — недоверчиво спросила девочка. — Я хочу, чтобы он поскорее вернулся. Я очень соскучилась по нему. — И он тоже очень сильно по тебе скучает, — Ханзаде обвела взглядом комнату, а потом неожиданно предложила: — Хочешь, мы вместе напишем письмо твоему папе? Глаза Эсманур светились радостью, которая грела сердце Ханзаде в этот холодный хмурый день.***
Саваш Бей лежал на кровати, по пояс укрытый одеялом. Рядом с ним лежала папка с рисунками, один из которых он держал в руках и, с нежностью касаясь листа, на котором была нарисована лесная нимфа, с грустью думал о том, как несправедлива жизнь. Всего лишь несколько недель назад он был счастлив. У него была надежда, которую у него забрали. — Ох, сынок, сынок, — жена Альпера Паши поставила на столик поднос с едой и, присев на кровать, поцеловала сына в чело. — Хватит. Не разбивай мне сердце, — женщина тяжело вздохнула, наблюдая, как Саваш прячет рисунки обратно в папку. — Нельзя же так, сынок. Ты уже несколько дней не ходишь в медресе. Не дай Аллах об этом Шехзаде Мустафа услышит. Что тогда будет? — Мне все равно, матушка, — безразлично ответил молодой человек и, повернувшись на бок, уставился в одну точку. Женщина вытерла слезы и вышла из комнаты. Если бы она знала, что поездка в столицу так изменит ее сына, то сделана бы все возможное, чтобы изменить решение Повелителя. Но кто она такая? Стук входной двери отвлек женщину от грустных мыслей. Подняв голову, она увидела своего супруга. — Паша, ты уже вернулся? — она подошла к шкафчику с посудой и начала собирать на стол. — Вернулся, хатун, — угрюмо ответил Альпер, опускаясь на тахту.— Как наш сын? Ему стало лучше? — Сердечнее раны не так просто залечить, Паша, — вздохнула женщина, ставя на стол посуду. Альпер покачал головой. Такое состояние сына продолжалось уже который день и понемногу начинало надоедать Альперу. Поднявшись на ноги, мужчина без стука зашёл в комнату Саваша и увидел того с рисунками в руках. Подойдя к сыну, мужчина рывком вырвал их из рук и бросил в горящий камин. — Отец, — воскликнул молодой человек, вскочив с постели, наблюдая как огонь пожирает листы. — Что Вы делаете? — Возвращаю тебя к жизни! — крикнул в ответ Альпер, испугав жену, которая прибежала на крики сына. — Хватит! Твоя жизнь не закончилась. Наоборот, она только начинается. Совсем скоро состоится твоя твоя свадьба с Эсмахан Султан. Шехзаде Мустафа спрашивал о тебе. До него уже дошли слухи о твоей болезни, которая внезапно началась после возвращения из Стамбула. — Хватит, отец, — в ответ крикнул молодой человек, не на шутку испугав мать, которая никогда не видела своего сына таким. Он всегда был послушным, покладистым, а теперь. — Вы снова решили мою судьбу. Только мне не нужно это всё. — Замолчали! — Альпер поднял руку. — Уже завтра ты вернёшься на работу в медресе и будешь делать все, как обычно. Аллах тебе посылает такой шанс! — Шанс? Шанс на жизнь с нелюбимой? Альпер покачал головой, потом подошёл к жене и, приобняв её за плечи, вывел из комнаты. Их сын был не похож сам на себя и все из-за того, что они узнали в Стамбуле.***
Рустем ещё раз оглянулся, желая убедиться, что за ним никто не наблюдает, а потом мешочек с золотом и протянул его молодому человеку в форме янычара, который держал в руках лук. — Ты все запомнил? — ещё раз спросил Великий Визирь, глядя в лицо молодого человека. Тот кивнул и произнес: — Не волнуйтесь, Паша Хазретлери. Все сделаю так, как сказали. Ибрагим Паша не увидит завтрашний восход солнца. — Смотри, все должно быть сделано очень хорошо. Если, не дай Аллах, тебя поймают, то полетят головы. Очень много крови прольётся. Но молодой человек ничего не ответил и направился в сторону леса, который молчаливо наблюдал за играми людей. Рустем Паша почесал подбородок и направился обратно в лагерь. Совсем скоро приказ Хюррем Султан будет исполнен, и всем после этого станет легче.***
Эсмахан Султан, в отличие от своей кузины, готовилась к предстоящей свадьбе без радости в глазах. Она принимала это как должное. Делала то, что следовало. Но вот Шах Султан, хоть и замечала печаль дочери, но старалась себя утешить тем, что все это на благо. В конце концов, неизвестно, как повернет судьба дальше. Может быть, её дочь станет намного счастливей в браке, чем сама Шах. Эсмахан, которая сидела подле задумчивой матери и вышивала, внезапно уколола палец и отложила вышивку. — Что с тобой, милая? — Шах взяла дочь за руку и увидела на её пальце маленькую каплю крови. — Просто задумалась, — отмахнулась девушка, вырвав ладонь из руки матери. — Ничего особенно. — Нет, — качнула головой Шах. — Тебя что-то беспокоит. Скажи, это как — то связано с твоим предстоящим браком? — Как странно, что Вас это беспокоит, — хмыкнула Эсмахан, разглядывая не завершенный узор. — Эсмахан, — пролепетала Шах. — Я ничего не понимаю. Ты же сама согласилась на этот брак. — А у меня был выбор? Если бы я отказалась от всего этого, Вы бы меня поддержали? Вас ведь радует только то, что Вы снова смогли вернуться в столицу. Здесь у Вас куда больше возможностей, чем в глухой провинции. И знайте одно, Валиде, что я согласилась на брак, но поддерживать Вас в Ваших играх против Хюррем Султан я никогда не буду, — поднявшись на ноги и поклонившись, Эсмахан ушла. Она хотела побыть наедине с собой.***
— Вестей от Рустема Паши все ещё нет, — недовольно произнесла Хюррем, глядя на Сюмбюля, который преданно смотрел на свою Госпожу. — Одному Аллаху известно, как долго продлится этот поход и что нас ждёт после этого. — Дай Аллах, Госпожа, все будет так, как надо, — протянул евнух. Хюррем лишь кивнула. Вот уже который день все происходящее не давало женщине покоя, и она ожидала хороших новостей от Рустема, но их все не было. — Ты отправил то, что я просила, в Амасью? — решила сменить тему Хасеки. — Да, Султанша, — подтвердил Сюмбюль. — Только я не понимаю, как нам это сможет помочь. Хюррем задумалась, вспоминая строки из записки, а потом произнесла: — Стрела, которую выпустили мои враги, скоро ранит их самих. — Госпожа, — Афифе хатун, поклонилась Хюррем, и та переключила на Хазнедар свое внимание. — Как Вы и приказали, я выбирала для нашего Шехзаде Мехмета девушку, — Хазнедар кивнула рабыням, которые стояли возле двери, и те открыли двери. В покои вошла девушка лет семнадцати. Её тонкий стан был облачен в платье темно — бордового цвета. Её русые волосы рассыпались по плечам. Измерив девушку взглядом, Хюррем поднялась на ноги и, величественно подойдя к рабыне, взяла её за подбородок, вглядываясь в серые глаза. — Как тебя зовут, хатун? — сложив руки в замок, спросила Хюррем. Девушка снова опустила голову и произнесла: — Ангелика, Госпожа. — Её привез во дворец Капудан Паша, — вставил Сюмбюль. — Очень она слабая была, но все же выжила. Хюррем ещё раз пристально посмотрел на девушку. И произнесла: — Подготовь её для Шехзаде Мехмета, Афифе. Сегодня вечером она пойдет в его покои. Поклонившись и взяв Ангелика под руку, Афифе увидела её из гарема. Хюррем тем временем опустилась на тахту и произнесла. — У моего сына должен родиться наследник, Сюмбюль. Без этого никак нельзя.***
Хмурая Фатьма Султан гуляла по саду. Рядом с ней была верная калфа Мелек. Но даже она не могла успокоить свою госпожу, которая была тревожная с того самого момента, как только отдала гонцу послание в Эдирне для Хатидже Султан. Женщина понимала, это послание, скорее всего, сделает очень больно Хатидже. Но другого выхода у Фатьмы все равно не было. Пусть лучше она сообщит Хатидже эту новость, чем она услышит ее от других. Повернув на дорожку, Фатьма нос у носу столкнулась с Шах, которая тоже была хмурой после разговора с дочерью. — Шах, — Фатьма посмотрела на старшую сестру снизу вверх. Высокая корона, чёрное платье из бархата, холодный взгляд. Шах такой была с детства и сейчас, кажется, не изменилась. Хоть они все и были рождены от одной матери, но общий язык сестрам было сложно найти. Даже сейчас, когда они вот уже несколько недель находились под одной крышей дворца, они не виделись. — Фатьма! — поприветствовала сестру Шах, едва улыбнувшись. Но даже эта улыбка показалась Фатьме Султан не искренней. — Решила подышать свежим воздухом? Шах лишь кивнула и прошла мимо. Желания разговаривать с сестрой не было. — Не хочешь поговорить со мной, сестра? — окликнула Фатьма Султан сестру. — Почему ты избегаешь меня? Шах остановилась и медленно повернула голову, глядя на младшую сестру. — Кажется, что у нас есть что сказать друг другу. Да и привело нас в этот дворец одно дело? Тебе не кажется, что нам нужно объединить усилия?***
Вернувшись во дворец, продрогшая и замёрзшая Ханзаде поспешила в свои покои, по пути приказав Мелис хатун отправится на кухню и приказать Шекеру Аге, чтобы он приготовил ужин, на который голубоглазая хотела пригласить Джихан хатун, чтобы развеять её тоску. Но, проходя мимо главной комнаты наложниц, Ханзаде увидела девушек, которые столпились вокруг хатун, которая была одета в белое платье. Её волосы укладывали рабыни, а Фахрие калфа давала наставления рабыне, которая внимательно её слушала. Афифе хатун внимательно следила за этими приготовлениями. Ничего не понимая, Ханзаде жестом подозвала к себе рабыню, которая сразу же поклонилась молодой Госпоже. — Что происходит, хатун? — Хюррем Султан приказала приготовить наложницу для Шехзаде Мехмета, Госпожа, — объяснила рабыня. Ханзаде жестом отпустила хатун и закусила губы. Теперь она, кажется, понимала причину грусти Джихан хатун, но помочь ей, к сожалению, ничем не могла. — Госпожа, — к женщине подошёл взволнованный Сюмбюль, — Вас немедленно желает видеть Ваша матушка.***
Ибрагим Паша сидел на опушке леса и, глядя на табор, писал письмо Ханзаде Султан. Но все слова, которые ложились на бумагу, были слишком простыми. Мужчина не знал, как выразить все те чувства, которые были у него на душе вот уже несколько дней. Смяв лист, Ибрагим отложил его в сторону и задумался. В реальность его вернул Насух Эфенди, который подошёл сзади и коснулся плеча грека. — Любовь не спрашивает разрешения, — произнес мужчина, увидев написанное на бумаге имя Ханзаде. Ибрагим посмотрел на бумагу, а потом на товарища, который теперь стоял напротив, и кивнул. Любовь действительно не спрашивает разрешения. Но как ему быть с тем, что он боится Не любить, нет, а просто потерять эту драгоценную любовь. Боится, что опять сделает больно той, которая его полюбит? — Да, — подтвердил Ибрагим, — Она как ветер врывается в сердце. Только, — Ибрагим замолчал, потому что Матракчи внезапно резко бросился вперёд Ибрагима, который ничего не понимал. Все произошло в секунду. Опустив взгляд, Ибрагим увидел Насуха, который стоял бледный, словно снег. Из груди учёного торчала стрела.