***
Дорога впереди осторожно огибала форт Греймур и дробилась на две части. Прежде они намеревались пройти прямо, к видневшимся впереди горным пикам, за которыми скрывался Фолкрит. Но теперь... Телдрин взглянул на шедшую чуть впереди Нерин и поджал губы. Она держалась молодцом и даже сама продолжала нести почти всю свою долю припасов – ему удалось отобрать у неё только самое тяжёлое. Но за две прошедшие ночи он почти не видел её спящей, да и на дневных переходах она едва заметно вздрагивала от боли при каждом неудачном шаге. Будь её перелом попроще, Телдрин бы уже давно привёл всё в порядок – пусть не за один раз, но в три-четыре приёма вернул бы осколки костей на нужные места... Однако рука оказалась в гораздо более плачевном состоянии, и ему попросту не хватало знаний на то, чтобы исправить всё. Так что теперь Телдрин надеялся лишь на Вайтран, лежащий в двух днях пути на восток. Крупный город обещал хороший отдых, опытных целителей и пополнение запасов... Только бы успеть добраться до него раньше, чем обезболивающие зелья подойдут к концу. Дорога разветвлялась под самыми стенами древнего форта, сейчас занятого войсками нового правительства, и Нерин прибавила шагу. Стараясь избежать общения с бывшими товарищами по оружию? И почему-то прошла прямо. – Швабра, эй! – Телдрин догнал её, лишь в последний момент сообразил не хватать за плечо и обогнал, заслонив ей путь. Нерин подняла на него взгляд, в котором усталость и упрямство были смешаны в равных пропорциях. – Что? – Как «что»... – Телдрин от неожиданности аж потерялся на секунду. – Нам же налево, в Вайтран. Там и целители, и лекарства. – Плевать. До Фолкрита осталась всего неделя пути. – Ты серьёзно? Нет, погоди, я не ослышался? – Где-то внутри тихо закипала ярость, и Телдрин понизил голос, чтобы невольно не дать ей выход. – Ты считаешь, что... Погоди, в голове не укладывается... Ты ведь в курсе, что зелий обезболивания тебе хватит только на два дня? – На четыре, – поправила его Нерин. Встретила озадаченный взгляд и пояснила с невероятным, немыслимым, неправдоподобным спокойствием: – Зелий хватит на четыре дня. Я экономлю. – О Азура милостивая... Телдрин замолчал, схватившись за голову. Невыносима. – Ты... – замер на секунду, подбирая слова, – самая большая идиотка из всех, кого я знаю. Честно. Самая-самая. От услышанного хотелось кричать, но твердолобая невозмутимость Нерин обезоруживала настолько, что крик замерзал в глотке. – Нет никакой надобности идти в Вайтран, Телдрин. Очень уж большой крюк. – Всего полнедели. Не больше, – его не покидало ощущение полной абсурдности спора, и фразы получались обрывистыми, короткими. – В Вайтране храм Кинарет. Где искать хороших целителей, как не там? – В Фолкрите тоже есть целители. – И кладбище. – Дался тебе этот Вайтран! – Нерин, казалось, начала раздражаться. – Тебе надо, ты и иди, а мне там делать нечего! В голове Телдрина промелькнула шальная мысль: а если просто уволочь её силой... Худший план. Просто худший. Хоть и по-своему притягательный. – Тебе необходимо лечение, причём срочно, – он заговорил медленно, с трудом подбирая слова. В груди тяжёлым комком пульсировали тесно сплетённые гнев и непонимание, но нельзя было давать им волю. Ни за что. – Любые твои планы подождут, когда ты в таком состоянии. Нерин уставилась на него тяжёлым – хоть гвозди забивай – взглядом исподлобья и отчеканила: – Ноги. Моей. В Вайтране. Не будет. – Да почему?! – Не твоё дело. –С какого хера лысого оно не моё, а?! – Это моё здоровье, и тебя оно не касается! – И поэтому ты так старательно пытаешься от него избавиться, да?! Завязывай со своими самоубийственными наклонностями, ты мне живой нужна! Нерин поперхнулась уже заготовленной было язвительной отповедью и недоверчиво уставилась на него. – Зачем? Ох. Телдрин почти услышал звук захлопнувшейся мышеловки. Попался. «Зачем нужна живой»... Вот и как тут ответить? Честный ответ неизбежно обрубал их нынешние хрупкие отношения партнёров и соратников, уклончивость же могла стоить ему тех крох доверия, которые Нерин сейчас выдавала неохотно – буквально на вес золота. Оставалось сменить тему: – Со словом «самоубийственные» ты, значит, не споришь? Теперь настал её черёд замяться с ответом. Телдрин, поджав губы, проследил за её блуждающим взглядом и уверился в своих опасениях. Видел он такое, и видел не раз. Чаще всего в первые годы после Великой войны, реже – у новобранцев после крупного сражения. Только вот до сих пор не понял, как говорить с теми, кто разучился ценить свою жизнь. Растерявшая весь запал Нерин тем временем нервно пыталась подобрать слова: – Я... – Идём в Вайтран, и это не обсуждается, – Телдрин встретил её затравленный взгляд и ощутил горький прилив сочувствия, но собрался с силами и продолжил: – В сам город я могу сходить один, займусь покупками и договорюсь с целителем. Сможешь подождать неподалёку от города? В глазах Нерин вспыхнуло безграничное облегчение, в этом он готов был поклясться. – Смогу. Смогу! – повторила она поспешно, словно боясь спугнуть разрешение ситуации, что казалась неразрешимой. – Медоварни Хоннинга. Я могу там остановиться. Это не таверна, но меня пустят, я уверена. Отлично. Он чувствовал себя выжатым досуха – выяснение отношений словно вытянуло из него все силы – и сейчас хотел либо уснуть, либо напиться. Но... Нерин баюкала покалеченную руку, молча глядя на восток, и Телдрин ободряюще улыбнулся ей: – Тогда пошли.***
Говорят, по городам можно делать вывод о тех, кто в них живёт – и Телдрин эту мысль разделял касательно Вайтрана, всегда вызывавшего у него смесь брезгливости и недоумения. Как норды могли называть вот это – тут Серо обыкновенно корчил свою фирменную кислую рожу – гордостью Скайрима? Захолустье какое-то, честное слово, даром что стоит не в глухом медвежьем углу, а, считай, в самой середине провинции; да ещё и псиной воняет постоянно безо всяких видимых на то причин. Хотя… А какое в таком случае мнение можно было бы составить о нём самом и о его соотечественниках? Даже если не брать в расчёт опустошённый Красным годом остров Вварденфелл – материковую часть Морровинда тоже нельзя было назвать щедрой. Скудная, измождённая пепельными бурями, скупая на проявления любви отчизна… Если бы только любви. Телдрин скрипнул зубами. Столько времени вместе, а он всё равно никак – никак, Дагон его забери! – не мог понять, что творится в башке у Нерин. Это бесило. Да, война. Да, стократно да, конечно, это ужасно. Но он повидал уже достаточно войн, чтобы понять – для большинства это лишь вопрос выживания. Не попасть под удар противника, избежать кары государевой, примириться со своей совестью… Последняя для таких идеалистов, как Нерин, оказывалась обыкновенно страшнее и врагов, и правителей. Если от них ещё можно было спастись, укрыться или отбрехаться, то совесть – беззубо шамкающее чудовище – настигала всегда и не отпускала до самого конца, каким бы он ни оказался. Некоторым удавалось откупиться от неё обещаниями и клятвами, кто-то достигал потрясающих высот самообмана и переставал обращать внимание на то, что медленно гложет его душу, иные выбрасывали свои прежние принципы и ковали для себя новые – по новой мерке. Помимо жизней война всегда забирала и спокойный сон. Первые ночёвки на пути из Солитьюда вымотали Телдрину все нервы – Нерин то и дело просыпалась с криком. Пару раз он, подойдя поближе, замечал на её щеках мокрые дорожки от слёз… После этого Нерин стала с головой укутываться в одеяло, как в кокон. Она вообще старалась теперь не показывать ему своих слабостей и изъянов… Безнадёжная затея для той, в чьём разбитом сердце не было ни единого целого кусочка – такого, который можно было бы предъявлять со словами «смотри, я в порядке». Но она пыталась. Упрямилась, огрызалась, отмахивалась от предложений помощи и лишь всё глубже погружалась в беспросветную тоску. С самого своего возвращения Телдрин ни разу не слышал её смех. Почему? Почему, почему, почему?! Если бы она вообще не доверяла ему, Телдрин бы понял это и принял – он заслужил. Но, к его удивлению, Нерин без доли сомнений полагалась на него: в бою она доверяла ему свою спину, на ночёвках спокойно засыпала, когда был его черёд сторожить… Да и вообще спать стала крепче в сравнении с первыми днями. Но – никакой откровенности. Её мысли были полнейшей загадкой, её переживания оставались с ней, её скрытность бесила до умопомрачения! И, вместе с прочими загадками, оставалась совершенно непонятной. Телдрину казалось, что каких-то осколков этой мозаики попросту не хватает. Раз за разом он перебирал известную ему информацию и снова заходил в тупик, лишь запутавшись во всех своих догадках, как кот в растрёпанном мотке ниток. Гордость? Злость? Обида? Вина? Недоверие? Ещё и это её страстное нежелание идти в Вайтран… С ним-то, во имя Азуры, что не так?! В тщетной попытке найти ответ Телдрин огляделся вокруг. Приближающийся вечер приглушил дневную суету городского рынка и смазал краски, накрыв улицы пеленой сумерек. Вайтран и прежде не впечатлял, а сейчас и вовсе напоминал побитого пса, еле подволакивающего лапы после полученной трёпки. Телдрин не расспрашивал, как прошёл штурм города Братьями Бури, но последствия были видны невооружённым глазом и сейчас, спустя полгода. Пара домов сгорела, ещё десяток щеголял развороченными стенами – от катапульт, должно быть. Наиболее пострадавшие здания, похоже, уже разобрали, потому как починить их было дороже, чем построить новые… Всё выглядело так, словно битва при Вайтране прошла тяжелее, чем даже взятие Солитьюда. И жертвы… Ну конечно, они были.***
– Завтра утром. Нерин повернулась к нему и медленно заморгала, щурясь на свет. – Утром, – повторил подошедший к лежанке Телдрин. – Йенссен из храма Кинарет. Говорит, что хорош в магии Восстановления. С нас – пожертвование храму не меньше двухсот септимов. А ты всё равно не спала. Откинув одеяло, Нерин села, осторожно прижимая к груди перевязь с рукой. Как? Как обычно, она не успела задать вопрос. – Дыхание, Швабра. Дыхание. Уголки губ Телдрина чуть приподнялись в усмешке – а затем он развернулся на пятках, чуть покачнувшись, и направился к лестнице, спускающейся на первый этаж. Проводив его взглядом, Нерин рассеянно пригладила рукой волосы. Горькое чувство благодарности растекалось по груди, сдавливая её и порождая новый прилив вины. Она не стоила его беспокойства ни на полсептима. Покалеченная рука была только её виной и её проблемой – и то, что Телдрин тратил столько времени и сил на её лечение… С тихим вздохом она поднялась и пошла следом. Поздним вечером первый этаж медоварни был почти безлюден – только её владелец, пожилой лысеющий норд по имени Сабьорн, скучал за стойкой, без особого интереса перелистывая страницы какой-то книги. При виде Нерин он несколько оживился и даже отложил было чтение, но не увидел на её лице желания вступать в беседу и, сделав какие-то свои выводы, наклоном головы указал в сторону двери: – Ваш спутник недавно вышел. Нерин благодарно кивнула. Сабьорн пробормотал что-то вроде «дброночи» и, потеряв всякий интерес к общению, продолжил читать. В начале зимы, когда готовилась атака на Вайтран, Братья Бури встали лагерем под стенами города; избытком дисциплины они, в большинстве своём, не страдали, так что расположенная поблизости медоварня Хоннинга тут же привлекла самое пристальное внимание. Нерин, уже успевшая к тому моменту обзавестись определённой репутацией, пригрозила тогда лично зарубить каждого солдата, кто будет замечен за грабежом – и получила за это огромную признательность медовара и обещания любой посильной помощи. Хвала Азуре, что обязательная светская беседа не входила в представления немногословного Сабьорна о гостеприимстве. Нерин вышла на улицу, прикрыла за собой дверь и зябко поёжилась. Несмотря на то, что короткое северное лето подходило к концу, дни ещё стояли довольно тёплые – однако их завершение уже приносило ощутимую прохладу. Близкая полночь залила небо чернилами, и вышедшая из тёплого света ламп Нерин часто заморгала, привыкая к темноте. – Швабра? Ты тут что забыла? – Завязывай так меня звать, а? – дежурно огрызнулась она, поворачиваясь направо, на звук голоса. Телдрин, сидевший на бочках у стены пристройки, неопределённо махнул рукой в ответ – мол, услышал, но не обещаю – и обратно привалился спиной к стене, устраиваясь поудобнее. Нерин забралась на соседнюю бочку. Тихонько зашипела из-за того, что потревожила больную руку; аккуратно коснулась лопатками стены и тут же отстранилась – холодно. Тонкая льняная рубаха почти не создавала преграды между тёплой кожей и холодным камнем. Телдрин неодобрительно покосился на неё, и Нерин ощутила тонкий укол вины: может, он один хотел побыть? А она пришла, шумит тут, ёрзает… – Сиди, я быстро, – с этими словами он вдруг единым лёгким движением соскочил с бочки – и скрылся за дверью медоварни. Что? Куда? Нерин чувствовала, что не успевает за его ходом мыслей – как и не успевала никогда. Так же и год назад она думала, что они просто в очередной раз поорут друг на друга да помирятся – а Телдрин вдруг разорвал контракт и уехал раньше, чем она поняла, что он не шутит. И с самого его возвращения ей казалось, что она сидит на пороховой бочке. Всегда готова ко взрыву, всегда начеку – но без возможности предугадать, в какой момент у него на этот раз сдаст терпение… В какой момент она снова останется одна. Дыхание перехватило приступом паники, и Нерин шумно втянула воздух сквозь сжатые зубы. Вдох. Выдох. – Еле нашёл! Она вздрогнула от неожиданности: погрузившись в свои мысли, совсем не заметила, что Телдрин вернулся. А он уже накидывал ей на плечи тёплый плащ – один из тех, что они использовали при путешествии в непогоду. Хотя первая попытка вышла комом… Буквально комом ткани, поднесённым к лицу Нерин: слишком высокой была бочка, на которой она сидела, и Телдрину не хватало роста, чтобы перекинуть плащ ей за спину. Она тихонько фыркнула, здоровой рукой прикрыв непрошеную улыбку – озадаченность на лице Телдрина дорогого стоила. Тот в ответ молча прищурился, а затем вдруг оказался так близко, что Нерин почувствовала тепло его дыхания. Секундой позже к ней всё же пришло понимание, что Телдрин, отчаявшись перекинуть плащ сверху, просто решил одной рукой завести его за спину, а другой расправить… Но это было слишком, слишком уж похоже на объятия! Во имя Азуры, чтоб ему… Как перестать так на него реагировать, кто бы подсказал? Пытаясь справиться с собой, она почти не заметила, как Телдрин всё же укутал её в плащ – бережно, даже не потревожив правую руку – и сел рядом. Издал тихий смешок: – Видела бы ты выражение своего лица сейчас. Нерин неловко пожала левым плечом, изо всех сил понадеявшись, что темнота скрывает заливший щёки румянец. Телдрин снова негромко фыркнул, но продолжать разговор не стал. Оба замолчали, глядя на усыпанное звёздами небо и думая каждый о своём. Застывшую в воздухе мирную тишину нарушало лишь журчание ручья, протекавшего неподалёку. Немногим дальше него, возле какой-то из пригородных ферм, дрожал одинокий огонёк факела – вероятно, в руке не менее одинокого стражника. А ещё дальше виднелась громада Вайтрана, над которой драгоценной короной высился ярлов замок. Совершенно не тронутый катапультами при штурме города, невесело улыбнулась Нерин. Несправедливо. Да и разве в справедливости может быть смысл? Горечи, хранившейся в её груди все эти месяцы, стало слишком много. Ещё чуть-чуть, и перельётся через край. Нерин глубоко вдохнула, как перед входом в холодную воду подземного озера, и заговорила: – Ты помнишь Лидию? Телдрин повернулся к ней, задумчиво прищурился, пытаясь вспомнить. – Хускарл, – пояснила Нерин терпеливо. – Нордка. Из Вайтрана. – А, понял! Это та, с которой вы вместе напились тогда? Леди «в-первую-очередь-я-девушка-поэтому-не-буду-говорить-слово-задница», да? Развеселившийся было Телдрин вдруг осёкся на полуслове. Уставился на неё широко раскрытыми глазами и севшим голосом уточнил: – Из Вайтрана, ты сказала. И ты вспомнила о ней сейчас, потому что… – Я не знала, что она осталась защищать город, – Нерин заговорила совершенно безэмоционально; с таким же спокойствием шахтёр может задумчиво пересчитывать, сколько пальцев у него осталось после пережитого взрыва. – Наши отряды столкнулись на улице, ведущей к рынку. Слова выходили с трудом, их хватало лишь на короткие фразы. Но долю удовлетворения ей приносило уже то, что обдуманные на сто, на тысячу раз мысли наконец оказывались озвучены – впервые за долгое время. – Она была в шлеме, так что я её не узнала. Она меня – вероятно. Мы сражались друг с другом… Рассказ давался всё тяжелее, и Нерин вцепилась здоровой рукой в полу плаща, скомкала её. Телдрин накрыл её ладонь своей. – Мне удалось… обойти её защиту. Ранить. В живот, – Нерин судорожно выдохнула. – Когда она упала, с неё слетел шлем. Я её только тогда узнала. Только тогда, понимаешь?! Телдрин слушал молча, не перебивая, и только машинально гладил тыльную сторону её ладони. Его собственные пальцы слегка подрагивали. – Я… – Нерин сглотнула вязкую слюну и продолжила говорить. Потому что почти законченный рассказ нельзя было обрывать на полуслове. – Я отнесла её к нашим целителям. Чтобы помогли, вылечили. Сама ушла, меня ждал мой отряд. Я несла за них ответственность. Она сдавленно всхлипнула – и поникла, будто лишившись последних сил. Помолчала пару секунд, прислонилась спиной к стене, запрокинула голову и посмотрела на затянутое облаками тёмное небо. – И мы победили. А Лидия умерла. Телдрин молчал долго. Тихонько гладил её ладонь – своей правой поддерживал снизу, а пальцами левой словно рисовал невидимые линии от запястья до ногтей – и не говорил ничего. Нерин была безмерно ему благодарна за эту тишину. Стало бы только хуже, начни он утешать её какими-нибудь замшелыми банальностями: это не твоя вина, это случайность, это война, такое случается… Каждую из этих фраз она говорила себе десятки и сотни раз – и они почему-то не спешили помогать. Тишина была гораздо честнее, чем красивые пустые слова. Она позволяла не думать, не вслушиваться, не вникать – а лишь сидеть молча и ощущать тёплые бережные прикосновения к своей ладони. Нерин успела настолько к ним привыкнуть, что вздрогнула от неожиданности, когда Телдрин отстранился. А он задумчиво потёр лоб и уставился на неё с долей замешательства в глазах. На этот раз она постаралась его опередить: – Можешь ничего не говорить, – растянула губы в слабой улыбке, чтобы успокоить: мол, не так всё плохо. – Я прекрасно знаю, что это не… Что это просто стечение обстоятельств. Ничего больше. Я справлюсь, можешь не переживать. Телдрин в ответ гневно прищурился: – Вижу я, как ты справляешься… – Ну простите, пожалуйста! Нерин попыталась всплеснуть руками и тут же зашипела от боли – злополучный перелом опять наказывал её за импульсивность. Пока она пыталась справиться с нахлынувшими ощущениями, Телдрин молчал. А после того, как она восстановила дыхание, сказал неожиданно спокойно: – Я буду на твоей стороне. Что бы ни случилось. – Врёшь, – на мгновение скривилась Нерин. – Ты же всегда со мной споришь. – Спорю, – невозмутимо подтвердил Телдрин. – Ещё бы не спорить, когда ты какую-то дичь творишь! Она попыталась саркастично хмыкнуть в ответ, но получилось что-то вроде всхлипа. А Телдрин, будто и не заметив этого, продолжил: – Но оружие против тебя я поднимать не буду. Ни за что. Клянусь жизнью. Нерин растерянно уставилась на него, ища следы насмешки или неискренности, но не смогла их найти. Телдрин смотрел на неё, не отводя взгляд, и выглядел серьёзнее, чем... Наверное, серьёзнее, чем когда бы то ни было. – А… Э… Она, должно быть, выглядела со стороны очень глупо с этим вот растерянным хлопаньем ресницами – но он застал её врасплох, и Нерин совершенно не представляла, что тут можно ответить. Жизнью? Как это понимать? Он… настолько серьёзен? Или это для красоты фразы? Телдрин ещё несколько долгих секунд изучающе вглядывался в её застывшее лицо, ожидая ответа. Не дождавшись, резко отвернулся с раздражённым не то рыком, не то стоном и закрыл лицо ладонями. Пробормотал глухо: – Забудь, Швабра, просто забудь… – и вдруг осёкся, словно что-то вспомнил. Заговорил вновь – на этот раз решительно и поспешно:– Нет. Не забывай. Даже не вздумай. Нерин молчала, боясь перебить: Телдрин, кажется, никогда прежде не показывал ей какие-то отличные от гнева эмоции настолько открыто… и беззащитно? А он продолжал говорить, хоть и по-прежнему повернувшись к ней спиной. – Я буду защищать тебя столько, сколько потребуется, пусть даже от твоих собственных кретинских решений! А они у тебя порой – ну просто вершина идиотизма, честное слово, Швабра, я бы такое ни в жизнь не придумал… Да, и буду помогать, как смогу. Подлечу, например, сколько умею – ну, не руку твою, понятное дело, ты сама её состояние видела, от моего лечения её скорее окончательно оторвёт ко всем скампам – но с чем-то попроще подсоблю, конечно. Буду… Ну, не знаю, ещё что-нибудь буду! Да во имя драной бороды Шеогората, чтоб им всем!.. Как барды и все прочие для такой херни вообще слова подбирают?! Нерин тихо уткнулась лбом в его спину. Телдрин умолк на полуслове и напрягся, лопатками ощутив, как она вздрагивает – а затем услышал тихий смех. Сперва он не поверил своим ушам: слишком уж давно в последний раз слышал подобное. Но когда, аккуратно отстранившись, он развернулся к ней, то в самом деле увидел, как Нерин, прикрывая широкую улыбку рукой, не слишком старательно пытается перестать хихикать. Не показалось. Телдрин выдохнул с облегчением – и тут же поспешил стереть со своего лица непрошеную глупую улыбку. Грозно прищурился: – Хватить ржать, когда старшие говорят! – и, ухмыльнувшись, небрежно отвесил ей щелбан, чем вызвал новый взрыв смеха.