Бронзовый блеск в темноте
Как вы помните, не так давно имперские войска смогли прорвать западный фронт и двинулись к Сентинелю, по пути разрушая деревни и города. Такой манёвр был очень рискованным, его целью было стянуть на себя сентинельские силы с других фронтов, чтобы продвинуться и на них. Это была далеко не первая авантюра короля Леорика: он очень смелый и находчивый полководец, который часто удивлял своих оппонентов неординарными решениями. Скорее всего, на западном фронте он разместил наёмников, которым, в принципе, было плевать, насколько самоубийственной выглядела эта миссия.
Однако королевской разведке не зря платят жалование: сведения о грядущем наступлении, хоть и с опозданием, дошли до сентинельских генералов, но они, вместо того чтобы перебрасывать силы с других направлений, решили обратиться за помощью в орден. Знаю, вы подумали, наверно: ведь орден это не армия, он таким просто не занимается. Вообще да, но для чрезвычайных случаев даже у ордена Тайлера есть своя небольшая армия. Это некий Бронзовый Легион, который после катастрофы в Стоунхолле стал служить ордену. Он состоит из трёх тысяч шестисот солдат-демоноборцев, которые специально обучены сражаться с озкха и убивать их. В обычное время они находятся на эмиссарской службе в командировках по различным поручениям ордена, так что из всего легиона получилось быстро созвать только чуть больше половины.
Возглавлять оборону было поручено Тресдин — самой молодой из командиров Бронзового Легиона. Она в это время как раз пребывала в штабе ордена где-то на западе, пытаясь получить разрешение на командировку. Дело в том, что сейчас за границей действовало много эмиссаров, в том числе и в имперских провинциях, но, так как формально это было нарушением законов империи, на такие поручения отправляли только квалифицированных эмиссаров с особой дипломатической подготовкой. Хоть такие действия в основном убыточны для казны ордена, он всё равно старается нести своё влияние везде, куда сможет дотянуться. Ведь на самом деле орден Тайлера шире, чем сентинельские границы, и было бы лицемерием утверждать, что он не может защитить людей от тёмной магии лишь потому, что империя его не пускает. Такова была позиция магистров ордена: нести спасение и очищение вопреки всему.
Как вы могли бы понять, Трес не подходила на роль эмиссара для службы в северном средиземье, хоть и всячески это отрицала. Она была хорошим солдатом и командиром, но не более. Поэтому, когда пришло распоряжение, она стремглав помчалась в Сентинель (должно быть, она очень пожалела, что на западе до сих пор нет железной дороги).
В Сентинеле ей пришлось руководить развёрткой войск чуть ли не у врага под носом: она ещё тогда заметила, что имперские командиры ведут себя странно. Они почти не захватывали территории вширь вместе с деревнями и городишками, а лишь ломились к воротам столицы. Бой и происходил как раз таки недалеко от ворот, и, к счастью, Бронзовый Легион был готов. Когда две армии встали друг напротив друга, небо покрывал багровый закат.
С одной стороны было две тысячи демоноборцев из Бронзового Легиона, с другой — в три раза больше имперских войск. Собраны и укомплектованы они были как попало: видно, что имперские командиры бросили в бой всё, что не жалко. Наёмников, троллей, орков, дроу — и винтовки были дай бог у половины. Это было неожиданностью для Трес, которая имела от разведки совсем другие сведения: она думала, что по Западному тракту идут полноценные и хорошо вооружённые войска регулярной армии Дайр, а оказалось, что это были какие-то захудалые ландскнехты, тролли с топорами, некромантская нежить и прочая шваль.
Кстати, о нежити. Существа, которых при первой встрече легионеры посчитали нежитью, не являлись её как таковой. Это были живые существа: бывшие люди, эльфы и прочие. Но, согбенные и чёрные, они очень походили на воскрешённых мертвецов. Такие «гнусные существа» называются крипами: от человеческого у них осталось только бьющееся сердце, а тело и память необратимо искажены. Наверно, раньше они были сентинельскими пленниками или преступниками из империи, а потом с помощью неизвестной магии имперские тауматурги сделали из них это.
Вообще, теперь понятно, как Дайр смогли прорвать фронт на западе: они просто пустили вперёд толпу этих «крипов», как живой щит.
Разумеется, наступление было отбито почти всухую, но Тресдин не торопилась радоваться. Тут был какой-то подвох. Бой не успел закончиться, а она уже получила новую депешу от генералов: нужно распределить солдат Бронзового Легиона между центральным и восточным фронтами. Это было почти невозможно сделать в такие сроки: воины устали и измотаны после боя, а тут приказ взять всех, кто уцелел, и перебросить чуть ли не через всё южное средиземье для последующих битв.
Получив депешу, Тресдин поняла, в чём тут дело. Прорыв западного фронта был отвлекающим манёвром, чтобы не дать Бронзовому Легиону вовремя прийти на помощь армии на центральном и восточном направлениях. По сути, сейчас уже идёт наступление по этим фронтам, но если бы сентинельское командование это не предвидело, то было бы совсем поздно.
Чтобы собрать волшебников для трансгрессии, понадобилось около часа. На рассвете чародеи из Коллегии доставили девятьсот легионеров на центральный фронт и почти столько же — на восточный. Бои у подножья Кальвинских гор продолжались с новыми силами: ещё около пары дней то сентинельцы, то имперцы отбрасывали друг друга. В итоге в Коллегии успели мобилизовать корпус боевой магии, и с его помощью войска Сентинеля смоги закрепиться перед Кальвинским хребтом на всех трёх направлениях. Потери с обеих сторон исчислялись тысячами, но в итоге всё просто осталось на своих местах.
Гость в Храме
Ну а что Ланая — она понимала, что существует огромное количество способов не дать ей трансгрессировать, и раз уж хозяин того странного поместья ждал её, то ему бы не составило труда сделать так, чтобы она осталась там навечно. В тот момент Потаённая, скорее всего, была на волосок от ужасной смерти, ведь кто знает, что взбрело бы в голову древнему безумному тауматургу. И ей не давало покоя: раз Инвокер ждал её, то зачем отпустил вместе с ценной реликвией в руках?
Аппарировав прямиком во двор Храма, Ланая тут же открыла тот фолиант с древними манускриптами. Он был написан на очень необычном и завораживающим своими архаическими наречиями языке Магии. Многие слова и выражения были непонятны даже ей самой, но некоторую суть она могла уловить. Посмотрев несколько рукописных страниц, она могла предположить, что фолиант — это классическое описание некоего заклинания: в книге приводились несколько примеров его использования автором-тауматургом (коим, я почти уверен, и был сам Инвокер). Содержание книги разделено на части: были подробно описаны эмоции и впечатления при каждом применении этого волшебства, а также его последствия для материального мира и для таумической ауры. Обстоятельства, в которых было применено заклинание, описано по типу очерков или мемуаров. Аспекты, которые, согласно рукописям, остаются в ауре, имели далеко не третий и не четвёртый порядок, а некоторые не были известны Потаённой. Также приводилось подробное толкование некоторых аспектов: автор объяснял их значение и состав. Ланая пролистала до самой формулы, чтобы сопоставить её с теми аспектами, что остаются в ауре, и на основе этого выявить, какие аспекты преобладают в формуле и какие являются ключевыми. Вот только даже отбросив те непонятные ей обозначения, она долго не могла уловить связи между всеми этими аспектами. Возможно, она не видит чего-то важного.
Оказалось, Ланая уже час просидела так в раздумьях, а ведь она вроде только-только раскрыла фолиант. Эх, если бы у неё были под рукой словари для языка Магии и хоть какие-нибудь ещё авторские заметки, ремарки…
Её отвлёк голос одной из магистров Храма.
— А, ты так скоро. Хорошо работаешь, Тамплиер.
Она лишь мельком бросила на магистра взгляд, а затем взяла книгу под локоть и направилась внутрь.
— Давай это сюда и можешь пока быть свободна.
— Мне нужно изучить её, — решительным отказом ответила Тамплиер.
— Это мы здесь решаем, что тебе нужно. Отдай фолиант.
Магистр потянулась за манускриптом, но Потаённая остановила её, выставив вперёд псионическое лезвие.
— Угрожаешь мне?
— Не делай вид, что забыла условий, — слегка раздражённо буркнула девушка. — Я беру из этого фолианта всё, что хочу.
— У тебя извилин не хватит во всём этом разобраться.
— Это моё дело, не ваше.
В общем, Ланая пару дней возилась в библиотеке, разбираясь с наречиями в рукописях. Она была так сосредоточена на этом, что не отвлекалась даже на сон, и поэтому порядком утомилась от такого рвения. Оставив фолиант в библиотеке, она попросила кого-то из прислуги передать магистрам, чтобы забрали его, а сама отправилась спать.
Заснула она лишь под утро, часа в три ночи. Её голову мучили самые разные мысли, начиная от раздумий над фолиантом и заканчивая тем, почему Инвокер позволил ей улизнуть прямо из-под своего носа? Ланая проснулась очень поздно, после полудня. Она хотела трансгрессировать в Сентинель, ведь вести о том, что имперские войска подступились к столичным воротам, дошли даже до Храма. Хотя, как оказалось, в самом городе было спокойно: все только и говорили, что о кровавых боях за центральный и восточный фронта. В городе даже чуть было не объявили военное положение.
Ланая аппарировала в Сентинель через два дня, вечером. Она немного обрадовалась тому, что в городе всё было в порядке. Хотя, по большому счёту, ей было плевать. Её волновала только своя собственная шкура, потому что она была уверена: с сестрой итак всё будет в порядке, Морти из любой передряги выскользнет. Гуляя по солнечному и спокойному вечернему Лайт-Ярду, она думала: было бы неплохо увидеть Морти ещё раз. Только увидеть. Они так давно не встречались, сестрёнка могла очень сильно измениться. Служение в Культе могло сделать её жёстче и мрачнее, чем какой её помнит младшая сестра. Ведь какая только жуть не встречается в катакомбах Культа.
Как вы могли понять, у Ланаи были противоречивые чувства по отношению к сестре. Она всё ещё любила её, но боялась встречи с ней. Или опасалась… Ланая до сих пор не могла понять её: не могла понять, зачем Морти ушла от неё четыре года назад. Это чувство было… что-то вроде обиды, наверно. Когда ты любишь человека, но винишь его в чём то. Ты не обижен на него самого, а скорее обижен его поступками. Так и было с Потаённой, которая в последнее время слишком часто думала о Сестре Вуали.
Когда смеркалось, Ланая трансгрессировала обратно в Храм. Два таких заклинания за короткое время вымотали её, у неё заболела голова. Она уже думала, как ляжет в свою мягкую постель и уснёт крепким сном. Но, зайдя во двор Храма, Потаённая была потрясена. Все передние окна были выбиты, по двору словно прошёлся ураган, а одиннадцать магистров стояли с таким видом, что они только что сражались с целой Коллегией. Вернее, только девять: ещё два магистра были убиты.
— Ч-что… что произошло?.. — растерянно проронила Тамплиер.
— Нас атаковали, — ответил один из Потаённых. — Эльф с белыми глазами. Он был очень силён.
— Неужели Инвокер… Ч-что с остальными?
— Как видишь, уцелели не все.
В шоке от увиденного, Ланая закрыла рот рукой. Она смотрела на разрушенный фасад Храма и мёртвых магистров, которых должна была защищать. От них осталось практически одно мокрое место. Это было… это просто какое-то чудовищное совпадение… он не мог за два дня отыскать Храм и подгадать момент, когда Тамплиера не будет рядом. Но тогда как же…
— Думаю, сейчас тебе лучше уйти, — сказал главный магистр. Другие Потаённые смотрели на Тамплиера с негодованием и даже гневом.
— Н-но… Я не виновата…
— Твоя это вина или нет — не важно, — ответил ей один из магистров. — Ты не справилась со своим долгом.
— Вы… Вы не можете!..
— Замолчи и послушай!
— Это вы послушайте! — воскликнула Тамплиер. — А как же наш договор?! В их смерти нет моей вины, а значит, я не нарушала его! Вы не можете меня выгнать!..
— Мы позже решим твою судьбу, — ответил ей смышлёнец. — А пока что…
— К чёрту договор! — прервала его другая из Потаённых. — Хочешь сказать, ты важнее, чем жизни двух мастеров? Ты это хочешь сказать, дура?!
— Заткнись!
— Да что ты…
-Я сказала заткнись! — с ещё большей злобой воскликнула Тамплиер. — Из вас всех только Инай умеет сражаться! Все остальные — просто ничтожества! Будь я с вами…
— Но ты не была с нами!
— Будь я с вами… — она сжала руку в кулак. — Я бы убила Инвокера до того, как он успел бы раскрыть рот… Я бы от него мокрое место оставила, понимаете?!
— Ланая, ты просто потрясена. Успокойся, — другие магистры попытались унять её, разгорячённую и разгневанную. — Мы решим твою судьбу позже.
— Вы просто… сборище… слабаков… — упав на колено, она закрыла глаза руками. — Вы же не можете сражаться сами… Раз так, то…
— Довольно тебе!
— Остынь.
— … то дайте мне исполнить свой долг! Дайте, мне отомстить!!!
Её разъярённый возглас перешёл в отчаянный вопль — ещё никогда Тамплиер не была в такой ярости, как сейчас… Те из мастеров, кто был рядом, ощутили в местной ауре беспорядочную таумическую энергию. Это было гневом и отчаянием Тамплиера: псионическая сила была подобна буре, ломающей деревья и крушащей стены Храма.
Потаённая пришла в себя, лёжа где-то посреди поля. Видимо, это магистры трансгрессировали её куда-то прочь от Храма. У неё от пролитых слёз болели глаза, и голова тоже гудела от минувшего безумия. Постанывая и пошатываясь, Ланая пошла вперёд. Думаю, не стоит говорить, насколько ей было грустно. Вина за гибель своих товарищей и позор от неисполненного долга, обида от того, что ей больше негде утолить свою нескончаемую жажду знаний, и разочарование в том, что она так и не заработала доверие магистров — будто бы целая скала давила на плечи. Та вчерашняя буря никуда не делась, она просто заползла в мысли волшебницы. Тёмные мысли наполнили её голову.
Потаённая осталась совсем без ничего. Выйдя на дорогу, она ограбила первого встречного: хотела прикончить его на месте, но не стала. Подождав, пока к ней не вернутся силы, она трансгрессировала в Сентинель, прямо в таверну к тому троллю. Пару дней Ланая просто сидела в своём номере наглухо запёршись, поэтому никто даже не знал, что с ней было: может, она ревела два дня, а может, просто сидела, обхвативши колени руками, и пялилась в стену, как манекен. Одно ясно, светлым мыслям не было места в её голове. Потаённая думала о том, что она вновь теряет своих ближних и вновь возвращается в одиночество. Это чувство, когда ты вынужден уйти оттуда, где ты был долгое время и уже начал считать это место своим домом. Ты скучаешь, и тебе печально от внутренней пустоты, которую больше нечем заполнить. Ты долгое время томишься сладостными воспоминаниями о том, как тебе было здорово, но такие мысли приносят больше печали, чем утешения.
В общем, нашей волшебнице теперь не позавидуешь. Она ничего не ела и не пила два дня, а если прибавить к этому её переживания — в общем, через два дня она вышла из номера такой истощённой, что не взглянешь без жалости. Хозяин даже накормил её обедом за счёт таверны.
— Эм, знаешь… — сказал он ей. — Сюда и твоя сестра заходит. Её не было уже месяц, но если… Ну, ты можешь пожить тут. Мы с Таррином сделаем тебе скидку.
— У меня есть дела, — мрачно ответила Ланая. — Надолго я тут не задержусь.
Она отправилась погулять по кварталам восточной Фактории. Там не было заводов, а был обычный Сентинель, такой же, как в Лайт-Ярде и Сан-Маркете. Днём на улицах было мало людей, так что никто своей суетнёй не мешал успокоиться и собраться с мыслями.
«Как тут красиво. Это Бронзовая улица? Лет семь тут не была…»
«Раньше тут пахло таумическим дымом. Вместо старой таумофактуры теперь оружейный завод…»
«Помню эту аптеку, провизора оттуда. Тот парень был добр к нам. Когда Морти заболела, он бесплатно дал мне пилюли от жара…»
«Клумбы. Совсем они тут заросли…»
«Лавка ростовщика. Мы с Морти её обносили, вот только потом чуть не попались. По-моему, после того случая мы вообще сюда больше не совались…»
В конце концов, родные места стали волшебнице мимолётным утешением от грусти и тревог. Она будто бы сбросила своё взрослое тело вместе с мрачными мыслями и вновь стала двенадцатилетней девочкой, бегущей по улице вместе со своей сестрой и державшей её за руку. Интересно, а Морти в то время чувствовала себя так же, как и Ланая сейчас? Она рано повзрослела, чтобы её младшая сестрёнка подольше оставалась беззаботной девочкой. Ах, вот бы у каждого была своя собственная старшая сестра Морти, которая придёт, утешит и вытащит из любой передряги…
«Я… я совсем не прочь до конца жизни жить в Сентинеле и никуда из него не уходить. Мне мил этот город. Одно жаль, что дома слишком молчаливые.»
В этом она права, от молчания домов некоторым бывает порой очень уныло. Надеюсь, никто из вас не был так одинок, как Потаённая, чтобы искать в безмолвии города что-то родное.
«Я могла бы поселиться в Сентинеле и жить тут до глубокой старости. Я бы стала одной их тех старух, которые гоняли нас с Морти, когда мы были детьми. Интересно, у этих старух тоже судьба была похожа на мою?»
Порой я тоже ловлю себя на подобных мыслях. Мне и самому было бы любопытно узнать, какая судьба у человека, которого я мимолётно встречаю на улице. Они все одинаковые и невзрачные: люди, которые идут тебе навстречу. Такие раздражающие. Смотрят на тебя с такой же неприязнью, с какой ты смотришь на них. Каждый из них — незаконченная книга. Каждый из нас — писатель, а все наши судьбы — это мемуары, которые мы пишем. Судьбы семей и целых стран составляют собой огромные саги и хроники. Одинокий человек отличается от остальных тем, что никому не доверяет прочесть даже строчку из своего романа.
Безымянный парк на севере Фактории. Потаённая сидела на скамье у фонтана с застоявшейся, зелёной водой.
— Ну что за убогий вид, да? — отвлёк её женский голос.
Это был голос командующей Бронзовым Легионом. Трес тоже оказалась здесь в это время. Она только недавно вернулась в город с фронта.
— Да нет, довольно мило, — ответила Ланая, чуть повернув на неё голову.
— Ты что, тут живешь? Ну извини.
— Не-а… А Вы?
— Что я?
— Отсюда?
— Да я просто пошла ноги разомнуть. Ч-ч-чёртовы телеги.
— А в средние века рыцари не ездили в телегах. Это считалось позорным.
— Как я их понимаю. А откуда знаешь?
— Читала.
— Ну охренеть.
— Спасибо…
— Мне вообще в центр надо. Можешь со мной пойти, если скучно.
— Да не… О, лягушка.
Эта женщина в военном мундире напоминает Ланае Морти. Хотя и для Трес эта девчонка с голубыми глазами тоже кое на кого похожа. У неё есть подруга: тоже любит полетать в облаках и забить голову всякой чушью. А в другое время хмурится и смотрит на всех так злобно, что жутко становится.
Однажды, когда она была в Сентинеле (она совсем нечасто сюда приходит), они с Тресдин гуляли по набережной в Лайт-Ярде.
— … да не примут. Хотя я уже раз сотый пишу этим олухам. Как в анекдоте про балалайку…
— О, а ты умеешь играть на балалайке?
— Чё? В смысле?
— Ну ты сказала, э-э-э… Там чё-то… — Ти перестала пялиться на речку и почесала затылок. — Вообще, на балалайках не так уж и трудно играть. Можно у любого барда научиться. Или у них там лютни…
— Хуютни.
— А?
— А?
— Хватит передразнивать.
— Хватит передразнивать!
— Кстати, о бардах. Ты слышала про Райдзина Громокега? Он недавно приезжал в Валахию.
— Ты вообще слушаешь, что я рассказываю?
— Ну да…
— Я бы уже могла ловить беглых эльфов где-нибудь под Веумором. Или выслеживать ёбаных озкха. А ты знаешь, что у имперского короля фрейлина суккуб?
— Ага, здорово. О, жаба…
Эту девушку с длинными белыми волосами зовут Траксес. У неё только два состояние: сонная черепаха и бешеный кот. Иногда она ходит с таким видом, что не спала пару недель (и при этом очень жутко тупит, просто безнадёжно), либо, что случается намного чаще, смотрит на всех так, как будто если ты слишком громко вдохнёшь, то она тебе горло перережет. У неё обычно был лук и колчан со стрелами. Все, кто встречал её в Сентинеле, думали, что она охотник.
Они с Трес познакомились несколько лет назад, и никто уже не помнит, как именно. С виду Ти жуткая и нелюдимая: Трес ни разу не видела свою подругу одну на людях. Более того, ей кажется, что Ти боится людей. Она словно выросла в лесу среди волков.
— Жаба… Я тебя, блин, прихлопну когда-нибудь, а!
— Хе-хе, прости…
— Иди… к чёрту.
— Да ла-а-адно тебе. А знаешь, что я недавно сделала?
— И что?
— Я поймала одного дроу, привязала к дереву и стреляла по нему, пока он не стал похож на ёжика.
Да, Траксес всем сердцем ненавидела дроу. Вы спросите, почему? Если бы Тресдин знала, она бы сказала. Но её подруга вообще не рассказывает ничего о своём прошлом: ни о родителях, ни о родине, ни о том, что ей такого сделали эти остроухие, что она с радостью готова убить кого-нибудь из их племени хоть за просто так.
Правда, к нашей незадачливой волшебнице это, в принципе, пока что никак не относится. В её случайной встрече с Тресдин не было никакого смысла (на то и случайная), однако вскоре после этого Потаённая встретила ещё кое-кого, и эта встреча перевернула её жизнь с ног на голову.
Ланая гуляла за городскими воротами на закате. Она шла навстречу заходящему солнцу, в его тёплых и ласковых лучах купались ещё голые деревья, прошлогодняя трава, влажная земля, каменные стены Сентинеля. Где-то в этих солнечных лучах таилось утешение для неспокойного сердца чародейки.
Вдруг перед Ланаей возникла длинная тень от некоего силуэта. Перед ней стоял высокий эльф в белых одеяниях и широком наплечном плаще. Его плащ и длинные светлые волосы едва колыхались в лёгком весеннем бризе. И глаза… белые, словно все залиты одним сплошным бельмом.
— …
— …
Потаённая и Инвокер смотрели друг на друга безмолвно. Между ними словно занимался шторм с грозой.
— Послушай, я знаю, что ты чувствуешь, — сказал архимаг. — Я не хочу убивать те…
—
Заклятие…
— Давай поговорим. Я объясню, зачем всё это было нужно.
—
Стремительности…
— Да как до этого дошло?..
—
Гастера.
Думаю, вам не помешает знать о магии в мире Защиты Древних. Наверно, это нечто вроде внезапного отступления. Я постараюсь объяснить наиболее коротко, потому что у нас там, между прочим, магическая дуэль намечается. В общем, магия — это не только абстрактная мистическая сила, которая позволяет тауматургу метать огонь из рук и превращать булавочную головку в огромного и страшного паука. Магия очень тесно сопряжена с устройством мира и бытия в целом. Наверняка вы в курсе, что мир состоит из молекул, атомов, атомы — из ядра и электронов, ядро — из кварков, и в конце концов, всё сходится к некой элементарной частице. Так вот, эта элементарная частица — так называемый «Аспект». Но и тут всё не так просто.
«Аспекты» — это сущности, из которых состоит абсолютно всё в этом мире, материальное и идейное. Магия — это упорядоченное проявление Аспектов, а каждое отдельное заклинание — это проявление конкретных Аспектов локально, то есть в том месте, где оно было произнесено. По сути, через магию и заклинания Аспекты особым образом действуют и влияют на наш мир. В Сентинеле очень давно изучают Аспекты и магию: магия, основанная на упорядоченном использовании и применении Аспектов, называется таумической магией, или тауматургией.
У вас может возникнуть вопрос: что значит «магия, основанная на Аспектах»? Разве магия исходит не только от Аспектов? Тут начинаются сложности: дело в том, что же именно мы понимаем под словом магия и под словом Аспект. Если заклинание в привычном смысле представляет собой конкретную формулу Аспектов и его применение подразумевает точное использование этой формулы, то логично будет утверждать, что был и тот, кто составил это заклинание из нужных Аспектов. По сути, так и есть: в Монфоре и Сентинеле и поныне открываются новые Аспекты и новые заклинания — именно «открываются». Думаю, будет уместно провести аналогию с открытием нового вида. К примеру, нового вида пауков. Человек не может создать новый вид, он может только открыть его в природе, а затем дать название и описание — похожая ситуация и с Аспектами и магией. Учёные-тауматурги открывают существование нового Аспекта, дают ему название, обозначение, описание, изучают его и, в конце концов, получают такое представление о его сути, которого было бы достаточно, чтобы использовать в тауматургических целях. Его вносят в словари и другие базы знаний, проводят эксперименты и выявляют закономерности между ним и другими Аспектами.
Что значит взаимодействие между Аспектами? Дело в том, что Аспекты имеют дуалистическую сущность: из двух простых аспектов при их взаимодействии получается более сложный. Существуют первичные Аспекты, а также Аспекты соответствующих порядков, любой аспект эквивалентен тем двум аспектам, из которых он синтезирован.
У обычного заклинания есть название и таумическая формула, которая состоит из определённого количества Аспектов — в зависимости от самого заклятия их может быть от нескольких штук до нескольких сотен (да, бывают такие арканы, формулы для которых записываются в целых книгах). Чтобы применить заклинание, нужно вслух или мысленно произвести его формулу, при этом тауматург должен не только знать её наизусть, но и досконально разбираться в составляющих её Аспектах. Формулы бывают полные и сокращённые: в совершенстве освоив полную формулу, чародей может сократить её разными способами, чтобы уменьшить время на её прочтение. Так, постепенно сокращая формулу, он придёт к тому, что сможет применять её почти бессознательно, просто подумав о ней. Ну а для того, чтобы заклятие было проще произвести, волшебник произносит формулу вслух, при этом произнесение вслух названия формулы также поспособствует успешному применению заклятия. И разумеется, к факторам успешного применения относится знание и понимание самого волшебства, которое ты хочешь произвести. Ты должен знать, какой в точности эффект имеет заклинание, сколько энергии оно у тебя отнимет и хватит ли её у тебя вообще. Также важны и ощущения, с которым ты применяешь то или иное заклинание: страх перед опасным боевым заклятием не только посеет сомнения, но и отвлечёт от концентрации, так необходимой для правильного произведения формулы. Знание формулы заклинания и его свойств, параметров — это теоретические, или объективные факторы, а уверенность и понимание того, какие ощущения именно у тебя вызывает это заклинание — это эмпирические, или субъективные факторы.
И, наконец, об энергии. Потенциал к магии есть у любого разумного существа, этот потенциал имеет своё абстрактное выражение в виде некоей ментальной энергии, или «маны». «Мана» по своей сути — это то количество Аспекта
Precantatio, которое находится в человеческом теле.
Precantatio это Аспект, отражающий всю магию в её сущности, поэтому его содержит любая таумическая формула. У каждого Аспекта есть, приношу извинения за тавтологию, два аспекта — идейный и материальный. Идейный «аспект» Аспекта — это его смысл: когда мы произносим любую формулу или просто говорим об Аспекте в его понимании, это и есть его идейная сторона. Материальная сторона Аспекта — это его физическое проявление в трёх основных состояниях, с которыми можно взаимодействовать напрямую (например, налить эссенцию Аспекта в банку или разбить кристалл Аспекта на несколько маленьких). Кроме того, физическое проявление Аспектов — это любой объект, ведь, как вы помните, всё материальное состоит из Аспектов. Человек — это не магическое существо, то есть в его теле сравнительно небольшое содержание Аспекта магии. Поэтому человеческое тело не подходит для накопления больших запасов таумической энергии: путём опытов и экспериментов (не спрашивайте, каким образом их проводили) учёные-тауматурги установили, что наибольшая концентрация Аспекта магии находится в языке, глазах, ушных хрящах и внутренних слуховых органах, в мозге и нервных волокнах, а также в коже на кончиках пальцев, где находятся узоры отпечатков. За счёт физической энергии человек может восполнять таумическую, так что длительное применение сложных заклинаний в итоге приведёт к усталости и истощению. Поэтому, когда волшебник истощает свою таумическую энергию, у него начинают болеть голова и глаза, страдают речевые функции и покалывает в ушах.
О магии можно рассказывать ещё довольно много, но сейчас я лучше остановлюсь на этом. Наверняка у вас только появилось ещё больше вопросов: откуда взялись Аспекты, кто придумал магию или, если быть правильнее, кто её открыл, какие бывают Аспекты, что такое магическое существо и так далее. Но пока что не время об этом.
Заклинание, которое произнесла Потаённая — это
Заклятие стремительности Гастера (или просто
Стремительность). Оно делает призывателя быстрее и сильнее, а эффект зависит от того, насколько точно и уверенно волшебник исполнил формулу. И от его таумической энергии.
Ланая вскинула ладонь и призвала псионический клинок, который стал продолжением её длани. Сорвавшись с места, она двигалась так быстро, что стала размытым силуэтом. Её визави успел только оглянуться, как вдруг понял, что его руки почему-то отдельны от плеч, а ноги подкосились, и тело повалилось на траву отдельно от них. Пока Инвокер падал навзничь, он успел увидеть своё тело со спины. Оно было филигранно разрезано надвое по горизонтали, прямо по талии. И такой же разрез — вместо шеи.
— Моя ты умница, — сорвалось с его уст.
Как вернуть в семью младшую сестру
— Можешь выходить, она трансгрессировала, — сказал Каель, когда незваная гостья вместе с его манускриптами исчезла в фиолетовой вспышке.
— А? Транс-что?
— … грессировала, — вздохнув, сдержанно повторил тауматург.
Из шкафа показалась голова девушки с зелёными глазами и тёмными волосами. За исключением глаз, она была похожа на Потаённую чертами лица, её кожа бледная, имеет слегка зеленоватый оттенок. Думаю, эту девушку легко спутать с тёмным эльфом. И… вы, наверно, уже догадались, кто это.
— А! Ну конечно прогрессирует, моя сестрёнка вообще умница!
Встречайте — это и есть Морти. Она немного выше своей младшей сестры, но похожа на неё только внешне. Не знаю, как у других, но у меня Морти производит впечатление какой-то ветреной и наивной недотёпы. Хотя она одна из лучших убийц Культа.
Учитывая, что Ланая ненавидит Каеля и хочет его убить, выглядит странно, что Морти в тот день сидела в шкафу и слушала их с Каелем разговор.
— Э-э-э… Старик, а ты уверен, что надо было её отпускать? — она почесала затылок.
— Всё в порядке, так нужно. Иначе она не уйдёт из тайного ордена.
— Я бы с ней поговорила и уговорила.
— Нет, я знаю её лучше тебя.
— Ой ври, а!
— Она не согласится.
— Хм… Мне эти ребята вообще не нравятся. Ты знаешь о них что-нибудь, чего мы не знаем?
— У них нет благих намерений по отношению к вам обеим.
— Это я итак знала. А ещё?
— Ты спрашиваешь просто из любопытства?
— Нет, блин, статью в газету пишу!
— Я знал основателя тайного ордена. Он был моим учеником.
— Чё, правда?!
— Да. И той ещё бездарностью. Он покинул Филамент ещё до того, как Монфор предал Калдра, и решил основать орден, который будет тайно следить, чтобы опасные знания не попали в неправильные руки. Но в конце концов, смертные всё-таки донельзя алчные до любых знаний.
— Э-э-э… мне это нихрена не говорит.
— И не должно.
— Слушай, сестричка наверняка потом вернётся в Сентинель. Давай я встречусь с ней в таверне у Тара? Можно?
— Не вздумай. Если она раньше времени узнает, что мы заодно, то будет лишь хуже.
— Но она соскучилась по мне. Зуб даю, она как увидит свою дорогую старшую сестру — расплачется и бросится мне на шею.
— Не думаю.
— Так и будет! Ланая — та ещё плакса.
— Леди Монфор-Л’Амори младшая стала куда более жёсткой, чем та, которую ты помнишь.
— Да какая мне разница? Я её любой люблю.
Встав с кресла, Инвокер подошёл к окну и выглянул во двор.
— Оставь меня, Морти. Иди погуляй по саду.
— Зачем? Что-то случилось?
— Хочу закончить с бумагами.
— Хм, ну как знаешь.
Оставшись наедине с мыслями, архимаг смотрел на сад из окна. День был ясным и очень солнечным, сад был зелен, словно изумрудные копи, и очень прекрасен. Каель построил этот сад для тех, кого уже нет в живых, и они уже не смогут насладиться его великолепием.
«Это всё моя вина, — размышлял он, пока солнце клонилось к закату. — Морти, если бы ты только знала, что это я виновен во всех ваших бедах… Мне жаль, что я не смог предвидеть всё.»
Со двора раздались звуки пианино. Приятная и задорная мелодия разливалась по саду — это мистер Аганим вытащил пианино и играл на нём. Он очень часто так делает, когда приходит в Хайспайр.
«Ланая, помнится мне, ты хотела играть на скрипке. Я хотел бы послушать ваш дуэт.»
Морти эти два дня никуда не уходила из поместья. Она попросту бездельничала часами напролёт, слоняясь по округе и залипая в картины, коих тут было множество. Она даже один раз заблудилась на втором этаже. (Э-э-э… ну, я не знаю, как ей это удалось. Наверное, центральное крыло и правда такое большое. Хотя… Морти не то чтобы блещет интеллектом.) Вечером она сидела на крыше и думала о своей сестре и об авантюре, в которую старик их впутывает (она так называла Каеля).
Отсюда открывался красивый вид. Всё в Хайспайре было красивым, будто его хозяин специально готовился к каким-то смотринам. Если он навредит сестрёнке, Мортред убьёт его — и наплевать на его лживую болтовню. Всё, что она делает, она делает только ради сестры.
Морти с самого детства была девочкой-дьяволёнком. Ни у кого не находилось на неё управы: она могла обкрадывать даже тех, кто был под покровительством их гильдии, и вообще не стеснялась отнимать чужое. Когда ей первый раз пришлось кого-то убить, её даже не мучила совесть. Она даже не сожалела об этом. В общем, ей всегда было известно, что по ней давно плачет Обливион. Наверно, она уже родилась с чёрной душой. Зато у её младшей сестры всегда были чистенькие ручки и светлая душа.
Для Мортред было неожиданностью, что она попала в Культ Вуали. Дело в том, что её всегда волновало, что стало с их с сестрой родителями. Ланая их не помнит, а вот Морти — ещё как. У их мамы была такая же кожа, как у Ланаи, и очень красивые фиолетовые глаза. Почему-то в туманных воспоминаниях Морти эти глаза смотрели вечно грустным взглядом: это была какая-то особенная, добрая грусть. А их отец был добрым и весёлым, он часто играл с Морти. Если мама больше предпочитала читать им книжки, то отец развлекал их игрушками и таскал туда-сюда. Держась за его руки, Морти научилась ходить в свои неполные два года. Она помнит его смех. Радостный смех отца и добрый взгляд мамы. Сестрёнка была бы куда печальнее, если бы тоже это помнила. И всё равно жаль, что она не помнит.
Иногда Мортред думает о том, сколькими черепами устлан её путь. Она убила сестру Вуали, которая помогла ей вступить в Культ. Ей было жаль, но она не испытывала стыд. «Уж прости, наставница, — думала она. — Ну так получилось. Что уж тут поделать, а?» Она вообще много кого убила — человек сто, если всего. Ну, там были не только люди, но и монфорцы, тёмные эльфы, дроу.
Главной задачей рядовых ассассинов Культа было выполнять заказы на убийства. Это были кто угодно, буквально кто угодно. Жертв выбирали какие-то таинственные Жрецы (это были не Потаённые), с которыми контактировала только матриарх. Иерархия в Культе довольно простая: девочки попадают в него в два года и с детства проходят тренировки, чтобы стать сёстрами Вуали. Сестра Вуали — рядовой ранг, «брата» Вуали по идее не существует. Если в культ попадает мужчина, то он сразу проходит подготовку, чтобы стать скрытым убийцей. Это элитные воины Культа, один скрытый убийца стоит нескольких сестёр Вуали. Но сестра Вуали может стать старшей сестрой — это кто-то вроде капитана. Старшим сёстрам подчиняются и рядовые ассассины, и скрытые убийцы. Обычно старшая сестра сильнее и способнее скрытого убийцы, но дело в том, что у ассассинов-мужчин просто некуда расти, у них не существует более высоких рангов. Поэтому далеко не все скрытые убийцы во всём подчиняются старшим сёстрам: некоторые просто намного сильнее их. Иными словами, скрытые убийцы действуют самостоятельно и держаться особняком от иерархии Культа.
Сестра Вуали тоже может стать скрытой убийцей, если достигнет соответствующих умений. К слову, в Культ можно попасть и больше чем в два года. Такое случается редко — как, например, с Морти, но такие Сёстры Вуали не могут становиться скрытыми убийцами и тем более получать более высокие ранги.
Также в Культе есть матриарх: это самая выдающаяся и самая сильная из сестёр Вуали. Им становится та, кто убьёт предыдущего матриарха (кстати, такой же принцип действует по отношению к старшим сёстрам). Если матриарха убьёт скрытый убийца-мужчина, то может начаться резня за право стать новым матриархом. Обычно матриарх обладает соответствующим авторитетом среди других ассассинов, что позволяет ей устанавливать порядок и дисциплину. Выше неё стоят только жрецы: о них мало что известно обычным ассассинам (но вам повезло, что о них известно мне, так что я расскажу, что знаю). Жрецов шестеро, все они мужчины и все они тауматурги. Ни один скрытый убийца не может стать жрецом, так что никому не известно, как они избирают новых членов. Они могут отдавать приказы даже матриарху, но обычно позволяют ей единолично управлять Культом. Главное их требование — это чтобы те, на кого они укажут, были убиты. Если жрец сказал убить кого-то, этот бедняга уже обречён.
По идее, выше жрецов никого нет, но нам с вами уже известно, что Культ связан с тайным Храмом. Поэтому формально жрецы подчиняются совету Потаённых. Почему формально — потому что обычно два этих шабаша никак не связаны, Культ живёт своей жизнью, а Храм — своей, но время от времени магистры делают запросы на услуги ассассинов. Ну и раз уж мы затронули совет Потаённых, нельзя не упомянуть и Тамплиера. Он — маленькая, но очень значимая фигура, благодаря которой Храм до сих пор держит Культ в узде. Если Потаённые теряют влияние над жрецами, то Тамплиер быстро напоминает, кто здесь главный. Дело в том, что он одновременно и убийца, и тауматург, поэтому никто в Культе (за исключением, наверное, матриарха — и то отчасти) ему не ровня. Взять хоть к примеру нашу Ланаю: вы и сами видели, что она сделала с несчастным Каелем.
Конечно, Мортред не хотела связывать свою жизнь с Культом. Она в тайне от младшей сестры искала что-нибудь о своей семье, и, в конце концов, ей в руки загадочным образом попали сведения о том, что в смерти её родителей замешана некая таинственная организация, которая зовётся Культом. Как будто бы кто-то хотел, чтобы Мортред узнала это и сама стала его членом. На самом деле, она не такая уж и глупая девочка, и она догадывалась о том, что всё не так просто. Она понимала, что в один день тот, кто стоит за этим, может от неё избавиться, и подозрения только усилились, когда Морти узнала, что её сестра попала к Потаённым. Тут простым совпадением даже и не пахнет. Так что Мортред было нужно искать себе союзников, готовых в случае чего ей помочь.
Именно поэтому, когда к ней недавно объявился тот самый эльф-тауматург, которого искали Потаённые, она согласилась помочь ему. Она не верила ни его словам, ни его намерениям, но если он тоже враг Культа, он может быть полезен. Сначала с его помощью она вытащит Ланаю, а затем узнает, наконец, что стало с их семьёй. И по итогу Мортред планирует убить Каеля, когда получит от него всё, что ей нужно. Нет, если быть точнее, она планирует успеть убить его раньше, чем он сам избавится от неё и от сестры, или хотя бы раньше, чем он успеет как-то навредить Ланае — ведь хрен его знает, для чего они с сестрой вообще ему сдались. А потому нужно докопаться до истинных его намерений.
— Тц-тц-тц… Старик-старик, — она помотала головой, глядя с крыши на багровый закат. — Думаешь, я поверю?
Она хотела бы верить его словам. Он откуда-то знает о ней и о Ланае. Знает о том, что Морти ищет свою семью. На этом-то он и сыграл, и потому его ложь такая сладкая.
Каель знал, что Морти не поверит ему, если он не докажет свои намерения делом. Он знал, что Морти хочет его убить. Он знал, что по итогу и Ланая попытается его убить. Он всё знал и всё предвидел. Эти два дня он только и делал, что обдумывал свой следующий шаг и совершенствовал план своих действий. Ценой его ошибки может стать жизнь и благополучие Мортред и её сестры, но если не сделать следующий шаг, то он потеряет контроль над всем, над ситуацией в целом. Ведь в том, что Мортред попала в Культ, а Ланая стала Тамплиером, был именно его просчёт. И вот, наконец, к нему в кабинет пришёл человек во фраке.
— Как поживаете, сэр?
— Нормально. А Вы, лорд?
— Приглядываю за вашими голубушками. Что-то Морти давно не видел.
— Она здесь, в Хайспайре.
— Небось уже стащила что-нибудь. Надрать бы ей уши хорошенько.
— А сами-то чего не надрали?
— Характер у неё — ну прям Вы в свои лучшие годы.
— Уж не желаете Вы, господин лорд, тоже сказать, что я дряхлый старик?
— Отнюдь, господин. А что, Вас уже так называли?
— Да, было дело.
— Кто этот несчастный? Вы, наверно, после таких слов превратили его в лягушку или поджарили до корочки.
— Почему же. Так говорила Морти. Уж не буду я за безобидную шутку проклинать её
Заклятием кремации Харлека.
— А, это многое объясняет. Советую Вам научить эту маленькую дьяволицу манерам.
— Ха-ха-ха… Раз она дьяволица, то это уже по Вашей части, господин лорд.
— Да, кстати, я же к Вам по делу.
— Я уже догадался. Раз Вы пришли ко мне, то леди Монфор-Л’Амори младшая сейчас в Сентинеле.
— Да, я видел её в городе. Знаете, господин, она просто дьявольски милая. Я не видел её четыре года, девочка так выросла. Она так похожа на юного господина. Ах, мой бедный юный господин…
— Вы так привязались к семье Хайспайров.
— За годы службы я как нельзя лучше познал человеческую природу. Я до сих пор виню себя в том, что случилось с малышкой Лен и с бедным юным господином.
— Это наша с Вами общая вина.
Узнав от сэра во фраке, что Ланая сейчас в Сентинеле, Каель трансгрессировал прямо в Храм. Он встал перед фасадом и вскинул руку вверх: псионическая ударная волна выбила все окна в передней части дома и заставила стены треснуть. Перед ним незамедлительно появились одиннадцать магистров в мантиях.
— Тебе, Инвокер, наглости не занимать, — с презрением сказал ему гранд-магистр.
— Слушай, уйди по-хорошему, а! — сказала женщина-магистр, очень молодая — можно сказать, даже девушка.
Её безмолвно загородил рукой другой чародей.
— Ну, скажи хоть чего-нибудь!
— Ты думаешь, у тебя есть шансы против нас одиннадцати?
Архимаг смотрел на них с холодной ненавистью. Он вдруг указал пальцем на одну из фигур в мантиях.
— Сегодня ты умрёшь.
— Что? Да неужели? — усмехнулся мужчина.
— Наверное, вы уже позабыли, но я пережил основателя вашего ордена. Он был моим учеником. Вы талантливо скрываетесь в тени, однако мне известно о вас всё.
— Ты пришёл чесать языком или драться?! — воскликнул магистр-орк и, вынув волшебную палочку, запустил в архимага молнией.
Рядом с Инвокером появилась небольшая фиолетовая Сфера: молния попала в неё, не возымев никакого эффекта.
— Это Векс, — послышались шёпоты среди чародеев.
— Всем смертям своё время. Я хочу лишь сказать, что могу прямо сейчас уничтожить Храм. Я знаю о вас всё. Гранд-магистр, — он указал пальцем на смышлёнца. — Потомственный магистр Храма. Тебя зовут Кассел фон дер Клугфолк, ты ушёл со своей родины, как и твои предки. Если бы не родословная, ты бы не был главой ордена.
— Очень занимательный рассказ, Инвокер, — ответил дворф. — Ты ради этого испортил наш фасад?
— Твоя правая рука — это Инай, которого сейчас с нами нет. Он знал о вашем ордене, но не спешил вступать в него, пока не заподозрил, что с магистрами что-то неладное. Интересно, что же такое он нашёл в ваших тайных архивах, что заставило его искать ответы аж на кромке мироздания?
— Что ты имеешь в виду? — прервала его женщина с суровым взглядом. — Ты знаешь, где сейчас Инай?
— Вы очень словоохотливы при вашем общем положении, миссис Морелла.
— Вообще-то мисс.
— Вы такой же потомственный магистр, как и господин Касс. Как мне известно, Вы недолюбливаете нынешнего Тамплиера ордена.
— Из-за этой дуры нам приходится стоять здесь и терпеть Ваше несносное присутствие, мистер Инвокер.
— И всё же Ваши принципы не позволяют Вам держать язык за зубами. Ведь Вы наверняка знаете, кем мне приходится нынешняя Тамплиер.
— По вам обоим не скажешь, мистер Инвокер. Она выдалась куда более бестолковой, чем Вы.
— Мило с Вашей стороны. Ну а Вы чего притихли, мистер Грис? Разве Вы забыли, что я обещал Вас убить? В Ваших же интересах подольше потянуть время нашими пустыми разговорами.
— Чем, позвольте спросить, я заслужил такую милость, а, господин Инвокер? — с тревогой усмехнулся мужчина.
— Вам должен быть известен один джентльмен по имени Эдгар Вальдес.
— Ну допустим… Я довольно давно знаю этого остолопа и на дух его не переношу. А при чём здесь…
— Вы сами прекрасно понимаете, при чём, — отрезал архимаг. — Вы все сами понимаете, зачем я здесь! Вы настроили Ланаю против меня. Теперь я пришёл к вам, чтобы платить по счетам.
Он вскинул руку вперёд.
— Векс Магналектрос.
Предательское коловращение.
Между ним и магистрами возник небольшой электрический сгусток, который постепенно накапливал энергию. Это —
Коловращение Эндолеона, предательское заклинание, которым прославился древний волшебник из числа Колдотворческой Дюжины.
Очередь перешла к Потаённым: они разом обрушили на заклинателя град из огненных шаров, пламени, ледяных осколков, молний и других боевых заклинаний. Инвокер был почти неуязвим для элементной магии: его Сферы поглощали любые эффекты элементной магии огня, льда и молнии. Кто-то из магистров призвал мощный поток воды, чтобы сбить заклинателя с ног, но и это было безрезультатно: Экзорт просто испарил всю воду прежде, чем она даже успела намочить плащ Каеля.
Повсюду разлетелся тёплый пар, и в один момент Потаённые ощутили резкий холод, их мантии намокли от конденсированной воды. Пар ещё не успел развеяться, а вокруг стало так холодно, будто пришла зима.
— Куас Фригорис.
Проклятие длительной дрожи, — изрёк Инвокер, взмахнул рукой, и синяя сфера засияла голубым светом.
Это —
Длительная дрожь Садрона, фирменное заклинание ещё одного тауматурга из Колдотворческой дюжины. Всех Потаённых одновременно сломило пронизывающее чувство, будто бы через них пролетели разом все ледяные ветра севера.
Пар развеялся, оставив много росы на траве. Одиннадцать магистров были скованы адским холодом, с их окоченевшими устами не в силах даже произносить формулы.
Встав напротив на того чародея, которого минуту назад он обещал убить, Инвокер лишь метнул в него ненавистный взгляд, исполненный ледяной, как проклятие Садрона, злобой. Он поднял руку и… указал на него пальцем.
— Ты… чудовище… — простонал, подняв изнурённый взгляд, волшебник.
—
H'Ahsh Safras.
С кончика пальца Инвокера сорвалось заклятие, по своему эффекту напоминающее молнию. Это был некий сгусток багрового цвета, который с оглушительным треском, подобным раскату грома или скорее звуку сотен трескающихся костей, ударил прямо в Потаённого. В тот же миг во все стороны разлетелись кровавые ошмётки.
Дым от заклинания развеялся. Мистер Грис остался цел и невредим — его загородили собой два молодых магистра, которые смогли магией развеивания освободиться от цепенящей хватки
Дрожи Садрона. Дьявольская магия Инвокера буквально разорвала их тела в клочья, оставив только то, что на уровне плеч и выше, и то, что ниже бёдер. Спустя секунду послышался сдавленный вопль ужаса — это кричали те, кому не посчастливилось первый раз увидеть, что с живым существом делает магия озкха.
— Надеюсь, Вы понимаете, господин Инвокер, — обратился к нему гранд-магистр. — Что, убивая
Касанием Смерти, Вы обрекаете себя на вечные муки в аду.
— Всё кончено, — Каель повернул голову в сторону. — Вы проиграли.
Коловращение Эндолеона набрало свою силу. Вдруг по всей округе разлетелся электрический шторм. Его энергия поразила не только Потаённых, но и вообще всё живое в радиусе пары сотен футов. Площадь поражения получилась такой малой, потому что заклинатель сдерживался при использовании этого колдовства. Оно истощило совершенно все силы Потаённых, и они, уже совершенно обессилевшие, рухнули на землю.
— Жаль, что всё случилось именно так… — проронил с ноткой сожаления архимаг, бросив мимолётный взгляд на два взорванных тела. Он прошёл мимо них, прямо внутрь Храма.
Смахнув кровь с правой руки, Ланая подошла к мёртвому архимагу, который лежал на траве в луже своей крови, разрезанный на несколько частей.
— Какое красивое… у Вас было платье, господин… де Монфор-Л’Амори, — сказала она с сожалением и посмотрела на него сверху вниз. — Жаль такое портить…
«Сколько ещё талантливых людей мне придётся убить? — поймала она себя на мысли. — Есть ли хоть немного доброго помысла в моих действиях?..»
Её не первый раз посещали смутные и мрачные мысли. За тех, кого она убила по указке Потаённых, Ланая уже совершенно точно после смерти будет вечно гореть в ледяных огнях Обливиона. А потому её не беспокоят терзания совести. Ей было просто жаль, что хорошие и добрые люди и эльфы вынуждены умирать лишь потому, что этого захотел некто более значимый в этом мире, чем они. Она не винила себя, ей просто было жаль десятки оборвавшихся судеб, которые обречены уйти в небытие. Ланая будто бы не испытывала к этому причастность: она словно лишь наблюдала, а не играла роль палача рока. Вот именно: она всего лишь инструмент, если не она, то в любом случае нашёлся бы кто-нибудь другой. На деле это не она убивает неугодных — это магистры убивают их её руками. Поэтому Невермор придёт за ней и заберёт именно её душу, а души Потаённых вознесутся, и они вернутся в мир идей.
«Меня всё устраивает. Если такова плата за полученные знания, то мне они достались почти что даром. Меня всё устраивает… Нет ничего плохого в том, чтобы убить другого. Львы тоже грызутся друг с другом. Тигры там, волки… Гиены убивают оленей. Меня всё устраивает. Если бы Творец милостивый того не желал, то мы бы все были бессмертными. Нет оправданных и неоправданных мотивов, это всё ерунда. Убивать так же естественно, как дышать, есть и пить. Меня всё устраивает…»
Каель вошёл в внутрь Храма через разрушенные двери и миновал холл, пройдя мимо слуг, которых его магия так же лишила сознания. Он знал всё в этом Храме и уж тем более знал, в какой комнате находится скромная обитель Тамплиера. Вскрыв замок на двери псионическим заклинанием, он шагнул в просторную комнату, которая несколько лет была домом для Ланаи. Мило застеленная белая кровать с коричневыми спинками стояла в дальнем левом углу, прямо напротив двери, у короткой стены. Деревянные полки с книгами, выдвижные отсеки и шкаф для одежды занимали всю длинную стену, в левом крае которой был дверной проём. В дальнем правом углу стоял прислоненный ко второй короткой стене письменный стол. Длинная стена напротив двери занята тремя большими окнами. Чистый и ровный пол был каменным.
Высший эльф снял сапоги и шагнул в прямоугольное помещение, прошёлся вдоль немного запылившихся полок и взглянул на книги: было кое-что очень редкое и интересное, чего не нашлось бы во многих сентинельских архивах. Он взял одну: «Тысяча мэнгу». Открыл на титульной странице: «Сказание о том, как деревня стала городом, как наши предки начали наш славный род…» Каель не стал смотреть дальше, он поставил книгу обратно и взял другую: «Девять взмахов нихонто». Ещё одну: «Воин в костяной маске». Он ставил книгу и брал следующую из этой полки: «История Ниппона», «Поэзия в маске», «Росчерком пера и нихонто», «Славься маска императора!».
— Авалон… — молвил волшебник под нос. — Какой рьяный интерес к загибшей культуре. Впрочем, я понимаю, откуда он у тебя появился, моя дорогая…
Он подошёл к письменному столу и поднял лежащую на нём неумело вырезанную из дерева маску, бережно положил обратно. Помимо неё на столе были чернильница с перьевой ручкой, серый карандаш и стопка с листами. Также с краю лежали ещё две книги: «Цареубийца» и «Не моргай». На красной обложке первой изображена маска, очень похожая на ту, что лежит на столе. На синей обложке второй — край плаща, что носят все члены культа Вуали, и держащая тонкий клинок, с которого стекают капли, рука. Каель открыл первую: «Рассказы о таинственном воине в маске, о последнем буси Авалона». Он открыл где-то в начале и прочёл случайную строчку:
…
Юрине небрежно указал в сторону господина и провозгласил: «Продажный подлец! Будь у тебя хоть капля смелости, так бейся со мной!» Дворянин удивлённо посмотрел в сторону юного буси и воскликнул: «Кто ты, жалок юноша?» Выскочка уверенно, упрямо расталкивая тол… — на этом месте страница была замазана чернилами.
Эльф взял другую книгу. Это был некий кодекс сестёр Вуали, в котором описывались правила и уклады культа. Книга явно была написана не для простых читателей.
«Проклятье на этих сектантов…» — подумал маг, отложил книгу и посмотрел на архивные отделы в столе. Немного промедлив, он выдвинул один из них. Там тоже были книги: «Жизненный путь выдающихся деятелей магии», «Слизеринско-сентинельский и сентинельско-слизеринский словарь», «Стремительность».
Каелю было неудобно вторгаться в личное пространство Ланаи. Но с другой стороны, он двадцать один год её не видел: при их первой и последней встрече он держал её на руках, а она тянула к нему свои ручонки. Она тогда… даже ходить не умела…
Без имени
Мне два дня отроду
— Как тебя звать мне?
Так что архимагу было очень любопытно всё, что связано с его любимой наследницей. Он заглянул также в шкаф и достал оттуда обёрнутый в ткань меч в ножнах. Чародей размотал и обнажил его: это была «Яша», один из известных мечей, что ковали на Авалоне. Каель лишь улыбнулся и убрал винтажный клинок обратно в ножны и затем в шкаф.
Он вышел из комнаты, размышляя о том, где сейчас может быть этот самурай, подаривший его внучке своё нихонто.
— Ты не права, — Ланая услышала голос архимага за своей спиной. — Тебе не нужно думать, что ты обречена на беспросветное одиночество. Тебе всё ещё есть, что терять.
— Какого чёрта?.. — проронила Потаённая и с изумлением посмотрела назад.
— А с платьем всё в порядке. Даже не запачкалось.
Инвокер стоял в нескольких шагах от неё. Остолбеневшая от увиденного, Ланая резко повернула голову обратно. Так, где только что лежало покромсанное тело призывателя, сейчас не было даже капли крови.
— Почему ты не умер?!
— Сферы, дочка…
— Я порезала Вас на семь частей, так почему Вы… это была псионическая иллюзия?
— Прости, но тебе придётся меня выслушать.
От испуга и удивления у волшебницы даже сбилось дыхание. Она смотрела на архимага, не скрывая своей неудержимой злобы. Он уже не одну дюжину раз мог бы с ней покончить. Да на что она надеялась?! Убить Инвокера? Стоя здесь, Потаённая постепенно осознавала, какой дурой она была всё это время. У неё изначально не было против него ни единого шанса в открытом столкновении. Ланая так наивно полагала, что для неё убить величайшего тауматурга всех эпох — это как глазом моргнуть. О чём она думала?..
— Из-за Вас я потеряла свой дом…
— Ты права, ты совершенно права, милая. Я виноват в том, что ты лишилась своей семьи.
— Семьи, дома, моего единственного пристанища… и тех немногих людей, которые были добры ко мне.
— Нет, тайный орден никогда не был твоим домом.
— Зачем Вы убили Эола и Каю? Что они Вам сделали?
— Ты о том парне и девочке? Так это были Эол и Кая?
— Я уверена, что они даже не лезли в бой первые. Лучше бы Вы прикончили Мореллу, или лучше этого слизняка Уилмота…
— Поверь, я как раз и хотел его убить. Те двое заслонили его от моего
Касания Смерти.
— Так Вы… — ухватившись за лицо, Ланая упала на колени. — Бедный Эол… Бедняжка Кая… У Вас нет сердца, господин де… де Монфор…
Её глаза налились слезами. Упав на плечо, Потаённая заплакала навзрыд. Она уже не могла сдержать печаль и обиду.
— Видимо, они были твоими друзьями, — не зная, какие подобрать слова, с дрожью в голосе сказал Каель. — Ланая, я даже не знал, что Кая и Эол — это магистры тайного ордена… Я думал, что я знаю о Храме всё, но этого я правда не знал… Прошу, поверь, у меня были причины убить мистера Гриса. Я просто не смог предвидеть, что всё обернётся именно так.
— Да что я… — кое-как успокоившись, простонала Потаённая. — Хватит уже ездить мне по ушам. Очевидно же, что я Вам ничего не сделаю… Что Вы добиваетесь?!
— Ты переволновалась. Давай мы вернёмся в Хайспайр, ты отдохнёшь, у тебя будет много времени всё решить.
— Хотите, чтобы я служила Вам? Я буду Вам служить, пока не найду способ Вас прикончить.
— Да послушай! — Каель вдруг воскликнул, на миг потеряв терпение. — Послушай меня. Чем… Как… как мне… — он не мог подобрать слова. — Заслужить…
— Заслужить — что?
— Заслужить… Что? Заслужить? Да ты в своём уме, смертная?!
Вдруг тон Инвокера резко переменился. Он взмахнул рукой и перенёс себя вместе с Потаённой в своё поместье. Они оказались в куполообразной комнате с панорамным окном, выходящим на сад.
— Сиди здесь, ничтожество. Будешь упираться — я сделаю так, что ты будешь умолять меня о смерти. — гневно велел призыватель и, выйдя за дверь, захлопнул её с той стороны.
— Наконец-то Вы явили своё нутро, архимаг! — выкрикнула ему вслед волшебница.
Единожды разукрашенные воспоминания
Это было на самом кануне прошедших событий, когда Мортред встретилась с Каелем. На улице к ней подошёл слепой эльф в роскошных одеждах, который в своём одеянии был как белая ворона посреди серых улиц Фактории. Неожиданно было то, что он заговорил с Морти, которая выглядела, как совершенно обычный сентинелец, и совсем не отличалась от других.
— Мадам… Где здесь можно выпить кофе?
— Дальше по улице есть кафе через несколько домов.
— Проводите меня?
— Смеёшься? Тут два шага пройти!
— Но ведь я слеп.
— Ну… ну блин.
Пройдя квартал, они зашли в какое-то захудалое заведение, откуда доносился вкусный кофейный аромат.
— Мне чёрный, а моей спутнице — с молоком и двумя ложками сахара, — сказал эльф, когда к ним подошёл официант.
— Э-э-э… — удивлённо проронила Морти. — Одной хватит.
Официант кивнул и отошёл.
— Тут мрачно, — заметил эльф.
— Ты же слепой.
— Да?
— Сковорода! Что ещё за шутки?
— Я имел в виду образно.
— Хуёбразно. Какого хрена тебе надо?
— Знал, что ты так скажешь. Я думал, что ты либо передразнишь меня, либо просто пошлёшь к чёрту.
— А по роже не хочешь? Давай выкладывай, что за дела.
— Прости. Было любопытно наблюдать за твоей реакцией.
— Ты что, знаешь меня?
— Позволь представиться. Меня зовут Каель де Монфор-Л’Амори.
— Ну охренеть.
— Благодарю.
— И чё, ты из Монфора припёрся кофе попить?
— Не совсем. А ты… так непохожа на сестру.
— Тебе сразу ножом в горло пырнуть или потом? — Мортред нахмурила брови. — Хватит вилять вокруг да около.
— Я просто не уверен, с чего начать.
— С начала.
— Хм… Что тебе известно об имени Инвокер?
— Э-э-э… Что это за придурок?
— Это я.
— Ну, вообще… сестра как-то рассказывала про какого-то Инвокера. Но это было раньше… Так, ты не сказал, откуда ты знаешь о Ланае?
— Ты сама сказала начинать с самого начала. Я монфорский архимаг и тауматург, мне более тысячи лет от роду.
— Люди не живут столько.
— Я же сказал, я тауматург. Притом самый искусный в Сентинеле.
— Слышь, тауматург, у меня сейчас терпение лопнет.
— После моих следующих слов ты бы скорее всего встала и ушла. Поэтому я скажу так. Я знаю о Культе Вуали.
— О как.
— А ещё я знаю, что Ланая стала одной из Потаённых.
— Откуда ты знаешь, как зовут мою сестру?!
— Хм… Странно…
— Что странно?
— Странно… — встав со стула, Каель задумчиво потёр подбородок. — Предыдущий Хайспайр, его жена — они были очень смышлёными. Её мать, госпожа Консуэло, и родители мистера Хайспайра… У них был блистательный интеллект. Только Летаргия была такой же дурочкой. Но между вами около сотни поколений…
— Ты к чему клонишь?
— Просто не могу взять в толк… в кого ты такая глупая, как бревно?
— Э! — Морти вскочила и схватила его за воротник. — Ты охренел?
— Ладно, не злись. Я просто хотел сказать, что мы с тобой родственники.
— И ты думаешь, я поверю?
— Я многое знаю о вас с Ланаей. Я наблюдал за тем, как вы росли.
— Так, ну… Не верить же тебе на слово.
— Могу доказать.
Они покинули кафе и посетили очень старое, несколько лет уже заброшенное многоэтажное здание, которое Мортред не сразу узнала. Оно стояло посреди пустыря на юге Фактории: к северу от пустыря были дома, к югу — берег реки. Они поднялись на четвертый этаж, чародей зашёл в небольшую ветхую комнатку и остановился около разрушенного камина.
— Что это значит, старик? Что мы тут забыли? — всё еще не понимала Морти и уже начинала переживать.
— На улице занимается ветер. Не хочешь погреться у огня?
Призыватель провёл рукой — кирпичная крошка, которой раннее был камин, вдруг взмыла в воздух и сама собой соединилась в кирпичи, кирпичи встали друг на друга — и вот уже перед гостями стоял совершенно целый камин. Щелчком маг вызвал огонь и сам сел рядом с внучкой.
— Как ты его починил?
— С помощью временнóй магии. Я просто вернул его в тот вид, каким он был много лет назад.
Дрова приятно потрескивали в языках пламени, за окном завывал вечерний ветер, танцующий огонь отбрасывал на стены причудливые тени. Тёплый и приятный огонь окрашивал не только мрачное убранство, но и давние воспоминания.
— … стоят такие и смотрят на север, все хмурые, в плащах… А потом прилетел Шимарэ, и они такие: смотрите, Шимарэ! Но оказывается, что Шимарэ их предал!
Морти сидела в кресле вверх ногами и свесив вниз голову и слушала, как её сестрёнка рассказывает ей о книжке, которую читала. Морти стащила эту книжку из магазина, за то что тамошний продавец назвал её мелкой ебучей сучкой. Она просто взяла первую подвернувшуюся и была такова. Морти тогда подумала, что по закону подлости ей попалась какая-то хрень, но нет, сестре вот очень даже нравится.
— Погоди… Чё за Шимарэ?
— Ну тот, кто писал письмо Эндолеону.
— А…
— Ты вообще слушаешь?
— Конечно, слушаю.
— Ну вот, он спустился с неба и тут ни с того ни с сего запустил в волшебников молнию! — Ланая развела руками.
— В смысле? Он же был их другом.
— Да! Но он их предал!
— А, ну да. Вот он ебучая мелкая сучка.
— Э-э-э… А что это значит?
— Хрен его знает, я на улице услышала.
— Но это плохое слово. Мистер Кроу говорит, что ругаться нельзя.
— Какое слово?
— На букву «е», — Ланая сложила руки на груди.
— Ель?
— Нет.
— Еда?
— Нет!
— Язык?
— Да нет же!
— А какое?
— Кхм… «Ебучая»…
— Его нельзя говорить?
— Нельзя! Оно плохое!
— А ты сказала.
— Я?
— Только что сказала.
— Ой…
— Хы-хы-хы!.. Я всё мистеру Кроу расскажу.
Морти бросила в Ланаю подушку и, смеясь, выбежала за дверь.
Ланая часто читала разные книжки. В принципе, она читала вообще абсолютно всё, стоило мистеру Кроу научить её буквам. Первой книгой, которую он подарил ей, как только малышка научилась грамоте, был сборник сентинельской поэзии. Потом новые книги ей, кхм, «покупала» уже сама Морти. В раннем детстве её сестричка любила всякие разные интересные рассказы про волшебников, рыцарей или даже просто людей, которые попадают в удивительные события. Главное, чтобы было интересно.
Но вот пришло время, когда Ланае исполнилось девять и она одним днём спросила у Морти: «А что такое тау… та-у-ма-тургия?» — «Пх-ха-ха-х! Попроще что-нибудь спроси. Это какая-то магическая херня.» С этого дня Морти стала понимать Ланаю всё меньше. Вот странно: вроде бы говорят на одном языке, а всё равно нихрена не понятно… «Морти, давай я тебе расскажу, что такое
Ordo», «Эй Морти, а ты знала, что эссенция
Herba пахнет, как свежескошенная трава?», «Морти, сестрёнка, смотри, я смешала эссенцию и она выпала в осадок!»
Но дальше — больше. Если прежде они занимались грабежами и разбоями только ради того, чтобы купить себе еду и одежду, и то не очень часто, то теперь… В общем, как-то они с Ланаей (нетрудно догадаться, по чьей инициативе) разработали план ограбления таумической лаборатории при филиале Академии на юге. Они стащили оттуда таумический гироскоп из бериллового сплава, образцы редких аспектов, провода и приборы для проведения таумических опытов, различные химические склянки и пробирки.
Морти всё реже слышала от сестры рассказы о приключениях выдуманных людей и эльфов, но чаще — о магии с её заумными словами, которые девочка не понимала. Ланая теперь читала таумические энциклопедии, описания разных опытов, очерки известных колдотворцев, всякие умные и научные книжки. Потом она и вовсе перестала что-то рассказывать сестре, ведь та всё равно смотрела на неё непонимающим взглядом.
Морти ничего не могла с этим поделать: её сестра была человеком, которому всё нужно знать. Знать, почему небо синее, а трава зелёная. Знать, из чего состоит железо и латунь. Знать, как выглядят звёзды вблизи и как устроен этот мир, начиная с песчинок и травинок и вплоть до далёких звёзд и галактик.
Когда им стало семнадцать и девятнадцать, они обе были слишком заняты, чтобы просто сесть у камина, как в далёком детстве, и греться у огня.
Следующим местом задумчивый тауматург выбрал заросший сад с неухоженными клумбами и высокими яблонями. Это был один из парков на западе Фактории, где жители Сентинеля проводили свои выходные. Аллеи, мощённые ещё в позапрошлом году, старые красивые дома, деревья и кусты, которые давно перестали подрезать садовники, и клумбы, в которых остались только самые крепкие розы с самыми острыми шипами.
— Видишь то яблоко? — он указал пальцев на ветку яблони, на которой висело крупное и красное яблоко (очень странно, что оно висело тут сейчас, весной). — Спорим на его половинку, ты до него не дотянешься? —
— Я? Не дотянусь? — немного поникшая, Морти усмехнулась и ловко взобралась на дерево. Она осторожно ступала на ветки, чтобы они не преломились. Потянулась за красным, наливным яблоком, но до него не доставало меньше дюйма. Тогда она легонько подпрыгнула, ухватила плод и сорвала его. Казалось, дело сделано, но пятка соскочила с ветки, и Мортред, потеряв равновесие, отклонилась назад.
— Держу! — ей послышался звонкий детский девчачий голос. Очень знакомый. Она непроизвольно моргнула.
— Ну, давай, лезь уже! — подгоняла ее Ланая. — Я есть хочу.
— Почему я? — нехотя переглянулась Морти.
— Потому что ты выше.
— А если я упаду?
— Ты? — смеясь, Ланая подтолкнула сестру к дереву в спину. — Но ты ведь никогда не падаешь.
— Оно так высоко… — Морти с опаской смотрела на яблоко.
— Ну тогда не лезь, — Ланая забавно уперлась руками в талию. — Тогда я умру с голоду. Или сама полезу и разобьюсь насмерть.
— Ну, хорошо, — вздохнув, Морти согласилась на уговоры сестренки. Всё-таки её доводы выглядели довольно убедительными. — А ты меня поймаешь? Ну, если вдруг…
— Поймаю-поймаю. Можешь на меня положиться!
Девочка поудобнее зацепилась за сук и залезла на него. Она осторожно и даже немного медля наступала на ветки, опасаясь, что они сломаются, подобралась к той, на которой висело яблоко, и потянулась за ним.
— Ты молодец! — снизу подбадривала ее младшая. — А теперь сорви его.
— Легко сказать! — выдохнув, она посмотрела вниз. — Я не достаю! Чуть-чуть не достаю, вот столько, — она показала пальцами. — Дюйм всего…
— Давай я брошу в яблоко камнем, оно упадёт, и ты его подхватишь?
— Лучше не надо… — сглотнув слюну, Морти вспомнила, с какой меткостью её сестра кидает камни. — Я попробую подпрыгнуть.
— Только осторожно, пожалуйста.
— Ой, да всё в порядке. Вот смотри… — девочка согнула колени, прыгнула и сорвала плод. Приземлившись на ветку, она не смогла ухватиться вовремя и почувствовала, как падает назад.
Морти зажмурила глаза и звонко вскрикнула.
— Держу! — Ланая с трудом поймала сестру и, нервно выдохнув, успокоила её: — Всё хорошо, я держу.
Нашим девочкам, как и всем остальным обычным детям, никогда не сиделось дома, особенно летом. В гильдии, где они жили, никому не было дела до того, чтобы за ними присматривать, поэтому сёстры были предоставлены сами себе с утра до ночи.
Обычно их день начинался с того, что они выходили на улицу и бродили по кварталам Фактории. Они либо слонялись по улочкам, либо играли вдвоём в салки, жмурки, прятки и тому подобное. Такое, конечно, быстро наскучивает, поэтому девочки от случая к случаю знакомились с другими детьми и играли с ними. Фактория большая, и на одном месте Морти с Ланаей долго не задерживались: они приходили в новый квартал и знакомились с тамошними детьми. Если ребята там добрые, то сёстры могли приходить к ним ещё пару дней — поиграть в большой компании, а заодно угоститься какой-нибудь едой, которую дети выносят из дома. Ну, вы знаете, как обычно это происходит: когда вы сами были детьми, если кто-нибудь выносит во двор пирог, булочки или там, к примеру, корзинку с яблоками, на них тут же сходятся все ребята, кто только был во дворе. А учитывая, что у Морти и Ланаи не было мамы и папы, которые готовили бы для них завтраки и обеды, они сами были бы не прочь поесть за чей-нибудь счёт — тут все их знакомства и пригодились.
Про уличные драки, куда ж без них. Ланая была очень милой девочкой, она нравилась чуть ли не всем подряд (по крайней мере, её гораздо реже называли дрянью и сукой). А Морти, в свою очередь, была очень крепкой и сильной. Поэтому, если к ним на улице приставала какая-нибудь местная шпана, Морти тут же давала понять, что к ним лучше не лезть. У неё был небольшой репертуар аргументов для спора, но каждый из них по-своему действенный и убедительный. Среди них — разбитый нос, фингал под глазом, шишка на лбу и другие приёмы для уличной риторики. Хотя иногда дебаты заходили в тупик или ораторов было слишком много, тогда Морти брала сестрёнку за руку, и они делали ноги. Бегали они, кстати, очень быстро.
Ну… не стоит думать, что детство у сестёр было сродни какому-то выживанию. Нет, им было весело. Я бы даже сказал, им было несказанно весело и радостно бегать от хулиганов, воровать еду у всяких разинь, знакомиться и играть с новыми ребятами, рассказывать про свои приключения. Так прошло семи- и восьмилетие Ланаи. Они за два года обошли всю Факторию и изучили её сверху донизу. Когда Ланае было восемь, они решили первый раз пойти в Роял-Ярд…
— Что? — открыв глаза, непонимающе переспросила девушка.
— Всё в порядке, я тебя держу, — ответил волшебник, — Ты выиграла, — он улыбнулся, поставил внучку на ноги и похлопал её по плечу.
Это воспоминание, пронёсшееся в сознании Мортред… Оно крылом страницы старого альбома навеяло трепетные, по-доброму печальные мысли. Такие грёзы питают пламя, горящее в душевном камине и согревающее всё изнутри. Только такая тёплая печаль вызывает тёплые, сладкие слёзы.
Слеза пробежала у Морти по щеке, Каель вытер её длинным рукавом своих одеяний. Это напомнило Мортред себя, как она сама в детстве успокаивала опечаленную чем-то совсем юную Ланаю. А теперь, когда Сестра Вуали осталась одна, лишь редкая слеза была ей утешеньем.
Поздним вечером Каель вместе с Морти трансгрессировали к сумеречному южному берегу Сентинеля. Слева, справа — рукой подать — рыбацкие и торговые доки. Широкая песчаная коса протягивается по всему южному побережью, на ней лежат камни и стоят, изогнувшись, одинокие пальмы. Солнце уже зашло на запад, а из-за горизонта, с востока, выглянула луна. Она тусклым светом освещала пустой берег, на котором маленьким огоньком выделялся разведённый костер.
— Вы и здесь тоже были? — уже более откровенно спросил Каель, хотя итак заранее знал ответ.
Грея ладони у недавно разведенного костра, Мортред несколько раз коротко покивала.
— Немного повзрослев, вы гуляли по южным берегам, наблюдали за мрачным морем, сидели у костра, и ты рассказывала сестре всё смутное и расплывчатое, что помнила о родителях?
Хворост трескался громко, языки огня во весь голос пели свои огненные песни. Море сегодня было такое спокойное, что напоминало своей гладью зеркало, на которое падал и разливался бледный лунный свет. В свете костра бледное лицо Мортред было таким же оранжевым, как и само пламя. Оно было очень спокойным. Ещё одно воспоминание было раскрашено рукой загадочного чародея.
После того как Морти и Ланая встретили мистера Кроу, они каждую зиму отправлялись в долгое путешествие на юг. С его помощью, конечно: он помогал им собраться в путь и даже жертвовал немного денег на всякие там расходы. Вооружившись дождевыми плащами и сумками, в которых несли свои небольшие пожитки, однажды в октябре сёстры отправились по тракту через южный округ, и теперь они каждый октябрь стирали свои ботинки, проходя через многие сотни миль. Это было их новым приключением.
Дорога, по которой Морти с сестрой шли на юг, проходила недалеко от рельс, так что тут в любом случае не заблудишься. Их путь пролегал сначала через поля и перелески сентинельского средиземья, а затем через степь на многие десятки лиг. Через каждые две-три лиги им встречались придорожные деревни, посёлки или городишки. Ланае тогда было только девять, поэтому первые путешествия были для неё утомительными, и Морти, помимо вещей, зачастую приходилось нести и её. Эти приятные воспоминания, когда они останавливались в придорожных городках, ложились в какой-нибудь стог сена, и Морти вытягивала ноги, которые побаливали от усталости. Если надо, она может хоть весь Сентинель обойти с Ланаей на плечах. А сама она лежала рядом и спала, посапывая.
В дороге они знакомились с другими детьми в разных попутных деревнях. На третьем и последующих путешествиях их уже узнавали некоторые фермеры, трактирщики, странствующие купцы и патрульные гвардейцы. Ланая так душевно и трогательно рассказывала об их с сестрой тяжкой жизни, что они считали своим святым долгом подвести их на повозке или на лошадке, накормить обедом или пустить переночевать.
Хотя им самим было очень весело.
На юге росло очень много фруктов и овощей, много ловили рыбу — самое то для растущих девочек. Благодаря тому что они зимовали на юге, Ланая намного меньше болела. Они жили в самом крупном южном городе — Аквиле, здесь много портов и постоянно кричат сотни чаек. Удачно подвернулось, что у мистера Кроу здесь была комнатушка в одном доме, которая успела застояться уже лет так на десять-двадцать. Здесь Морти и Ланая жили с ноября по март, занимаясь тем, что им давалось легче всего — таскали рыбу и овощи с фруктами. Тут вообще каждый второй — рыбак или фермер, а так, Аквила был очень похож на Сентинель. Вскоре и тут сёстры обзавелись знакомыми. Морти постоянно отмечала, какой её младшая сестрёнка была общительной: она читала много книжек и поэтому могла найти общий язык даже со многими взрослыми. Не говоря уже о том, что Ланая нравилась всем подряд. Морти спрашивала, как у неё это получается, на что она пожимала плечами.
Морти и Ланая ловили рыбу самодельными удочками, бегали от лавочников с украденными у них товарами, сидели у костра на одиноком берегу, собирали ракушки и тыкали ветками в медуз, донимали своими расспросами вигильских рыцарей, лазили по кораблям в доках, ловили пауков и бабочек. Дни, проведённые на юге, были сродни снам тех детей, которые прочитали об Эдеме, Атлантиде, Эльдорадо или других выдуманных волшебных местах. Тот самый золотой край.
Ах Подсолнух! Ты тот, кто устал
Твой шаг это солнечный луч
Ты ищешь тот золотой край
Где странник закончил свой путь
