Мы верим в любовь.....

* Резко в темноте появляется Новосельцев. Он был сонный, да и к Калугиной он стоял спиной, так что она понадеялась быть незамеченной. Замерла. С полным ртом яблока. Он медленно, потирая глаза, прошёл к графину, размеренно налил воду в стакан, сделал пару глотков.* -Людмила Прокофьевна, поешьте нормально. Что вы как партизан в поле, -сказал он, даже не посмотрев в её сторону. На первый взгляд могло показаться, что он просто говорил сам с собой. Жутковато было… на фоне падающих снежинок. Анатолий открыл холодильник. Маленькая кухня залилась светом от крохотной лампочки в этом устройстве. Он достал всё, что только можно, поставил на стол и даже не заметил, как Людмила уже сидела на стуле возле. И вместе под покровом ночи на фоне окна со все ещё падающими снежинками они молча поели. Под самый конец Людмила решила полюбопытствовать. -А ты чего не спишь? -Да с Серёжей спать-не самое удачное решение… Ну, я сейчас прошёлся, спина размята, так что справлюсь. -Ложись со мной. -Нет. -Что ты будешь мучиться? Мы ведь не чужие люди… Ты хозяин квартиры. Нет, это не обсуждается. -Не… -Даже не спорь, -перебила она его.-Пошли. Людмила как-то проворно проникла сквозь темноту. Он даже удивился тому, как хорошо она ориентируется в квартире. Да ещё и ночью. Новосельцев не успел дойти до комнаты, как она уже лежала в постели, уткнувшись лицом в стену так, что больше половины кровати было свободно. Он очень неловко лёг на край. Между ними было, казалось, метр расстояния. Анатолий лёг и замер. Стало ещё неудобнее, чем с Серёжей. Не хотелось шевелиться. Даже дышать! Но как-то потихоньку он начал падать в сон. Понемногу. Незаметно… Спустя какое-то время он проснулся. -Что-то случилось? -волнующе спросил он Людмилу. -Прости, я тебе мешаю? Просто спать с животом-не самое удобное занятие. -Подожди… Он свернул своё одеяло, положил бортиком между ними. -Положи сюда живот, будет удобнее… А сам отвернулся от неё. Людмила последовала совету. Это было невероятно удобно. Она так долго мучилась с этим всем, а тут её спина просто трепетала от счастья. -Толь, а твоё одеяло? Он ничего не ответил. Тогда она без спросу накрыла своим. Так они и спали под одним. А между ними был валик из одеяла.

Утро субботы.

Калугина сонно направилась в самое любимое место в квартире. На кухню. Там уже сидели все Новосельцевы и что-то яростно обсуждали. -О, доброе утро, Людмила Прокофьевна. Мы тут собрались в парк, Вы наш гость, поэтому автоматически приглашаетесь с нами… Как Вам такая идея?.. Она немного помыслила и согласилась. Все вместе они поехали на ВДНХ. По заснеженной аллее они брели вдвоём, пока дети попутно играли в снежки да и просто бегали друг за другом. Она рассказывала истории с теплохода свои тихим, размеренным голосом. Этот голос был настолько уютным, что не важно был смысл рассказа, её можно было слушать бесконечно. Однако истории были удивительными, уникальными, если так можно сказать. Они петляли все вместе от павильона к павильону и даже не заметили, как начало темнеть. Домой они ехали молча. Калугиной почему-то взбрела в голову мысль о том, что эта поездка была из-за неё. Да, полагать причин не было, но мысль эта засела глубоко. Наконец они доехали. Мальчишки с Людмилой вышли, а Новосельцев замешкался с водителем. -И часто вы в парках бываете? -спросила она, всё-таки не выдержав. -Почти всегда. Не едим только тогда, когда папу на работе начальница задерживает. Она строгая. Вы лучше её. Вы нас любите. А начальница не любит. Калугина не сдержала улыбку. -Почему вы так думаете, что она не любит? -Почемушто у папы много работы, -ответил Серёжа. На фоне всего Анатолий уже успел подойти к ним. -Анатолий Ефремович, Вы слышали? У Вас оказывается начальница строгая… Он подошёл и ничего не понял. -Вот если бы тетя Люда была твоей начальницей… -Так она и… -НЕТ! -перевала она, а потом рассмеялась.-Не разочаровывай детей, прошу тебя. Он все ещё ничего не понял, поэтому решил просто пропустить этот момент. Они продолжили путь в квартиру. «А ведь они и в правду часто там бывают. Неловко, что подумала обратное…». Ночь. Людмила уже очень давно заняла своё место на одеяле. Комната была озарена уличным фонарем. Он был совсем тусклый, отчего становилось невероятно уютно. Все вокруг казалось синим: мебель, предметы, обои, люстра… Сквозь оконные рамы прорывался свист завывающей метели, такой прерывистый. Он то стихал, то кружил снежинки с ещё большей силой. Казалось, будто там, за пределами квартиры бушует мир со всеми его войнами, триумфами, падениями, спорами, снова войнами, а тут, в этой маленькой комнате, тишина, спокойствие, тепло. Она тихонько уткнулась лбом в Его руку, потом осторожно коснулась носом и снова уткнулась лбом. Он конечно это почувствовал. Как бы ей хотелось его обнять. Как бы ему хотелось обнять ее в ответ. Забыть бы этот план, будь он неладен, поцеловать в висок и сразу же зарыться носом в её волосах. И чем больше он об этом думал, тем больше себя ненавидел. Пять раз чуть не сорвался! Пять! Он снова стал себя ненавидеть. Это дошло до такого пика, что в голове оборвалась мысль: «Да кто её вообще просил так делать?». И после этих слов он в страхе замер. Не верил, что это могло возникнуть в его сознании. Тогда Анатолий твёрдо решил ни в коем случае не думать, а просто лечь спать, хотя бы попытаться уснуть. Людмила проснулась. Первым же делом ощутила, что лежит одна. Она приподняла голову и стала быстро искать его глазами. Будто чувствовала, что он где-то рядом. Наконец, найдя его курящим на балконе, она приняла удобное положение и не сводила с него взгляд. За стеклом, покрытым инеем, было видно, как клубы дыма не успевали окутывать его лицо. Они зарождались у его носа, и их сразу же уносило в сторону от ветра. «Удивительно. Без усов он совершенно другой человек», -подумалось ей. Будто нет уже того Новосельцева, который сделал ту большую подлость, а есть другой Анатолий, Толя. Действительно красивый Толя. Без очков, без усов. В нем появилась, наконец, действительно неподдельная привлекательность. Она все смотрела, как затяжка за затяжкой сигарета становилась короче…