***
В этот вечер не только Ханзаде Султан принимала гостей. Фатьма Султан также принимала старшую сестру, которая не спешила делиться с Фатьмой своими тайнами и секретами. Наблюдая за молчаливой Шах, Фатьма Султан понимала, что годы, проведенные врозь, возвели между родными сестрами стену недоверия и непонимания, разрушить которую будет очень трудно. — Подготовку к свадьбе Эсмахан Султан уже начали? — Да, — кивнула Шах, видом показывая, что у нее нет желания продолжать эту тему. После того, как Эсмахан узнала о своей скорой свадьбе, отношения матери и дочери снова испортились. И Шах не понимала, почему это произошло. Ещё совсем недавно Эсмахан была согласна со своей судьбой, а теперь. — Дай Аллах, она будет счастлива. Искренне счастлива. Ведь никому из нас не удавалось найти счастья в браке. — Фатьма, если ты позвала меня, чтобы поговорить о прошлом, то я не желаю этого делать, — отрезала Шах, пристально глядя на сестру. Зря она согласилась на этот ужин. Отношения, которые рухнули много лет назад, нельзя вернуть, даже если они и сестринские. Тем более, если они такие разные. Шах за все эти годы привыкла полагаться только на себя, в то время как Фатьма все это время жила с супругом и даже не разу за все эти годы не прислала ей послание. — А о прошлом нужно поговорить, — с улыбкой произнесла Фатьма. — Особенно, если это прошлое сейчас так тесно переплелось с нашим настоящим. Ибрагим Паша, — словно подтверждая догадку Шах, произнесла Фатьма. — Он испортил жизнь нашей с тобой сестре, а теперь так просто станет супругом Ханзаде. Разве у него есть право на это, в то время как Хатидже отослана в Эдирне? Шах покачала головой, отложила салфетку, которая лежала у неё на коленях, а потом, сложив руки, пристально глядя на сестру, спросила. — Фатьма, а ты ничуть не изменилась. Ты с самого детства скрывала свои истинные намерения за благими. И сейчас точно также. Фатьма усмехнулась. — Я хочу восстановить справедливость, сестра, — подтвердила Фатьма. — И я надеюсь, что ты мне поможешь. Шах заинтересованно посмотрела на младшую сестру, ожидая продолжения.***
Попрощавшись с Джихан хатун, которая поспешила к дочери, Ханзаде сидела перед зеркалом и расчесывала волосы, пока Мелис готовила её постель ко сну. Женщина думала о том, что произошло в покоях матери, когда она прошла туда. Хюррем Султан находилась в покоях одна. Она стояла лицом к двери и, нахмурив брови, ждала свою младшую дочь, чтобы серьезно с ней поговорить. — Валиде, — Ханзаде поклонилась матери и по одному её взгляду поняла, что разговор будет неприятным. Хотя ей стояло бы это запомнить. — Что-то случилось? Почему Вы за мной посылали? Хюррем жестом отослала рабынь, оставшись с дочерью один на один. Приподняв подол платья, женщина уселась на софу, глядя на Ханзаде пристальным взглядом, от чего молодой женщине показалось, будто бы она вернулась в детство и ее сейчас будут ругать за какую — то провинность. — Ханзаде, я приняла то, что ты своими руками отдала не только свою жизнь, но и жизнь своих братьев в руки нашим врагам. — Валиде, — устало начала шатенка, но Хюррем жестом остановила её и продолжила: — Но теперь, когда ты принимаешь дочь рабыни, делаешь то, что недопустимо, то я не могу закрыть глаза. Я не стану терпеть, Ханзаде, предупреждаю! Ханзаде подняла глаза на мать и поняла, что той все известно о её поездках к Эсманур. Глупо было надеяться, что мать не заметит её частые исчезновения из дворца и не прикажет проследить. Вздохнув, Ханзаде пошла в наступление, понимая, что может его проиграть. — Валиде, эта девочка — дочь человека, который очень скоро станет моим супругом, — начала Ханзаде — Эта девочка плод прелюбодияния Ибрагима Паши! — отрезала Хюррем. — Она лишь напоминание о том грехе, который Ибрагим Паша сотворил. И ты, Ханзаде, очень глупая и наивная, если думаешь, что брак с тобой изменит Ибрагима. Не удивляйся, дочка, если однажды ты придёшь на порог чужого дома и увидишь там женщину во чреве которой будет ребенок от твоего супруга. Ханзаде стояла, словно громом поражённая. Она ожидала от матери всякого, но эти слова. Неужели она действительно не желает, чтобы она, Ханзаде, была счастлива. До боли закусив губы, не желая показывать матери свои слезы, Ханзаде поклонилась и, не дожидаясь разрешения, ушла, понимая, что продолжать дальше разговор нет смысла.***
— Госпожа, Вы чём — то опечалены, — осторожно заметила Мелис, которая расчесывала волосы молодой женщине. — Я это ещё во время ужина заметила. Ханзаде неопределенно повела плечами и, повернувшись к служанке, посмотрела на неё глазами, полными слез. Оказалось, что кроме Мелис ей и поговорить по душам не с кем. Михримах поддерживает матушку, а матушка. Есть ещё Эсмахан. Но разве нужны ей чужие проблемы? Был бы сейчас здесь отец, так она направилась к нему, и он бы сумел найти нужные слова, чтобы её приободрить. Но он сейчас далеко. — Михримах мне однажды сказала, что моя любовь к Ибрагиму приведет меня к пропасти, — Ханзаде посмотрела на Мелис. — И она оказалась права. Сейчас передо мной пропасть. Только эта пропасть оказалась между моей матерью, моей сестрой и мной. Они не верят, что Ибрагим может быть другим. И то, что сегодня сказала мне моя мать, это только подтверждает, — Ханзаде вытерла слёзы, которые выступили в уголках голубых глаз. — И что самое страшное, то в этом дворце очень мало людей, которые мне верят.***
Пока в столице Ханзаде Султан делилась с Мелис своими переживаниями, а Фатьма и Шах Султан обсуждали Ибрагима, сам Паргалы был сам не свой из-за того, что произошло. Мужчина стоял в нескольких метрах от шатра Повелителя, в котором главный лекарь Падишаха боролся за жизнь Насуха Эфенди, жизнь которого была на волоске. Ибрагим вдохнул холодный воздух, который обжёг лёгкие, а потом с ужасом посмотрел на свои руки, которые были в крови. Перед глазами был Насух, из груди которого торчала стрела, и вся одежда была в крови. Осторожно уложив мужчину на холодную землю, Ибрагим оглянулся туда, откуда летела стрела, и увидел за деревьями убегающего человека в форме янычара с луком на плече. Янычары и стража Падишаха, которые услышали крик, бросились к Ибрагиму, и тот взмахом руки указал им на беглеца. — Ибрагим Паша, что произошло? — возле Ибрагима оказался Малкочоглу. — С вами все хорошо? — Нужно лекаря, быстрее, — отрезал Ибрагим. Ибрагим не помнил, как возле него оказалась стража Падишаха, сам Падишах, а также его лекарь, который приказал немедленно отнести раненого Насуха в шатро и принести его сумку. — Она просила беречь тебя, — едва слышно прошептал Насух. — Будь счастлив, Паша. К реальности Ибрагима вернул Малкочоглу, который неслышно подошёл к Ибрагиму. Вид у него был мрачный. — Ты его нашел?. — сдерживая злость, спросил Ибрагим, сжимая руки в кулаки. — Нашел, Паша. Не смог далёко уйти. Но есть одна проблема. Он сам себе горло перерезал. Ибрагим сделал шаг в сторону шатра Малкочоглу, но тот придержал его за плечо и молча отрицательно покачал головой. — Паша, успокойтесь. — Малкочоглу, ты думаешь, что я ничего не понимаю. Эта стрела предназначалась для меня. И я знаю, кто мне её приготовил. Малкочоглу промолчал. Мужчина отлично понимал, что имеет в виду Ибрагим, а также то, кто постарался раз и навсегда закрыть рот убийце. — Ибрагим Паша, Малкочоглу, — Рустем посмотрел на Ибрагима снизу вверх, остановив взгляд на его окровавленных руках.— О, Аллах, что с Вами? Вас что, ранили? — Рустем Паша, — процедил Ибрагим, делая шаг к Рустему, но Малкочоглу придержал его, отрицательно качая головой. — Лучше помолитесь, чтобы с Насухом Эфенди все было хорошо. Это в Ваших же интересах. — Ибрагим Паша, Вам лучше пойти к себе и привести себя в порядок, — с нажимом попросил Малкочоглу, бросая хмурый взгляд на Рустема, который смотрел на Ибрагима с ухмылкой. — Сейчас иду, — бросил Ибрагим, а потом направился к себе, чтобы провести себя в порядок Рустем проводил Ибрагима взглядом и произнес: — Это тебе стоит помолиться, Ибрагим Паша, ведь ты даже не подозреваешь, у какой пропасти ты находишься. И я тебе помогу сделать к ней последний шаг.***
Ханзаде Султан поправила соболиную накидку на своих плечах и бросила осторожный взгляд на брата, который шёл рядом с ней. Шехзаде был погружен в свои мысли, о чём свидетельствовала складочка, которая залегла между его бровей. Вздохнув, Ханзаде потерла озябшие от холода руки и закусила губы. Она пригласила брата на прогулку в сад, чтобы серьезно с ним поговорить. Выговориться, в конце концов, но ее брат сегодня сам на себя не похож. — Мехмет, с тобой все хорошо? — украдкой просмотрев на брата, спросила голубоглазая. — Прости, сестричка, я не слышал, что ты сказала, — извинился Мехмет, взглянув на сестру. — Ничего. Говорят, что у тебя сегодня ночью наложница была, — решила сменить тему Ханзаде и увидела, как изменился взгляд брата. Ангелика оказалась действительно ангелом, который спустился с небес на землю. И после проведенной вместе ночи Мехмет действительно в этом убедился. — Это не красиво по отношению к Джихан, — тихо заметила Ханзаде. — Она который день сама не своя. — Ханзаде. Вот только давай ты мне не будешь указывать, что делать, а что нет. В конце концов, я, Шехзаде, и сам могу решать, что мне делать. Ханзаде удивлённо посмотрела на старшего брата, ведь он никогда с ней так себя не вел. И женщине стало обидно. Она ведь думала, что он поймет, сможет выслушать, а получилось. — Прости, Шехзаде, я не хотела вмешиваться в твою жизнь, — присев в поклоне, Ханзаде прошла мимо брата, даже не оглянувшись после того, как он её окликнул.***
Хатидже Султан как раз заканчивала завтрак с детьми, когда в главную комнату пожаловала Ильхар Калфа с письмами в руках. Отдав их Хатидже, калфа поспешила уйти. Хатидже с улыбкой посмотрела на детей, которые заканчивали завтрак, а затем обратилась к служанке, которая стояла возле двери. — Баваль хатун, отведи Хуриджихан и Османа в их покои. Поклонившись, служанка увела детей. Хатидже же вышла следом и направилась к себе в покои. Плотно прикрыв за собой дверь, женщина опустилась на кровать, которая была застелена одеялом золотистого цвета, и в нетерпении вскрыла послание, чуть дрожащим пальцами. Пропустив приветствие, а также все другие вопросы, Хатидже искала глазами самое главное. Ибрагим. Ибрагим. Она написала ему уже несколько писем, но ответа на них так и не получила. «Дорогая моя Хатидже, — тем временем продолжалось письмо, — Хочу тебя ещё раз попросить от того, что ты задумала. Дело в том, что Ибрагим никогда не сможет быть твоим. Вы давно уже чужие люди, и совсем скоро у Ибрагима Паши начнется другая жизнь, в которой тебе нет места. Хатидже напряглась, чувствуя неладное, и продолжила читать. «Аллах мой свидетель, что я не хотела причинить тебе боль, которую, я не сомневаюсь, принесёт тебе мое послание. Но такова воля Аллаха, и я тебя прошу тебя ей покорится. Дело в том, что перед отправкой в поход наш брат Султан Сулейман Хан Хазретлери, да продолжит Аллах его дни на земле, оповестил своё решение относительно брака Ханзаде Султан. Повелитель дал согласие на брак Ханзаде Султан Хазретлери и Ибрагима Паши.» Хатидже отбросила послание так, словно оно обожгло ей руку, а потом поднялась и начала отступать к стене, отрицательно качая головой. Это была какая то ошибка. Фатьма ошиблась. Брат не мог так поступить. А самоё главное Ибрагим. Она ведь его любит. У них ведь дети. Он ведь не может. Не может быть с другой. Хатидже схватила письмо и ещё раз его перечитала, а потом со злостью отбросила в сторону и, упав на колени, горько заплакала. Это было предательство. Предательство самых близких и любимых людей. Брат её предал. А самое главное — Ибрагим. Мужчина, которому она отдала свою жизнь, своё сердце, свою душу. Теперь он не может быть счастливым с другой. Не может. Подняв голову, женщина увидела своё отражение в зеркале и со злостью схватив подсвечник, бросила его в зеркало, которое треснуло. Поднявшись, Хатидже со злостью содрала с кровати одеяло и сбросила на пол. Служанка, которая заглянула в покои, услышав шум, увидела, что все перевёрнуто, а сама Султанша бьётся в истерике. — Госпожа, — пролепетала хатун, не зная, что делать. — Не позволю, — произнесла Хатидже, не обращая внимания на рабыню. А слезы продолжали течь из глаз. — Валиде, — Хуриджихан остановилась, увидев мать, которая сидела на кровати и рассказывалась из стороны в сторону, плакала. Служанка молча обняла Хуриджихан, боясь за здоровье Хатидже. Хуриджихан тем временем вырывалась из хватки служанки и, сев возле матери, обняла её. Хатидже перевела невидящий взгляд на дочь, а потом снова посмотрела на письмо и охрипшим от слез голосом повторила: — Я не допущу этой свадьбы. Ибрагим будет только моим. Испуганная Хуриджихан посмотрела на мать, которая ничего не понимала.***
Фатьма Султан и Гюльфем хатун шли в покои Фатьмы, обсуждая Хатидже, когда увидели Ханзаде, которая возвращалась к себе. — Ханзаде, — окликнула племянницу Фатьма. — Что с тобой? Ты словно мыслями где то далеко? — Простите, Госпожа, — Ханзаде поклонилась и вежливо улыбнулась женщинам. — Я просто задумалась — Уж не об Ибрагиме? — лукаво подмигнув, поинтересовалась Фатьма и, заметив смущение Ханзаде, добавила: — Не беспокойся, Ханзаде, все мы были молоды. Все с нетерпением ждали того часа, когда будем с нашими возлюбленными. Только не все имели в жизни счастье. Ханзаде ничего не сказала, а Гюльфем удивлённо посмотрела на Фатьму. — Ханзаде, а может быть, составиш нам компанию? Мы ведь нормально и не болтали с тех пор, как я приехала. — С удовольствием, — улыбнулась Ханзаде и направилась с Фатьмой в её покои.***
Несколько дней спустя
«Вчера днём наступила ночь. Ночь, которая, кажется, никогда не закончится. Меня поглощает мрак, и я очень отчётливо понимаю, что один шаг отделяет меня от бездны. Я хочу найти рай, Госпожа. Хочу снова увидеть Ваши ясные глаза и понять, что жизнь можно начать сначала. Хочу увидеть Вашу улыбку и вновь обрести уверенность в завтрашнем дне. Меня не пугает страх будущего. Я готов выдержать все, что ждёт меня. Ведь верю, что какие бы километры нас не разделяли, меня будет беречь Ваша молитва…» Ибрагим перечитал послание, а потом печально улыбнулся. Он не хотел сообщать своей невесте новость о Насухе, но написать ей хотелось. Ибрагим знал, что Ханзаде, как никто поймет его и поддержит. Ведь так уже было много раз. — Чем занят, Паргалы? — Сулейман коснулся рукой плеча друга, чем очень его испугал. Ибрагим подскочил, неловко сжимая в руках лист. — Простите, Повелитель, — пробормотал мужчина, не глядя на Сулеймана. — Я Вас не заметил. — Ничего, Паргалы, — Сулейман улыбнулся. — Садись. Ибрагим снова сел на поваленную колоду возле дотлевающего костра. Между ними воцарилось молчание. Каждый думал о своем: Ибрагим о Насухе, о его последних словах о жизни, о том, что его в столице ждёт невеста и новые проблемы. — Каждый день приносит нам что-то новое, Паргалы. Сегодня это горечь, а завтра это сладость. Насух Эфенди был твоим лучшим другом, и эта потеря будет ещё очень долго кровоточить. Но лучше, что ты можешь сделать — это помнить то, что у тебя было. Ибрагим лишь согласно кивнул, ведь в его глазах стояли слезы. Мужчина помнил последние слова Насуха, но как стать счастливым, зная, что это он стал причиной гибели лучшего друга, он не знал.***
Махидевран Султан была вне себя от гнева и негодования, А всему виной было письмо из дворца, в котором были написаны возмущающие вещи. Повелитель решил отдать Ханзаде Султан замуж за Ибрагима Пашу. У Махидевран это не укладывалось в голове. Все это оказалось ложью или злой шуткой. Ведь не мог Султан Сулейман так подло поступить со своей сестрой. — Госпожа, — Фидан — калфа с маленькой шкатулкой в руках переступила порог покоев матери Шехзаде Мустафы. — Это прислали Вам из столицы. Махидевран кивком головы указала на столик, продолжая нервно расхаживать по комнате. — Что с Вами, Госпожа? — поинтересовалась Калфа, осторожно поставив шкатулку на столик. — Вы сама не своя. — Беда пришли, откуда не ждали, Фидан, — решила поделиться своей бедой Махидевран. — Сегодня Мустафе пришло письмо из Стамбула. Оказалось, что Повелитель решил выдать Ханзаде Султан за Ибрагима Пашу. — Как? — не поняла Калфа — Разве это возможно, Султанша?. Махидевран ничего не ответила. Она понимала, что если Ибрагим станет мужем дочери Хюррем, то, возможно, многое изменится. И не факт, что в лучшую сторону. — Ах, Фидан, я совсем потеряла покой и сон, — пожаловалась женщина и, опустившись на тахту, поставила себе на колени шкатулку. Проведя пальцами по крышке, которая была украшена камнями, Махидевран улыбнулась. Ей так давно не дарили подарки. — Что там, Султанша? — с интересом спросила Фидан. Махидевран медленно открыла крышку, а потом коротко вскрикнула и брезгливо отбросила шкатулку, из которой выпал окровавленный нож. На лице Махидевран отразился ужас. Она поняла, от кого получила подарок.