Весна. 1547 год.
Солнечный луч ласково коснулся измученного и бледного лица, словно желая стереть след тоски и слёз, которые поселились на ещё красиво женском лице. Нежный ветер прошелестел в кронах оживших ото сна деревьях и запутался в собранных в изысканную причёску волосах. Но женщина, которая сидела на скамейке, казалось, была безразлична ко всему. И к теплому весеннему ветру, и к ласковому солнцу. Не было больше света, радости, счастья, тепла, улыбок. Ничего не было. Всё исчезло. Бесследно кануло. Превратилось в пепел. Как и она в тот день, когда прочитала послание сестры из столицы. Фатьма Султан остановилась на вымощенной дорожке сада и с болью в глазах посмотрела на Хатидже, которая сидела на скамейке и глядя стеклянными глазами вперёд себя, ничего не видела. — Хатидже, ты здесь? — нарочито бодрым и весёлым голосом спросила Фатьма, подходя к Хатидже, которая даже не обернулась на голос сестры. — А я тебя везде ищу, — женщина вздохнула и провела ладонью по волосам Хатидже. — Сестричка, милая, нам пора. — Куда? — безразлично спросила Хатидже. — Там меня никто не ждёт. Там я никому не нужна. — Ты нужна мне, — заверила Фатьма. — Ты нужна Шах, — женщина крепче обняла сестру. — Шах? — горько переспросила Хатидже, закусив губы. — Шах за всё это время даже строчки мне не написала. Брат отказался от меня. Ибрагим, — Хатидже перевела дыхание. — Ты думаешь, что я смогу спокойно смотреть, как он будет счастлив с другой? Ты думаешь, что я смогу все это время наблюдать, как Ханзаде готовится к свадьбе с мужчиной, без которого я не могу жить? — Хатидже, — произнесла Фатьма, осторожно стирая дорожки от слез на щеках сестры. — Послушай меня. И послушай очень внимательно, милая. Ещё ничего не известно. Да, наш брат объявил о свадьбе, но до неё ещё очень много времени, и один Аллах знает, что за это время может произойти. Хатидже, дорогая, ты слышишь меня? Хатидже несколько секунд молча смотрела на сестру, а потом на её лице появилось подобие улыбки. — Ты правда так думаешь, Фатьма?. — Султанша, Султанша, — Илькар калфа подошла к сёстрам и поклонилась. — Госпожа, карета готова. Мы можем ехать. Фатьма кивнула, а Хатидже тем временем вытерла слезы и, поправив капюшон, поднялась на ноги. Фатьма сделала тоже самое и, крепко обняв Хатидже, прошептала: — Я всегда буду рядом. Я всегда тебе помогу.***
Джихан хатун сидела на тахте в покоях Ханзаде Султан и, подперев подбородок рукой, наблюдала за взволнованной Ханзаде Султан, которая с Хюмашах Султан на руках расхаживала по покоям. Мелис хатун, которая стояла здесь же около двери с улыбкой на устах наблюдала за Ханзаде, которая была прекрасна в своем волнении от предстоящей встречи с женихом. Облачена в светло — зелёное платье, рукава которого были расшиты кружевом, а пояс вышитый бисером Ханзаде Султан сама напоминала весну. Этот нежный образ завершало колье из изумрудов и маленькая диадема. Сидящая на тахте Джихан хатун, наоборот, была грустная из-за скорого возвращения в Манису, куда должна была отправится и Ангелика хатун. — Ай, моя дорогая крошка, я буду по тебе очень сильно скучать, — прошептала Ханзаде, целуя племянницу, которая заливисто смеялась. — Дай Аллах, Госпожа, Вам тоже взять на руки своё дитя, — с улыбкой произнесла Джихан хатун. Ханзаде спрятала смущение, снова целуя Хюмашах. Она очень сильно об этом мечтала. — Госпожа, — Афифе хатун поклонилась Ханзаде. — Хюррем Султан ждёт Вас. — Сейчас иду, — улыбнулась Ханзаде. Проводив Хазнедар взглядом, Ханзаде передала Хюмашах Султан на руки матери. Потом подошла к зеркалу и, поправив платок на голове, приказала Мелис: — Мелис, — Ханзаде посмотрела на Джихан, которая была занята дочерью, и, достав из рукава платья маленькую записку, передала её служанке. — Найди Ибрагима Пашу и передай ему. — Поняла, Госпожа, — улыбнулась Мелис, пряча записку. Поклонившись, девушка ушла. Ханзаде ещё раз поправила волосы и обратилась к Джихан, которая ждала ее: — Пойдем, Джихан.***
Весь дворец был полон радости и счастья, и виной тому было возвращения Падишаха в столицу с победой. Даже Хюррем Султан, которая последние несколько дней была зла на зятя, сегодня была счастлива, что после долгой разлуки сможет, наконец, увидеть и обнять своего супруга. Переступив порог комнаты, Хюррем увидела Эсмахан и Шах, которые стояли рядом друг с другом и молчали. — Госпожа, — Хюррем поклонилась. Шах. — Эсмахан. Девушка в ответ лишь кивнула, а Хюррем, встав рядом с султанской сестрой, бросала на неё взгляды, понимая что, между матерью и дочерью пробежала черная кошка. А с тех пор, как дворец покинула Фатьма Султан, Шах практически не покидала своих покоев, и Хюррем могла лишь догадываться, что замышляет Шах. — Эсмахан, как ты? Я давно тебя не видела? Ты не заболела? — Все в порядке, Султанша, — с улыбкой произнесла Эсмахан. — Валиде, — появившиеся Ханзаде и Джихан по очереди поклонились Хюррем и встали рядом.— Михримах разве не приедет? — наклонившись к матери, спросила голубоглазая. — Она решила встретить Рустема в их дворце. К тому же она немного приболела, — рассказала Хюррем и замолчала. потому что в покои пожаловал Падишах, за которым следовал Шехзаде Мехмет. Женщины синхронно склонили готовы. Сулейман радостно посмотрел на семью и, подойдя к жене, протянул ей руку, которую та тут же поцеловала. — Повелитель, Слава Аллаху, Вы вернулись. Вы словно солнце осветили наши хмурые дни. — Здравствуй, Хюррем, — улыбнулся жене Сулейман. — Дочка, — Сулейман подошёл к Ханзаде, которая, как и Хюррем, поцеловала его руку. — Отец, в этот дворец снова вернулась радость, — искренне произнесла Ханзаде. Сулейман поцеловал дочь в чело и, глядя в глаза, произнёс: — А для меня самая большая радость — видеть счастье в твоих глазах. Ханзаде зарделась от этих слов, не заметив, как изменились лица матери и тетки, но как только Сулейман подошёл к сестре, та искренне улыбнулась и произнесла; — Повелитель, все мы очень сильно ждали Вашего возвращения. Вы вернули в наши сердца весну. — Повелитель, — Джихан поклонилась Султану. — Это Ваша внучка. Сулейман взял на руки внучку, вдыхая её аромат. — Повелитель, с Вашего разрешения я назвал дочь Хюмашах, — сказал Мехмет с любовью глядя на Джихан. — Прекрасное имя выбрал для нашей Госпожи, — улыбнулся сыну Сулейман, а потом вновь склонился над внучкой и поцеловал её. — Да пошлет Аллах нашей Хюмашах Султан счастливую и прекрасную судьбу, как она сама. — Аминь, — эхом произнесли все, кто находился в покоях. — А где Фатьма? — вернув девочку Джихан, спросив Сулейман заметив отсутствие младшей сестры. Хюррем бросила осторожный взгляд на сына. Тот кашлянул и произнес: — Повелитель, пришло письмо из Эдирне от калфы Хатидже Султан. Госпожа заболела, и Фатьма Султан попросила отпустить её к сестре. — Ничего серьезного надеюсь? — не глядя на сына, спросил Падишах. — Хвала Аллаху, нет, Повелитель, — ответил Мехмет. — Надеюсь, что очень скоро Хатидже поправится, — произнес мужчина и, ещё раз посмотрев на семью, вышел из комнаты. Мехмет поспешил за отцом, а в комнате повисла тишина, которую первой нарушила Ханзаде. — Матушка, с Вашего разрешения я вернусь к себе. Увидев кивок, Ханзаде, приподняв подол платья, подошла к двери и постучала. Она как можно скорее хотела увидеть Ибрагима.***
Ибрагим Паша в это время сидел в кабинете Малкочоглу и крутил в руках кольцо с сапфиром, думая о том, что произошло за последнее время. Рана от смерти Насуха Эфенди до сих пор кровоточила, и он понимал, что она никогда не заживет. Он всегда будет чувствовать себя виноватым. Всегда, когда будет закрывать глаза он будет видеть перед собой застывший взгляд друга. Всегда будет знать, что та чаша яда предназначалась ему. Всегда будет помнить, кто ему ее приготовил. И никогда не посмеет об этом кому либо сказать. Никогда. Эти невесёлые мысли прервал тихий стук в дверь. Спрятав кольцо в футляр, а футляр в ящик стола, Ибрагим кашлянул и, сложив руки перед собой, крикнул. — Входи! Мелис хатун несмело переступила порог покоев Хранителя, чувствуя себя неудобно под пристальным взглядом грека, который тут же поднялся на ноги. И, обойдя стол, остановился перед девушкой. — Мелис хатун? — Ибрагим посмотрел на девушку снизу — вверх. — Что-то случилось? Хатун кивнула, доставая из рукава платья записку. — Это Вам просила передать Ханзаде Султан, — девушка протянула записку и, поклонившись, исчезла. Ибрагим провёл её взглядом. а потом развернул записку и увидел несколько строк, написанных знакомой рукой. «Ибрагим Паша, я жду Вас в саду на нашем месте». Ханзаде Султан Хазретлери.» Ибрагим засмеялся. И, спрятав записку в ящик стола, взяв кольцо, мужчина направился в сад.***
Сулейман слушал сына, стоя к нему спиной, и все время хмурился. С одной стороны, мужчина понимал Фатьму, которая бросилась на помощь к сестре, но с другой стороны, обида на Хатидже Султан до сих пор была очень сильной. — Повелитель, Вы гневаетесь на меня? — осторожно спросил молодой человек. Сулейман вздохнул, повернулся лицом к сыну и грустно улыбнулся: — Сынок, семейные узы очень прочные. Но прежде всего Падишах должен думать, как Повелитель. Врагов полно, и ты не знаешь, кто может ранить тебя в спину. Мехмет промолчал ведь очень хорошо понимал отца. — Повелитель, с Вашего разрешения, я пойду. Хочу ещё с матушкой поговорить. Сулейман кивнул и провёл сына взглядом. После чего позвал Малкочоглу, который появился спустя несколько минут. — Слушаю, Повелитель. — Нужно немедленно узнать, что произошло в Эдирне с Хатидже Султан, — почесав подбородок, приказал мужчина. Малкочоглу, выслушав приказ, вернулся обратно.***
Михримах Султан стояла возле окна и наблюдала за супругом, который, чеканя шаг, шёл по вымощенной аллее. Услышав голос супруга, Михримах отошла от окна и увидела Рустема. За ним спешила Гюльбахар калфа, которой мужчина на ходу давал распоряжения. Выслушав приказ, женщина ушла. — Султанша, — кивнул мужчина супруге, которая подошла к нему и пристально его рассматривала, пытаясь увидеть изменения, которые произошли с её мужем за это время. — Здравствуй, Рустем, — женщина протянула руку, и Рустем нежно прикоснулся к ней губами. — Я благодарю Аллаха, что он снова позволил увидеть мне Ваш прекрасный лик, — мужчина осторожно обнял супругу, но та не стала перечить. — Я каждый день молилась, что бы с тобой и с отцом все было хорошо, — не стала врать Михримах. — Я даже в главный дворец не поехала, чтобы встретить отца. Хотела с тобой сначала поговорить. Сказала матери, что заболела. — С Вами все хорошо? — испугался Рустем. — Хорошо, хорошо, — успокоила Михримах. — Я просто хотела сначала тебя увидеть. Рустем, Валиде сильно разгневалась из-за того, что произошло в походе. Мужчина раздражённо хмыкнул, опускаясь на тахту. Он понимал, что ожидать такую реакцию супруги Падишаха стоит, и совсем скоро она спросит с него за то, что произошло в походе. В конце концов, он ведь не сможет избегать её бесконечно. — Рустем, как так получилось? — недоумевала Михримах. — Матушка очень гневается. Теперь, когда Ибрагим Паша вернулся целым и невредимым, то ничего не сможет разрушить их будущий брак с Ханзаде, — раздосадованно закончила Михримах. — Михримах, Ибрагим Паша очень искусно избегает смерти, но есть ещё кое что, что сможет очень сильно нарушить почву под его ногами. Это твоя сестра. Ханзаде Султан очень любит Ибрагима, но что будет, если она хоть на секунду усомниться в его любви? Ты ведь передала ей письмо, которое я тебе прислал? Михримах кивнула, вспоминая послание, которое получила несколько месяцев назад от супруга и подбросила в покои сестры. — Рустем, неужели ты думаешь, что одно послание сумеет сделать все, что нам нужно? — с сомнением спросила молодая женщина. — Михримах, чтобы посеять зерна сомнения, много не нужно. Поверь мне, Ибрагим Паша сам сотворит свой ад и сам же в нём погибнет.***
Ханзаде волновалась. Очень сильно волновалась. Наверное, ещё сильнее, чем в тот памятный вечер, когда Повелитель сообщил ей о том, что согласен на её брак с Ибрагимом. Сердце билось как сумасшедшее. Услышав шаги, голубоглазая подняла голову и увидела Ибрагима, который спешил ей навстречу. — Ибрагим Паша, — поздоровалась Ханзаде, внимательно рассматривая стоявшего перед ней жениха. Внешнее он оставался таким, как и был. Но вот о его душевной боли говорили его глаза. В них было столько боли от потери лучшего друга. И Ханзаде ничем не могла помочь. Знала, что эту боль нужно пережить от начала и до конца. И, возможно, тогда станет чуточку легче. — Ханзаде Султан, — в ответ поклонился мужчина. — Очень рад видеть Вас в добром здравии. Мужчина замолчал. Хотелось сказать очень много. Рассказать о своей боли. Но нужно ли ей это? — Ибрагим Паша, мне очень жаль из-за произошедшего. Пусть душа Насуха Эфенди будет в раю. — Аминь, — прошептал Ибрагим, чувствуя, как к горлу подступают слезы.— Ханзаде Султан, перед тем, как. — Ибрагим замолчал. — Насух Эфенди сказал мне одну вещь. Он сказал, что это Вы попросили его сберечь мне жизнь? Это правда? Ханзаде кивнула, невесомо стирая слезу. — Это правда, Ибрагим Паша. Я не хочу скрывать то, что Вы и так знаете. У Вас есть враги, которые больше всего хотят Вас уничтожить, — она пристально посмотрела ему в глаза и добавила, — И я сделаю все, что бы этого не произошло, пока я жива. — Султанша, Вам что-то об этом известно? Вы знаете? — мужчина осекся, заметив, как изменилось выражение лица женщины. — Паша, давайте не будем об этом. Я не хочу омрачать день вашего возвращения в столицу печалью, — попросила Ханзаде. — Госпожа, — начал Ибрагим, — Я бесконечно буду благодарен Вам за все то, что Вы для меня сделали. Совсем скоро, с позволения Аллаха, мы с Вами соединим наши судьбы в одну. Поэтому — он достал кольцо, — Пусть это будет с Вами. Это кольцо пусть хранит Вас. Надеюсь, что Вы никогда не пожелаете вернуть мне его обратно. Ханзаде улыбнулась, принимая подарок и рассматривая, как украшение блестит на солнце. И пообещала: — Ибрагим Паша, я клянусь, что это кольцо всегда будет со мной. Оно станет моим талисманом. Ибрагим в ответ улыбнулся, глядя в голубые глаза женщины, которая осмелилась пойти против родной матери ради него.***
Хюррем Султан больше молчала, и Сюмбюль Ага знал, что если его Госпожа молчит, значит, она что-то придумала. — Рустем Паша до сих пор не появился во дворце, — наконец промолвила Хюррем, глядя сквозь решетчатое окно на улицу. — Ещё нет, Госпожа — немного боязно ответил евнух. — Он боится моего гнева, — подвела итог Хюррем. — И правильно делает. Скоро грянет гром, Сюмбюль. Ага. Черные тучи уже собрались над головами моих врагов. Осталось только немного подождать. Сюмбюль лишь восхищённо посмотрел на Хюррем. Ведь знал, что та слов на ветер не бросает.Несколько дней спустя.
Ханзаде поправила белый платок на голове, ещё раз посмотрела на себя в зеркало и, оставшись довольной своим внешним видом, вышла из покоев, направилась в сад, где, по словам Сюмбюля Аги, её ждал Падишах. Выйдя на улицу, голубоглазая подставила лицо солнечным лучам, радуясь, словно ребенок, теплу и солнцу. Хотелось, как в детстве, бегать и играть. Подойдя ближе, Ханзаде увидела отца и Ибрагима, которые стояли спиной к ней. И только крик Аги известил их о том, что пришла Ханзаде Султан Хазретлери. Мужчины синхронно обернулись, и каждый из них улыбнулся. Ханзаде же подошла к отцу и, поклонившись, произнесла. — Повелитель, Ибрагим Паша. — Ханзаде, — Сулейман взял лицо дочери в свои ладони и поцеловал в лоб. — Свет очей моих. Моя прекрасная Султанша. — Повелитель, Сюмбюль Ага сказал, что Вы хотели меня видеть. — Да, — кивнул Сулейман. — Повелитель, с Вашего разрешения я вернусь к себе, — промолвил Ибрагим, понимая, что отец и дочь хотят поговорить один на один. — Конечно, — кивнул Падишах. — Повелитель, — Ибрагим поклонился Падишаху, а потом посмотрел на Ханзаде.— Госпожа. Женщина кивнула, и мужчина, опустив голову, увидел на пальце кольцо, улыбнулся и кивнул в ответ, подарив мимолётный ласковый взгляд от которого Ханзаде зарделась. — О чем Вы хотели поговорить, отец? — первой нарушила тишину Ханзаде. — Дочка, совсем скоро Ваша с Ибрагимом свадьба, и нужно поговорить о том, где Вы будете жить. — А. — начала Ханзаде и смолкала. Известие о том, что они с Ибрагимом станут мужем и женой, так опьянило, что она забыла обо всем другом. — Повелитель, — пробормотала женщина, чувствуя себя неловко. — Я. — Я говорил об этом с Ибрагимом, дочка. Как ты знаешь, дворец Шах Султан сейчас пустует. Если ты согласишься, то Вы с Ибрагимом после свадьбы снова смогли бы там поселиться. Тем более, что этот дворец очень близок для Ибрагима. — Конечно, — ошарашенно произнесла Ханзаде. — Ибрагим Паша ведь столько всего пережил там. Сулейман коснулся рукой плеча дочери и, глядя ей в глаза, произнёс. — Ханзаде, все будет так, как решишь ты. Ты подумай, а потом сообщишь мне свое решение. — Конечно, — кивнула Ханзаде и растерянно добавила. — Я обязательно подумаю над этим, отец. — Вот и хорошо, — улыбнулся мужчина. — А сейчас пойдём, — пригласил Сулейман. — Я велел подготовить нам с тобой лошадей.Совершим прогулку. Ханзаде радостно улыбнулась, услышав это, и сделала шаг. Но Сюмбюль Ага, который был бледный, словно мел, остановил их. — Повелитель, Ханзаде Султан. — Сюмбюль поклонился и, запинаясь, произнёс. —Повелитель. Отец и дочь переглянулись, ничего не понимая. А Ханзаде промолвила. — Сюмбюль Ага, что тебя так испугало? Что произошло? Сюмбюль Ага посмотрел на молодую женщину, беззвучно произнес имя Аллаха и, набравшись смелости, сказал: — Повелитель, Фатьма Султан Хазретлери вернулась. Она вернулась, не предупредив. — Скажи, что я позже её приму, — произнёс Сулейман. — Скажу, — затряс головой евнух, все также запинаясь. — Скажу, Повелитель. Только это ещё не всё. — Как это? — нахмурился Сулейман. — Что ещё произошло, Сюмбюль Ага? — Ээ — протянул Сюмбюль. — Повелитель, Фатьма Султан вернулась не одна. Хатидже Султан с детьми с ней приехала…