***
Телдрин, чтоб его даэдра впятером драли, Серо всё никак не желал приходить в сознание, и Нерин уже ощущала на своей спине прикосновение липких пальцев паники. Негнущимися пальцами она расстёгивала ремешки его доспеха, матерясь вполголоса, а внутри молясь всем возможным богам. – Ты, самоуверенный облезлый идиот, не мог мне раньше сказать... Сдохнешь тут – сам виноват будешь... Виновата была она, как и всегда, как и во всём. Конечно, стоило намного раньше обратить внимание. Внезапные приступы кашля донимали Телдрина и прежде, но он лишь отмахивался – неважно, несерьёзно, не обращай внимания, Швабра. – «Не обращай внимания», – зло пробормотала она себе под нос, наконец стягивая с Телдрина злополучный нагрудник, крепившийся, казалось, доброй дюжиной всяких ремней и застёжек. – «Всё в порядке», конечно же, да, кретин. Она злилась... О да, она определённо злилась! Ведь злость служила прекрасным отвлечением от страха – тягучего, обволакивающего, леденящего внутренности и сковывающего движения. Нынешние неприятности, как им и положено, ничем не были обещаны. Обычный день, прошедший в пути с севера на юг, с небольшими отклонениями от тракта, закончившийся привалом в лесу. Погода позволяла продвигаться вперёд почти до темноты, так что лагерь они разбивали уже в прохладных сумерках. Успели лишь набрать валежника, развести костёр – а затем всё пошло не так, как надо. Нерин не имела ни малейшего понятия, почему Телдрин зашелся в приступе кашля – причём кашля настолько сильного, чтобы заставить его потерять сознание. Какая-то давняя проблема, даэдра знают чем вызванная? Зимовка на промозглом пепельном Солстхейме? Недавняя встреча с ледяным драконом? Всё вместе? Неважно. Нерин размяла озябшие пальцы, чтобы вернуть им чувствительность, и глубоко вздохнула, пытаясь справиться с нервной дрожью. Она не была ни целителем, ни даже сколько-нибудь сносным магом. Призвать пару мечей – да, конечно, не вопрос, но целительство? Магия восстановления, которой обучаются годами? Её ладони легли на грудную клетку, вздымавшуюся в такт тихому прерывистому дыханию, и Нерин ощутила, как кожа под тонкой рубахой пульсирует лихорадочным жаром. Меньше расстояние до тела – выше эффективность. Так говорила старая целительница-босмерка, латавшая ей раненую ногу; а других учителей магии восстановления у неё не было. Не слушать, как глухо и страшно булькает в чужом горле. Не смотреть на капли пота, выступившие на искривлённом гримасой лице. Сосредоточиться. Поисковое заклинание забирает совсем немного магического запаса, если точно знать, что искать; именно потому целители обучаются подолгу, изучая строение тела и виды болезней. Даже самый нерадивый юный лекарь после года обучения способен быстро исправить почти любую проблему с лёгкими, ведь немилосердный Скайримский климат вынуждает местных магов начинать обучение именно с этого. Но когда нет ни знаний, ни навыков, приходится внимательно вглядываться – считывать ощущения каждую секунду, словно просеивать меж пальцев песок, выискивая крупицы золота. Тянущая боль под левой ключицей приходит неожиданно и сигнализирует: магический запас вот-вот кончится, пора тянуться к сумке с заветными склянками. Зелье восстановления магии имеет довольно поганый вкус, но главное, что после него можно продолжать. Спустя полчаса – или полвечности? – от первоначальной концентрации Нерин остались лишь жалкие ошмётки. Зрение плыло, в горле саднило от бесчисленных зелий магии, и если бы её руки не были прижаты к груди Телдрина, их бы давно колотило крупной дрожью. Паника почти ощутимо пропитывала внутренности холодным ядом, нарастая с каждой минутой. ...Да, он толстокожий упрямый кретин; пускай, это она переживёт! И плевать, что она до сих пор не смогла простить Телдрину свою глупую, наивную влюблённость в него, о которой он наверняка даже не знал. И то, что он, пусть не понимая того, вынудил её выбирать между чувствами к нему и своими принципами – тогда, год назад, под Солитьюдом – не имело никакого значения. Ни малейшего. Неважно, неважно, неважно. Лишь бы жил. Тыльной стороной ладони Нерин стёрла заливающий глаза пот и, отвлекшись, едва не пропустила его – крохотный, едва различимый отклик от поисковой магической искры. Вздрогнула от неожиданности и внезапной надежды, судорожно сглотнула. Не время для эмоций. Только не упустить! Новый поиск – более детальный, более утомительный, но и более прицельный – наконец обнаружил притаившийся глубоко под рёбрами комок, тяжёлый и вязкий, сочащийся гнилью. Рядом с ним Нерин поставила маячок, крохотную магическую искру, чтобы не потерять, и переключилась на подготовку к следующему этапу. Вдох, выдох, успокоиться. Самое трудное позади, молодец, хорошо потрудилась, дальше тоже всё получится. Должно получиться. Обязано. Сначала вновь прочитать над Телдрином «Лечение» пару раз – Нерин уже не уверена, что без магической подпитки у него сейчас хватает сил дышать. Затем самой хлебнуть воды, наскоро умыться и перевести дух, ведь кому поможет свалившийся в обморок целитель? Наконец, достать из сумки последние две голубые склянки, приложив при этом изрядные усилия, чтобы своими же трясущимися руками не расколотить их – последнюю оставшуюся надежду. О Азура, только бы всё получилось...***
Когда она открыла глаза, солнце уже понемногу подбиралось к зениту. Под щекой было мягко и тепло, но в голове и горле будто имперская кавалерия скачки устраивала... Первым желанием Нерин было отвернуться от заливавшего лицо солнечного света и упасть обратно в тишину и сон. Изнурённое тело глухо ныло, как после двадцатимильного марш-броска, и казалось сделанным из студня; содержимое головы, если верить ощущениям, тоже немногим от студня отличалось. Вторая же мысль окатила её ледяной волной страха, мгновенно сжавшего грудь. – Телдрин! Ей казалось, что она выкрикнет имя в полный голос – но тот не послушался, предоставив лишь полузадушенное сипение. Мышцы сработали чуть лучше, поэтому Нерин уже сидела к тому моменту, как услышала ответ. – Тут я. Телдрин сидел в двух шагах от неё, укутавшись в тёплый плащ и нахохлившись. Звучал он куда хуже, чем выглядел – а выглядел он довольно паршиво. Живой. Кривая ухмылка, усталость в сощуренных глазах, глубже обычного прорезавшие лицо морщины – Нерин торопливо обшаривала его взглядом, страшась заметить признаки нового приступа и не позволяя себе до конца поверить в то, что всё обошлось. Телдрин, перехватив её изучающий взгляд, склонил голову по-птичьи набок и коротко усмехнулся: – С добрым утром. И только тогда Нерин выдохнула – судорожно, выпуская из сведённых спазмом лёгких всю горечь и отчаяние прошедшей ночи. Глаза предательски резануло, выбивая слёзы, и она часто заморгала и отвернулась, не желая показывать слабость. – Выглядит так, будто вчера тут была знатная попойка, – проскрипел Телдрин, смешливо прищурившись и кивнув на валявшиеся вокруг пустые склянки из-под зелий. – Представь, как я удивился... – Как ты удивился?! – взвилась Нерин. Ещё не успевший исчезнуть ужас, что гнездился в её груди с вечера, мгновенно вспыхнул искрящим раздражением и растворился в нём без остатка. – Как я, мать твою через скампа, удивилась вчера, ты не хочешь узнать?! – Злиться на него оказалось гораздо проще и приятнее, чем сходить с ума от страха за его жизнь. – Ты тупой кусок безответственного гуарьего дерьма, Телдрин Серо! Какие даэдра тебе мешали сказать, что тебе херово? Даэдра выебонов?! Кретин! Телдрин снёс вспышку гнева молча, не переменившись в лице, но на мгновение Нерин почудилось, что на дне его глаз плещется чувство вины... Это у Телдрина-то? Но раньше, чем Нерин успела в это поверить, он отвернулся к кипящему над костром котелку, а затем протянул ей чашку с горячим ароматным отваром. Как давно он очнулся, что вода уже успела вскипеть? Нерин не успела спросить об этом. – Ты где таких слов набралась, Швабра? Юным леди не полагается такое знать. Она мрачно уставилась на чашку, которую приняла от Телдрина совершенно автоматически; клубы пара, поднимавшиеся от напитка, пахли снежноягодником и чем-то ещё. Гнев понемногу стихал, взамен приходило глухое раздражение и возвращалась усталость. – Юным леди не полагается и за драконами по горам гоняться, – пробормотала Нерин вполголоса. – Сплошные ограничения у этих юных леди, гуар им в гузно. – Нерин! – Телдрин издал короткий смешок, затем укоризненно покачал головой: – Не выражайся. – ...Говорит мне образец добродетели Телдрин Серо. – Вот же язва! – в его голосе прозвучало почти восхищение. – Выпороть бы тебя за неуважение к старшим. – Катись к Дагону в задницу. Телдрин, кажется, успел взбодриться и развеселиться, а вот Нерин ощущала себя выжатой до последней капли. Невыносимый. Невыносимый, невыносимый, невыносимый! Она покрепче сжала в ладонях чашку с отваром, сдерживая рвущиеся с языка обидные слова, что успели скопиться за прошедшие месяцы. Как она ненавидела себя и за эти обвинения, и за то, что они оставались невысказанными... Имеет ли она право говорить ему всё это? Вообще или в этот момент? Чего она ждёт в ответ? Так много вопросов. ...За спиной хрустнули мелкие веточки, отмечая медленные нетвёрдые шаги. Телдрин опустился на землю совсем рядом с ней и вздохнул: – Можно? Раньше, чем Нерин успела ответить, он привалился к её спине своей и умолк. Тёплый. Живой. Первые полдюжины секунд были чистым наслаждением – а потом Нерин снова начала думать. – Телдрин? – Я. – Ты чего? В повисшей тишине вновь различимым стало сердцебиение. – Спасибо. Ей послышалось? Лопатки ощущали мягкое тепло чужой спины, вздымавшееся в такт дыханию – не то её, не то Телдрина. Разум предлагал десяток, сотню, тысячу сочащихся ядом вопросов, но слушать его в кои-то веки не хотелось. – Пожалуйста.