Коротко о КолдФлэше

Вот уже почти два месяца Барри регулярно приезжал по одному адресу, как на работу. Впрочем, почему как, это и есть своего рода работа. Он позировал одному художнику, который за это вполне неплохо платил. Подработка непыльная, хоть и утомительная, особенно после целого дня в университете, но, будучи бедным студентом, Барри не жаловался, радуясь любой приемлемой возможности заработать. За это время художник успел закончить два его портрета, с воодушевлением повторяя, что нашел в Барри свою музу. Вот только Барри с каждым разом становилось тяжелее работать, он начал ощущать вполне конкретное волнение, когда мужчина прикасался к нему, помогая принять нужную позу. Или когда полностью погружался в работу, с закатанными рукавами, открывающими прекрасный вид на крепкие, жилистые руки, и с расстегнутой на несколько верхних пуговиц рубашке, из-под которой выглядывали темные волоски, к которым Барри нестерпимо хотелось прикоснуться, чтобы наконец узнать какие они на ощупь, ему всегда представлялось, что слегка жестковатые. С трудом удавалось сохранять спокойствие во время их бесед, пока они пили чай или кофе, когда художник объявлял короткий перерыв. Барри хотелось чего-то большего, но он не был уверен, что его чувства взаимны. Каждый раз, когда такси останавливалось возле шикарного особняка, у Барри захватывало дух, и он нервничал, чувствуя себя не на своем месте. Художник был очень богат и его картины пользовались большой популярностью, оттого все чувства Барри казались еще более смехотворными и банальными. Это реальная жизнь, а не любовный роман. Едва Барри успел подойти к двери, как та тут же распахнулась, явив за собой абсолютно безэмоционального дворецкого, помнится, при первой встрече его вид немного напугал, Барри всерьез думал, что перед ним какой-нибудь андроид. — Добрый вечер, мистер Аллен, — таким же пустым голосом произнес мужчина, отходя в сторону, чтобы впустить гостя. — Мистер Снарт ожидает вас. Я провожу. За столько визитов Барри прекрасно выучил дорогу к мастерской, однако никогда не спорил: чужой дом — чужие правила. — Барри. Ты вовремя, — поприветствовал его хозяин дома, когда за дворецким закрылась дверь, оставляя их наедине. И Барри застыл. Он всегда находил этого мужчину чертовки привлекательным, но сегодня он едва мог дышать, глядя на него. Леонард так радостно ему улыбался, что сердце просто отказывалось биться в правильном ритме, отбивая в груди какой-то хардкор. На Леонарде был надет мягкий на вид бежевый пуловер, светло синие джинсы, которые уже были испачканы в краске. Да и сам он какой-то сильно грязной тряпкой пытался оттереть руки, но делал только хуже. Барри это показалось забавным, что позволило справиться с замешательством. — Ты закончил картину? — улыбнувшись в ответ, спросил он. Положив сумку с тетрадями на ближайший стул, он подошел к мольберту. Надо сказать, что к неформальному стилю общения они перешли уже на второй день работы, так было удобнее для них обоих, не смотря на солидную разницу в возрасте, Барри едва исполнилось двадцать, когда Леонард совсем скоро должен был отметить свой тридцать седьмой день рождения. — Закончил, буквально перед твоим приходом. Что скажешь? На самом деле Барри был весьма далек от искусства, но работы Леонарда его завораживали. Эта картина не была исключением. Вообще-то это был диптих, два портрета Барри в профиль с правой и левой стороны, соответственно. Сейчас обе картины стояли рядом на мольбертах, и Барри видел, как его собственные лица смотрят друг на друга, одно восторженно, даже с любовью, а второе со странным чувством горечи и обиды. Как две противоположности. Это было сильно, до дрожи. — О Боже, Лен, это прекрасно! Я и не думал, что могу быть таким, — рука сама потянулась к изображению, но он вовремя ее одернул, понимая, что краскам еще нужно высохнуть. Но они были такими яркими, завораживающими. — Почему? Ты очень красивый, — как-то слишком спокойно произнес Леонард, словно говорил не о живом человеке, а о пластиковом манекене, не вызывающим никаких трепетных эмоций. Барри вздрогнул, еще одно напоминание, что он не в сказке живет. Он вздохнул и отошел от полотен. — Ты не устал? Ведь наверняка работал много часов. Может мне лучше прийти в другой день? — Не выдумывай, — Лен усмехнулся. — Я еще вполне способен держать в руке карандаш. Тем более мне пришла в голову потрясающая идея для новой картины. — В таком случае, давай начнем. Что мне делать? Мужчина слегка замялся. За два неполных месяца Барри впервые видел его таким, обычно он бывал напорист, властен, слегка эгоистичен, но при этом всегда оставаясь предельно нежным с Барри, в общем, он твердо знал чего хочет и получал это беспрекословно. — Знаешь, ты не обязан это делать, и я пойму, если ты окажешься… — Ты хочешь, чтобы я разделся, — спокойно произнес Барри, хотя внутри него все переворачивалось. До этого момента и речи не шло об обнаженной натуре. Разумеется, Барри понимал, что однажды его об этом попросят и не был против, но теперь когда рядом с Леонардом он едва мог спокойно дышать, он попросту боялся не справиться с собственным возбуждением. — Да, — коротко кивнул Леонард. — Но как я уже сказал, тебе не обязательно это делать. — Все нормально, я разденусь. Леонард едва заметно улыбнулся и молча указал на ширму в конце комнаты. Барри был ему благодарен, это дало ему время собраться и не нервничать. Когда он вернулся, то сразу заметил, что Леонард уже успел подготовить все необходимое. — Присядь сюда, — похлопал он ладонью по большому белому кубу, позади которого с потолка свисало темно-синее полотно. Барри подошел ближе, все еще стыдливо прикрываясь найденным за ширмой халатом, но возле куба все же решился его снять. Под нескромным, изучающим взглядом художника было неловко, однако прикрыться более он не пытался, в данный момент его тело было предметом искусства. — Все в порядке? — нервно спросил он. — Знаю, я довольно худой и ребра немного выпирают… — Ты прекрасен, — резко перебил его Лен, заставив совсем немного покраснеть. Он протянул руку в груди парня, словно хотел прикоснуться, но в последний момент передумал и вместо этого взял его за руку и помог забраться на куб. А затем осторожными, почти невесомыми касаниями, словно куклу, усаживал Барри в нужную позу. Барри едва заметно дрожал, от близости мужчины его вело и он, не сдержавшись, застонал, когда Леонард положил руки ему на бедра, раздвигая и пропуская между ног прохладную шелковую ткань занавески. Лен вскинул голову на звук и оказался очень близко к лицу парня. Кто из них потянулся первым, сложно сказать, но уже через мгновение их губы соединились в жарком поцелуе. Леонард целовал так, словно был голоден, его руки, уже не стесняясь, жадно исследовали тело Барри, касались, сжимали везде, где могли добраться. Барри мог лишь жалобно постанывать в поцелуй, до конца не веря, что это действительно происходит. Он ощутил, как исчезла ткань между ног, и обжигающе-горячие ладони опустились на его бедра, нежно, но нетерпеливо поглаживая. — Стой. Стой, — прохрипел он, прерывая поцелуй и отстраняясь. — Что? Но почему? Шалый взгляд, припухшие губы, одежда в полном беспорядке — Барри даже не заметил, когда это сделал, — Леонард явно с трудом себя контролировал. И признаться, выглядел он безумно сексуально, однако Барри должен был остановиться. Что-то внутри него подсказывало, если они сейчас продолжат, то на этом их отношения закончатся. — Нам не стоит этого делать, — он с трудом растянул губы в улыбке. — Просто иди рисовать, Лен. Мужчина посмотрел ему в глаза долгим, вопрошающим взглядом, но Барри остался непреклонен. Он знал, что поступает правильно, но, черт, как же это было тяжело. — Я понял. Извини, я думал, ты тоже этого хочешь. Сейчас я все подготовлю, — стараясь лишний раз не касаться, Леонард быстро усадил Барри в нужную позу и напряженной походкой ушел за мольберт. Ненадолго Барри прикрыл глаза и грустно улыбнулся. Теперь, когда он узнал, что, по крайней мере, некоторые его чувства взаимны, он найдет способ, как остаться с Леном на всю жизнь.