Мы верим в любовь.....

До освободительного звонка осталось минут пять-десять. Верочка уже собралась и вышла на лестницу. Однако уходить она не торопилась, лишь стояла и ждала. Ждала, разумеется, Калугину, ведь секретарша её переубедила ночевать сегодня у себя дома, ибо краска наверняка не выветрилась, поэтому вторую ночь Людмила проведёт у Верочки. -Давайте быстро заедим в магазин, а то я у Вас… как-то неудобно, -сказала Калугина, выбежав на минуту к ней. -Боже сохрани, Людмила Прокофьевна, все же есть. -Тем не менее… Людмила пошла, видимо, одеваться, время-то бежит. Свидетелями этого разговора стали Новосельцев и Адлер, которые стояли очень близко друг к другу (чуть ли не щека к щеке) в том самом месте, где можно было курить. Они бесконечно смотрели на них. Адлер в зубах зажала сигарету, а Новосельцев, не отрывая взгляд от женщин, поднёс ей спичку под самый нос, та быстро раскурила, НО ПРИ ЭТОМ никто не отвлекался от разговора. Когда, наконец, Калугина ушла, они оба выдохнули. -Ты это слышал? -проговорила Ева Регинальдовна, не выпуская сигарету из зубов, отчего та тряслась во все стороны. -Ага… -Давай, Толя, я не мешаю, ухожу. Адлер удалилась, а Анатолий подбежал к секретарше. -Верочка, позвольте… что-то случилось? -А у Люды кто-то ремонт затеял, краской пахнет, -спокойно вещала она, -беременным это вредно, вот она у меня и ночует. -Можно просьбу? Откажи ей… -Ты сдурел? -Я прошу… Это мой, возможно, единственный шанс, -начал тараторить он. -И что мне ей сказать? -Скажи, что тебе позвонили родственники или что-то в этом роде, ну наплети что-нибудь, Вера, ну ты ж умеешь… -Ох, Новосельцев. Давай так, жди нас внизу. Я ей все скажу, а там передам в твои руки. Звонок. Шёл снег. Анатолий стоял внизу, как и договорились. Почти все уже разошлись, как вдруг они выходят. -Людмила Прокофьевна, у нас с вами проблема… Верочка вкратце фантастически сымпровизировала какую-то историю. -Как же быть? -спросила Людмила. -Мне правда очень жаль и неудобно как-то. -Да ничего, я понимаю… Он смотрел на них, видел, как Верочка постепенно сливалась с толпой, а Калугина оставалась одна со своими мыслями. -Людмила Прокофьевна… Она быстро взглянула, а потом сменилась в лице, не в очень хорошее выражение. -Позвольте? -продолжал он. -Что? -Можете остаться у нас… -НЕ, НЕ, НЕ, не… Вы что? -Почему нет? -Анатолий Ефремович, это не обсуждается. -Позвольте мне выполнить свою отцовскую обязанность… я прошу… Я буду заниматься детьми, докучать не стану, так что мне решительно не до вас… А завтра… можете уйти, если… будет очень необходимо… Она смотрела на него, смотрела и никак не могла для себя решить. Ехать домой тоже нельзя, а выходов не было, все уже разбежались по домам, попроситься не к кому. -Ладно…-тихо произнесла она, уведя взгляд куда-то в сторону и повернув голову в бок. Все столпились в прихожей. Калугину окружили ребята, она им объяснила, что совсем скоро будет мамой, попросила быть чуть осторожнее и расцеловала каждого. -Людмила Прокофьевна, чаю? -Нет, спасибо. Она весь вечер просидела за книгой. Новосельцев, как и обещал, занимался с детьми и к ней даже не заходил. Людмила проводила свой вечер в кресле у окна. На улице было холодно, к тому же стемнело. Этот белый тюль так нежно покачивался от совершенно неуловимого сквозняка из-за хлипкой оконной рамы. -Не помешал? «Всё-таки зашёл!»-усмехнулась она про себя. -Нет… -Точно чаю не будете? Перекусить? Скоро ужин. Не стесняйтесь… -Не хочется, спасибо. Он ушёл, а Людмила снова погрузилась в чтение. Часы незаметно летели. Наступал глубокий вечер. Её так затянула книга, что она не заметила, как дочитала, хотя изначально Калугина даже не думала о ее завершении. -Можно? -спросил Новосельцев. -Разумеется можно, это ведь ваша квартира, -слегка улыбнулась она и взглянула выше оправы своих очков, опустив голову. -Я за пододеяльниками… Он подошёл к шкафу, открыл створки, которые скрывали чистое, выглаженное и аккуратно сложённое постельное белье. Калугина закрыла книгу, аккуратно встала, чтобы пойти за очередным яблоком, но стала внимательно с любопытством смотреть за каждым его движением. Это было инстинктивно и непреднамеренно. Забавно было наблюдать за ним. «Хм…-улыбнулся он, -она такая милая в своих старых огромных чёрных очках». -А! Новосельцев резко обернулся. Она вся съёжилась и потихоньку расплывалась в удивленной улыбке. -Пнул? -предположил он. Она все ещё стояла в этой позе, с этой улыбкой до ушей и явным шоком, а потом мелко-мелко закивала. -Первый раз так сильно… Он закрыл створки шкафа, в руке держа все необходимое. -Ну, вот видишь… -Хах, да… Новосельцевы влияют на Новосельцева или Новосельцеву… У Анатолия пропала улыбка. -Ты… хочешь дать мою фамилию? -Да… Если ты не против. -Пожалуйста. Он поспешил выйти. Ведь мужчины не плачут… Там, в коридорной темноте, он как-то быстро подтер все накатившие слёзы и продолжил путь в комнату к мальчикам. Ночь. Калугина спит одна. Новосельцев каким-то удивительным способом притулился к Серёже. Все спят. Ну почти все. Людмила видела пятый сон. Было так хорошо, так уютно. Пока не захотелось есть. Она долго не решалась встать. Боялась всех разбудить. Но желания взяли верх. Калугина тихо встала, медленными, аккуратными шагами прошла в темный коридор, оглянулась в комнату к мальчишкам, поняла, что все спят и решила тихо продолжить путь, как вор в музее. Свет не включала. По памяти и благодаря уже привыкшим к темноте глазам, она нашла яблоко и с огромным удовольствием поглощала его в тишине ночи. За окном тихо падали снежинки. На кухню свет с улицы как-то не попадал, поэтому она была ещё темнее обычных комнат. Калугина стояла у самой двери, жуя, держала своё яблоко. Она была максимально счастлива, что удовлетворила своё желание поесть. Резко в темноте появляется Новосельцев. Он был сонный, да и к Калугиной он стоял спиной, так что она понадеялась быть незамеченной. Замерла. С полным ртом яблока. Он медленно, потирая глаза, прошёл к графину, размеренно налил воду в стакан, сделал пару глотков.