Коротко о КолдФлэше

— Приготовься, Барри, ты должен обыскать меня так, чтобы не звякнул ни один колокольчик, — произнес Лен, стоя в центре комнаты, весь увешанный небольшими колокольчиками, как рождественская елка. — Понял, — буркнул подросток. Можно подумать, он сам не знает, что нужно делать, одно и то же уже в тысячный раз. — Раз понял, то начинай. И вообще, сколько раз я тебе повторял, что ты не должен открывать мне свою позицию. — Но ты меня не видишь. — Зато слышу! В небольшой квартире стояла полнейшая темнота и определить, что и где находится, можно было только на ощупь или по звуку. Лен недовольно цокнул, и когда уже до этого пацана дойдет эта прописная истина. Все время что-то не так, то о кресло ударится, то вазу разобьет (между прочим, безумно дорогую, украденную из музея во время выставки китайской культуры, да ей несколько сотен лет было!), то пыхтит как паровоз, то еще что, всего и не упомнишь. Пока Лен предавался воспоминаниям, оглушительный звон колокольчиков раздался в противоположном от него углу, заставивший его вздрогнуть. Лен похлопал глазами, потом похлопал себя по телу. На нем не было ни колокольчиков, ни куртки, ни кошелька. На нем вообще ничего не было, кроме трусов, которые, щадя чувства наставника, любимый подопечный оставил на нем. — Мне надоело ждать, когда ты соизволишь заметить, — послышался насмешливый голос Барри из того же угла, где упали колокольчики, а еще отчетливое шелестение бумагой. Это гаденыш роется в его бумажнике! Лен включил свет, и когда глаза привыкли к свету, он увидел долговязую тощую фигуру пацана, который с самым невинным и честным видом устроился в кресле по-турецки. Всыпать бы ему за дерзость, да глупо, сам же его всему этому обучал. Да и ремень его любимый ученик спер в первую очередь. — Твою мать, Снарт, какого хрена ты перед ребенком мудями трясешь?! — со стороны входной двери неожиданно раздался громкий бас Мика. Лен вздрогнул и вновь осмотрел себя. Вот же паскуда мелкая, пока он значит, от света глаза щурил, этот наглец все же решил его без трусов оставить. Нет, определенно стоит ему всыпать. — Бар-ри, — по слогам прорычал он, медленно надвигаясь на вмиг побледневшего мальчишку. — Уж не знаю, какие там между вами отношения, — фыркнул Мик, продолжая: — но, по-моему, он еще маловат для такого. — Во-первых, Мик, ему уже шестнадцать, — резко обернулся к приятелю Лен, решив, что с Барри разберется позже и наедине. — А во-вторых, это не то, чем кажется. Просто очередная тренировка вышла из-под контроля. — Ну да, ну да. Ты бы это, хоть ладошками прикрылся, что ли. Леонард вновь зарычал, но просьбу выполнил. — Не веришь? — Мик лишь хмыкнул на слова друга. Как это ни странно, но, несмотря на свое почти что безумие в преступном плане, к воспитанию ребенка он подходил более ответственно и никогда не заставлял Барри идти по их пути, потому и не знал, чему именно тот обучается. — Тогда тебе стоит это увидеть самому. И обратился уже к Барри: — Давай, малыш, принеси мне фляжку Мика. Однако подросток даже с места не сдвинулся, только лениво достал откуда-то из-за спины плоскую фляжку и, вытащив пробку, понюхал содержимое и тут же скривился. И Мик и Лен, оба застыли с отвисшими челюстями, никто из них не заметил, чтобы парень двигался с места. — Но как это возможно? — не скрывая изумления, спросил Мик. — Талант, — развел руками Снарт, но, спохватившись, негромко выругался и вернул руки на место. — Моя, блин, школа. — Кстати, неплохие у тебя часы, Мик, — подал голос объект обсуждения. Барри вертел в руках дорогущий Rolex, покрытый настоящими бриллиантами. — Спасибо. Позаимствовал их у одного политика, — кивнул Мик, обалдело ощупывая собственно запястье. Он ведь абсолютно ничего не почувствовал! Признаться, этот талант довольно пугающий. — И вот еще лопатник, — как ни в чем не бывало, продолжил Барри, вынимая из-за спины знакомый Мику бумажник. Вот честно, он даже не удивился, когда не обнаружил его во внутреннем кармане куртки. — Кстати, я одолжил у тебя немного налички, мы с Циско договорились прошвырнуться по центру, а Лен сегодня на мели. От такой наглости у обоих мужчин пропал дар речи, и потому они лишь молча наблюдали, как Барри сначала подошел к Мику, возвращая его вещи, а затем сунул Лену в руки его одежду, насмешливо высыпав сверху ни разу не звякнувшие колокольчики. И только когда дверь за парнем закрылась, Мик и Лен наконец-то оживились. — Вернется, всыплю ему по первое чисто, — Лен хоть и ворчал, но все же в глубине души гордился своим талантливым учеником.