Изнутри и извне

       – По меньшей мере пятеро, – шепнул Телдрин.       Нерин прищурилась, пытаясь высмотреть за изгибом дороги шедших навстречу путников, но тесно сплетавшиеся ветви – усыпанные густой хвоей еловые и осиротевшие к середине осени берёзовые – мешали разглядеть хоть что-то. Использовавший магическое «Обнаружение жизни» Телдрин тихо проворчал:        – Или даже шестеро.       Плохой расклад.       Мирные люди чаще странствуют или по одному-двое, или целым караваном. С конями, повозками, неутихающим гомоном – словом, со всем тем, что легко заметить издалека.       Может, конечно, и эти ребята были обычными путешественниками… Но бережёного Азура бережёт.        – Обойдём?        – Хорошо бы, – откликнулся Телдрин. – Но точно не справа. Иначе окажемся в Фолкрите слишком, слишком быстро.       Нерин кинула взгляд на скалистый обрыв и молча согласилась.        – Назад не отойти, – продолжал рассуждать Телдрин. – Заметят. Может, влево?       Высившаяся слева башня едва выглядывала из-за деревьев и выглядела совершенно мирно, но Нерин не обманывалась: именно под щербатыми серыми стенами Ралоф с ещё парой человек зимой повстречал разбуженного и злого, как ночная метель, сприггана – и чудом унёс ноги. Древесные духи известны были своей любовью к выбранному жилищу, так что даже лишние пять шагов в его сторону сейчас были бы очень плохим выбором.        – Не вариант, – вздохнула она, и Телдрин нахмурился сильнее.        – Погано. Значит, прямо?        – Значит, прямо.        – Пошли.       Идти не хотелось, но Нерин кивнула – и украдкой покосилась направо, на Телдрина. Он в очередной раз проверял крепления доспеха, подтягивая какие-то ремешки и задумчиво цокая языком.       Это зрелище успокаивало.       …За злополучный поворот они вышли одновременно. От взгляда на шестёрку «мирных» странников горло тут же сдавило дурным предчувствием. Заношенная кожаная броня, мечи в ножнах и пропитые физиономии, озарившиеся радостью при их виде.       Ещё бы, шестеро-то на двоих.        – А не далековато тебя занесло от Морровинда, братишка? – подал голос шедший первым пузатый норд, из светлых волос которого выглядывала солома, а из ножен – потёртая рукоять короткого меча.       Рослый угрюмый парень с двуручником и улыбчивый живчик с булавой на поясе встали рядом с ним, всем своим видом показывая, что без ответа никто никуда не пойдёт. Остальные трое – длинноносый босмер и похожие, как братья, парни с простыми крестьянскими рожами – держались подальше; у них за спинами Нерин разглядела луки.       Неприятный, неприятный расклад.        – Дела много куда завести могут, – невозмутимо и даже с долей дружелюбия ответил Телдрин, которому, очевидно, предназначался вопрос.       Нерин давно привыкла к тому, что её не воспринимают всерьёз, ведь она не мужик, обвешанный железяками – а о том, насколько быстро при наличии опыта можно призвать мечи, знали лишь немногие. И иногда это усыпление бдительности было весьма удобно… Но оно же порой мешало впечатлить противника и разойтись без кровопролития. Палка о двух концах.       Светловолосый громила тем временем перекинулся быстрым взглядом с товарищами и оскалился в обманчиво миролюбивой – и никого не обманувшей – щербатой улыбке.        – Оставляешь девку и доспехи нам, серожопый, и уходишь по своим делам целым.       Зубы Телдрина скрипнули так, что даже она услышала.       Надежда разойтись мирно таяла быстрее, чем снег под драконьим дыханием.       Воздух справа от неё дрогнул, и Нерин незаметно скосила взгляд, больше почувствовав, чем увидев сотворяемую магию. Пальцы Телдрина едва заметно шевелились в такт тихому речитативу, сплетавшему заклинание – призыв атронаха, судя по всему.       Словно почуяв приближение неприятностей, державшийся поодаль босмер начал поднимать лук, и братья-крестьяне последовали его примеру.       Наблюдательные ублюдки.       Преимущество будет у того, кто начнёт действовать раньше.       Нерин сорвалась с места, на бегу вычерчивая в воздухе пару рун Сехт и скороговоркой шепча сдвоенное заклинание. Трёх шагов хватило, чтобы магия сгустилась в её ладонях холодной тяжестью призванных мечей. Того же времени лучникам хватило, чтобы прицелиться и выстрелить.       Нерин пригнулась, надеясь уклониться – но стрелы прошли далеко справа, словно лучники целились вовсе не...        – Вот же срань! – рвано выдохнул за её спиной Телдрин, и её сердце пропустило удар.       Война научила её разным вещам; многие из них несли лишь боль, некоторые были полезны. От большинства из них Нерин рада была бы избавиться – но они впитались в кости и вросли в мышцы, совсем не желая оставлять её и не подчиняясь её воле.       Чем чаще повторялся урок, тем тяжелее было ему противиться – и именно потому сейчас Нерин не сбилась с шага.       Идущий в атаку не оглядывается.       Что бы он ни услышал, оглядываться нельзя.       Оставшийся за спиной товарищ может прямо сейчас истекать кровью из пробитого горла. Может проваливаться в какую-нибудь внезапно разверзшуюся под ногами бездну. Может злиться из-за того, что доспех мешает почесать задницу.       За спиной может происходить что угодно: хоть потоп, хоть очередное Дагоново пришествие – но это уже дело тех, кто остался позади, живой или мёртвый.       А твоя забота – враги перед тобой.       Иначе ты – ты, бегущий сейчас вперёд! – умрёшь.       Нерин врубилась в ряды противника, явно застав кого-то из них врасплох, – по крайней мере, лучники отшатнулись подальше от ненормальной девицы – и резанула разговорчивого громилу по ногам и боку. Двуручник и булавщик, ошарашенные напором, одинаковым судорожным движением хватанули воздух ртом, дав ей драгоценные секунды на то, чтобы вновь разорвать дистанцию.       Кап. Кап.       Над дорогой повисла бы почти звенящая тишина, если бы болтун не матерился во всю глотку, тщетно зажимая ладонями раны; но даже товарищи уже не смотрели в его сторону. Все они теперь сверлили взглядами Нерин.       Кажется, ставки на неё – или цена за её голову – только что стали гораздо выше.        – Ещё смельчаки есть? – крикнула она звенящим от напряжения голосом.       Если можешь взбесить противника, сделай это.       Булава – усыпанный шипами моргенштерн, нелепо поэтичная «утренняя звезда» – метнулась к её голове, заставив крутануться на пятках, уклоняясь. Пропустив торопыгу мимо себя, Нерин продолжила движение и дотянулась до его головы кончиком меча, вспоров кожу на черепе. Противник зарычал и отшатнулся, придерживая своё ухо рукой.       Кап.       Секундное замешательство остальных дало ей возможность глянуть назад, на Телдрина.       Могло быть хуже. Могло быть лучше.       Стрела в плече – глубоко, почти по самое рыже-голубое оперение. Кровь, живым ручейком сбегающая по правой руке вниз, к дрожащим пальцам. Меч, бессильно ткнувшийся в землю.       И шальной яростью горящие глаза на побледневшем лице.       Он вообще понимает, что истекает кровью?        – Твою мать, Серо, положись уже на меня!       Кап-кап.        – Самонадеянная мелкая дрянь… – процедил один из братьев-лучников и вытащил меч. Второй после секундного колебания последовал его примеру.       Четверо в ближнем бою – огромная проблема, если они не дураки. Никакое преимущество в скорости ей не поможет, если ей будет некуда сделать шаг.       Нерин попятилась.       На неё двинулись молчаливый Двуручник – слева – и братья, вцепившиеся в свои мечи до побелевших костяшек, – справа. Раненый булавщик остался за их спинами и наспех сооружал повязку, чтобы кровь не заливала лицо. Нерин встретилась с ним взглядом и подмигнула. Он в ответ зло оскалился.       Один из коротких мечей рассёк воздух возле неё и воткнулся в землю, второй Нерин спустила по клинку и отвела в сторону. А вот двуручник рухнул на неё с немалой высоты и – Нерин не успела отшагнуть – вместо того, чтобы скользнуть по одному из призрачных лезвий, столкнулся с ним в полную силу. Запястье, правое, слабое после перелома, отозвалось резкой злой болью, и меч выпорхнул из лишившихся воли пальцев, жалобно звякнув.       И впрямь самонадеянная…       В десятке шагов от них вдруг расцвела слепящая огненная вспышка, из-за которой донёсся дикий вопль боли.       Босмер-лучник.       И Телдрин, которому одной руки было достаточно, чтобы сплести огненную стрелу.       Замерший на полушаге Двуручник, до этого невозмутимо-мрачный, переменился в лице и кинулся мимо Нерин – не то к товарищу, не то к его обидчику – и тут же поймал рёбрами второй из её клинков.       Кап.       Нерин не стала тратить время на доставание меча и с пустыми руками отскочила, привычной скороговоркой творя парный призыв. Закончивший повязку булавщик, больше не улыбавшийся, обменялся взглядом с братьями и кинулся на неё.       Братья явно не умели сражаться. Они держались за свои мечи с тем же отчаянием, что повисший над пропастью цепляется за спасительную ветку – крепко и безнадёжно. Одного Нерин уронила простой подсечкой и ударила в грудь, до второго дотянулась со спины, проскочив под слишком высоко занесённым клинком. Они даже не успели ничего понять.       Кап. Кап.       Булавщик оказался не так прост. Ниже её на голову, злой, как даэдрот, он размахивал оружием с таким жаром, что Нерин лишь уворачивалась, не находя возможности перейти в контратаку. Тяжёлое шипастое навершие булавы не давало шанса на прямой блок, и обойти противника всё никак не удавалось – он почти не уступал ей в проворстве.       Новая огненная стрела просвистела мимо, врезалась булавщику прямо в лицо – слабая, больше слепящая, чем жгучая, – и заставила его сбиться с шага.        – Наконец-то, – выдохнула Нерин и рассекла ему шею.       Кап.       Ноги стремительно наливались свинцом, врастая в землю и не желая двигаться с места.       Нерин глубоко вздохнула, на пару секунд – на остатках магии – кинула на своё зрение «Обнаружение жизни» и тяжело двинулась вперёд. Добила царапавшего землю Двуручника, прошла мимо давно истёкшего кровью Болтуна – и на краю поляны наконец догнала босмера. Рыжеволосого, юного, уползавшего подальше от боя, со всхлипами баюкавшего глубоко обожжённые кисти рук.       Он не обернулся в надежде на пощаду.       И они не встретились взглядами напоследок.       Призрачный клинок тихо вошёл в его спину чуть левее неполного колчана стрел с красивым рыже-голубым оперением.       И тихо вышел.